Лея никогда не смотрела себе под ноги. Сейчас, разгуливая по колено в снегу, она по привычке высоко задирала голову и разглядывала ярко-синее небо в просветах заснеженных еловых лап. Но послеполуденные тени вытягивались и удлинялись, назойливо лезли в глаза, поэтому как девочка не старалась, она их все равно замечала. Особенно ей надоедала собственная тень, которая вечно норовила попасться на глаза и сделать все наоборот.
       Едва заметное движение на еловых лапах. Тень с пушистым хвостом промелькнула и исчезла. Неужели белка? Лея закрутила головой, и ожившие тени тут же закачались, пытаясь привлечь внимание девочки. Где же белка? Сейчас она должна появиться! И точно, через несколько секунд на ветвях и в самом деле промелькнуло рыжее пятно, такое же рыжее, как и волосы Леи.
       - Белка! - заорала девочка, помахав родителям, которые спорили о чем-то возле машины. - Пап, смотри, белка!..
       
       Но доктору Левицу было не до дочери. В который раз обойдя машину, он убедился, что та намертво застряла в сугробе.
       - Шоб тебя всю жизнь носили на руках... - пробормотал доктор, адресуя свое пожелание тому типу, что подрезал их машину и из-за которого они оказались на обочине безлюдной горной дороги.
       - Яша, надо что-то делать, - сказала жена, высовываясь из окна. - Яша, мы опаздываем.
       - Ша, таки мы уже опоздали и никуда не едем.
       Жену доктор не любил, но уважал. Их брак был типичным договорным между двумя уважаемыми династиями врачей и мог считаться успешным. Ева Левиц была преуспевающим гинекологом, а Якову Левицу недавно предложили место завотделения в центральной клинике Берлина. Дочь была для доктора тем светом в оконце, ради которого он жил. Прелестную девятилетнюю девочку с рыжими кудрями и ангельским личиком обожала вся их многочисленная родня, рассеянная от Одессы до Хайфы и собирающаяся вместе на Рош ха-Шана. Некоторые странности в поведении Леи от любопытных родственников пока удавалось скрывать, достаточно было зажечь много свечей, поставить дополнительные светильники и включить праздничную иллюминацию, чтоб не оставить ни единого шанса теням. Однако детский психиатр, ведущий Лею с самого ее рождения и помогающий ей справиться с особенностями ее мировосприятия, недавно скончался, а где найти другого такого специалиста, Левиц пока не придумал. Лея и так расстроилась, узнав, что вместо традиционной поездки к профессору, они всей семьей поедут на зимние каникулы на известный горнолыжный курорт, а теперь еще и эта незадача с машиной.
       - Яша, звони куда-нибудь. Яша, надо что-то делать, а не стоять столбом. Лея, иди в машину, ты простудишься. Лея, ты меня в могилу сведешь, хватит в снегу валяться, Лея!
       Доктор поморщился. Материнская любовь у жены проявлялась лишь в излишней заботе о здоровье девочки, да и то, это было скорее профессиональное, чем личное. Ева дочь не любила, несмотря на то, сколько им пришлось выстрадать, прежде чем они стали родителями. Яков не понимал, как можно не любить такое рыжее чудо?
       Сзади им просигналили. Потрепанный мерседес проехал мимо, но остановился, видя отчаянные жесты Евы, которая прыгала в своем норковом манто, словно пушистый мячик, и размахивала руками. Из машины выбрался угрюмый тип, протирая запотевшие на морозе очки.
       - Помощь нужна? - спросил он.
       
       - Яша, нам не надо в этот отель. Куда он нас буксует? Ты меня слышишь, Яша? Ты меня вообще слушаешь?
       - Дружочек, а куда нам надо? Ночевать в машине? - рассеяно отвечал жене доктор. - Погода портится, я сильно удивлюсь, если мы не застрянем...
       Лея сидела на заднем сидении, не особо прислушиваясь к разговору родителей и выковыривая орешки из подобранной в лесу кедровой шишки. Та пахла терпкой смолой. Тень девочка делала то же самое... почти то же самое. Вот тень остановилась, покрутила шишку в руках и выкинула ее в окно. Лея показала язык своему темному отражению и демонстративно спрятала шишку в рюкзачок. Кирилл Семенович говорил ей никогда не идти на поводу у теней. При мысли о профессоре на глаза девочки навернулись слезы. Только он ее понимал, а сейчас вот взял и умер... Как нечестно с его стороны! И кому ей теперь рассказывать о проделках теней? Смотреть или не смотреть? Тени Лею пугали еще с пяти лет, когда она впервые заметила, что те живут собственной жизнью.
