В этой семье сострадание и любовь отроду не водились. Змеиное кубло. Она выписала сыночка из квартиры и отправила его с безропотной сиделкой, то есть мною, в хрущёвку на окраине догнивать... Прибрала к рукам его фирму, машину и квартиру. Наверное, у меня были какие-то права, но я сама была словно овощ... куда меня посадишь, там и росла... Только как овощ, политый пестицидом, копит в себе отраву, так и я копила ненависть. Талисман разбился, но костяшки оказались в вещах, запакованных в коробки. Почему Антонина Сергеевна их не выкинула? Не знаю. Наверное, решила лишний раз уколоть меня. Это стоило ей жизни...
Я улыбаюсь и разглядываю купленный отрез бархата огненного цвета. Демон говорил что-то про всепожирающее пламя возмездия... Так приятно упиваться и предвкушать, что совсем скоро я снова возьму в руки нож... Пальцы касаются бархата. Я продолжаю вспоминать...
Это было странным сном, превратившимся в кошмарную явь... На моей кровати кто-то сидел. Я осознала чужое присутствие и проснулась. Белеющая во мраке фигура. Незнакомец не шевелился, просто смотрел на меня. Было так холодно, что моё дыхание превращалось в пар. Я застыла от ужаса, но тут что-то ледяное коснулось щиколотки. Нога мгновенно онемела. Я взвизгнула и швырнула подушку в фигуру, попыталась уползти, но воздух сделался похожим на тягучий клей... Лицо демона... Словно высеченное изо льда, прекрасное и жуткое одновременно... Оно оказалось так близко, что я увидела кроваво-чёрную вязь на виске и безжалостный оскал рта... И серый клубящийся туман вместо глаз... Чёрно-белый кошмар.
Меня дёрнули, протащили по кровати и подмяли под себя. Тяжесть сковала тело. Ледяная рука схватила за горло, не давая вдохнуть, а пальцы второй грубо раздвинули ноги и проникли внутрь. Я хотела закричать, бессильно царапая демона, но захлебнулась криком и болью. Меня словно распороли изнутри. Чудовище таранило меня членом, продиралось по-живому, растягивало до предела, насиловало и душило. Я теряла сознание и приходила в себя от новой боли, задыхаясь и царапая ногтями гладкую кожу мучителя... Но это было всё равно, что пытаться царапать лёд. Пытка всё длилась и длилась, сводя с ума. Обжигающий лёд внутри выворачивал наизнанку, а потом взорвался острыми осколками, которые подобно электрическому току пронзили всё тело. Из горла хлынула густая горячая кровь, и раздались жадные лакающие звуки... Демон пил мою кровь, разрывая меня на части, и шептал:
- Кости... собери... их... все... найди... обретешь... силу...
Тьма и леденящий холод... ничто... пустота... смерть?..
Я пришла в себя на утро. Никого не было. Постельное бельё было сухим. Я ощупала себя и поползла по стеночке в ванную комнату. Внутри словно застрял осколок льда, и я почти ничего не чувствовала. Ни боли, ни ран, только холод. Руки-ноги были на месте, даже разрывов не было. Дурной сон... Я умылась и только потом вспомнила про Дениса. Бросилась в его комнату и... Он лежал уже холодный. Умер. Я сползла по стене прямо на пол и просидела так, хохоча в пустоту, несколько часов.
Генеральша дала мне два дня, чтобы убраться из квартиры, и бросила подачку на похороны мужа в несколько тысяч рублей. Я была словно во сне. Кажущееся избавление от двадцатилетнего рабства оглушило меня. Я смотрела на тело мужа в морге и не верила свободе. Когда санитар выставил меня за дверь, во мне что-то перевернулось. Кости!.. Я могу! И хочу!.. Что делать?..
