Как долго я еще смогу убегать? Я даже не могла закатить истерику или заплакать, я застыла и чем больше проходило рабочих часов, тем больше утреннее происшествие казалось, моей дикой фантазией.
Собрав себя по частям оценила фронт работы. Надев очки и вооружившись текстовым редактором принялась за дело.
Как только я отвлекалась от таблиц и цифр, я возвращалась к утренней встрече. В глубине архива пахло больше пылью, чем типографской краской и пожелтевшими страницами тяжелых книг. Услышав непривычное шуршание раздавшееся в обсалютной тишине, остановилась на пару секунд, готовя себя к еще одной неприятной встрече. Издавать подобные звуки в этой дали могло только одно, или несколько отталкивающих обитателей, но таких же любителей подвалов как и я. Осторожный шаг из -за угла. Блеск красных глаз, она видит меня и замирает. Ее крошечные лапки перестали копашится в куче бумаг, которые с одного края моя гостья знатно пожевала. Мы изучали друг друга и примеряли, кто из нас будет первой и нанесет удар. Невероятных размеров крыса и ее не менее внушительный по длине хвост, гордо восседали на бумагах, которые кажется мне и были нужны. Хвост лежал розовым шнуром на стопке желтых листов, а его конец мило завернулся колечком.. Представив как она скользнет им по моей коже, невольно вздрогнула.
– Бр-р-р, ну и мерзость, – прошептала себе под нос. Шикнув на нее, топнула ногой , крикнула во весь голос. Постучала устрашающе по стеллажам, и выдохлась. Она сидела на потрепанных листах и не двигала даже усами, уверена она каталась со смеху, наблюдая за моими попытками ее прогнать. Маленькими шагами, без резких движений, подобравшись к своей визитерше, на расстояние вытянутой руки, опустилась на корточки и потянулась к стопке. Внимательно изучив мою руку, она шмыгнула в сторону. Острая боль пробежала волной. Из пальца потекла кровь.
– Ау, черт, как же больно! Надеюсь ты не заразная, – пробурчала в пустоту, морщась от боли и обилия крови. Надеяться с моей стороны несусветная глупость. Кажется жизнь меня ничему не учит. Обыскав рюкзак, пластырь так и не нашла. Черт! Затянув палец носовым платком, спрятала лицо в ладонях. Время было около полуночи, но я не могла заставить себя выйти из офиса. Животный страх, что меня там поджидают, клокотал в груди. Столкнувшись с ними во второй раз, я не была уверена, что вот так просто смогу уйти. И сидеть здесь вечно я тоже не могу. Нужно выбираться из подземелья и хотя бы попытаться прорваться домой.
Шел снег. Натянув как можно ниже капюшон на глаза, оглядела улицу у офиса. Никаких припаркованных машин или людей. Я вздрагивала от каждого шума или хруста снега. Беспокойство скрутило меня в тугой узел. Коммунальщики и не думали чистить пешеходные дорожки. К метро пришлось пробираться по узкой тропинке шириной в стопу вытоптанную людьми. Стараясь сделать это как можно быстрей, я все время оступалась, спотыкалась и падала, дыхание сбилось. Черт! Пробираясь сквозь горы снега, вспомнила, что нужно было зайти в аптеку, забрать лекарства. Несколько станций, почти в пустом вагоне, промелькнули мимо, я все время перебирала воспоминания, как в картотеке. Где, ну где я могла наследить? По какой ниточке он меня нашел?
Смотритель станции шел впереди меня гремя связкой ключей. Звон мелодично разносился по подземному переходу. Он бодро шагал к входным дверям.
– Подождите пожалуйста! – крикнула я, ускоряю шаг. – Подождите!
Добежав до мужчины, касаюсь его плеча. Незнакомец обернулся. Мое сердце остановилось.
Знакомые черты, неудержимая ярость, сверкнувшая в черных глазах. Эти губы, обещающие мне самые страшные расправы, они шевелятся, что-то говорят. Я не слышу. Зажмурилась.
