- Ну… - подбросил тот на руке упитанную кроху. – Это – да, – и мельком глянул на меня. – Мы сегодня ненадолго - только разгрузимся. Надо в Мыну успеть. А вы уже познакомились?
- Я первым взял на себя смелость представиться Лин, - величаво качнулся старец. - Лишь с ослом уважаемым еще не успел. Можешь меня сам ему.
Малыш от такого поворота икнул, поставив торчком уши. Кроха на руке Кая оживилась:
- Коняшка!
Я напряглась:
- Он… - а что «он»-то? Да откуда я знаю? – Малыш он. И, наверное, не любит чрезмерного внимания, потому что еще недавно, ну…
- Коняшка, покатай!
- Вот я и говорю: Малыш еще недавно этим и занимался, причем против своей воли и…
- Коняшка!
- А можно проехаться на нем?
- Тетенька, эта ваша ослина?
- А она – ручная?
- А покормить его печеньками можно?
- А он скакать по горам умеет? – заголосили отвалившиеся от воруля «гроздья».
Я растерялась еще больше:
- Я не знаю… Ма-лыш?
Осел, вздохнув, вновь проявил благородство и мужество. И уже через минуту, накинутый тканым ковриком, катал по поляне самых мелких. Те от восторга даже позабыли визжать, цепляясь ручонками за мою страхующую сбоку руку. И лишь шептали себе под нос: «Ой-ёй-ёй» и «Ой, мамочки». Правда, один раз прозвучало и писклявое: «Дэй камини!», после чего маленький наездник до ушей покраснел и замолк.
Пока мы с Малышом трудились на извозе, с фургона, подогнанного вплотную к дверям замка, шла спешная разгрузка мешков. Участвовали в ней Бала и Лека. Две местные дамы отработанно ими руководили. Макс куда-то исчез, Кай беседовал у карусели с седым учителем. Кстати, почему «учителем»? Кай – тоже сирота?..
- Нам здесь придется задержаться, - через несколько минут оповестил меня он, остановив за шею Малыша.
Очередной из наших седоков ответно дернул на осле ножками:
- Дядя Кай, а мы для вас всех пирог вкусный сварили. Сами.
- Сварили? – удивилась я, воруль же воодушевленно оскалился:
- Не терпится вкусить.
Дите в предвкушенье подпрыгнуло:
- Вкусный-вкусный! И вишенками сами утыкали!.. Тетенька, снимайте меня, я приехал.
- А мне позволишь?.. О-оп!.. Бала, Лека, заканчивайте и к столу! Лин?
- Угу.
И наша с ослом миссия завершилась – мне пришлось идти за Каем вовнутрь, бросив Малыша желающим на этот раз «угостить» (надеюсь, он и это снесет)…
Внутри «детского» замка среди толстых балок потолка гудел летний сквозняк, раскачивая залитые свечным воском люстры и надувая оконные шторы-паруса. Здесь с ним никто не боролся, предоставив ветру право сквозить, детям – простывать, пыли – беспрепятственно заполнять собою все вокруг. Но, об этих вопиющих фактах я через несколько мгновений забыла, потому что вслед за учителем и Каем вошла в просторный круглый зал, разрисованный самыми яркими красками снизу доверху. Синие волны океана на полу с рыбами всех мастей крутыми гребнями омывали «песочные» стены. Выше по ним кругом шли гущи из зеленых деревьев и ярких цветов, которые тянулись всеми силами вверх. Туда, где в самом центре высоченного свода сияло огромное ярко-оранжевое солнце в дружном хороводе из ажуров облаков…
- Мамочка… моя, - запрокинула я к солнцу голову.
Хозяин местной красоты довольно пояснил:
- Здесь – модель мира. Мы по ней учимся быть его неизменной и гармоничной составляющей. Вам нравится?
- Конечно.
- Я так и знал. Ведь во всем Анкриме только у нас вы можете одновременно находиться между двумя великими Соль [1]
- А я это помню, - усмехнулся с другого бока от меня Кай.
- Что именно, мой мальчик?
- Ваши уроки по единству мирозданья. А еще, как вы гоняли меня по всем названиям рыб и растений.
- Ну, да. Животных-то и птиц тот лентяй художник не изобразил.
- Считай, повезло мне, - согласился с Вазартом-Иосифом воруль. И на пару с ним же громко захохотал, разнося по коридорам двойной гулкий смех.