И я попросила санитара продать мне... кости мужа. Он удивился, стал отказываться, но я, ведомая каким-то подспудным желанием, бросилась на колени, залилась горючими слезами, умоляла его... рассказывала, как дорога мне любая память о муже... жаловалась на жестокую свекровь, которая вышвырнула меня из дома сразу же, как только остановилось сердце Дениса. Но дело решилось, когда я посулила санитару тысячу долларов. Почему он мне поверил? Не знаю. Наверное, уже тогда во мне что-то безвозвратно изменилось. Я обрела силу. Под моим пристальным взглядом - уходить я отказалась, опасаясь подмены - из тела извлекли бедренную кость и отпилили мне часть... Когда санитар потребовал денег, я швырнула ему в лицо пустой кошелёк и расхохоталась. Он попытался отобрать трофей, но получил по голове молотком для костей. Я убежала...
... заперлась дома...
... два дня напролёт вырезала из кости мужа...
... на третий явилась свекровь, чтобы выставить меня из квартиры...
... увидела мои костяные поделки...
... её увезли с инфарктом...
... больница... опять больница...
... и восхитительно беспомощная генеральша...
... поменяй... поменяй их... поменяй капельницы...
... выпей ее кровь...
...кости... ее кости... тоже станут твоими...
... А потом они ожили... Кости ожили...
Утром, когда я вернулась в больницу, узнала, что прокурор попал в реанимацию. У него случился сердечный приступ, и я боюсь, что моя игрушка сломается раньше времени. Надраивая полы в коридоре, я вся обращаюсь в слух. Медперсонал обсуждает покушение.
- ... главный по потолку бегает...
- ... сейчас полиция набежит? Интересно, кто его?..
- А я б сама... голыми руками!.. Да пачкаться не хочу...
- Да шоб он сдох!.. Прости, господи, помилуй...
Время в реанимации тянется долго. Линолеум скоро протрется до дыр. Старшая сестра уже начинает на меня коситься.
- Чернобровкина! - орет она. - У тебя еще на втором не убрано!
Я покорно плетусь на второй, но как только старшая сестра исчезает с горизонта, мчусь обратно. И застаю людей в штатском, но с выпирающей кобурой под наспех накинутыми халатами. Они монтируют систему видеонаблюдения в одной из реанимационных палат. Чутье подсказывает мне, что прокурора должны перевести сюда. И точно - приходит смска.
«Впусти рыжего - отвлеки охрану»
Ледяной демон! Как же я ненавижу быть марионеткой в его руках!.. Раздраженно швыряю швабру и топаю по мокрому полу к выходу из отделения. На меня никто не обращает внимания. Открываю дверь и выглядываю. Никого.
- Псс!..
Из-за угла появляется рыжий. Я оглядываю его с ревнивым недоверием. У него при себе ничего нет. Но мне все равно неспокойно. Рыжий, рыжий... огонь бывает рыжим.
- Ты, что ль, рыжий?
Он кивает, в глазах - стылая ненависть. О да, мне знаком этот взгляд. Видела у себя в зеркале, когда мужнины кости полировала... Наверное, это один из тех, кто потерял близкого в том ДТП. Я немного смягчаюсь.
- Только будь с ним нежен, мне нужны его кости... - шепчу я доверительно.
Он оскаливается в улыбке.
- Кости останутся. Отвлеки охрану.
Я киваю, успокоенная. Беру ведро и бодро топаю навстречу людям в штатском. Не доходя до них, спотыкаюсь, теряю равновесие и обливаю их грязной водой из ведра. Шум, ругань, охи, бряцанье ведра. И тут как раз появляется медбригада с каталкой, на которой лежит важный пациент. Краем глаза вижу, что рыжий уже просочился в палату. Ну что ж, успехов ему там. Подбираю ведро и спешно ретируюсь.
Голода нет, но я упрямо жую засохшую булочку и запиваю ее кефиром в кафетерии больницы. Вокруг меня бурлит ненавистная жизнь, но мысль о том, что большинство здесь скоро умрут, немного успокаивает. Скорей бы уже... Кошусь на часы. И в это время опять приходит смска.
Недовольная, достаю телефон и читаю.
«Алевтина Николаевна, это Маша, племянница Антонины Сергеевны. Я приезжаю в Киев к тете, буду ухаживать за ней. Надеюсь, вы не против?»