– С вами все хорошо? – меня настойчиво трясут за плечо. Голос был глухим и далеким, словно из под толще воды. Сгоняя пелену с глаз я еще раз посмотрела на стоящую передо мной фигуру. Меня окатило холодом облегчения. Просто почудилось.
– Да, – слегка оторопело, промямлила я.
– Что же вы такая молоденькая и так себя изводите? – улыбаясь спросил преклонных лет мужчина. – Наверное любовь?! – мечтательно отметил он, вздохнув. – Нельзя так милок, заболеть же можно!
Он распахнул тяжелую стеклянную дверь, пропуская меня вперед. От морозного воздуха моя голова прояснилась.
– Спасибо, – тихо поблагодарила я незнакомца. Мужчина закрыл дверь. Улыбнувшись он помахал мне рукой на прощание, и вернулся в теплое нутро опустевшей станции. Я поежилась. Домой, срочно домой, к черту аптеку, к черту их всех.
Мысли в голове бегали как мыши в лабиринте. Сбегать не хотелось. Я устала. Мне тут нравится, мне нравится моя работа, мне нравится этот город. Здесь все слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на кого-то идущего рядом. Здесь никто, никого не знает лично, здесь никто ни с кем не общается достаточно близко, чтобы попить чай за одним столом. Мне нравилась, что тут, я никому не интересна, никто не знает меня и у людей нет мыслей узнать. Здесь проще стать никем и потеряться.
Замок провернулся с натугой пару раз. Маленькая квартирка за скромную плату, не привлекающая внимания, большего и не нужно. Самая большая радость состояла в том, что она находилась в мансарде, а это означало никаких соседей по площадке. Несколько больших арочных окон. Возле одного из таких окон стояло мое кресло, в котором я часто практически постоянно сидела, читала, слушала музыку или просто наблюдала за прохожими. Кресло, конечно несло в себе намного больше смысла, чем место где можно посидеть.
Вечерами в комнату бил желтый свет фонаря, старый клен кидал тени веток в мое скромное жилище и на белых стенах плясали росчерки черных молний.
Закрыв дверь на три замка, осталась в полумраке, наблюдала за безлюдной улицей из глубины комнаты. В течении десяти минут ни одного прохожего. Улица совершенно спокойна и тиха. Дерево с кривой шапкой из снега на макушке, напоминало раздраженного дворника. В теплом свете фонаря все казалось не таким серым и отчужденным.
Вытащив из под кровати старый, потрепанный рюкзак, тщательно перебрала его содержимое, документы и наличку. Смотря на паспорта с моей фотографией но чужими именами, я знала что нужно уезжать. Сейчас, в эту минуту. Даже если мне не хотелось этого делать. Это нужно было сделать еще утром. Поехать не на работу, а вернуться домой, забрать рюкзак и уезжать. Так почему я этого не сделала? На что я рассчитывала? И на что надеюсь сейчас?
В тепле и знакомой обстановке мозги стали вставать на место. И кажется, только сейчас я до конца осознала, что Сабит меня все же нашел. Среди стольких запутанных и ложных следов он меня вынюхал и нашел. Али был прав, когда говорил, что у него инстинкты животного.
Если бы он хотел, то мог меня скрутить и увезти сегодня. Но я все еще на свободе, в своей квартире. Отработав день, вернувшись домой, меня никто не ждал у порога. И это странно! Почему он не предпринял кардинальных, решительных действий? Уверена он землю носом рыл, чтобы найти меня и Али ему не помогал. И он меня отпустил?! Почему?
Забравшись в кресло с ногами прикрыла уставшие глаза и откинувшись головой на высокую спинку, обреченно вздохнула.
Мне катастрофически необходим сон. Крепкий сон. Плеснув виски в стакан, он сливался со светом фонаря. Такой же янтарный и обманчиво манящий. Вынув сигарету из пачки, чиркнула спичку и прикурила. Нет, я не курю, хотя подобное желание преследует меня и очень часто.
