Воина-мага, потоки Силы которого цвели холодным сине-стальным отсветом – потоки боевой магии. И рукоять лёгкого клинка, играющая пересветом вплавленных в серебряную оплётку камней – такие рукояти простые мечи не украшают. В богатых ножнах спит оружие великолепное. Я мог только догадываться об этом. Но и догадок мне хватало, чтобы разглядывать гостя с изумлением и восторгом. И его доспехи, и невозмутимое лицо, и тёмные волосы, заплетённые в косу и схваченные на затылке серебряным гребнем.
– Бастр? – воин чуть повернул голову к Шандиру.
– Бастр, наставник Фейлон, – с удовольствием ответил магистр. – И дерзкая умненькая тварюшка при этом. Всё как любит Потара. Я бы не стал звать вас лично, если бы не был уверен в качестве товара.
– Много вы знаете, что нужно Потаре, – проворчал названный наставником Фейлоном. – Из Амеронта?
– Из него.
– Великоват для начала обучения.
– Будет учиться быстрее, – Шандир улыбался.
– Ты наши порядки знаешь, магистр, – уже другим тоном – свойским – сказал Фейлон. – Добровольное признание. Полная готовность к подчинению. А парень наверняка и не слыхал ничего о Дахака Кабар.
– Проверь сам, дахака, – Шандир отступил в сторону, а я замер.
Не ошибся я в своих грёзах – вот он и есть, ужасающий и великолепный дахака. И не ошибся магистр в своих прогнозах, я уже готов был умолять о том, чтобы стать одним из них.
– Мы принадлежим Руну, – сказал мне Фейлон.
– Принадлежите или поклоняетесь? – уточнил я.
Фейлон одобрительно хмыкнул.
– Дахака не властен над своим духом, его дух принадлежит Бешеному. И он позволяет дахака пользоваться им до смерти или до того момента, когда Рун захочет призвать дух воина к себе. А часть духа ученик дахака отдаёт сразу во время Посвящения Бешеному.
Я, само собой, был растерян. Да и кто не растеряется? Хозяин Битв, бог войны и огня Гоар идёт по земле, оставляя за собой пепел и кости. И всегда по его следам идёт Бешеный пёс Рун. С его пасти срываются капли ядовитой слюны отчаяния, его смрадное дыхание мутит рассудок людей. Магия, дарованная Руном – это магия безумного боя и жестокости. Вот и всё, что я знал об этом из скупых записей, найденных мною в маленькой библиотеке наставника. И этого хватало когда-то, чтобы думать, будто только безумцы могут поклоняться этому божеству.
Когда-то. Когда я ещё верил, что Боги делятся на хороших и плохих. Когда ещё не понял, что все они одержимые властью пресыщенные ублюдки. Так есть ли разница?
– Что даёт Рун своим слугам?
– Не слугам, – взгляд Фейлона потяжелел. – Мы – псы его. Мы несём ему добычу, Рун даёт Силу непревзойдённых Клинков, мастерских убийц и знания тёмных ритуалов крови, способные сделать дахака высшим магом. Удачливый охотник достигает больших высот в Дахака Кабар. Искусный воин может стать Псом кабара, сражаться за богатства и славу на аренах. Наш орден богат и влиятелен. Мы учим щенков и те, кто выживает, могут выбрать себе командира после обучения – Тень кабара. И Тень будет вести и защищать дахака под нерушимой клятвой взаимной верности.
– Те, кто выживает, – повторил я с интересом. – Сурово учите щенков?
– Сурово, – дахака улыбнулся. – Предельно сурово. Но мы их не убиваем. Сами глотки грызут друг другу, как клыки отрастят.
– И вы позволяете.
– Рун не терпит слабости. Слабому одна участь у дахака – смерть. Не справится в обучении, и даже если чудом уцелеет, не переживёт Посвящения. Тем силён Дахака Кабар – тут только те, кто достоин жизни.
Он говорил спокойно, обстоятельно и предельно откровенно. И вот эта в общем-то жестокая откровенность решила для меня мою же судьбу. Я устал от лжи. Я ненавидел ложь.
