Её голос всегда меня успокаивал, казалось, что тепло, участие и поддержка скрыты в самой его интонации. Правда сейчас это невозможно. Мама бегает с тряпками по неврологическому отделению больницы, у неё нет времени разговаривать по телефону. Чтобы оказаться в теплых маминых объятиях и услышать её такой родной голос мне придется ждать вечера.
– Привет…
Тонкий детский голос заставил меня вздрогнуть.
– Снова ты…
Девочка, которую я встретила вчера в этом коридоре сейчас сидела на подоконнике у выхода к лестнице.
– Снова я.
Девчушка улыбнулась, её тоненькие ножки обтянутые синими джинсами забавно болтались в воздухе, не доставая до пола. И как она туда забралась?
– Ты нашла маму? – это был единственный вопрос, который мне пришёл в голову.
Маленькая собеседница кивнула, её волосы забавно рассыпались по плечам, а чёлка упала на глаза.
– Только мама очень занята, – добавила она.
– И поэтому ты ждёшь её здесь?
Девочка снова кивнула. Я хотела спросить кто же её мама, но на плечо неожиданно опустилась рука, заставив вздрогнуть и обернуться. За моей спиной стоял Метёлкин.
– Привет, Маша! – проговорив это, парень искренне мне улыбнулся.
В свете последних событий видеть такую улыбку было немного непривычно.
– Привет…
Честно признаться я совсем забыла и про Метёлкина, и про песню, и про репетицию.
– Ты стих переделала? – сразу перешёл к главному Стас.
– Да, переделала.
Я поспешно полезла в рюкзак, параллельно бросив взгляд на подоконник, где пару секунд назад сидела девочка. Там было пусто. Не могла же она так быстро уйти? Это немного отвлекло от поисков стихотворения.
– Маш, ты чего? – напомнил о себе Метёлкин.
– Да, да, сейчас.
Я снова принялась рыться в портфеле. В дополнение к прочим моим проблемам сейчас не хватало только исчезающей девочки. Наконец, выудив из рюкзака заветный ежедневник, я вытащила из него лист с готовым текстом песни и протянула Стасу:
– Вот.
Парень взял листок, жадно пробежал глазами по строкам.
– Круто! – в голосе Метёлкина слышался неподдельный восторг, – ты даже аккорды подобрала!
– Не сама, мне мама помогла, – честно призналась я, добавила, – на репетиции покажу тебе ритм.
– Это здорово. Только вот что. Сегодня репетиция отменяется, а завтра будет в это же время. Так что я тебя жду. Листок могу забрать?
– Да, забирай, – кивнула я, мысленно радуясь, что после информатики пойду домой.
– И ещё, Маш, – снова заговорил Метёлкин, – я слышал про твою форму. Если нужна помощь…
– Какая помощь? – удивилась я.
– Ну, – замялся Метёлкин, словно в комментариях его предыдущая фраза не нуждалась, – там… поговорить по взрослому с тем кто подшутил.
От услышанного я порядком опешила:
– Стас, ты хочешь поговорить с тем, кто испортил мою форму, просто, потому что я переделала для тебя песню?
– Ну, да… А что здесь такого? – удивился парень, – услуга за услугу…
Мне наконец удалось немного прийти в себя от услышанного.
– Спасибо, Стас, – улыбнулась я, – правда, спасибо. Но не надо.
– Как скажешь, – пожал плечами Метёлкин, – но если кто-то будет доставать, говори.
Он спрятал листок с песней в свой бэк, хлопнул меня по плечу:
– Ладно, давай, до завтра.
Метёлкин отвернулся и размашистым шагом отправился к своему кабинету. А я ещё пару секунд удивлённо смотрела ему в след. То, что произошло сейчас было немного странно, но, даже не смотря на это, очень приятно.
