Также это здоровский предлог слить на нарушителя агрессию, её в тюрьме избыток. И в таком духе. То есть как такового стабильного стержня нет. Он где-то есть, высшие "воры в законе" его знают, но знают ли его все - никто не знает. Но оно есть. Ведь арестантский устав един(АУЕ). Основная идеалогия в том, что "жизнь ворам, смерть мусорам". Полное отрицание закона. Все вопросы решаются самостоятельно через старших: "смотрящие"," бродяги", "положенцы" и т. д.. Исполнитель закона - мразь, бей его. Божества - "воры в законе", ангелы - перечислены выше. То есть две враждующие структуры: закон и АУЕ. Но при этом в высших кругах знают, что эти две структуры сосуществующие, друг друга дополняющие. В глобальном смысле "воры" работают с законом, чтобы в тюрьмах и лагерях был порядок. Шёл только 2005 год. Правительство уже отчасти преуспело, чтобы взять страну под контроль и навести в ней порядок. АУЕ это как временные строительные леса, без него милиции и ФСИН пока не управиться. Но по разговорам, слухам и наблюдениям, сравнивая СССР, девяностые и 2005 год, Витя посчитал, что АУЕ скоро рухнет. Главные "воры" махнут рукой или их снимут и тогда только вопрос времени, "движуха" рассосётся. Количество "чёрных" "зон", то есть "АУЕ-шных" уменьшается, а число "красных", то есть "ментовских" растёт. По сути, беспределят что там, что там одинаково. Но, опять же, слухи, уже менее точные, говорят, что центральное правительство всё больше и больше следит, чтобы милиция и ФСИН работали по закону. Хотят сделать в России полицию. А если это так, то это неплохо, потому что как уже Витя для себя решил - закон РФ достаточно логичен и справедлив. Но с некой свободой для творчества. Закон как игровое поле с правилами: можно выиграть, можно проиграть. Но это надёжное защищаемое поле, в не песочница АУЕ, которую смоет первым ливнем. Поэтому Витя особо душу в АУЕ не вкладывал, а ехал в нём как на попутке. Внутри он держался самостоятельно. Сейчас в этом СИЗО в основном одни дети, что арестанты, что менты. А если кто-то серьёзный из АУЕ и есть, то дальше чем "получше устроиться" они менять ничего не будут. Серьёзная арена для манёвров появится только в лагере, Витя настроил себя так.
Витя вник в ключевую суть происходящего, жить стало легче. Многие странности и противоречия нашли своё логическое объяснение.
Подошло время покинуть транзитное СИЗО и ехать в столыпине дальше. Снова почти месяц в вагоне, ещё одно транзитно-пересыльное СИЗО. Опять другие арестанты, зэки; новые новости, уже более сибирские; новый мордобой; новая тюремная романтика и шансон. Затем ещё столыпин и наконец точка назначения. На этап из Санкт-Петербурга в Сибирь у Вити Губчик ушло полгода. Осталось 13 лет. Условно-досрочное освобождение(УДО) у него с 3/4 всего срока, то есть до подачи ходатайства в суд ждать ещё около 9 лет. И то, это если ещё суд отпустит.
Зима 2006 года. Сибирь, мороз. Витя знал, что сейчас будут новые сложности, но радовало, что это последняя адаптация. Следующая будет уже на воле. Ну и главное, здесь он вникнет и начнёт что-то делать, пустит в ход накопленные знания и отточит мастерство перед свободой.
От ж. д. станции их привезли на большом автозаке. Ехали долго. В щёлочку конвоирского окошка удалось поглядеть, что лагерь находится в глухом лесу. Прибыли, стали выводить из машины. Пока шли по улице в здание, ФСИН-овцы поливали их ударами дубинками и кулаками. Это нужно, чтобы внимание зэков направить на спасение от боли, а не на попытки побега. Руки и головы были отбиты. Всех завели в запираемое помещение с кроватями. Это карантин. На две недели они пока тут.