– Нерушимая клятва? – спросил я то, что меня зацепило сразу. – Верность?
– Любая клятва перед оком Руна нерушима. Горе дахака, посмевшему презреть клятву. Мы связаны магией слова, – Фейлон покачал головой. – Ты будешь дрожать и цепляться за свою жизнь каждый свой миг в кабаре, ты будешь засыпать, ожидая удара из тьмы, и просыпаться готовый к бою каждое утро. И будет бой, каждый твой день. С собой, с другими дахака, с безумием Бешеного. Но об одном ты никогда не будешь беспокоиться – о том, что дахака нарушит данное тебе слово.
– Красиво, – согласился я. – Главное получить это слово, да?
– Верно, щенок. Принимаешь моё предложение?
Я кивнул, не тратя слов. Ну раз они так дороги тут. Я ждал чего-то вроде требования принести клятву или что-то подобное, но дахака только коснулся моей руки и я ощутил жар на коже, будто к ней поднесли раскалённое клеймо.
– Беру, – бросил Фейлон.
– Двойная цена, – равнодушно отозвался магистр.
Фейлон не ответил, только презрительно дёрнулся уголок его губ.
– Помни, щенок кабара, – Шандир весело подмигнул мне. – Я выиграл наш спор.
– Я буду помнить твоё имя, – ответил я и заработал ещё один одобрительный взгляд наставника Фейлона.
Главы Потары – самой большой и самой жестокой в обучении школы для будущих Клинков Дахака Кабар. Но тогда я об этом ещё не знал.
Он был очень вынослив и силён – этот Оракул. Ни пытки, ни содержание в жутких условиях мрачно знаменитых подземелий Ир-Марох не превратили его в жалкое полубезумное существо, чего я, признаться, опасалась.
– У каждого своя мера выносливости, – пояснил мне Волла в первый же день, когда позволил мне спуститься с ним в узилища. – Кому-то и калёного железа мало, кто-то ломается от одного лишь слова. Нужно понять страх, настоящий страх жертвы. Это сродни подбору ключика из множества, висящих на связке. Часто – слепому подбору. Мы – маги, и с обычными людьми можем использовать Силу, чтобы прозреть, но мы слепы, когда речь идёт о тех, кто тоже может владеть магией. А Оракулы – вообще малоизученные твари, о них даже тинктары знают немного, а то, что знают, не говорят. Сволочи.
– Зачем он тебе? – спросила я, воспользовавшись словоохотливостью Воллы.
– Знание, Ламаи, – Волла глянул на меня пристально. – Запомни, высшая ценность для мага – это знание. Его никогда не будет достаточно, и чем его больше, тем больше твоя власть как мага. Оракулы – адепты культа Итхелу, запретного культа во всём известном мире. Их магия уникальна. Тинктары нашли малые ниточки таких знаний и тянут за них, но пока безуспешно. Я хочу владеть и этой магией.
– Но как это возможно, кан-ир? Мы служим Руну и не можем ждать дара от других божеств. Боги ревнивы.
Великая Тень поморщился, словно раздосадованный моей глупостью.
– Мне не нужны дары Итхелу, я ещё не спятил. Но вот заставить культ служить на благо Дахака Кабар – почему нет? Боги ревнивы, но до наших договорённостей им нет дела. Пока само божество исправно получает свою дань. Но чтобы заставить их подчиняться, надо знать об их магии если не всё, то многое. Понимаешь?
– Я пытаюсь, – честно ответила я. – Но ещё я вижу, что ты не позволил более опытным в таких делах тинктарам заняться изучением Оракула, а хочешь это сделать сам.
– Верно. Тинктары не подчинены Дахака Кабар, они сами по себе. Да, я сумел обрести кое-какое влияние на них, но не настолько, чтобы доверить им знание. Я не делюсь – я только беру. Всегда. И ты не должна делиться. Мы – дахака, мы забираем всё, что можем, а если не можем, то находим способ и забираем.
В такие моменты я восхищалась своим наставником. Почти что преклонялась перед ним. Волла великолепен в своей уверенности, в своей целеустремлённости. Волла велик.
