– Спасибо! Постараюсь. А теперь давай покажем этим расфуфыренным теткам, как надо танцевать!
Двое зрелых мужчин сидели за круглым столиком и, не отрываясь, смотрели на танцующую черноволосую женщину в красивом облегающем платье.
– Хороша, – оценивающе прищурился Хамисов, потягивая через соломинку пятидесятиградусный виски. – Ты ею доволен?
– Вполне, – Челноков плеснул себе в бокал с остатками водки немного шотландского виски. – Но еще больше буду доволен, когда ты мою просьбу выполнишь и пробьешь ее по всем каналам.
– До сих пор в ней сомневаешься?
– Да нет. Скорее, это для очистки совести. Стыдно признаться, но сердце у меня не на месте. Особенно сегодня.
– Ты меня удивляешь, тезка, – Хамисов внимательно оглядел бизнесмена. – Предчувствия, ощущения… И это говорит подполковник Челноков?
– Уже давно не подполковник. Так же, как и ты. А предчувствиям своим я привык доверять. Иначе не дожил бы до этой ночи.
– Что верно то верно. Я прекрасно помню, как ты заставил нас по горам ползти вместо того, чтобы идти ущельем, где потом остались две соседние роты. Да не хмурься ты! Подожди еще два дня, и у меня будет на нее полная информация.
– Спасибо, тезка…
– И все-таки, зачем ты ее взял? Только не говори, что на всякий случай. Не поверю. Может, врагов нажил без моего ведома? – Хамисов тяжело откинулся на спинку кресла, рискуя опрокинуться вместе с ним, и провел руками по гладкой коже затылка.
– Без твоего ведома у нас в околотке ничего не наживешь, – усмехнулся бизнесмен, – даже неприятностей. Ты же наш «серый кардинал». Все видишь, все знаешь. Всеми руководишь…
– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, Володя. Надоело «серым» быть. Хочу в «белые» перекраситься.
– В красные…
– Почему в «красные»? Я ведь, как и ты, давным-давно не коммунист.
– Потому, – Челноков прикурил свою «оптиму» от протянутой официантом зажигалки, – что кардиналы все красное носили.
– Да хоть серо-буро-малиновое! Ты ведь понял, что я имею в виду?
– Прекрасно понял. Подобный разговор у нас уже был. И чтобы его прекратить, я напомню, какой ответ дал тебе в прошлый раз. Я губернатора не брошу. И денег на его избирательную компанию дам. А почему – тебе не хуже меня известно.
– Известно, – кивнул собеседник, вытаскивая соломинку из бокала и делая большой глоток, – но, честно говоря, я надеялся, что ты передумаешь.
– Не надейся, – Челноков поднялся с кресла и с удовольствием потянулся. – Лучше давай стариной тряхнем. Не разучился еще плясать? Тогда пойдем, составим компанию нашей телохранительнице. А то она скоро всех моих гостей до смерти затанцует. Горячая штучка.
– И в постели тоже? – «серый» кардинал вопросительно поднял бровь, отчего лицо его стало напоминать перекошенную от времени маску Пьеро. – Горячая?
– Не знаю, не пробовал, – буркнул раздосадованный хозяин.
– Ну да, ну да, – поспешно закивал Хамисов, – твоя Светка быстренько бы от нее избавилась. Сущая мегера, прости, Вова, за откровенность. И как тебя угораздило… Седина в бороду – бес в ребро? То-то я смотрю, ты во вкус вошел: сначала молодая жена, потом телохранительница.
– Я же сказал, что у нас ничего.
– Так я тебе и поверил! Кого надуть хочешь? Меня? Да я тебя вдоль и поперек изучил. Ты без веской причины шагу не ступишь. Вот и выходит: либо ты ее для себя взял, а не для дочери, либо действительно почему-то боишься за свою Элю. Ты кому-то перешел дорогу, Челноков?
– Я многим дорогу переходил, Володя, – усмехнулся Челноков, глядя пустыми глазами на танцующих, разбившихся на пары. – Только кишка у них тонка со мной поквитаться. В настоящий момент нет ни одного человека, который сумел бы причинить реальный вред мне или моим близким. В настоящий момент…
– А зачем тогда ты эту Нику взял?
