– Он весь день ничего не ел и не пил! – неожиданно включилась в разговор ревущим голосом Хелена.
– Тогда это может быть остановка сердца, удушье или психический срыв.
– У него никогда не было проблем с сердцем, дыханием и уж тем более с психикой, – выпалила разнервничавшаяся Хелена.
– Я даже не припомню, когда он последний раз болел, – добавил в задумчивости Чарльз. – Но вчера он очень нервничал, психовал и плакал из-за потери Элизабет.
– А может он отважился на … су-и-цид? – протянул в нерешительности врач.
– Да вы что! Наш сын никогда бы не… – сказала мать погибшего и вдруг, не договорив фразы, замолчала, подумав, что такое возможно.
– Многие молодые люди в таком возрасте очень эмоциональны и в связи с потерей близкого человека способны на подобное.
– Нет. Нет. Я не верю. Джозеф не мог, – бормотал Чарльз.
Но откуда родителям знать, как сильно их сын любил девушку и на что был готов ради нее?
– Извините, помочь я вам не в силах. Ужасная история. Потерять в один день обоих детей – большое потрясение. Поверьте, я вам очень сочувствую, – грустным тоном сказал доктор.
Остается непонятным как Джо умудрился наложить на себя руки, да так, что этого не заметил врач. Хотя, что ему стоило выпить яда.
Горе охватило семью Сандерсов. В раз они потеряли и сына и невестку, которая только-только прижившись в их семье, успела стать родной. Причем все это случилось за каких-то два дня. Позавчера они еще не представляли, что такое возможно. Они были счастливы в предвкушении свадьбы. И тут все обрушилось как карточный домик. На диване рыдали горем убитые Хелена и миссис Морган. По грустно-задумчивому лицу Чарльза изредка скатывалась слеза отчаяния. Весть об убийстве невесты в день свадьбы была уже напечатана в местной газете и распространена. Вскоре к ней прибавились и слухи о смерти Джо. История передавалась приукрашенной, придавая преступлению более жестокий и драматичный вид. Все друзья Сандерсов приходили и выражали свои соболезнования. День похорон был назначен на двенадцатое июля.
Узнав о смерти Джозефа Сандерса, Рональд Роученсон был приятно удивлен. Он даже захохотал от радости, прочтя это известие в листовке.
«Что? Я, кажется, опоздал. Бог все видит, паршивец-Джо. Я предупреждал тебя: не лезь в чужую жизнь! Но так просто я тебя не отпущу. Я тебе еще не все сказал, – обращался к бумаге словно к Джозефу Роученсон. – Да! Мы еще встретимся с тобой!»
– Чего это ты тут веселишься? – обратился к Рональду внезапно вошедший друг.
– Тоже хочешь посмеяться? Тогда – на.
Он протянул листовку Саймону Чаллингтону. Так звали этого последователя главного преступника Маллингема, который, однако, считал свою роль приуменьшенной и в тайне мнил себя главарем возрожденной в отсутствие друга банды.
– Ой, кого я вижу, – начал тоненьким скрипучим голосом растягивать сообщник Рональда, – Это же бедняга Джо. Я вижу, что за тебя уже все сделали. И что теперь?
– Сегодня же сходим к нему в гости.
– Как? – удивился неожиданному ответу Саймон.
– Просто – ногами.
– То есть как… просто? А как же люди? Да и вообще, он же мертв…
– Какой же ты болван! Он наверняка не помнил моего обещания и потому никому не сказал, что подозревает нас, а иначе бы нас уже схватили. Я-то его знаю: не стал говорить, чтобы честь свою нами не марать.
– Нами он боится запачкать честь, а деревенской девкой нет?
– Может это – любовь? – с иронией и пафосной интонацией проговорил Рональд и засмеялся.
– Аха-ха! Какая любовь? Если не беден, да к тому ж дурак – бери ту, что поздоровей, да за еду прислуживать готова. И тебе польза, и она все будет прощать. Куда денется?
