Голоса инквизиторов были громче и резче, но их короткие приказы не были способны что-либо прояснить. Хотя кое-что было понятно. Оставалось только верить, что Тевера за два дня не успела попасть в очередную беду, из которой нет выхода.
Наргид ругал себя за то, что вообще отправился в то путешествие. Сейчас казалось, что, будь он рядом, всё было бы иначе. Может, и Канбер не погиб бы так нелепо. Ещё в глубине души теплилась надежда, что и родители живы. Такая детская вера, что всё не может быть настолько плохо, что обязательно всё будет хорошо. Хотя эти дни под арестом взрослого и умного мужчину и не могли превратить в слабого ребёнка, но выдержку его точно подкосили.
Принц с нетерпением ждал приближения вечерней трапезы, которую всегда приносили строго в одно и то же время. Он не стал торопиться – спокойно съел пищу, дождался служки, забравшего пустой поднос, зажёг свечу и начал привычную молитву. Силы его восстановились после артефактов инквизиторов, и Наргид смог ощутить, что все свободные жрецы заняли свои мета в храме на общую молитву. Только тогда он достал из укромного места чешуйку-артефакт.
- Дантор! – с облегчением воскликнул Наргид, увидев усталое, но вселяющее уверенность лицо рыжеволосого княжича. – Ты всё же отправился в путь?
- Здравствуй, Наргид, да, я тороплюсь к вам, хотя отец и был против моего вмешательства.
- Это нормально, - жрец едва заметно скривился. – Судя по тому, что я увидел и услышал за последние три дня, сейчас все государства мира задержали дыхание и ждут момента, когда можно будет отхватить от империи кусок побольше.
- Не говори так, - княжич серьёзно покачал головой. – Радо или поздно, всё наладится. Пусть не с Теверой или не с тобой, но Манзокея будет стоять. Верь в это!
Наргид опустил голову, чувствуя, что ответить ему нечем.
- Связь прерывается, - нарушил тягостное молчание Дантор Берийский. - Завтра я уже буду в Дармате. Тогда и станем решать проблемы.
- И как тебе это удалось столь быстро, ты, конечно, не расскажешь?
- Прости, Наргид, хоть и мой товарищ, но ты – жрец. А я не имею права раскрывать секреты своей силы тому, кто может однажды стать моим… противником. И пока лучше тебе будет сделать вид, что мы не друзья.
Чешуйка медленно потускнела, вновь оставляя Наргида в одиночестве и тишине.
Принц прилёг на свою кровать и задумался. Конечно, никакому коню не под силу в три дня преодолеть то расстояние, которое караван проходил за два месяца, путник за месяц, а императорский нарочный пролетал на подменных лошадях за три недели. Он уже давно не был ребёнком, чтобы, лёжа в траве, высматривать в облаках драконов. Но не зря же Берий называется «драконьим княжеством»?
Это было бы любопытно исследовать, не будь сейчас других, более важных проблем. Как там Тевера? Держится ли она? Верит ли в то, что брат всё ещё на её стороне? Ждёт ли помощи? И кто прямо сейчас помогает ей или хотя бы поддерживает?
Глаза закрылись сами собой, и разум жреца невидимой птицей помчался над просторами столицы, к императорскому дворцу. Тонкая нить оставалась позади, связывая с телом. Наргид никогда ещё такого не пытался сделать, хотя и слышал от старших братьев по вере, что самые одарённые способны путешествовать в бестелесном состоянии. Он сейчас не боялся ни того, что может не вернуться в своё тело, ни того, что кто-то зайдёт и увидит его в подобном состоянии и решит, что он умер. Желание увидеть сестру оказалось сильнее всех доводов разума и законов существования.
Не рассчитал Наргид только своих сил. Чем дальше сознание оказывалось от его тела, тем слабее оно становилось. В какой-то момент принц понял, что просто растворится в мировом пространстве, если попытается хоть на немного продвинуться вперёд. С сожалением он потянул за истончившуюся нить связи и втрое быстрее помчался назад.
