Сущага, конечно, сильная, мощная и... умная. Как только я его освободил, влез в меня – думал, завладеет моим телом, а меня запрёт в тайной комнатке подсознания – ну, как всегда происходит. Но каково же было его удивление, когда он сам в этой комнате очутился, а увидев меня... обосрался, — разулыбался Дэмиен.
Когда другое существо вселяется в кого-то, то оно овладевает не только телом сосуда, но и его разумом. В дальнейшем это существо может оставлять сосуд в частичной трезвости, вынуждая творить какую-то дичь, или же запереть сознание сосуда в одном из отделений мозга, да использовать его тело в качестве костюма. В прошлый раз Алиус использовал Дэмиена в качестве костюма, и попытался сделать это снова, но Дэмиену удалось обхитрить сущность. Я не знал, что он на это способен, но он годами поглощал различные способности, и очевидно овладел множеством фокусов.
— Он хотел сбежать, но я его не отпустил. И сожрал с потрохами – со всей его силой, мыслями, воспоминаниями... — вздёрнул брат бровями, ехидно улыбаясь, и мне уже точно стало ясно, что он знает абсолютно всё. — Я уже даже успел часть переварить и выплюнуть... ненужную часть.
— Д-Дэмиен, я...
— Что? Хочешь сказать, что сожалеешь? Но это ведь неправда. Сколько раз я спросил тебя, кто это был? Но ты даже сейчас не захотел мне исповедаться.
Я напряжённо сглотнул, прочищая горло.
— А я всё голову ломал, — проговорил брат, — что же тогда произошло – со мной, с Ирен, с какого чёрта она тебя выбрала... Как бы я ни старался, не мог сообразить, что же со мной тогда приключилось – я ведь просто слетел с катушек! И тут выясняется, что эта инопланетная херня по твоей указке устроила кавардак в моей голове, рассорила нас с Ирен, а потом ей нашептала, чтоб она к тебе пошла за помощью!
— Он просто выдернул на свободу твою суть. Рано или поздно ты бы всё равно открылся перед Ирен с этой стороны...
Брат свернул губы трубочкой, иронично покивав.
— Так ты себя утешаешь, да? — задал брат скорее риторический вопрос, я и не стал отвечать что-либо. — Раз уж нечто подобное могло произойти без участия Алиуса, то это снимает с тебя ответственность?
— Нет, — отозвался я нетвёрдым, хриплым голосом. — Я поступил эгоистично, захотел урвать кусок для себя, потому что до того всю жизнь жертвовал собой ради других. И во всю эту заворошку я угодил, спасая тебя...
Дэмиен улыбнулся и засмеялся почти про себя.
— Если ты считал его воспоминания, то знаешь, что он вселился в тебя, убил нашу мать твоими руками! И, сравнивая тебя в шавермой, сказал, что сожрёт тебя за пару недель!
Дэмиен хмыкнул, угукая.
— Он тебя развёл, а ты и повёлся, — сказал брат.
— Что это значит?
— А как ты думаешь, если в итоге я его сожрал, а не он меня?
— Тогда ты был не так силён.
— Согласен. И всё же для сущности поглотитель – красный флаг. Никакая сущность не будет присасываться к поглотителю, насколько бы слаб тот ни был. Я был для него опасен всегда, поэтому он не стал подселяться ко мне и жаждал пересесть с меня на тебя. Почти всё, что он говорил тебе в день знакомства – ложь.
Я помотал головой, не веря словам брата.
— Да, он просто раскусил и развёл тебя. Обгладывал годами, пичкая ядом, и теперь... — брат окинул меня взглядом, — ты умираешь. Он многократно тебя разводил, в том числе и на исполнение желаний.
— Зачем? Кем он был?
— Паразитом, — пожал Дэмиен плечами. — Да, он был умнее, сильнее и талантливее большинства местных сущностей, но это лишь потому, что он был из другого мира, где всё устроено иначе. Питаясь твоей энергией, он непроизвольно вырабатывал яд, под действием которого твои внутренние органы стали разлагаться, а клетки мозга – отмирать. Но ему настолько сильно нравилось тобой питаться, что он стал растягивать, замедлять процесс разложения и «обкалывать» тебя обезболом. Для паразитов его типа такие личности, как ты... очень вкусные.