– Родителям представимся его друзьями. Да так ведь и есть. Проще простого.
– А зачем это тебе?
– Хочу лично удостовериться в его смерти. Или ты действительно думаешь, что так мы с ним поквитались?! Нет, это не все! Мне необходимо с ним встретиться.
Ровно так и произошло. Преступники втерлись в доверие горем убитых родителей, которые ничего подозрительного в них не заметили. Действительно, что может быть хуже? Они удивились друзьям, о которых ничего не знали. Те объяснили им, что Джозеф не хотел показывать своей дружбы с ними, потому что они – люди низкого достатка, что было заметно по внешнему виду гостей. Если Сандерсы и заподозрили бедняков в корыстных целях, то только в желании попировать на похоронах. Если бы Джозеф успел сообщить, кого подозревает в убийстве Бетти, ситуация приняла бы иной оборот. Но преступники, приводя множество фактов из прошлого, убедили Сандерсов в том, что хорошо знали их сына. Таким образом, маргиналы получили приглашение на похороны и возможность проститься с другом. Однако их планы на этот счет были иными.
Доктор Спенсер
Доктор Ричард Спенсер – добродушный человек лет пятидесяти, скорее очень упитанный, чем полный, среднего роста с седыми не слишком длинными волосами, округлыми чертами лица, постоянно красными щеками и большим, как картошка, носом, на котором часто красовались маленькие очечки в серебряной оправе. Казалось, он обладал огромным запасом энергии. Успевал делать несколько дел одновременно, с завидной легкостью и быстротой. А иногда наоборот, медлил в нерешительности, полностью погрузившись в свои мысли. Застать его не занятым размышлениями было просто невозможно. Он думал везде и всегда, даже в разговоре с собеседником постоянно витал в облаках.
Доктор жил на Main street в небольшом домике с такой же пышкой-женой. Своих троих дочерей они успешно выдали замуж за бирмингемских аристократов. Здесь Спенсер родился и прожил всю жизнь. С Сандерсами он был знаком с детства. Еще его отец был другом отца Чарльза, Джона Сандерса.
Дом Спенсеров обычным можно было назвать, только если смотреть на него снаружи, изнутри же он был похож на музей или лабораторию, сердцем которой был кабинет ученого. По всему периметру комнаты, вдоль стен находились полки и столы, заваленные книгами и кипами бумаг, заставленные колбами, ретортами, различными приборами, а также образцами живой и неживой природы. Все это, казалось бы, находилось в полнейшем беспорядке, но в то же время в порядке, понятном лишь одному ученому. Все эти вещи: книги, гербарии, минералы, череп доисторического животного, увеличительные линзы – постоянно покрывались пылью, что выводило из себя жену Ричарда, которой он запретил прибираться в своем кабинете. Миссис Спенсер приходилось постоянно ругаться с мужем по этому поводу, потому что он не разрешал ей ничего трогать, объясняя это словами: «Ты как обычно все передвинешь так, что я потом ничего не найду или намочишь что не следует…» Несмотря на серьезный настрой супругов, их разговоры носили презабавный характер.
Кроме своей основной врачебной деятельности, доктор увлекался и другими естественными науками, особенно биологией, а точнее той ее частью, что зовется энтомологией, изучающей насекомых. Эта наука заинтересовала его еще в детстве.
Классы насекомые, паукообразные и ракообразные объединены по признаку сегментированности тела и конечностей в тип членистоногие. Только класс насекомых насчитывает более одного миллиона видов (это самый крупный по числу видов класс среди животных). Что может быть удивительнее насекомого?! Это самые первые из живых существ, вышедших из воды на сушу, первые из животных, кто освоил все среды обитания и научился летать. Они – единственные животные, подобные человеку своей общественной жизнью и трудом, а так же единственные из живых существ, обладающие свойством метаморфоза. Мышц у них больше чем у кого бы то ни было. Это рыцари в хитиновых доспехах, смотрящие на нас тысячами глаз. А о бабочках и говорить нечего: по красоте своей они сравнимы лишь с цветами. Одни приносят нам мед и шелк, опыляя при этом растения, других мы употребляем в пищу, третьи избавляют нас от вредителей, хотя некоторые из них – сами вредители, а четвертые просто радуют глаз.