- А вот и пирог наш! – а я только сейчас, тщательно прохлопав глаза, разглядела, что торчу рядом с длинным накрытым столом. – Усаживайтесь, благословенные гости, - водрузила оглашенную конструкцию на него одна из женщин в фартуках. – Пробуйте, угощайтесь… только осторожней, - и, хихикнув в кулачок, выскочила из зала вон.
Я еще раз похлопала глазами… С чем «осторожной» быть?.. Жаркое, дымящееся в медной супнице, толстые куски хлеба на подносе и в окружении мисок с солеными грибочками, помидорами, огурцами, длинные «хвосты» зелени, ну и залитый сметаной, трехъярусный, дырявый как тинаррский сыр, пирог…
- Лин, садись, - взялся за спинку моего стула Кай.
- Спасибо, - и так и не определившись с «угрозой», села.
Вскоре к нам подоспели румяные после разгрузки Бала и Лека. Последним, пожав руку коллеге, и обменявшись кивком с Каем, пододвинул свой стул Макс. И за столом, под стук вилок и культурно тихое пережевывание, потекла неспешная светская беседа:
- Лин, а вы сами откуда, из какой части Анкрима? – прицельно прищурился на меня хозяин сквозняков.
Я, откладывая в сторону вилку, сосредоточилась:
- С севера. Из Братта.
- Я так и думал.
- Почему? – поднял глаза от гриба на вилке Кай.
Учитель многозначительно вскинул брови. Я еще больше подобралась.
- Кай поведал мне о вашем купании в Ступне и преображенье. Поздравляю.
- Спасибо. Но…
- Он уверен, что причиной тому стал ваш, годичной давности, контакт с магиней Эшей.
- Но, я…
- Выплеск энергии в данном случае силен. Я не спорю.
- Но я не почувствовала его.
- Это может объясняться твоим потрясением. Ты могла и не заметить, - вставил Кай.
- Вы не заметили? – с пристрастием воззрился маг на меня.
Я кивнула. Он загадочно скривился:
- Значит, вы с севера? А имя ваше…
- Я – Лин по паспорту. Лин Дойл с самого рожденья своего.
- Значит, с самого рожденья?
- Да, - да что ж он привязался ко мне?
- А кто это имя выбирал вам?
- Дедушка мой.
- Ваш почтенный дед?
- Да. По возрасту он и тогда был уже весьма «почтенным».
- По возрасту, значит?.. И вы, Лин, жили с ним?
- Да.
- А почему, можно узнать?
- Мой отец… погиб… - а, что уж там? – в пьяной стычке, а маму я не помню. Она оставила меня в корзине у ворот деда, - закончила я в тишине. Бала смущенно почесал нос. Учитель вновь открыл свой рот:
- А позвольте мне еще и вот что…
- Учитель, хватит. Вы переходите на личные тяжелые пути.
Но, пожилого исследователя явно охватил какой-то странный пыл:
- Кай, не переживай. Я лишь один вопрос еще.
Ах так?! Ну, получайте, значит:
- Я почти все ваши труды читала.
- Что? Лин… я не расслышал.
- Я труды ваши исторические читала, когда училась в ладменском пансионе. О Ладмении, Бередне, Чидалии и Анкриме… Однако, подписаны они были не Вазартом, а…
- Учитель?
- Иосифом Брожинским… Профессором Куполградского университета. Правда, сие ученое звание уже давно мной просрочено, но, тем не менее… Да, мой мальчик, - кивнул растерянно старик, но через миг, вдруг, улыбнулся. – Я тебе расскажу как-нибудь, хотя ты и так знаешь, что попал я в Анкрим во время Второй войны с Джингаром. И причину, почему остался тоже… А вы, дитя, - обернулся он ко мне, – скажите: какая из моих работ об Анкриме вам показалась полезной?..
О-ой… И зачем вообще рот открыла?.. А не надо было ко мне лезть!
- Я читала лишь две из трех… О наших предках - квакерах и всех трех войнах с Джингаром. Мне больше запомнилась первая.
- Значит, первая? – уточнили у меня. – Я теперь понимаю… Могу я вам дать один совет?
Да что ж он привязался ко мне?
- Да-а.
