Но в этом был смысл – мне хотелось в это верить. Изучая каждый новый вид Иномирья, я делала его чуточку понятнее, и, возможно, немного безопасней. Предупрежден – значит вооружен.
- Но Вячеслав Петрович…
- Да что он понимает, - отмахнулась я, не слишком волнуясь, что он может услышать – наши с ним отношения уже нельзя было испортить. – Пиши то, о чем тебе интересно.
- Но он пожилой, его нужно уважать, - нравоучительным тоном заявила эльфийка, видимо повторяя то, чему учили на курсах социальной адаптации в человеческом мире. - Мы не должны его расстраивать. Он уже очень старый. Сколько ему осталось?
Вопрос был риторический, и я не нашлась что на него ответить. Мне все никак не удавалось привыкнуть к прямоте подруги, часто переходящей по нашим меркам в грубость.
- Только ему об этом не говори.
- Почему, - удивилась Китта, - это же правда. Средняя продолжительность человеческого мужчины для нашего региона составляет…
- Да-да, но у нас не принято говорить о смерти, а тем более вести обратный отсчет. Разве у вас не так?
Китлари пожала плечами:
- Не то, чтобы для нас этот вопрос стоит остро. Смерть – это естественная часть бытия, которую мы принимаем также, как и саму жизнь. Любой путь имеет начало и конец.
Ее лицо осталось абсолютно отрешенным, не выражая никаких эмоций, и я не могла понять, говорит ли она о вещах, которые понимает. Теряла ли когда-то близкого? Боялась ли умереть? Или в их распоряжении было все время этого мира? Я прикусила губы, не решаясь задать все эти вопросы.
Официально считалась, что эльфы были долгожителями, но не уточнялось насколько. Китлари по их меркам была еще ребенка, как и большинство ее соратников, перебравшись поближе к людям. Поддавшись новомодным тенденциям, они с головой нырнули в гламурную жизнь – их легко было опознать по вычурным, немного театральным нарядом, совмещавшим их классические эльфийские костюмы с современной людской модой, и обилию украшений их золота и драгоценного камня. Как я уже говорила, оказавшись в «Гранд Паласе» вы практически со стопроцентной точностью могли считать, что возраст его посетителей достаточно юн.
Те, что постарше находили себе развлечения подороже, занимаясь бизнесом. Блеска на них было на порядок поменьше – яркую вышивку они меняли на строгие костюмы «с иголочки», ограничиваясь скромным набором – запонки, зажим для галстука и часы. Таких вы вряд ли могли увидеть в торговом центре или прогуливающимися по улицам. Но если образование и квалификация позволяли вам, то на собрании акционеров вы точно могли подметить парочку таких.
С «по-настоящему» древними эльфами было сложнее. Они не особо жаловали человеческий мир, держась подальше от павших границ и довольно редко покидая свой привычный мир. Мне не доводилось встречать их вживую, а телевидению я не особо верила, так что представления о них были весьма обрывочны.
Из отличительных признаков я бы советовала вам в первую очередь обращать внимание на наряды – никакой человеческой одежды, только строгое соблюдение культурных традиций, заостренные уши, длиннее чем у большинства из их расы, и… клыки. Да, звучит странно, но согласно одной популярной теории их зубы продолжали медленно расти на протяжении всей жизни, постепенно удлиняясь. Особенно бросались в глаза верхние клыки, придавая им жутковатый вампирский вид. Что довольно странно – эльфы не были никогда замечены в тяге к крови. В любом случае, я бы не советовала никому проверять эту теорию, а тем более, расспрашивать эльфов о странном прикусе.
- Я допишу статью дома, а завтра обсудим.
- Передавай привет Левису. И его брату тоже можешь, но я не настаиваю, - махнула она мне на прощание. - Я зайду к ним на неделе. Хочу дождаться, когда индрик откроет глаза. Может, свожу туда Андрея. Когда он будет готов.