Пробуждение отозвалось болью во всём теле и страшной тошнотой, но жрец всё равно испытывал чувство удовлетворения. Получилось один раз, получится и снова, а если тренироваться, то он сможет однажды путешествовать так по всему миру.
Приключение немного отвлекло его от тягостных мыслей, и сон теперь пришёл настоящий, не магический. А наутро дверь в комнату распахнулась и появился патриарх Тсинар.
- Собирайся, - сухо приказал он, потому что не перед кем было играть заботливого учителя. – В Дармате драконы.
В вечерний тёмный час домой девица шла.
С пожитками мешок она с собой несла.
Вдруг выскочила к ней ватага удалая
И окружила тихо, оружием играя.
«Как нам везёт сегодня! – сказал один из них. –
Удача в этом городе жалует лихих.
Красавица-девица – добыча хороша.
И совесть промолчит. Не сжалится душа». -
«Ах, как я рада вам! – девица отвечала. –
Ведь в этом городке я никого не знала.
Мне баяли, что много бродяг здесь и воров,
Что ночью и не высунуть носа из дворов.
Вы, верно, люди добрые пришли на помощь мне.
Уж укажите девице дорогу да ночлег».
И улыбнулась им, прижав к себе мешок,
Скрывая, что от страха своих не чует ног.
Быть может, эта встреча ей принесёт беду,
Но с гордостью и честью стоит принять судьбу.
Последние три дня Тевера провела в ужасе. Стоило патриарху Тсинару уйти, она заторопилась в свои покои. Молчаливый инквизитор не отставал, и стоило немало труда объяснить ему, что мужчине не место в девичей спальне, если только он не её муж. В итоге инквизитор вошёл, обыскал комнату, разложил блокирующие артефакты и, убедившись, что императрица не сможет там ни колдовать, ни планировать побег от праведного суда Нерождённого, встал под дверью.
Твереа всё это время едва заметно улыбалась, держа лицо, и недоумённо пожимала плечами. Мол, кажется, инквизиция забыла, на кого ей не стоит поднимать свои факелы, да только императрица выше этой суеты, так что и обижаться нечего. Однако стоило ей оказаться в одиночестве, как она рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушит рыдания, и заплакала.
Ей было страшно и обидно, что патриарх, воспринимавшийся всегда как добрый дядюшка, вдруг захотел её смерти. Сердце сжималось от ужаса, что выдаст себя и свои силы, что инквизиция найдёт способ доказать причастность императрицы к магам. Сейчас Тевера самой себе напоминала маленькую девочку, оставленную одну дома, пока родители ушли по делам. И эта девочка старалась казаться весёлой и невозмутимой, но на деле была слабой и напуганной.
Наверное, Тевера провела бы весь день в слезах и сожалениях о своём одиночестве, если бы в дверь осторожно не постучали и не напомнили голосом неизменного секретаря:
- Ваше величество, вас ожидают в кабинете представители малого совета!
- Да, я собираюсь, - торопливо отозвалась императрица, вскакивая с кровати и вытирая лицо ладонью. Потом бросила взгляд на себя в зеркало туалетного столика и добавила. – Буду через час. Пусть пока что изучат поданные сегодня прошения и подготовят возможные варианты действия по ним.
С такими красными глазами, припухшими от рыданий, на люди показываться было нельзя. Впрочем, и вызывать горничную Лавишу Тевера не торопилась. Ей вдруг стало очень стыдно за своё поведение, за то, что раскисла и почти сдалась. Разве маме или папе всегда бывало легко? Но она никогда не видела их в подобной истерике. Значит, надо брать себя в руки и совершать взрослые, достойные императрицы поступки.
Горничная всё же заглянула сама, когда императрица, завернувшись в халат, вышла из купальни. Всплеснула руками и, громко сетуя, что её величество просто обязаны были вызвать её, а не мучиться самой, принялась ворошить платья.