- Прочтите и мою третью работу. Она представляет собой сборник легенд Анкрима с их анализом. И особое внимание уделите «Девочке с запрятанным сердцем». Эта история, пожалуй, самая любимая здесь. Запомнили?
- Запомнила, - сузила глаза я.
Профессор с довольным видом откинулся на спинку стула и оглядел всех присутствующих:
- А теперь можно и к трапезе вернуться… Кстати, пирог мои детки приготовили отменный, только нашпиговали его вишнями. Зубы берегите.
Ага… Ну, хоть «источник угрозы» я теперь знаю. И еще название: «Девочка с запрятанным сердцем»…
Всю дорогу до фургона Кай ни проронил ни слова. Лишь думал о чем-то, сосредоточенно глядя вперед. Молча пожал хозяину Пента руку. Долго смотрел ему вслед и уже у самого борта, подсаживая меня, сказал:
- Впервые вижу своего учителя в подобном взбудораженном азарте. А он как историк уважаемо хорош?
- А что значит для вас «уважаемо хороший историк»? – уточнила я.
Мужчина отвернулся к серо-розовому закатному горизонту:
- Правду о нас написал?
- Не знаю, - глядя на воруля сверху вниз, вздохнула я. – Смотря что для вас «правда».
- Для тебя, - бросил, не оборачиваясь, Кай. - Смотря что для ТЕБЯ правда.
- Хорошо. Для тебя. Но, я все равно не знаю.
Воруль, вдруг, тихо засмеялся:
- Оказывается, Лин, ты умеешь показывать зубы. Это – хорошее качество.
- Да? - растерялась я. – А ты… сирота?
- Нет.
- А почему тогда…
- Я тебе расскажу об этом. Обязательно расскажу. Бала! Выдвигаемся! – и опустил тяжелый фургонный тент между нами…
Дальше мы с Малышом тряслись и раскачивались в полной тишине. Я вообще, скинув туфли, завалилась на топчан. Малыш, выпятив набок округлившийся живот, сопел во сне на полу. Меня и саму дрема накрыла, не смотря на качку и побрякивание содержимого ящиков. Их в Пенте по какой-то причине не выгрузили. И хоть магическое свечение давно испарилось, запах металлической ржи все так же стойко висел в замкнутом пространстве фургона… Запах металлической ржи… А магия Пента пахла карамелью и грозой… карамелью и грозой…
- Лин, мы приехали.
- О-ой, - и подскочила в полной темноте. – Куда мы… приехали?
- Мына, - огласилась мне темнота насмешливым голосом Балы.
Я скоро потерла глаза и напрягла свой притупленный сном слух, через миг проснувшись целиком… Безусловно за нашим тентом шла жизнь. И был… праздник… Праздник? Музыка и громкие голоса. Пятна от фонарей на стенах. Запах «вкусного дыма», какой бывает лишь при жарке на огне мяса. Там, в незнакомой шумной Мыне, был праздник. А здесь была я. Растрепанная, в мятом платье и нечищеных туфлях.
- Лин? – откинулся тент и вовнутрь заглянул Кай, зашарил прищуренными глазами, найдя ими меня. – Выходи. Мы уже на месте.
- А можно я здесь?
- Что? – нахмурил брови воруль.
Пришлось голос повышать:
- Я здесь можно останусь ночевать? Я не хочу туда.
- Почему?
- Ну-у, я… у меня…
- Все понятно.
Через секунду мужчина оказался внутри и, сдернув с плеч куртку, распахнул ее передо мной:
- Накинь пока.
- Это проблемы не решит.
- Накинь. До дома старосты дойдем… Лин?
- А у меня выбор есть?
- Нет… Лин?
- Хорошо. Я иду, - и, вздыхая, слезла с топчана. – Найти бы еще свои туфли в темноте… Ой… Я и сама бы их надела.
- У ворулей это – честь, - вполне серьезно сообщил от моих ног Кай.
Я смущенно скривилась:
- Хорошо, что не наоборот. Я б тебе ботинки шнуровать точно не стала.
- А вот это – оскорбление.
- Я тебя… оскорбила?
- Если б принялась за это дело. Каждый мужчина-воруль должен сам заботиться о себе, своей женщине и своих детях. Только так он сможет быть частью клана… Всё. Вставай, Лин, продевай руки в рукава и пошли.