Человеческая психика очень странная штука, вот и моя выкидывала нелепые фортели, лелея надежду, что так мне станет лучше. Одну деталь из этого ритуала я все же исключила. Чертову зажигалку. Ее оглушающий, тяжелый щелчок крышки, который каждый раз возвращал меня в грязный и мокрый подвал, он возвращал меня туда, где я не хотела быть, где я стала никем. От этого звука, меня бросало в холодный пот и живот стягивало в морской узел.
Запах табака и паленой бумаги потянулся по комнате смешиваясь с ароматом меда и солода из моего стакана. Впитывая их, вдыхая глубоко, полной грудью мне становилось легче. Впервые за день, меня не лихорадило в панике.
Сигарета медленно тлела в пепельнице. Третья порция виски. Опьянение, тяжелая голова, расслабленность тела, чувствую, как становлюсь смелее и даже могу пойти и высказать своему преследователю все, что так давно хотела. Подготовила длинную речь, что позавидовал бы любой политик. Я была настроена решительно. Отражение в зеркале утверждало, что я права. Если завтра кого-то встречу, если завтра кто-то попытается провернуть что-то подобное сегодняшнему утру, я все выскажу им. В этих победных рассуждения и поддерживающих воинский дух речах, я уснула сидя в кресле. Как прозаично! Ну, хотя бы уснула. Что в моей ситуации уже победа, пусть и с допингом.
Головная боль и плохое расположение духа, это все, что встретило меня утром. Никаких машин, слежки, провожатых или ожидающих. Спустя три дня, меня никто не соизволил побеспокоить, что бесило и пугало одновременно. Больше пугало конечно, ведь я была в полном неведении. Мне приходилось ходить с опаской и все время оглядываться. Я ощущала себя загнанным зверем. Мне казалось, что в спину дышит хищник с оскаленной пастью, уже готовый перекусить меня пополам и эта пауза, только для нагула аппетита.
Меня подводили не только мои дедуктивные методы, но и самочувствие. Тело отказывалось подчиняться, оно болело его ломило, оно страдало. Меня бросало то в жар, то в холод, от еды тошнило. Мне было плохо. Вынужденно отпросилась с работы, чем повергло моего начальника в минутный шок. Дорога домой была как в тумане. В аптеке меня убедили что это грипп, и снабдив всем необходимым отправили домой лечиться. Завернув за угол, пройдя под темной аркой, я уже ощущала на коже приятное тепло дома. Я уже укуталась в одеяло, мне почти стало хорошо. Прямо перед моим носом возникла чья-то спина в которую я врезалась.
– Извините, – пробубнила я в шарф и опустив глаза в пол попыталась обойти препятствие.
– Можно было и извиниться? – грубо заявил мужчина, сплюнув в сторону и схватив меня за рукав. По плавным и неуверенным движениям стало понятно, что он пьян. И здесь как в лучших боевиках моего детства из-за угла выплывают еще двое, примерно в таком же качающимся ритме.
– Извините! – громче повторила я, выдернув руку из его хватки.
– Теперь этого недостаточно! – в тусклом свете мелькнула хищная улыбка.
Ну конечно! Подумала я, тебе этого не достаточно. Именно сегодня! Когда я не могу твердо стоять на ногах, когда мое сердце мечется в груди как пламя огня, когда каждая мышца сведена, тебе не достаточно. Я готова была расплакаться, все чего я хочу, это лечь в кровать, а трое уродов, которые перебрали с горячительными, не собираются облегчать мне задачу.
– Я могу и третий раз извиниться. Но уверенна и этого будет мало.
Почему именно в такие моменты ни одна душа не проходит мимо? Где весь этот мир и все чертовы спасителя этой черной дыры? На что настроены ваши радары? Неужели там не высветилась я, и моя бедовая задница?
– Может ты проведешь время с нами? – мерзкий, сальный оскал засиял на щербатом лице, продолжил беседу один из дружков моего препятствия.