       - Почему так? Я больна? - спросила она у Кирилла Семеновича.
       Тот покачал головой.
       - Нет, солнышко, ты просто особая... Твои глаза... Они иначе преломляют свет, в хрусталике происходит рефракция и временной сдвиг, вот ты и видишь тень человека или предмета в будущий момент времени... - сказал профессор и добавил едва слышно, - или он уже прошлый? Прошлый для тебя?..
       Лея ничего не поняла из объяснений, но успокоилась. Как только она научилась писать, то по совету профессора стала записывать все, что вытворяют тени, засекать время этого самого сдвига, ей это даже нравилось, такая секретная игра, в которую остальные не были посвящены. Но потом в школе кое-что произошло... После того случая отец обо всем узнал и строго запретил ей смотреть на тени, поговорил с профессором, и тот нехотя согласился, что не надо... как там было?.. «культивировать в ребенке комплекс неполноценности и делать из нее изгоя». Так Лея стала самым обычным ребенком... который больше не смотрел себе под ноги.
       
       Солнце скрылось за тучами, мелкий снежок превратился в сильный снегопад, пока машины ползли вверх по быстро заметаемому горному серпантину. Тени по бокам сгущались, грозя поглотить автомобиль и людей в нем, но впереди уже засияли огни мини-отеля. «Золотой орешек». Лея первой вылезла из машины и остановилась, восхищенно задрав голову. Здание напоминало пряничный домик, спрятанный под елкой. Красивое, украшенное шапками снега, словно сахарной глазурью, с уютно святящимися окнами и с громадным золотым орехом на козырьке, который так и хотелось выковырять и съесть. В животе заурчало.
       - Ох, я так рада видеть вас, герр Варшавски, - хозяйка отеля выкатила на крыльцо в инвалидной коляске и радушно приветствовала мужчину в очках. - А кто это с вами?
       - Они застряли на дороге, - скрипучим голос произнес герр Варшавски. - Пришлось взять на буксир.
       - Но у нас нет мест, - позади хозяйки появился светлобородый здоровяк.
       - Прекрати, Фред, разумеется, у нас найдутся места, не оставлять же их на улице в такую погоду. Добрый вечер, я рада вас приветствовать в нашем отеле. Ингрид Мюнш, можно просто Ингрид, а это мой муж, Фред Гельцер.
       Пока взрослые обменивались любезностями, Лея развлекалась тем, что считала окна, потом перешла на подсчет сосулек, свисающих с крыши, потом решила сосчитать, сколько граней у золотого орешка... И тут ее взгляд случайно соскользнул вниз, зацепился за тень от инвалидной коляски, замешкался, дернулся, но вырваться не смог. Лея с ужасом смотрела, как тень женщины накрывает другая тень - большая, круглая, как летят во все стороны брызги осколков, как тень коляски заваливается на бок, а тень женщины безжизненно распластывается, придавленная темной массой... Фрау Мюнш была похожа на добрую молочницу из рекламы масла, румяную и улыбчивую. Неужели ее тень исчезнет? Лея с отчаянным воплем бросилась вперед, толкнула коляску, пытаясь сдвинуть ее в сторону, та не поддавалась, а времени совсем не оставалось. Тогда Лея отступила на несколько шагов и с разбега толкнула еще раз. Колеса жалобно взвизгнули, коляска вместе с девочкой скатилась по пандусу в снег и перевернулась.
       - Какого черта она де... - гневный оклик герра Гельцера был заглушен страшным шумом.
       Золотой шар сорвался с козырька, рухнул вниз и разбился вдребезги как раз в том месте, где только что стояла коляска. Лею накрыло горячей волной осколков.
       
       - Ты настоящий ангелочек, - сказала Лее фрау Мюнш, смазывая зеленкой ее порез на щеке. - Мой ангел-хранитель.
       Лея улыбнулась и кивнула. Новое обращение ей понравилось. Папа звал ее принцессой, профессор называл солнышком, мама всегда строго хмурилась и звала по имени, бабушка называла ее дружочком, соседские мальчишки дразнили звездной принцесской... А что? Теперь она будет ангелом - тоже неплохо.