– Черт его знает. Взял и взял. Пристал как репей – все настроение испортил. Кончай пустую болтовню и двигай в мой кабинет. Покажу новую огнестрельную игрушку, которую мне поляки подарили…
Мужчины поднялись одновременно, одновременно развернулись и плечом к плечу пошли к коттеджу, оставляя разгулявшихся гостей, в четвертый раз требующих у ди-джея поставить «семь-сорок».
Ох и натанцевалась же я! Не помню даже, когда мне в последний раз доводилось так самозабвенно отплясывать. Словно крылья за спиной выросли – ни усталости, ни одышки. Только минуту назад казалось, что танцевать могу всю ночь без отдыха, и вдруг сдулась, как проколотый воздушный шарик. Ноги дрожат, настроения никакого… Еле-еле добралась до покинутого стола, на котором переливался кровавым цветом мой одинокий нетронутый еще бокал с «каберне». И только нашла удобное положение в неудобном кресле, собираясь насладиться французским вином и одиночеством, как услышала за спиной злобное шипение:
– Даю тебе сроку до субботы, шлюха, – Светлана Семеновна Челнокова была явно не из тех, кто стесняется в выражениях и ходит вокруг да около. – Чтобы духу твоего сучьего в моем доме не было! Тебе здесь ничего не обломится, уж я об этом позабочусь. Припомню, как ты с моим мужем в кабинете запиралась!
Я открыла было рот, чтобы прервать поток столь оскорбительных обвинений, но, обернувшись, поняла, что это бессмысленно. Челнокова была пьяна. И не просто пьяна, а буквально «на рогах». Упираясь головой в литой чугунный столб, Светлана Семеновна обнимала ближайший фонарь в попытке удержаться на убегающей из-под ног земле.
– Ты еще пожалеешь, что захотела его у меня увести. Сильно-сильно пожалеешь!
Молодая женщина оторвалась от фонаря и, сделав несколько шагов, грудью навалилась на мой столик. Я едва успела выдернуть из-под нее бокал, иначе бы «первая леди» порезалась и пришлось бы срочно вызывать «скорую». Выбеленные волосы Светланы, скрученные в хитрую прическу, не выдержали такой лихости хозяйки и, вырвавшись на волю, рассыпались по плечам.
– Убью, – бормотала Челнокова, тщетно пытаясь приподняться и подметая стол волосами. – Всех вас убью, распутные жадные твари! Так и норовите спереть то, что плохо лежит. Только вам не обломится. Мой Вова очень даже хорошо лежит – потому что на мне!
– Светлана Семеновна! Ну что ж вы так! – вывернувшийся неизвестно откуда секретарь Сережа осторожно, но крепко обхватил хозяйку за талию и попытался оторвать от стола. Не тут-то было.
– Дрянь! – взвизгнула Челнокова и попыталась выцарапать мне глаза. – Жаль, те парни не оттрахали тебя как следует. Тогда не стала бы на чужих мужей вешаться!
Аккуратно, чтобы не пролить, я поставила бокал на стол и, схватив совсем уже ничего не соображающую хозяйку за руки, слегка вывернула ей запястья. Поток ругани перешел в жалобные вскрики, но я не отпускала Челнокову до тех пор, пока к нам на помощь не пришли двое дюжих охранников.
– Фу, – шумно выдохнул Сережа, глядя, как уводят в дом жену шефа и отирая со лба трудовой пот. – Видала, что творит? Совсем мозги в виски утопила. Ты как, нормально?
– Да что мне сделается! – хмыкнула я. – Видишь, даже вино не разлила.
– Хороший у тебя характер, Ника. Спокойный. Я бы даже сказал, нордически твердый, – улыбнулся младший Хамисов. – Другая на твоем месте… Ой, извини, я побежал. Мне ее еще до кровати дотащить надо. Потом договорим!
– Ага, договорим, а как же! – запоздало бросила я вслед убегающему секретарю.
– С кем это ты говорить собралась?! – раскрасневшаяся Эля с размаха упала в соседнее кресло и без зазренья совести потянулась за моим фужером.
– С Сережей, – моя ладонь легонько шлепнула по Элиным пальцам. – По-моему, тебе, красавица, на сегодня хватит. Два бокала шампанского ты только при мне выпила.