– Я бы с огромным удовольствием, но приболела, – дружелюбно сказала я, стараясь не вызвать еще большую агрессию. Один из мужчин, схватив меня за рукав, потянул за собой в противоположную сторону. Упираясь ногами в снег, я не могла остановиться. Ботинки на тракторной подошве, просто скользили по свежему снегу, как по маслу. Собрав остатки сил, дернула его руку на себя. Присела, перетянула ее через плечо и выгнула на изнанку, готовясь ее сломать. Прием первогодки, но действенный.
– А-а-а, она мне сейчас сломает руку, – заголосил он. Из моего горла вырвался хриплый смех.
– Ты что плачешь? – прокаркав, все же уточнила я, не веря, что слышу плачь. – Вы уходите, а я не ломаю вашему приятелю руку! — я предложила очевидно выигрышный для них вариант, не постыдного завершения вечера. А поддержки, как ожидаемо, не последовало. Мы с моим сердцем замерли, все мои внутренности ухнули в ледяную бездну. В свете фонаря блеснуло лезвие охотничьего ножа с зазубринами
– Серьезно? – саркастически уточнила я. И успела только вздохнуть, чем выразила безвыходность своего положения.
Все закрутилось быстрей чем я могла уследить. Выпустив руку нападающего, пыталась вырубить того у которого был нож. Четких и резких движений не выходило, пару раз я смогла уйти от холода стали, но лезвие все же настигло цель. Как говорил мой отец “Не берись за оружие если не готов выстрелить”. Сегодня, я не в лучшей форме, да и не спарринговалась давно, все боялась, что меня увидят, выследят. Глупость. Меня и без этого поймали, как кролика в силки.
Я не ощутила привычной острой боли, ведь я была с ней знакома, и все же, от неожиданности осела и меня предусмотрительно поймали чьи то руки. Я смотрела в темное небо, на мое лицо падали большие, похожие на пух снежинки, из моего рта вырывался пар, губы пересохли. Страшно хотелось пить.
– А я думала твой радар безбожно сбит, – улыбнувшись, сказала я в пустоту.
– Шутишь?! Только на тебя и настроен, – ощупывая меня сообщил Сабит.
– Прекрати меня лапать, там все как у всех.
– Это формальная проверка, вдруг ты при смерти, – спокойно заметил он. Я попыталась засмеяться, но вышел смех сквозь кашель.
– Посмотри, – не отрывая глаз от сине-черного неба позвала я Сабита, – снег идет, – из звенящей, бездонной синевы сыпали перья, словно госпожа метелица выбивала свои перины.
– Удивила. Покажи мне место где его здесь нет! – фыркнул он и я не могла скрыть улыбку.
– Он чистый, – подсказала я, непонимающему спасителю. Мне казалось он поднял глаза вверх, а я все смотрела и смотрела пока не потерялась в темноте. Позорно и постыдно, потеряла сознание в руках доморощенного героя.
Меня захлестывало острое желание посмотреть ей в глаза, увидеть там раскаяние или сожаление о доставленных мне неприятностях, а затем душить ее долго и мучительно. Достаточно противоречивые чувства и я боролся с ними, пытаясь быть цивилизованным. Ведь в этом мире все принимали за цивилизованность именно дистанцию, особенно между мужчиной и женщиной. Дикость.
Она все же осмелилась сесть в машину. Не рядом со мной, а с Али, как прислуга. Проглотил этот бунтарский жест. Я следил за каждым ее движением, за каждым выдохом и вдохом. Она скукожилась, как старуха, сгорбилась после того, как услышала мой голос. Неужели я ей так противен? С ходу выказывает неподчинение, чем пытается вывести меня из себя. Дерзит, но я потерплю.
Это неприкрытая дерзость еще больше будит во мне гнев, который, как мне казалось, я усмирил. Ударяю по спинке кресла, от понимания, что я, совершенно бессилен и ничтожен в ее глазах. Что не могу ее удержать, к каким бы способом не прибегал. Фактически бешусь, понимая, что единственное, что она понимает это язык угроз и силы. Иначе мне не заставить ее вернуться, а мне это необходимо. Я не могу позволить себе вернуться без нее. Она выскакивает из машины как пробка из бутылки, скрываясь в потоке людей. Кажется, у кого-то был сговор в этой машине?