На последнем слове она сделала особый акцент. Да, питомники были уже не те. Я до сих пор помнила, как еще совсем маленькой, лет семь, не больше, ездила с волонтерами ухаживать за собаками, в местный приют. В тайне надеясь, что мама, увидев мое рвение, рано или поздно разрешит мне взять одного из них домой. Увы, с домашними питомцами у меня так и не сложилось, но я с теплотой вспоминала те времена, когда специально не доедала обед или ужин, чтобы тайком отнести кусочек котлеты местным бродяжкам. Сейчас же встретить на улице беспризорную кошку или собаку стало большой редкостью. И дело было вовсе не в продуманной политике по отлову и стерилизации. Они просто не смогли приспособиться к новому миру. Увы, появились хищники пострашнее.
Большинство диких существ Иномирья старались держаться подальше от городского шума. Только самые любопытные или голодные иногда забредали к жилым домам, в большинстве случаев быстро попадая в поле зрение наряда зачистки. А те, что были похитрее… Да, становились частью нашего нового мира. Основной версией было то, что, адаптируясь, они выбирали в качестве источника пищи местную фауну – и если популяция птиц снизилась незначительно, то те, кто не умел летать или достаточно хорошо прятаться оказались на грани исчезновения.
Нельзя было сбрасывать со счетов и жителей Иномирья. Особенно тех, кто только пытался жить цивилизованно. Стихийные орочьи кварталы росли на глазах, и по статистике только сорок процентов из приезжих полностью вливалось в городскую среду, становясь полноправными членами общества. Остальные же перебивались редкими подработками, порой не гнушаясь и криминалом. Программа по адаптации жителей Иномирья работала неплохо – орки были не заменимы на военной службе или в охране, но далеко не все принимали новые правила игры, предпочитая хранить свои вековые традиции. Зачем было тратить деньги на еду, когда она буквально шла к тебе в руки, особо не прячась и не боясь?
Нет, я не обвиняла их в уничтожении целой популяции животных. К тому же, всегда найдутся те, кто скажет, что это решило проблему бездомных животных. Таким я бы им ответила – решение вышло уж чересчур кардинальным. Думали ли вы, что однажды увидеть кошку или собаку можно будет только в зоопарке? Добро пожаловать в мой мир.
Приют «Свято Виталище» существовал на частные средства и представлял собой отдельное государство, свободное от общепринятых законов. Хоть, как я уже упоминала, некоторые звери покидали свои ареал обитания, перебираясь поближе к разрушенным границам, все же основной поток шел сюда от браконьеров, которые планировали заработать на «невиданных» зверюшках. Я точно не знала, как Левис и Гравис, братья, владеющие приютом, вычисляли их, а, тем более, что случилась с этими «несчастными», но ни местная полиция, ни СОНИМ в их дела не вмешивались.
Арендованное на окраине города бывшее здание судоремонтного завода, обанкротившееся более десяти лет назад, но оставив после себя отличные площади и открытый доступ к морю, было лишь основным пунктом временного размещения. Поступающие туда животные проходили полный медицинский осмотр, и после передержки большинство отправлялись обратно, подальше от населенных пунктов. Но некоторым везло меньше, и после встречи с браконьерами они уже не могли вернуться в привычную для них среду, находя приют в «Свято Виталище» или в других заповедных зонах, приближенным к диким условиям, но существующим под строгим контролем жителей Иномирья.
За все пять последних лет я никогда не выходила за границы города, даже в рамках туризма - питомник дал мне достаточно полное понимание того, что ждет меня за пределами привычных стен. Да, я перестала называть их «чудовищами» и «монстрами», но не перестала считать опасными. Вы будете умиляться встреченному в лесу медведю? Добавьте ему несколько рядом зубов, ядовитые шипы и крылья, и вы получите среднестатистического обитателя «Свято Виталище».