– Ну да, – Эля невинно захлопала глазками, – два бокала при тебе и еще бутылку вместе с Генкой в его комнате под одеялом.
– Почему под одеялом?
– А чтобы ты не отняла! – как ни в чем не бывало продолжала Эля свое чистосердечное вранье. – Эй, Генка! Иди сюда!
Юный вундеркинд, наряженный по случаю дня рождения сестры в смокинг, который смотрелся на нем несколько дико, вразвалочку подошел к нашему столику и хмуро буркнул:
– Ну?
– Скажи, мы сегодня в твоей комнате две бутылки шампанского выпили! – разошедшаяся именинница даже не заметила, что количество бутылок у нее растет в геометрической прогрессии.
– Может, и выпили, – нахмурился Генка, не понимая, куда клонит сестра, – только не у меня в комнате. Я еще днем к Пашке переехал. У меня с Интернет-подключением засада, а мне сегодня ночью чатиться нужно. Вот он меня к себе и пустил. А сам в моей поживет пару дней. Пока еще фазер ремонтников вызовет. Ему же на мои проблемы плевать.
– Да чё ты гонишь! – возмутилась Эля и сразу перешла на начальственный тон, в котором я с удивлением распознала собственные нотки. – Просто у него много дел. На самом деле он тебя любит.
– Это тебя он любит, – хмыкнуло юное компьютерное дарование, – а меня не замечает. В Англию – тебя, тряпки – тебе…
– Да на фига тебе тряпки? – возмутилась Эля, изумленная реакцией брата.
– На фиг не надо! Тут дело в принципе. Короче, тебе – все, мне – ничего.
– Ага, как же! А компьютеры твои супер-пупер не считаются? Вот как врежу тебе сейчас, чтоб не врал…
– Ну-ка, цыц! – не слишком педагогично вмешалась я. – Объявляется винное перемирие.
– Какое-какое?! – хором спросили распоясавшиеся челноковские отпрыски.
– Винное. Мультик «Маугли» видели? Помните, когда засуха наступила, все звери к реке приходили, и никто никого не имел права есть? У них это было водяное перемирие. А у нас – винное.
– Ладно, пусть будет перемирие, – согласилась старшая сестра, – Только не водо-, а винопойное!
И снова потянулась за моим бокалом. Пришлось прибегнуть к последнему средству и страшным голосом пообещать любительнице запретных плодов, что если она не прекратит безобразие, то я без сожаления передам ее в крепкие руки Лика для проведения уже знакомой девичьему заду экзекуции. Обиженная Эля фыркнула на меня дикой кошкой и, гордо задрав курносый нос, удалилась в направлении упившихся гостей, танцующих «летку-енку» чуть не на четвереньках. Гений Генка тоже растворился в ночной тьме, а я, взглянув на часы, огорченно вздохнула. Без трех минут два. И зачем только меня сюда черт принес? Настроение совсем испортилось. Спала бы сейчас дома и третий сон видела…
– Вы позволите? – тихий вежливый вопрос прозвучал для меня, как гром. Сердце почему-то подпрыгнуло под самое горло и заколотилось, как у испуганной моськи. Не дождавшись ответа, мужчина опустился в кресло, из которого несколько минут назад исчезла Эля. Яркий электрический свет засеребрился в коротких, абсолютно седых волосах, вырубил на лице резкие тени морщин… «Пожалуй, ему за шестьдесят», – подумала я, но, вглядевшись повнимательнее, решила, что состарила своего нежданного визави. Скорее ему что-то около пятидесяти. Но куда больше, чем его возраст, меня заинтересовала собственная реакция. Почему я испугалась? А в том, что я испугалась, сомнений быть не могло. Вон даже за бокал ухватилась, как за соломинку. Интересно, выпью я его сегодня или у Бога на этот счет свои соображения?
– Ну, и как вам сегодняшний прием? – мужчина взглянул мне прямо в глаза, и если бы я была волчицей, то шерсть на моем затылке уже стояла бы дыбом.