— Какие личности?
— Ну, такие... благородные и правильные альтруисты, кто не сдаётся так просто, кого можно годами превращать в сволочь. Он не врал по поводу большой кастрюли супа – ты действительно был для него очень богатым и сытным источником пищи. Но он питался не только твоей энергией... — заинтриговал меня Дэмиен, умолкнув.
— А чем ещё?
— Душой.
— Что?
— Исполняя твои желания, он вытягивал из тебя душу. По чуть-чуть. Своей души у него не было, но, как я поглощаю чужие способности, так он поглощал души, замещая ими свою пустоту. Душу матери он полностью сожрал, в конце концов, и твою бы сожрал – в день твоей смерти.
И всё встало на свои места: я ощущал себя пустеющим графином с водой, Алиус высасывал из меня душу, опустошал. И я изменился, стал проявлять равнодушие даже к собственным детям.
— Этот паразит так устроен, — пояснил брат. — Питаясь энергией хозяина, он непроизвольно вырабатывает яд, смертельно опасный для хозяина, но не для самого паразита. А исполняя желания, он вытягивает душу – какую-то часть присваивает себе, остальную часть энергии души использует на осуществление желания. Иными словами ему постоянно нужна была энергия души, чтобы творить магию – не только твоей души, до тебя он полностью сожрал двенадцать существ из своего мира, нашу мать, ну и тебя обглодал...
— У меня... — заикнулся я, — осталась душа?
— Немного.
— Поэтому я изменился... — произнёс я. Дэмиен невесело покивал. — И нам с Ирен не удавалось зачать из-за него?
Дэмиен отвёл взгляд в сторону, угукнув.
— Что? — нахмурился я.
Странно, но вроде Дэмиен не хотел о чём-то говорить... из жалости ко мне?
— Мне жаль, что всё так случилось, Тобиас.
— Неужели?
— Да. Что бы там ни было, ты – мой брат, а у меня душа на месте.
— Но ты ненавидишь меня?
— Я... злюсь. Но нет, наверно, не ненавижу. Ты поверил ему, хотел уберечь меня, и... влип. Не стоило тебе соглашаться на эту сделку.
Я покачал головой:
— Ты съехал с темы.
— О чём ты?
— Ты что-то знаешь о Прайсе с Агатой.
— Нет, — пробормотал Дэмиен, вновь отводя взгляд в сторону. — Как только он присосался к тебе, ты стал болеть и умирать, просто не чувствовал этого. У тебя были проблемы из-за паразита, но потом ведь они разрешились.
Он врал.
— Дэмиен, это мои дети?
Брат взглянул на меня, ответив без желания, лишь потому, что понял – я не отвяжусь всё равно.
— Нет. Но Ирен не виновата – Алиус её обработал.
— Зачем?
— Ты попросил его о детях.
— И что он не мог...
— Ты бесплоден. Алиус не мог лечить, он мог лишь снимать симптомы и замедлять течение болезни, но не лечить. К тому же он вырабатывал яд, усугубляющий твоё состояние. Отцепиться от тебя самостоятельно он не мог, потому что он – паразит, и это его суть, не вырабатывать яд – он тоже не мог, это само собой происходило, природа у него такая. В общем, единственным вариантом было, чтобы Ирен зачала от кого-то другого, вот он всё это и устроил, скрыв от тебя правду.
— Кто их отец?
— Это неважно, отец – не тот, кто участвовал в зачатии, а тот, кто воспитал.
— Кто их отец?!
— Я не скажу.
— Дэмиен...
— Пытай Ирен, если хочешь, я не скажу.
Я сердито выдохнул через нос.
— Сколько мне осталось?
— Не знаю. Алиус был уверен, что ты умрёшь в течение нескольких лет – очень мучительно, буквально сгнив насквозь. Но тебе как-то удаётся тормозить процесс... что-то принимаешь?
— Много чего. Это возможно вылечить?