Звонок с урока информатики стал для меня сигналом к долгожданной свободе. Учебный день закончился, а вместе с ним ушло и неприятное напряжение, что давило на плечи бетонной плитой. О том, что будет завтра мне сейчас вовсе не хотелось думать. Хотелось поскорее оказаться дома. Как объясню маме отсутствие школьной формы, я пока не решила. Но время подумать ещё будет. Лгать я не любила, но эта ложь будет оправданной. Маме незачем знать о моих проблемах с одноклассниками, ей и без этого хватает переживаний. Школьная раздевалка к моему приходу уже значительно опустела, а из класса здесь вообще никого не было. С лёгким сердцем я накинула куртку и, переодев сменку, выскочила на улицу. Правда радость была не долгой. Одноклассники дружной толпой стояли у крыльца. А вернее стоял герой сегодняшнего дня Егоренков, а остальные его окружали. В руках парень держал пакет, в который ещё утром была убрана моя испорченная форма. Стоило мне появиться, как вся эта дружная компания отвлеклась от милой беседы и направила свое внимание на новый объект. На меня. Первым желанием было развернуться и юркнуть назад в здание гимназии, вторым рвануть прочь, надеясь, что толпа одноклассников меня не настигнет. Но мне не дали сделать ни того и ни другого. Незаметно окружив, подобно стае гиен, одноклассники перекрыли мне все пути возможного отступления. "Бить будете?" – хотела я спросить, но передумала. Толпу лучше не злить.
– Значит так, Семёнова, – Егоренков шагнул вперёд, швырнул мне пакет с формой, который я едва успела подхватить, – твоих вещей я не трогал!
О том, что парень сознался в содеянном, потому что просто устал бегать, я догадывалась и если честно ждала, что он вернет мне форму ещё в школе.
– Алёнушке скажешь, что сама у меня попросила её назад, поняла?! – угрожающе добавил Саша.
Мне ничего не оставалось как согласно кивнуть. Спорить с парнем, что в два раза шире и выше я бы не рискнула даже наедине.
Егоренков довольно улыбнулся, демонстративно развернулся и зашагал прочь. За ним потянулись остальные. Те, что стояли за спиной, перекрывая путь к дверям гимназии, для большей острастки потолкали меня плечами. Сердце бухало в груди глухими ударами. Понимать, что я испугалась стайку богатеньких деток было до невозможности противно. Чтобы сдержать подступающие к глазам слезы, я до боли прикусила нижнюю губу. Гады, уроды, придурки… К этим напыщенным индюкам подходило всё перечисленное. Многострадальная форма оттягивала руки словно весила не пару килограммов, а как минимум тонну. Что скажет мама увидев её? Нужно придумать что-то сейчас, иначе бессовестно разревусь прямо здесь, на крыльце.
– Эй, у тебя случилось что-то? – раздался неподалёку мальчишеский голос.
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Говоривший сидел на скамье у крыльца и внимательно смотрел в мою сторону. В ногах парня стояла школьная сумка на лямке, а к подлокотнику скамейки были приставлены два костыля.
– Помощь нужна? – снова произнёс парень.
Я помотала головой и, шмыгнув носом, поплелась прочь. Возможно, стоило ответить ему, что всё в порядке, но мне сейчас ни с кем не хотелось общаться.
Пиджак и брюки лежали на стиральной машинке. Количество белых пятен на них было невероятное множество. Сколько времени потребовалась недоделанному Малевичу, чтобы нарисовать этот шедевр под названием "Кляксы мела"? Явно не пять минут. В раковину с легким журчанием лилась вода, я держала в руке чистую тряпочку, не решаясь её намочить. Вдруг мои самостоятельные усилия убрать это безобразие сделают только хуже? Кидать форму в стирку тоже не стоило, машинка могла испортить дорогую ткань. Безусловно, здесь помогла бы химчистка, но она будет стоить денег, которых сейчас нет. В голову приходило только одно здравое решение, позвонить отцу и попросить помощи. Правда, придётся рассказать о причине и скорее всего выслушать неприятный монолог о неряшливости. Лежавший рядом с формой телефон пиликнул принятым сообщением, высвечивая на экране имя друга. Это было десятое сообщение от Вити на которое я не спешила отвечать, ещё не решив признаваться, что дела отстой или врать, что все норм.