И мы пошли. Сразу за фургоном открылась огромная, освещенная фонарями, площадь. По ее периметру в темное небо пускали искры высокие костры с вертелами через них. А между кострами танцевали и гуляли нарядные ворули всех возрастов. Старики - чинно, женщины и девушки - стайками, дети традиционно между ног взрослых, и ворули – мужчины, пожалуй, самые шумные и развеселые. Мы с Каем, в первую очередь, привлекли внимание именно их. От крайней хохочущей кучки, вдруг, отделился грузный бородач, и, раскинув руки во всю ширь, ринулся на встречу моему спутнику, за ним – остальные, еще дальше – следующая компания… Да. А я вот не привлекла к себе никакого ощутимого внимания.
Так мы, здороваясь со всеми подряд (Кай, конечно) и замирая на каждой остановке (я, естественно), и дошли до дома старосты Мыны. Здесь Кая ждала самая торжественная, пожалуй, встреча вышедшим на крыльцо плотным мужчиной в сопровождении еще двоих (тоже весьма внушительных). Но, в этот раз, вниманием одарили и меня. И даже всем представили по имени. После чего староста вновь развернулся к дому:
- Доча! А ну, спустись! – проорал он в коридорную лестничную высь так, что я втянула уши в шею.
Через миг оттуда запрыгала по ступеням высокая темноволосая девушка и при виде нашей пары (Кая, конечно), срочно смутилась:
- Ой, здравствуйте.
Отец «дочи» крякнул в свой весомый кулак:
- Доча, это – Лин. Она… - и дальше уже на языке ворулей, из которого я поняла лишь свое имя, произнесенное трижды, и «Давай наверх, девочка». Да и то потому что второе было на анкримском и обращено лично ко мне.
Ну, я и «дала», с разбега очутившись сразу наверху в уютной светлой комнатке, забитой сверстницами старостиной «дочи». Это мне сначала так показалось. На самом же деле их торчало у зеркала всего трое, но каких высоких и «фигурных»! Впрочем, и моя персона тоже вызвала искренний интерес:
- Это – Лин, - подтолкнула меня вовнутрь хозяйка комнатки. – Отец поручил мне нарядить ее на праздник… Лин?
- Да? – выдохнула я от двери.
Старостина «доча» важно приложила руку к груди:
- Я – Лилла. Это, - ткнула она пальцем в самую крайнюю и «фигурную» - Сарика, - дальше мне поименно огласили остальных: курносую Уту и серьезную, как наша пансионная экономка Марью.
Я, естественно, пренебрегать правилами этикета тоже не стала. Всем вежливо присела в поклонах, после чего Ута громко прыснула, а Марья еще больше помрачнела.
Лилла же, показав Уте кулак, кивнула мне на единственно свободный здесь стул:
- Садись пока. Надо разобраться, - и осмотрела меня с головы до ног.
Весь следующий процесс «разбирательства» занял не менее четверти часа. Я в нем участия не принимала, а вот девушки, сгрудившиеся возле распахнутых створок шкафа, высказывались очень даже громко. Периодически оглядываясь.
- О, это, кажется, подойдет, - наконец, был объявлен вердикт, и прямо под нос мне вознеслось голубое легкое платье под традиционным ворульским сарафаном до колен. – Я его всего два раза надевала четыре года назад. Давай, скидывай куртку и… Что?.. А-а, мы выйдем.
Платье мне подошло. Я еще в пансионе примеряла подобное, правда, на маскарад в честь Солнцепутья, и потом остановилась на костюме эльфийки. Но, достоинства женского наряда ворулей оценила: практичность пышной плательной юбки и сарафан с точно такой же, да еще необходимыми кармашками на всякую женскую мелочь.
- Я готова, - и «взбила» фонарики-рукава.
- От-то ж и славно, - обрадовалась на этот вид Лилла. Сарика с Утой удовлетворенно закивали. Марья… да я на нее больше не смотрела. – Теперь будем волосами заниматься.
- А может…
- Будем-будем. Где-то у меня была подходящая расческа, - и передвинула мой остывший стул к зеркалу. – Садись снова.
Работа вновь закипела… Я поначалу очень даже напрягалась – волосы-то мои теперь прочесать ух как сложно, но в руках Лиллы чувствовался большой цирюльный опыт, который меня постепенно и усыпил. Нет, сначала расслабил, а потом усыпил. Девушки в пол голоса болтали, я, прикрыв глаза, молча сидела… И как же хорошо…
- Я первым взял на себя смелость представиться Лин, - величаво качнулся старец. - Лишь с ослом уважаемым еще не успел. Можешь меня сам ему.