Собрав себя по частям оценила фронт работы. Надев очки и вооружившись текстовым редактором принялась за дело.
Как только я отвлекалась от таблиц и цифр, я возвращалась к утренней встрече. В глубине архива пахло больше пылью, чем типографской краской и пожелтевшими страницами тяжелых книг. Услышав непривычное шуршание раздавшееся в обсалютной тишине, остановилась на пару секунд, готовя себя к еще одной неприятной встрече. Издавать подобные звуки в этой дали могло только одно, или несколько отталкивающих обитателей, но таких же любителей подвалов как и я. Осторожный шаг из -за угла. Блеск красных глаз, она видит меня и замирает. Ее крошечные лапки перестали копашится в куче бумаг, которые с одного края моя гостья знатно пожевала. Мы изучали друг друга и примеряли, кто из нас будет первой и нанесет удар. Невероятных размеров крыса и ее не менее внушительный по длине хвост, гордо восседали на бумагах, которые кажется мне и были нужны. Хвост лежал розовым шнуром на стопке желтых листов, а его конец мило завернулся колечком.. Представив как она скользнет им по моей коже, невольно вздрогнула.
– Бр-р-р, ну и мерзость, – прошептала себе под нос. Шикнув на нее, топнула ногой , крикнула во весь голос. Постучала устрашающе по стеллажам, и выдохлась. Она сидела на потрепанных листах и не двигала даже усами, уверена она каталась со смеху, наблюдая за моими попытками ее прогнать. Маленькими шагами, без резких движений, подобравшись к своей визитерше, на расстояние вытянутой руки, опустилась на корточки и потянулась к стопке. Внимательно изучив мою руку, она шмыгнула в сторону. Острая боль пробежала волной. Из пальца потекла кровь.
– Ау, черт, как же больно! Надеюсь ты не заразная, – пробурчала в пустоту, морщась от боли и обилия крови. Надеяться с моей стороны несусветная глупость. Кажется жизнь меня ничему не учит. Обыскав рюкзак, пластырь так и не нашла. Черт! Затянув палец носовым платком, спрятала лицо в ладонях. Время было около полуночи, но я не могла заставить себя выйти из офиса. Животный страх, что меня там поджидают, клокотал в груди. Столкнувшись с ними во второй раз, я не была уверена, что вот так просто смогу уйти. И сидеть здесь вечно я тоже не могу. Нужно выбираться из подземелья и хотя бы попытаться прорваться домой.
Шел снег. Натянув как можно ниже капюшон на глаза, оглядела улицу у офиса. Никаких припаркованных машин или людей. Я вздрагивала от каждого шума или хруста снега. Беспокойство скрутило меня в тугой узел. Коммунальщики и не думали чистить пешеходные дорожки. К метро пришлось пробираться по узкой тропинке шириной в стопу вытоптанную людьми. Стараясь сделать это как можно быстрей, я все время оступалась, спотыкалась и падала, дыхание сбилось. Черт! Пробираясь сквозь горы снега, вспомнила, что нужно было зайти в аптеку, забрать лекарства. Несколько станций, почти в пустом вагоне, промелькнули мимо, я все время перебирала воспоминания, как в картотеке. Где, ну где я могла наследить? По какой ниточке он меня нашел?
Смотритель станции шел впереди меня гремя связкой ключей. Звон мелодично разносился по подземному переходу. Он бодро шагал к входным дверям.
– Подождите пожалуйста! – крикнула я, ускоряю шаг. – Подождите!
Добежав до мужчины, касаюсь его плеча. Незнакомец обернулся. Мое сердце остановилось.
Знакомые черты, неудержимая ярость, сверкнувшая в черных глазах. Эти губы, обещающие мне самые страшные расправы, они шевелятся, что-то говорят. Я не слышу. Зажмурилась.
– С вами все хорошо? – меня настойчиво трясут за плечо. Голос был глухим и далеким, словно из под толще воды. Сгоняя пелену с глаз я еще раз посмотрела на стоящую передо мной фигуру. Меня окатило холодом облегчения. Просто почудилось.
