Свет мы в палате не выключали и думали, что не сможем заснуть до утра, но где-то после часа ночи обе незаметно отрубились. Беременный организм сам диктует режим, и ничем его не возьмешь.
Утром я проснулась от Машиного шепота:
- Дианка, Дианка!
- А, - сквозь сон отозвалась я.
- Отнеси, пожалуйста, мой анализ в лабораторию.
- А ты что, сама не можешь? – удивилась я.
- Я мимо шестой палаты боюсь проходить, - призналась Маша.
- Ой, там же… - вспомнила я ночной кошмар. – Не, мне тоже страшно одной по коридору идти.
- Давай вместе, а? - жалобно попросила Маша.
- Хорошо, - я села на кровати. – Сейчас умоюсь и сходим.
- Только побыстрее, пожалуйста, а то уже и так пять минут восьмого.
Тут в палату заглянула медсестра.
- Пятая палата, вы что обалдели? Где анализы? Мне уже из лаборатории звонили, ругались. Почему не отнесли?
- Не надо кричать, - огрызнулась Маша. – Это вам на всех наплевать, а мы мертвецов боимся.
- Каких мертвецов? – не поняла медсестра.
- А вы уже и забыли? – ухмыльнулась Маша. – Что в шестой палате ночью женщина умерла?
- Как умерла? – растерялась медсестра.
- Обычно! Как люди умирают! – разъярилась Маша. – Я собственными глазами видела ночью на мониторе, что у нее сердце остановилось!
- Ох уж мне эти беременные… - медсестра вздохнула. – То им котлеты керосином воняют, то в душе вода соленая, теперь вот еще и мертвецы мерещатся.
И пояснила:
– Аппарат в шестой палате старый, датчики постоянно отходят. Стоит пациенту на бок повернуться или даже руку поднять, как сигнал теряется. Этот аппарат вчера уже два раза вечером орал, я приходила, переключала. Вы разве не слышали?
- Нет, - переглянулись мы.
- Это время ужина как раз было, - вспомнила медсестра. – Вы, наверное, в столовую ходили. А ночью опять датчики отошли, так я его и вырубила. Все равно особого толку в нем нет – у пациентки все показатели в пределах нормы.
Медсестра весело посмотрела на наши растерянные лица:
- Так что жива ваша соседка. У нее рядовая операция была, ничего сложного. Я вот как раз иду ей перевязку делать и буду поднимать, чтоб понемногу ходила. А через три дня, если все в норме будет, выпишут. И вообще меньше, девочки, нужно по чужим палатам заглядывать!
- А, может, это вы специально так говорите, - недоверчиво предположила Маша, - чтобы нас успокоить. А на самом деле у нас за стенкой лежит труп.
- Ну, хорошо! – медсестра распахнула дверь нашей палаты. – Смотрите сами!
Она вошла в шестую палату и тоже оставила дверь открытой.
- Доброе утро, Тамара Аркадьевна! – бодро поздоровалась медсестра. – Как спалось?
Мы осторожно выглянули за дверь.
На кровати в шестой палате сидела вчерашняя полная женщина, и вид у нее был недовольный.
- Живая! – радостно прошептала Маша. – Она живая! Господи, счастье-то какое!
- Плохо спалось! – сварливо ответила Тамара Аркадьевна. – Кровать ужасная! Вот в прошлом году я лежала в больнице, там кровати, как кровати. А от ваших на километр совдепией несет. А все потому, что деньги из бюджета воруете.
- Можете поверить, я ничего не ворую, - рассмеялась медсестра. – У меня к бюджетным деньгам доступа нет.
- Зато лекарства воруете, - убежденно заявила пациентка. – Мне вчера полбутылки глюкозы не докапали. Думаете, если я после операции, то и не вижу ничего?
- Ох, разбогатела я на ваших полбутылки глюкозы! – всплеснула руками медсестра. – Хорошо, в следующий раз все, что не докапаю, буду вам под кровать ставить, чтобы не волновались.
- И санитарки у вас ленивые, - фыркнула пациентка. – Утром пришла, шваброй туда-сюда поелозила, тумбочки, как попало, протерла. Я ей говорю: «На потолке комар сидит!» Она попробовала шваброй достать, да только спугнула. Теперь я из-за нее должна покусанная лежать!