- Чёрное, - приказала Тевера, когда поняла, что Лавиша собирается достать яркий зелёный наряд.
- Но ваше величество! – явно расстроилась девушка. – Вы же не в трауре и вам не сто лет…
- Зелёный – цвет магов, - холодно объяснила императрица. – Белого я не надену, не на свадьбу собралась, а всё остальное не достаточно строго для инквизиции.
Горничная смущённо опустила глаза, осознав намёк, и подчинилась. В другой день она бы с удовольствием поспорила с Теверой, как никак всю свою сознательную жизнь ей прислуживала, но сейчас такая хозяйка даже пугала. Волосы тоже пришлось собрать так, чтобы ни одной волосинки не выбивалось из гладкой причёски. Позволила императрица только запудрить и подкрасить покрасневшие глаза. Удовлетворённая получившимся результатом, она покинула свои покои, оставив Лавишу наводить порядок.
Проигнорировав удовлетворённый хмык инквизитора и благосклонно кивнув разом присевшим в поклоне фрейлинам, императрица зашагала к своему рабочему месту. Она была готова к тому, что её надзиратель опять потребует своего непременного присутствия в кабинете, но тот только осмотрел всё, установил очередной блокирующий магию артефакт и вышел за дверь.
- Ваше величество! – тут же подскочил к ней молодой Патин. – Расскажите, что происходит? Дворец весь в волнении, среди людей ходят слухи один другого страшнее. Так и до бунта недалеко!
- Ваше сиятельство, беспокоиться не о чем, - спокойно улыбнулась Тевера. – Небольшое недопонимание с патриархом Тсинаром – это ещё не повод для мятежа.
- Ну да, небольшое, - едва слышно усмехнулся молодой Оноре, но императрица сделал вид, что не услышала его, и приказала:
- Нам надо работать, а то вечером ещё принимать делегацию от восточных соседей. Итак, слушаю, что вы успели разобрать, пока я отсутствовала.
Привычно уже зашелестели бумаги, и Тевера на миг даже позабыла об утреннем происшествии. Только, как оказалось, все остальные прекрасно помнили. Представители герцогств то и дело косились на её величество, точно ожидали чего-то ужасного. Несколько раз они предложили посоветовать просителю обратиться в инквизицию – а вдруг против него кто-то затеял колдовство? Хотя раньше даже посмеивались над этими «воинами Нерождённого». А один раз представитель герцогства Дарун почти прямо заявил, что не может поддержать решение императрицы, потому что оно может быть неугодно храму.
Это оказалось последней каплей. И если все остальные намёки советников Тевера воспринимала как неудачную шутку, то сейчас она всерьёз разозлилась. Отбросила бумаги и, сердито поджав губы, откинулась на спинку своего стула.
- Довольно! – резко бросила императрица. – Я вас услышала каждого. Теперь послушайте меня вы. В Манзокее правит император, но никак не жрецы Нерождённого. И только мне решать, в каких случаях вмешательство храма допустимо, а в каких нет. Жители империи подчиняются древним законам. Согласно этим законам и должно принимать те или иные решения совету. А кто считает иначе, может отправляться домой. В столице немало ещё осталось желающих занять место в малом совете.
Все шестеро разом притихли. Они привыкли видеть немного растерянную девушку, порой удачно трактующую некоторые законы и всегда вроде бы спрашивающую совета у них, будущих герцогов. Преображение этой девушки в императрицу стало для всех неожиданностью, но Тевера вдруг почувствовала удовлетворение от того, что хоть кого-то сумела поставить на место. Наверное, герцоги забыли, каким образом они сумели получить свои титулы, так пришло время об этом напомнить.
- Ваше величество, - осторожно проговорил представитель рода Луенно, - мы вовсе не хотели вызвать ваше недовольство. Просто нас так учили: не знаешь, как решить проблему, спроси совета у жрецов Нерождённого.
