- «Ничто»? – неожиданно засмеялся Кай. – Ничто… Вы стоически перенесли нашу встречу в лесу, нож у горла, болезнь с лихорадкой и ушибленное колено, ни разу не устроили мне истерику из-за своей «подневольной судьбы», а теперь громко ревете из-за другого цвета волос.
- У каждого своя шкала страданий. А вы ничего не понимаете. Раньше я была леди, а теперь…
- А теперь вы, Лин – красавица. Да, красавица. И я этому… - поднял Кай глаза к небу, – рад. Это - правда.
- Да неужели? Рисковали, значит со своим «законом подвязки»? И я еще раз вам повторяю: вы ничего не смыслите в канонах женской красоты.
- Ну да, - вдруг, согласился со мною воруль. – Я ее просто вижу или нет. В горах, в лугах, в душе человека или воруля. И в девичьих глазах. В ваших теперь… особенно, - и, вдруг, опустил свой взгляд с моего лица на шею.
- Ка-ай? – не знаю, что больше, растерялась или смутилась я.
Воруль, быстро отвернувшись, кашлянул в кулак:
- У меня к вам… кх-ху! Разговор. Вы только, - и потянулся к сумке. – Вот, накиньте на себя мою рубаху.
- О-ой, - в момент очнулась я. – Ой! Отвернитесь немедленно!.. И как же не стыдно пользоваться беспомощностью рыдающей девушки.
- Угу, - не оборачиваясь, хмыкнул мужчина. – Вот об этом и поговорим…
Застегивая на роговые пуговицы широкую ворулеву рубашку, я настраивалась. Усердно настраивалась. Правда, неизвестно на что. Ну, были, конечно, варианты. Например, речь Кая пойдет о дальнейшем маршруте (с подробностями и схемами на песке), или о будущей жизни в доме воруля (с пунктами договора, пусть и устного). А возможно и о...
- Вы легенду о возникновении рода ворулей знаете?
Но, точно, не об этом!
- Да-а.
- Значит, знаете, откуда появились на свет мужчина-оборотень и женщина-оборотень. Из нутра волка Фернира, который проглотил богиню солнца, Соль.
- В общем, да, - кивнула я.
- Легенда не врет, Лин. Божий замысел предусмотрел нашу разрушительную животную суть, накрепко повязав ее с противоположной созидательной.
- То есть, мужскую с женской?
- Верно… У моего народа есть священный ритуал, который ворули проходят еще в детстве - «избрание». Он со стороны очень прост: девочке семи лет завязывают глаза и ставят в круг из сверстников-мальчиков. Потом ее усердно раскручивают и отпускают. Так и соединяются наши пары.
- Вслепую? – ахнула я.
- Только так, Лин, можно видеть душой. А душа наша никогда не обманывает. Обманывают глаза. И слова. А душа… - и, вдруг, подскочил с песка. – Та женщина в саду на дипломатическом приеме… Ее звали Эша. И она была моей избранницей… Последней из «младших магинь».
- Она была вашей невестой! – подпрыгнула и я следом. - И ее убили…Кай?
- Что? – откликнулся мужчина.
- Я вам соболезную. Вы ее, наверное…
- Любил ли? – улыбнулся воруль. – Да. Мы с Эшей в последние годы были почти неразлучны. Друзья, соратники и любовники.
- А кто… ее убил? – с опасением произнесла я.
Воруль вмиг помрачнел:
- Я это выясняю. Уже год как. Но, речь сейчас не об убийстве Эши.
- А о чем?
- О вас, Лин.
- О-о.
- Верно… В нашем роду бытует твердое убеждение, что «избранника» или «избранницу» можно найти лишь раз в своей жизни, как и истинную любовь. К тому же, я сказал вам: мы с Эшей были последней парой «избранных» среди всех ворулей острова Анкрим. Больше таких верных совпадений за последние двадцать один год не было. Пары выстраивались, конечно, но лишь на уровне детского круга.
- А что это значит? – смахнула я прядь с глаз.
- Значит, отсутствовала магическая гармония между началами. Разрушительным и созидательным. Ворули-мужчины, Лин, сильны своим звериным чутьем и телесной выносливостью. Только этими качествами. В нас нет даже мизерной доли магии. Чего не скажешь о наших женщинах. Но, лишь о «избранницах». Здесь божественный закон непреклонен.