- Вообще-то в обязанности санитарок убой комаров не входит, - весело прокомментировала медсестра. – И не пойму, откуда у вас комар взялся, когда на окнах сетки. Но, хорошо, я скажу Степанычу – он любого комара найдет и ликвидирует. А пока давайте я вас перевяжу.
- Да еще эти самки брюхатые из пятой палаты, - продолжала жаловаться Тамара Аркадьевна. – Полночи шебуршали за стенкой. Проститутки! Знаю я таких, специально беременеют от богатеньких, а потом на алименты живут. Да еще и государство им пособия платит. А кто-то всю жизнь горбатится.
- Круто она нас разоблачила! – рассмеялась я.
- Да ладно, - отмахнулась Маша. – Главное, что живая. После операции настроение не сахар, сама знаю. А уж с таким характером и вовсе – туши свет.
- Да я тоже на нее не обижаюсь, - согласилась я. – Наоборот, как узнала, что у нее все в порядке, чувствую такое счастье, что и не передать.
- Мне вот перед медсестрой стыдно, - вздохнула Маша. – Я ее вчера эсесовкой обзывала, а ведь она каждый день имеет дело с такими Тамарами Аркадьевнами и спокойно на их капризы реагирует: где-то пошутит, где-то пожалеет.
Тут Маша хитро улыбнулась и добавила:
- Но раз соседка наша выздоравливающая, то ничто не мешает нам устроить вечером чаепитие. Пригласим четвертую палату…
- И будем опять делиться смешными беременными историями! – подхватила я. – И я даже знаю, что мы сегодня расскажем!
- Ночную страшилку, - согласилась Маша и подмигнула мне: - Ну что, самка брюхатая, на завтрак идешь?
- Только вместе с проституткой! – в тон ей ответила я.
- Тогда подожди минутку, - Маша вытащила из тумбочки косметичку. – Проститутка глаз накрасит. Надо же соответствовать имиджу.
Вечером к нам из четвертой палаты пришли на посиделки две Татьяны.
Одна из них была брюнеткой – темноглазой, с аккуратной стрижкой – каре. У второй наоборот были светло-русые, почти белые волосы в мелкую кудряшку и голубые глаза.
Таня Белая и Таня Черная называли мы их между собой.
Девочки начали выставлять на стол принесенные с собой вкусняшки: печение, вафли, сладкие сырки. Я включила чайник, Маша достала из холодильника тарелку с нарезанным сыром.
- Девочки, - весело поинтересовалась Таня Черная. – А вы уже решили, как рожать будете – с мужем или без мужа?
- Рано еще думать, - улыбнулась Маша, нарезая батон. – Я, конечно, хотела бы с мужем – родной человек рядом: и воды подаст, и врача позовет и вообще – вдвоем не так страшно.
- Это смотря какой муж, - хохотнула Таня Белая. – Мужики нынче пошли слабенькие, впечатлительные да нервные. Я когда первого рожала, нам акушерка такую историю рассказывала.
Она размешала в чае сахар и продолжила:
- Приехала молодая пара на совместные роды, первый ребенок. Муж как всю эту кухню увидел – грохнулся в обморок, да еще и неудачно – голову разбил. Так врачи вместо того, чтобы роды принимать, мужа в чувство приводили. Оказали первую помощь, вызвали скорую и отправили в травмпункт. А в травмпункте в диагнозе написали «родовая травма».
Мы расхохотались.
- Но я думаю, что это байка, конечно, в жизни не могло такого быть, - сквозь смех пояснила она.
- Почему не могло, - не согласилась Таня Черная, намазывая батон маслом. – Вполне себе жизненная история. Я на учет по беременности в ЖК становилась, гинеколог велела принести анализы мужа на ВИЧ, сифилис и группу крови. И направления на анализы выписала. Муж у меня военнослужащий, пошел к командиру отпрашиваться, чтобы анализы сдать и, естественно, предъявил бланки направлений. Так над ним потом вся часть потешалась – в направлениях был написан диагноз «беременность девять недель».
Мы снова рассмеялись.