Вот те, что радуют глаз и являлись главным предметом любви доктора в этой науке. «Самые что ни на есть чудесные и прекрасные создания природы!» – говорил о бабочках доктор Спенсер. В его коллекции их насчитывалось более тысячи видов. На самом же деле известно более шести тысяч видов. А сколько еще неоткрытых! Примечательно, что с приближением к экватору число видов бабочек увеличивается, а ведь это наименее изученный район нашей планеты.
Доктор Спенсер являлся членом различных научных обществ Англии и даже пару раз участвовал в экспедициях в дальние страны, где и ловил этих бабочек, ставших лучшими экземплярами его коллекции. Миссис Спенсер говорила о нем, шутя: «У всех мужья как мужья, а мой – еще один ребенок, гоняющийся за бабочками с сачком».
Джозеф раньше бывал в гостях у доктора Спенсера, и ему нравилось рассматривать его коллекцию, а так же другие интересные предметы в кабинете ученого.
«Говорят, смерть им к лицу, – объяснял ему доктор, – В природе они быстро умирают, а вместе с ними и их красота. Я же сохраняю ее надолго».
Он часто, что называется, «входил во вкус» и начинал читать гостю целую лекцию о насекомых: «…а вот этот вид относится к роду бабочек-парусников, по-латински papilio. Кстати, ты знаешь, почему все они кроме обычного названия имеют названия на этом древнем языке?»
Но, как и любому другому слушателю, Джо не было дела до всяких классификаций и внутреннего строения этих существ. Ученым характерна подобная навязчивость, потому что они одиноки в своих знаниях. Им кажется, что они знают нечто сакральное, секреты мира, которыми стоит поделиться, поэтому бывают крайне удивлены тому, что предмет их любви никого не интересует.
Логово преступников, или Неудавшийся побег
Со смертью главных героев читать повесть становится уже не так интересно. Что может произойти после столь трагического конца? Но конца ли? Чему будет посвящена следующая часть повествования?
Наверное, вы уже догадались, к чему я клоню. Да, я хочу рассказать о том, что произошло утром седьмого июля, когда Элизабет пошла в сад и внезапно исчезла. Она лишь почувствовала, что сзади кто-то приблизился. Не успела она обернуться, как ей закрыли рот рукой и поволокли в кусты. Отбиться от захватчиков не получилось. Ей завязали рот и глаза, связали руки и ноги, затем на нее накинули мешок и в нем куда-то понесли. Из услышанного разговора девушка поняла, что ее похитили двое мужчин: один с грубым голосом, другой – с тонким, почти девичьим. Вскоре Бетти поняла безнадежность сопротивления и стала внимательно слушать. Полчаса спустя шаги мужчин стали отражаться эхом, как это бывает в большом и абсолютно пустом помещении. В этот момент ее опустили на землю.
– Отнеси ее наверх. Там развяжешь и запрешь, – сказал грубый басистый голос.
– Дай передохну! – ответил ему тонкий и звонкий.
Три минуты спустя задыхающаяся от пыли в мешке жертва ощутила, как ее забросили на спину и, судя по равномерным шагам, поднимали по лестнице. Движение прекратилось, с металлическим лязгом и скрипом отворилась дверь, и девушку кинули на кучу сена. Похититель развязал мешок, который сполз, обнажив голову Элизабет. Когда сняли повязки, взгляд ее устремился на вора. Это был Саймон Чаллингтон, помощник Роученсона в его нечистых делах. Но девушка его не знала.
– С добрым утром, красавица! – сказал он своим звонким голосом, после чего получил смачный плевок в лицо.
