Когда всё только начинается, страсть вылезает на первый план, и ты, не испытывая прежде этого к родственникам и друзьям, думаешь, что это и есть та самая любовь. Но это не она. Страсть однажды гаснет, и многие расходятся в этот период, но если пережить кризис, и остаться вместе, то со временем вы становитесь единым организмом. Вы и друзья, и любовники, и супруги, и родственники – вы всё друг для друга. И вы любите вопреки. Вот каким бы твой партнёр ни был – может быть, неправильным в чём-то, не очень хорошим, ты его всё равно любишь, со всеми его недостатками, жизни своей без него не представляешь. И исправить его не пытаешься – потому что он такой, какой есть, он тебе такой в душу запал, а исправить его – значит, потерять. Только, когда мы с Марисой перешли на эту стадию, я понял, как много упускал прежде. Со всеми этими краткосрочными романчиками, удовлетворением похоти, отношениями без глубины. Я надёргивал всё необходимое с разных источников, ну вот как вы сейчас делаете – с одними спите, с другими дружите, за поддержкой к родителям идёте. И вас это устраивает, наверно, меня тоже устраивало – пока я другое не испытал. Сейчас Мариса – мой командный пункт, к ней можно прийти с чем угодно, и мне совсем не хочется возвращаться к тому, что было до неё...
Так мы сидели ещё около часа, пили, болтали. Адлер с Дином устали, их стало рубить, и я пошёл их провожать на второй этаж, а отец тем временем проголодался и двинул на кухню. Размещая Дина с Элаем в соседствующих напротив библиотеки спальнях, я узнал, что Дэймон давно дрыхнет у себя.
Спускаясь вниз, я услышал голоса на кухне...
— Спасибо, что не стали палить контору, — произнесла Агата. — Ребята навеселе, я не хотела никому портить настроение. Особенно Рэйвену, Вы ведь видели, каким он уходил днём?
— Да, Рэйвен... очень эмоциональный, как и все творческие личности, — отозвался отец. — Поведение Ирен, её критика... выбели его из колеи.
— Ну и вот... он вроде за день очухался, я прихожу, а тут вечеринка. Куда я со своими проблемами? Я обязательно скажу Рэйвену, но позже.
Отец поугукал.
— Да, конечно. Спасибо, что думаешь о Рэйвене, даже когда тебе самой нелегко. Агата, ты должна помнить, что мы с Марисой всегда поддержим и поможем вам с Прайсом. Не стесняйтесь к нам обращаться по любому поводу, вы ведь нам как родные дети.
— Спасибо.
Последовало молчание и лёгкое шуршание, наверно, они обнимались. А потом собрались возвращаться в комнату отдыха, и я метнулся снова наверх, чтоб не попасться им на глаза.
Какого хрена!? Что происходит!? Во дворце что-то ещё произошло, и это больно ударило по Агате. Но она не стала мне ничего говорить, чтобы МОИ чувства не ранить, чтобы настроение мне не портить. Пренебрегая собственной болью, изо всех сил поддерживала веселье ещё несколько часов. И отец в курсе дел... так что же произошло? Прайс был во дворце до девяти вечера, говорил с Агатой и видел, что с ней что-то не так, но он ничего не знает. Значит, это не масштабное событие, скорее... какой-то разговор. Информация, повлиявшая на принцессу и маркиза Сомбрелии, видимо, какие-то государственные дела...
Мы посидели ещё минут сорок. Я всё думал об этом разговоре, строил предположения, но так ни до чего и не додумался. Около пяти утра отец решил, что ему пора ехать домой. Со всеми начал прощаться, надевая пальто – ему это удалось только с пятой попытки и с моей помощью. В изрядном подпитии он неровно пошёл на выход, в прихожей стал липнуть к стенам.
— Пап, может, останешься? — уточнил я, отлепляя его от стены и выравнивая. — У меня много места, есть, где тебя разместить.
— Т-да... нет... я там... обещал маме вернуться, нелзззя подв-в-водить люююбимую жжееенщину, — отозвался он с заплетающимся языком. Я хмыкнул. Взял его руку, перекинул через свою шею и поволок к двери. — Да и я... — продолжил отец, придвинувшись ко мне и шепча, — хочу траааа...