       - А как ты узнала, что шар упадет? - спросила фрау Мюнш.
       Лея взглянула на отца. Они сидели в лобби отеля, где тихо потрескивали дрова в камине, и стояла нарядно украшенная к католическому Рождеству елка. Тени людей плясали и исчезали на стенах из-за отблесков пламени, поэтому Лее тут нравилось. А вот ее отец хмурился.
       - У моей дочери очень чуткий слух, - сказал он. - Принцесса, ты же услышала, как скрипят опоры шара, да?
       - Да, - послушно кивнула девочка. - Я поняла, что он сейчас упадет.
       - Моя ж ты умница, - умилилась фрау Мюнш. - Ханна покажет вам ваши комнаты, а Герман поможет с чемоданами. Поднимайтесь, устраивайтесь, а через полчаса жду вас здесь. Угощу такой вкуснятиной, что вы сроду не пробовали.
       И женщина лукаво подмигнула, хотя у самой под глазом наливался синяк.
       
       Их комнаты оказались на втором этаже. Пока семья Левиц поднималась по лестнице, Ханна успела рассказать про то, что здесь водится призрак предка хозяйки, императорского повара.
       - Он что, приходит на кухню и отваривает собственную черепушку? - ужаснулась Лея.
       Ханна захихикала, состроила серьезную мину и шепотом сообщила:
       - Нет, он больше по сладким блюдам. Штрудель.
       Это было произнесено так серьезно, что Лея тут же вообразила, как призрак раскатывает тесто собственной отрубленной головой вместо скалки. Бабушка Леи, не пожелавшая переехать и оставшаяся в Одессе, всегда готовила штрудель особым образом, долго раскатывала тесто, а потом делала такую начинку... Рот наполнился голодной слюной.
       - У моей бабушки был самый вкусный штрудель, - мечтательно сказала Лея.
       - Ну еще бы!.. - Ева Левиц остановилась и тяжело оперлась на перила. - У папиной мамы всегда все вкуснее! Куда уж нам...
       - Дружочек, не начинай...
       - Нет, самый вкусный у нашей хозяйки, - не согласилась Ханна и оглянулась. - Да, Герман?
       Толстый парень лет двадцати пяти с туповатым выражением лица кивнул и что-то промычал ей в ответ.
       - Это мой брат Герман, и он слегка придурковат, - вздохнула Ханна. - Но очень исполнителен. Нам повезло, что фрау Мюнш открыла здесь отель и взяла нас на работу. Она самый добрый человек на свете. А штрудель у нее действительно особый, даже не спорьте. Заходите.
       Комнаты были небольшие, зато уютные и теплые. Лея тут же по привычке зажгла свет везде, где смогла, долго разглядывала в зеркале живописные царапины на лице, потом пожала плечами и подошла к окну.
       - Пап, а можно я ночью спущусь на кухню, чтобы увидеть призрака?
       - Нет.
       - Ну пап, пожалуйста... Я никогда не видела призраков.
       - Принцесса, нам завтра рано вставать. Ты переоделась? Пошли пробовать штру... - доктор Левиц осекся и оглянулся на жену, которая была в ванной комнате.
       - Яша, я все слышу!.. - тут же донеслось оттуда. - Яша, я двадцать лет готовлю штрудель, и я таки без твоей мамы знаю, как надо!..
       
       В лобби спустились и другие постояльцы, живо обсуждая происшествие с шаром.
       - Это возмутительно, - заявила длинноносая женщина с прической, похожей на разграбленное воронье гнездо. - Этот орех мог кого-то убить. Надо вызвать полицию.
       - Полиция уже здесь, милочка, - хохотнул высокий румяный толстяк, кочергой вороша угли в камине. - Комиссар Мюнш к вашим услугам.
       - Эрнст, ты бы не зубоскалил, а в самом деле проверил, почему шар упал, - с упреком сказала фрау Мюнш и обернулась к доктору Левицу с женой. - Познакомьтесь, это мой брат, Эрнст Мюнш, комиссар полиции. А это фрау Нойманн, фотограф из местной газеты. Через несколько дней у нас состоится кулинарное открытие года, прибыл даже критик из мишленовского журнала, месье Паскаль. Да вы должны были столкнуться с ним, он приехал незадолго до вас.