Лагерь небольшой, на 1000 человек. Пока сидели в карантине, к ним заходили местные зэки, от них узнали некоторые подробности. ХО-шники(хоз отряд) принесли мешки с чёрными робами: "Переодевайтесь". Потом принесли бирки с номерами и нитку с иголкой: "Пришивайте". Затем дали машинку: "Стригитесь под ноль". Баланду заносили сразу на всех в ведре. Есть её невозможно.
К концу карантина стали по одному выводить на беседу с "хозяином" - начальник исправительной колонии(ИК). Подошла очередь Вити, за ним пришли и отвели. В кабинете сидел хозяин, ещё какие-то ФСИН-овцы и несколько зэков. "Элита" - подумал на зэков Витя.
- Кто по жизни? - спросил один из блатных.
- По воле решал вопросы, в Питере бродяга.
- Статья какая?
- 162 и 228.
- Бабло есть? (С наркоторговцев полагалось выбивать деньги)
- Нет, голяки. Заехал пустой, отложений не делал.
- Врёшь(матно).
- Набей рожу хоть счас, не вру. Поинтересуйся вокруг, этапы тебе подтвердят.
- Ладно. Кем хочешь быть?
- Бродягой, а там как пойдёт.
- Ясно. Начнёшь с мытья параши(туалетов).
- Только через мой труп.
Тут вставил слово хозяин.
- В стакан на улицу и водой.
Витю взяли, побили, вывели на улицу на мороз в небольшую ржавую клетку, раздели, избили и облили водой. Закрыли клетку и ушли. 2 часа Витя провёл в клетке один. Голый. Чуть не умер. Его забрали внутрь и бросили в тёплый стакан без окон.
- Думай. Толчки или опять клетка.
Прошло 15 минут.
- Решил?
- Клетка.
Повторили то же самое. Снова 2 часа. Второй раз Витя перенёс гораздо труднее. А в третий раз, уже по темноте, он уже всерьёз подготовился к смерти. Но вынес. Снова тёплый стакан, уже на час, плюс ему забросили его чёрную робу. Затем его отвели в другую комнату, там были только те три блатных зэка.
- Ну, Губчик, я Борзой, старший здесь, почти вор. А это Димон бродяга и Жёлтый смотрящий. Будешь тоже смотоящим, как Серёга. Он тебе покажет что к чему. Сейчас идите на барак.
У Вити от обморожения болело всё! Но он шёл. Главное, что приёмку он прошёл, а это самое трудное. Многие ломаются, идут мыть вонючие туалеты и после этого карьерная лестница им закрыта, максимум это работяга. Витя признал это первым своим достижением, жаждал баланды, кровати и сна. Но ещё надо было послушать курс наставлений. Серёжа Жёлтый повёл его на второй барак, показывал, рассказывал, но Витя терял адекват. Наконец он сказал:
- Серёга. Я счас реально откину коньки. Покажи мне шконку и дайте поесть.
- Добро. Узнаешь всё завтра.
- Душа (спасибо).
Поевши, через 5 минут Витя уже спал.
Витю разбудил громкий долгий звонок, как в школе. 6 утра. Заправка кроватей строго по довольно нелепому образцу, умывание, туалет, толкучка. Затем по громкоговорителю позвали на зарядку. Все стали быстро выходить, в гардеробной пробка. Явился Жёлтый, подошёл к Губчику и они пошли смотреть лагерь. Где были ворота на замке, ФСИН-овцы им открывали. Простой зэк так бы не прошёл. Знакомство с лагерем: 3 больших барака по 300 человек и один маленький на 100. Отдельно пищеблок со столовой, отдельно прачка, медчасть(не работает), административное здание, почтовое здание(закрыто), магазин (закрыт) и так далее. Территория около 1км в диаметре. 2/3 от неё занимает промзона. На промке лесопилка, деревообработка, столярка, обработка алюминия и изготовление из него посуды, а также хлебопекарня и иные мелкие отрасли. Выпускаемая продукция шла как для внутренних нужд, так и вывозилась в другие исправительные учреждения.