— Насколько я понял – нет. Твой организм отравлен инопланетным ядом, внутренние органы разлагаются, клетки мозга отмирают, а если сравнить душу со светящимся шаром, то твой шар лишь на четверть наполнен тусклым светом.
Я отшатнулся назад, не зная, что сказать. Я просто хотел уберечь брата от зла, защитить его, но благими намерениями вымощен путь в ад. Одно крохотное решение привело к необратимым последствиям, заключив сделку с дьяволом из другого мира, я попросил у него любви и семьи с женщиной своей мечты, даже не подумав о том, что тем самым предаю брата. Именно в тот момент я продал душу, но не понял этого. Предал брата, отобрав у него женщину, которая быстро мне наскучила, и мы стали изменять друг другу, а наша семья обратилась в ширму. Я даже не знаю, любила ли меня когда-нибудь Ирен или её чувства вызваны искусственно магией, мои дети – не мои, родители мертвы, брат меня ненавидит, а тот, кого я считал своим другом, без конца мне врал и травил много лет. Я умираю от неизвестной болезни, у меня почти не осталось души и уже давно не радует то, ради чего всё это и затевалось когда-то. Я остался у разбитого корыта, опустошённый, умирающий, по-прежнему одинокий. Бойтесь своих желаний...
Агата
19 сентября 2020 года…
— Как твой день прошёл? — спросила я у Рэйвена на крыльце его замка. А сама думаю, что отвечу, если он задаст мне тот же вопрос.
Как прошёл мой день? Хреново! С утра всё не заладилось, и с каждой минутой становилось только хуже! Я уснула около семи утра и спала бы до обеда, но в одиннадцать меня разбудила мать и прицепилась, мол, как свидание прошло, что было, чего не было, что теперь будет. Она уже нас поженила, как же меня всё это задолбало!!! Я отвечала ей сухо, односложно, а она всё допытывалась, в конце концов, я вновь завалилась на кровать и накрылась одеялом с головой. Мать ещё некоторое время пыталась пробиться сквозь стену, но тщетно. Ушла. Я попробовала снова уснуть, но не смогла, побрела в кухню, открыла холодильник – он пустой, позвала Сил, но она меня проигнорировала, запустила кофемашину, а она взорвалась! Злющая спустилась в Гнездо, вернулась в свои покои уже с Рэйвеном – машину-то он починал, но нагрянула тьма и поломала все мои игрушки! Подклады эти, обвинения матери, кольцо...
Войдя в свой кабинет, я положила коробочку с кольцом на стол, упала в своё кресло. Развалилась в нём, крутясь вправо-влево, размышляя. Были ли у Рэйвена хоть какие-то ко мне чувства или всё это борьба за треклятый трон? А что я ещё должна думать? Неважно, что он там говорит, он взял кольцо! Он узнал об ультиматуме в день его предъявления! И знал, что до конца года выбор будет сделан в чью-то пользу, не нами с Прайсом, так нашими родителями, и будет свадьба, и будет трон!
Мне нужен расклад – решила я и взялась за карты. Так я сделала расклад на намерения Рэйвена относительно меня, получила те же ответы, что получала прежде – симпатия, влюблённость, искренность, желание секса. Затем я сделала расклад на отношения, тут вылезли обман и ссора, но ничего критичного карты не мне не сказали. Когда я собирала карты со второго расклада, в мой кабинет вошёл отец, сел напротив меня и извинялся за маму. Я поугукала, переместив коробочку с кольцом от угла стола к папе. Признав коробку, он нахмурился, но всё же взял её в руки и открыл, удостоверяясь в том, что всё правильно понял.
— Агата...
— Скажи, — не дав ему закончить мысль, выдохнула я. — Вы с мамой будете довольны, если я выйду замуж за проходимца или за того, кого не люблю? За того, кто хочет через меня на трон попасть, не испытывая ко мне даже симпатии?
Отец выждал паузу, захлопнув коробочку.
— Я не предлагал это кольцо всем твоим кандидатам, только Рэйвену. А у него искренние чувства к тебе, жаль, если ты этого не видишь.