Территория бывшего завода выглядела заброшенной, но только на первый взгляд. Я прошла через проржавевшие, слегка покосившееся кованые ворота, характерно скрипнувшие, извещая о моем приходе. Воздух стал тяжелее, окутывая меня упругим коконом, будто не желая пропускать дальше. Я задержала дыхание, резко шагнув вперед и прорывая невидимый барьер. На коже осталось слабое жжение как от долгого пребывания на солнце.
Картинка преобразилась. Трехэтажное здание впереди засияло на солнце витражными стеклами, камень на фасаде стал светлее, кое-где оплетенный ярко-зеленым плющом. Лужайки по обе стороны от заасфальтированной пешеходной дорожки уже покрывал ровный коврик газона, хотя город только-только начинал отходить от затяжной зимы, медленно обретая яркие краски.
Со стороны плавучих доков доносился приглушенный шум – низкий протяжный гул, отдаленно напоминающий животный вой, сопровождающийся ритмичным стуком. Что-то тяжелое билось о металлические стены, и я точно знала, что никаких ремонтных работ там не велось. А значит, у нас были новые постояльцы.
Не став проверять свою догадку, я сразу направилась в центральное здание. Меня не переставлял удивлять контраст старого здания советской постройки и совершенно невообразимой внутренней архитектуры, которую, казалось, перенесли из какого-то готического храма – монументальные ряды колонн сходились высоко над головой острыми нервюрами с расписными розетками, витражные окна с цветной мозаикой превращали дневной свет в пестрый калейдоскоп на полу, будто выложенный драгоценными камнями. Сердце замирало каждый раз, только я переступала порог, меня бы не удивило, если бы оказалось, что и время здесь текло иначе или вовсе останавливалось.
Звук каблуков звонко отбивался от пола, уносясь вперед меня. Как начинающий волонтер, моя работа в основном состояла в различного рода бумажной работе и выполнении мелких поручений. И если бы не Китлари и сотрудничество с журналом, путь мне сюда был бы заказан. Учитывая тот бестиарий, что разместился в этих стенах, да и сомнительную легальность происходящего, люди были здесь нежеланными гостями.
Пройдя через основной холл, я собиралась свернуть в северное крыло, где располагались все рабочие кабинеты, когда по коридору разнесся протяжный вой, но вместо ярости и злобы в нем слышалась тоска и страх. Звук вышел почти человеческим, но всю иллюзию разрушил раздавшийся следом цокот копыт.
Любопытство все же взяло вверх. На цыпочках я подкралась к арочному проему, украдкой выглядывая из-за массивной мраморной колонны. Впереди замаячила знакомая светлая макушка, склонившаяся над чем-то, издалека напоминающим серый валяный коврик.
- Я думал, у тебя сегодня выходной. – Левис даже не повернулся в мою сторону, сидя на корточках и пытаясь успокоить встревоженное животное. – Дел особо нет.
- Китти передавал тебе привет, - ответила я. – Все ждет, когда индрик откроет глаза.
Существо, будто услышав, что речь идет о нем, недовольно завыло, забив копытцами по каменному полу.
- Ого, а он подрос.
Индрик действительно все меньше напоминал жеребенка. Его тельце, ставшее тяжелым и массивным с нашей последней встречи, уже начало покрываться густой серой шерстью, а на лбу, между остроконечных ушей уже вырисовывался крошечный рог. Сейчас Он был размером со взрослого пони, а через пару тройку месяцев уже мог дорасти до размеров слона.
- Не думаю, что он у нас задержится, - парень, запыхавшись, откинул со лба длинную прядь платиновых волос, - его нужно как можно скорее вернуть домой.
- Но он еще совсем маленький. Как он выживет?
Я подошла поближе, осторожно и очень медленно проследив открытой ладонью мягкую, точно плюшевую шерсть. Зверь недовольно зафыркал, толкаясь слепой мордочкой Левису в грудь, но не пытаясь сбежать.