– Как его зовут? – я окинула взглядом сидящего в углу широкоплечего обнажённого мужчину, чьё тело было покрыто густой вязью татуировок.
– Спроси, – улыбнулся Волла и жестом позволил мне подойти ближе.
Он не поднял глаз на меня, он смотрел в покрытый трещинами каменный пол, и можно было подумать, что пытки сломили его дух, но я видела в напряжении его плеч, в изгибе спины всё ещё живую непокорность. Он не прятался, он экономил силы.
Я не присела на корточки перед ним, чтобы видеть его лицо.
– Твоё имя?
Оракул молчал. Подрагивали искусанные губы, много раз, много времени кусаемые губы.
– Не скажешь мне? Это тайна? Или тебе просто не хочется разговаривать со мной?
– Это просто неважно, – мёртвым голосом отозвался Оракул. – Будет первый вопрос и будут иные вопросы. И боль, и ужас. К чему мои ответы?
– Они восполняют Силу во сне, – сказал Волла у меня за спиной. – Это я выяснил. Теперь ему не дают спать. Он ослаб и телом, и магией. Во сне Оракулы всегда могут держать связь с Итхелу, но чтобы использовать эту связь в реальности, необходимо быть в хорошей форме. Я не даю ему быть.
– Что полезного в такой связи? Что влечёт тебя, кан-ир?
– Подчинение воли. То, что многие зовут Запретной магией. Представь, что ты способна управлять магом по своему желанию, представь, что ты можешь требовать у него отдавать свою Силу добровольно.
– Глупцы, – внезапно Оракул рассмеялся, всё так же не отрывая глаз от пола. – Вы зрите только рябь на поверхности воды и пытаетесь поймать её руками. Но магия Итхелу – это камень, что был брошен в воду. И вам бы достать его, но вы – глупцы.
– А зачем этот камень мне, Оракул? – спросила я, ощутив, что Волла за моей спиной сделал шаг назад.
Он доволен моими вопросами. Он позволяет мне спрашивать дальше.
– Чтобы бросить его снова и вызвать рябь на воде, – Оракул вскинул на меня глаза. Огромные, ярко-синие. – И чтобы новые глупцы ловили её руками.
– Итхелу так желает?
– Итхелу не желает ничего от людей. Она дарит. И те, кто способен принять её дар, становится велик.
– Я могу принять дар Итхелу?
Оракул глянул на меня как на безумицу.
– Ты? Изуродованное дитя Бешеного пса? Да снится ли тебе что-то кроме крови и похоти?
– Иногда мне снятся сны про то, как я иду по лестнице наверх.
Я подвинулась чуть ближе и положила руку рядом с рукой Оракула. Грязной рукой, на которой были вырваны ногти, и раны сочились гноем и сукровицей.
– Ступени, что остаются позади, заволакивает тьмой, а те, что я ещё не преодолела…
– Прячутся во тьме ещё большей, – закончил за меня Оракул и улыбнулся неожиданно спокойной и мягкой улыбкой. – Только та ступень, где ты стоишь освещена, да?
– Да, – сказала я, стараясь не выдать своего удивления. – Откуда тебе известно?
– Я бывал в твоих снах, девочка-Жало. Итхелу указала мне путь к ним.
– Но ты не знаешь меня…
– Твоя Сила коснулась меня, когда вы напали на лагерь аш-моар, – Оракул отвернулся. – И я познал тебя.
Волла за моей спиной вздохнул едва заметно, но я заметила – я уже научилась подмечать каждый его вздох, каждое движение брови, каждый взгляд.
– Кан-ир?
– Отойди от него, Ламаи, – глухо сказал Волла. – Следуй за мной.
За Великой Тенью я почти бежала – так размашист был его шаг. Он в гневе? Я вызвала его гнев?
Перед самой лестницей из подземелья Волла остановился так внезапно, что я почти влетела в его грудь. Он придержал меня рукой и усмехнулся.
– Не стоит бросаться на меня, щенок, – Волла обхватил ладонями моё лицо и долго вглядывался мне в глаза. – Ты будешь изучать Оракула. Станешь ходить к нему каждый день и говорить с ним. И спрашивать. И отвечать на его вопросы. А мне ты будешь обо всём этом рассказывать. Ты вольна делать с ним что угодно – пытать или ласкать, но добудь мне информацию о возможностях Оракулов. Этот жрец связал себя с тобой, и если кто и сможет выпотрошить его разум – то только ты.