– Милая, я дома!
Голос мамы раздался в коридоре, а потом к ванной приблизились её шаги.
– Я могу войти?
Прятать форму не было смысла, выдумывать что-то, чтобы мама не заходила тоже.
Вздохнув, я приоткрыла дверь, позволяя ей шагнуть внутрь.
– Привет, - мама нежно обняла мои плечи, поцеловала.
На несколько секунд меня окутал приятный аромат её духов и тепло этого искреннего порыва.
– Ох, етитская сила, – воскликнула мама заметив форму, – что случилось, Маша?
Здравое объяснение произошедшему я так и не придумала.
– На меня упала коробочка с медом.
– Коробочка?
Недоумение мамы было вполне оправданным, количество пятен говорило, что мою форму в эту коробочку скорее окунули.
Я попыталась кивнуть как можно убедительнее:
– Да, нелепая ситуация… Мне очень жаль.
Пару минут мама молча смотрела на масштаб трагедии, потом неуверенно поскребла ногтем одно из пятен.
– Сами не отчистим, – вынесла вердикт она.
– В химчистку надо? – спросила я.
Мама кивнула.
– Давай я папе позвоню…
– Не надо папе, – она обняла меня за плечо, – тетя Света работает в химчистке, приведет всё в порядок за пару дней и по приемлемой цене. Сейчас ей позвоню. Ты только не расстраивайся, ладно. Это просто форма.
Мама ласково коснулась губами моего виска, вышла из ванной, видимо собираясь позвонить своей подруге. Испорченный костюм лежал на стиральной машинке и смотрел на меня множеством белых пятен. И это была не просто форма ученицы элитной гимназии, а сигнал к началу войны под названием "Школьный буллинг".
На сидении стула в кабинете алгебры, которая была сегодня первым уроком, меня приветливо ждал жирный крест начерченный мелом. Лаврова Полина, что раньше сидела со мной, теперь делила парту с Егоренковым. Крест я стёрла, а отсутствие соседки меня ничуть не расстроило. Отличница Полина вечно тянущая руку на любой вопрос педагога, а после правильного ответа демонстрирующая всем и мне в частности свое интеллектуальное превосходство, очень раздражала. Поэтому её решение стало для меня не наказанием, а подарком судьбы.
Сегодня в классе не было напряженной тишины, ребята оживленно беседовали, обсуждая разные темы. Кто-то болтал с соседом по парте, а кто-то пристраивался к сформировавшимся за время обучения компашкам. Таких компашек в нашем классе было две. Пацанов возглавлял Антон Власов – мажор, красавчик, сын местного депутата и набирающий популярность тиктокер. На коротких видосиках, что гуляли по сети, Антон демонстрировал подписчикам свою безбедную жизнь, танцевал под безвкусный клубняк и начитывал тухленький рэп. Многие девчонки от этого откровенно таяли. Как по мне, так творчество Метёлкина было куда интереснее, чем у смазливого выпендрежника. Но увы мода расставляла совсем другие приоритеты.
У девчонок негласным лидером была Аня Ветрова, девушка не отличалась особой сообразительностью, да и красотой тоже, но преподносила сей факт, как невообразимое достоинство. Свою внешность, она называла нестандартной, а способности неординарными, видимо, не догадываясь об истинном значении слова "неординарность". Её папа был владельцем рекламного агентства. Анина мордашка даже украшала пару постеров, развешанных по городу. Девчонка этим безумно гордилась и считала себя местной звездой. Из Власова и Ветровой вышла бы неплохая пара. Так считал весь класс и в частности сама Аня. Девчонка откровенно демонстрировала Антону симпатию, правда тот так же откровенно её динамил. Наблюдать за этой подростковой драмой было весьма забавно.