- Переучивайтесь, ваши сиятельства, - не поддалась Тевера. – Для начала запомните новую установку: не знаешь, как решить проблему, открой сборник законов и найди схожую ситуацию.
- Да, ваше величество, - разом поклонились советники.
- Ну, а если все проблемы решены, продолжим работать.
Тевера давно не чувствовала себя настолько серьёзной и важной личностью. Казалось, она способна с ходу вершить правосудие и управлять каждым уголком империи. Это ложное чувство превосходства наполняло её до тех пор, пока в кабинет не вошла горничная с подносом, на котором был собран обед для её величества.
- Вам необходимо подкрепиться перед встречей, - без робости пояснила девушка, устанавливая поднос среди бумаг. – Через какое время мне подойти за пустыми тарелками?
Императрица точно очнулась ото сна и торопливо приказала совету:
- Все бумаги срочно подколоть в папки, нерешённые вопросы оставить до завтра. Все свободны.
Быстро перекусив, Тевера вернулась в свои покои. Стайка фрейлин, постоянно сопровождающая императрицу, беззаботно щебетала о появлении новых людей при дворе.
- Ах, при императоре Таубере нам всегда хватало средств и на проведение праздников, и на достойный отдых.
- А сколько интересных мужчин постоянно было при дворе – и аристократы, и послы, и торговые гости.
- Ах, а помните, какое представление давали артисты в прошлом году на день рождения её величества Данины! Бедная её величество! Так её жалко.
Тевера отстранилась от пустой болтовни, потребовав от гвардейцев выгнать всех из её покоев. За тревогами сегодняшнего дня она совершенно забыла о том, что вскоре предстоял ещё один своеобразный экзамен власти. Именно сегодня, первый раз за всё время правления Теверы, ей предстояло встречать посольство другого государства. Сложность была в том, что это были представители одного из восточных эмиратов. Карликовые государства, в которых женщине отводилось одно-единственное место – в спальне её мужа или на кухне, были до сей поры не самым надёжным соседом империи. И Тевера беспокоилась, как послы воспримут известие о том, что теперь дела им предстоит ввести с женщиной.
Рассматривая себя в зеркало, императрица недовольно поджимала губы. Она была молода даже на свой собственный взгляд, что уж говорить о чужаках! И даже платье из необычной переливчатой ткани, украшенное, словно брызгами росы, аленькими сапфирами не делало её важным политическим лидером. В который уже раз девушка пожалела, что не проявила настойчивость и не добилась как можно более скорого возвращения Дантора! Тревожило ещё и отсутствие Наргида, на которого Тевера тоже возлагала немалые надежды в предстоящих переговорах. Однако Лавиша уже несколько раз посылала справиться, не явился ли принц во дворец, и каждый раз получала отрицательный ответ.
- Ваше величество, корону и императорские драгоценности, - осторожно напомнила горничная, заметив, что её госпожа опять погрузилась в размышления.
- Да, конечно, - встрепенулась Тевера. – На востоке уважают тех, кто богат.
Она позволила вдеть в уши тяжёлые серьги и застегнуть на шее ожерелье, покрывшее всю грудь и кулон, подаренный отцом. Браслеты императрица надела сама, осторожно касаясь кончиками пальцев блестящих камней. Когда-то девчонкой ей очень нравилось смотреть на маму в этих украшениях, и мама казалась самой красивой на свете. А сейчас она и сама носит драгоценности, созданные для одной из первых императриц Манзокеи, и прилагает неимоверные усилия, чтобы под их тяжестью держать голову высоко.
Выбивались из общего образа только три тяжёлых кольца, которые хоть магически и уменьшились, оказавшись на пальцах императрицы, всё равно оставались слишком массивными для её тонких рук. Первое – императорская печать, древний артефакт, хранящий в себе частицу крови первого императора. Ещё два – более «молодые» артефакты, один защитный, а второй предупреждающий о наличии в еде и напитках ядов.