- Получается, ваша невеста была последней магиней среди ворулей?
- Да. Самой молодой из них и самой сильной… До определенной поры.
- Как это? – подняла я брови.
Мужчина посмотрел мне в глаза, помедлив с ответом, но все же с расстановкой произнес:
- Пока я не встретил в Рахасье вас.
- Что?!
- Пока я не встретил вас в Рахасье, - четко и медленно повторил Кай.
- А причем здесь я? Я-то здесь…
- Не знаю. Но, иначе, как еще одним даром богов не признать не могу… Эта ваша ленточка, принесенная мне через всю площадь ветром...
- Значит, все-таки, ветром, а не по моей личной воле? – сузила я глаза.
- Угу, - Кай, вдруг, улыбнулся. – Но, до той ночи я бы к аналогичной даже не притронулся. В этом заключалась первая странность, не объяснимая и мне самому.
- Были еще «странности»?
- Пощечины в лесу.
- Ну, уж! – фыркнула я.
- Тройная пощечина – единственный прием «отрезвления» воруля, потерявшего над собой контроль в любой из ипостасей. Но он по силам даже не кровному родственнику, а только избраннице.
- Мамочка моя, – вмиг вспомнились и «сумасшедшие» вопросы внезапно «перекинувшегося» зверя и его откровенная растерянность.
Кай, глядя на меня, засмеялся:
- Но и это – не всё. Когда я нес вас к дороге, вы меня предупредили о преграде.
- Когда? Да я просто язвила.
- У пары избранных такое нормально.
- Язвить?
- Чувствовать опасность, если есть телесная связь. Ведь вы поваленного на нашем пути кедра тогда и в глаза не видели?
- Нет, - выдохнула я и отвернулась к камням. – Нет. Я его… не видела.
Кай покачал головой:
- То-то же… А сегодня произошло следующее. На этом самом озере. Оно, Лин, открывает всю нашу суть. Не только лечит, но еще и «моет» душу. И это – факт, не легенда.
- Не легенда… Но, мне в Ступне великана «отмыло» лишь волосы.
- Хорошо, - кивнул, будто решаясь, Кай. – Хорошо… Дайте мне ваши руки, – и, вдруг, раскинул в стороны свои собственные.
- Зачем? – в ответ опешила я.
- Просто, дайте. Вам же доказательства нужны.
- Нужны, да, - осторожно вложила я ладони в широкие мужские…
- Что вы сейчас чувствуете? – тихо выдохнул Кай минуту спустя.
- Ни-че-го.
- Лин, а если глаза открыть?
- Ну…открыла. Что же это?! – и вновь зажмурилась от целого роя кружащих вокруг нас мелких желтых бабочек.
- Последнее традиционное испытание для пар избранных, - осторожно выговорил Кай, почти скрытый теперь под порхающей оболочкой. – Эти бабочки живут лишь тут и называются «Свач». То есть, «чистые». Поэтому и летают они лишь над избранными богами. Да еще чистыми душой.
- И мы или первое, или второе?
- Мы – первое, - уверенно кивнул воруль. – Ну а второе… поверните голову вправо.
Именно в этом направлении, подергивая ушами и хвостом, жадно щипал траву осел Малыш. В точно таком же «желтом облаке».
- Ничего себе! – открыла я рот. – Он и в правду, излечился.
И от переполнившего душу восторга крепко стиснула пальцы Кая. Мой ослик излечился! Чудеса существуют и они живут рядом. Настоящие чудеса Анкрима.
- Лин, - напротив, разжал Кай собственную хватку. – Вы разрешаете мне стать вашим другом?
- О-о, - в тот же миг рассыпался в стороны от нас небесный рой, – Даже так?
- Надо же с чего-то начинать [1]
- Я никогда не дружила до этого…
- С ворулями?
- С ворулями. И с мужчинами в целом.
- А со своим женихом?
- Ну… - с женихом собственным я не «дружила», это точно. А как наши отношения охарактеризовать? – Мы сотрудничаем с ним.
- Сот-рудничаем? – воруль честно попытался скрыть изумление, – Понятно… Я свой вопрос повторю: мы с вами друзья теперь, Лин?
