Марта кивнула:
- Спасибо. Это важно.
- Удачи вам с ней, - тихо сказала Вера. - Только будьте осторожны. У таких людей память - как острое стекло. Оно хранит, но и режет.
Марта помолчала, собираясь с мыслями.
- Скажите, а у вас проводятся читательские вечера или презентации?
- Уже нет. Некому этим заниматься. А раньше - были.
Марта удовлетворённо кивнула. Попрощавшись, она направилась к Елене.
Она пришла без звонка. Елена открыла дверь быстро, будто ждала.
- Я без пирога, - сразу сказала Марта.
- Тогда хотя бы с уважением? - отозвалась Елена и распахнула дверь шире.
Дом был тот же, но казался менее глухим. В кухне кипел чайник. На столе - раскрытая книга и старая записная тетрадь. Марта заметила карандашные пометки на полях - острые, цепкие, как сама Елена.
- Вы работаете? - спросила Марта.
- Пытаюсь вспомнить, зачем писала, - ответила Дрогина. - Иногда я забываю, как это вообще началось.
- А мне казалось, вы никогда не сомневались.
Елена усмехнулась:
- Сомневаюсь каждый день. Просто раньше некому было в этом признаться.
Они молча пили чай.
- Вы знаете, - тихо сказала Марта, - после нашей первой встречи мне стало трудно писать. Всё казалось поверхностным. Но потом... я начала слышать. Ваши фразы - они не отпускали. Как будто у меня в голове появилось эхо.
- Надо срочно лечить, - буркнула Дрогина, но без язвительности.
- Или наоборот - не лечить. Просто идти за этим эхом.
Елена внимательно посмотрела на неё. Потом кивнула. Её тёмные глаза словно читали мысли.
- Я выкинула целую главу. После вас, - призналась она. - Решила, что всё это ложь. Оставила только одно: девочку с пирогом, которую никто не видел. Кажется, это единственное, что было настоящим.
Марта не ответила. Она дотянулась до тетради на столе и осторожно пододвинула её к себе.
- Можно?
- Только если не будешь называть это "архивом гения".
- Обещаю, - улыбнулась Марта.
- У тебя есть голос, Марта. Не теряй его, пытаясь говорить чужими словами.
- Вы думаете, он есть?
- Я его слышу. - Елена сделала паузу. - И знаешь, что? Это уже чертовски много.
Марта почувствовала, как в груди становится чуть легче. Будто кто-то внутри расправил плечи.
Они сидели ещё долго, перебрасываясь короткими фразами, глядя в окно и просто молча пили чай. В этой тишине было больше доверия, чем в десятке интервью.
Уже перед уходом Марта попросила тетрадь. Ей очень хотелось прочитать её содержимое.
- Не забудь вернуть, - уверенно сказала Елена с лёгкой улыбкой.
Глава 25
Поздно вечером Марта сидела у себя, рядом — чашка остывшего чая. В комнате было полутемно, лишь настольная лампа мягко освещала страницы тетради. Бумага — чуть пожелтевшая, с вдавленным почерком. Казалось, каждая строчка написана в полголоса.
Марта медленно перелистывала страницы, пока не наткнулась на фрагмент, обведённый тонкой линией. Она прочитала:
> Иногда я думаю, что мои слова — это тени, отбрасываемые кем-то более ярким.
Я говорю — и сама себе не верю.
В детстве я писала в тетрадях фразы, которые звучали как заклинания:
«Если я исчезну — оставьте свет».
Сейчас мне кажется, что свет остался, а я — ушла.
Я больше не знаю, для кого пишу. Не уверена, что ещё умею.
Но где-то внутри всё ещё шевелится что-то живое.
Может быть, не голос. Может быть — эхо.
Может быть, кто-нибудь когда-нибудь услышит.
Марта провела пальцем по строчкам. Её сердце медленно сжималось — каждая фраза отзывалась в глубине, слишком точно, слишком знакомо.
Она закрыла тетрадь, прижала её к себе и долго сидела в тишине. Внутри что-то вибрировало — не боль, не тревога, а... отклик. Как будто в ней действительно что-то зазвучало.
И впервые за долгое время Марта почувствовала: она готова писать.