Только этого мне не хватало! Эта ушлая девица уже названивала мне и интересовалась здоровьем генеральши. Ну а что? Квартира в центре столицы, машина, ценные бумаги и прочее. Машенька окажется очень богатой наследницей в случае кончины старой бл*ди. А в том, что такая кончина последует очень быстро, я не сомневалась. Забавно, что я сейчас выступаю в роли ангела-хранителя для генеральши...
Я хмурюсь. Ангел? Пылающий ангел? Где-то я это уже слышала... А почему вспомнила?.. Мысли разбегаются, словно тараканы на свету, но я успеваю схватить нужную за хвост. И понимаю... вот он, ангел... Девушка с пламенеющими волосами идет по главному холлу, и от нее словно исходит сияние... Меня почему-то тянет перекреститься, но я удерживаюсь от этой глупой выходки. Губы растягиваются в кривой ухмылке, на полноценную улыбку сил не хватает. Демон поймал ангела в ловушку, и сейчас огонь пожрет их всех...
Лее не позволили взглянуть в зеркало до тех пор, пока ее чудесное превращение не было закончено. Варвара Михайловна торопилась, суетилась, ругалась и ворчала, на что Лея не реагировала. Она привыкла, ведь у нее была многочисленная и шумная родня, разбросанная по всему миру. Кроме того, девушка была погружена в раздумья. Интересно, что такого случилось, что тень адвоката посинела? И почему именно посинела, а не стала красной, например? Вообще-то до этого Лее ни разу не доводилось видеть цветных теней. Впрочем, тени с кошачьими хвостами ей тоже не встречались. Столько странностей в первый же день! Есть о чем подумать. И что-то этот синий клоп темнит на счет врага...
- Готово!.. - воскликнула Варвара Михайловна, и в ее голосе явственно прозвучали ликующие нотки.
Лея вынырнула из раздумий.
- Вставай же, мой ангелочек! Пылающий ангелочек! Кто молодец? Я молодец! Боже, да я просто гений! Из такой замарашки сотворить настоящую красотку!..
Тень Варвары Михайловны жеманничала и заламывала руки, а над головой появился нимб. Лея хмыкнула и повернулась к зеркалу. И лишилась дара речи. В зеркале была не она. Незнакомка смотрела на нее широко распахнутыми глазами, прижимая руки к сердцу. Волосы были заплетены в пышную косу и уложены на голове короной. Сияющий белизной белый костюм, белая блузка с черным бантиком у горла - строго и по-деловому, но вот юбка... Она была возмутительно короткой. Лея даже затаила дыхание, испугавшись, что от глубокого вдоха юбка задерется еще выше, и станут видны... Ну да, та узкая полоска, что теперь впивалась в попу, называлась трусами исключительно по некоему недоразумению. А каблуки? Да уж, четырехчасовые кроссы по пустыне и то были легче, чем пару шагов балансирования на такой острой шпильке. Красной шпильке! Фу, как вульгарно...
- Где это ты вульгарность увидела, ангелочек? - недобро нахмурилась Варвара Михайловна.
Лея закусила губу, сообразив, что проговорилась.
- Я - телохранитель, - повернулась она к своей мучительнице. - А если таки на Калантая нападут, а мне его спасать надо будет? Как я его под огнем снайпера на таких каблучищах выносить буду, а?
- Сбросишь туфли и понесешь, - не моргнув глазом, ответила Варвара Михайловна. - Красота требует жертв.
Лея возмущенно открыла рот, чтобы объяснить про ценность каждого мгновения, и что жертвой красоты в таком случае падет сам адвокат, но, словно почуяв, что о нем говорят, в комнату вошел Калантай.
- Вы готовы? - коротко бросил он. - Поехали.
- Константин Генрихович, как вам моя работа? - Варвара Михайловна жаждала похвал.
Калантай окинул Лею равнодушным взглядом.
- Вы настоящая кудесница, Варвара Михайловна.
Лея так не считала.
В лифте она демонстративно сняла туфли. Калантай нахмурился.
- Правило номер два. Всегда выглядеть как мой секретарь, а не бродяжка-босячка. Обуйтесь.
- Это может поставить под угрозу всю операцию... эмм... то есть, вашу жизнь, - строго сказала Лея.
- Лея Яковлевна, за мою жизнь отвечают телохранители.