— Такие искренние чувства, что он обрадовался, узнав о вашей с мамой предстоящей отставке, и согласился на твою сделку! — саркастично бросила я, откинувшись на спинку кресла.
— Он не соглашался, — поведал отец, заставив меня потемнеть. — Сказал, что хотел бы сделать тебе предложение, но знает, что ты не согласишься. Я попытался его уговорить, сообщил, что мы с Ирен планируем уйти на покой, тогда он оскорбился и взбесился. Я сам запихал ему кольцо в карман, он сразу этого и не понял, а потом, видимо, просто решил не возвращать.
Я непроизвольно раскрыла рот, не зная, что сказать.
— Ты не единственная, кто думает, что её хотят взять в жёны чисто ради трона, — заверил отец. — Многие принцессы так считали, в том числе и твоя мама. Но у Рэйвена искренние чувства к тебе, а трон ему... костью в горле.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что Рэйвен никогда не был халявщиком, он сам всего добился, отказавшись от благ родителей. Думаешь, Дориан с Марисой не могли устроить его работать на очень тёплое местечко, дом ему построить или купить готовый? Всё они могли. И предлагали. Но Рэйвен отказался. В администрации он начинал с нуля, работал сутками, откладывал заработанные деньги на постройку замка. Всё, что у него сейчас есть, он добился сам, но, если он взойдёт на престол, то ему придётся от всего этого отказаться. Ведь он должен будет жить здесь, а не в своём замке, должен будет поставить кого-то вместо себя в администрации, сменить род деятельности в Гнезде – ему придётся кардинально изменить свою жизнь.
Я промолчала, только сейчас задумавшись обо всём этом. Рэйвену не просто придётся изменить свою жизнь, но и себе изменить, ведь он и впрямь не халявщик, а взойти на престол через брак с наследницей – это халява...
— Ну, хорошо, не будем сейчас о Рэйвене. Что происходит с тобой и мамой? В последнее время вы просто помешались... точнее, мама помешалась, а ты ходишь серой безмолвной тенью. Не то что бы я сильно удивлена – вам обоим всегда было свойственно подобное поведение, но всё же... тебе действительно плевать, за кого я выйду замуж, и каким будет мой брак? Как и всегда было плевать на наши с Прайсом потребности, желания, стремления и мечты?
Сказав всё это, я ожидала возражений отца, мол, нет, вы с Прайсом вовсе не безразличны мне – ну, как положено в подобных случаях. Но отец немного помолчал, а затем произнёс нечто абсолютно нетипичное:
— Я бы не хотел, чтобы это было правдой, но... к сожалению, так и есть – чаще всего мне действительно плевать. В этом нет моей вины, просто сложно что-либо чувствовать, если у тебя почти не осталось души. Иногда я вспоминаю себя молодым, думаю, как бы он поступил в той или иной ситуации, и делаю так же. Но в иной раз мне кажется, что это абсолютно бессмысленно, ведь это всего лишь имитация. Маска, которой я прикрываю своё равнодушие.
— Т-ты... что психопат?
— Нет. Хотя... не знаю. Возможно, в какой-то степени. Но не от рождения – когда-то я был нормальным, задолго до вашего с Прайсом появления.
Я не знала, что сказать, впала в ступор. Отец... будто с ума сошёл. Но в то же время он говорил о том, о чём мы с братом прежде размышляли, но обсуждали исключительно друг с другом. Иногда действительно создавалось впечатление, будто у отца нет души, ну или скорее, он отличался малодушием, походя на холодный камень. А мать, по жизни поддерживая его, словно бы заразилась этим странным недугом, не зря ведь говорят «С кем поведёшься...». Ну, или, возможно, мама попросту сошла с ума и стала метаться от одной истерики к другой, зацикливаясь на какой-либо идее и становясь просто одержимой. Их поведение и «воспитание» привело к необратимым последствиям. Когда мы с Прайсом были детьми, то родителей почти никогда не было рядом, то есть фактически они были здесь, но не занимались нами. Пару раз в год отец проводил день-другой с Прайсом, а мать – со мной, иногда мы коротали время вчетвером, но остальные триста шестьдесят дней в году мы с братом видели родителей пару раз в сутки и то, встречи были мимолётными.