Витю поставили смотрящим за вторым бараком. Такие решения хозяин доверяет Борзому, главному зэку. Барак - вытянутое одноэтажное здание с тремя входами. Он поделён на 3 отряда по 100 человек. Один отряд включает помещение с кроватями, общая душевая, туалет, помещение для стирки и мытья ног, гардеробная, комната отдыха, "ленинская" комната для проведения лекций, кабинеты ФСИН-овцев и другие отсеки. Всё три больших барака одинаковые. Четвёртый барак сделан на 100 человек, один отряд, тот же набор помещений и удобств. В первом бараке содержатся осужденные(заключённые) с первого по третий отряды. Второй барак - с 4 по 6 отряды. Третий барак хоз отряд, с 7 по 9 отряд. Четвёртый барак - 10 отряд, уборщики. 1-6 отряды это работяги, "мужики", они работают на промке. 7-9 отряды это ХО-шники, занимаются хозяйственно-бытовым обслуживанием лагеря, социально отделены от работяг, считаются третьим сортом. Первый сорт - блатные. Второй сорт - работяги. Блатные живут в 1-6 отрядах(1 и 2 бараки) вместе с "мужиками", но на отдельных, более благоустроенных кроватях. На работу блатные не ходят, их забота - порядок. В 10 отряде (4 барак) живут мужчины, по социальному статусу уже таковыми не являющиеся. Так называемые "обиженные". Они занимаются уборкой, в том числе туалетов, а также заменяют женщин по части "помощниц". Зэк становится обиженным в тех случаях, если что-то украл у своих, сдал чей-то секрет ментам, сильно ослушался блатных или вытворил что-то совсем неподобающее по отношению к заключённым. Обратного перехода из обиженных в работяги-мужики в АУЕ не предусмотрено. Это клеймо на всю жизнь.
График и режим дня чем-то похож на армейский, но строже и больше ограничений. Все вещи в разных местах, их можно брать в отведённое время, не всегда. Переходы по территории лагеря только под контролем ФСИН-овцев. Каждый барак окружён высоким забором-решёткой - "локалка". Перед разводом на работу или обед, зэки тусуются за этими заборами как звери в зоопарке и ждут, пока их заберут. ФСИН-овцы мало контактируют с зэками, вся нисшая и средняя организационно-руководящая деятельность лежит на блатных. Это зона "чёрная", в ней правит АУЕ. Витя прожил свой первый день в должности смотрящего. Если не считать первичного отвращения, он пришёл к выводу, что с работой он справится. Следить за мужиками, чтоб сильно не нарушали режим, работали, не халтурили, не дрались, не наводили беспорядков, не вольнодумствовали. А также решать разные вопросы, по которым мужик может обратиться к смотрящему. Часто бывало, когда группа работяг поднимали на блатных шум, мол они не работают, почему мы должны? Такие вещи жестоко подавлялись, иногда с участием ФСИН. Особых бунтарей опускали в обиженные.
За неделю Витя вник, а за месяц адаптировался полностью. По его ощущениям и подсчётам нужен год, чтобы начать по-тихоньку пускать в ход свои задумки.