– Вполне приемлемый, – пыталась пошутить я, подозревая, что моя улыбка больше напоминает оскал. Почти как у Павла Челнокова. Интересно, почему я про него вспомнила? Да потому, что вместе с мурашками страха по моей коже пробежали слабые, но вполне узнаваемые токи. Вот что значит длительное воздержание! Я уже на первого встречного мужика начала реагировать. Ну куда это годится? И, наверняка, виной всему моя горячая цыганская кровь!
– Простите за нескромный вопрос, – обратился ко мне виновник моего смятения, – вы действительно телохранитель нашей именинницы?
– В общем, да. А почему вас это интересует? И кто вы вообще такой? – не совсем вежливо буркнула я, досадуя на собственную распущенность.
– О, прошу прощения, за оплошность. Разрешите представиться. Дмитрий Николаевич Понизов, корреспондент газеты «Веритас». Хочу… нет, просто жажду написать о вас статью. Насколько мне известно, вы совсем недавно спасли Эльвиру Челнокову от четырех подонков…
Мой искренний смех, прозвучавший в ответ, удивил Понизова, но сдержаться я не могла.
– Простите, бога ради, – извинилась я, отсмеявшись, – просто, если бы меня интересовала самореклама, такая статья уже давно бы вышла. Разрешите представиться. Евсеева Ника Валерьевна – внештатный корреспондент газеты «Веритас». Кстати, я ни разу не видела вас в редакции. Вы тоже внештатник?
– Да нет, – улыбаясь, покачал головою неожиданный коллега, – я нормальный штатный журналист. Только в «Веритас» работаю совсем недавно. Наверно, поэтому мы еще не знакомы.
– Наверное, – подтвердила я, захваченная странным чувством близости, неожиданно вспыхнувшим во мне. Быть может, это совпадение так на меня повлияло, или всему причиной его удивительно теплый взгляд, без намека на похоть, или холодный профессиональный интерес. Не знаю. Только разговор наш потек легко и свободно, как питающийся осевшим весенним снегом ручей. Давно я не чувствовала себя так непринужденно и комфортно. От прежнего страха не осталось и следа, и только на самом дне души свернулись в клубок неясные предчувствия.
Дмитрий Николаевич Понизов, он же Виталий Иванович Немов смотрел на сидящую рядом молодую женщину. Несмотря на то что он мог слово в слово повторить каждую произнесенную собеседницей фразу, мысли его были далеко. А именно в гостиничном номере, где невзрачный серый человек возмущался выдвинутыми Немовым требованиями.
– Не понимаю, зачем вам это! – посредник расхаживал из угла в угол, время от времени теребя брелок с ключами, подающий сигналы «группе поддержки». – Неужели вы собираетесь выкрасть ее прямо из собственного дома, который, к тому же, хорошо охраняется?
– Да нет. Просто хочу познакомиться с ее телохранительницей в неформальной обстановке. Судя по вашему описанию, она – очень любопытная штучка. Как, вы сказали, ее зовут? Ника? Редкое имя, неожиданное. А я предпочитаю к неожиданностям подготовиться заранее. Ведь это с ее легкой руки ваша первая команда теперь на нарах ласты парит. Кстати, вы не боитесь, что они расколются?
– Нет, не боюсь. С попыткой изнасилования вышло очень удачно. Они будут четко придерживаться этой версии, потому что понимают, что в противном случае отец девушки очень захочет узнать, кто же был заказчиком похищения. И найдет способ вытянуть из них всю информацию. А заказчик, чтобы предотвратить разоблачение, просто-напросто уберет исполнителей. Так что риск для моего нанимателя минимальный. Именно поэтому мы и привлекаем к операции гастролеров. В случае провала их труднее будет связать с человеком, которого я представляю.
– Разумно. Чем больше я узнаю о вашем и своем нанимателе, тем сильнее хочу с ним познакомиться.
– А вот это я вам не советую, – улыбнулся невзрачный человек. – В противном случае, ни до какой Германии вы доехать не сможете. Разве только до ближайшего лесочка или оврага.
– Понятно, – седой мужчина с усмешкой взглянул на удобно лежащий в руке пистолет. – Ну что ж, все свои условия я перечислил. Теперь буду ждать их выполнения. В том числе, вы должны устроить мне визит в резиденцию господина Челнокова. Уж не знаю, под каким соусом вы меня подадите. Может быть, сойду за сантехника?