Когда другое существо вселяется в кого-то, то оно овладевает не только телом сосуда, но и его разумом. В дальнейшем это существо может оставлять сосуд в частичной трезвости, вынуждая творить какую-то дичь, или же запереть сознание сосуда в одном из отделений мозга, да использовать его тело в качестве костюма. В прошлый раз Алиус использовал Дэмиена в качестве костюма, и попытался сделать это снова, но Дэмиену удалось обхитрить сущность. Я не знал, что он на это способен, но он годами поглощал различные способности, и очевидно овладел множеством фокусов.
— Он хотел сбежать, но я его не отпустил. И сожрал с потрохами – со всей его силой, мыслями, воспоминаниями... — вздёрнул брат бровями, ехидно улыбаясь, и мне уже точно стало ясно, что он знает абсолютно всё. — Я уже даже успел часть переварить и выплюнуть... ненужную часть.
— Д-Дэмиен, я...
— Что? Хочешь сказать, что сожалеешь? Но это ведь неправда. Сколько раз я спросил тебя, кто это был? Но ты даже сейчас не захотел мне исповедаться.
Я напряжённо сглотнул, прочищая горло.
— А я всё голову ломал, — проговорил брат, — что же тогда произошло – со мной, с Ирен, с какого чёрта она тебя выбрала... Как бы я ни старался, не мог сообразить, что же со мной тогда приключилось – я ведь просто слетел с катушек! И тут выясняется, что эта инопланетная херня по твоей указке устроила кавардак в моей голове, рассорила нас с Ирен, а потом ей нашептала, чтоб она к тебе пошла за помощью!
— Он просто выдернул на свободу твою суть. Рано или поздно ты бы всё равно открылся перед Ирен с этой стороны...
Брат свернул губы трубочкой, иронично покивав.
— Так ты себя утешаешь, да? — задал брат скорее риторический вопрос, я и не стал отвечать что-либо. — Раз уж нечто подобное могло произойти без участия Алиуса, то это снимает с тебя ответственность?
— Нет, — отозвался я нетвёрдым, хриплым голосом. — Я поступил эгоистично, захотел урвать кусок для себя, потому что до того всю жизнь жертвовал собой ради других. И во всю эту заворошку я угодил, спасая тебя...
Дэмиен улыбнулся и засмеялся почти про себя.
— Если ты считал его воспоминания, то знаешь, что он вселился в тебя, убил нашу мать твоими руками! И, сравнивая тебя в шавермой, сказал, что сожрёт тебя за пару недель!
Дэмиен хмыкнул, угукая.
— Он тебя развёл, а ты и повёлся, — сказал брат.
— Что это значит?
— А как ты думаешь, если в итоге я его сожрал, а не он меня?
— Тогда ты был не так силён.
— Согласен. И всё же для сущности поглотитель – красный флаг. Никакая сущность не будет присасываться к поглотителю, насколько бы слаб тот ни был. Я был для него опасен всегда, поэтому он не стал подселяться ко мне и жаждал пересесть с меня на тебя. Почти всё, что он говорил тебе в день знакомства – ложь.
Я помотал головой, не веря словам брата.
— Да, он просто раскусил и развёл тебя. Обгладывал годами, пичкая ядом, и теперь... — брат окинул меня взглядом, — ты умираешь. Он многократно тебя разводил, в том числе и на исполнение желаний.
— Зачем? Кем он был?
— Паразитом, — пожал Дэмиен плечами. — Да, он был умнее, сильнее и талантливее большинства местных сущностей, но это лишь потому, что он был из другого мира, где всё устроено иначе. Питаясь твоей энергией, он непроизвольно вырабатывал яд, под действием которого твои внутренние органы стали разлагаться, а клетки мозга – отмирать. Но ему настолько сильно нравилось тобой питаться, что он стал растягивать, замедлять процесс разложения и «обкалывать» тебя обезболом. Для паразитов его типа такие личности, как ты... очень вкусные.
— Какие личности?