- Ага-а, - оценив его потугу, благородно кивнула я.
Мужчине большего и не нужно было:
- Тогда пошли к костру, Лин. Будем есть и сушиться…
2. 91. Чтить сторонние традиции
не значит не уважать собственные.
13. 25. Определите для себя четкую грань
между чужой и своей собственностью.
Тщательно охраняйте свою.
(пункты из «Пособия для начинающей королевы»)
Новая часть моей жизни, озаглавленная мною же, как «Ачтоделатьтоярыжая», еще до заката дня порадовала тремя разными по значению открытиями. Первым было восклицание Балы: «Дэй камини! [2]
- Это вы о чем?
Но ответил за него Кай. Правда, когда закончил хохотать и прочистил в кулак горло:
- На нашем языке: «Он крайне восхищен тобою, Лин».
- А-а, - скосилась я на Балу. Тот еще шире распахнул свой рот.
- Она теперь своя, – вдруг, совершенно спокойно произнес Кай. - Бала? Лека?
Ворули, переглянувшись, встали с подстилок у костра:
- Лин, ты теперь сестра мне по духу, - прихлопнул ручищу к груди Бала.
Лека следом за ним смущенно повторил:
- Лин, ты – моя сестра.
- Благодарю вас, то есть… - смолкла я, растерянно сжав в руках свое мокрое платье… А что дальше то?
- Называйте друг друга на «ты» и с этого мгновения мы все четверо – единое целое, - объявил Кай. И бросил свою сумку к остальной поклаже.
Вот ты и допрыгалась, Лин Дойл… Тут же в голове понеслись картины из прошлой жизни в родовом замке, пансионные уроки, замыкающим – вышитое «Утро на лугу»… Да что я всё с ним?!
- А вы… Малыша еще не видели. Малыш!..
Справедливости ради стоит сказать, осел произвел «фурор» гораздо больше моего, прейдя к костру на собственных ногах и поразив окружающих пушистой шерсткой нежного песочного цвета…
Вторым «открытием» стало наше возвращение на кедровую вырубку и встреча с Максом. Маг с пристрастием меня осмотрел, хмыкнул и вопросительно глянул на Кая. Тот и бровью не повел, со стороны наблюдая весь процесс «опознавания»:
- Отойдем, Макс.
Я же, выдохнув, поскакала по ступенькам в фургон - после щедрот дикой природы его прохлада с топчаном и столиком чудились пиком цивилизации. Если бы еще не эти мешки с ящиками… И, кстати, чем здесь так незнакомо…
- Ма-мочка моя… - от половых досок и складированных ящиков исходило сизое, как тающий туман, свечение, отдающее «букетом» из духа прелой травы и металлической ржи. – А-а! - от испуга я так махнула спиной вперед, что едва не вывалилась ею же через борт. Если бы не Лека:
- Ты чего? – подхватил он меня на лету.
Я в ответ вытаращила на воруля глаза:
- Отпусти! Там… там…
- А, ну-ка! – Лека, выдернув из поясной петли кульхар, запрыгнул в фургонную тень, но через несколько секунд недоуменно высунулся наружу. – Нет там никого.
- Там что-то поднимается и колышется! Я туда больше ни ногой! Ни ногой! Я не знаю, что это, но…
- Это – магия.
- Что? – и развернулась к улыбающемуся Максу.
Тот качнул головой:
- Магия. Вы, Лин, просто стали ее видеть. Я пол в фургоне после осла чистил специальным заклятьем.
- Ма-гия? – открыла я рот. – Это как? – и потрясенно обвела всех глазами. – Но я же… не магиня.
- Ну, скажем, магиня не совсем, - еще шире расплылся в улыбке Макс. – Это специфическая магия, проявляющая себя в… определенные моменты.
- Какие еще «моменты»?
- Скажем, когда вы в контакте с ее отражателем.
- С кем?
- Лин, – Кай перекрыл собой мага. – Я ведь тебя предупреждал. Это – твоя истинная природа и единственная судьба.
- Предупреждал, - эхом повторила я, опускаясь на ступеньку. - Моя… Я… не хочу.
- Судьбу не выбирают, Лин.
- Я не хочу, - дернула я головой.
Кай присел на корточки:
- Почему?