Он явно не ожидал такого отношения, поэтому возмутился и решил наказать ее. Не стал развязывать дальше, а просто утерся, встал и пошел.
– Стой! – закричала Бетти, – тебе было велено развязать меня.
– Я сам решаю, что мне делать, – ответил Саймон. – Я развяжу тебе руки, но даже не думай бежать. На этот случай у меня нож.
Он перерезал веревку, связывавшую ей руки, после чего вышел и закрыл большую деревянную дверь на замок. Ноги ей пришлось развязывать самой. Затем Элизабет с час билась в дверь, металась по комнате, пока не поняла, что все бесполезно. Стены были из толстых каменных блоков. В комнате было три стрельчатых окна: два напротив двери, одно – в правой от входа стене. Когда-то в них были вставлены витражные стекла, от которых теперь осталось лишь немного разноцветных осколков на полу. Пленница выглянула в одно из окон и испугалась, потому что высота была огромной – порядка семидесяти футов: тридцать с лишним – высота здания и еще столько же – высота расположенного прямо под стеной обрыва, на дне которого струился голубой Лелинг. Вдали на горизонте были видны только поля. Но из южного окна буквально в миле были видны первые дома Маллингема. Бетти из окна оглядела наружные стены. Похоже, это был давно заброшенный старинный замок. Над окнами виделся край крыши, но очень высоко, чтобы до него можно было добраться, значит, этот этаж был самым верхним. Пол комнаты слегка выступал над нижним этажом, как балкон, поэтому спуститься по стене не представлялось возможным. Крепость строили таким образом, чтобы противник не мог снизу забраться наверх.
Пленница искала выход. Как выбраться из крепости? Высунувшись в окно, насколько возможно, она закричала что было сил:
– Помогите! По-мо-ги-те!
Напрасно она ждала реакции. Город был далеко, хоть и виден. Тишина: ни малейшего движения ветерка, ни человеческого голоса. Только стрекот насекомых и пение птиц нарушали эту тишину. Лишь какой-нибудь пастух мог ее услышать. Но маловероятно, что он откликнется, потому что такие замки как этот пользуются дурной славой. Суеверные люди рассказывают разные легенды о живущих в них призраках и душах бывших владельцев, которые не могут найти покоя, бродя по замку и его окрестностям в поисках виновников их насильственной смерти. Этот замок-крепость был давно разбит и разграблен, а затем брошен. На самом деле он представлял собой никому не нужные голые стены, стоящие на холме. Но фантазия людей так богата, что повинуясь ей, даже совсем не суеверные взрослые люди обходили это место стороной.
«Для чего меня похитили? С какой целью? – задавалась вопросами пленница, – Я даже не знаю, кто эти люди и что им от меня нужно. Если б они хотели меня убить, они бы давно это сделали. В любом случае они преследуют корыстные цели. И мне следует выбраться отсюда любой ценой, пока не поздно».
С такими мыслями она осматривала все стены комнаты, которые, судя по торцу в проеме окна, были очень толстыми и массивными. Дверь казалась самым уязвимым местом. Однако она была сколочена хоть и из трех досок, но таких же толстых и прочных, стянутых железными хвостовиками петель, скрепленных железными стержнями. Как ни била она в эту дверь, та ни на дюйм не сдвинулась.
Комната была совершенно пуста. Похитители все предусмотрели: убрали все металлические предметы, уложили кучу сена, где будет спать заключенная и даже вырубили небольшое окошко в нижней части двери, для подачи еды. В комнате не было ничего, кроме мелкого битого стекла, щепок и другого мусора. Пленница подумала о том, чтобы спуститься вниз через окно. Но даже если бы она сделала веревку из своего дорогого свадебного платья, единственной вещи напоминающей ей о доме, ее бы не хватило, чтобы добраться и до середины высоты. Другой ткани достать было негде. Таким образом, все попытки выбраться, какие только пришли в голову мисс… все еще Хоулингстон, оказались напрасны. Все вопросы о том, зачем ее похитили, остались без ответа.