Телефон в кармане рюкзака завибрировал принятым сообщением. До начала урока ещё оставалось немного времени, поэтому я позволила себе зайти в ВК. Писал Витя. Парень спрашивал как у меня настроение. Настроение было не очень, но я ответила, что все хорошо. Друг пожелал мне удачного дня. От его слов на душе немного потеплело. Словно из-за серых пасмурных туч выскочил солнечный зайчик. Я потянулась к ежедневнику, что лежал под учебником алгебры, открыла чистую страницу, взяла ручку, принялась поспешно записывать строки, всплывающие в голове.
В хмурый пасмурный день из-за тысячи туч
Зайчик солнечный выйдет украдкой,
Пробежит по домам и захочет уснуть
На линейке в страницах тетрадки.
Мой нечаянный гость на мгновенье прогнал
Из души моей грусть и тревогу.
Беззаботно светил и возможно не знал,
Каково это быть одиноким…
Звонок на первый урок выдернул меня из потока случайного вдохновения. Вздрогнув, я поспешно захлопнула ежедневник, сунула его между тетрадкой и дневником, подскочила, приветствуя учителя. Учитель алгебры и геометрии Светлана Валентиновна посадила класс на места и, не тратя лишнего времени урока, принялась объяснять новую тему. Мне пришлось приглушить звенящие в голове строки и сосредоточиться на математических терминах. Творчество творчеством, а получение аттестата никто не отменял.
После окончания урока на перемену класс потянулся оживленной стайкой. Крест на стуле сообщал о том, что война продолжается, поэтому я на всякий случай покинула кабинет последней. В голове снова вертелись строки, продолжающие стих про солнечного зайчика. Если бы химия располагалась не на третьем этаже, непременно остановилась бы у ближайшего подоконника и поспешила их записать. Но придётся терпеть до кабинета. Быстрым шагом я направилась к лестнице: вдохновение – штука капризная, ждать когда ты откроешь ежедневник не будет, улетучится при первой же возможности. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как передо мной неожиданно выросла фигура парня. Мне пришлось резко затормозить, едва не врезавшись носом в широкую грудь юноши.
– Витаешь в облаках, Семёнова?
Фигурой оказался Власов. Он опустил руку мне на плечо, немного оттесняя в сторону от потока других гимназистов. Что отвечать, я не знала, чуть повела плечом, заставляя парня убрать руку и немного отступила назад.
Что ему нужно?
– Ты сегодня прикольно выглядишь… – парень очаровательно улыбнулся.
За эту улыбку половина старшеклассниц наверное отдали бы сердце, печень, лёгкие и прочие органы, но я только насторожилась.
– Тебе идут юбки, – Антон скользнул взглядом по моей фигуре, – зря раньше не носила.
За неимением запасной школьной формы сегодня мне действительно пришлось надеть классическую юбку и белую блузку. Парень продолжал откровенно меня разглядывать, а я напряжённо молчала. В свете коллективного бойкота этот случайный разговор был очень подозрительным.
– Слушай, эта выходка с формой – уровень яслей. У ребят детство в одном месте заиграло. Не бери в голову, – парень продолжал мило улыбаться.
К чему клонит Антон, я всё ещё не понимала и не нашла ничего лучше, чем просто кивнуть в ответ на его фразу.
– Ты чего в пятницу вечером делаешь? Может в клуб сходим. Я приглашаю.
Угу. Последние месяцы он меня вместе с остальными игнорил и подкалывал, а сейчас в клуб зовёт. Мне конечно была свойственна некоторая наивность, но идиоткой я себя никогда не считала.
– В пятницу я занята и клубы не люблю. Извини.
Все это я буквально протараторила и поспешно шагнула в сторону, желая избавиться от общества Власова. Но парень вновь преградил мне путь:
– Давай тогда в кино… В субботу например…
– Антон, – перебила я одноклассника, устремив на него решительный взгляд. – Я никуда с тобой не пойду. Оставь меня в покое.
На губах Власова появилась лёгкая улыбка. Пронзительно-синие глаза парня смотрели снисходительно, словно говорили: "Чего кочевряжишься, не каждый день тебя в кино мажорчики приглашают".