- Почему?.. Я не готова, я – не магиня, я – обычный человек. И я… боюсь. Очень сильно боюсь всего этого.
- А ты не бойся… Дай мне свои руки.
- Зачем?
- Просто дай мне их.
- … Нет.
- Нет? – повторил Кай. – Хорошо. Тогда…
- И в фургоне этом больше не поеду.
- Хо-рошо. Тогда ты поедешь со мной на Ильге.
- Что?
- Угу, - прищурился воруль.
- Нет, - подскочила я со ступеньки.
- А как иначе?
- Я-я… Ой, - Малыш, задев меня пушистым боком, шустро заскочил вверх по лестнице. – Я… с ним. Да, - и мужественно выдохнула, глядя вслед ослиному невозмутимому хвосту. – Да. Я с Малышом поеду.
- Договорились, - подскочил с места Кай и, скользнув по магу взглядом, направился к своей лошади. – Снимаемся. В Пенте нас давно ждут…
Вот именно «давнождущий» Пент моим третьим «открытием» до заката и стал. Когда явился во всем «ярком великолепии» сразу из-за поворота между скал. А на поверку оказался диковинно разрисованным сверху донизу замком с множеством башенок и массивных флюгеров, крутящихся весело, причем…
- Это непостижимо! – и теперь чуть не вывалилась на козлы прямо к Бале. – Как такое возможно?
Флюгера на крышах замка вертелись в разных направлениях. Слева-направо и справа-налево – петухи и драконы, сверху вниз и наоборот – акробаты в обручах и солнце в круге.
Бала снисходительно хмыкнул:
- Пент это.
- Пент? – оторвалась я от небывалой картины.
- Приют для сироток из клана нашего, - оповестил меня воруль. - Уж сто тридцать лет как приют. И все эти годы принимает, учит и обихаживает их всеми уважаемый Вазарт.
- Все эти годы? – переспросила я. – Значит, он – маг.
- Ага, - зевнул воруль. – Мы сюда каждый раз по дороге если, сворачиваем. Навещаем всех здешних. Вот и сегодня тоже завернули.
«Завернули» мы на широкую скошенную поляну с рядами разномастных качелей и одной, но раскрашенной каруселью. Конные тут же спешились. Бала, встав на козлах, интригующе-залихватски свистнул, и уже через секунду из замковых дверей кучей вывалилась детвора. Совершенно разного возраста, но вся, как один, радостно орущая, она первым делом набросилась на застывшего в явном ожидании Кая. Тот в ответ подхватил самых прытких. Остальные крикливыми гроздьями сами повисли на воруле. И пока Кай, как осажденная крепость «грозно» рычал и раскачивался в детской гуще, а мы с Малышом робко выползали из фургона, на поляну явились и взрослые обитатели Пента: три женщины в белых фартуках и чепцах и один высокий худощавый старик… Еще через секунду именно он завладел всем моим вниманием…
Спорить глупо, Анкрим с его историей я знаю на «милостивый уд». Да и изучался он по углубленной программе лишь факультативно и всегда в параллель с кружком «картинной вышивки». Нетрудно догадаться, чему именно я отдавала свою девичью страсть. Но, одного историка, написавшего три труда по Анкриму, знала хорошо. Благодаря его кипучей плодовитости, выраженной в работах и о Ладмении и о Чидалии и о Бередне. Иосиф Брожинский. Строгий портрет благородно седого старца в центральном холле пансиона, а так же…
- Разрешите представиться, Вазарт.
Я сглотнула слюну и протянула мужчине трепещущую руку. Тот улыбнулся, сжав ее своей теплой и мягкой. – А интересное у вас свечение, дитя, - прищурился поверх моей головы. - Хоть очки от солнца надевай.
- Лин Дойл… В каком смысле, «очки»?
- Лин Дойл? – вскинула знаменитость густые брови. - И это тоже – весьма интересно, - потом скосилась на Малыша сбоку. – Весьма и весьма.
- А-а…
- Учитель! Светлого дня!
- Мальчик мой, - и все «ученое внимание» в один миг перекинулось на подошедшего Кая. – Вижу, «света» и у тебя, хоть отбавляй.