Наргид ругал себя за то, что вообще отправился в то путешествие. Сейчас казалось, что, будь он рядом, всё было бы иначе. Может, и Канбер не погиб бы так нелепо. Ещё в глубине души теплилась надежда, что и родители живы. Такая детская вера, что всё не может быть настолько плохо, что обязательно всё будет хорошо. Хотя эти дни под арестом взрослого и умного мужчину и не могли превратить в слабого ребёнка, но выдержку его точно подкосили.
Принц с нетерпением ждал приближения вечерней трапезы, которую всегда приносили строго в одно и то же время. Он не стал торопиться – спокойно съел пищу, дождался служки, забравшего пустой поднос, зажёг свечу и начал привычную молитву. Силы его восстановились после артефактов инквизиторов, и Наргид смог ощутить, что все свободные жрецы заняли свои мета в храме на общую молитву. Только тогда он достал из укромного места чешуйку-артефакт.
- Дантор! – с облегчением воскликнул Наргид, увидев усталое, но вселяющее уверенность лицо рыжеволосого княжича. – Ты всё же отправился в путь?
- Здравствуй, Наргид, да, я тороплюсь к вам, хотя отец и был против моего вмешательства.
- Это нормально, - жрец едва заметно скривился. – Судя по тому, что я увидел и услышал за последние три дня, сейчас все государства мира задержали дыхание и ждут момента, когда можно будет отхватить от империи кусок побольше.
- Не говори так, - княжич серьёзно покачал головой. – Радо или поздно, всё наладится. Пусть не с Теверой или не с тобой, но Манзокея будет стоять. Верь в это!
Наргид опустил голову, чувствуя, что ответить ему нечем.
- Связь прерывается, - нарушил тягостное молчание Дантор Берийский. - Завтра я уже буду в Дармате. Тогда и станем решать проблемы.
- И как тебе это удалось столь быстро, ты, конечно, не расскажешь?
- Прости, Наргид, хоть и мой товарищ, но ты – жрец. А я не имею права раскрывать секреты своей силы тому, кто может однажды стать моим… противником. И пока лучше тебе будет сделать вид, что мы не друзья.
Чешуйка медленно потускнела, вновь оставляя Наргида в одиночестве и тишине.
Принц прилёг на свою кровать и задумался. Конечно, никакому коню не под силу в три дня преодолеть то расстояние, которое караван проходил за два месяца, путник за месяц, а императорский нарочный пролетал на подменных лошадях за три недели. Он уже давно не был ребёнком, чтобы, лёжа в траве, высматривать в облаках драконов. Но не зря же Берий называется «драконьим княжеством»?
Это было бы любопытно исследовать, не будь сейчас других, более важных проблем. Как там Тевера? Держится ли она? Верит ли в то, что брат всё ещё на её стороне? Ждёт ли помощи? И кто прямо сейчас помогает ей или хотя бы поддерживает?
Глаза закрылись сами собой, и разум жреца невидимой птицей помчался над просторами столицы, к императорскому дворцу. Тонкая нить оставалась позади, связывая с телом. Наргид никогда ещё такого не пытался сделать, хотя и слышал от старших братьев по вере, что самые одарённые способны путешествовать в бестелесном состоянии. Он сейчас не боялся ни того, что может не вернуться в своё тело, ни того, что кто-то зайдёт и увидит его в подобном состоянии и решит, что он умер. Желание увидеть сестру оказалось сильнее всех доводов разума и законов существования.
Не рассчитал Наргид только своих сил. Чем дальше сознание оказывалось от его тела, тем слабее оно становилось. В какой-то момент принц понял, что просто растворится в мировом пространстве, если попытается хоть на немного продвинуться вперёд. С сожалением он потянул за истончившуюся нить связи и втрое быстрее помчался назад.
