Елена Филон
Фэнтези, технофэнтези, приключения, любовно-фантастический роман
«Эмпирия. Новый уровень». Книга 2
«Человек рождается, растет, достигает своего расцвета, слабеет и умирает. Несмотря на свою слепоту, он все-таки признает, что его смерть не абсолютна, как вообще ничто в природе не замирает окончательно. Он не догадывается, что, едва наступит время, он тоже возродится с той же легкостью, с какой это совершают деревья. Он не может претендовать на то, чтобы возродиться в том же теле, но ведь и деревья не нуждаются в тех же листьях, которые были на них прошлым летом. Наши тела - это листья, а корни остаются прежними, как вечно живет душа».
Делия Стейнберг Гусман
Глава 1
Было больно. В правом боку зияло круглое отверстие от меча моего противника, поливая рыхлую землю алой кровью.
Этот тип силён. Просто чертовски силён! Видимо я не до конца оценила свои силы — это мой промах. Но я не сдамся, это не в моих принципах, лучше умру, чем сдамся! Тем более ему — вонючему предателю! Он был связан с повстанцами; как же я раньше этого не поняла?! Никто не понял! Он водил нас за нос! Вынюхивал, выискивал и докладывал «своим».
Ему нет прощения! Смерть — всё, чего он заслуживает.
Лезвие моего меча было чистым и блестящим — я ещё ни разу не зацепила Брейна.
Использовала сталь как зеркало, высунув несколько сантиметров клинка из-за каменной ограды, за которой пряталась. И Брейн был там, озирался по сторонам, его и без того жёсткие черты лица перекошены от гнева, тёмные волосы взмокли от пота — ещё бы, я гнала его сюда от самой южной границы Ривеора.
Обогнув руины, когда-то служившие кому-то домом, решила зайти с другой стороны. Проползла по земле между покосившимся забором и грудой камней, прильнула спиной к стволу дерева и вновь использовала меч, как зеркало — теперь в нём отражалась спина Брейна, всего в нескольких метрах от меня. Это мой козырь: когда нужно я умею быть чертовски тихой, почти беззвучной — этой технике научилась ещё в пятнадцать, а это шесть Артелианских лет назад. Сейчас мне семнадцать.
— Где ты, Каролина?! — проревел Брейн на всю округу. — Выйди, поговорим! Сколько крови ты ещё потеряешь, прежде чем сдашься?
Зажала рану сильнее и откинула со лба намокшие от пота волосы.
— Я не хочу тебя убивать! — кричал Брейн.
— А я хочу, — произнесла одними губами.
И убью, чего бы мне это не стоило! Связь с повстанцами карается смертью, так какая разница: убью его я, или палач. Информация?.. Брейн не из тех, кто сдаст своих — любые пытки бесполезны.
Повстанцы убили маму, когда мне было два года. Я ненавижу их всем сердцем и уничтожу любого, кто имеет хоть малейшее отношение к этой своре ублюдков!
Присела, выставила заднюю ногу назад, перекинув вес на переднюю и рванула к Брейну, оставив на месте облако пыли.
Отпружинив от большого камня, вознесла меч к небесам и сокрушила его об широкую спину противника. Но он перехватил удар, выставив блок своей катаной. Мой меч понёсся к его паху, но снова был отбит. Я пробовала снова и снова пробить защиту Брейна, но он слишком хороший воин и слишком хорошо обороняется, не зря же был главой личной охраны правителя Ривеора.
— Почему ты защищаешься?! Атакуй! — проревела я, совершая манёвры мечом и телом, за которыми глазами простого Артелианца невозможно проследить.
Брейн не отставал:
— А ты как думаешь?!
— Изматываешь меня?
— Призываю к разуму! Опусти меч, Каролина и мы поговорим!
— Заткнись! Мне не о чем говорить с предателем!
Совершила разворот вокруг себя, запустив меч в обманную сторону, выкрутила, и полоснула Брейна по лицу. Наконец клинок окрасился в красный.
— Ты пожалеешь! — проорал Брейн и кинулся прочь из разрушенного поселения.
Я кинулась вдогонку:
— Трус!