- У каждого своя шкала страданий. А вы ничего не понимаете. Раньше я была леди, а теперь…
- А теперь вы, Лин – красавица. Да, красавица. И я этому… - поднял Кай глаза к небу, – рад. Это - правда.
- Да неужели? Рисковали, значит со своим «законом подвязки»? И я еще раз вам повторяю: вы ничего не смыслите в канонах женской красоты.
- Ну да, - вдруг, согласился со мною воруль. – Я ее просто вижу или нет. В горах, в лугах, в душе человека или воруля. И в девичьих глазах. В ваших теперь… особенно, - и, вдруг, опустил свой взгляд с моего лица на шею.
- Ка-ай? – не знаю, что больше, растерялась или смутилась я.
Воруль, быстро отвернувшись, кашлянул в кулак:
- У меня к вам… кх-ху! Разговор. Вы только, - и потянулся к сумке. – Вот, накиньте на себя мою рубаху.
- О-ой, - в момент очнулась я. – Ой! Отвернитесь немедленно!.. И как же не стыдно пользоваться беспомощностью рыдающей девушки.
- Угу, - не оборачиваясь, хмыкнул мужчина. – Вот об этом и поговорим…
Застегивая на роговые пуговицы широкую ворулеву рубашку, я настраивалась. Усердно настраивалась. Правда, неизвестно на что. Ну, были, конечно, варианты. Например, речь Кая пойдет о дальнейшем маршруте (с подробностями и схемами на песке), или о будущей жизни в доме воруля (с пунктами договора, пусть и устного). А возможно и о...
- Вы легенду о возникновении рода ворулей знаете?
Но, точно, не об этом!
- Да-а.
- Значит, знаете, откуда появились на свет мужчина-оборотень и женщина-оборотень. Из нутра волка Фернира, который проглотил богиню солнца, Соль.
- В общем, да, - кивнула я.
- Легенда не врет, Лин. Божий замысел предусмотрел нашу разрушительную животную суть, накрепко повязав ее с противоположной созидательной.
- То есть, мужскую с женской?
- Верно… У моего народа есть священный ритуал, который ворули проходят еще в детстве - «избрание». Он со стороны очень прост: девочке семи лет завязывают глаза и ставят в круг из сверстников-мальчиков. Потом ее усердно раскручивают и отпускают. Так и соединяются наши пары.
- Вслепую? – ахнула я.
- Только так, Лин, можно видеть душой. А душа наша никогда не обманывает. Обманывают глаза. И слова. А душа… - и, вдруг, подскочил с песка. – Та женщина в саду на дипломатическом приеме… Ее звали Эша. И она была моей избранницей… Последней из «младших магинь».
- Она была вашей невестой! – подпрыгнула и я следом. - И ее убили…Кай?
- Что? – откликнулся мужчина.
- Я вам соболезную. Вы ее, наверное…
- Любил ли? – улыбнулся воруль. – Да. Мы с Эшей в последние годы были почти неразлучны. Друзья, соратники и любовники.
- А кто… ее убил? – с опасением произнесла я.
Воруль вмиг помрачнел:
- Я это выясняю. Уже год как. Но, речь сейчас не об убийстве Эши.
- А о чем?
- О вас, Лин.
- О-о.
- Верно… В нашем роду бытует твердое убеждение, что «избранника» или «избранницу» можно найти лишь раз в своей жизни, как и истинную любовь. К тому же, я сказал вам: мы с Эшей были последней парой «избранных» среди всех ворулей острова Анкрим. Больше таких верных совпадений за последние двадцать один год не было. Пары выстраивались, конечно, но лишь на уровне детского круга.
- А что это значит? – смахнула я прядь с глаз.
- Значит, отсутствовала магическая гармония между началами. Разрушительным и созидательным. Ворули-мужчины, Лин, сильны своим звериным чутьем и телесной выносливостью. Только этими качествами. В нас нет даже мизерной доли магии. Чего не скажешь о наших женщинах. Но, лишь о «избранницах». Здесь божественный закон непреклонен.
- Получается, ваша невеста была последней магиней среди ворулей?
- Да. Самой молодой из них и самой сильной… До определенной поры.
- Как это? – подняла я брови.
Мужчина посмотрел мне в глаза, помедлив с ответом, но все же с расстановкой произнес:
- Пока я не встретил в Рахасье вас.