Малыш от такого поворота икнул, поставив торчком уши. Кроха на руке Кая оживилась:
- Коняшка!
Я напряглась:
- Он… - а что «он»-то? Да откуда я знаю? – Малыш он. И, наверное, не любит чрезмерного внимания, потому что еще недавно, ну…
- Коняшка, покатай!
- Вот я и говорю: Малыш еще недавно этим и занимался, причем против своей воли и…
- Коняшка!
- А можно проехаться на нем?
- Тетенька, эта ваша ослина?
- А она – ручная?
- А покормить его печеньками можно?
- А он скакать по горам умеет? – заголосили отвалившиеся от воруля «гроздья».
Я растерялась еще больше:
- Я не знаю… Ма-лыш?
Осел, вздохнув, вновь проявил благородство и мужество. И уже через минуту, накинутый тканым ковриком, катал по поляне самых мелких. Те от восторга даже позабыли визжать, цепляясь ручонками за мою страхующую сбоку руку. И лишь шептали себе под нос: «Ой-ёй-ёй» и «Ой, мамочки». Правда, один раз прозвучало и писклявое: «Дэй камини!», после чего маленький наездник до ушей покраснел и замолк.
Пока мы с Малышом трудились на извозе, с фургона, подогнанного вплотную к дверям замка, шла спешная разгрузка мешков. Участвовали в ней Бала и Лека. Две местные дамы отработанно ими руководили. Макс куда-то исчез, Кай беседовал у карусели с седым учителем. Кстати, почему «учителем»? Кай – тоже сирота?..
- Нам здесь придется задержаться, - через несколько минут оповестил меня он, остановив за шею Малыша.
Очередной из наших седоков ответно дернул на осле ножками:
- Дядя Кай, а мы для вас всех пирог вкусный сварили. Сами.
- Сварили? – удивилась я, воруль же воодушевленно оскалился:
- Не терпится вкусить.
Дите в предвкушенье подпрыгнуло:
- Вкусный-вкусный! И вишенками сами утыкали!.. Тетенька, снимайте меня, я приехал.
- А мне позволишь?.. О-оп!.. Бала, Лека, заканчивайте и к столу! Лин?
- Угу.
И наша с ослом миссия завершилась – мне пришлось идти за Каем вовнутрь, бросив Малыша желающим на этот раз «угостить» (надеюсь, он и это снесет)…
Внутри «детского» замка среди толстых балок потолка гудел летний сквозняк, раскачивая залитые свечным воском люстры и надувая оконные шторы-паруса. Здесь с ним никто не боролся, предоставив ветру право сквозить, детям – простывать, пыли – беспрепятственно заполнять собою все вокруг. Но, об этих вопиющих фактах я через несколько мгновений забыла, потому что вслед за учителем и Каем вошла в просторный круглый зал, разрисованный самыми яркими красками снизу доверху. Синие волны океана на полу с рыбами всех мастей крутыми гребнями омывали «песочные» стены. Выше по ним кругом шли гущи из зеленых деревьев и ярких цветов, которые тянулись всеми силами вверх. Туда, где в самом центре высоченного свода сияло огромное ярко-оранжевое солнце в дружном хороводе из ажуров облаков…
- Мамочка… моя, - запрокинула я к солнцу голову.
Хозяин местной красоты довольно пояснил:
- Здесь – модель мира. Мы по ней учимся быть его неизменной и гармоничной составляющей. Вам нравится?
- Конечно.
- Я так и знал. Ведь во всем Анкриме только у нас вы можете одновременно находиться между двумя великими Соль [1]
Закрыть
.Океан, омывающий со всех сторон остров Анкрим, назван в честь богини солнца Соль, покровительницы порядка в природе
- А я это помню, - усмехнулся с другого бока от меня Кай.
- Что именно, мой мальчик?
- Ваши уроки по единству мирозданья. А еще, как вы гоняли меня по всем названиям рыб и растений.
- Ну, да. Животных-то и птиц тот лентяй художник не изобразил.
- Считай, повезло мне, - согласился с Вазартом-Иосифом воруль. И на пару с ним же громко захохотал, разнося по коридорам двойной гулкий смех.