— Я понял, не продолжай, — попросил я.
— Я до сих пор схожу по ней с ума! — не умолкал отец. — Её сегодняшнее платье такоееее... у меня просто снесло крышу, затащил её в подсобку во дво...
— Папааа!!!
Он ненадолго замолчал. Мы вышли на улицу, я увидел папин чёрный «Бугатти» и направился к нему.
— Нет, ну ты прикинь! — снова завёлся отец. — Там такой бардак, все бешеные носятся, всё сломано, а мы в подсобке трахаемся!
Я заржал, тогда и отец тоже.
— Вы, блин, два извращенца! — бросил я без злобы.
Машина отца была запаркована близко к крыльцу, так что мы довольно быстро до неё добрались. И я взгромоздил отца на автомобильную дверь.
— А ты как хотел? Знаешь ли... мы тебя не в капусте выкопали!
— Меня вам принесли попугаи-отказники, я помню, — брякнул я.
Это одна из отцовских шуток. Когда его спрашивали, почему меня назвали Рэйвеном, он говорил, что меня якобы принесли попугаи и, маша крыльями, кричали «ворон-ворон!», мол, не попугай, но они с мамой не поняли сути и решили, что меня так зовут. На самом деле, конечно же, это шутка, а назвал меня так отец, поскольку незадолго до маминой беременности ему приснился сон с трёхглазой белой вороной. Реальная история тоже немного... ту-ту, я знаю.
Хохотнув, отец поёрзал, наваливаясь на свою машину. Затем откашлялся, положил руку мне на плечо.
— Сын, я давно хотел сказать тебе... это неправда, — с обстоятельным видом произнёс он. Я прикрыл глаза, посмеиваясь. — На самом деле мать тебя родила! После того, как я в это же место засунул свой...
— Хватит!
Отец издевательски поржал.
— Дай я ещё покурю... — сказал он, щупая свои карманы.
Я дал ему немного свободы, но потом помог и сигареты отыскать, и прикурить, и по машине на землю не скатиться. А как только он сделал пару затяжек, успокоился, кажется даже начал немного трезветь, я спросил:
— Ты в маму с первого взгляда влюбился?
— Естесссственна! — широко объявил он. Я усмехнулся. — Она ведь просто роскошная! Такая красивая и сексуальная, ещё и умная! Говорила красиво, я прямо... растекался, слушая её. В ней была стать, характер... королева без короны! Но я ей не нравился...
Я поджал губы, находя сходства со своей историей даже в формулировках.
— Вообще! — настоял отец. — Называла меня павлином, говорила, что я заносчивый, эгоистичный, ветреный и сексуально озабоченный. Да и в принципе не в её вкусе. И ей было плевать на мои титулы и регалии, на то, что у меня много денег, я умею их зарабатывать, могу её обеспечить. Она говорила, что всё это неважно, главное – душа! — вскинул он воодушевлённо рукой, а потом постучал ею по груди, — сердце... — затем заметно скис. — «А у тебя сердце из денежных купюр и писькой думаешь», — процитировал отец маму грустно. Я зажмурился, беззвучно смеясь. — Говорила «Вот отними у тебя деньги, что ты сможешь дать? Членов вокруг итак навалом, знаешь ли...».
— И как ты в итоге её завоевал?
— Измором, — пожал отец плечами. — Упрямо шастал за ней, не отлипал вообще. Заботился, ухаживал, дарил подарки, приглашал на свидания – она сдалась, в конце концов. Потом уже, когда у нас всё сложилось, говорила, что просто достал! И она пошла со мной на свидание, чтобы отвадить, всё самое худшее о себе рассказывала и потом вела себя не очень хорошо. На ревность брала, командовала и подначивала постоянно, мол, такая я тебе не нравлюсь. Но она всё равно мне очень нравилась, считал, что это лишь её маска, щит. Потом выяснилось, что так и есть – она просто проверяла меня, и была приятно удивлена.
Я улыбнулся, немного помолчав.
— Ты ей изменял?
Отец помотал головой.