– Я исполню всё, что ты прикажешь, кан-ир.
– Исполнишь, – равнодушно отозвался Волла и погладил подушечками больших пальцев мои щёки. – Не сомневаюсь. Но будь осторожна – эта игра может идти в обе стороны, понимаешь меня? Я не хочу потерять тебя. Ты нужна мне.
И это, разумеется, не было признанием в какой бы то ни было симпатии – это было признание моей ценности и оправданием вложения сил и средств в моё воспитание в ир-кабаре Великой Тени. Этими словами Волла выделил меня как ценный ресурс для своих нужд. Но я была рада этому. Симпатия, желание, даже страсть – проходящи. Полезность – товар куда более востребованный. И чтобы быть исключительно полезной Великой Тени я была готова на всё.
Он назвал мне своё имя на третий день. Вэна – так звали нашего пленника. Два дня до этого я просто приходила к нему, садилась рядом и молчала. И Оракул молчал. Потому что спал.
Пытать его я пока запретила. Велела давать воды вдоволь, а вот кормить не разрешила. И позволила ему спать только в моём присутствии. Оракул должен был привыкнуть, что и сон, и пищу он получит только от меня. Если постарается.
И вот на третий день, уронив – уже по привычке – свою голову мне на колени, Оракул прошептал:
– Моё имя – Вэна.
Я погладила сальные волосы рукой и улыбнулась ему.
– Спи, Вэна.
Завтра я принесу немного еды. И мы будем говорить.
Но назавтра Вэна встретил меня не как обычно. Он стоял, прижавшись к каменной стене, словно хотел вдавиться в неё телом, слиться с ней или прирасти к ней. Пальцы Оракула отчаянно скребли магический ошейник – разумеется тщетно – а глаза были безумными и в них жил ужас.
Я сразу увидела кровь на его бёдрах. С внутренней стороны. И рот… Его рот был порван, кровь спеклась в уголках.
Для большинства мужчин насилие страшнее любой пытки. Унизительнее. А для мага насилие – это ещё и разрыв потоков Силы. Оракул и так был ослаблен сейчас. Я вполне признавала эффективность такого метода для несговорчивых. Но не сейчас. Не тогда, когда Волла доверил мне ценного пленника, а я запретила пытать его. Моя ошибка – я должна была приказать не прикасаться к нему. Однако, и тот, кто осмелился сам решить, что делать с пленником Великой Тени, совершил ошибку.
– Вэна, – я попыталась успокоить Оракула, но он только отшатнулся, стукнувшись затылком о камень.
Пытки, лишение сна и магический ошейник высосали из него силы, но его разум – то, что было нужно мне, держался до тех пор, пока кому-то не показалась дурной идея загнать свой член в тело узника.
– Вэна, скажи, кто это сделал? – я уже не делала попыток приблизиться, а только смотрела, как бешено вращаются безумные глаза Оракула в глазницах.
В помещение охраны я вошла не одна. Я знала, что бесполезно грозить именем Воллы со своих губ – губ щенка-дахака. За моим плечом стоял Молот.
Когда я разыскала рыжего раба Великой Тени и изложила ему свою смиренную просьбу, он только рассмеялся и кивнул. И уже в самом подземелье бросил небрежно:
– Будешь должна мне, девочка.
– Буду.
Молот отстранил меня и вошёл в охранную. И сразу там стало тесно и душно. Огромный рыжеволосый раб давил не только своим размером, но и идущим от него ощущением чудовищной силы и не менее чудовищной жестокости.
– Мне нужен тот, кто навредил пленнику господина, – равнодушным голосом сказал Молот.
Один из тюремных охранников, кажется его звали Ирмин, ответил, не поднимая головы:
– Зачем, ир-шад? Мы в своём праве. Или это приказ Воллы?
– Нет, дахака, – Молот подошёл к столу, за которым сидел Ирмин и ещё один охранник, которого я видела только мельком. – Не Воллы. Вы развлекались с ним вдвоём? Одновременно или по очереди?