— Ну, такие... благородные и правильные альтруисты, кто не сдаётся так просто, кого можно годами превращать в сволочь. Он не врал по поводу большой кастрюли супа – ты действительно был для него очень богатым и сытным источником пищи. Но он питался не только твоей энергией... — заинтриговал меня Дэмиен, умолкнув.
— А чем ещё?
— Душой.
— Что?
— Исполняя твои желания, он вытягивал из тебя душу. По чуть-чуть. Своей души у него не было, но, как я поглощаю чужие способности, так он поглощал души, замещая ими свою пустоту. Душу матери он полностью сожрал, в конце концов, и твою бы сожрал – в день твоей смерти.
И всё встало на свои места: я ощущал себя пустеющим графином с водой, Алиус высасывал из меня душу, опустошал. И я изменился, стал проявлять равнодушие даже к собственным детям.
— Этот паразит так устроен, — пояснил брат. — Питаясь энергией хозяина, он непроизвольно вырабатывает яд, смертельно опасный для хозяина, но не для самого паразита. А исполняя желания, он вытягивает душу – какую-то часть присваивает себе, остальную часть энергии души использует на осуществление желания. Иными словами ему постоянно нужна была энергия души, чтобы творить магию – не только твоей души, до тебя он полностью сожрал двенадцать существ из своего мира, нашу мать, ну и тебя обглодал...
— У меня... — заикнулся я, — осталась душа?
— Немного.
— Поэтому я изменился... — произнёс я. Дэмиен невесело покивал. — И нам с Ирен не удавалось зачать из-за него?
Дэмиен отвёл взгляд в сторону, угукнув.
— Что? — нахмурился я.
Странно, но вроде Дэмиен не хотел о чём-то говорить... из жалости ко мне?
— Мне жаль, что всё так случилось, Тобиас.
— Неужели?
— Да. Что бы там ни было, ты – мой брат, а у меня душа на месте.
— Но ты ненавидишь меня?
— Я... злюсь. Но нет, наверно, не ненавижу. Ты поверил ему, хотел уберечь меня, и... влип. Не стоило тебе соглашаться на эту сделку.
Я покачал головой:
— Ты съехал с темы.
— О чём ты?
— Ты что-то знаешь о Прайсе с Агатой.
— Нет, — пробормотал Дэмиен, вновь отводя взгляд в сторону. — Как только он присосался к тебе, ты стал болеть и умирать, просто не чувствовал этого. У тебя были проблемы из-за паразита, но потом ведь они разрешились.
Он врал.
— Дэмиен, это мои дети?
Брат взглянул на меня, ответив без желания, лишь потому, что понял – я не отвяжусь всё равно.
— Нет. Но Ирен не виновата – Алиус её обработал.
— Зачем?
— Ты попросил его о детях.
— И что он не мог...
— Ты бесплоден. Алиус не мог лечить, он мог лишь снимать симптомы и замедлять течение болезни, но не лечить. К тому же он вырабатывал яд, усугубляющий твоё состояние. Отцепиться от тебя самостоятельно он не мог, потому что он – паразит, и это его суть, не вырабатывать яд – он тоже не мог, это само собой происходило, природа у него такая. В общем, единственным вариантом было, чтобы Ирен зачала от кого-то другого, вот он всё это и устроил, скрыв от тебя правду.
— Кто их отец?
— Это неважно, отец – не тот, кто участвовал в зачатии, а тот, кто воспитал.
— Кто их отец?!
— Я не скажу.
— Дэмиен...
— Пытай Ирен, если хочешь, я не скажу.
Я сердито выдохнул через нос.
— Сколько мне осталось?
— Не знаю. Алиус был уверен, что ты умрёшь в течение нескольких лет – очень мучительно, буквально сгнив насквозь. Но тебе как-то удаётся тормозить процесс... что-то принимаешь?
— Много чего. Это возможно вылечить?
— Насколько я понял – нет. Твой организм отравлен инопланетным ядом, внутренние органы разлагаются, клетки мозга отмирают, а если сравнить душу со светящимся шаром, то твой шар лишь на четверть наполнен тусклым светом.