- Индрики подземные существа, не хочу, чтобы, открыв глаза, он увидел все это, - парень кивнул, обводя взглядом огромный зал, потолки которого маячили так высоко над головой, что мне не удавалось разглядеть рисунок лепнины. – Не в бункер же его запирать.
Зверь замер на несколько секунд, прижавшись к полу, будто пытаясь притупить нашу бдительность, а потом резко рванул вперед, не разбирая дороги. Еще слишком маленький, чтобы перейти на галоп, он все же довольно шустро миновал подпорную колонну, и, громко завыв, помчался вдоль по коридору, вразнобой цокая массивными копыта.
Левис чертыхнулся, вскакивая на ноги и резко выбрасывая руку вперед и сжимая пальцы в кулак. Животное впереди взревело еще громче, задергав ногами, но больше не двигаясь с места. Я заворожённо наблюдала, как мощное тело индрика медленно поплыло обратно в нашу сторону, будто на невидимом канате.
- Ты уж извини, но… - Парень не договорил, напрягшись всем телом, чтобы не упустить животное из своего магического капкана.
Я видела, как вздулись и потемнели вены на его руках, резко выделяясь на бледной полупрозрачной коже. По цвету почти сравнявшись с его черным лонгсливом. Он поднял вторую руку, помогая подтянуть сопротивляющегося зверя еще ближе.
- Но ты пахнешь по-другому. Вот он и испугался. Не могла бы ты….
- Да-да, извини.
Не в силах оторвать взгляда от этого противостояния, я медленно пятилась спиной, пока не натолкнулась на стену, и только потом, нехотя развернулась и пошла прочь. Часто вам удавалось взглянуть на такие магические представления? Это были не фокусы, которые показывали со сцены, а настоящая рабочая магия. Древняя и совсем для нас не понятная. Почему они могли делать все эти вещи, а мы за столько лет эволюции нет?
- Опять что-то вынюхиваешь?
Я остановилась, мысленно проклиная каждый сделанный шаг. И хоть голоса у братьев были очень похожи, эту интонацию, холодную и угрожающую, я не могла спутать ни с чем.
Борясь с желанием проигнорировать вопрос, я все же нашла в себе силы и развернулась. Скрестив руки на груди Гравис держался в тени, расслабленно облокотившись о стену. Это волосы, цвета вороного крыла, были идеально уложены, ниспадая на плечи, темные глаза, казалось, светились в полумраке, как у кошки, вышедшей на охоту.
Несмотря на то что они были близнецами, я не могла найти в них ничего схожего. Возможно лишь высокие скулы и волевой резко очерченный подбородок, всегда придававший выражению лица дополнительную строгость. Но если Левис объяснял её некоторой замкнутостью и отстраненностью от внешнего мира, то мрачность его брата всегда объяснялась одним и тем же - презрением.
- Я зашла забрать документы.
Его взгляд прошёлся по мне с ног до головы, точно сканер просветив насквозь. Я ощущала его на себе физически, как холодный порыв ветра на разгоряченной коже. Мне стоило больших усилий, чтобы не поежиться и не отвести взгляд. Не знаю, насколько большое это играло значение, ведь мне иногда казалось, что Гравис читал мои мысли. Возможно не все и не столь чётко, но мои намерения точно были для него открытой книгой. Иначе, он не подпустил бы меня к приюту и своему брату.
- Неужели? И с чего такая срочность?
- Пишу статью для журнала об открытии выставки вегетандров. Левис подготовил для меня общую справку для статьи.
Парень поморщился, отделяясь от тени и, крадучись, приближаясь ко мне.
- О, в этом вы все. Кто мы для вас? Развлечение? Зверюшки в зоопарке? Ваш взгляд на мир настолько ограничен, что, видя что-то не укладывающееся в ваше примитивное видение, вы стараетесь загнать это в клетку, в которой живете сами.
Ого. И после этого я была нетерпимой?