На свободе люди радуют себя яркими впечатлениями. Здесь радость получают от запрещённых, вольных вещей, иногда ставят брагу, хотя нельзя; изредка "заходит" водка. Наркотиков нет. С табаком туго. Магазин по документам есть, но так как начальство зарплату осужденным на личные счета не переводит, магазин стоит пустой. Раз в месяц привозят из цивилизации провизию, работягам и ХО-шникам раздают сигареты на сумму, равную около 1/4 положенной зарплаты. Блатным дают сигарет много, что также подливает зависти и злобы остальным. Медицины нет. За оградой лагеря кладбище. Родным тела не отдают, не положено. Письма получать можно. Но чтоб написать ответ, надо найти конверт с маркой, а он здесь очень дорогостоящий дефецит, даже для блатных. В качестве валюты - сигареты. Передачи получать можно, но в такую глушь почти никто не ездит, а по почте ненадёжно. В общем нарушений УИК здесь счесть-не пересчесть. Хозяин и ФСИН беспределят конкретно, блатные пригреты, остальные живут в нищите, грязи, злобе и страхе. Вот примерно такая жизнь. Существование. Первое время Витю сильно коробило от того, насколько это унылое и безнадёжное болото. Были мысли о побеге, но по этой части ФСИН бдит в оба. Лишний шаг на запретную зону - расстрел без предупреждения. Часовых стоит достаточно и круглые сутки. Ночью горят яркие фонари. По периметру ХО-шники поддерживают лопатами полосу взрытой земли, чтобы по ней отслеживать следы. Зимой индикатором служит снег.
Витя целиком выключил функцию "нравится-не нравится" и поплыл по этому дерьму вперёд во времени.
Сменилось 4 сезона и остаток срока у Вити Губчик составил 12 лет. "Ещё раз прожить от рождения до пятого класса" - безэмоционально подумал Витя.
Зима 2007 года. Унылое кладбище для живых. Витя Губчик как-то перед сном заметил, что его огонь в душе, его подвижная натура, его цели, которые он себе ставил - всё куда-то померкло и ушло. Он стал как робот, от сигареты до сигареты. Никаких впечатлений и побед, только рутина. И он вспомнил, что в последний раз его целью №1 было приехать на лагерь и освоиться. Эту цель он достиг. Вопрос: что дальше? Ещё 12 лет, с УДО 8. На волю самое раннее в 2015 году. У Вити будто часть мозга отвалилась и рухнула в жидкую грязь. Охота мыслить отпала и он уснул. И спал он так ещё три года, до 2010 года.
Если первый год бывало Витя Губчик смотрел на бетонный забор, на смотровые вышки со стрелками, на колючую проволоку и думал, что там за стеной тоже есть жизнь, то теперь он не видел эту стену совсем. Вся вселенная сузилась до пределов лагеря. Вся жизнь состояла из таких событий и картинок, как кого-то побили или убили. Кого-то "опустили". У кого-то сгнил матрас или желудок. Кто-то освободился. Кто-то поднял руку на мента и ему тут же пришёл конец. Кто-то готовит побег, это ещё 5 лет к сроку. К кому-то приедут родственники, это да, это редкость. Из разговоров одно и то же. Кто как гулял, кто как воровал, какие судьи уроды; как надоел бригадир цеха на промке или кого бы сделать обиженным. Вечные жалобы друг другу, зло и агрессия друг ко другу. Где-то и теплилось что-то человеческое, бывало. Кой какой интерес давали новости, привезённые новенькими. Когда в лагере появлялся труп, блатные под конвоем выносили его за запретку на кладбище закапывать. Специально обученный зэк изготавливал колышек, табличку и рисовал на ней чёрной краской картотечный номер. Витя всё так же был смотрящим за вторым бараком. Он ничего не стремился менять в здешних устоях.