– Тогда это может быть остановка сердца, удушье или психический срыв.
– У него никогда не было проблем с сердцем, дыханием и уж тем более с психикой, – выпалила разнервничавшаяся Хелена.
– Я даже не припомню, когда он последний раз болел, – добавил в задумчивости Чарльз. – Но вчера он очень нервничал, психовал и плакал из-за потери Элизабет.
– А может он отважился на … су-и-цид? – протянул в нерешительности врач.
– Да вы что! Наш сын никогда бы не… – сказала мать погибшего и вдруг, не договорив фразы, замолчала, подумав, что такое возможно.
– Многие молодые люди в таком возрасте очень эмоциональны и в связи с потерей близкого человека способны на подобное.
– Нет. Нет. Я не верю. Джозеф не мог, – бормотал Чарльз.
Но откуда родителям знать, как сильно их сын любил девушку и на что был готов ради нее?
– Извините, помочь я вам не в силах. Ужасная история. Потерять в один день обоих детей – большое потрясение. Поверьте, я вам очень сочувствую, – грустным тоном сказал доктор.
Остается непонятным как Джо умудрился наложить на себя руки, да так, что этого не заметил врач. Хотя, что ему стоило выпить яда.
Горе охватило семью Сандерсов. В раз они потеряли и сына и невестку, которая только-только прижившись в их семье, успела стать родной. Причем все это случилось за каких-то два дня. Позавчера они еще не представляли, что такое возможно. Они были счастливы в предвкушении свадьбы. И тут все обрушилось как карточный домик. На диване рыдали горем убитые Хелена и миссис Морган. По грустно-задумчивому лицу Чарльза изредка скатывалась слеза отчаяния. Весть об убийстве невесты в день свадьбы была уже напечатана в местной газете и распространена. Вскоре к ней прибавились и слухи о смерти Джо. История передавалась приукрашенной, придавая преступлению более жестокий и драматичный вид. Все друзья Сандерсов приходили и выражали свои соболезнования. День похорон был назначен на двенадцатое июля.
Узнав о смерти Джозефа Сандерса, Рональд Роученсон был приятно удивлен. Он даже захохотал от радости, прочтя это известие в листовке.
«Что? Я, кажется, опоздал. Бог все видит, паршивец-Джо. Я предупреждал тебя: не лезь в чужую жизнь! Но так просто я тебя не отпущу. Я тебе еще не все сказал, – обращался к бумаге словно к Джозефу Роученсон. – Да! Мы еще встретимся с тобой!»
– Чего это ты тут веселишься? – обратился к Рональду внезапно вошедший друг.
– Тоже хочешь посмеяться? Тогда – на.
Он протянул листовку Саймону Чаллингтону. Так звали этого последователя главного преступника Маллингема, который, однако, считал свою роль приуменьшенной и в тайне мнил себя главарем возрожденной в отсутствие друга банды.
– Ой, кого я вижу, – начал тоненьким скрипучим голосом растягивать сообщник Рональда, – Это же бедняга Джо. Я вижу, что за тебя уже все сделали. И что теперь?
– Сегодня же сходим к нему в гости.
– Как? – удивился неожиданному ответу Саймон.
– Просто – ногами.
– То есть как… просто? А как же люди? Да и вообще, он же мертв…
– Какой же ты болван! Он наверняка не помнил моего обещания и потому никому не сказал, что подозревает нас, а иначе бы нас уже схватили. Я-то его знаю: не стал говорить, чтобы честь свою нами не марать.
– Нами он боится запачкать честь, а деревенской девкой нет?
– Может это – любовь? – с иронией и пафосной интонацией проговорил Рональд и засмеялся.
– Аха-ха! Какая любовь? Если не беден, да к тому ж дурак – бери ту, что поздоровей, да за еду прислуживать готова. И тебе польза, и она все будет прощать. Куда денется?
– Родителям представимся его друзьями. Да так ведь и есть. Проще простого.