— Ну, когда у нас только всё развивалось, я... погуливал. Не напропалую, просто жил своей жизнью. Но как только у нас устоялись отношения – всё, как отрезало. Я не хочу, не тянет больше ни к кому.
Хмм. То есть... его тоже вело в начале отношений, может, Дэймон и прав – нам с Агатой просто нужно время...
— Ну, так... — отец выдохнул сигаретный дым в небо, — я поехал? Или ты хочешь ещё о чём-то поговорить? — опять словно мысли мои читает. Да чему удивляться, он – мой отец, и мы близки, он знает меня вдоль и поперёк.
— Я сегодня виделся с Руби... и поцеловал её, — сознался я. Отец вобрал воздуху в щёки и шумно выдохнул. — Знаю, что она тебе никогда не нравилась, но я её любил. Жениться на ней хотел, замок этот строил, чтоб жить в нём с ней. Сегодня мы общались впервые за семь лет, и показалось, что мы... стали прежними, всё стало прежним. И меня повело, я не знаю, почему! С ума схожу по Агате, но мы поссорились, и тут Руби – прежняя, хорошая, я...
Отец покачал головой, инертно, словно бы автомобильная собачка.
— Рэйвен, ты – не запрограммированная машина, кнопочку нажал – и не чувствуешь. Вы с Руби были вместе много лет, да и первая любовь... забыть её невозможно. Было бы намного страннее, если б ты просто смог вычеркнуть то, что когда-то было дорого и важно. Но ты должен определиться, чего и кого ты хочешь. Иначе так и будешь между бывшими и нынешними мотаться, а по итогу останешься у разбитого корыта, ведь на двух стульях не усидишь. Агата – хорошая девушка и настрадалась уже, она заслуживает любящего и заботливого мужчину, если ты не хочешь или не можешь им быть, то прекращай пудрить ей мозги. Хочешь быть с Руби, так порви с Агатой сейчас – пока не стало всё слишком серьёзно, а хочешь быть с Агатой, так не мотайся к Руби. Определись.
— Да я определился! Не хочу я Руби вернуть, и с ума схожу по Агате! Но на несколько мгновений меня увело куда-то не туда, я не понимаю, откуда это взялось, и боюсь...
— Что снова поведёт.
— Да. Дэймон сказал, что я – бл*дун.
Отец хохотнул с закрытым ртом:
— Да все мы такие...
— В смысле? Но ты же маму любишь и не изменяешь ей?
— Люблю, не изменяю, но... на других женщин порой заглядываюсь. Да и... до твоей мамы, знаешь, сколько у меня было?
— Не знаю, — фыркнул я.
— Ну, так и я без понятия!
— То есть, так много?
— Дааа! Короче...
— Дело к ночи, — сориентировался я.
— Да какое там? Утро уже! Короче...
— Дело к ночи, — смеясь, не смог смолчать я.
Отец раздражённо цыкнул, смерив меня взглядом. Я зажмурился.
— В общем, — подобрал отец синоним. Я хохотнул и затрясся от беззвучного смеха. — У нас, у мужиков, две головы, ввиду чего мы можем безумно любить одну женщину и хотеть десяток других. Тебя может ещё не раз куда-то там повести, но ты не живущее инстинктами животное, так что просто вовремя включай верхнюю башку! — отрезвил меня отец, слегка шлёпнув по голове – как подзатыльник только сбоку.
Я прыснул, поморгав.
— Это сейчас зачем было? — поправил я причесон.
— А чтоб дошло! — гавкнул отец, так гавкнул, что я аж дрогнул от неожиданности и нижняя голова немного даже съёжилась.
— Понял, принял, записал.
— Вот и отлично! Короче! — бросив окурок на землю, папа его притоптал.
— Дело к ночи.
Раздражаясь, отец снова дал мне по башке, я только причесался, блин!
— Я поехал окунать свои головы в твою мать! — выдал он специально.
— Бляяяять! — расхохотался я.
Посмеиваясь и шатаясь, отец разблокировал свою машину. Я помог ему усесться, подобрать ноги-руки и одежду, настроить автопилот и пристегнуться. Он раздобрел и, видимо, стал испытывать чувство вины.