- Но в центральном саду нет клеток, - пролепетала я, зная, о чем он говорит, но не желая признаваться.
- Но Вячеслав Петрович…
- Да что он понимает, - отмахнулась я, не слишком волнуясь, что он может услышать – наши с ним отношения уже нельзя было испортить. – Пиши то, о чем тебе интересно.
- Но он пожилой, его нужно уважать, - нравоучительным тоном заявила эльфийка, видимо повторяя то, чему учили на курсах социальной адаптации в человеческом мире. - Мы не должны его расстраивать. Он уже очень старый. Сколько ему осталось?
Вопрос был риторический, и я не нашлась что на него ответить. Мне все никак не удавалось привыкнуть к прямоте подруги, часто переходящей по нашим меркам в грубость.
- Только ему об этом не говори.
- Почему, - удивилась Китта, - это же правда. Средняя продолжительность человеческого мужчины для нашего региона составляет…
- Да-да, но у нас не принято говорить о смерти, а тем более вести обратный отсчет. Разве у вас не так?
Китлари пожала плечами:
- Не то, чтобы для нас этот вопрос стоит остро. Смерть – это естественная часть бытия, которую мы принимаем также, как и саму жизнь. Любой путь имеет начало и конец.
Ее лицо осталось абсолютно отрешенным, не выражая никаких эмоций, и я не могла понять, говорит ли она о вещах, которые понимает. Теряла ли когда-то близкого? Боялась ли умереть? Или в их распоряжении было все время этого мира? Я прикусила губы, не решаясь задать все эти вопросы.
Официально считалась, что эльфы были долгожителями, но не уточнялось насколько. Китлари по их меркам была еще ребенка, как и большинство ее соратников, перебравшись поближе к людям. Поддавшись новомодным тенденциям, они с головой нырнули в гламурную жизнь – их легко было опознать по вычурным, немного театральным нарядом, совмещавшим их классические эльфийские костюмы с современной людской модой, и обилию украшений их золота и драгоценного камня. Как я уже говорила, оказавшись в «Гранд Паласе» вы практически со стопроцентной точностью могли считать, что возраст его посетителей достаточно юн.
Те, что постарше находили себе развлечения подороже, занимаясь бизнесом. Блеска на них было на порядок поменьше – яркую вышивку они меняли на строгие костюмы «с иголочки», ограничиваясь скромным набором – запонки, зажим для галстука и часы. Таких вы вряд ли могли увидеть в торговом центре или прогуливающимися по улицам. Но если образование и квалификация позволяли вам, то на собрании акционеров вы точно могли подметить парочку таких.
С «по-настоящему» древними эльфами было сложнее. Они не особо жаловали человеческий мир, держась подальше от павших границ и довольно редко покидая свой привычный мир. Мне не доводилось встречать их вживую, а телевидению я не особо верила, так что представления о них были весьма обрывочны.
Из отличительных признаков я бы советовала вам в первую очередь обращать внимание на наряды – никакой человеческой одежды, только строгое соблюдение культурных традиций, заостренные уши, длиннее чем у большинства из их расы, и… клыки. Да, звучит странно, но согласно одной популярной теории их зубы продолжали медленно расти на протяжении всей жизни, постепенно удлиняясь. Особенно бросались в глаза верхние клыки, придавая им жутковатый вампирский вид. Что довольно странно – эльфы не были никогда замечены в тяге к крови. В любом случае, я бы не советовала никому проверять эту теорию, а тем более, расспрашивать эльфов о странном прикусе.
- Я допишу статью дома, а завтра обсудим.
- Передавай привет Левису. И его брату тоже можешь, но я не настаиваю, - махнула она мне на прощание. - Я зайду к ним на неделе. Хочу дождаться, когда индрик откроет глаза. Может, свожу туда Андрея. Когда он будет готов.