Она положила на батон два куска сыра и продолжила:
- И про обморок чистая правда. Моего мужа уж никак слабаком не назовешь – в горячих точках побывал, много всякого видел. Пока схватки шли – он еще держался, а как потуги начались, почувствовал, что земля из-под ног уплывает. Выскочил в коридор, сел на пол. А там как раз техничка убирала и оставила ведро с половой тряпкой. Так он эту тряпку схватил и на лоб положил вместо мокрого полотенца.
- Да уж, девочки, - задумчиво произнесла Таня Белая. – Какие мы все мамочки героини, мужикам и не снилось. Мой-то хитрый, всю первую беременность обещал, что на родах вместе будем. А как я позвонила, что рожаю – отморозился: «Ой, мы с мужиками смотрели футбол, и я пива выпил. Не поеду же я с запахом в роддом». Так и откосил это дело, оставил меня одну на баррикадах. Но ничего, я ему отомстила.
Она пошуршала фольгой, распаковывая сладкий сырок, и начала рассказ:
- Родила я Даньку, положили нас послеродовую палату. Со мной соседка – армяночка, черненькая такая. И сынок у нее, понятное дело, тоже чернявый родился, да еще и волосатый весь: ручки ножки, плечики – все в черном пушке, даже на личике бакенбарды. Утром заходит детская медсестра и говорит: «Готовьте деток, будем по одному забирать к окулисту, на специальном аппарате глазки проверять». Первого соседкиного проверили, а потом и Даньку повезли. Армяночка меня просит: «Пригляди за моим малым, пожалуйста, я пока на процедуры схожу». Она в родах порвалась сильно и ходила в процедурку, ей на швы каким-то прибором светили. Тут как раз муж звонит, что уже под роддомом стоит, с сыном приехал знакомиться.
Она обвела нас глазами и улыбнулась:
- Я, как видите, сама натуральная блондинка и муж у меня такой же – белобрысый, светлокожий, еще и растительности на теле практически нет. И вот заходит он в палату, а мы там вдвоем с соседкиным чернышом. Говорю мужу:
«Познакомься, это Данечка! Смотри, какой красавчик, а главное – вылитый ты!»
Муж как этого чернявого волосатика увидел, побледнел весь, глаза вытаращил и дрожащим таким голосом интересуется:
«А п-п-почему он такой черный?»
Я черныша на руки взяла:
«Да не знаю, у меня прабабушка из Абхазии была, может это повлияло. А вообще, какая разница».
Муж еще больше побледнел:
«А это точно наш сын, ты уверена, что именно его родила?»
Я вздохнула и говорю:
«Точно не скажу. Я так в родах намучалась – одна, никто даже спинку не потер и водички не принес. Поэтому сил, чтобы ребенка пристально рассматривать, не было. Родила и родила. Кто знает, может, и перепутали».
Тут он вообще расстроился:
«Какой же я дурак, что на роды не поехал. Теперь всю жизнь сомневаться буду. И как маме внука показывать не представляю – она же не поверит, что он от меня».
И тут как раз открывается дверь, и медсестра завозит Даньку. «Успокойся, - говорю мужу. – Вот твой сын, знакомься».
Он испуганно так:
«А этот чей?»
«Соседкин, она на процедуры ушла».
Таня Белая глотнула чаю и закончила весело:
- Зато теперь муж говорит, что ни за что одну меня на роды не отпустит. Будет строго смотреть, чтобы ребенка не перепутали.
- Здорово ты над ним подшутила, - рассмеялись мы.
Что удивительно – история имела продолжение.
Я лежала в дородовом отделении и случайно встретила в коридоре Таню Белую. Она была уже без живота.
- На роды? – улыбнулась она.
- Да, согласилась я. – Сорок недель.
- А я уже отстрелялась. Дочка, Ульяна, три шестьсот. Сегодня нас домой выписывают. Я в дородовое забежала полотенце забрать – забыла в душевой.
- И как, муж на родах был? – вспомнила я наш разговор. – Проследил, чтобы ребенка не подменили?
- Ой, там такой прикол вышел, - рассмеялась она. – Муж, молодец, все время со мной был, помогал очень. И вот, наконец, родила я свое сокровище, кладут мне дочку на живот, а она – черненькая!
- Вот это да! – изумилась я. – Как так? Муж сцену ревности не устроил?