– А зачем это тебе?
– Хочу лично удостовериться в его смерти. Или ты действительно думаешь, что так мы с ним поквитались?! Нет, это не все! Мне необходимо с ним встретиться.
Ровно так и произошло. Преступники втерлись в доверие горем убитых родителей, которые ничего подозрительного в них не заметили. Действительно, что может быть хуже? Они удивились друзьям, о которых ничего не знали. Те объяснили им, что Джозеф не хотел показывать своей дружбы с ними, потому что они – люди низкого достатка, что было заметно по внешнему виду гостей. Если Сандерсы и заподозрили бедняков в корыстных целях, то только в желании попировать на похоронах. Если бы Джозеф успел сообщить, кого подозревает в убийстве Бетти, ситуация приняла бы иной оборот. Но преступники, приводя множество фактов из прошлого, убедили Сандерсов в том, что хорошо знали их сына. Таким образом, маргиналы получили приглашение на похороны и возможность проститься с другом. Однако их планы на этот счет были иными.
Глава 2
Доктор Спенсер
Доктор Ричард Спенсер – добродушный человек лет пятидесяти, скорее очень упитанный, чем полный, среднего роста с седыми не слишком длинными волосами, округлыми чертами лица, постоянно красными щеками и большим, как картошка, носом, на котором часто красовались маленькие очечки в серебряной оправе. Казалось, он обладал огромным запасом энергии. Успевал делать несколько дел одновременно, с завидной легкостью и быстротой. А иногда наоборот, медлил в нерешительности, полностью погрузившись в свои мысли. Застать его не занятым размышлениями было просто невозможно. Он думал везде и всегда, даже в разговоре с собеседником постоянно витал в облаках.
Доктор жил на Main street в небольшом домике с такой же пышкой-женой. Своих троих дочерей они успешно выдали замуж за бирмингемских аристократов. Здесь Спенсер родился и прожил всю жизнь. С Сандерсами он был знаком с детства. Еще его отец был другом отца Чарльза, Джона Сандерса.
Дом Спенсеров обычным можно было назвать, только если смотреть на него снаружи, изнутри же он был похож на музей или лабораторию, сердцем которой был кабинет ученого. По всему периметру комнаты, вдоль стен находились полки и столы, заваленные книгами и кипами бумаг, заставленные колбами, ретортами, различными приборами, а также образцами живой и неживой природы. Все это, казалось бы, находилось в полнейшем беспорядке, но в то же время в порядке, понятном лишь одному ученому. Все эти вещи: книги, гербарии, минералы, череп доисторического животного, увеличительные линзы – постоянно покрывались пылью, что выводило из себя жену Ричарда, которой он запретил прибираться в своем кабинете. Миссис Спенсер приходилось постоянно ругаться с мужем по этому поводу, потому что он не разрешал ей ничего трогать, объясняя это словами: «Ты как обычно все передвинешь так, что я потом ничего не найду или намочишь что не следует…» Несмотря на серьезный настрой супругов, их разговоры носили презабавный характер.
Кроме своей основной врачебной деятельности, доктор увлекался и другими естественными науками, особенно биологией, а точнее той ее частью, что зовется энтомологией, изучающей насекомых. Эта наука заинтересовала его еще в детстве.
Классы насекомые, паукообразные и ракообразные объединены по признаку сегментированности тела и конечностей в тип членистоногие. Только класс насекомых насчитывает более одного миллиона видов (это самый крупный по числу видов класс среди животных). Что может быть удивительнее насекомого?! Это самые первые из живых существ, вышедших из воды на сушу, первые из животных, кто освоил все среды обитания и научился летать. Они – единственные животные, подобные человеку своей общественной жизнью и трудом, а так же единственные из живых существ, обладающие свойством метаморфоза. Мышц у них больше чем у кого бы то ни было. Это рыцари в хитиновых доспехах, смотрящие на нас тысячами глаз. А о бабочках и говорить нечего: по красоте своей они сравнимы лишь с цветами. Одни приносят нам мед и шелк, опыляя при этом растения, других мы употребляем в пищу, третьи избавляют нас от вредителей, хотя некоторые из них – сами вредители, а четвертые просто радуют глаз.