– Кто ты такой, чтобы спрашивать дахака? – второй охранник начал приподниматься, но рука Молота легла на его плечо и придавила к месту.
– Бастр? – воин чуть повернул голову к Шандиру.
– Бастр, наставник Фейлон, – с удовольствием ответил магистр. – И дерзкая умненькая тварюшка при этом. Всё как любит Потара. Я бы не стал звать вас лично, если бы не был уверен в качестве товара.
– Много вы знаете, что нужно Потаре, – проворчал названный наставником Фейлоном. – Из Амеронта?
– Из него.
– Великоват для начала обучения.
– Будет учиться быстрее, – Шандир улыбался.
– Ты наши порядки знаешь, магистр, – уже другим тоном – свойским – сказал Фейлон. – Добровольное признание. Полная готовность к подчинению. А парень наверняка и не слыхал ничего о Дахака Кабар.
– Проверь сам, дахака, – Шандир отступил в сторону, а я замер.
Не ошибся я в своих грёзах – вот он и есть, ужасающий и великолепный дахака. И не ошибся магистр в своих прогнозах, я уже готов был умолять о том, чтобы стать одним из них.
– Мы принадлежим Руну, – сказал мне Фейлон.
– Принадлежите или поклоняетесь? – уточнил я.
Фейлон одобрительно хмыкнул.
– Дахака не властен над своим духом, его дух принадлежит Бешеному. И он позволяет дахака пользоваться им до смерти или до того момента, когда Рун захочет призвать дух воина к себе. А часть духа ученик дахака отдаёт сразу во время Посвящения Бешеному.
Я, само собой, был растерян. Да и кто не растеряется? Хозяин Битв, бог войны и огня Гоар идёт по земле, оставляя за собой пепел и кости. И всегда по его следам идёт Бешеный пёс Рун. С его пасти срываются капли ядовитой слюны отчаяния, его смрадное дыхание мутит рассудок людей. Магия, дарованная Руном – это магия безумного боя и жестокости. Вот и всё, что я знал об этом из скупых записей, найденных мною в маленькой библиотеке наставника. И этого хватало когда-то, чтобы думать, будто только безумцы могут поклоняться этому божеству.
Когда-то. Когда я ещё верил, что Боги делятся на хороших и плохих. Когда ещё не понял, что все они одержимые властью пресыщенные ублюдки. Так есть ли разница?
– Что даёт Рун своим слугам?
– Не слугам, – взгляд Фейлона потяжелел. – Мы – псы его. Мы несём ему добычу, Рун даёт Силу непревзойдённых Клинков, мастерских убийц и знания тёмных ритуалов крови, способные сделать дахака высшим магом. Удачливый охотник достигает больших высот в Дахака Кабар. Искусный воин может стать Псом кабара, сражаться за богатства и славу на аренах. Наш орден богат и влиятелен. Мы учим щенков и те, кто выживает, могут выбрать себе командира после обучения – Тень кабара. И Тень будет вести и защищать дахака под нерушимой клятвой взаимной верности.
– Те, кто выживает, – повторил я с интересом. – Сурово учите щенков?
– Сурово, – дахака улыбнулся. – Предельно сурово. Но мы их не убиваем. Сами глотки грызут друг другу, как клыки отрастят.
– И вы позволяете.
– Рун не терпит слабости. Слабому одна участь у дахака – смерть. Не справится в обучении, и даже если чудом уцелеет, не переживёт Посвящения. Тем силён Дахака Кабар – тут только те, кто достоин жизни.
Он говорил спокойно, обстоятельно и предельно откровенно. И вот эта в общем-то жестокая откровенность решила для меня мою же судьбу. Я устал от лжи. Я ненавидел ложь.
– Нерушимая клятва? – спросил я то, что меня зацепило сразу. – Верность?