— Прости, что ударил тебя, — стал отец уже гладить меня по голове.
— Да ничего, пап. Иногда нужен отцовский подзатыльник.
— Ты у меня хороший мальчик, — промямлил папа, взяв за шею, притянул меня к себе. — Моя гордость. Люблю тебя, — он чмокнул меня в висок.
— Я тебя – тоже, — отозвался я, постепенно отстраняясь.
— Не знаю, что на меня нашло...
— Пап, ну ты чего? Из-за ерунды какой-то.
— Нельзя детей бить.
— Ты и не бил никогда. Ни меня, ни Камиллу. Успокойся, ладно? Всё нормально, я не обижаюсь.
— Как скажешь, — шумно выдохнул отец.
Он действительно никогда нас с Камиллой не бил, но сестре один раз прилетела лёгкая пощёчина, а мне пару подзатыльников, только всё это было за дело, а сейчас он мне лишь причесон подпортил – ерунда!
— Всё, давай. Поспи в дороге, — сказал я, выпрямляясь.
Отец поугукал, я захлопнул дверь. Он немного там поёрзал, отдал голосовую команду, и машина поехала, а он откинулся расслабленно на спинку. Я черканул маме, мол, отца отправил, через полчасика будет дома. Они живут здесь – в Дарксайде, в десяти километрах от администрации.
Рэйвен
Вернувшись в замок, я подошёл к командному пункту, что встроен в стену возле входа. Выключил музыку в комнате отдыха, заблокировал двери и ворота, включил сигнализацию,
— Так! — вернулся я в комнату отдыха с объявлением. — Живыми вы отсюда не выйдете, я заблокировал двери, окна, ворота – короче всё!
Ребята, видимо, ходили в туалет, не смогли доползти до дальней диванной зоны, и расположились на той, что ближе к входу, где вместо стола в центре стоял замысловатой формы камин без трубы.
— Ну, нееет! — развалившись на диване между наследниками, проныл Лукас. — Опять прятки на смерть??? Я не хочу сегодня в них играть!
— Ну, хоть немножечкооо! — похныкал я, болтая ручками, как дитя.
Ребята лениво поржали, они уже устали тусоваться и пить. Если уж даже Адлер давно свалил, а он славится тем, что перепить его крайне сложно, да и отец, уходя, мои стены облюбовал, хоть и выпил меньше всех нас, но его, скорее из-за работы быстро развезло. Пока мы тут болтали, то Прайс хлебал виски и допился до состояния дров, Лукас, перейдя на коньяк, начал его догонять, Агата выглядела пободрее них, но всё же захмелевшей и уставшей.
— Лу, ты планируешь сегодня спать? — поинтересовался я.
Он ведь дампир, спит не каждую ночь, как и я. Мы с ним зачастую на тусовках, когда все разбредаются спать, начинаем играть в карты или в шахматы, как дебилы, блин. Ну, мы так трезвеем.
— Да я уже сплю, — бросил Блэйк вяло. — Я как чувствовал, что ты тусу затеешь, неделю не спал.
— Хм. Ну, тогда... либо забирайся на чердак, либо оставайся здесь. У меня не хватает для тебя спальни.
— Но у тебя ведь... их шесть? — уточнил Блэйк.
Я покивал, морща лоб:
— И три уже заняты.
— Три заняты... — начал анализировать Лукас. Пьяный, обкуренный и тупой. — Значит, осталось ещё три. Нас тут... — медленно посчитал он меня, себя, Прайса и Агату, — четверо. — Замолчал ненадолго, потом слегка взбодрился. — А всем ли здесь нужна отдельная спальня? — посмотрел он на принцессу.
Прайс из последних сил заржал. А мы с Агатой усмехнулись, она отвернула от нас лицо.
— Ты прав, не всем она нужна, — сказал я Блэйку. — Пойди да приляг к одному из парней.
Лукас заторможено засмеялся.
— Блин, кого бы выбрать... — нарочито задумался он.
— Это зависит от того, чего именно ты хочешь, — парировала Агата. — С Дином – безопаснее, с Адлером – веселее, с Дэймоном... нейтрально. Он уже давно дрыхнет, наверняка проснётся, начнёт тебя магическим фокусам обучать.