Пробуждение отозвалось болью во всём теле и страшной тошнотой, но жрец всё равно испытывал чувство удовлетворения. Получилось один раз, получится и снова, а если тренироваться, то он сможет однажды путешествовать так по всему миру.
Приключение немного отвлекло его от тягостных мыслей, и сон теперь пришёл настоящий, не магический. А наутро дверь в комнату распахнулась и появился патриарх Тсинар.
- Собирайся, - сухо приказал он, потому что не перед кем было играть заботливого учителя. – В Дармате драконы.
ГЛАВА 9
В вечерний тёмный час домой девица шла.
С пожитками мешок она с собой несла.
Вдруг выскочила к ней ватага удалая
И окружила тихо, оружием играя.
«Как нам везёт сегодня! – сказал один из них. –
Удача в этом городе жалует лихих.
Красавица-девица – добыча хороша.
И совесть промолчит. Не сжалится душа». -
«Ах, как я рада вам! – девица отвечала. –
Ведь в этом городке я никого не знала.
Мне баяли, что много бродяг здесь и воров,
Что ночью и не высунуть носа из дворов.
Вы, верно, люди добрые пришли на помощь мне.
Уж укажите девице дорогу да ночлег».
И улыбнулась им, прижав к себе мешок,
Скрывая, что от страха своих не чует ног.
Быть может, эта встреча ей принесёт беду,
Но с гордостью и честью стоит принять судьбу.
Последние три дня Тевера провела в ужасе. Стоило патриарху Тсинару уйти, она заторопилась в свои покои. Молчаливый инквизитор не отставал, и стоило немало труда объяснить ему, что мужчине не место в девичей спальне, если только он не её муж. В итоге инквизитор вошёл, обыскал комнату, разложил блокирующие артефакты и, убедившись, что императрица не сможет там ни колдовать, ни планировать побег от праведного суда Нерождённого, встал под дверью.
Твереа всё это время едва заметно улыбалась, держа лицо, и недоумённо пожимала плечами. Мол, кажется, инквизиция забыла, на кого ей не стоит поднимать свои факелы, да только императрица выше этой суеты, так что и обижаться нечего. Однако стоило ей оказаться в одиночестве, как она рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушит рыдания, и заплакала.
Ей было страшно и обидно, что патриарх, воспринимавшийся всегда как добрый дядюшка, вдруг захотел её смерти. Сердце сжималось от ужаса, что выдаст себя и свои силы, что инквизиция найдёт способ доказать причастность императрицы к магам. Сейчас Тевера самой себе напоминала маленькую девочку, оставленную одну дома, пока родители ушли по делам. И эта девочка старалась казаться весёлой и невозмутимой, но на деле была слабой и напуганной.
Наверное, Тевера провела бы весь день в слезах и сожалениях о своём одиночестве, если бы в дверь осторожно не постучали и не напомнили голосом неизменного секретаря:
- Ваше величество, вас ожидают в кабинете представители малого совета!
- Да, я собираюсь, - торопливо отозвалась императрица, вскакивая с кровати и вытирая лицо ладонью. Потом бросила взгляд на себя в зеркало туалетного столика и добавила. – Буду через час. Пусть пока что изучат поданные сегодня прошения и подготовят возможные варианты действия по ним.
С такими красными глазами, припухшими от рыданий, на люди показываться было нельзя. Впрочем, и вызывать горничную Лавишу Тевера не торопилась. Ей вдруг стало очень стыдно за своё поведение, за то, что раскисла и почти сдалась. Разве маме или папе всегда бывало легко? Но она никогда не видела их в подобной истерике. Значит, надо брать себя в руки и совершать взрослые, достойные императрицы поступки.
Горничная всё же заглянула сама, когда императрица, завернувшись в халат, вышла из купальни. Всплеснула руками и, громко сетуя, что её величество просто обязаны были вызвать её, а не мучиться самой, принялась ворошить платья.