– Ладно, остынь, – Антон небрежно провел по волосам, зачёсывая назад светлые пряди, – поговорим позже, когда в настроении будешь.
Он подмигнул мне, потом отвернулся и зашагал вверх по лестнице.
– Привет…
Тонкий детский голос заставил меня вздрогнуть.
– Снова ты…
Девочка, которую я встретила вчера в этом коридоре сейчас сидела на подоконнике у выхода к лестнице.
– Снова я.
Девчушка улыбнулась, её тоненькие ножки обтянутые синими джинсами забавно болтались в воздухе, не доставая до пола. И как она туда забралась?
– Ты нашла маму? – это был единственный вопрос, который мне пришёл в голову.
Маленькая собеседница кивнула, её волосы забавно рассыпались по плечам, а чёлка упала на глаза.
– Только мама очень занята, – добавила она.
– И поэтому ты ждёшь её здесь?
Девочка снова кивнула. Я хотела спросить кто же её мама, но на плечо неожиданно опустилась рука, заставив вздрогнуть и обернуться. За моей спиной стоял Метёлкин.
– Привет, Маша! – проговорив это, парень искренне мне улыбнулся.
В свете последних событий видеть такую улыбку было немного непривычно.
– Привет…
Честно признаться я совсем забыла и про Метёлкина, и про песню, и про репетицию.
– Ты стих переделала? – сразу перешёл к главному Стас.
– Да, переделала.
Я поспешно полезла в рюкзак, параллельно бросив взгляд на подоконник, где пару секунд назад сидела девочка. Там было пусто. Не могла же она так быстро уйти? Это немного отвлекло от поисков стихотворения.
– Маш, ты чего? – напомнил о себе Метёлкин.
– Да, да, сейчас.
Я снова принялась рыться в портфеле. В дополнение к прочим моим проблемам сейчас не хватало только исчезающей девочки. Наконец, выудив из рюкзака заветный ежедневник, я вытащила из него лист с готовым текстом песни и протянула Стасу:
– Вот.
Парень взял листок, жадно пробежал глазами по строкам.
– Круто! – в голосе Метёлкина слышался неподдельный восторг, – ты даже аккорды подобрала!
– Не сама, мне мама помогла, – честно призналась я, добавила, – на репетиции покажу тебе ритм.
– Это здорово. Только вот что. Сегодня репетиция отменяется, а завтра будет в это же время. Так что я тебя жду. Листок могу забрать?
– Да, забирай, – кивнула я, мысленно радуясь, что после информатики пойду домой.
– И ещё, Маш, – снова заговорил Метёлкин, – я слышал про твою форму. Если нужна помощь…
– Какая помощь? – удивилась я.
– Ну, – замялся Метёлкин, словно в комментариях его предыдущая фраза не нуждалась, – там… поговорить по взрослому с тем кто подшутил.
От услышанного я порядком опешила:
– Стас, ты хочешь поговорить с тем, кто испортил мою форму, просто, потому что я переделала для тебя песню?
– Ну, да… А что здесь такого? – удивился парень, – услуга за услугу…
Мне наконец удалось немного прийти в себя от услышанного.
– Спасибо, Стас, – улыбнулась я, – правда, спасибо. Но не надо.
– Как скажешь, – пожал плечами Метёлкин, – но если кто-то будет доставать, говори.
Он спрятал листок с песней в свой бэк, хлопнул меня по плечу:
– Ладно, давай, до завтра.
Метёлкин отвернулся и размашистым шагом отправился к своему кабинету. А я ещё пару секунд удивлённо смотрела ему в след. То, что произошло сейчас было немного странно, но, даже не смотря на это, очень приятно.