- Так у меня действительно прабабушка была из Абхазии, - улыбнулась Таня. – И дочка – вылитая муж: глаза, брови, носик, даже форма черепа его. Только брюнетка. Муж ни секунды не усомнился, что Ульянка его. Только посмотрел на меня долгим взглядом и говорит:
«Скажи мне честно, тот черненький мальчик, он чей был? Может, ты двоих родила, да постеснялась признаться?»
«Да нет, один Данька был, ты же видел, мы на УЗИ вместе ходили».
«Жаль, - вздохнул муж, - а то было бы у меня два сына, а не один».
- Я теперь, понимаю, зачем ты за полотенцем прибежала, - расхохоталась я. – Примета такая есть – если в роддоме что-то забудешь, то обязательно сюда вернешься. Вот ты и решила подстраховаться, а то муж еще за одним сыном отправит.
- Да я, в общем-то, и не против, - улыбнулась Таня. – Это только в родзале все мы кричим, что больше ни за что. А вот три дня прошло, и я уже не возражаю против еще одного захода. Тем более…
Она сделала таинственное лицо:
- Полотенце я так и не нашла.
Утром мы шумной беременной толпой высыпали на завтрак.
Наш любимый столик был около окна, мы начали выставлять на него разнообразные баночки и судочки – всех нас подкармливали из дома.
В столовую медленно вошла Тамара Аркадьевна и поковыляла к столику напротив.
- А чем нас сегодня общепит порадует? – Таня Белая потянула носом воздух. – Кажется, опять какао.
- Манная каша, какао и бутерброд с сыром, - прочитала меню Маша.
- Фу, - скривилась Таня Черная. – Терпеть не могу манку, в ней вечно комочки.
- А я, наоборот, обожаю, - мечтательно улыбнулась Маша. – В садике всегда добавки просила. Кстати, можно, я твою порцию съем?
- Да, пожалуйста, - отмахнулась Таня Черная. – Мне и так вареники доедать надо.
Маша поставила перед собой две тарелки и, зачерпнув ложку каши, отправила ее в рот.
- Объедение! – восторженно прокомментировала она и потянулась за следующей ложкой. – Но как по мне, немножечко чего-то не хватает. Может, сладости?
Маша открыла баночку с клубничным вареньем и щедро ливанула его в кашу. Размешала ложкой, попробовала:
- О, так еще лучше! Но слегка недосолено.
Она вытащила из судочка крошечный маринованный огурчик и порезала его в кашу.
Мы с улыбкой наблюдали за ее действиями:
- Ну как?
- Самое то! – отозвалась Маша и начала уплетать за обе щеки.
Тамара Аркадьевна скривилась и демонстративно пересела к нам спиной.
- А я ела копченую колбасу с апельсинами, - весело призналась я. – Так вкусно казалось, что и не передать.
- А я ветчину сахаром посыпала, - смущенно поведала Таня Белая. – А как-то муж пожарил яичницу с салом и луком, так я ее сгущенкой полила.
- А я, девочки, - Маша приканчивала вторую тарелку улучшенной каши. – Сейчас бы на десерт съела белую шоколадку и закусила ее вяленым помидорчиком! Моя мама такие вяленые помидоры делает – язык проглотишь!
- Вы что не слышите? – Тамара Аркадьевна возмущенно посмотрела на буфетчицу тетю Нину. – Они же надо мной специально издеваются! Я после операции, мне нужно хорошо питаться, а эти делают все, чтобы меня стошнило!
- Да они не нарочно, - улыбнулась тетя Нина. – Беременным вечно хочется чего-то этакого. Я сама была беременной: нарвала в саду малины, залила квасом, сверху укропчика…
- Прекратите немедленно! – рявкнула Тамара Аркадьевна. – У вас тут полный бардак! Почему эти куры моченые едят в общественной столовой посторонние продукты?
- У нас же не ресторан, - обиделась тетя Нина, – чтобы с собой еду приносить запрещалось. Вон и микроволновка стоит, чтобы разогревать. Пусть кушают девочки, им нужно. А если вам так неприятно – садитесь от них подальше или приходите на завтрак чуть попозже, когда они поедят.
Тамара Георгиевна швырнула тарелку с недоеденной кашей на поднос и вышла из столовой.
- Девочки, вы тоже сильно ваши пристрастия не показывайте, - попросила тетя Нина. – Огурцы с вареньем можете и в палате покушать. Видите же – женщина нервная, на взводе.