Мы оказалась в лесной чаще, погода портилась и над Артелией быстро сгущались тучи. Первые капли дождя упали на лицо, когда вслед за Брейном я выбежала на круглый пригорок с каменистыми насыпями.
— Почему ты убегаешь?! — воскликнула я.
И это было странно — Брейн хоть и предатель, но входит в пятёрку одних их самых сильных воинов Артелии. Он не может меня бояться. У воинов его уровня в принципе отсутствует какое-либо понятие о страхе.
— Потому что не хочу убивать тебя, дура! — проревел Брейн.
— Правда, что ли? — издала полусмешок и слегка опустила меч, выбирая лучшую позицию для нападения.
Синие глаза Брейна блестели, лицо сдержанное, губы сомкнуты в бледную полоску. Выглядит решительным:
— Опусти меч и мы поговорим! Я не хочу причинять тебе вред!
— И почему же? — выплюнула с омерзением. — Планировал со своими шафками завербовать меня к себе?
Брейн сделал шаг навстречу и слегка прищурился.
— Ты глупая девка, которая даже не знает, кто истинный враг, а кто друг!
— О да! Зато у тебя друзья отменные — воры, убийцы, вандалы!
Брейн хрипло рассмеялся:
— В этом ты права — мои друзья отменные! Только вот плохой ты или хороший, зависит от того, кого именно убиваешь и обворовываешь. Тебе ли этого не понимать, Каролина, ты ведь тоже убийца?
Я крепко сжала челюсти, вспоминая всё, чему учили на уроках по самообладанию.
Брейн сделал ещё шаг вперёд и склонил голову на бок, прищурившись:
— О, только не говори, что определяешь всех своих жертв в список плохих парней! — хрипло усмехнулся. — Ты даже не знаешь за чьей головой Совет тебя посылает. Когда-нибудь пыталась выяснить чью кровь пролила прежде чем отправилась на ужин? А что если она была не такая уж и грязная?
— Кто это у нас тут о грязи говорит? Ты, что ли?
Новый смешок Брейна:
— Совет! Который и тебя втянул в это болото, а ты давишься гнилью и говоришь им спасибо!
Я расслабленно улыбнулась. Что он делает? Пытается оболгать передо мной Совет? Едва сдерживаюсь, чтоб не расхохотаться! Да если бы не Совет пяти городов, Артелию уже давно бы разворовали к чертям собачим! Если б не законы, если бы не их преданность и самопожертвование перед народом, этот самый народ уже б давным-давно превратился в стаю бездомных свирепых собак!
— Мне надоело это, — сказала полушёпотом и кинулась в атаку.
— Твоя мать была такой же, как я! — заорал Брейн, отражая мои выпады.
И это окончательно вывело меня из себя. Только не моя мать. Не позволю этой твари даже упоминать о ней! Её имя свято!
— Закрой свой гнусный рот, предатель! — зарычала я, сокрушаясь на Брейна всё новыми и новыми ударами. — Ты не имеешь права говорить о ней!
Мне нельзя было этого делать. Каким бы не был бой, я не имела права терять самообладание. Брейн провоцировал меня, и довольно удачно, надо сказать. Эмоции — мой недостаток, я всё ещё плохо их контролирую.
Воспользовавшись моей вспышкой ярости, Брейн выкрутил свою катану и с разворота ударил мне ногой в спину.
Плюхнулась на живот, тут же развернулась и встретилась с мечом противника, скрестив оружия.
— Твоя мать была одной из нас! — разъярённо орал Брейн. — Только мозгов у неё было больше, чем у очаровательной, но глупой дочушки!
— Заткнись!!! — Поднялась на ноги и с новыми силами бросилась в атаку.
— Ты слепа, Каролина!!! Открой глаза пока не поздно!
— Закрой! Свой! Рот! — с криком ярости выкрутила меч, пронесла его над голой Брейна, тот поднял руки, а я ударила ногой ему живот: согнулся пополам, всего на секунду, но её хватило, чтобы послать удар ботинком ему в лицо.
Брейн повалился на спину. Я надавила ногой на его запястье и отшвырнула катану в сторону.