– Да, – слегка оторопело, промямлила я.
– Что же вы такая молоденькая и так себя изводите? – улыбаясь спросил преклонных лет мужчина. – Наверное любовь?! – мечтательно отметил он, вздохнув. – Нельзя так милок, заболеть же можно!
Он распахнул тяжелую стеклянную дверь, пропуская меня вперед. От морозного воздуха моя голова прояснилась.
– Спасибо, – тихо поблагодарила я незнакомца. Мужчина закрыл дверь. Улыбнувшись он помахал мне рукой на прощание, и вернулся в теплое нутро опустевшей станции. Я поежилась. Домой, срочно домой, к черту аптеку, к черту их всех.
Мысли в голове бегали как мыши в лабиринте. Сбегать не хотелось. Я устала. Мне тут нравится, мне нравится моя работа, мне нравится этот город. Здесь все слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на кого-то идущего рядом. Здесь никто, никого не знает лично, здесь никто ни с кем не общается достаточно близко, чтобы попить чай за одним столом. Мне нравилась, что тут, я никому не интересна, никто не знает меня и у людей нет мыслей узнать. Здесь проще стать никем и потеряться.
Замок провернулся с натугой пару раз. Маленькая квартирка за скромную плату, не привлекающая внимания, большего и не нужно. Самая большая радость состояла в том, что она находилась в мансарде, а это означало никаких соседей по площадке. Несколько больших арочных окон. Возле одного из таких окон стояло мое кресло, в котором я часто практически постоянно сидела, читала, слушала музыку или просто наблюдала за прохожими. Кресло, конечно несло в себе намного больше смысла, чем место где можно посидеть.
Вечерами в комнату бил желтый свет фонаря, старый клен кидал тени веток в мое скромное жилище и на белых стенах плясали росчерки черных молний.
Закрыв дверь на три замка, осталась в полумраке, наблюдала за безлюдной улицей из глубины комнаты. В течении десяти минут ни одного прохожего. Улица совершенно спокойна и тиха. Дерево с кривой шапкой из снега на макушке, напоминало раздраженного дворника. В теплом свете фонаря все казалось не таким серым и отчужденным.
Вытащив из под кровати старый, потрепанный рюкзак, тщательно перебрала его содержимое, документы и наличку. Смотря на паспорта с моей фотографией но чужими именами, я знала что нужно уезжать. Сейчас, в эту минуту. Даже если мне не хотелось этого делать. Это нужно было сделать еще утром. Поехать не на работу, а вернуться домой, забрать рюкзак и уезжать. Так почему я этого не сделала? На что я рассчитывала? И на что надеюсь сейчас?
В тепле и знакомой обстановке мозги стали вставать на место. И кажется, только сейчас я до конца осознала, что Сабит меня все же нашел. Среди стольких запутанных и ложных следов он меня вынюхал и нашел. Али был прав, когда говорил, что у него инстинкты животного.
Если бы он хотел, то мог меня скрутить и увезти сегодня. Но я все еще на свободе, в своей квартире. Отработав день, вернувшись домой, меня никто не ждал у порога. И это странно! Почему он не предпринял кардинальных, решительных действий? Уверена он землю носом рыл, чтобы найти меня и Али ему не помогал. И он меня отпустил?! Почему?
Забравшись в кресло с ногами прикрыла уставшие глаза и откинувшись головой на высокую спинку, обреченно вздохнула.
Мне катастрофически необходим сон. Крепкий сон. Плеснув виски в стакан, он сливался со светом фонаря. Такой же янтарный и обманчиво манящий. Вынув сигарету из пачки, чиркнула спичку и прикурила. Нет, я не курю, хотя подобное желание преследует меня и очень часто.
Человеческая психика очень странная штука, вот и моя выкидывала нелепые фортели, лелея надежду, что так мне станет лучше. Одну деталь из этого ритуала я все же исключила. Чертову зажигалку. Ее оглушающий, тяжелый щелчок крышки, который каждый раз возвращал меня в грязный и мокрый подвал, он возвращал меня туда, где я не хотела быть, где я стала никем. От этого звука, меня бросало в холодный пот и живот стягивало в морской узел.