- Что?!
- Пока я не встретил вас в Рахасье, - четко и медленно повторил Кай.
- А причем здесь я? Я-то здесь…
- Не знаю. Но, иначе, как еще одним даром богов не признать не могу… Эта ваша ленточка, принесенная мне через всю площадь ветром...
- Значит, все-таки, ветром, а не по моей личной воле? – сузила я глаза.
- Угу, - Кай, вдруг, улыбнулся. – Но, до той ночи я бы к аналогичной даже не притронулся. В этом заключалась первая странность, не объяснимая и мне самому.
- Были еще «странности»?
- Пощечины в лесу.
- Ну, уж! – фыркнула я.
- Тройная пощечина – единственный прием «отрезвления» воруля, потерявшего над собой контроль в любой из ипостасей. Но он по силам даже не кровному родственнику, а только избраннице.
- Мамочка моя, – вмиг вспомнились и «сумасшедшие» вопросы внезапно «перекинувшегося» зверя и его откровенная растерянность.
Кай, глядя на меня, засмеялся:
- Но и это – не всё. Когда я нес вас к дороге, вы меня предупредили о преграде.
- Когда? Да я просто язвила.
- У пары избранных такое нормально.
- Язвить?
- Чувствовать опасность, если есть телесная связь. Ведь вы поваленного на нашем пути кедра тогда и в глаза не видели?
- Нет, - выдохнула я и отвернулась к камням. – Нет. Я его… не видела.
Кай покачал головой:
- То-то же… А сегодня произошло следующее. На этом самом озере. Оно, Лин, открывает всю нашу суть. Не только лечит, но еще и «моет» душу. И это – факт, не легенда.
- Не легенда… Но, мне в Ступне великана «отмыло» лишь волосы.
- Хорошо, - кивнул, будто решаясь, Кай. – Хорошо… Дайте мне ваши руки, – и, вдруг, раскинул в стороны свои собственные.
- Зачем? – в ответ опешила я.
- Просто, дайте. Вам же доказательства нужны.
- Нужны, да, - осторожно вложила я ладони в широкие мужские…
- Что вы сейчас чувствуете? – тихо выдохнул Кай минуту спустя.
- Ни-че-го.
- Лин, а если глаза открыть?
- Ну…открыла. Что же это?! – и вновь зажмурилась от целого роя кружащих вокруг нас мелких желтых бабочек.
- Последнее традиционное испытание для пар избранных, - осторожно выговорил Кай, почти скрытый теперь под порхающей оболочкой. – Эти бабочки живут лишь тут и называются «Свач». То есть, «чистые». Поэтому и летают они лишь над избранными богами. Да еще чистыми душой.
- И мы или первое, или второе?
- Мы – первое, - уверенно кивнул воруль. – Ну а второе… поверните голову вправо.
Именно в этом направлении, подергивая ушами и хвостом, жадно щипал траву осел Малыш. В точно таком же «желтом облаке».
- Ничего себе! – открыла я рот. – Он и в правду, излечился.
И от переполнившего душу восторга крепко стиснула пальцы Кая. Мой ослик излечился! Чудеса существуют и они живут рядом. Настоящие чудеса Анкрима.
- Лин, - напротив, разжал Кай собственную хватку. – Вы разрешаете мне стать вашим другом?
- О-о, - в тот же миг рассыпался в стороны от нас небесный рой, – Даже так?
- Надо же с чего-то начинать [1]
Закрыть
.В традиции ворулей обращение на «ты» означает уважение и доверие. «Выканье» же наоборот символизирует достаточную дистанцию между двумя собеседниками
- Я никогда не дружила до этого…
- С ворулями?
- С ворулями. И с мужчинами в целом.
- А со своим женихом?
- Ну… - с женихом собственным я не «дружила», это точно. А как наши отношения охарактеризовать? – Мы сотрудничаем с ним.
- Сот-рудничаем? – воруль честно попытался скрыть изумление, – Понятно… Я свой вопрос повторю: мы с вами друзья теперь, Лин?
- Ага-а, - оценив его потугу, благородно кивнула я.
Мужчине большего и не нужно было:
- Тогда пошли к костру, Лин. Будем есть и сушиться…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
2. 91. Чтить сторонние традиции
не значит не уважать собственные.