Два амбала за его спиной смотрели на девушку с презрительным превосходством.
- Таки а я кто?
- А от вас просто требуется использовать ваш дар. И каблуки этому не помеха.
- Вы не понимаете, - вздохнула девушка. - Вот увижу я по вашей или чужой тени, что вам грозит опасность, например, что под машину попадете, а что дальше? Я же не успею до вас добежать на таких каблуках...
- Так не отходите от меня, тогда и бежать не придется. Лея Яковлевна, это не обсуждается. Или у вас в ЦАХАЛе было настолько плохо с дисциплиной?
Лея насупилась - этот клоп попал в точку. Да, у нее было плохо с дисциплиной, поэтому ее и отправили на медицинские курсы. Но адвокату про это знать не обязательно. Она неохотно обулась и уставилась на макушку адвоката. Вредный карлик.
- Константин Генрихович, - елейным голоском позвала она, глядя на него сверху вниз, - вы так и не сказали, что случилось, что у вас аж тень посинела...
- На моего клиента совершено покушение, - ответил Калантай, ухитряясь смотреть на нее снизу вверх, но так, словно бы он возвышался на троне и разговаривал с недостойной смертной.
- Понято-принято, - серьезно кивнула Лея. - Его мне тоже надо будет защищать?
Калантай не ответил, продолжая смотреть на нее изучающим взглядом. Его тень не делала никаких непристойных поползновений в сторону девушки, что было странно и немного обидно. Лея привыкла к тому, что стоит ей поприличней одеться, как все мужское внимание обращается к ней. А тут... Смотрит, словно на муху у себя в тарелке.
- Нет, - наконец ответил он. - Вам надо будет посмотреть на его тень и сказать мне, что вы видите.
И улыбнулся ей так, словно только что газеткой прихлопнул досадливую муху.
Каренин появился в офисе как раз вовремя, успев перехватить Чарторыйского на выходе.
- Куда же вы?
- Извините, надо срочно ехать, - ответил страховщик. - Но я непременно вернусь.
- Зачем? Что у вас за дело к Марьяне? - спросил Каренин, загораживая проход.
Он не доверял этому типу и тем, кто стоял за ним, но лучше выяснить, с чем тот пришел. Чарторыйский окинул его слегка рассеянным блуждающим взглядом, который столь свойственен людям с близорукостью.
- Дело прокурора Яшмина.
Фамилия была Каренину знакомой. Он нахмурился, роясь в памяти. Да, скандальное дело Гнездовского. Семь лет назад. Закрыто. А сейчас-то что?
- И что с ним?
- Вы не читаете газет?
- Мне... нет, обычно нет.
Обычно новости он слушал за завтраком по радио, читать самому ему было еще тяжело, доктор велел беречь зрение. Чарторыйский кивнул.
- Понимаю. Передайте Марьяне, что в деле замешан демон.
- Что, простите?
Яшмин был еще той гнидой, но не демон же?..
- Демон Аластор, - добавил страховщик и широко улыбнулся. - Все, как она любит. Демоны, оборотни... правда, в погонах, и... Вечный Жид. Да, и не забудьте добавить, что платит не Калантай, а Ахашвер, что значит... - многозначительная пауза, - в расходах можно себя не ограничивать.
Каренин, сцепив зубы, смотрел на первую полосу газеты, где смаковались кровавые подробности ДТП за участием прокурора. Вот значит что... Калантай взялся защищать этого урода? И что же им надо от Марьяны?
- Женечка, - позвала его секретарша. - Может, вы попробуете ей дозвониться?
- Да, секунду.
Каренин колебался. Чутье редко его подводило, и сейчас оно говорило ему, что Чарторыйский не врал. В деле Яшмина что-то нечисто, разумеется, никакие не демоны, но про оборотней в погонах сказано было в точку. На чьей стороне Чарторыйский? Защиты или обвинения? Ведь он намеренно подчеркнул, что платит Ахашвер, а не Калантай. Черт его знает, но Марьяне срочно нужно новое дело. Пусть сама решает. Всяко лучше, чем удирать от прошлого, поджав хвост. Каренин взял телефон.