Наступило лето 2010 года *в действительности 2010 год для таких перемен в Сибири это рано. Остаток срока 8,5 лет, по УДО 5. Витя отдыхал на бараке в 4м отряде. Почти все мужики на промке. На барак зашло много ФСИН-овцев, стали смотреть кровати, стены, туалеты и всё всё всё. "Обыск" - подумал Витя, - "Давненько не приходили". Но это был не обыск. ФСИН-овцы смотрели состояние барака. Вечером мужики обсуждали, что на промке проверяли лесопилку, склады, электроприборы, что-то записывали. Считали инструменты и изделия. От ХО-шников узнали, что ФСИН-овцы отпёрли здание магазина, лазали там и потом отправили туда хозотрядных зэков расчищать хлам. Обиженные ныли, что им навалили огромного объёма по уборке. Очень необычные новости! По словам старожилов, такого не было лет 20. Но ничего конкретного никто не знал. Почувствовался дух перемен. У Вити оживились мозги, кровь в них забегала как когда-то прежде. Витя вспомнил, как он ловко влился в переменявшийся Треблудск. Да! Глядеть в оба и ловить нужную волну. Витя вспомнил свою модель представления о госконтроле органов ФСИН, об устранении АУЕ и понял, что до их захолустного лагеря скоро доберётся региональная проверка. Про них вспомнили! Хозяину накостыляют, а зэкам хоть что-то перепадёт из того, что должно быть по УИК. Витя пустил по бараку это настроение. Оживился весь лагерь. Кто-то помимо Вити сделал похожие прогнозы. Кто-то говорил, что будут перевозить зэков, кто-то говорил про капитальный ремонт. Пошло много разных слухов. Но самое главное - намечалось движение. Здесь это так же, как на воле увидеть фиолетовое небо в зелёную полоску.
Глава 8.
Витя вник в ключевую суть происходящего, жить стало легче. Многие странности и противоречия нашли своё логическое объяснение.
Подошло время покинуть транзитное СИЗО и ехать в столыпине дальше. Снова почти месяц в вагоне, ещё одно транзитно-пересыльное СИЗО. Опять другие арестанты, зэки; новые новости, уже более сибирские; новый мордобой; новая тюремная романтика и шансон. Затем ещё столыпин и наконец точка назначения. На этап из Санкт-Петербурга в Сибирь у Вити Губчик ушло полгода. Осталось 13 лет. Условно-досрочное освобождение(УДО) у него с 3/4 всего срока, то есть до подачи ходатайства в суд ждать ещё около 9 лет. И то, это если ещё суд отпустит.
Зима 2006 года. Сибирь, мороз. Витя знал, что сейчас будут новые сложности, но радовало, что это последняя адаптация. Следующая будет уже на воле. Ну и главное, здесь он вникнет и начнёт что-то делать, пустит в ход накопленные знания и отточит мастерство перед свободой.
От ж. д. станции их привезли на большом автозаке. Ехали долго. В щёлочку конвоирского окошка удалось поглядеть, что лагерь находится в глухом лесу. Прибыли, стали выводить из машины. Пока шли по улице в здание, ФСИН-овцы поливали их ударами дубинками и кулаками. Это нужно, чтобы внимание зэков направить на спасение от боли, а не на попытки побега. Руки и головы были отбиты. Всех завели в запираемое помещение с кроватями. Это карантин. На две недели они пока тут.
Лагерь небольшой, на 1000 человек. Пока сидели в карантине, к ним заходили местные зэки, от них узнали некоторые подробности. ХО-шники(хоз отряд) принесли мешки с чёрными робами: "Переодевайтесь". Потом принесли бирки с номерами и нитку с иголкой: "Пришивайте". Затем дали машинку: "Стригитесь под ноль". Баланду заносили сразу на всех в ведре. Есть её невозможно.
К концу карантина стали по одному выводить на беседу с "хозяином" - начальник исправительной колонии(ИК). Подошла очередь Вити, за ним пришли и отвели. В кабинете сидел хозяин, ещё какие-то ФСИН-овцы и несколько зэков. "Элита" - подумал на зэков Витя.
- Кто по жизни? - спросил один из блатных.
- По воле решал вопросы, в Питере бродяга.
- Статья какая?
- 162 и 228.
- Бабло есть? (С наркоторговцев полагалось выбивать деньги)
- Нет, голяки. Заехал пустой, отложений не делал.
- Врёшь(матно).
- Набей рожу хоть счас, не вру. Поинтересуйся вокруг, этапы тебе подтвердят.