       - На черном внедорожнике? - с подозрением спросил доктор Левиц.
       - Да, точно, на нем. Вы его видели?
       - Пусть ему сладко естся и пьется, и чтоб все у него послипалось... - пробормотал доктор Левиц в сторону.
       - Что, простите?
       - Доктор Левиц шутит, - заявила Ева, толкнув мужа локтем в бок. - А что за кулинарное событие?
       - О, вы не местные, иначе бы знали, - с готовностью ответила фрау Мюнш. - Презентация нового, вернее, забытого старого блюда!.. Видите ли, одним из моих предков был сам Рудольф Мюнш, который изобрел рецепт «Императорского штруделя». Да-да, того, что подавался к столу императора Франца Иосифа!.. Когда мы переехали сюда, то обнаружили старинный рецепт среди прочих семейных бумаг, и это стало настоящим спасением...
       - Ингрид, пожалуйста, - мягко сказал муж, кладя руку ей на плечо. - Люди устали с дороги.
       - Да, милый, ты прав. Пусть они сначала попробуют, а потом решают, - лукаво улыбнулась фрау Мюнш. - Герр Варшавски, я надеюсь, вы оцените не только историческую ценность рецепта, но и кулинарную.
       Герр Варшавски, который стоял в тени возле окна, вздохнул и прошествовал в круг света, заняв место напротив фрау Нойманн. Он казался чем-то недовольным. У женщины-фотографа тоже почему-то вытянулось лицо, она демонстративно отвернулась. Лея с интересом разглядывала фотоаппарат на треноге, установленный в углу. Интересно, а через его объектив она тоже увидит тени? Вдруг они будут другими? Она тихонько встала и подошла к фотоаппарату.
       - Я бы предпочел не тратить время, - заявил герр Варшавски, - а сразу же приступить к экспертизе. У меня завтра поезд в Берлин.
       Комиссар снова хохотнул.
       - Да вы оптимист, герр Варшавски. Выгляните в окно.
       - Я выглядывал.
       - И что вы там увидели?
       - Снег.
       - Снег? Чертовски много снега!.. И к завтрашнему утру его будет еще больше, - комиссар поднял указательный палец, похожий на сосиску. - Поверьте моему опыту, намного больше, чем способны разгрести снегоуборочные машины.
       - У вас должны быть предусмотрены средства для подобных случаев, - герр Варшавски обиженно выпятил вперед челюсть. - Снегоходы, например.
       - У нас есть один, - Фред Гельцер обеспокоенно пошевелился в кресле и посмотрел на комиссара. - Но я не уверен, что он на ходу...
       Тут негромко звякнул колокольчик у входа, заставив всех переглянуться, а через несколько минут в комнату впорхнула гламурная блондинка, на ходу сбрасывая с себя шубку из чернобурки. Ковыляющий за гостьей Герман едва успел ее подхватить.
       - Мисс ван Дейк? - удивилась хозяйка. - Вы же выписались и уехали...
       - Там везде снег, - капризным тоном произнесла блондинка, усаживаясь в кресло и вытягивая длинные ноги поближе к огню.
       - Но ваши апартаменты уже заняты...
       - Да, мисс ван Дейк, для вас мест не осталось. Вам придется уехать! - Фред Гельцер вскочил и подошел к блондинке.
       - С ума сошли? - скривилась та. - Там снег!..
       - Фред, прекрати, в самом деле, не выгоним же мы ее на улицу в такую погоду.
       - Но у нас есть один снегоход! - настаивал хозяин. - Мисс ван Дейк может его взять. Эрнст, скажи!..
       - Я бы не советовал...
       Лея не вслушивалась в разговоры взрослых. Она наконец осмелилась подступиться к хрупкой конструкции и, встав на цыпочки, заглянула в объектив. Тени людей застыли в странном ожидании, а их владельцы активно двигались и говорили. Мир перевернулся.
       - Я не умею водить снегоход! Где мне ночевать?.. На улице? В сугробе? - истерически взвизгнула блондинка.
       - Мисс ван Дейк, успокойтесь. Все успокойтесь, - взмолилась хозяйка. - У нас есть неиспользуемые комнаты. Я прикажу там постелить, и вы сможете...