Утром я проснулась от Машиного шепота:
- Дианка, Дианка!
- А, - сквозь сон отозвалась я.
- Отнеси, пожалуйста, мой анализ в лабораторию.
- А ты что, сама не можешь? – удивилась я.
- Я мимо шестой палаты боюсь проходить, - призналась Маша.
- Ой, там же… - вспомнила я ночной кошмар. – Не, мне тоже страшно одной по коридору идти.
- Давай вместе, а? - жалобно попросила Маша.
- Хорошо, - я села на кровати. – Сейчас умоюсь и сходим.
- Только побыстрее, пожалуйста, а то уже и так пять минут восьмого.
Тут в палату заглянула медсестра.
- Пятая палата, вы что обалдели? Где анализы? Мне уже из лаборатории звонили, ругались. Почему не отнесли?
- Не надо кричать, - огрызнулась Маша. – Это вам на всех наплевать, а мы мертвецов боимся.
- Каких мертвецов? – не поняла медсестра.
- А вы уже и забыли? – ухмыльнулась Маша. – Что в шестой палате ночью женщина умерла?
- Как умерла? – растерялась медсестра.
- Обычно! Как люди умирают! – разъярилась Маша. – Я собственными глазами видела ночью на мониторе, что у нее сердце остановилось!
- Ох уж мне эти беременные… - медсестра вздохнула. – То им котлеты керосином воняют, то в душе вода соленая, теперь вот еще и мертвецы мерещатся.
И пояснила:
– Аппарат в шестой палате старый, датчики постоянно отходят. Стоит пациенту на бок повернуться или даже руку поднять, как сигнал теряется. Этот аппарат вчера уже два раза вечером орал, я приходила, переключала. Вы разве не слышали?
- Нет, - переглянулись мы.
- Это время ужина как раз было, - вспомнила медсестра. – Вы, наверное, в столовую ходили. А ночью опять датчики отошли, так я его и вырубила. Все равно особого толку в нем нет – у пациентки все показатели в пределах нормы.
Медсестра весело посмотрела на наши растерянные лица:
- Так что жива ваша соседка. У нее рядовая операция была, ничего сложного. Я вот как раз иду ей перевязку делать и буду поднимать, чтоб понемногу ходила. А через три дня, если все в норме будет, выпишут. И вообще меньше, девочки, нужно по чужим палатам заглядывать!
- А, может, это вы специально так говорите, - недоверчиво предположила Маша, - чтобы нас успокоить. А на самом деле у нас за стенкой лежит труп.
- Ну, хорошо! – медсестра распахнула дверь нашей палаты. – Смотрите сами!
Она вошла в шестую палату и тоже оставила дверь открытой.
- Доброе утро, Тамара Аркадьевна! – бодро поздоровалась медсестра. – Как спалось?
Мы осторожно выглянули за дверь.
На кровати в шестой палате сидела вчерашняя полная женщина, и вид у нее был недовольный.
- Живая! – радостно прошептала Маша. – Она живая! Господи, счастье-то какое!
- Плохо спалось! – сварливо ответила Тамара Аркадьевна. – Кровать ужасная! Вот в прошлом году я лежала в больнице, там кровати, как кровати. А от ваших на километр совдепией несет. А все потому, что деньги из бюджета воруете.
- Можете поверить, я ничего не ворую, - рассмеялась медсестра. – У меня к бюджетным деньгам доступа нет.
- Зато лекарства воруете, - убежденно заявила пациентка. – Мне вчера полбутылки глюкозы не докапали. Думаете, если я после операции, то и не вижу ничего?
- Ох, разбогатела я на ваших полбутылки глюкозы! – всплеснула руками медсестра. – Хорошо, в следующий раз все, что не докапаю, буду вам под кровать ставить, чтобы не волновались.
- И санитарки у вас ленивые, - фыркнула пациентка. – Утром пришла, шваброй туда-сюда поелозила, тумбочки, как попало, протерла. Я ей говорю: «На потолке комар сидит!» Она попробовала шваброй достать, да только спугнула. Теперь я из-за нее должна покусанная лежать!