Звонок с урока информатики стал для меня сигналом к долгожданной свободе. Учебный день закончился, а вместе с ним ушло и неприятное напряжение, что давило на плечи бетонной плитой. О том, что будет завтра мне сейчас вовсе не хотелось думать. Хотелось поскорее оказаться дома. Как объясню маме отсутствие школьной формы, я пока не решила. Но время подумать ещё будет. Лгать я не любила, но эта ложь будет оправданной. Маме незачем знать о моих проблемах с одноклассниками, ей и без этого хватает переживаний. Школьная раздевалка к моему приходу уже значительно опустела, а из класса здесь вообще никого не было. С лёгким сердцем я накинула куртку и, переодев сменку, выскочила на улицу. Правда радость была не долгой. Одноклассники дружной толпой стояли у крыльца. А вернее стоял герой сегодняшнего дня Егоренков, а остальные его окружали. В руках парень держал пакет, в который ещё утром была убрана моя испорченная форма. Стоило мне появиться, как вся эта дружная компания отвлеклась от милой беседы и направила свое внимание на новый объект. На меня. Первым желанием было развернуться и юркнуть назад в здание гимназии, вторым рвануть прочь, надеясь, что толпа одноклассников меня не настигнет. Но мне не дали сделать ни того и ни другого. Незаметно окружив, подобно стае гиен, одноклассники перекрыли мне все пути возможного отступления. "Бить будете?" – хотела я спросить, но передумала. Толпу лучше не злить.
– Значит так, Семёнова, – Егоренков шагнул вперёд, швырнул мне пакет с формой, который я едва успела подхватить, – твоих вещей я не трогал!
О том, что парень сознался в содеянном, потому что просто устал бегать, я догадывалась и если честно ждала, что он вернет мне форму ещё в школе.
– Алёнушке скажешь, что сама у меня попросила её назад, поняла?! – угрожающе добавил Саша.
Мне ничего не оставалось как согласно кивнуть. Спорить с парнем, что в два раза шире и выше я бы не рискнула даже наедине.
Егоренков довольно улыбнулся, демонстративно развернулся и зашагал прочь. За ним потянулись остальные. Те, что стояли за спиной, перекрывая путь к дверям гимназии, для большей острастки потолкали меня плечами. Сердце бухало в груди глухими ударами. Понимать, что я испугалась стайку богатеньких деток было до невозможности противно. Чтобы сдержать подступающие к глазам слезы, я до боли прикусила нижнюю губу. Гады, уроды, придурки… К этим напыщенным индюкам подходило всё перечисленное. Многострадальная форма оттягивала руки словно весила не пару килограммов, а как минимум тонну. Что скажет мама увидев её? Нужно придумать что-то сейчас, иначе бессовестно разревусь прямо здесь, на крыльце.
– Эй, у тебя случилось что-то? – раздался неподалёку мальчишеский голос.
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Говоривший сидел на скамье у крыльца и внимательно смотрел в мою сторону. В ногах парня стояла школьная сумка на лямке, а к подлокотнику скамейки были приставлены два костыля.
– Помощь нужна? – снова произнёс парень.
Я помотала головой и, шмыгнув носом, поплелась прочь. Возможно, стоило ответить ему, что всё в порядке, но мне сейчас ни с кем не хотелось общаться.
Пиджак и брюки лежали на стиральной машинке. Количество белых пятен на них было невероятное множество. Сколько времени потребовалась недоделанному Малевичу, чтобы нарисовать этот шедевр под названием "Кляксы мела"? Явно не пять минут. В раковину с легким журчанием лилась вода, я держала в руке чистую тряпочку, не решаясь её намочить. Вдруг мои самостоятельные усилия убрать это безобразие сделают только хуже? Кидать форму в стирку тоже не стоило, машинка могла испортить дорогую ткань. Безусловно, здесь помогла бы химчистка, но она будет стоить денег, которых сейчас нет. В голову приходило только одно здравое решение, позвонить отцу и попросить помощи. Правда, придётся рассказать о причине и скорее всего выслушать неприятный монолог о неряшливости. Лежавший рядом с формой телефон пиликнул принятым сообщением, высвечивая на экране имя друга. Это было десятое сообщение от Вити на которое я не спешила отвечать, ещё не решив признаваться, что дела отстой или врать, что все норм.
– Милая, я дома!
Голос мамы раздался в коридоре, а потом к ванной приблизились её шаги.