На последнем слове она сделала особый акцент. Да, питомники были уже не те. Я до сих пор помнила, как еще совсем маленькой, лет семь, не больше, ездила с волонтерами ухаживать за собаками, в местный приют. В тайне надеясь, что мама, увидев мое рвение, рано или поздно разрешит мне взять одного из них домой. Увы, с домашними питомцами у меня так и не сложилось, но я с теплотой вспоминала те времена, когда специально не доедала обед или ужин, чтобы тайком отнести кусочек котлеты местным бродяжкам. Сейчас же встретить на улице беспризорную кошку или собаку стало большой редкостью. И дело было вовсе не в продуманной политике по отлову и стерилизации. Они просто не смогли приспособиться к новому миру. Увы, появились хищники пострашнее.
Большинство диких существ Иномирья старались держаться подальше от городского шума. Только самые любопытные или голодные иногда забредали к жилым домам, в большинстве случаев быстро попадая в поле зрение наряда зачистки. А те, что были похитрее… Да, становились частью нашего нового мира. Основной версией было то, что, адаптируясь, они выбирали в качестве источника пищи местную фауну – и если популяция птиц снизилась незначительно, то те, кто не умел летать или достаточно хорошо прятаться оказались на грани исчезновения.
Нельзя было сбрасывать со счетов и жителей Иномирья. Особенно тех, кто только пытался жить цивилизованно. Стихийные орочьи кварталы росли на глазах, и по статистике только сорок процентов из приезжих полностью вливалось в городскую среду, становясь полноправными членами общества. Остальные же перебивались редкими подработками, порой не гнушаясь и криминалом. Программа по адаптации жителей Иномирья работала неплохо – орки были не заменимы на военной службе или в охране, но далеко не все принимали новые правила игры, предпочитая хранить свои вековые традиции. Зачем было тратить деньги на еду, когда она буквально шла к тебе в руки, особо не прячась и не боясь?
Нет, я не обвиняла их в уничтожении целой популяции животных. К тому же, всегда найдутся те, кто скажет, что это решило проблему бездомных животных. Таким я бы им ответила – решение вышло уж чересчур кардинальным. Думали ли вы, что однажды увидеть кошку или собаку можно будет только в зоопарке? Добро пожаловать в мой мир.
Приют «Свято Виталище» существовал на частные средства и представлял собой отдельное государство, свободное от общепринятых законов. Хоть, как я уже упоминала, некоторые звери покидали свои ареал обитания, перебираясь поближе к разрушенным границам, все же основной поток шел сюда от браконьеров, которые планировали заработать на «невиданных» зверюшках. Я точно не знала, как Левис и Гравис, братья, владеющие приютом, вычисляли их, а, тем более, что случилась с этими «несчастными», но ни местная полиция, ни СОНИМ в их дела не вмешивались.
Арендованное на окраине города бывшее здание судоремонтного завода, обанкротившееся более десяти лет назад, но оставив после себя отличные площади и открытый доступ к морю, было лишь основным пунктом временного размещения. Поступающие туда животные проходили полный медицинский осмотр, и после передержки большинство отправлялись обратно, подальше от населенных пунктов. Но некоторым везло меньше, и после встречи с браконьерами они уже не могли вернуться в привычную для них среду, находя приют в «Свято Виталище» или в других заповедных зонах, приближенным к диким условиям, но существующим под строгим контролем жителей Иномирья.
За все пять последних лет я никогда не выходила за границы города, даже в рамках туризма - питомник дал мне достаточно полное понимание того, что ждет меня за пределами привычных стен. Да, я перестала называть их «чудовищами» и «монстрами», но не перестала считать опасными. Вы будете умиляться встреченному в лесу медведю? Добавьте ему несколько рядом зубов, ядовитые шипы и крылья, и вы получите среднестатистического обитателя «Свято Виталище».