Я отшатнулся назад, не зная, что сказать. Я просто хотел уберечь брата от зла, защитить его, но благими намерениями вымощен путь в ад. Одно крохотное решение привело к необратимым последствиям, заключив сделку с дьяволом из другого мира, я попросил у него любви и семьи с женщиной своей мечты, даже не подумав о том, что тем самым предаю брата. Именно в тот момент я продал душу, но не понял этого. Предал брата, отобрав у него женщину, которая быстро мне наскучила, и мы стали изменять друг другу, а наша семья обратилась в ширму. Я даже не знаю, любила ли меня когда-нибудь Ирен или её чувства вызваны искусственно магией, мои дети – не мои, родители мертвы, брат меня ненавидит, а тот, кого я считал своим другом, без конца мне врал и травил много лет. Я умираю от неизвестной болезни, у меня почти не осталось души и уже давно не радует то, ради чего всё это и затевалось когда-то. Я остался у разбитого корыта, опустошённый, умирающий, по-прежнему одинокий. Бойтесь своих желаний...
Часть пятая: «Полярная сова».
Глава 22: «Не заглядывай в чужие окна...».
Агата
19 сентября 2020 года…
— Как твой день прошёл? — спросила я у Рэйвена на крыльце его замка. А сама думаю, что отвечу, если он задаст мне тот же вопрос.
Как прошёл мой день? Хреново! С утра всё не заладилось, и с каждой минутой становилось только хуже! Я уснула около семи утра и спала бы до обеда, но в одиннадцать меня разбудила мать и прицепилась, мол, как свидание прошло, что было, чего не было, что теперь будет. Она уже нас поженила, как же меня всё это задолбало!!! Я отвечала ей сухо, односложно, а она всё допытывалась, в конце концов, я вновь завалилась на кровать и накрылась одеялом с головой. Мать ещё некоторое время пыталась пробиться сквозь стену, но тщетно. Ушла. Я попробовала снова уснуть, но не смогла, побрела в кухню, открыла холодильник – он пустой, позвала Сил, но она меня проигнорировала, запустила кофемашину, а она взорвалась! Злющая спустилась в Гнездо, вернулась в свои покои уже с Рэйвеном – машину-то он починал, но нагрянула тьма и поломала все мои игрушки! Подклады эти, обвинения матери, кольцо...
Войдя в свой кабинет, я положила коробочку с кольцом на стол, упала в своё кресло. Развалилась в нём, крутясь вправо-влево, размышляя. Были ли у Рэйвена хоть какие-то ко мне чувства или всё это борьба за треклятый трон? А что я ещё должна думать? Неважно, что он там говорит, он взял кольцо! Он узнал об ультиматуме в день его предъявления! И знал, что до конца года выбор будет сделан в чью-то пользу, не нами с Прайсом, так нашими родителями, и будет свадьба, и будет трон!
Мне нужен расклад – решила я и взялась за карты. Так я сделала расклад на намерения Рэйвена относительно меня, получила те же ответы, что получала прежде – симпатия, влюблённость, искренность, желание секса. Затем я сделала расклад на отношения, тут вылезли обман и ссора, но ничего критичного карты не мне не сказали. Когда я собирала карты со второго расклада, в мой кабинет вошёл отец, сел напротив меня и извинялся за маму. Я поугукала, переместив коробочку с кольцом от угла стола к папе. Признав коробку, он нахмурился, но всё же взял её в руки и открыл, удостоверяясь в том, что всё правильно понял.
— Агата...
— Скажи, — не дав ему закончить мысль, выдохнула я. — Вы с мамой будете довольны, если я выйду замуж за проходимца или за того, кого не люблю? За того, кто хочет через меня на трон попасть, не испытывая ко мне даже симпатии?
Отец выждал паузу, захлопнув коробочку.
— Я не предлагал это кольцо всем твоим кандидатам, только Рэйвену. А у него искренние чувства к тебе, жаль, если ты этого не видишь.
— Такие искренние чувства, что он обрадовался, узнав о вашей с мамой предстоящей отставке, и согласился на твою сделку! — саркастично бросила я, откинувшись на спинку кресла.