– Любая клятва перед оком Руна нерушима. Горе дахака, посмевшему презреть клятву. Мы связаны магией слова, – Фейлон покачал головой. – Ты будешь дрожать и цепляться за свою жизнь каждый свой миг в кабаре, ты будешь засыпать, ожидая удара из тьмы, и просыпаться готовый к бою каждое утро. И будет бой, каждый твой день. С собой, с другими дахака, с безумием Бешеного. Но об одном ты никогда не будешь беспокоиться – о том, что дахака нарушит данное тебе слово.
– Красиво, – согласился я. – Главное получить это слово, да?
– Верно, щенок. Принимаешь моё предложение?
Я кивнул, не тратя слов. Ну раз они так дороги тут. Я ждал чего-то вроде требования принести клятву или что-то подобное, но дахака только коснулся моей руки и я ощутил жар на коже, будто к ней поднесли раскалённое клеймо.
– Беру, – бросил Фейлон.
– Двойная цена, – равнодушно отозвался магистр.
Фейлон не ответил, только презрительно дёрнулся уголок его губ.
– Помни, щенок кабара, – Шандир весело подмигнул мне. – Я выиграл наш спор.
– Я буду помнить твоё имя, – ответил я и заработал ещё один одобрительный взгляд наставника Фейлона.
Главы Потары – самой большой и самой жестокой в обучении школы для будущих Клинков Дахака Кабар. Но тогда я об этом ещё не знал.
Прода от 26.07.2024, 18:58
Глава 9
Он был очень вынослив и силён – этот Оракул. Ни пытки, ни содержание в жутких условиях мрачно знаменитых подземелий Ир-Марох не превратили его в жалкое полубезумное существо, чего я, признаться, опасалась.
– У каждого своя мера выносливости, – пояснил мне Волла в первый же день, когда позволил мне спуститься с ним в узилища. – Кому-то и калёного железа мало, кто-то ломается от одного лишь слова. Нужно понять страх, настоящий страх жертвы. Это сродни подбору ключика из множества, висящих на связке. Часто – слепому подбору. Мы – маги, и с обычными людьми можем использовать Силу, чтобы прозреть, но мы слепы, когда речь идёт о тех, кто тоже может владеть магией. А Оракулы – вообще малоизученные твари, о них даже тинктары знают немного, а то, что знают, не говорят. Сволочи.
– Зачем он тебе? – спросила я, воспользовавшись словоохотливостью Воллы.
– Знание, Ламаи, – Волла глянул на меня пристально. – Запомни, высшая ценность для мага – это знание. Его никогда не будет достаточно, и чем его больше, тем больше твоя власть как мага. Оракулы – адепты культа Итхелу, запретного культа во всём известном мире. Их магия уникальна. Тинктары нашли малые ниточки таких знаний и тянут за них, но пока безуспешно. Я хочу владеть и этой магией.
– Но как это возможно, кан-ир? Мы служим Руну и не можем ждать дара от других божеств. Боги ревнивы.
Великая Тень поморщился, словно раздосадованный моей глупостью.
– Мне не нужны дары Итхелу, я ещё не спятил. Но вот заставить культ служить на благо Дахака Кабар – почему нет? Боги ревнивы, но до наших договорённостей им нет дела. Пока само божество исправно получает свою дань. Но чтобы заставить их подчиняться, надо знать об их магии если не всё, то многое. Понимаешь?
– Я пытаюсь, – честно ответила я. – Но ещё я вижу, что ты не позволил более опытным в таких делах тинктарам заняться изучением Оракула, а хочешь это сделать сам.
– Верно. Тинктары не подчинены Дахака Кабар, они сами по себе. Да, я сумел обрести кое-какое влияние на них, но не настолько, чтобы доверить им знание. Я не делюсь – я только беру. Всегда. И ты не должна делиться. Мы – дахака, мы забираем всё, что можем, а если не можем, то находим способ и забираем.
В такие моменты я восхищалась своим наставником. Почти что преклонялась перед ним. Волла великолепен в своей уверенности, в своей целеустремлённости. Волла велик.
– Как его зовут? – я окинула взглядом сидящего в углу широкоплечего обнажённого мужчину, чьё тело было покрыто густой вязью татуировок.
– Спроси, – улыбнулся Волла и жестом позволил мне подойти ближе.