13. 25. Определите для себя четкую грань
между чужой и своей собственностью.
Тщательно охраняйте свою.
(пункты из «Пособия для начинающей королевы»)
Новая часть моей жизни, озаглавленная мною же, как «Ачтоделатьтоярыжая», еще до заката дня порадовала тремя разными по значению открытиями. Первым было восклицание Балы: «Дэй камини! [2]
Закрыть
». С таким бурным чувством, что я и смущаться позабыла. На всякий случай лишь уточнила:Полуматерное выражение на языке ворулей, означающее крайнюю степень… да чего угодно (восторг, гнев, недоумение, или: «У меня слов нет!»)
- Это вы о чем?
Но ответил за него Кай. Правда, когда закончил хохотать и прочистил в кулак горло:
- На нашем языке: «Он крайне восхищен тобою, Лин».
- А-а, - скосилась я на Балу. Тот еще шире распахнул свой рот.
- Она теперь своя, – вдруг, совершенно спокойно произнес Кай. - Бала? Лека?
Ворули, переглянувшись, встали с подстилок у костра:
- Лин, ты теперь сестра мне по духу, - прихлопнул ручищу к груди Бала.
Лека следом за ним смущенно повторил:
- Лин, ты – моя сестра.
- Благодарю вас, то есть… - смолкла я, растерянно сжав в руках свое мокрое платье… А что дальше то?
- Называйте друг друга на «ты» и с этого мгновения мы все четверо – единое целое, - объявил Кай. И бросил свою сумку к остальной поклаже.
Вот ты и допрыгалась, Лин Дойл… Тут же в голове понеслись картины из прошлой жизни в родовом замке, пансионные уроки, замыкающим – вышитое «Утро на лугу»… Да что я всё с ним?!
- А вы… Малыша еще не видели. Малыш!..
Справедливости ради стоит сказать, осел произвел «фурор» гораздо больше моего, прейдя к костру на собственных ногах и поразив окружающих пушистой шерсткой нежного песочного цвета…
Вторым «открытием» стало наше возвращение на кедровую вырубку и встреча с Максом. Маг с пристрастием меня осмотрел, хмыкнул и вопросительно глянул на Кая. Тот и бровью не повел, со стороны наблюдая весь процесс «опознавания»:
- Отойдем, Макс.
Я же, выдохнув, поскакала по ступенькам в фургон - после щедрот дикой природы его прохлада с топчаном и столиком чудились пиком цивилизации. Если бы еще не эти мешки с ящиками… И, кстати, чем здесь так незнакомо…
- Ма-мочка моя… - от половых досок и складированных ящиков исходило сизое, как тающий туман, свечение, отдающее «букетом» из духа прелой травы и металлической ржи. – А-а! - от испуга я так махнула спиной вперед, что едва не вывалилась ею же через борт. Если бы не Лека:
- Ты чего? – подхватил он меня на лету.
Я в ответ вытаращила на воруля глаза:
- Отпусти! Там… там…
- А, ну-ка! – Лека, выдернув из поясной петли кульхар, запрыгнул в фургонную тень, но через несколько секунд недоуменно высунулся наружу. – Нет там никого.
- Там что-то поднимается и колышется! Я туда больше ни ногой! Ни ногой! Я не знаю, что это, но…
- Это – магия.
- Что? – и развернулась к улыбающемуся Максу.
Тот качнул головой:
- Магия. Вы, Лин, просто стали ее видеть. Я пол в фургоне после осла чистил специальным заклятьем.
- Ма-гия? – открыла я рот. – Это как? – и потрясенно обвела всех глазами. – Но я же… не магиня.
- Ну, скажем, магиня не совсем, - еще шире расплылся в улыбке Макс. – Это специфическая магия, проявляющая себя в… определенные моменты.
- Какие еще «моменты»?
- Скажем, когда вы в контакте с ее отражателем.
- С кем?
- Лин, – Кай перекрыл собой мага. – Я ведь тебя предупреждал. Это – твоя истинная природа и единственная судьба.
- Предупреждал, - эхом повторила я, опускаясь на ступеньку. - Моя… Я… не хочу.
- Судьбу не выбирают, Лин.