Блэйк хмыкнул, да помахал рукой:
— Короче, я здесь остаюсь. Ну, или... доползу до лаунж-зоны.
— Ладно, со светом разберёшься? — уточнил я.
— Естесссственна! — широко отозвался Блэйк. Не первый день замужем, так сказать, хоть у меня и умный дом с датчиками движения, выключатели имеются, просто надо знать, где их искать.
— Окей. Наследники престола – пошли! — наказал я. Подал принцессе руку и поднял её на ноги.
— Куда? — опомнился Прайс, видимо, задремал ненадолго.
Так мы сидели ещё около часа, пили, болтали. Адлер с Дином устали, их стало рубить, и я пошёл их провожать на второй этаж, а отец тем временем проголодался и двинул на кухню. Размещая Дина с Элаем в соседствующих напротив библиотеки спальнях, я узнал, что Дэймон давно дрыхнет у себя.
Спускаясь вниз, я услышал голоса на кухне...
— Спасибо, что не стали палить контору, — произнесла Агата. — Ребята навеселе, я не хотела никому портить настроение. Особенно Рэйвену, Вы ведь видели, каким он уходил днём?
— Да, Рэйвен... очень эмоциональный, как и все творческие личности, — отозвался отец. — Поведение Ирен, её критика... выбели его из колеи.
— Ну и вот... он вроде за день очухался, я прихожу, а тут вечеринка. Куда я со своими проблемами? Я обязательно скажу Рэйвену, но позже.
Отец поугукал.
— Да, конечно. Спасибо, что думаешь о Рэйвене, даже когда тебе самой нелегко. Агата, ты должна помнить, что мы с Марисой всегда поддержим и поможем вам с Прайсом. Не стесняйтесь к нам обращаться по любому поводу, вы ведь нам как родные дети.
— Спасибо.
Последовало молчание и лёгкое шуршание, наверно, они обнимались. А потом собрались возвращаться в комнату отдыха, и я метнулся снова наверх, чтоб не попасться им на глаза.
Какого хрена!? Что происходит!? Во дворце что-то ещё произошло, и это больно ударило по Агате. Но она не стала мне ничего говорить, чтобы МОИ чувства не ранить, чтобы настроение мне не портить. Пренебрегая собственной болью, изо всех сил поддерживала веселье ещё несколько часов. И отец в курсе дел... так что же произошло? Прайс был во дворце до девяти вечера, говорил с Агатой и видел, что с ней что-то не так, но он ничего не знает. Значит, это не масштабное событие, скорее... какой-то разговор. Информация, повлиявшая на принцессу и маркиза Сомбрелии, видимо, какие-то государственные дела...
Мы посидели ещё минут сорок. Я всё думал об этом разговоре, строил предположения, но так ни до чего и не додумался. Около пяти утра отец решил, что ему пора ехать домой. Со всеми начал прощаться, надевая пальто – ему это удалось только с пятой попытки и с моей помощью. В изрядном подпитии он неровно пошёл на выход, в прихожей стал липнуть к стенам.
— Пап, может, останешься? — уточнил я, отлепляя его от стены и выравнивая. — У меня много места, есть, где тебя разместить.
— Т-да... нет... я там... обещал маме вернуться, нелзззя подв-в-водить люююбимую жжееенщину, — отозвался он с заплетающимся языком. Я хмыкнул. Взял его руку, перекинул через свою шею и поволок к двери. — Да и я... — продолжил отец, придвинувшись ко мне и шепча, — хочу траааа...
— Я понял, не продолжай, — попросил я.
— Я до сих пор схожу по ней с ума! — не умолкал отец. — Её сегодняшнее платье такоееее... у меня просто снесло крышу, затащил её в подсобку во дво...
— Папааа!!!
Он ненадолго замолчал. Мы вышли на улицу, я увидел папин чёрный «Бугатти» и направился к нему.
— Нет, ну ты прикинь! — снова завёлся отец. — Там такой бардак, все бешеные носятся, всё сломано, а мы в подсобке трахаемся!
Я заржал, тогда и отец тоже.