Он не поднял глаз на меня, он смотрел в покрытый трещинами каменный пол, и можно было подумать, что пытки сломили его дух, но я видела в напряжении его плеч, в изгибе спины всё ещё живую непокорность. Он не прятался, он экономил силы.
Я не присела на корточки перед ним, чтобы видеть его лицо.
– Твоё имя?
Оракул молчал. Подрагивали искусанные губы, много раз, много времени кусаемые губы.
– Не скажешь мне? Это тайна? Или тебе просто не хочется разговаривать со мной?
– Это просто неважно, – мёртвым голосом отозвался Оракул. – Будет первый вопрос и будут иные вопросы. И боль, и ужас. К чему мои ответы?
– Они восполняют Силу во сне, – сказал Волла у меня за спиной. – Это я выяснил. Теперь ему не дают спать. Он ослаб и телом, и магией. Во сне Оракулы всегда могут держать связь с Итхелу, но чтобы использовать эту связь в реальности, необходимо быть в хорошей форме. Я не даю ему быть.
– Что полезного в такой связи? Что влечёт тебя, кан-ир?
– Подчинение воли. То, что многие зовут Запретной магией. Представь, что ты способна управлять магом по своему желанию, представь, что ты можешь требовать у него отдавать свою Силу добровольно.
– Глупцы, – внезапно Оракул рассмеялся, всё так же не отрывая глаз от пола. – Вы зрите только рябь на поверхности воды и пытаетесь поймать её руками. Но магия Итхелу – это камень, что был брошен в воду. И вам бы достать его, но вы – глупцы.
– А зачем этот камень мне, Оракул? – спросила я, ощутив, что Волла за моей спиной сделал шаг назад.
Он доволен моими вопросами. Он позволяет мне спрашивать дальше.
– Чтобы бросить его снова и вызвать рябь на воде, – Оракул вскинул на меня глаза. Огромные, ярко-синие. – И чтобы новые глупцы ловили её руками.
– Итхелу так желает?
– Итхелу не желает ничего от людей. Она дарит. И те, кто способен принять её дар, становится велик.
– Я могу принять дар Итхелу?
Оракул глянул на меня как на безумицу.
– Ты? Изуродованное дитя Бешеного пса? Да снится ли тебе что-то кроме крови и похоти?
– Иногда мне снятся сны про то, как я иду по лестнице наверх.
Я подвинулась чуть ближе и положила руку рядом с рукой Оракула. Грязной рукой, на которой были вырваны ногти, и раны сочились гноем и сукровицей.
– Ступени, что остаются позади, заволакивает тьмой, а те, что я ещё не преодолела…
– Прячутся во тьме ещё большей, – закончил за меня Оракул и улыбнулся неожиданно спокойной и мягкой улыбкой. – Только та ступень, где ты стоишь освещена, да?
– Да, – сказала я, стараясь не выдать своего удивления. – Откуда тебе известно?
– Я бывал в твоих снах, девочка-Жало. Итхелу указала мне путь к ним.
– Но ты не знаешь меня…
– Твоя Сила коснулась меня, когда вы напали на лагерь аш-моар, – Оракул отвернулся. – И я познал тебя.
Волла за моей спиной вздохнул едва заметно, но я заметила – я уже научилась подмечать каждый его вздох, каждое движение брови, каждый взгляд.
– Кан-ир?
– Отойди от него, Ламаи, – глухо сказал Волла. – Следуй за мной.
За Великой Тенью я почти бежала – так размашист был его шаг. Он в гневе? Я вызвала его гнев?
Перед самой лестницей из подземелья Волла остановился так внезапно, что я почти влетела в его грудь. Он придержал меня рукой и усмехнулся.
– Не стоит бросаться на меня, щенок, – Волла обхватил ладонями моё лицо и долго вглядывался мне в глаза. – Ты будешь изучать Оракула. Станешь ходить к нему каждый день и говорить с ним. И спрашивать. И отвечать на его вопросы. А мне ты будешь обо всём этом рассказывать. Ты вольна делать с ним что угодно – пытать или ласкать, но добудь мне информацию о возможностях Оракулов. Этот жрец связал себя с тобой, и если кто и сможет выпотрошить его разум – то только ты.