Она не убрала тетрадь. Несколько секунд просто смотрела перед собой, словно стараясь удержать мысль, пока та не рассыпалась.
Это не просто фрагменты. Не заметки.
Это — книга.
Сырая, ранимая, неприкрытая. Но настоящая.
Марта снова раскрыла тетрадь — сначала, затем в середине. Мысли Елены сплетались в странный ритм, будто говорили с ней напрямую. Где-то — диалоги, где-то — куски описаний, а между ними — короткие фразы, словно дыхание автора между строк.
Она медленно выдохнула.
Это не архив. Это — возвращение. Сенсация. И шанс для Елены не просто заговорить, а прозвучать.
Марта встала, подошла к ноутбуку. Открыла пустой документ. Пальцы чуть дрожали, но она знала: сейчас важно просто начать. Не вмешиваться — пока. Только услышать голос и бережно перенести его на экран.
Новая книга.
С этого момента всё началось заново.
Марта долго не могла уснуть. Она ворочалась, а когда всё-таки засыпала, образы новой книги оживали.
Проснулась рано, почти на рассвете. За окном висел утренний сумрак, в комнате — непривычная тишина. Ни звонков, ни планов. Только тетрадь на краю стола — как вызов.
Она заварила кофе, включила ноутбук и, укутавшись в плед, села за работу.
Страницы шуршали под пальцами. Почерк Елены был то резким, то почти исчезающим — словно она писала на излёте дыхания. Иногда — сплошной поток сознания, иногда — стройные, почти литературные конструкции. Местами это было больно читать.
Марта настраивала формат, правописание, пробовала переставлять абзацы. Но главное — старалась не потерять голос. Тот самый, что впервые прозвучал в доме Дрогиной.
«Не редактировать. Слышать», — повторяла себе Марта.
На мониторе вырастал живой текст. Грубый, тёплый, настоящий.
Ближе к полудню у неё защемило в висках — голова отказывалась работать, пальцы нили от клавиатуры. Марта закрыла ноутбук и опустила лицо в ладони. Хотелось выдохнуть в чьё-то плечо. Просто сказать: «Посмотри… это ведь правда важно?»
Через час она уже была в кафе у фонаря.
Костя поставил перед ней чашку кофе, заметно озабоченный:
— Ты не ела?
— Я… не могу остановиться. Я читаю её тетрадь. Там не просто записи. Там — книга, Костя. Настоящая.
Он присел напротив, глядя внимательно:
— Ты не спала?
Марта кивнула. Не дожидаясь, раскрыла рюкзак, достала пару листов — распечатку первых глав.
— Послушай. Я не знаю… может, у меня профессиональная деформация. Но я чувствую — это может стать событием. Книга, которую Елена писала в тени, без намерения быть услышанной. И всё-таки она звучит. До сих пор.
Она очень нервничала. Ей нужно было, чтобы Костя понял. Услышал. Поддержал.
Костя взял страницы, пробежал глазами. Его брови слегка сдвинулись.
— Это сильно. Правда сильно. И… больно.
У Марты отлегло. В голосе Кости она услышала главное — понимание.
— Вот именно. Она не писала для кого-то. Но теперь — мы можем стать её голосом. Я хочу всё это собрать. Бережно. Переписать. Но мне нужен кто-то рядом. Кто скажет: «Да». Или: «Нет».
Он не ответил сразу. Потом просто сказал:
— Давай делать это вместе. Ты читаешь, я рядом. Помогаю, спорю, держу — если надо. Только пообещай, что ты поешь.
Марта улыбнулась впервые за утро.
— Сначала ты читаешь вслух. А я — слушаю.
26 глава
Они устроились в углу кафе у окна. На столе — ноутбук, распечатки, тетрадь Дрогиной. За стеклом начинал накрапывать дождь, и редкие капли стучали по стеклу, будто подчеркивая сосредоточенность происходящего внутри.
Марта печатала молча, делая редкие паузы, чтобы свериться с почерком. Костя читал рядом, иногда делая пометки на полях карандашом. Он удивительно быстро вник в текст — ловил ритм, чувствовал, где можно подвинуть, а где лучше не трогать вовсе.
— Стоп, — вдруг сказал он, отложив страницу. — Прочитай вот это место ещё раз. Вот тут, где "она идёт по улице и считает шаги".