— Вы, блин, два извращенца! — бросил я без злобы.
Машина отца была запаркована близко к крыльцу, так что мы довольно быстро до неё добрались. И я взгромоздил отца на автомобильную дверь.
— А ты как хотел? Знаешь ли... мы тебя не в капусте выкопали!
— Меня вам принесли попугаи-отказники, я помню, — брякнул я.
Это одна из отцовских шуток. Когда его спрашивали, почему меня назвали Рэйвеном, он говорил, что меня якобы принесли попугаи и, маша крыльями, кричали «ворон-ворон!», мол, не попугай, но они с мамой не поняли сути и решили, что меня так зовут. На самом деле, конечно же, это шутка, а назвал меня так отец, поскольку незадолго до маминой беременности ему приснился сон с трёхглазой белой вороной. Реальная история тоже немного... ту-ту, я знаю.
Хохотнув, отец поёрзал, наваливаясь на свою машину. Затем откашлялся, положил руку мне на плечо.
— Сын, я давно хотел сказать тебе... это неправда, — с обстоятельным видом произнёс он. Я прикрыл глаза, посмеиваясь. — На самом деле мать тебя родила! После того, как я в это же место засунул свой...
— Хватит!
Отец издевательски поржал.
— Дай я ещё покурю... — сказал он, щупая свои карманы.
Я дал ему немного свободы, но потом помог и сигареты отыскать, и прикурить, и по машине на землю не скатиться. А как только он сделал пару затяжек, успокоился, кажется даже начал немного трезветь, я спросил:
— Ты в маму с первого взгляда влюбился?
— Естесссственна! — широко объявил он. Я усмехнулся. — Она ведь просто роскошная! Такая красивая и сексуальная, ещё и умная! Говорила красиво, я прямо... растекался, слушая её. В ней была стать, характер... королева без короны! Но я ей не нравился...
Я поджал губы, находя сходства со своей историей даже в формулировках.
— Вообще! — настоял отец. — Называла меня павлином, говорила, что я заносчивый, эгоистичный, ветреный и сексуально озабоченный. Да и в принципе не в её вкусе. И ей было плевать на мои титулы и регалии, на то, что у меня много денег, я умею их зарабатывать, могу её обеспечить. Она говорила, что всё это неважно, главное – душа! — вскинул он воодушевлённо рукой, а потом постучал ею по груди, — сердце... — затем заметно скис. — «А у тебя сердце из денежных купюр и писькой думаешь», — процитировал отец маму грустно. Я зажмурился, беззвучно смеясь. — Говорила «Вот отними у тебя деньги, что ты сможешь дать? Членов вокруг итак навалом, знаешь ли...».
— И как ты в итоге её завоевал?
— Измором, — пожал отец плечами. — Упрямо шастал за ней, не отлипал вообще. Заботился, ухаживал, дарил подарки, приглашал на свидания – она сдалась, в конце концов. Потом уже, когда у нас всё сложилось, говорила, что просто достал! И она пошла со мной на свидание, чтобы отвадить, всё самое худшее о себе рассказывала и потом вела себя не очень хорошо. На ревность брала, командовала и подначивала постоянно, мол, такая я тебе не нравлюсь. Но она всё равно мне очень нравилась, считал, что это лишь её маска, щит. Потом выяснилось, что так и есть – она просто проверяла меня, и была приятно удивлена.
Я улыбнулся, немного помолчав.
— Ты ей изменял?
Отец помотал головой.
— Ну, когда у нас только всё развивалось, я... погуливал. Не напропалую, просто жил своей жизнью. Но как только у нас устоялись отношения – всё, как отрезало. Я не хочу, не тянет больше ни к кому.
Хмм. То есть... его тоже вело в начале отношений, может, Дэймон и прав – нам с Агатой просто нужно время...
— Ну, так... — отец выдохнул сигаретный дым в небо, — я поехал? Или ты хочешь ещё о чём-то поговорить? — опять словно мысли мои читает. Да чему удивляться, он – мой отец, и мы близки, он знает меня вдоль и поперёк.