А Брейн смеялся, глотая кровь с разбитой губы, и даже не пытался вывернуться. И это снова вводило в заблуждение, потому что лезвие моего клинка, приставленное к горлу противника — ничто для такого воина, как Брейн.
Тем проще. Прикончу и забуду.
— Твоя мать была бы рада, узнать, что её любимая дочурка зарезала её друга.
— Закрой пасть! — прорычала ненавистно. — Мою мать убили повстанцы! Мрази вроде тебя!
— Это то, что тебе сказал Совет! — смеялся Брейн, брызгая кровью.
— Это то, что сказал мне отец! И ты уж извини, но ему я доверяю больше, чем шафке вроде тебя! — надавила на клинок, лезвие уже вошло в кожу Брейна, как тот громко проревел:
— Amadorne martao!
И я застыла.
Брейн скалил окрашенные в кровь зубы. А я опустила меч рядом с его головой. Потому что больше не хотела его убивать.
А потом я проснулась.
Тяжело дыша, хватая ртом воздух, резко села в кровати и схватилась за бок — в нём покалывало, как если бы рана из сна была настоящей. Или как если бы только что вернулась с дуэли, а разум всё ещё хранил в себе отголоски боли.
Судорожно подняла ночную сорочку — тоненький побелевший шрам в боку. Ровно в том месте, где я… то есть Каролина получила ранение во сне. Значит, это был не просто сон — это были воспоминания. Мои… Каролины… Наши воспоминания.
Глава 2
Свесила ноги с кровати и осушила графин с водой практически целиком. Капельки пота сбегали по вискам и спине, сорочка намокла. Надо скинуть с себя эту тряпку и узнать, как там обстоят дела с моим заявлением.
В комнате полумрак. Думаю, рассвет в Артелии наступит не раньше чем через часа два. Но спать я больше не собиралась, потому что и так слишком надолго задержалась в этом месте.
А это место для меня чужое. Это место запихнуло меня в игру и сделало убийцей. Это не моя сторона — я в стану врага.
Вчера, услыхав от меня заявление о немедленном возвращении в игру и об угрозе соответственно, профессор Мармокс незамедлительно пустил мне в лицо густую тёмно-синюю дымку, после чего я тут же отключилась. Так что мой гениальный план побега оказался полным дерьмом. Надо было вовремя вспомнить о том, что это мир магии, а я, к сожалению, или к счастью, на такие фокусы не способна. Даже Каролина не способна, потому как она истинный воин и никак не больше.
Очнулась несколькими часами позже в своей кровати и в этой идиотской ночной сорочке. Понятия не имею, кто меня переодел. Меч забрали, так что, скорее всего теперь меня полноценно можно называть Артелианской пленницей, хотя и это тело — не Сосуд, тело Каролины, — родилось где-то на этих землях.
Убого ощущать себя человеком, зная, что настоящими были лишь три с половиной года из девятнадцати. А самым большим своим человеческим подвигом (или глупостью) вполне можно назвать выстрел в голову самой себе. Есть чем гордиться.
Про Сосуды ничего не поняла. Кроме того, что моё человеческое тело было одним из них, а воспоминания о жизни на Земле и о семье, которую считала своей — абсолютной ложью.
Я — научно-магический эксперимент и моя Эмпирия — человеческий опыт, практически завершилась успехом. Если бы только память Каролины вернулась в тело, вместо моих сфабрикованных воспоминаний, всё бы было по-другому. И возможно, всё стало бы ещё хуже, ведь случись так, пришлось бы двум полноценным личностям ютиться в одном теле.
Идиотские эксперименты…
И я бы обязательно попросила рассказать о них поподробней, если бы только уже не определилась с тем, что в данный момент жизни для меня важнее. А важнее — не допустить гибели человека, чьим напарником в смертельной игре я стала.
Вчера вечером профессор Мармокс явился снова, и не один, а с охраной за спиной — двумя парнями, которые уж слишком радушно на меня смотрели. Может быть, я с ними даже дружила…
— Это твои подчинённые, — вдруг сообщил Мармокс и кивнул на парней.
— И… много у меня таких… подчинённых? — поинтересовалась с сомнением.