– Я исполню всё, что ты прикажешь, кан-ир.
– Исполнишь, – равнодушно отозвался Волла и погладил подушечками больших пальцев мои щёки. – Не сомневаюсь. Но будь осторожна – эта игра может идти в обе стороны, понимаешь меня? Я не хочу потерять тебя. Ты нужна мне.
И это, разумеется, не было признанием в какой бы то ни было симпатии – это было признание моей ценности и оправданием вложения сил и средств в моё воспитание в ир-кабаре Великой Тени. Этими словами Волла выделил меня как ценный ресурс для своих нужд. Но я была рада этому. Симпатия, желание, даже страсть – проходящи. Полезность – товар куда более востребованный. И чтобы быть исключительно полезной Великой Тени я была готова на всё.
***
Он назвал мне своё имя на третий день. Вэна – так звали нашего пленника. Два дня до этого я просто приходила к нему, садилась рядом и молчала. И Оракул молчал. Потому что спал.
Пытать его я пока запретила. Велела давать воды вдоволь, а вот кормить не разрешила. И позволила ему спать только в моём присутствии. Оракул должен был привыкнуть, что и сон, и пищу он получит только от меня. Если постарается.
И вот на третий день, уронив – уже по привычке – свою голову мне на колени, Оракул прошептал:
– Моё имя – Вэна.
Я погладила сальные волосы рукой и улыбнулась ему.
– Спи, Вэна.
Завтра я принесу немного еды. И мы будем говорить.
Но назавтра Вэна встретил меня не как обычно. Он стоял, прижавшись к каменной стене, словно хотел вдавиться в неё телом, слиться с ней или прирасти к ней. Пальцы Оракула отчаянно скребли магический ошейник – разумеется тщетно – а глаза были безумными и в них жил ужас.
Я сразу увидела кровь на его бёдрах. С внутренней стороны. И рот… Его рот был порван, кровь спеклась в уголках.
Для большинства мужчин насилие страшнее любой пытки. Унизительнее. А для мага насилие – это ещё и разрыв потоков Силы. Оракул и так был ослаблен сейчас. Я вполне признавала эффективность такого метода для несговорчивых. Но не сейчас. Не тогда, когда Волла доверил мне ценного пленника, а я запретила пытать его. Моя ошибка – я должна была приказать не прикасаться к нему. Однако, и тот, кто осмелился сам решить, что делать с пленником Великой Тени, совершил ошибку.
– Вэна, – я попыталась успокоить Оракула, но он только отшатнулся, стукнувшись затылком о камень.
Пытки, лишение сна и магический ошейник высосали из него силы, но его разум – то, что было нужно мне, держался до тех пор, пока кому-то не показалась дурной идея загнать свой член в тело узника.
– Вэна, скажи, кто это сделал? – я уже не делала попыток приблизиться, а только смотрела, как бешено вращаются безумные глаза Оракула в глазницах.
В помещение охраны я вошла не одна. Я знала, что бесполезно грозить именем Воллы со своих губ – губ щенка-дахака. За моим плечом стоял Молот.
Когда я разыскала рыжего раба Великой Тени и изложила ему свою смиренную просьбу, он только рассмеялся и кивнул. И уже в самом подземелье бросил небрежно:
– Будешь должна мне, девочка.
– Буду.
Молот отстранил меня и вошёл в охранную. И сразу там стало тесно и душно. Огромный рыжеволосый раб давил не только своим размером, но и идущим от него ощущением чудовищной силы и не менее чудовищной жестокости.
– Мне нужен тот, кто навредил пленнику господина, – равнодушным голосом сказал Молот.
Один из тюремных охранников, кажется его звали Ирмин, ответил, не поднимая головы:
– Зачем, ир-шад? Мы в своём праве. Или это приказ Воллы?
– Нет, дахака, – Молот подошёл к столу, за которым сидел Ирмин и ещё один охранник, которого я видела только мельком. – Не Воллы. Вы развлекались с ним вдвоём? Одновременно или по очереди?
– Кто ты такой, чтобы спрашивать дахака? – второй охранник начал приподниматься, но рука Молота легла на его плечо и придавила к месту.