- Чёрное, - приказала Тевера, когда поняла, что Лавиша собирается достать яркий зелёный наряд.
- Но ваше величество! – явно расстроилась девушка. – Вы же не в трауре и вам не сто лет…
- Зелёный – цвет магов, - холодно объяснила императрица. – Белого я не надену, не на свадьбу собралась, а всё остальное не достаточно строго для инквизиции.
Горничная смущённо опустила глаза, осознав намёк, и подчинилась. В другой день она бы с удовольствием поспорила с Теверой, как никак всю свою сознательную жизнь ей прислуживала, но сейчас такая хозяйка даже пугала. Волосы тоже пришлось собрать так, чтобы ни одной волосинки не выбивалось из гладкой причёски. Позволила императрица только запудрить и подкрасить покрасневшие глаза. Удовлетворённая получившимся результатом, она покинула свои покои, оставив Лавишу наводить порядок.
Проигнорировав удовлетворённый хмык инквизитора и благосклонно кивнув разом присевшим в поклоне фрейлинам, императрица зашагала к своему рабочему месту. Она была готова к тому, что её надзиратель опять потребует своего непременного присутствия в кабинете, но тот только осмотрел всё, установил очередной блокирующий магию артефакт и вышел за дверь.
- Ваше величество! – тут же подскочил к ней молодой Патин. – Расскажите, что происходит? Дворец весь в волнении, среди людей ходят слухи один другого страшнее. Так и до бунта недалеко!
- Ваше сиятельство, беспокоиться не о чем, - спокойно улыбнулась Тевера. – Небольшое недопонимание с патриархом Тсинаром – это ещё не повод для мятежа.
- Ну да, небольшое, - едва слышно усмехнулся молодой Оноре, но императрица сделал вид, что не услышала его, и приказала:
- Нам надо работать, а то вечером ещё принимать делегацию от восточных соседей. Итак, слушаю, что вы успели разобрать, пока я отсутствовала.
Привычно уже зашелестели бумаги, и Тевера на миг даже позабыла об утреннем происшествии. Только, как оказалось, все остальные прекрасно помнили. Представители герцогств то и дело косились на её величество, точно ожидали чего-то ужасного. Несколько раз они предложили посоветовать просителю обратиться в инквизицию – а вдруг против него кто-то затеял колдовство? Хотя раньше даже посмеивались над этими «воинами Нерождённого». А один раз представитель герцогства Дарун почти прямо заявил, что не может поддержать решение императрицы, потому что оно может быть неугодно храму.
Это оказалось последней каплей. И если все остальные намёки советников Тевера воспринимала как неудачную шутку, то сейчас она всерьёз разозлилась. Отбросила бумаги и, сердито поджав губы, откинулась на спинку своего стула.
- Довольно! – резко бросила императрица. – Я вас услышала каждого. Теперь послушайте меня вы. В Манзокее правит император, но никак не жрецы Нерождённого. И только мне решать, в каких случаях вмешательство храма допустимо, а в каких нет. Жители империи подчиняются древним законам. Согласно этим законам и должно принимать те или иные решения совету. А кто считает иначе, может отправляться домой. В столице немало ещё осталось желающих занять место в малом совете.
Все шестеро разом притихли. Они привыкли видеть немного растерянную девушку, порой удачно трактующую некоторые законы и всегда вроде бы спрашивающую совета у них, будущих герцогов. Преображение этой девушки в императрицу стало для всех неожиданностью, но Тевера вдруг почувствовала удовлетворение от того, что хоть кого-то сумела поставить на место. Наверное, герцоги забыли, каким образом они сумели получить свои титулы, так пришло время об этом напомнить.
- Ваше величество, - осторожно проговорил представитель рода Луенно, - мы вовсе не хотели вызвать ваше недовольство. Просто нас так учили: не знаешь, как решить проблему, спроси совета у жрецов Нерождённого.