- А вот и пирог наш! – а я только сейчас, тщательно прохлопав глаза, разглядела, что торчу рядом с длинным накрытым столом. – Усаживайтесь, благословенные гости, - водрузила оглашенную конструкцию на него одна из женщин в фартуках. – Пробуйте, угощайтесь… только осторожней, - и, хихикнув в кулачок, выскочила из зала вон.
Я еще раз похлопала глазами… С чем «осторожной» быть?.. Жаркое, дымящееся в медной супнице, толстые куски хлеба на подносе и в окружении мисок с солеными грибочками, помидорами, огурцами, длинные «хвосты» зелени, ну и залитый сметаной, трехъярусный, дырявый как тинаррский сыр, пирог…
- Лин, садись, - взялся за спинку моего стула Кай.
- Спасибо, - и так и не определившись с «угрозой», села.
Вскоре к нам подоспели румяные после разгрузки Бала и Лека. Последним, пожав руку коллеге, и обменявшись кивком с Каем, пододвинул свой стул Макс. И за столом, под стук вилок и культурно тихое пережевывание, потекла неспешная светская беседа:
- Лин, а вы сами откуда, из какой части Анкрима? – прицельно прищурился на меня хозяин сквозняков.
Я, откладывая в сторону вилку, сосредоточилась:
- С севера. Из Братта.
- Я так и думал.
- Почему? – поднял глаза от гриба на вилке Кай.
Учитель многозначительно вскинул брови. Я еще больше подобралась.
- Кай поведал мне о вашем купании в Ступне и преображенье. Поздравляю.
- Спасибо. Но…
- Он уверен, что причиной тому стал ваш, годичной давности, контакт с магиней Эшей.
- Но, я…
- Выплеск энергии в данном случае силен. Я не спорю.
- Но я не почувствовала его.
- Это может объясняться твоим потрясением. Ты могла и не заметить, - вставил Кай.
- Вы не заметили? – с пристрастием воззрился маг на меня.
Я кивнула. Он загадочно скривился:
- Значит, вы с севера? А имя ваше…
- Я – Лин по паспорту. Лин Дойл с самого рожденья своего.
- Значит, с самого рожденья?
- Да, - да что ж он привязался ко мне?
- А кто это имя выбирал вам?
- Дедушка мой.
- Ваш почтенный дед?
- Да. По возрасту он и тогда был уже весьма «почтенным».
- По возрасту, значит?.. И вы, Лин, жили с ним?
- Да.
- А почему, можно узнать?
- Мой отец… погиб… - а, что уж там? – в пьяной стычке, а маму я не помню. Она оставила меня в корзине у ворот деда, - закончила я в тишине. Бала смущенно почесал нос. Учитель вновь открыл свой рот:
- А позвольте мне еще и вот что…
- Учитель, хватит. Вы переходите на личные тяжелые пути.
Но, пожилого исследователя явно охватил какой-то странный пыл:
- Кай, не переживай. Я лишь один вопрос еще.
Ах так?! Ну, получайте, значит:
- Я почти все ваши труды читала.
- Что? Лин… я не расслышал.
- Я труды ваши исторические читала, когда училась в ладменском пансионе. О Ладмении, Бередне, Чидалии и Анкриме… Однако, подписаны они были не Вазартом, а…
- Учитель?
- Иосифом Брожинским… Профессором Куполградского университета. Правда, сие ученое звание уже давно мной просрочено, но, тем не менее… Да, мой мальчик, - кивнул растерянно старик, но через миг, вдруг, улыбнулся. – Я тебе расскажу как-нибудь, хотя ты и так знаешь, что попал я в Анкрим во время Второй войны с Джингаром. И причину, почему остался тоже… А вы, дитя, - обернулся он ко мне, – скажите: какая из моих работ об Анкриме вам показалась полезной?..
О-ой… И зачем вообще рот открыла?.. А не надо было ко мне лезть!
- Я читала лишь две из трех… О наших предках - квакерах и всех трех войнах с Джингаром. Мне больше запомнилась первая.
- Значит, первая? – уточнили у меня. – Я теперь понимаю… Могу я вам дать один совет?
Да что ж он привязался ко мне?
- Да-а.
- Прочтите и мою третью работу. Она представляет собой сборник легенд Анкрима с их анализом. И особое внимание уделите «Девочке с запрятанным сердцем». Эта история, пожалуй, самая любимая здесь. Запомнили?