— Я сегодня виделся с Руби... и поцеловал её, — сознался я. Отец вобрал воздуху в щёки и шумно выдохнул. — Знаю, что она тебе никогда не нравилась, но я её любил. Жениться на ней хотел, замок этот строил, чтоб жить в нём с ней. Сегодня мы общались впервые за семь лет, и показалось, что мы... стали прежними, всё стало прежним. И меня повело, я не знаю, почему! С ума схожу по Агате, но мы поссорились, и тут Руби – прежняя, хорошая, я...
Отец покачал головой, инертно, словно бы автомобильная собачка.
— Рэйвен, ты – не запрограммированная машина, кнопочку нажал – и не чувствуешь. Вы с Руби были вместе много лет, да и первая любовь... забыть её невозможно. Было бы намного страннее, если б ты просто смог вычеркнуть то, что когда-то было дорого и важно. Но ты должен определиться, чего и кого ты хочешь. Иначе так и будешь между бывшими и нынешними мотаться, а по итогу останешься у разбитого корыта, ведь на двух стульях не усидишь. Агата – хорошая девушка и настрадалась уже, она заслуживает любящего и заботливого мужчину, если ты не хочешь или не можешь им быть, то прекращай пудрить ей мозги. Хочешь быть с Руби, так порви с Агатой сейчас – пока не стало всё слишком серьёзно, а хочешь быть с Агатой, так не мотайся к Руби. Определись.
— Да я определился! Не хочу я Руби вернуть, и с ума схожу по Агате! Но на несколько мгновений меня увело куда-то не туда, я не понимаю, откуда это взялось, и боюсь...
— Что снова поведёт.
— Да. Дэймон сказал, что я – бл*дун.
Отец хохотнул с закрытым ртом:
— Да все мы такие...
— В смысле? Но ты же маму любишь и не изменяешь ей?
— Люблю, не изменяю, но... на других женщин порой заглядываюсь. Да и... до твоей мамы, знаешь, сколько у меня было?
— Не знаю, — фыркнул я.
— Ну, так и я без понятия!
— То есть, так много?
— Дааа! Короче...
— Дело к ночи, — сориентировался я.
— Да какое там? Утро уже! Короче...
— Дело к ночи, — смеясь, не смог смолчать я.
Отец раздражённо цыкнул, смерив меня взглядом. Я зажмурился.
— В общем, — подобрал отец синоним. Я хохотнул и затрясся от беззвучного смеха. — У нас, у мужиков, две головы, ввиду чего мы можем безумно любить одну женщину и хотеть десяток других. Тебя может ещё не раз куда-то там повести, но ты не живущее инстинктами животное, так что просто вовремя включай верхнюю башку! — отрезвил меня отец, слегка шлёпнув по голове – как подзатыльник только сбоку.
Я прыснул, поморгав.
— Это сейчас зачем было? — поправил я причесон.
— А чтоб дошло! — гавкнул отец, так гавкнул, что я аж дрогнул от неожиданности и нижняя голова немного даже съёжилась.
— Понял, принял, записал.
— Вот и отлично! Короче! — бросив окурок на землю, папа его притоптал.
— Дело к ночи.
Раздражаясь, отец снова дал мне по башке, я только причесался, блин!
— Я поехал окунать свои головы в твою мать! — выдал он специально.
— Бляяяять! — расхохотался я.
Посмеиваясь и шатаясь, отец разблокировал свою машину. Я помог ему усесться, подобрать ноги-руки и одежду, настроить автопилот и пристегнуться. Он раздобрел и, видимо, стал испытывать чувство вины.
— Прости, что ударил тебя, — стал отец уже гладить меня по голове.
— Да ничего, пап. Иногда нужен отцовский подзатыльник.
— Ты у меня хороший мальчик, — промямлил папа, взяв за шею, притянул меня к себе. — Моя гордость. Люблю тебя, — он чмокнул меня в висок.
— Я тебя – тоже, — отозвался я, постепенно отстраняясь.
— Не знаю, что на меня нашло...
— Пап, ну ты чего? Из-за ерунды какой-то.
— Нельзя детей бить.
— Ты и не бил никогда. Ни меня, ни Камиллу. Успокойся, ладно? Всё нормально, я не обижаюсь.