- Переучивайтесь, ваши сиятельства, - не поддалась Тевера. – Для начала запомните новую установку: не знаешь, как решить проблему, открой сборник законов и найди схожую ситуацию.
- Да, ваше величество, - разом поклонились советники.
- Ну, а если все проблемы решены, продолжим работать.
Тевера давно не чувствовала себя настолько серьёзной и важной личностью. Казалось, она способна с ходу вершить правосудие и управлять каждым уголком империи. Это ложное чувство превосходства наполняло её до тех пор, пока в кабинет не вошла горничная с подносом, на котором был собран обед для её величества.
- Вам необходимо подкрепиться перед встречей, - без робости пояснила девушка, устанавливая поднос среди бумаг. – Через какое время мне подойти за пустыми тарелками?
Императрица точно очнулась ото сна и торопливо приказала совету:
- Все бумаги срочно подколоть в папки, нерешённые вопросы оставить до завтра. Все свободны.
Быстро перекусив, Тевера вернулась в свои покои. Стайка фрейлин, постоянно сопровождающая императрицу, беззаботно щебетала о появлении новых людей при дворе.
- Ах, при императоре Таубере нам всегда хватало средств и на проведение праздников, и на достойный отдых.
- А сколько интересных мужчин постоянно было при дворе – и аристократы, и послы, и торговые гости.
- Ах, а помните, какое представление давали артисты в прошлом году на день рождения её величества Данины! Бедная её величество! Так её жалко.
Тевера отстранилась от пустой болтовни, потребовав от гвардейцев выгнать всех из её покоев. За тревогами сегодняшнего дня она совершенно забыла о том, что вскоре предстоял ещё один своеобразный экзамен власти. Именно сегодня, первый раз за всё время правления Теверы, ей предстояло встречать посольство другого государства. Сложность была в том, что это были представители одного из восточных эмиратов. Карликовые государства, в которых женщине отводилось одно-единственное место – в спальне её мужа или на кухне, были до сей поры не самым надёжным соседом империи. И Тевера беспокоилась, как послы воспримут известие о том, что теперь дела им предстоит ввести с женщиной.
Рассматривая себя в зеркало, императрица недовольно поджимала губы. Она была молода даже на свой собственный взгляд, что уж говорить о чужаках! И даже платье из необычной переливчатой ткани, украшенное, словно брызгами росы, аленькими сапфирами не делало её важным политическим лидером. В который уже раз девушка пожалела, что не проявила настойчивость и не добилась как можно более скорого возвращения Дантора! Тревожило ещё и отсутствие Наргида, на которого Тевера тоже возлагала немалые надежды в предстоящих переговорах. Однако Лавиша уже несколько раз посылала справиться, не явился ли принц во дворец, и каждый раз получала отрицательный ответ.
- Ваше величество, корону и императорские драгоценности, - осторожно напомнила горничная, заметив, что её госпожа опять погрузилась в размышления.
- Да, конечно, - встрепенулась Тевера. – На востоке уважают тех, кто богат.
Она позволила вдеть в уши тяжёлые серьги и застегнуть на шее ожерелье, покрывшее всю грудь и кулон, подаренный отцом. Браслеты императрица надела сама, осторожно касаясь кончиками пальцев блестящих камней. Когда-то девчонкой ей очень нравилось смотреть на маму в этих украшениях, и мама казалась самой красивой на свете. А сейчас она и сама носит драгоценности, созданные для одной из первых императриц Манзокеи, и прилагает неимоверные усилия, чтобы под их тяжестью держать голову высоко.
Выбивались из общего образа только три тяжёлых кольца, которые хоть магически и уменьшились, оказавшись на пальцах императрицы, всё равно оставались слишком массивными для её тонких рук. Первое – императорская печать, древний артефакт, хранящий в себе частицу крови первого императора. Ещё два – более «молодые» артефакты, один защитный, а второй предупреждающий о наличии в еде и напитках ядов.