- Я не хочу, - дернула я головой.
Кай присел на корточки:
- Почему?
- Почему?.. Я не готова, я – не магиня, я – обычный человек. И я… боюсь. Очень сильно боюсь всего этого.
- А ты не бойся… Дай мне свои руки.
- Зачем?
- Просто дай мне их.
- … Нет.
- Нет? – повторил Кай. – Хорошо. Тогда…
- И в фургоне этом больше не поеду.
- Хо-рошо. Тогда ты поедешь со мной на Ильге.
- Что?
- Угу, - прищурился воруль.
- Нет, - подскочила я со ступеньки.
- А как иначе?
- Я-я… Ой, - Малыш, задев меня пушистым боком, шустро заскочил вверх по лестнице. – Я… с ним. Да, - и мужественно выдохнула, глядя вслед ослиному невозмутимому хвосту. – Да. Я с Малышом поеду.
- Договорились, - подскочил с места Кай и, скользнув по магу взглядом, направился к своей лошади. – Снимаемся. В Пенте нас давно ждут…
Вот именно «давнождущий» Пент моим третьим «открытием» до заката и стал. Когда явился во всем «ярком великолепии» сразу из-за поворота между скал. А на поверку оказался диковинно разрисованным сверху донизу замком с множеством башенок и массивных флюгеров, крутящихся весело, причем…
- Это непостижимо! – и теперь чуть не вывалилась на козлы прямо к Бале. – Как такое возможно?
Флюгера на крышах замка вертелись в разных направлениях. Слева-направо и справа-налево – петухи и драконы, сверху вниз и наоборот – акробаты в обручах и солнце в круге.
Бала снисходительно хмыкнул:
- Пент это.
- Пент? – оторвалась я от небывалой картины.
- Приют для сироток из клана нашего, - оповестил меня воруль. - Уж сто тридцать лет как приют. И все эти годы принимает, учит и обихаживает их всеми уважаемый Вазарт.
- Все эти годы? – переспросила я. – Значит, он – маг.
- Ага, - зевнул воруль. – Мы сюда каждый раз по дороге если, сворачиваем. Навещаем всех здешних. Вот и сегодня тоже завернули.
«Завернули» мы на широкую скошенную поляну с рядами разномастных качелей и одной, но раскрашенной каруселью. Конные тут же спешились. Бала, встав на козлах, интригующе-залихватски свистнул, и уже через секунду из замковых дверей кучей вывалилась детвора. Совершенно разного возраста, но вся, как один, радостно орущая, она первым делом набросилась на застывшего в явном ожидании Кая. Тот в ответ подхватил самых прытких. Остальные крикливыми гроздьями сами повисли на воруле. И пока Кай, как осажденная крепость «грозно» рычал и раскачивался в детской гуще, а мы с Малышом робко выползали из фургона, на поляну явились и взрослые обитатели Пента: три женщины в белых фартуках и чепцах и один высокий худощавый старик… Еще через секунду именно он завладел всем моим вниманием…
Спорить глупо, Анкрим с его историей я знаю на «милостивый уд». Да и изучался он по углубленной программе лишь факультативно и всегда в параллель с кружком «картинной вышивки». Нетрудно догадаться, чему именно я отдавала свою девичью страсть. Но, одного историка, написавшего три труда по Анкриму, знала хорошо. Благодаря его кипучей плодовитости, выраженной в работах и о Ладмении и о Чидалии и о Бередне. Иосиф Брожинский. Строгий портрет благородно седого старца в центральном холле пансиона, а так же…
- Разрешите представиться, Вазарт.
Я сглотнула слюну и протянула мужчине трепещущую руку. Тот улыбнулся, сжав ее своей теплой и мягкой. – А интересное у вас свечение, дитя, - прищурился поверх моей головы. - Хоть очки от солнца надевай.
- Лин Дойл… В каком смысле, «очки»?
- Лин Дойл? – вскинула знаменитость густые брови. - И это тоже – весьма интересно, - потом скосилась на Малыша сбоку. – Весьма и весьма.
- А-а…
- Учитель! Светлого дня!
- Мальчик мой, - и все «ученое внимание» в один миг перекинулось на подошедшего Кая. – Вижу, «света» и у тебя, хоть отбавляй.