Запах табака и паленой бумаги потянулся по комнате смешиваясь с ароматом меда и солода из моего стакана. Впитывая их, вдыхая глубоко, полной грудью мне становилось легче. Впервые за день, меня не лихорадило в панике.
Сигарета медленно тлела в пепельнице. Третья порция виски. Опьянение, тяжелая голова, расслабленность тела, чувствую, как становлюсь смелее и даже могу пойти и высказать своему преследователю все, что так давно хотела. Подготовила длинную речь, что позавидовал бы любой политик. Я была настроена решительно. Отражение в зеркале утверждало, что я права. Если завтра кого-то встречу, если завтра кто-то попытается провернуть что-то подобное сегодняшнему утру, я все выскажу им. В этих победных рассуждения и поддерживающих воинский дух речах, я уснула сидя в кресле. Как прозаично! Ну, хотя бы уснула. Что в моей ситуации уже победа, пусть и с допингом.
Головная боль и плохое расположение духа, это все, что встретило меня утром. Никаких машин, слежки, провожатых или ожидающих. Спустя три дня, меня никто не соизволил побеспокоить, что бесило и пугало одновременно. Больше пугало конечно, ведь я была в полном неведении. Мне приходилось ходить с опаской и все время оглядываться. Я ощущала себя загнанным зверем. Мне казалось, что в спину дышит хищник с оскаленной пастью, уже готовый перекусить меня пополам и эта пауза, только для нагула аппетита.
Меня подводили не только мои дедуктивные методы, но и самочувствие. Тело отказывалось подчиняться, оно болело его ломило, оно страдало. Меня бросало то в жар, то в холод, от еды тошнило. Мне было плохо. Вынужденно отпросилась с работы, чем повергло моего начальника в минутный шок. Дорога домой была как в тумане. В аптеке меня убедили что это грипп, и снабдив всем необходимым отправили домой лечиться. Завернув за угол, пройдя под темной аркой, я уже ощущала на коже приятное тепло дома. Я уже укуталась в одеяло, мне почти стало хорошо. Прямо перед моим носом возникла чья-то спина в которую я врезалась.
– Извините, – пробубнила я в шарф и опустив глаза в пол попыталась обойти препятствие.
– Можно было и извиниться? – грубо заявил мужчина, сплюнув в сторону и схватив меня за рукав. По плавным и неуверенным движениям стало понятно, что он пьян. И здесь как в лучших боевиках моего детства из-за угла выплывают еще двое, примерно в таком же качающимся ритме.
– Извините! – громче повторила я, выдернув руку из его хватки.
– Теперь этого недостаточно! – в тусклом свете мелькнула хищная улыбка.
Ну конечно! Подумала я, тебе этого не достаточно. Именно сегодня! Когда я не могу твердо стоять на ногах, когда мое сердце мечется в груди как пламя огня, когда каждая мышца сведена, тебе не достаточно. Я готова была расплакаться, все чего я хочу, это лечь в кровать, а трое уродов, которые перебрали с горячительными, не собираются облегчать мне задачу.
– Я могу и третий раз извиниться. Но уверенна и этого будет мало.
Почему именно в такие моменты ни одна душа не проходит мимо? Где весь этот мир и все чертовы спасителя этой черной дыры? На что настроены ваши радары? Неужели там не высветилась я, и моя бедовая задница?
– Может ты проведешь время с нами? – мерзкий, сальный оскал засиял на щербатом лице, продолжил беседу один из дружков моего препятствия.
– Я бы с огромным удовольствием, но приболела, – дружелюбно сказала я, стараясь не вызвать еще большую агрессию. Один из мужчин, схватив меня за рукав, потянул за собой в противоположную сторону. Упираясь ногами в снег, я не могла остановиться. Ботинки на тракторной подошве, просто скользили по свежему снегу, как по маслу. Собрав остатки сил, дернула его руку на себя. Присела, перетянула ее через плечо и выгнула на изнанку, готовясь ее сломать. Прием первогодки, но действенный.