- Вообще-то в обязанности санитарок убой комаров не входит, - весело прокомментировала медсестра. – И не пойму, откуда у вас комар взялся, когда на окнах сетки. Но, хорошо, я скажу Степанычу – он любого комара найдет и ликвидирует. А пока давайте я вас перевяжу.
- Да еще эти самки брюхатые из пятой палаты, - продолжала жаловаться Тамара Аркадьевна. – Полночи шебуршали за стенкой. Проститутки! Знаю я таких, специально беременеют от богатеньких, а потом на алименты живут. Да еще и государство им пособия платит. А кто-то всю жизнь горбатится.
- Круто она нас разоблачила! – рассмеялась я.
- Да ладно, - отмахнулась Маша. – Главное, что живая. После операции настроение не сахар, сама знаю. А уж с таким характером и вовсе – туши свет.
- Да я тоже на нее не обижаюсь, - согласилась я. – Наоборот, как узнала, что у нее все в порядке, чувствую такое счастье, что и не передать.
- Мне вот перед медсестрой стыдно, - вздохнула Маша. – Я ее вчера эсесовкой обзывала, а ведь она каждый день имеет дело с такими Тамарами Аркадьевнами и спокойно на их капризы реагирует: где-то пошутит, где-то пожалеет.
Тут Маша хитро улыбнулась и добавила:
- Но раз соседка наша выздоравливающая, то ничто не мешает нам устроить вечером чаепитие. Пригласим четвертую палату…
- И будем опять делиться смешными беременными историями! – подхватила я. – И я даже знаю, что мы сегодня расскажем!
- Ночную страшилку, - согласилась Маша и подмигнула мне: - Ну что, самка брюхатая, на завтрак идешь?
- Только вместе с проституткой! – в тон ей ответила я.
- Тогда подожди минутку, - Маша вытащила из тумбочки косметичку. – Проститутка глаз накрасит. Надо же соответствовать имиджу.
Глава 8. Партнерские роды
Вечером к нам из четвертой палаты пришли на посиделки две Татьяны.
Одна из них была брюнеткой – темноглазой, с аккуратной стрижкой – каре. У второй наоборот были светло-русые, почти белые волосы в мелкую кудряшку и голубые глаза.
Таня Белая и Таня Черная называли мы их между собой.
Девочки начали выставлять на стол принесенные с собой вкусняшки: печение, вафли, сладкие сырки. Я включила чайник, Маша достала из холодильника тарелку с нарезанным сыром.
- Девочки, - весело поинтересовалась Таня Черная. – А вы уже решили, как рожать будете – с мужем или без мужа?
- Рано еще думать, - улыбнулась Маша, нарезая батон. – Я, конечно, хотела бы с мужем – родной человек рядом: и воды подаст, и врача позовет и вообще – вдвоем не так страшно.
- Это смотря какой муж, - хохотнула Таня Белая. – Мужики нынче пошли слабенькие, впечатлительные да нервные. Я когда первого рожала, нам акушерка такую историю рассказывала.
Она размешала в чае сахар и продолжила:
- Приехала молодая пара на совместные роды, первый ребенок. Муж как всю эту кухню увидел – грохнулся в обморок, да еще и неудачно – голову разбил. Так врачи вместо того, чтобы роды принимать, мужа в чувство приводили. Оказали первую помощь, вызвали скорую и отправили в травмпункт. А в травмпункте в диагнозе написали «родовая травма».
Мы расхохотались.
- Но я думаю, что это байка, конечно, в жизни не могло такого быть, - сквозь смех пояснила она.
- Почему не могло, - не согласилась Таня Черная, намазывая батон маслом. – Вполне себе жизненная история. Я на учет по беременности в ЖК становилась, гинеколог велела принести анализы мужа на ВИЧ, сифилис и группу крови. И направления на анализы выписала. Муж у меня военнослужащий, пошел к командиру отпрашиваться, чтобы анализы сдать и, естественно, предъявил бланки направлений. Так над ним потом вся часть потешалась – в направлениях был написан диагноз «беременность девять недель».
Мы снова рассмеялись.
Она положила на батон два куска сыра и продолжила:
- И про обморок чистая правда. Моего мужа уж никак слабаком не назовешь – в горячих точках побывал, много всякого видел. Пока схватки шли – он еще держался, а как потуги начались, почувствовал, что земля из-под ног уплывает. Выскочил в коридор, сел на пол. А там как раз техничка убирала и оставила ведро с половой тряпкой. Так он эту тряпку схватил и на лоб положил вместо мокрого полотенца.