Двое зрелых мужчин сидели за круглым столиком и, не отрываясь, смотрели на танцующую черноволосую женщину в красивом облегающем платье.
– Хороша, – оценивающе прищурился Хамисов, потягивая через соломинку пятидесятиградусный виски. – Ты ею доволен?
– Вполне, – Челноков плеснул себе в бокал с остатками водки немного шотландского виски. – Но еще больше буду доволен, когда ты мою просьбу выполнишь и пробьешь ее по всем каналам.
– До сих пор в ней сомневаешься?
– Да нет. Скорее, это для очистки совести. Стыдно признаться, но сердце у меня не на месте. Особенно сегодня.
– Ты меня удивляешь, тезка, – Хамисов внимательно оглядел бизнесмена. – Предчувствия, ощущения… И это говорит подполковник Челноков?
– Уже давно не подполковник. Так же, как и ты. А предчувствиям своим я привык доверять. Иначе не дожил бы до этой ночи.
– Что верно то верно. Я прекрасно помню, как ты заставил нас по горам ползти вместо того, чтобы идти ущельем, где потом остались две соседние роты. Да не хмурься ты! Подожди еще два дня, и у меня будет на нее полная информация.
– Спасибо, тезка…
– И все-таки, зачем ты ее взял? Только не говори, что на всякий случай. Не поверю. Может, врагов нажил без моего ведома? – Хамисов тяжело откинулся на спинку кресла, рискуя опрокинуться вместе с ним, и провел руками по гладкой коже затылка.
– Без твоего ведома у нас в околотке ничего не наживешь, – усмехнулся бизнесмен, – даже неприятностей. Ты же наш «серый кардинал». Все видишь, все знаешь. Всеми руководишь…
– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, Володя. Надоело «серым» быть. Хочу в «белые» перекраситься.
– В красные…
– Почему в «красные»? Я ведь, как и ты, давным-давно не коммунист.
– Потому, – Челноков прикурил свою «оптиму» от протянутой официантом зажигалки, – что кардиналы все красное носили.
– Да хоть серо-буро-малиновое! Ты ведь понял, что я имею в виду?
– Прекрасно понял. Подобный разговор у нас уже был. И чтобы его прекратить, я напомню, какой ответ дал тебе в прошлый раз. Я губернатора не брошу. И денег на его избирательную компанию дам. А почему – тебе не хуже меня известно.
– Известно, – кивнул собеседник, вытаскивая соломинку из бокала и делая большой глоток, – но, честно говоря, я надеялся, что ты передумаешь.
– Не надейся, – Челноков поднялся с кресла и с удовольствием потянулся. – Лучше давай стариной тряхнем. Не разучился еще плясать? Тогда пойдем, составим компанию нашей телохранительнице. А то она скоро всех моих гостей до смерти затанцует. Горячая штучка.
– И в постели тоже? – «серый» кардинал вопросительно поднял бровь, отчего лицо его стало напоминать перекошенную от времени маску Пьеро. – Горячая?
– Не знаю, не пробовал, – буркнул раздосадованный хозяин.
– Ну да, ну да, – поспешно закивал Хамисов, – твоя Светка быстренько бы от нее избавилась. Сущая мегера, прости, Вова, за откровенность. И как тебя угораздило… Седина в бороду – бес в ребро? То-то я смотрю, ты во вкус вошел: сначала молодая жена, потом телохранительница.
– Я же сказал, что у нас ничего.
– Так я тебе и поверил! Кого надуть хочешь? Меня? Да я тебя вдоль и поперек изучил. Ты без веской причины шагу не ступишь. Вот и выходит: либо ты ее для себя взял, а не для дочери, либо действительно почему-то боишься за свою Элю. Ты кому-то перешел дорогу, Челноков?
– Я многим дорогу переходил, Володя, – усмехнулся Челноков, глядя пустыми глазами на танцующих, разбившихся на пары. – Только кишка у них тонка со мной поквитаться. В настоящий момент нет ни одного человека, который сумел бы причинить реальный вред мне или моим близким. В настоящий момент…
– А зачем тогда ты эту Нику взял?