- Запомнила, - сузила глаза я.
Профессор с довольным видом откинулся на спинку стула и оглядел всех присутствующих:
- А теперь можно и к трапезе вернуться… Кстати, пирог мои детки приготовили отменный, только нашпиговали его вишнями. Зубы берегите.
Ага… Ну, хоть «источник угрозы» я теперь знаю. И еще название: «Девочка с запрятанным сердцем»…
Всю дорогу до фургона Кай ни проронил ни слова. Лишь думал о чем-то, сосредоточенно глядя вперед. Молча пожал хозяину Пента руку. Долго смотрел ему вслед и уже у самого борта, подсаживая меня, сказал:
- Впервые вижу своего учителя в подобном взбудораженном азарте. А он как историк уважаемо хорош?
- А что значит для вас «уважаемо хороший историк»? – уточнила я.
Мужчина отвернулся к серо-розовому закатному горизонту:
- Правду о нас написал?
- Не знаю, - глядя на воруля сверху вниз, вздохнула я. – Смотря что для вас «правда».
- Для тебя, - бросил, не оборачиваясь, Кай. - Смотря что для ТЕБЯ правда.
- Хорошо. Для тебя. Но, я все равно не знаю.
Воруль, вдруг, тихо засмеялся:
- Оказывается, Лин, ты умеешь показывать зубы. Это – хорошее качество.
- Да? - растерялась я. – А ты… сирота?
- Нет.
- А почему тогда…
- Я тебе расскажу об этом. Обязательно расскажу. Бала! Выдвигаемся! – и опустил тяжелый фургонный тент между нами…
Дальше мы с Малышом тряслись и раскачивались в полной тишине. Я вообще, скинув туфли, завалилась на топчан. Малыш, выпятив набок округлившийся живот, сопел во сне на полу. Меня и саму дрема накрыла, не смотря на качку и побрякивание содержимого ящиков. Их в Пенте по какой-то причине не выгрузили. И хоть магическое свечение давно испарилось, запах металлической ржи все так же стойко висел в замкнутом пространстве фургона… Запах металлической ржи… А магия Пента пахла карамелью и грозой… карамелью и грозой…
- Лин, мы приехали.
- О-ой, - и подскочила в полной темноте. – Куда мы… приехали?
- Мына, - огласилась мне темнота насмешливым голосом Балы.
Я скоро потерла глаза и напрягла свой притупленный сном слух, через миг проснувшись целиком… Безусловно за нашим тентом шла жизнь. И был… праздник… Праздник? Музыка и громкие голоса. Пятна от фонарей на стенах. Запах «вкусного дыма», какой бывает лишь при жарке на огне мяса. Там, в незнакомой шумной Мыне, был праздник. А здесь была я. Растрепанная, в мятом платье и нечищеных туфлях.
- Лин? – откинулся тент и вовнутрь заглянул Кай, зашарил прищуренными глазами, найдя ими меня. – Выходи. Мы уже на месте.
- А можно я здесь?
- Что? – нахмурил брови воруль.
Пришлось голос повышать:
- Я здесь можно останусь ночевать? Я не хочу туда.
- Почему?
- Ну-у, я… у меня…
- Все понятно.
Через секунду мужчина оказался внутри и, сдернув с плеч куртку, распахнул ее передо мной:
- Накинь пока.
- Это проблемы не решит.
- Накинь. До дома старосты дойдем… Лин?
- А у меня выбор есть?
- Нет… Лин?
- Хорошо. Я иду, - и, вздыхая, слезла с топчана. – Найти бы еще свои туфли в темноте… Ой… Я и сама бы их надела.
- У ворулей это – честь, - вполне серьезно сообщил от моих ног Кай.
Я смущенно скривилась:
- Хорошо, что не наоборот. Я б тебе ботинки шнуровать точно не стала.
- А вот это – оскорбление.
- Я тебя… оскорбила?
- Если б принялась за это дело. Каждый мужчина-воруль должен сам заботиться о себе, своей женщине и своих детях. Только так он сможет быть частью клана… Всё. Вставай, Лин, продевай руки в рукава и пошли.