Вот те, что радуют глаз и являлись главным предметом любви доктора в этой науке. «Самые что ни на есть чудесные и прекрасные создания природы!» – говорил о бабочках доктор Спенсер. В его коллекции их насчитывалось более тысячи видов. На самом же деле известно более шести тысяч видов. А сколько еще неоткрытых! Примечательно, что с приближением к экватору число видов бабочек увеличивается, а ведь это наименее изученный район нашей планеты.
Доктор Спенсер являлся членом различных научных обществ Англии и даже пару раз участвовал в экспедициях в дальние страны, где и ловил этих бабочек, ставших лучшими экземплярами его коллекции. Миссис Спенсер говорила о нем, шутя: «У всех мужья как мужья, а мой – еще один ребенок, гоняющийся за бабочками с сачком».
Джозеф раньше бывал в гостях у доктора Спенсера, и ему нравилось рассматривать его коллекцию, а так же другие интересные предметы в кабинете ученого.
«Говорят, смерть им к лицу, – объяснял ему доктор, – В природе они быстро умирают, а вместе с ними и их красота. Я же сохраняю ее надолго».
Он часто, что называется, «входил во вкус» и начинал читать гостю целую лекцию о насекомых: «…а вот этот вид относится к роду бабочек-парусников, по-латински papilio. Кстати, ты знаешь, почему все они кроме обычного названия имеют названия на этом древнем языке?»
Но, как и любому другому слушателю, Джо не было дела до всяких классификаций и внутреннего строения этих существ. Ученым характерна подобная навязчивость, потому что они одиноки в своих знаниях. Им кажется, что они знают нечто сакральное, секреты мира, которыми стоит поделиться, поэтому бывают крайне удивлены тому, что предмет их любви никого не интересует.
Глава 3
Логово преступников, или Неудавшийся побег
Со смертью главных героев читать повесть становится уже не так интересно. Что может произойти после столь трагического конца? Но конца ли? Чему будет посвящена следующая часть повествования?
Наверное, вы уже догадались, к чему я клоню. Да, я хочу рассказать о том, что произошло утром седьмого июля, когда Элизабет пошла в сад и внезапно исчезла. Она лишь почувствовала, что сзади кто-то приблизился. Не успела она обернуться, как ей закрыли рот рукой и поволокли в кусты. Отбиться от захватчиков не получилось. Ей завязали рот и глаза, связали руки и ноги, затем на нее накинули мешок и в нем куда-то понесли. Из услышанного разговора девушка поняла, что ее похитили двое мужчин: один с грубым голосом, другой – с тонким, почти девичьим. Вскоре Бетти поняла безнадежность сопротивления и стала внимательно слушать. Полчаса спустя шаги мужчин стали отражаться эхом, как это бывает в большом и абсолютно пустом помещении. В этот момент ее опустили на землю.
– Отнеси ее наверх. Там развяжешь и запрешь, – сказал грубый басистый голос.
– Дай передохну! – ответил ему тонкий и звонкий.
Три минуты спустя задыхающаяся от пыли в мешке жертва ощутила, как ее забросили на спину и, судя по равномерным шагам, поднимали по лестнице. Движение прекратилось, с металлическим лязгом и скрипом отворилась дверь, и девушку кинули на кучу сена. Похититель развязал мешок, который сполз, обнажив голову Элизабет. Когда сняли повязки, взгляд ее устремился на вора. Это был Саймон Чаллингтон, помощник Роученсона в его нечистых делах. Но девушка его не знала.
– С добрым утром, красавица! – сказал он своим звонким голосом, после чего получил смачный плевок в лицо.