Марта нахмурилась, пролистала файл, потом сверилась с оригиналом.
— Ну, да. Улица, дождь, она считает… тридцать три, тридцать четыре...
Костя наклонился к тетради, медленно провёл пальцем по полям:
— Видишь? Здесь Елена приписала карандашом сбоку: "Лесная, №12. Дважды. Не возвращаться."
Марта замерла. Глаза расширились.
— Я... я не заметила. Господи.
— Это же адрес? Тот самый?
Марта медленно кивнула. Адрес снова всплыл. Дом, который она когда-то нашла по зову интуиции. И вот — он в тексте. Не прямо, но так, будто Елена сама не знала, зачем записывает.
— "Дважды. Не возвращаться", — повторила она шёпотом. — Значит, она была там. Что-то произошло. Это может быть кульминацией книги. Или началом. В любом случае — ключ.
Они переглянулись.
— Ты нашёл это, — тихо сказала Марта. — Я листала по сто раз и не увидела.
Костя пожал плечами:
— Просто я не печатаю. Я читаю. Медленно. Как те, кто ищет сокровище.
Марта усмехнулась, но в глазах стояло напряжение. Всё менялось. Эта надпись открывала новую нитку — почти документальную. Надо будет вернуться туда. Проверить. Осмыслить. Может быть, поговорить с Еленой. Если она позволит.
— Нам надо продумать, как встроить это в текст, — сказала Марта. — Но не выдать сразу. Это должно быть ощущением: что она прячет правду, и в то же время — тянется к ней.
Костя кивнул:
— Это как у Чехова — ружьё, которое не стреляет, но висит в углу всю пьесу. Просто молчит. И все ждут.
К вечеру Марта была у себя. Голова гудела — от слов, от смыслов, от накопленного напряжения. Она в который раз перечитала сообщение, написанное, но не отправленное.
"Паша, мне нужно с тобой поговорить."
Слишком холодно. Или, наоборот, слишком весомо. Она удалила.
Набрала снова:
"Привет. Я скоро еду в Москву. На несколько дней, может чуть больше. Надеюсь, мы сможем это обсудить спокойно."
Нажала "отправить" — не думая больше.
Через пару минут пришёл ответ:
"Зачем? В редакцию? Или это снова 'по работе и вдохновению'?"
Она сжала телефон в ладони. Потом спокойно, чётко набрала:
"Да. По работе. И по вдохновению тоже. Это важно. Я давно не чувствовала, что делаю что-то живое. Москва — это не побег. Это шаг туда, где я могу быть собой."
Ответ не пришёл сразу. Но и не был важен.
Марта положила телефон на подоконник, включила плейлист для концентрации и открыла файл с рукописью Дрогиной.
У неё было дело. Было настоящее.
И был голос, который больше не хотелось прятать.
Её переполняли эмоции, она была воодушевлена. Однако мысль о скорой поездке в Москву не отпускала. Она не хотела выныривать из этого состояния спокойствия. Ей было по-настоящему хорошо. Здесь, в Семигорске. Она чувствовала: она на своём месте. Рядом с людьми, которых успела полюбить. И она была им нужна.
27 глава
Наконец Марта выспалась. После нескольких бессонных ночей и долгих дней напряжённой работы она была совершенно выбита. Но сон вышел каким-то чутким. Её настолько захватил роман, над которым она трудилась, что образы и сцены не покидали даже во сне. Герои оживали, будто были настоящими. Иногда Марта лишь наблюдала за ними со стороны, а иногда — становилась главной героиней. Казалось, кто-то написал эту историю о ней задолго до её появления.
До поездки в Москву оставалось всего пару дней.
Марта забронировала билет на поезд и начала собирать чемодан. Но впереди было ещё так много дел… Столько людей, с кем хотелось попрощаться. А главное — нужно было убедить Елену: рукопись должна стать книгой.
Закончив с билетами, она отправила Юльке все материалы, что успела подготовить. А потом — направилась к Анне Савельевне.
На улице пахло зимой. Город облачился в новогодние огни — в витринах стояли ёлки, украшенные шарами и гирляндами. Люди спешили по магазинам, торопились закончить всё в старом году.