И мы пошли. Сразу за фургоном открылась огромная, освещенная фонарями, площадь. По ее периметру в темное небо пускали искры высокие костры с вертелами через них. А между кострами танцевали и гуляли нарядные ворули всех возрастов. Старики - чинно, женщины и девушки - стайками, дети традиционно между ног взрослых, и ворули – мужчины, пожалуй, самые шумные и развеселые. Мы с Каем, в первую очередь, привлекли внимание именно их. От крайней хохочущей кучки, вдруг, отделился грузный бородач, и, раскинув руки во всю ширь, ринулся на встречу моему спутнику, за ним – остальные, еще дальше – следующая компания… Да. А я вот не привлекла к себе никакого ощутимого внимания.
Так мы, здороваясь со всеми подряд (Кай, конечно) и замирая на каждой остановке (я, естественно), и дошли до дома старосты Мыны. Здесь Кая ждала самая торжественная, пожалуй, встреча вышедшим на крыльцо плотным мужчиной в сопровождении еще двоих (тоже весьма внушительных). Но, в этот раз, вниманием одарили и меня. И даже всем представили по имени. После чего староста вновь развернулся к дому:
- Доча! А ну, спустись! – проорал он в коридорную лестничную высь так, что я втянула уши в шею.
Через миг оттуда запрыгала по ступеням высокая темноволосая девушка и при виде нашей пары (Кая, конечно), срочно смутилась:
- Ой, здравствуйте.
Отец «дочи» крякнул в свой весомый кулак:
- Доча, это – Лин. Она… - и дальше уже на языке ворулей, из которого я поняла лишь свое имя, произнесенное трижды, и «Давай наверх, девочка». Да и то потому что второе было на анкримском и обращено лично ко мне.
Ну, я и «дала», с разбега очутившись сразу наверху в уютной светлой комнатке, забитой сверстницами старостиной «дочи». Это мне сначала так показалось. На самом же деле их торчало у зеркала всего трое, но каких высоких и «фигурных»! Впрочем, и моя персона тоже вызвала искренний интерес:
- Это – Лин, - подтолкнула меня вовнутрь хозяйка комнатки. – Отец поручил мне нарядить ее на праздник… Лин?
- Да? – выдохнула я от двери.
Старостина «доча» важно приложила руку к груди:
- Я – Лилла. Это, - ткнула она пальцем в самую крайнюю и «фигурную» - Сарика, - дальше мне поименно огласили остальных: курносую Уту и серьезную, как наша пансионная экономка Марью.
Я, естественно, пренебрегать правилами этикета тоже не стала. Всем вежливо присела в поклонах, после чего Ута громко прыснула, а Марья еще больше помрачнела.
Лилла же, показав Уте кулак, кивнула мне на единственно свободный здесь стул:
- Садись пока. Надо разобраться, - и осмотрела меня с головы до ног.
Весь следующий процесс «разбирательства» занял не менее четверти часа. Я в нем участия не принимала, а вот девушки, сгрудившиеся возле распахнутых створок шкафа, высказывались очень даже громко. Периодически оглядываясь.
- О, это, кажется, подойдет, - наконец, был объявлен вердикт, и прямо под нос мне вознеслось голубое легкое платье под традиционным ворульским сарафаном до колен. – Я его всего два раза надевала четыре года назад. Давай, скидывай куртку и… Что?.. А-а, мы выйдем.
Платье мне подошло. Я еще в пансионе примеряла подобное, правда, на маскарад в честь Солнцепутья, и потом остановилась на костюме эльфийки. Но, достоинства женского наряда ворулей оценила: практичность пышной плательной юбки и сарафан с точно такой же, да еще необходимыми кармашками на всякую женскую мелочь.
- Я готова, - и «взбила» фонарики-рукава.
- От-то ж и славно, - обрадовалась на этот вид Лилла. Сарика с Утой удовлетворенно закивали. Марья… да я на нее больше не смотрела. – Теперь будем волосами заниматься.
- А может…
- Будем-будем. Где-то у меня была подходящая расческа, - и передвинула мой остывший стул к зеркалу. – Садись снова.
Работа вновь закипела… Я поначалу очень даже напрягалась – волосы-то мои теперь прочесать ух как сложно, но в руках Лиллы чувствовался большой цирюльный опыт, который меня постепенно и усыпил. Нет, сначала расслабил, а потом усыпил. Девушки в пол голоса болтали, я, прикрыв глаза, молча сидела… И как же хорошо…