- Чего тебе? - буркнула она в трубку после восьмого звонка.
- Твои билеты на Корсику я отменил.
- Ты уволен, Жека.
- Хорошо. Но ты же знаешь Анну Феликсовну. Бумажка к бумажке. Все должно быть по правилам. Приезжай и подпиши приказ об увольнении.
Я улыбаюсь и разглядываю купленный отрез бархата огненного цвета. Демон говорил что-то про всепожирающее пламя возмездия... Так приятно упиваться и предвкушать, что совсем скоро я снова возьму в руки нож... Пальцы касаются бархата. Я продолжаю вспоминать...
Это было странным сном, превратившимся в кошмарную явь... На моей кровати кто-то сидел. Я осознала чужое присутствие и проснулась. Белеющая во мраке фигура. Незнакомец не шевелился, просто смотрел на меня. Было так холодно, что моё дыхание превращалось в пар. Я застыла от ужаса, но тут что-то ледяное коснулось щиколотки. Нога мгновенно онемела. Я взвизгнула и швырнула подушку в фигуру, попыталась уползти, но воздух сделался похожим на тягучий клей... Лицо демона... Словно высеченное изо льда, прекрасное и жуткое одновременно... Оно оказалось так близко, что я увидела кроваво-чёрную вязь на виске и безжалостный оскал рта... И серый клубящийся туман вместо глаз... Чёрно-белый кошмар.
Меня дёрнули, протащили по кровати и подмяли под себя. Тяжесть сковала тело. Ледяная рука схватила за горло, не давая вдохнуть, а пальцы второй грубо раздвинули ноги и проникли внутрь. Я хотела закричать, бессильно царапая демона, но захлебнулась криком и болью. Меня словно распороли изнутри. Чудовище таранило меня членом, продиралось по-живому, растягивало до предела, насиловало и душило. Я теряла сознание и приходила в себя от новой боли, задыхаясь и царапая ногтями гладкую кожу мучителя... Но это было всё равно, что пытаться царапать лёд. Пытка всё длилась и длилась, сводя с ума. Обжигающий лёд внутри выворачивал наизнанку, а потом взорвался острыми осколками, которые подобно электрическому току пронзили всё тело. Из горла хлынула густая горячая кровь, и раздались жадные лакающие звуки... Демон пил мою кровь, разрывая меня на части, и шептал:
- Кости... собери... их... все... найди... обретешь... силу...
Тьма и леденящий холод... ничто... пустота... смерть?..
Я пришла в себя на утро. Никого не было. Постельное бельё было сухим. Я ощупала себя и поползла по стеночке в ванную комнату. Внутри словно застрял осколок льда, и я почти ничего не чувствовала. Ни боли, ни ран, только холод. Руки-ноги были на месте, даже разрывов не было. Дурной сон... Я умылась и только потом вспомнила про Дениса. Бросилась в его комнату и... Он лежал уже холодный. Умер. Я сползла по стене прямо на пол и просидела так, хохоча в пустоту, несколько часов.
Генеральша дала мне два дня, чтобы убраться из квартиры, и бросила подачку на похороны мужа в несколько тысяч рублей. Я была словно во сне. Кажущееся избавление от двадцатилетнего рабства оглушило меня. Я смотрела на тело мужа в морге и не верила свободе. Когда санитар выставил меня за дверь, во мне что-то перевернулось. Кости!.. Я могу! И хочу!.. Что делать?..
И я попросила санитара продать мне... кости мужа. Он удивился, стал отказываться, но я, ведомая каким-то подспудным желанием, бросилась на колени, залилась горючими слезами, умоляла его... рассказывала, как дорога мне любая память о муже... жаловалась на жестокую свекровь, которая вышвырнула меня из дома сразу же, как только остановилось сердце Дениса. Но дело решилось, когда я посулила санитару тысячу долларов. Почему он мне поверил? Не знаю. Наверное, уже тогда во мне что-то безвозвратно изменилось. Я обрела силу. Под моим пристальным взглядом - уходить я отказалась, опасаясь подмены - из тела извлекли бедренную кость и отпилили мне часть... Когда санитар потребовал денег, я швырнула ему в лицо пустой кошелёк и расхохоталась. Он попытался отобрать трофей, но получил по голове молотком для костей. Я убежала...