– Черт его знает. Взял и взял. Пристал как репей – все настроение испортил. Кончай пустую болтовню и двигай в мой кабинет. Покажу новую огнестрельную игрушку, которую мне поляки подарили…
Мужчины поднялись одновременно, одновременно развернулись и плечом к плечу пошли к коттеджу, оставляя разгулявшихся гостей, в четвертый раз требующих у ди-джея поставить «семь-сорок».
Ох и натанцевалась же я! Не помню даже, когда мне в последний раз доводилось так самозабвенно отплясывать. Словно крылья за спиной выросли – ни усталости, ни одышки. Только минуту назад казалось, что танцевать могу всю ночь без отдыха, и вдруг сдулась, как проколотый воздушный шарик. Ноги дрожат, настроения никакого… Еле-еле добралась до покинутого стола, на котором переливался кровавым цветом мой одинокий нетронутый еще бокал с «каберне». И только нашла удобное положение в неудобном кресле, собираясь насладиться французским вином и одиночеством, как услышала за спиной злобное шипение:
– Даю тебе сроку до субботы, шлюха, – Светлана Семеновна Челнокова была явно не из тех, кто стесняется в выражениях и ходит вокруг да около. – Чтобы духу твоего сучьего в моем доме не было! Тебе здесь ничего не обломится, уж я об этом позабочусь. Припомню, как ты с моим мужем в кабинете запиралась!
Я открыла было рот, чтобы прервать поток столь оскорбительных обвинений, но, обернувшись, поняла, что это бессмысленно. Челнокова была пьяна. И не просто пьяна, а буквально «на рогах». Упираясь головой в литой чугунный столб, Светлана Семеновна обнимала ближайший фонарь в попытке удержаться на убегающей из-под ног земле.
– Ты еще пожалеешь, что захотела его у меня увести. Сильно-сильно пожалеешь!
Молодая женщина оторвалась от фонаря и, сделав несколько шагов, грудью навалилась на мой столик. Я едва успела выдернуть из-под нее бокал, иначе бы «первая леди» порезалась и пришлось бы срочно вызывать «скорую». Выбеленные волосы Светланы, скрученные в хитрую прическу, не выдержали такой лихости хозяйки и, вырвавшись на волю, рассыпались по плечам.
– Убью, – бормотала Челнокова, тщетно пытаясь приподняться и подметая стол волосами. – Всех вас убью, распутные жадные твари! Так и норовите спереть то, что плохо лежит. Только вам не обломится. Мой Вова очень даже хорошо лежит – потому что на мне!
– Светлана Семеновна! Ну что ж вы так! – вывернувшийся неизвестно откуда секретарь Сережа осторожно, но крепко обхватил хозяйку за талию и попытался оторвать от стола. Не тут-то было.
– Дрянь! – взвизгнула Челнокова и попыталась выцарапать мне глаза. – Жаль, те парни не оттрахали тебя как следует. Тогда не стала бы на чужих мужей вешаться!
Аккуратно, чтобы не пролить, я поставила бокал на стол и, схватив совсем уже ничего не соображающую хозяйку за руки, слегка вывернула ей запястья. Поток ругани перешел в жалобные вскрики, но я не отпускала Челнокову до тех пор, пока к нам на помощь не пришли двое дюжих охранников.
– Фу, – шумно выдохнул Сережа, глядя, как уводят в дом жену шефа и отирая со лба трудовой пот. – Видала, что творит? Совсем мозги в виски утопила. Ты как, нормально?
– Да что мне сделается! – хмыкнула я. – Видишь, даже вино не разлила.
– Хороший у тебя характер, Ника. Спокойный. Я бы даже сказал, нордически твердый, – улыбнулся младший Хамисов. – Другая на твоем месте… Ой, извини, я побежал. Мне ее еще до кровати дотащить надо. Потом договорим!
– Ага, договорим, а как же! – запоздало бросила я вслед убегающему секретарю.
– С кем это ты говорить собралась?! – раскрасневшаяся Эля с размаха упала в соседнее кресло и без зазренья совести потянулась за моим фужером.
– С Сережей, – моя ладонь легонько шлепнула по Элиным пальцам. – По-моему, тебе, красавица, на сегодня хватит. Два бокала шампанского ты только при мне выпила.