- Ладно. Кем хочешь быть?
- Бродягой, а там как пойдёт.
- Ясно. Начнёшь с мытья параши(туалетов).
- Только через мой труп.
Тут вставил слово хозяин.
- В стакан на улицу и водой.
Витю взяли, побили, вывели на улицу на мороз в небольшую ржавую клетку, раздели, избили и облили водой. Закрыли клетку и ушли. 2 часа Витя провёл в клетке один. Голый. Чуть не умер. Его забрали внутрь и бросили в тёплый стакан без окон.
- Думай. Толчки или опять клетка.
Прошло 15 минут.
- Решил?
- Клетка.
Повторили то же самое. Снова 2 часа. Второй раз Витя перенёс гораздо труднее. А в третий раз, уже по темноте, он уже всерьёз подготовился к смерти. Но вынес. Снова тёплый стакан, уже на час, плюс ему забросили его чёрную робу. Затем его отвели в другую комнату, там были только те три блатных зэка.
- Ну, Губчик, я Борзой, старший здесь, почти вор. А это Димон бродяга и Жёлтый смотрящий. Будешь тоже смотоящим, как Серёга. Он тебе покажет что к чему. Сейчас идите на барак.
У Вити от обморожения болело всё! Но он шёл. Главное, что приёмку он прошёл, а это самое трудное. Многие ломаются, идут мыть вонючие туалеты и после этого карьерная лестница им закрыта, максимум это работяга. Витя признал это первым своим достижением, жаждал баланды, кровати и сна. Но ещё надо было послушать курс наставлений. Серёжа Жёлтый повёл его на второй барак, показывал, рассказывал, но Витя терял адекват. Наконец он сказал:
- Серёга. Я счас реально откину коньки. Покажи мне шконку и дайте поесть.
- Добро. Узнаешь всё завтра.
- Душа (спасибо).
Поевши, через 5 минут Витя уже спал.
***
Витю разбудил громкий долгий звонок, как в школе. 6 утра. Заправка кроватей строго по довольно нелепому образцу, умывание, туалет, толкучка. Затем по громкоговорителю позвали на зарядку. Все стали быстро выходить, в гардеробной пробка. Явился Жёлтый, подошёл к Губчику и они пошли смотреть лагерь. Где были ворота на замке, ФСИН-овцы им открывали. Простой зэк так бы не прошёл. Знакомство с лагерем: 3 больших барака по 300 человек и один маленький на 100. Отдельно пищеблок со столовой, отдельно прачка, медчасть(не работает), административное здание, почтовое здание(закрыто), магазин (закрыт) и так далее. Территория около 1км в диаметре. 2/3 от неё занимает промзона. На промке лесопилка, деревообработка, столярка, обработка алюминия и изготовление из него посуды, а также хлебопекарня и иные мелкие отрасли. Выпускаемая продукция шла как для внутренних нужд, так и вывозилась в другие исправительные учреждения.
Витю поставили смотрящим за вторым бараком. Такие решения хозяин доверяет Борзому, главному зэку. Барак - вытянутое одноэтажное здание с тремя входами. Он поделён на 3 отряда по 100 человек. Один отряд включает помещение с кроватями, общая душевая, туалет, помещение для стирки и мытья ног, гардеробная, комната отдыха, "ленинская" комната для проведения лекций, кабинеты ФСИН-овцев и другие отсеки. Всё три больших барака одинаковые. Четвёртый барак сделан на 100 человек, один отряд, тот же набор помещений и удобств. В первом бараке содержатся осужденные(заключённые) с первого по третий отряды. Второй барак - с 4 по 6 отряды. Третий барак хоз отряд, с 7 по 9 отряд. Четвёртый барак - 10 отряд, уборщики. 1-6 отряды это работяги, "мужики", они работают на промке. 7-9 отряды это ХО-шники, занимаются хозяйственно-бытовым обслуживанием лагеря, социально отделены от работяг, считаются третьим сортом. Первый сорт - блатные. Второй сорт - работяги. Блатные живут в 1-6 отрядах(1 и 2 бараки) вместе с "мужиками", но на отдельных, более благоустроенных кроватях. На работу блатные не ходят, их забота - порядок. В 10 отряде (4 барак) живут мужчины, по социальному статусу уже таковыми не являющиеся. Так называемые "обиженные". Они занимаются уборкой, в том числе туалетов, а также заменяют женщин по части "помощниц". Зэк становится обиженным в тех случаях, если что-то украл у своих, сдал чей-то секрет ментам, сильно ослушался блатных или вытворил что-то совсем неподобающее по отношению к заключённым. Обратного перехода из обиженных в работяги-мужики в АУЕ не предусмотрено. Это клеймо на всю жизнь.