Пекарня на углу, как всегда, дышала теплом. Сквозь стеклянную дверь тянуло запахом свежей сдобы и печёных яблок. Было чуть позже пяти, сумерки только начинали опускаться, а внутри царил уют и мягкий свет.
Марта вошла — и сердце защемило. Будто возвращалась домой.
Она подумала, что будет скучать по этому месту.
За прилавком, в светлом переднике и с закатанными рукавами, стояла Анна Савельевна. На голове — аккуратный чепчик, щёки румяные от жара печи, а руки — в муке. Она месила тесто легко, почти играючи, будто разговаривала с ним.
— Ну здравствуй, птица перелётная, — сказала она, не поднимая глаз. Голос был тёплый, с ноткой грусти. — Я уж думала, не придёшь.
— Я не могла не прийти, — тихо ответила Марта.
Анна Савельевна вытерла руки о фартук, подошла ближе. Они обнялись — просто, по-настоящему. Без лишних слов.
— Присядь, сейчас чай поставлю, — сказала она и скрылась в глубине пекарни. — Ты же, как обычно, с абрикосовым?
Марта кивнула. Она села за деревянный столик у окна — тот самый, где впервые попробовала здешний пирог. На стенах — чёрно-белые фотографии: юная Анна Савельевна с отцом, первые буханки, старые вывески. Всё это было — её история.
— Уезжаешь? — донёсся голос из кухни.
— Через два дня, — отозвалась Марта. — В Москву. Дел много. Но… уезжать не хочется.
— И это хорошо, — вернулась с подносом Анна Савельевна. — Значит, что-то в тебе здесь прижилось. Ты изменилась.
Она поставила на стол две чашки чая и ещё тёплый пирог. Присела рядом.
— Я помню, как ты пришла сюда впервые, — сказала она. — Уставшая, насторожённая. А сейчас… светишься.
Марта улыбнулась, опустив глаза.
— Это вы. Вы и пекарня. И все вокруг.
— Нет, девочка, — мягко возразила Анна Савельевна. — Это ты себе позволила. А мы… просто были рядом.
Они ели пирог в молчании — в том самом тёплом, настоящем, когда слова не обязательны.
— Возьми, — вдруг сказала она и достала из ящичка небольшую коробочку.
Внутри — маленькое пирожковое клеймо с инициалами «А.С.».
— Это моего отца. Я берегу его. Но тебе — можно. Если когда-нибудь решишь — пеки. Пиши. Живи.
Марта взяла коробочку. Грудь сжало.
— Спасибо. Вы не представляете, как это важно.
— Представляю, — сказала она просто. — Только пообещай, что вернёшься. Когда захочешь тепла — и пирога.
Они обнялись на прощание. Когда Марта вышла, небо уже стемнело. Свет из окон пекарни тёплым пятном ложился на тротуар. Она крепко сжала коробочку в руке — кусочек памяти, начала, места, где многое изменилось.
Она направилась к Косте. Он уже ждал.
Марта рассказала ему о встрече с Анной Савельевной. Он слушал молча, держал её за руку, будто запоминая это тепло.
— Я отвезу тебя через два дня на вокзал, — сказал он.
Марта подняла глаза, задержалась в его взгляде.
На душе стало особенно тепло. Он проводит её. Это значило больше, чем она могла сказать.
— Завтра иду к Елене. Покажу ей вариант книги, отдам тетрадь, — сказала Марта.
Костя кивнул. Они сидели ещё долго, наслаждаясь присутствием друг друга, пытаясь сохранить каждое движение, каждый взгляд — в памяти, в теле, в сердце.
28 глава
Оставался последний день в Семигорске. Последний… Марте очень не хотелось думать об этом так. Она избегала самого слова, называя его «крайним». Ведь после Москвы она собиралась вернуться. У неё был грандиозный план возвращения — не только в город, но и к себе.
У неё теплилась надежда, что Елена Дрогина даст согласие на выпуск книги. Марта уже держала в руках готовый черновик, собранный и вычитанный. После поездки она собиралась передать его Юльке — подруге и блестящему редактору. Затем — договориться с дизайнерами, выбрать обложку, обсудить формат, шрифт, бумагу. Типография. Презентация.