– Я могу войти?
Прятать форму не было смысла, выдумывать что-то, чтобы мама не заходила тоже.
Вздохнув, я приоткрыла дверь, позволяя ей шагнуть внутрь.
– Привет, - мама нежно обняла мои плечи, поцеловала.
На несколько секунд меня окутал приятный аромат её духов и тепло этого искреннего порыва.
– Ох, етитская сила, – воскликнула мама заметив форму, – что случилось, Маша?
Здравое объяснение произошедшему я так и не придумала.
– На меня упала коробочка с медом.
– Коробочка?
Недоумение мамы было вполне оправданным, количество пятен говорило, что мою форму в эту коробочку скорее окунули.
Я попыталась кивнуть как можно убедительнее:
– Да, нелепая ситуация… Мне очень жаль.
Пару минут мама молча смотрела на масштаб трагедии, потом неуверенно поскребла ногтем одно из пятен.
– Сами не отчистим, – вынесла вердикт она.
– В химчистку надо? – спросила я.
Мама кивнула.
– Давай я папе позвоню…
– Не надо папе, – она обняла меня за плечо, – тетя Света работает в химчистке, приведет всё в порядок за пару дней и по приемлемой цене. Сейчас ей позвоню. Ты только не расстраивайся, ладно. Это просто форма.
Мама ласково коснулась губами моего виска, вышла из ванной, видимо собираясь позвонить своей подруге. Испорченный костюм лежал на стиральной машинке и смотрел на меня множеством белых пятен. И это была не просто форма ученицы элитной гимназии, а сигнал к началу войны под названием "Школьный буллинг".
Глава 3
На сидении стула в кабинете алгебры, которая была сегодня первым уроком, меня приветливо ждал жирный крест начерченный мелом. Лаврова Полина, что раньше сидела со мной, теперь делила парту с Егоренковым. Крест я стёрла, а отсутствие соседки меня ничуть не расстроило. Отличница Полина вечно тянущая руку на любой вопрос педагога, а после правильного ответа демонстрирующая всем и мне в частности свое интеллектуальное превосходство, очень раздражала. Поэтому её решение стало для меня не наказанием, а подарком судьбы.
Сегодня в классе не было напряженной тишины, ребята оживленно беседовали, обсуждая разные темы. Кто-то болтал с соседом по парте, а кто-то пристраивался к сформировавшимся за время обучения компашкам. Таких компашек в нашем классе было две. Пацанов возглавлял Антон Власов – мажор, красавчик, сын местного депутата и набирающий популярность тиктокер. На коротких видосиках, что гуляли по сети, Антон демонстрировал подписчикам свою безбедную жизнь, танцевал под безвкусный клубняк и начитывал тухленький рэп. Многие девчонки от этого откровенно таяли. Как по мне, так творчество Метёлкина было куда интереснее, чем у смазливого выпендрежника. Но увы мода расставляла совсем другие приоритеты.
У девчонок негласным лидером была Аня Ветрова, девушка не отличалась особой сообразительностью, да и красотой тоже, но преподносила сей факт, как невообразимое достоинство. Свою внешность, она называла нестандартной, а способности неординарными, видимо, не догадываясь об истинном значении слова "неординарность". Её папа был владельцем рекламного агентства. Анина мордашка даже украшала пару постеров, развешанных по городу. Девчонка этим безумно гордилась и считала себя местной звездой. Из Власова и Ветровой вышла бы неплохая пара. Так считал весь класс и в частности сама Аня. Девчонка откровенно демонстрировала Антону симпатию, правда тот так же откровенно её динамил. Наблюдать за этой подростковой драмой было весьма забавно.
Телефон в кармане рюкзака завибрировал принятым сообщением. До начала урока ещё оставалось немного времени, поэтому я позволила себе зайти в ВК. Писал Витя. Парень спрашивал как у меня настроение. Настроение было не очень, но я ответила, что все хорошо. Друг пожелал мне удачного дня. От его слов на душе немного потеплело. Словно из-за серых пасмурных туч выскочил солнечный зайчик. Я потянулась к ежедневнику, что лежал под учебником алгебры, открыла чистую страницу, взяла ручку, принялась поспешно записывать строки, всплывающие в голове.