... заперлась дома...
... два дня напролёт вырезала из кости мужа...
... на третий явилась свекровь, чтобы выставить меня из квартиры...
... увидела мои костяные поделки...
... её увезли с инфарктом...
... больница... опять больница...
... и восхитительно беспомощная генеральша...
... поменяй... поменяй их... поменяй капельницы...
... выпей ее кровь...
...кости... ее кости... тоже станут твоими...
... А потом они ожили... Кости ожили...
Утром, когда я вернулась в больницу, узнала, что прокурор попал в реанимацию. У него случился сердечный приступ, и я боюсь, что моя игрушка сломается раньше времени. Надраивая полы в коридоре, я вся обращаюсь в слух. Медперсонал обсуждает покушение.
- ... главный по потолку бегает...
- ... сейчас полиция набежит? Интересно, кто его?..
- А я б сама... голыми руками!.. Да пачкаться не хочу...
- Да шоб он сдох!.. Прости, господи, помилуй...
Время в реанимации тянется долго. Линолеум скоро протрется до дыр. Старшая сестра уже начинает на меня коситься.
- Чернобровкина! - орет она. - У тебя еще на втором не убрано!
Я покорно плетусь на второй, но как только старшая сестра исчезает с горизонта, мчусь обратно. И застаю людей в штатском, но с выпирающей кобурой под наспех накинутыми халатами. Они монтируют систему видеонаблюдения в одной из реанимационных палат. Чутье подсказывает мне, что прокурора должны перевести сюда. И точно - приходит смска.
«Впусти рыжего - отвлеки охрану»
Ледяной демон! Как же я ненавижу быть марионеткой в его руках!.. Раздраженно швыряю швабру и топаю по мокрому полу к выходу из отделения. На меня никто не обращает внимания. Открываю дверь и выглядываю. Никого.
- Псс!..
Из-за угла появляется рыжий. Я оглядываю его с ревнивым недоверием. У него при себе ничего нет. Но мне все равно неспокойно. Рыжий, рыжий... огонь бывает рыжим.
- Ты, что ль, рыжий?
Он кивает, в глазах - стылая ненависть. О да, мне знаком этот взгляд. Видела у себя в зеркале, когда мужнины кости полировала... Наверное, это один из тех, кто потерял близкого в том ДТП. Я немного смягчаюсь.
- Только будь с ним нежен, мне нужны его кости... - шепчу я доверительно.
Он оскаливается в улыбке.
- Кости останутся. Отвлеки охрану.
Я киваю, успокоенная. Беру ведро и бодро топаю навстречу людям в штатском. Не доходя до них, спотыкаюсь, теряю равновесие и обливаю их грязной водой из ведра. Шум, ругань, охи, бряцанье ведра. И тут как раз появляется медбригада с каталкой, на которой лежит важный пациент. Краем глаза вижу, что рыжий уже просочился в палату. Ну что ж, успехов ему там. Подбираю ведро и спешно ретируюсь.
Голода нет, но я упрямо жую засохшую булочку и запиваю ее кефиром в кафетерии больницы. Вокруг меня бурлит ненавистная жизнь, но мысль о том, что большинство здесь скоро умрут, немного успокаивает. Скорей бы уже... Кошусь на часы. И в это время опять приходит смска.
Недовольная, достаю телефон и читаю.
«Алевтина Николаевна, это Маша, племянница Антонины Сергеевны. Я приезжаю в Киев к тете, буду ухаживать за ней. Надеюсь, вы не против?»
Только этого мне не хватало! Эта ушлая девица уже названивала мне и интересовалась здоровьем генеральши. Ну а что? Квартира в центре столицы, машина, ценные бумаги и прочее. Машенька окажется очень богатой наследницей в случае кончины старой бл*ди. А в том, что такая кончина последует очень быстро, я не сомневалась. Забавно, что я сейчас выступаю в роли ангела-хранителя для генеральши...