Территория бывшего завода выглядела заброшенной, но только на первый взгляд. Я прошла через проржавевшие, слегка покосившееся кованые ворота, характерно скрипнувшие, извещая о моем приходе. Воздух стал тяжелее, окутывая меня упругим коконом, будто не желая пропускать дальше. Я задержала дыхание, резко шагнув вперед и прорывая невидимый барьер. На коже осталось слабое жжение как от долгого пребывания на солнце.
Картинка преобразилась. Трехэтажное здание впереди засияло на солнце витражными стеклами, камень на фасаде стал светлее, кое-где оплетенный ярко-зеленым плющом. Лужайки по обе стороны от заасфальтированной пешеходной дорожки уже покрывал ровный коврик газона, хотя город только-только начинал отходить от затяжной зимы, медленно обретая яркие краски.
Со стороны плавучих доков доносился приглушенный шум – низкий протяжный гул, отдаленно напоминающий животный вой, сопровождающийся ритмичным стуком. Что-то тяжелое билось о металлические стены, и я точно знала, что никаких ремонтных работ там не велось. А значит, у нас были новые постояльцы.
Не став проверять свою догадку, я сразу направилась в центральное здание. Меня не переставлял удивлять контраст старого здания советской постройки и совершенно невообразимой внутренней архитектуры, которую, казалось, перенесли из какого-то готического храма – монументальные ряды колонн сходились высоко над головой острыми нервюрами с расписными розетками, витражные окна с цветной мозаикой превращали дневной свет в пестрый калейдоскоп на полу, будто выложенный драгоценными камнями. Сердце замирало каждый раз, только я переступала порог, меня бы не удивило, если бы оказалось, что и время здесь текло иначе или вовсе останавливалось.
Звук каблуков звонко отбивался от пола, уносясь вперед меня. Как начинающий волонтер, моя работа в основном состояла в различного рода бумажной работе и выполнении мелких поручений. И если бы не Китлари и сотрудничество с журналом, путь мне сюда был бы заказан. Учитывая тот бестиарий, что разместился в этих стенах, да и сомнительную легальность происходящего, люди были здесь нежеланными гостями.
Пройдя через основной холл, я собиралась свернуть в северное крыло, где располагались все рабочие кабинеты, когда по коридору разнесся протяжный вой, но вместо ярости и злобы в нем слышалась тоска и страх. Звук вышел почти человеческим, но всю иллюзию разрушил раздавшийся следом цокот копыт.
Любопытство все же взяло вверх. На цыпочках я подкралась к арочному проему, украдкой выглядывая из-за массивной мраморной колонны. Впереди замаячила знакомая светлая макушка, склонившаяся над чем-то, издалека напоминающим серый валяный коврик.
- Я думал, у тебя сегодня выходной. – Левис даже не повернулся в мою сторону, сидя на корточках и пытаясь успокоить встревоженное животное. – Дел особо нет.
- Китти передавал тебе привет, - ответила я. – Все ждет, когда индрик откроет глаза.
Существо, будто услышав, что речь идет о нем, недовольно завыло, забив копытцами по каменному полу.
- Ого, а он подрос.
Индрик действительно все меньше напоминал жеребенка. Его тельце, ставшее тяжелым и массивным с нашей последней встречи, уже начало покрываться густой серой шерстью, а на лбу, между остроконечных ушей уже вырисовывался крошечный рог. Сейчас Он был размером со взрослого пони, а через пару тройку месяцев уже мог дорасти до размеров слона.
- Не думаю, что он у нас задержится, - парень, запыхавшись, откинул со лба длинную прядь платиновых волос, - его нужно как можно скорее вернуть домой.
- Но он еще совсем маленький. Как он выживет?
Я подошла поближе, осторожно и очень медленно проследив открытой ладонью мягкую, точно плюшевую шерсть. Зверь недовольно зафыркал, толкаясь слепой мордочкой Левису в грудь, но не пытаясь сбежать.