– А-а-а, она мне сейчас сломает руку, – заголосил он. Из моего горла вырвался хриплый смех.
– Ты что плачешь? – прокаркав, все же уточнила я, не веря, что слышу плачь. – Вы уходите, а я не ломаю вашему приятелю руку! — я предложила очевидно выигрышный для них вариант, не постыдного завершения вечера. А поддержки, как ожидаемо, не последовало. Мы с моим сердцем замерли, все мои внутренности ухнули в ледяную бездну. В свете фонаря блеснуло лезвие охотничьего ножа с зазубринами
– Серьезно? – саркастически уточнила я. И успела только вздохнуть, чем выразила безвыходность своего положения.
Все закрутилось быстрей чем я могла уследить. Выпустив руку нападающего, пыталась вырубить того у которого был нож. Четких и резких движений не выходило, пару раз я смогла уйти от холода стали, но лезвие все же настигло цель. Как говорил мой отец “Не берись за оружие если не готов выстрелить”. Сегодня, я не в лучшей форме, да и не спарринговалась давно, все боялась, что меня увидят, выследят. Глупость. Меня и без этого поймали, как кролика в силки.
Я не ощутила привычной острой боли, ведь я была с ней знакома, и все же, от неожиданности осела и меня предусмотрительно поймали чьи то руки. Я смотрела в темное небо, на мое лицо падали большие, похожие на пух снежинки, из моего рта вырывался пар, губы пересохли. Страшно хотелось пить.
– А я думала твой радар безбожно сбит, – улыбнувшись, сказала я в пустоту.
– Шутишь?! Только на тебя и настроен, – ощупывая меня сообщил Сабит.
– Прекрати меня лапать, там все как у всех.
– Это формальная проверка, вдруг ты при смерти, – спокойно заметил он. Я попыталась засмеяться, но вышел смех сквозь кашель.
– Посмотри, – не отрывая глаз от сине-черного неба позвала я Сабита, – снег идет, – из звенящей, бездонной синевы сыпали перья, словно госпожа метелица выбивала свои перины.
– Удивила. Покажи мне место где его здесь нет! – фыркнул он и я не могла скрыть улыбку.
– Он чистый, – подсказала я, непонимающему спасителю. Мне казалось он поднял глаза вверх, а я все смотрела и смотрела пока не потерялась в темноте. Позорно и постыдно, потеряла сознание в руках доморощенного героя.
Прода от 04.03.2024, 14:34
Глава 2 САБИТ
Меня захлестывало острое желание посмотреть ей в глаза, увидеть там раскаяние или сожаление о доставленных мне неприятностях, а затем душить ее долго и мучительно. Достаточно противоречивые чувства и я боролся с ними, пытаясь быть цивилизованным. Ведь в этом мире все принимали за цивилизованность именно дистанцию, особенно между мужчиной и женщиной. Дикость.
Она все же осмелилась сесть в машину. Не рядом со мной, а с Али, как прислуга. Проглотил этот бунтарский жест. Я следил за каждым ее движением, за каждым выдохом и вдохом. Она скукожилась, как старуха, сгорбилась после того, как услышала мой голос. Неужели я ей так противен? С ходу выказывает неподчинение, чем пытается вывести меня из себя. Дерзит, но я потерплю.
Это неприкрытая дерзость еще больше будит во мне гнев, который, как мне казалось, я усмирил. Ударяю по спинке кресла, от понимания, что я, совершенно бессилен и ничтожен в ее глазах. Что не могу ее удержать, к каким бы способом не прибегал. Фактически бешусь, понимая, что единственное, что она понимает это язык угроз и силы. Иначе мне не заставить ее вернуться, а мне это необходимо. Я не могу позволить себе вернуться без нее. Она выскакивает из машины как пробка из бутылки, скрываясь в потоке людей. Кажется, у кого-то был сговор в этой машине?