— Как скажешь, — шумно выдохнул отец.
Он действительно никогда нас с Камиллой не бил, но сестре один раз прилетела лёгкая пощёчина, а мне пару подзатыльников, только всё это было за дело, а сейчас он мне лишь причесон подпортил – ерунда!
— Всё, давай. Поспи в дороге, — сказал я, выпрямляясь.
Отец поугукал, я захлопнул дверь. Он немного там поёрзал, отдал голосовую команду, и машина поехала, а он откинулся расслабленно на спинку. Я черканул маме, мол, отца отправил, через полчасика будет дома. Они живут здесь – в Дарксайде, в десяти километрах от администрации.
Глава 18: «Моя королева».
Рэйвен
Вернувшись в замок, я подошёл к командному пункту, что встроен в стену возле входа. Выключил музыку в комнате отдыха, заблокировал двери и ворота, включил сигнализацию,
— Так! — вернулся я в комнату отдыха с объявлением. — Живыми вы отсюда не выйдете, я заблокировал двери, окна, ворота – короче всё!
Ребята, видимо, ходили в туалет, не смогли доползти до дальней диванной зоны, и расположились на той, что ближе к входу, где вместо стола в центре стоял замысловатой формы камин без трубы.
— Ну, нееет! — развалившись на диване между наследниками, проныл Лукас. — Опять прятки на смерть??? Я не хочу сегодня в них играть!
— Ну, хоть немножечкооо! — похныкал я, болтая ручками, как дитя.
Ребята лениво поржали, они уже устали тусоваться и пить. Если уж даже Адлер давно свалил, а он славится тем, что перепить его крайне сложно, да и отец, уходя, мои стены облюбовал, хоть и выпил меньше всех нас, но его, скорее из-за работы быстро развезло. Пока мы тут болтали, то Прайс хлебал виски и допился до состояния дров, Лукас, перейдя на коньяк, начал его догонять, Агата выглядела пободрее них, но всё же захмелевшей и уставшей.
— Лу, ты планируешь сегодня спать? — поинтересовался я.
Он ведь дампир, спит не каждую ночь, как и я. Мы с ним зачастую на тусовках, когда все разбредаются спать, начинаем играть в карты или в шахматы, как дебилы, блин. Ну, мы так трезвеем.
— Да я уже сплю, — бросил Блэйк вяло. — Я как чувствовал, что ты тусу затеешь, неделю не спал.
— Хм. Ну, тогда... либо забирайся на чердак, либо оставайся здесь. У меня не хватает для тебя спальни.
— Но у тебя ведь... их шесть? — уточнил Блэйк.
Я покивал, морща лоб:
— И три уже заняты.
— Три заняты... — начал анализировать Лукас. Пьяный, обкуренный и тупой. — Значит, осталось ещё три. Нас тут... — медленно посчитал он меня, себя, Прайса и Агату, — четверо. — Замолчал ненадолго, потом слегка взбодрился. — А всем ли здесь нужна отдельная спальня? — посмотрел он на принцессу.
Прайс из последних сил заржал. А мы с Агатой усмехнулись, она отвернула от нас лицо.
— Ты прав, не всем она нужна, — сказал я Блэйку. — Пойди да приляг к одному из парней.
Лукас заторможено засмеялся.
— Блин, кого бы выбрать... — нарочито задумался он.
— Это зависит от того, чего именно ты хочешь, — парировала Агата. — С Дином – безопаснее, с Адлером – веселее, с Дэймоном... нейтрально. Он уже давно дрыхнет, наверняка проснётся, начнёт тебя магическим фокусам обучать.
Блэйк хмыкнул, да помахал рукой:
— Короче, я здесь остаюсь. Ну, или... доползу до лаунж-зоны.
— Ладно, со светом разберёшься? — уточнил я.
— Естесссственна! — широко отозвался Блэйк. Не первый день замужем, так сказать, хоть у меня и умный дом с датчиками движения, выключатели имеются, просто надо знать, где их искать.
— Окей. Наследники престола – пошли! — наказал я. Подал принцессе руку и поднял её на ноги.
— Куда? — опомнился Прайс, видимо, задремал ненадолго.