В хмурый пасмурный день из-за тысячи туч
Зайчик солнечный выйдет украдкой,
Пробежит по домам и захочет уснуть
На линейке в страницах тетрадки.
Мой нечаянный гость на мгновенье прогнал
Из души моей грусть и тревогу.
Беззаботно светил и возможно не знал,
Каково это быть одиноким…
Звонок на первый урок выдернул меня из потока случайного вдохновения. Вздрогнув, я поспешно захлопнула ежедневник, сунула его между тетрадкой и дневником, подскочила, приветствуя учителя. Учитель алгебры и геометрии Светлана Валентиновна посадила класс на места и, не тратя лишнего времени урока, принялась объяснять новую тему. Мне пришлось приглушить звенящие в голове строки и сосредоточиться на математических терминах. Творчество творчеством, а получение аттестата никто не отменял.
После окончания урока на перемену класс потянулся оживленной стайкой. Крест на стуле сообщал о том, что война продолжается, поэтому я на всякий случай покинула кабинет последней. В голове снова вертелись строки, продолжающие стих про солнечного зайчика. Если бы химия располагалась не на третьем этаже, непременно остановилась бы у ближайшего подоконника и поспешила их записать. Но придётся терпеть до кабинета. Быстрым шагом я направилась к лестнице: вдохновение – штука капризная, ждать когда ты откроешь ежедневник не будет, улетучится при первой же возможности. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как передо мной неожиданно выросла фигура парня. Мне пришлось резко затормозить, едва не врезавшись носом в широкую грудь юноши.
– Витаешь в облаках, Семёнова?
Фигурой оказался Власов. Он опустил руку мне на плечо, немного оттесняя в сторону от потока других гимназистов. Что отвечать, я не знала, чуть повела плечом, заставляя парня убрать руку и немного отступила назад.
Что ему нужно?
– Ты сегодня прикольно выглядишь… – парень очаровательно улыбнулся.
За эту улыбку половина старшеклассниц наверное отдали бы сердце, печень, лёгкие и прочие органы, но я только насторожилась.
– Тебе идут юбки, – Антон скользнул взглядом по моей фигуре, – зря раньше не носила.
За неимением запасной школьной формы сегодня мне действительно пришлось надеть классическую юбку и белую блузку. Парень продолжал откровенно меня разглядывать, а я напряжённо молчала. В свете коллективного бойкота этот случайный разговор был очень подозрительным.
– Слушай, эта выходка с формой – уровень яслей. У ребят детство в одном месте заиграло. Не бери в голову, – парень продолжал мило улыбаться.
К чему клонит Антон, я всё ещё не понимала и не нашла ничего лучше, чем просто кивнуть в ответ на его фразу.
– Ты чего в пятницу вечером делаешь? Может в клуб сходим. Я приглашаю.
Угу. Последние месяцы он меня вместе с остальными игнорил и подкалывал, а сейчас в клуб зовёт. Мне конечно была свойственна некоторая наивность, но идиоткой я себя никогда не считала.
– В пятницу я занята и клубы не люблю. Извини.
Все это я буквально протараторила и поспешно шагнула в сторону, желая избавиться от общества Власова. Но парень вновь преградил мне путь:
– Давай тогда в кино… В субботу например…
– Антон, – перебила я одноклассника, устремив на него решительный взгляд. – Я никуда с тобой не пойду. Оставь меня в покое.
На губах Власова появилась лёгкая улыбка. Пронзительно-синие глаза парня смотрели снисходительно, словно говорили: "Чего кочевряжишься, не каждый день тебя в кино мажорчики приглашают".
– Ладно, остынь, – Антон небрежно провел по волосам, зачёсывая назад светлые пряди, – поговорим позже, когда в настроении будешь.
Он подмигнул мне, потом отвернулся и зашагал вверх по лестнице.