Я хмурюсь. Ангел? Пылающий ангел? Где-то я это уже слышала... А почему вспомнила?.. Мысли разбегаются, словно тараканы на свету, но я успеваю схватить нужную за хвост. И понимаю... вот он, ангел... Девушка с пламенеющими волосами идет по главному холлу, и от нее словно исходит сияние... Меня почему-то тянет перекреститься, но я удерживаюсь от этой глупой выходки. Губы растягиваются в кривой ухмылке, на полноценную улыбку сил не хватает. Демон поймал ангела в ловушку, и сейчас огонь пожрет их всех...
ГЛАВА 3
Лее не позволили взглянуть в зеркало до тех пор, пока ее чудесное превращение не было закончено. Варвара Михайловна торопилась, суетилась, ругалась и ворчала, на что Лея не реагировала. Она привыкла, ведь у нее была многочисленная и шумная родня, разбросанная по всему миру. Кроме того, девушка была погружена в раздумья. Интересно, что такого случилось, что тень адвоката посинела? И почему именно посинела, а не стала красной, например? Вообще-то до этого Лее ни разу не доводилось видеть цветных теней. Впрочем, тени с кошачьими хвостами ей тоже не встречались. Столько странностей в первый же день! Есть о чем подумать. И что-то этот синий клоп темнит на счет врага...
- Готово!.. - воскликнула Варвара Михайловна, и в ее голосе явственно прозвучали ликующие нотки.
Лея вынырнула из раздумий.
- Вставай же, мой ангелочек! Пылающий ангелочек! Кто молодец? Я молодец! Боже, да я просто гений! Из такой замарашки сотворить настоящую красотку!..
Тень Варвары Михайловны жеманничала и заламывала руки, а над головой появился нимб. Лея хмыкнула и повернулась к зеркалу. И лишилась дара речи. В зеркале была не она. Незнакомка смотрела на нее широко распахнутыми глазами, прижимая руки к сердцу. Волосы были заплетены в пышную косу и уложены на голове короной. Сияющий белизной белый костюм, белая блузка с черным бантиком у горла - строго и по-деловому, но вот юбка... Она была возмутительно короткой. Лея даже затаила дыхание, испугавшись, что от глубокого вдоха юбка задерется еще выше, и станут видны... Ну да, та узкая полоска, что теперь впивалась в попу, называлась трусами исключительно по некоему недоразумению. А каблуки? Да уж, четырехчасовые кроссы по пустыне и то были легче, чем пару шагов балансирования на такой острой шпильке. Красной шпильке! Фу, как вульгарно...
- Где это ты вульгарность увидела, ангелочек? - недобро нахмурилась Варвара Михайловна.
Лея закусила губу, сообразив, что проговорилась.
- Я - телохранитель, - повернулась она к своей мучительнице. - А если таки на Калантая нападут, а мне его спасать надо будет? Как я его под огнем снайпера на таких каблучищах выносить буду, а?
- Сбросишь туфли и понесешь, - не моргнув глазом, ответила Варвара Михайловна. - Красота требует жертв.
Лея возмущенно открыла рот, чтобы объяснить про ценность каждого мгновения, и что жертвой красоты в таком случае падет сам адвокат, но, словно почуяв, что о нем говорят, в комнату вошел Калантай.
- Вы готовы? - коротко бросил он. - Поехали.
- Константин Генрихович, как вам моя работа? - Варвара Михайловна жаждала похвал.
Калантай окинул Лею равнодушным взглядом.
- Вы настоящая кудесница, Варвара Михайловна.
Лея так не считала.
В лифте она демонстративно сняла туфли. Калантай нахмурился.
- Правило номер два. Всегда выглядеть как мой секретарь, а не бродяжка-босячка. Обуйтесь.
- Это может поставить под угрозу всю операцию... эмм... то есть, вашу жизнь, - строго сказала Лея.
- Лея Яковлевна, за мою жизнь отвечают телохранители.
Два амбала за его спиной смотрели на девушку с презрительным превосходством.
- Таки а я кто?
- А от вас просто требуется использовать ваш дар. И каблуки этому не помеха.
- Вы не понимаете, - вздохнула девушка. - Вот увижу я по вашей или чужой тени, что вам грозит опасность, например, что под машину попадете, а что дальше? Я же не успею до вас добежать на таких каблуках...