- Индрики подземные существа, не хочу, чтобы, открыв глаза, он увидел все это, - парень кивнул, обводя взглядом огромный зал, потолки которого маячили так высоко над головой, что мне не удавалось разглядеть рисунок лепнины. – Не в бункер же его запирать.
Зверь замер на несколько секунд, прижавшись к полу, будто пытаясь притупить нашу бдительность, а потом резко рванул вперед, не разбирая дороги. Еще слишком маленький, чтобы перейти на галоп, он все же довольно шустро миновал подпорную колонну, и, громко завыв, помчался вдоль по коридору, вразнобой цокая массивными копыта.
Левис чертыхнулся, вскакивая на ноги и резко выбрасывая руку вперед и сжимая пальцы в кулак. Животное впереди взревело еще громче, задергав ногами, но больше не двигаясь с места. Я заворожённо наблюдала, как мощное тело индрика медленно поплыло обратно в нашу сторону, будто на невидимом канате.
- Ты уж извини, но… - Парень не договорил, напрягшись всем телом, чтобы не упустить животное из своего магического капкана.
Я видела, как вздулись и потемнели вены на его руках, резко выделяясь на бледной полупрозрачной коже. По цвету почти сравнявшись с его черным лонгсливом. Он поднял вторую руку, помогая подтянуть сопротивляющегося зверя еще ближе.
- Но ты пахнешь по-другому. Вот он и испугался. Не могла бы ты….
- Да-да, извини.
Не в силах оторвать взгляда от этого противостояния, я медленно пятилась спиной, пока не натолкнулась на стену, и только потом, нехотя развернулась и пошла прочь. Часто вам удавалось взглянуть на такие магические представления? Это были не фокусы, которые показывали со сцены, а настоящая рабочая магия. Древняя и совсем для нас не понятная. Почему они могли делать все эти вещи, а мы за столько лет эволюции нет?
- Опять что-то вынюхиваешь?
Я остановилась, мысленно проклиная каждый сделанный шаг. И хоть голоса у братьев были очень похожи, эту интонацию, холодную и угрожающую, я не могла спутать ни с чем.
Борясь с желанием проигнорировать вопрос, я все же нашла в себе силы и развернулась. Скрестив руки на груди Гравис держался в тени, расслабленно облокотившись о стену. Это волосы, цвета вороного крыла, были идеально уложены, ниспадая на плечи, темные глаза, казалось, светились в полумраке, как у кошки, вышедшей на охоту.
Несмотря на то что они были близнецами, я не могла найти в них ничего схожего. Возможно лишь высокие скулы и волевой резко очерченный подбородок, всегда придававший выражению лица дополнительную строгость. Но если Левис объяснял её некоторой замкнутостью и отстраненностью от внешнего мира, то мрачность его брата всегда объяснялась одним и тем же - презрением.
- Я зашла забрать документы.
Его взгляд прошёлся по мне с ног до головы, точно сканер просветив насквозь. Я ощущала его на себе физически, как холодный порыв ветра на разгоряченной коже. Мне стоило больших усилий, чтобы не поежиться и не отвести взгляд. Не знаю, насколько большое это играло значение, ведь мне иногда казалось, что Гравис читал мои мысли. Возможно не все и не столь чётко, но мои намерения точно были для него открытой книгой. Иначе, он не подпустил бы меня к приюту и своему брату.
- Неужели? И с чего такая срочность?
- Пишу статью для журнала об открытии выставки вегетандров. Левис подготовил для меня общую справку для статьи.
Парень поморщился, отделяясь от тени и, крадучись, приближаясь ко мне.
- О, в этом вы все. Кто мы для вас? Развлечение? Зверюшки в зоопарке? Ваш взгляд на мир настолько ограничен, что, видя что-то не укладывающееся в ваше примитивное видение, вы стараетесь загнать это в клетку, в которой живете сами.
Ого. И после этого я была нетерпимой?
- Но в центральном саду нет клеток, - пролепетала я, зная, о чем он говорит, но не желая признаваться.