- Да уж, девочки, - задумчиво произнесла Таня Белая. – Какие мы все мамочки героини, мужикам и не снилось. Мой-то хитрый, всю первую беременность обещал, что на родах вместе будем. А как я позвонила, что рожаю – отморозился: «Ой, мы с мужиками смотрели футбол, и я пива выпил. Не поеду же я с запахом в роддом». Так и откосил это дело, оставил меня одну на баррикадах. Но ничего, я ему отомстила.
Она пошуршала фольгой, распаковывая сладкий сырок, и начала рассказ:
- Родила я Даньку, положили нас послеродовую палату. Со мной соседка – армяночка, черненькая такая. И сынок у нее, понятное дело, тоже чернявый родился, да еще и волосатый весь: ручки ножки, плечики – все в черном пушке, даже на личике бакенбарды. Утром заходит детская медсестра и говорит: «Готовьте деток, будем по одному забирать к окулисту, на специальном аппарате глазки проверять». Первого соседкиного проверили, а потом и Даньку повезли. Армяночка меня просит: «Пригляди за моим малым, пожалуйста, я пока на процедуры схожу». Она в родах порвалась сильно и ходила в процедурку, ей на швы каким-то прибором светили. Тут как раз муж звонит, что уже под роддомом стоит, с сыном приехал знакомиться.
Она обвела нас глазами и улыбнулась:
- Я, как видите, сама натуральная блондинка и муж у меня такой же – белобрысый, светлокожий, еще и растительности на теле практически нет. И вот заходит он в палату, а мы там вдвоем с соседкиным чернышом. Говорю мужу:
«Познакомься, это Данечка! Смотри, какой красавчик, а главное – вылитый ты!»
Муж как этого чернявого волосатика увидел, побледнел весь, глаза вытаращил и дрожащим таким голосом интересуется:
«А п-п-почему он такой черный?»
Я черныша на руки взяла:
«Да не знаю, у меня прабабушка из Абхазии была, может это повлияло. А вообще, какая разница».
Муж еще больше побледнел:
«А это точно наш сын, ты уверена, что именно его родила?»
Я вздохнула и говорю:
«Точно не скажу. Я так в родах намучалась – одна, никто даже спинку не потер и водички не принес. Поэтому сил, чтобы ребенка пристально рассматривать, не было. Родила и родила. Кто знает, может, и перепутали».
Тут он вообще расстроился:
«Какой же я дурак, что на роды не поехал. Теперь всю жизнь сомневаться буду. И как маме внука показывать не представляю – она же не поверит, что он от меня».
И тут как раз открывается дверь, и медсестра завозит Даньку. «Успокойся, - говорю мужу. – Вот твой сын, знакомься».
Он испуганно так:
«А этот чей?»
«Соседкин, она на процедуры ушла».
Таня Белая глотнула чаю и закончила весело:
- Зато теперь муж говорит, что ни за что одну меня на роды не отпустит. Будет строго смотреть, чтобы ребенка не перепутали.
- Здорово ты над ним подшутила, - рассмеялись мы.
Что удивительно – история имела продолжение.
Я лежала в дородовом отделении и случайно встретила в коридоре Таню Белую. Она была уже без живота.
- На роды? – улыбнулась она.
- Да, согласилась я. – Сорок недель.
- А я уже отстрелялась. Дочка, Ульяна, три шестьсот. Сегодня нас домой выписывают. Я в дородовое забежала полотенце забрать – забыла в душевой.
- И как, муж на родах был? – вспомнила я наш разговор. – Проследил, чтобы ребенка не подменили?
- Ой, там такой прикол вышел, - рассмеялась она. – Муж, молодец, все время со мной был, помогал очень. И вот, наконец, родила я свое сокровище, кладут мне дочку на живот, а она – черненькая!
- Вот это да! – изумилась я. – Как так? Муж сцену ревности не устроил?
- Так у меня действительно прабабушка была из Абхазии, - улыбнулась Таня. – И дочка – вылитая муж: глаза, брови, носик, даже форма черепа его. Только брюнетка. Муж ни секунды не усомнился, что Ульянка его. Только посмотрел на меня долгим взглядом и говорит:
«Скажи мне честно, тот черненький мальчик, он чей был? Может, ты двоих родила, да постеснялась признаться?»