– Ну да, – Эля невинно захлопала глазками, – два бокала при тебе и еще бутылку вместе с Генкой в его комнате под одеялом.
– Почему под одеялом?
– А чтобы ты не отняла! – как ни в чем не бывало продолжала Эля свое чистосердечное вранье. – Эй, Генка! Иди сюда!
Юный вундеркинд, наряженный по случаю дня рождения сестры в смокинг, который смотрелся на нем несколько дико, вразвалочку подошел к нашему столику и хмуро буркнул:
– Ну?
– Скажи, мы сегодня в твоей комнате две бутылки шампанского выпили! – разошедшаяся именинница даже не заметила, что количество бутылок у нее растет в геометрической прогрессии.
– Может, и выпили, – нахмурился Генка, не понимая, куда клонит сестра, – только не у меня в комнате. Я еще днем к Пашке переехал. У меня с Интернет-подключением засада, а мне сегодня ночью чатиться нужно. Вот он меня к себе и пустил. А сам в моей поживет пару дней. Пока еще фазер ремонтников вызовет. Ему же на мои проблемы плевать.
– Да чё ты гонишь! – возмутилась Эля и сразу перешла на начальственный тон, в котором я с удивлением распознала собственные нотки. – Просто у него много дел. На самом деле он тебя любит.
– Это тебя он любит, – хмыкнуло юное компьютерное дарование, – а меня не замечает. В Англию – тебя, тряпки – тебе…
– Да на фига тебе тряпки? – возмутилась Эля, изумленная реакцией брата.
– На фиг не надо! Тут дело в принципе. Короче, тебе – все, мне – ничего.
– Ага, как же! А компьютеры твои супер-пупер не считаются? Вот как врежу тебе сейчас, чтоб не врал…
– Ну-ка, цыц! – не слишком педагогично вмешалась я. – Объявляется винное перемирие.
– Какое-какое?! – хором спросили распоясавшиеся челноковские отпрыски.
– Винное. Мультик «Маугли» видели? Помните, когда засуха наступила, все звери к реке приходили, и никто никого не имел права есть? У них это было водяное перемирие. А у нас – винное.
– Ладно, пусть будет перемирие, – согласилась старшая сестра, – Только не водо-, а винопойное!
И снова потянулась за моим бокалом. Пришлось прибегнуть к последнему средству и страшным голосом пообещать любительнице запретных плодов, что если она не прекратит безобразие, то я без сожаления передам ее в крепкие руки Лика для проведения уже знакомой девичьему заду экзекуции. Обиженная Эля фыркнула на меня дикой кошкой и, гордо задрав курносый нос, удалилась в направлении упившихся гостей, танцующих «летку-енку» чуть не на четвереньках. Гений Генка тоже растворился в ночной тьме, а я, взглянув на часы, огорченно вздохнула. Без трех минут два. И зачем только меня сюда черт принес? Настроение совсем испортилось. Спала бы сейчас дома и третий сон видела…
– Вы позволите? – тихий вежливый вопрос прозвучал для меня, как гром. Сердце почему-то подпрыгнуло под самое горло и заколотилось, как у испуганной моськи. Не дождавшись ответа, мужчина опустился в кресло, из которого несколько минут назад исчезла Эля. Яркий электрический свет засеребрился в коротких, абсолютно седых волосах, вырубил на лице резкие тени морщин… «Пожалуй, ему за шестьдесят», – подумала я, но, вглядевшись повнимательнее, решила, что состарила своего нежданного визави. Скорее ему что-то около пятидесяти. Но куда больше, чем его возраст, меня заинтересовала собственная реакция. Почему я испугалась? А в том, что я испугалась, сомнений быть не могло. Вон даже за бокал ухватилась, как за соломинку. Интересно, выпью я его сегодня или у Бога на этот счет свои соображения?
– Ну, и как вам сегодняшний прием? – мужчина взглянул мне прямо в глаза, и если бы я была волчицей, то шерсть на моем затылке уже стояла бы дыбом.