— Очень много, — кивнул Мармокс, — как и учеников. Но теперь о главном, Каролина: я переговорил с вашим отцом и с малым Советом по поводу заявления — они готовы выслушать. Решение, касательно вашего необдуманного, безрассудного и совершенно нелогичного требования о возвращении в игру, будет рассмотрено и принято завтра.
И вот это завтра наступило, так что прежде, чем за мной придут, нужно перестать трястись, скинуть с себя эту тряпку и переодеться во что-нибудь поприличнее.
Хорошо было во сне ощущать себя сильной и бесстрашной, когда на самом деле чувствую себя жалкой и напуганной.
Полный шкаф кожаных костюмов, преимущественно чёрных тонов.
Тяжело вздохнула, надела коричневые штаны и, не смотря на первое впечатление, они оказались очень даже удобными. Заправила в них тёмную рубашку и зашнуровала высокие сапоги на тонкой подошве.
Всё будто для меня сшито!
Чёрт. Ведь и так и есть.
Через пару часов за мной никто так и не явился, а невроз уже вовсю давал о себе знать. Сосредоточиться было невозможно, хотя сейчас это первое что необходимо. Меряла комнату Каролины шагами и путалась в мыслях. Их слишком много — мыслей. Кажется, я схожу с ума.
Я — не я. Дерек неизвестно где, да и жив ли вообще. Кит скоро умрёт. Возможно ли чтобы всё стало ещё хуже?.. Вряд ли.
Ещё эти психи со своей Эмпирией… Переселение разума в искусственное тело. На бессмертие замахнулись, что ли? И как Я! Как я могла себя добровольно на это подписать?! Сама себя памяти лишила, а теперь страдаю… Боже, где же были мои мозги?! Чем эта Каролина думала? Она даже Дерека, ради этого эксперимента с человеческим опытом, оставила!
А он ушёл за ней… за мной. Нашёл меня, а я его практически возненавидела, когда сама из себя вообще ничего не представляла. Я — выдумка. Нет меня.
Надо смириться, только вот так как это сделать?..
Если бы только Дерек был рядом… Он бы, как всегда, что-нибудь придумал. Дал совет. Защитил…
Если продолжу в том же духе, сама себя до могилы доведу. Пришло моё время — время принятия собственных решений.
Ну вот, сейчас снова разревусь. Зато Каролина вообще вряд ли знала что такое слёзы. Воин… кем ещё я там была?.. Главой кого, или чего?..
Я вот в институте училась и с парнем недавно рассталась… А ещё в моём мире идёт война, с миром, в котором я родилась...
Чёрт! Даже где этот профессор?!
Подёргала дверь — заперта. Наверняка ещё и охрану выставили. Постучала — тишина.
Села на край кровати и, глазами полными слёз, уставилась в большую пустую рамку на противоположной стене. Очень похожую на ту, что вчера принёс Мармокс, с записью о моём добровольном соглашении на эксперимент.
Подошла к рамке, коснулась прохладной поверхности рукой и тут же, с тихим визгом, отпрянула, ибо поверхность ожила! Голубая рябь быстро превратилась в полноценную качественную картинку и, непонятно откуда, раздался голос:
«… не будет прощения любому подозреваемому в заговоре с повстанцами! Наказание — смертная казнь»…
Отошла подальше, глядя на то, как какому-то бедолаге в лохмотьях отрубает голову красный луч света, разрезая шею, как мягкое масло. И это всё крупным планом…
О, Боже… Сейчас вырвет.
Мужской голос за кадром вещал:
«Помните, жители Артелии, кто ваши друзья, а кто враги! Повстанцы не знают меры и жалости! Набеги на малые города возобновлены в связи с началом великого отбора. Невинные души гибнут. Наши братья и сёстры уходят навеки. И всему виной те, чьи глаза слепы, а души черны и жестоки. Повстанцы думают — мы ослабли, но это не так! Мы сильны, как никогда! И наша сила растёт! Грядут перемены, с которыми для Артелии начнётся новая эра! Мы не слабы — мы сильны, как никогда! На нашей стороне Боги, духи и стражи! На нашей стороне сила, доблесть и отвага! Не дайте повстанцам сбить вас с верного пути»!