График и режим дня чем-то похож на армейский, но строже и больше ограничений. Все вещи в разных местах, их можно брать в отведённое время, не всегда. Переходы по территории лагеря только под контролем ФСИН-овцев. Каждый барак окружён высоким забором-решёткой - "локалка". Перед разводом на работу или обед, зэки тусуются за этими заборами как звери в зоопарке и ждут, пока их заберут. ФСИН-овцы мало контактируют с зэками, вся нисшая и средняя организационно-руководящая деятельность лежит на блатных. Это зона "чёрная", в ней правит АУЕ. Витя прожил свой первый день в должности смотрящего. Если не считать первичного отвращения, он пришёл к выводу, что с работой он справится. Следить за мужиками, чтоб сильно не нарушали режим, работали, не халтурили, не дрались, не наводили беспорядков, не вольнодумствовали. А также решать разные вопросы, по которым мужик может обратиться к смотрящему. Часто бывало, когда группа работяг поднимали на блатных шум, мол они не работают, почему мы должны? Такие вещи жестоко подавлялись, иногда с участием ФСИН. Особых бунтарей опускали в обиженные.
За неделю Витя вник, а за месяц адаптировался полностью. По его ощущениям и подсчётам нужен год, чтобы начать по-тихоньку пускать в ход свои задумки.
На свободе люди радуют себя яркими впечатлениями. Здесь радость получают от запрещённых, вольных вещей, иногда ставят брагу, хотя нельзя; изредка "заходит" водка. Наркотиков нет. С табаком туго. Магазин по документам есть, но так как начальство зарплату осужденным на личные счета не переводит, магазин стоит пустой. Раз в месяц привозят из цивилизации провизию, работягам и ХО-шникам раздают сигареты на сумму, равную около 1/4 положенной зарплаты. Блатным дают сигарет много, что также подливает зависти и злобы остальным. Медицины нет. За оградой лагеря кладбище. Родным тела не отдают, не положено. Письма получать можно. Но чтоб написать ответ, надо найти конверт с маркой, а он здесь очень дорогостоящий дефецит, даже для блатных. В качестве валюты - сигареты. Передачи получать можно, но в такую глушь почти никто не ездит, а по почте ненадёжно. В общем нарушений УИК здесь счесть-не пересчесть. Хозяин и ФСИН беспределят конкретно, блатные пригреты, остальные живут в нищите, грязи, злобе и страхе. Вот примерно такая жизнь. Существование. Первое время Витю сильно коробило от того, насколько это унылое и безнадёжное болото. Были мысли о побеге, но по этой части ФСИН бдит в оба. Лишний шаг на запретную зону - расстрел без предупреждения. Часовых стоит достаточно и круглые сутки. Ночью горят яркие фонари. По периметру ХО-шники поддерживают лопатами полосу взрытой земли, чтобы по ней отслеживать следы. Зимой индикатором служит снег.
Витя целиком выключил функцию "нравится-не нравится" и поплыл по этому дерьму вперёд во времени.