«Да нет, один Данька был, ты же видел, мы на УЗИ вместе ходили».
«Жаль, - вздохнул муж, - а то было бы у меня два сына, а не один».
- Я теперь, понимаю, зачем ты за полотенцем прибежала, - расхохоталась я. – Примета такая есть – если в роддоме что-то забудешь, то обязательно сюда вернешься. Вот ты и решила подстраховаться, а то муж еще за одним сыном отправит.
- Да я, в общем-то, и не против, - улыбнулась Таня. – Это только в родзале все мы кричим, что больше ни за что. А вот три дня прошло, и я уже не возражаю против еще одного захода. Тем более…
Она сделала таинственное лицо:
- Полотенце я так и не нашла.
Глава 9. Старые знакомые
Утром мы шумной беременной толпой высыпали на завтрак.
Наш любимый столик был около окна, мы начали выставлять на него разнообразные баночки и судочки – всех нас подкармливали из дома.
В столовую медленно вошла Тамара Аркадьевна и поковыляла к столику напротив.
- А чем нас сегодня общепит порадует? – Таня Белая потянула носом воздух. – Кажется, опять какао.
- Манная каша, какао и бутерброд с сыром, - прочитала меню Маша.
- Фу, - скривилась Таня Черная. – Терпеть не могу манку, в ней вечно комочки.
- А я, наоборот, обожаю, - мечтательно улыбнулась Маша. – В садике всегда добавки просила. Кстати, можно, я твою порцию съем?
- Да, пожалуйста, - отмахнулась Таня Черная. – Мне и так вареники доедать надо.
Маша поставила перед собой две тарелки и, зачерпнув ложку каши, отправила ее в рот.
- Объедение! – восторженно прокомментировала она и потянулась за следующей ложкой. – Но как по мне, немножечко чего-то не хватает. Может, сладости?
Маша открыла баночку с клубничным вареньем и щедро ливанула его в кашу. Размешала ложкой, попробовала:
- О, так еще лучше! Но слегка недосолено.
Она вытащила из судочка крошечный маринованный огурчик и порезала его в кашу.
Мы с улыбкой наблюдали за ее действиями:
- Ну как?
- Самое то! – отозвалась Маша и начала уплетать за обе щеки.
Тамара Аркадьевна скривилась и демонстративно пересела к нам спиной.
- А я ела копченую колбасу с апельсинами, - весело призналась я. – Так вкусно казалось, что и не передать.
- А я ветчину сахаром посыпала, - смущенно поведала Таня Белая. – А как-то муж пожарил яичницу с салом и луком, так я ее сгущенкой полила.
- А я, девочки, - Маша приканчивала вторую тарелку улучшенной каши. – Сейчас бы на десерт съела белую шоколадку и закусила ее вяленым помидорчиком! Моя мама такие вяленые помидоры делает – язык проглотишь!
- Вы что не слышите? – Тамара Аркадьевна возмущенно посмотрела на буфетчицу тетю Нину. – Они же надо мной специально издеваются! Я после операции, мне нужно хорошо питаться, а эти делают все, чтобы меня стошнило!
- Да они не нарочно, - улыбнулась тетя Нина. – Беременным вечно хочется чего-то этакого. Я сама была беременной: нарвала в саду малины, залила квасом, сверху укропчика…
- Прекратите немедленно! – рявкнула Тамара Аркадьевна. – У вас тут полный бардак! Почему эти куры моченые едят в общественной столовой посторонние продукты?
- У нас же не ресторан, - обиделась тетя Нина, – чтобы с собой еду приносить запрещалось. Вон и микроволновка стоит, чтобы разогревать. Пусть кушают девочки, им нужно. А если вам так неприятно – садитесь от них подальше или приходите на завтрак чуть попозже, когда они поедят.
Тамара Георгиевна швырнула тарелку с недоеденной кашей на поднос и вышла из столовой.
- Девочки, вы тоже сильно ваши пристрастия не показывайте, - попросила тетя Нина. – Огурцы с вареньем можете и в палате покушать. Видите же – женщина нервная, на взводе.