Он явно не ожидал такого отношения, поэтому возмутился и решил наказать ее. Не стал развязывать дальше, а просто утерся, встал и пошел.
– Стой! – закричала Бетти, – тебе было велено развязать меня.
– Я сам решаю, что мне делать, – ответил Саймон. – Я развяжу тебе руки, но даже не думай бежать. На этот случай у меня нож.
Он перерезал веревку, связывавшую ей руки, после чего вышел и закрыл большую деревянную дверь на замок. Ноги ей пришлось развязывать самой. Затем Элизабет с час билась в дверь, металась по комнате, пока не поняла, что все бесполезно. Стены были из толстых каменных блоков. В комнате было три стрельчатых окна: два напротив двери, одно – в правой от входа стене. Когда-то в них были вставлены витражные стекла, от которых теперь осталось лишь немного разноцветных осколков на полу. Пленница выглянула в одно из окон и испугалась, потому что высота была огромной – порядка семидесяти футов: тридцать с лишним – высота здания и еще столько же – высота расположенного прямо под стеной обрыва, на дне которого струился голубой Лелинг. Вдали на горизонте были видны только поля. Но из южного окна буквально в миле были видны первые дома Маллингема. Бетти из окна оглядела наружные стены. Похоже, это был давно заброшенный старинный замок. Над окнами виделся край крыши, но очень высоко, чтобы до него можно было добраться, значит, этот этаж был самым верхним. Пол комнаты слегка выступал над нижним этажом, как балкон, поэтому спуститься по стене не представлялось возможным. Крепость строили таким образом, чтобы противник не мог снизу забраться наверх.
Пленница искала выход. Как выбраться из крепости? Высунувшись в окно, насколько возможно, она закричала что было сил:
– Помогите! По-мо-ги-те!
Напрасно она ждала реакции. Город был далеко, хоть и виден. Тишина: ни малейшего движения ветерка, ни человеческого голоса. Только стрекот насекомых и пение птиц нарушали эту тишину. Лишь какой-нибудь пастух мог ее услышать. Но маловероятно, что он откликнется, потому что такие замки как этот пользуются дурной славой. Суеверные люди рассказывают разные легенды о живущих в них призраках и душах бывших владельцев, которые не могут найти покоя, бродя по замку и его окрестностям в поисках виновников их насильственной смерти. Этот замок-крепость был давно разбит и разграблен, а затем брошен. На самом деле он представлял собой никому не нужные голые стены, стоящие на холме. Но фантазия людей так богата, что повинуясь ей, даже совсем не суеверные взрослые люди обходили это место стороной.
«Для чего меня похитили? С какой целью? – задавалась вопросами пленница, – Я даже не знаю, кто эти люди и что им от меня нужно. Если б они хотели меня убить, они бы давно это сделали. В любом случае они преследуют корыстные цели. И мне следует выбраться отсюда любой ценой, пока не поздно».
С такими мыслями она осматривала все стены комнаты, которые, судя по торцу в проеме окна, были очень толстыми и массивными. Дверь казалась самым уязвимым местом. Однако она была сколочена хоть и из трех досок, но таких же толстых и прочных, стянутых железными хвостовиками петель, скрепленных железными стержнями. Как ни била она в эту дверь, та ни на дюйм не сдвинулась.
Комната была совершенно пуста. Похитители все предусмотрели: убрали все металлические предметы, уложили кучу сена, где будет спать заключенная и даже вырубили небольшое окошко в нижней части двери, для подачи еды. В комнате не было ничего, кроме мелкого битого стекла, щепок и другого мусора. Пленница подумала о том, чтобы спуститься вниз через окно. Но даже если бы она сделала веревку из своего дорогого свадебного платья, единственной вещи напоминающей ей о доме, ее бы не хватило, чтобы добраться и до середины высоты. Другой ткани достать было негде. Таким образом, все попытки выбраться, какие только пришли в голову мисс… все еще Хоулингстон, оказались напрасны. Все вопросы о том, зачем ее похитили, остались без ответа.