– Вполне приемлемый, – пыталась пошутить я, подозревая, что моя улыбка больше напоминает оскал. Почти как у Павла Челнокова. Интересно, почему я про него вспомнила? Да потому, что вместе с мурашками страха по моей коже пробежали слабые, но вполне узнаваемые токи. Вот что значит длительное воздержание! Я уже на первого встречного мужика начала реагировать. Ну куда это годится? И, наверняка, виной всему моя горячая цыганская кровь!
– Простите за нескромный вопрос, – обратился ко мне виновник моего смятения, – вы действительно телохранитель нашей именинницы?
– В общем, да. А почему вас это интересует? И кто вы вообще такой? – не совсем вежливо буркнула я, досадуя на собственную распущенность.
– О, прошу прощения, за оплошность. Разрешите представиться. Дмитрий Николаевич Понизов, корреспондент газеты «Веритас». Хочу… нет, просто жажду написать о вас статью. Насколько мне известно, вы совсем недавно спасли Эльвиру Челнокову от четырех подонков…
Мой искренний смех, прозвучавший в ответ, удивил Понизова, но сдержаться я не могла.
– Простите, бога ради, – извинилась я, отсмеявшись, – просто, если бы меня интересовала самореклама, такая статья уже давно бы вышла. Разрешите представиться. Евсеева Ника Валерьевна – внештатный корреспондент газеты «Веритас». Кстати, я ни разу не видела вас в редакции. Вы тоже внештатник?
– Да нет, – улыбаясь, покачал головою неожиданный коллега, – я нормальный штатный журналист. Только в «Веритас» работаю совсем недавно. Наверно, поэтому мы еще не знакомы.
– Наверное, – подтвердила я, захваченная странным чувством близости, неожиданно вспыхнувшим во мне. Быть может, это совпадение так на меня повлияло, или всему причиной его удивительно теплый взгляд, без намека на похоть, или холодный профессиональный интерес. Не знаю. Только разговор наш потек легко и свободно, как питающийся осевшим весенним снегом ручей. Давно я не чувствовала себя так непринужденно и комфортно. От прежнего страха не осталось и следа, и только на самом дне души свернулись в клубок неясные предчувствия.
Дмитрий Николаевич Понизов, он же Виталий Иванович Немов смотрел на сидящую рядом молодую женщину. Несмотря на то что он мог слово в слово повторить каждую произнесенную собеседницей фразу, мысли его были далеко. А именно в гостиничном номере, где невзрачный серый человек возмущался выдвинутыми Немовым требованиями.
– Не понимаю, зачем вам это! – посредник расхаживал из угла в угол, время от времени теребя брелок с ключами, подающий сигналы «группе поддержки». – Неужели вы собираетесь выкрасть ее прямо из собственного дома, который, к тому же, хорошо охраняется?
– Да нет. Просто хочу познакомиться с ее телохранительницей в неформальной обстановке. Судя по вашему описанию, она – очень любопытная штучка. Как, вы сказали, ее зовут? Ника? Редкое имя, неожиданное. А я предпочитаю к неожиданностям подготовиться заранее. Ведь это с ее легкой руки ваша первая команда теперь на нарах ласты парит. Кстати, вы не боитесь, что они расколются?
– Нет, не боюсь. С попыткой изнасилования вышло очень удачно. Они будут четко придерживаться этой версии, потому что понимают, что в противном случае отец девушки очень захочет узнать, кто же был заказчиком похищения. И найдет способ вытянуть из них всю информацию. А заказчик, чтобы предотвратить разоблачение, просто-напросто уберет исполнителей. Так что риск для моего нанимателя минимальный. Именно поэтому мы и привлекаем к операции гастролеров. В случае провала их труднее будет связать с человеком, которого я представляю.
– Разумно. Чем больше я узнаю о вашем и своем нанимателе, тем сильнее хочу с ним познакомиться.
– А вот это я вам не советую, – улыбнулся невзрачный человек. – В противном случае, ни до какой Германии вы доехать не сможете. Разве только до ближайшего лесочка или оврага.
– Понятно, – седой мужчина с усмешкой взглянул на удобно лежащий в руке пистолет. – Ну что ж, все свои условия я перечислил. Теперь буду ждать их выполнения. В том числе, вы должны устроить мне визит в резиденцию господина Челнокова. Уж не знаю, под каким соусом вы меня подадите. Может быть, сойду за сантехника?