— Он не соглашался, — поведал отец, заставив меня потемнеть. — Сказал, что хотел бы сделать тебе предложение, но знает, что ты не согласишься. Я попытался его уговорить, сообщил, что мы с Ирен планируем уйти на покой, тогда он оскорбился и взбесился. Я сам запихал ему кольцо в карман, он сразу этого и не понял, а потом, видимо, просто решил не возвращать.
Я непроизвольно раскрыла рот, не зная, что сказать.
— Ты не единственная, кто думает, что её хотят взять в жёны чисто ради трона, — заверил отец. — Многие принцессы так считали, в том числе и твоя мама. Но у Рэйвена искренние чувства к тебе, а трон ему... костью в горле.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что Рэйвен никогда не был халявщиком, он сам всего добился, отказавшись от благ родителей. Думаешь, Дориан с Марисой не могли устроить его работать на очень тёплое местечко, дом ему построить или купить готовый? Всё они могли. И предлагали. Но Рэйвен отказался. В администрации он начинал с нуля, работал сутками, откладывал заработанные деньги на постройку замка. Всё, что у него сейчас есть, он добился сам, но, если он взойдёт на престол, то ему придётся от всего этого отказаться. Ведь он должен будет жить здесь, а не в своём замке, должен будет поставить кого-то вместо себя в администрации, сменить род деятельности в Гнезде – ему придётся кардинально изменить свою жизнь.
Я промолчала, только сейчас задумавшись обо всём этом. Рэйвену не просто придётся изменить свою жизнь, но и себе изменить, ведь он и впрямь не халявщик, а взойти на престол через брак с наследницей – это халява...
— Ну, хорошо, не будем сейчас о Рэйвене. Что происходит с тобой и мамой? В последнее время вы просто помешались... точнее, мама помешалась, а ты ходишь серой безмолвной тенью. Не то что бы я сильно удивлена – вам обоим всегда было свойственно подобное поведение, но всё же... тебе действительно плевать, за кого я выйду замуж, и каким будет мой брак? Как и всегда было плевать на наши с Прайсом потребности, желания, стремления и мечты?
Сказав всё это, я ожидала возражений отца, мол, нет, вы с Прайсом вовсе не безразличны мне – ну, как положено в подобных случаях. Но отец немного помолчал, а затем произнёс нечто абсолютно нетипичное:
— Я бы не хотел, чтобы это было правдой, но... к сожалению, так и есть – чаще всего мне действительно плевать. В этом нет моей вины, просто сложно что-либо чувствовать, если у тебя почти не осталось души. Иногда я вспоминаю себя молодым, думаю, как бы он поступил в той или иной ситуации, и делаю так же. Но в иной раз мне кажется, что это абсолютно бессмысленно, ведь это всего лишь имитация. Маска, которой я прикрываю своё равнодушие.
— Т-ты... что психопат?
— Нет. Хотя... не знаю. Возможно, в какой-то степени. Но не от рождения – когда-то я был нормальным, задолго до вашего с Прайсом появления.
Я не знала, что сказать, впала в ступор. Отец... будто с ума сошёл. Но в то же время он говорил о том, о чём мы с братом прежде размышляли, но обсуждали исключительно друг с другом. Иногда действительно создавалось впечатление, будто у отца нет души, ну или скорее, он отличался малодушием, походя на холодный камень. А мать, по жизни поддерживая его, словно бы заразилась этим странным недугом, не зря ведь говорят «С кем поведёшься...». Ну, или, возможно, мама попросту сошла с ума и стала метаться от одной истерики к другой, зацикливаясь на какой-либо идее и становясь просто одержимой. Их поведение и «воспитание» привело к необратимым последствиям. Когда мы с Прайсом были детьми, то родителей почти никогда не было рядом, то есть фактически они были здесь, но не занимались нами. Пару раз в год отец проводил день-другой с Прайсом, а мать – со мной, иногда мы коротали время вчетвером, но остальные триста шестьдесят дней в году мы с братом видели родителей пару раз в сутки и то, встречи были мимолётными.