- Так не отходите от меня, тогда и бежать не придется. Лея Яковлевна, это не обсуждается. Или у вас в ЦАХАЛе было настолько плохо с дисциплиной?
Лея насупилась - этот клоп попал в точку. Да, у нее было плохо с дисциплиной, поэтому ее и отправили на медицинские курсы. Но адвокату про это знать не обязательно. Она неохотно обулась и уставилась на макушку адвоката. Вредный карлик.
- Константин Генрихович, - елейным голоском позвала она, глядя на него сверху вниз, - вы так и не сказали, что случилось, что у вас аж тень посинела...
- На моего клиента совершено покушение, - ответил Калантай, ухитряясь смотреть на нее снизу вверх, но так, словно бы он возвышался на троне и разговаривал с недостойной смертной.
- Понято-принято, - серьезно кивнула Лея. - Его мне тоже надо будет защищать?
Калантай не ответил, продолжая смотреть на нее изучающим взглядом. Его тень не делала никаких непристойных поползновений в сторону девушки, что было странно и немного обидно. Лея привыкла к тому, что стоит ей поприличней одеться, как все мужское внимание обращается к ней. А тут... Смотрит, словно на муху у себя в тарелке.
- Нет, - наконец ответил он. - Вам надо будет посмотреть на его тень и сказать мне, что вы видите.
И улыбнулся ей так, словно только что газеткой прихлопнул досадливую муху.
Каренин появился в офисе как раз вовремя, успев перехватить Чарторыйского на выходе.
- Куда же вы?
- Извините, надо срочно ехать, - ответил страховщик. - Но я непременно вернусь.
- Зачем? Что у вас за дело к Марьяне? - спросил Каренин, загораживая проход.
Он не доверял этому типу и тем, кто стоял за ним, но лучше выяснить, с чем тот пришел. Чарторыйский окинул его слегка рассеянным блуждающим взглядом, который столь свойственен людям с близорукостью.
- Дело прокурора Яшмина.
Фамилия была Каренину знакомой. Он нахмурился, роясь в памяти. Да, скандальное дело Гнездовского. Семь лет назад. Закрыто. А сейчас-то что?
- И что с ним?
- Вы не читаете газет?
- Мне... нет, обычно нет.
Обычно новости он слушал за завтраком по радио, читать самому ему было еще тяжело, доктор велел беречь зрение. Чарторыйский кивнул.
- Понимаю. Передайте Марьяне, что в деле замешан демон.
- Что, простите?
Яшмин был еще той гнидой, но не демон же?..
- Демон Аластор, - добавил страховщик и широко улыбнулся. - Все, как она любит. Демоны, оборотни... правда, в погонах, и... Вечный Жид. Да, и не забудьте добавить, что платит не Калантай, а Ахашвер, что значит... - многозначительная пауза, - в расходах можно себя не ограничивать.
Каренин, сцепив зубы, смотрел на первую полосу газеты, где смаковались кровавые подробности ДТП за участием прокурора. Вот значит что... Калантай взялся защищать этого урода? И что же им надо от Марьяны?
- Женечка, - позвала его секретарша. - Может, вы попробуете ей дозвониться?
- Да, секунду.
Каренин колебался. Чутье редко его подводило, и сейчас оно говорило ему, что Чарторыйский не врал. В деле Яшмина что-то нечисто, разумеется, никакие не демоны, но про оборотней в погонах сказано было в точку. На чьей стороне Чарторыйский? Защиты или обвинения? Ведь он намеренно подчеркнул, что платит Ахашвер, а не Калантай. Черт его знает, но Марьяне срочно нужно новое дело. Пусть сама решает. Всяко лучше, чем удирать от прошлого, поджав хвост. Каренин взял телефон.
- Чего тебе? - буркнула она в трубку после восьмого звонка.
- Твои билеты на Корсику я отменил.
- Ты уволен, Жека.
- Хорошо. Но ты же знаешь Анну Феликсовну. Бумажка к бумажке. Все должно быть по правилам. Приезжай и подпиши приказ об увольнении.