Сменилось 4 сезона и остаток срока у Вити Губчик составил 12 лет. "Ещё раз прожить от рождения до пятого класса" - безэмоционально подумал Витя.
Глава 9.
Зима 2007 года. Унылое кладбище для живых. Витя Губчик как-то перед сном заметил, что его огонь в душе, его подвижная натура, его цели, которые он себе ставил - всё куда-то померкло и ушло. Он стал как робот, от сигареты до сигареты. Никаких впечатлений и побед, только рутина. И он вспомнил, что в последний раз его целью №1 было приехать на лагерь и освоиться. Эту цель он достиг. Вопрос: что дальше? Ещё 12 лет, с УДО 8. На волю самое раннее в 2015 году. У Вити будто часть мозга отвалилась и рухнула в жидкую грязь. Охота мыслить отпала и он уснул. И спал он так ещё три года, до 2010 года.
Если первый год бывало Витя Губчик смотрел на бетонный забор, на смотровые вышки со стрелками, на колючую проволоку и думал, что там за стеной тоже есть жизнь, то теперь он не видел эту стену совсем. Вся вселенная сузилась до пределов лагеря. Вся жизнь состояла из таких событий и картинок, как кого-то побили или убили. Кого-то "опустили". У кого-то сгнил матрас или желудок. Кто-то освободился. Кто-то поднял руку на мента и ему тут же пришёл конец. Кто-то готовит побег, это ещё 5 лет к сроку. К кому-то приедут родственники, это да, это редкость. Из разговоров одно и то же. Кто как гулял, кто как воровал, какие судьи уроды; как надоел бригадир цеха на промке или кого бы сделать обиженным. Вечные жалобы друг другу, зло и агрессия друг ко другу. Где-то и теплилось что-то человеческое, бывало. Кой какой интерес давали новости, привезённые новенькими. Когда в лагере появлялся труп, блатные под конвоем выносили его за запретку на кладбище закапывать. Специально обученный зэк изготавливал колышек, табличку и рисовал на ней чёрной краской картотечный номер. Витя всё так же был смотрящим за вторым бараком. Он ничего не стремился менять в здешних устоях.
Наступило лето 2010 года *в действительности 2010 год для таких перемен в Сибири это рано. Остаток срока 8,5 лет, по УДО 5. Витя отдыхал на бараке в 4м отряде. Почти все мужики на промке. На барак зашло много ФСИН-овцев, стали смотреть кровати, стены, туалеты и всё всё всё. "Обыск" - подумал Витя, - "Давненько не приходили". Но это был не обыск. ФСИН-овцы смотрели состояние барака. Вечером мужики обсуждали, что на промке проверяли лесопилку, склады, электроприборы, что-то записывали. Считали инструменты и изделия. От ХО-шников узнали, что ФСИН-овцы отпёрли здание магазина, лазали там и потом отправили туда хозотрядных зэков расчищать хлам. Обиженные ныли, что им навалили огромного объёма по уборке. Очень необычные новости! По словам старожилов, такого не было лет 20. Но ничего конкретного никто не знал. Почувствовался дух перемен. У Вити оживились мозги, кровь в них забегала как когда-то прежде. Витя вспомнил, как он ловко влился в переменявшийся Треблудск. Да! Глядеть в оба и ловить нужную волну. Витя вспомнил свою модель представления о госконтроле органов ФСИН, об устранении АУЕ и понял, что до их захолустного лагеря скоро доберётся региональная проверка. Про них вспомнили! Хозяину накостыляют, а зэкам хоть что-то перепадёт из того, что должно быть по УИК. Витя пустил по бараку это настроение. Оживился весь лагерь. Кто-то помимо Вити сделал похожие прогнозы. Кто-то говорил, что будут перевозить зэков, кто-то говорил про капитальный ремонт. Пошло много разных слухов. Но самое главное - намечалось движение. Здесь это так же, как на воле увидеть фиолетовое небо в зелёную полоску.
