Аминь ему… А мне вот проблема – что делать с этим днем рождения. Вроде бы и пригласили, и сходить очень хочется. Потому что в доме Гелии и Колина всегда весело и душевно, но, Ветрана, я думаю, не очень прельщает наша алантская экзотика. Тем более, с выходным нарядом у него, насколько я знаю, проблема… А долг обязывает, чтобы «хвостом» повсюду за мной. Так что, придется пускать в ход о-очень весомые аргументы. И, сильно напоминая себе свою умудренную маму, перед тем как подготовить отца к ее весомым аргументам, я выставила на стол большой чугунок с дымящимся пловом.
- Ого! – тут же залез под его тяжелую крышку Ветран. – Анастэйс, я такой… замечательной пищи не ел уже очень давно. А как это блюдо называется, даже не знаю. Но, запах у него… - звучно потянул он носом над чугунком и скосил к потолку глаза. – М-м-м… Смертельная магия.
- Еще бы, – довольная произведенным эффектом, уселась я напротив мужчины. – Там, кроме мяса и риса, молоко, помидоры, разные пряности и еще много чего… замечательного. Это наш семейный рецепт, - а потом, совсем неожиданно для себя, вопреки отрепетированной речи, произнесла. – А, может, не пойдем?..
- Та-ак… - водрузил мужчина крышку на место и пристально посмотрел мне в глаза. – Почему?
- Просто не пойдем, - ответила я ему тем же. – «А вообще, какая разница? Может, я хочу побыть с тобой? Пока у нас еще есть время. Пока умник в молчаливой погребной забастовке. Пока на душе еще спокойно и за себя и за всех, кто в этом доме живет. Да, много ли надо причин для того, чтобы их просто не говорить вслух? Вполне достаточно одной»…
- Давай не пойдем, Анастэйс.
- Давай.
- Только ужин тогда я приготовлю сам. Я умею… Ты согласна?
- Пожалуй, рискну, но как противоядие к твоей иностранной кухне предлагаю вино.
- Вино, как противоядие?.. Хотя, я ведь уже давно не кашеварил. Стоит подстраховаться.
- Ну, тогда, давай для начала пообедаем. Поднимай опять крышку, - развели мы, только сейчас в стороны взгляды…
А до вечера и сами разбежались. Я – в свою избушку - корпеть над новым мылом, а Ветран – под мое окно, к дровяному навесу, перетаскивать обратно поленницу и прочий, полезный в хозяйстве хлам. Я не знаю, «ловит» ли его третий глаз и обычные, не отягощенные магией «посылы», но, как бы не старалась, мои два беспрестанно тормозили на мужской фигуре, усердно занятой работой… И куда катится этот мир? Мой разноцветный и разнопахучий… «Кстати, о пахучести…», - развернула я письменные рекомендации господина Труша относительно нового заказа…
Мыла универсального не бывает. Это мое гранитное правило, подтвержденное годами практики. Что значит, «универсальное мыло»? Подходит всем: и детям с их сыпями и старикам с сухой шелухой и рыбакам с несмываемым круглый год загаром? Универсальное мыло, это, то же самое, что платье для всех размеров, или лекарство от всех болезней. То есть каждому и в итоге - никому. Настоящее мыло, действительно, приносящее пользу, всегда имеет свою четкую клиентуру, потому что решает конкретные проблемы. По этой причине и стоит немалых денег. Хотя, так хочется иногда, напихать в свой очередной рецепт как можно больше полезных травок и добавок… Но, опять же, из четко обозначенного показаниями списка.
- Так какого же ахирантеса он тут написал?! – вновь уткнулась я в маленький листок бумаги с одной лишь строчкой посередине, написанной стремительным, как и сам господин Труш, почти нечитаемым подчерком. – «Мыло для тела, волос»… Ну, и как это понимать? – на всякий случай, еще раз покрутила я бумажку с обеих сторон. Потом вздохнула и подняла глаза в окно. – … Мой разноцветный… разнопахучий… мир. Куда ж ты…
- Ты куда? – через минуту встретил меня удивленным взглядом, замерший с поленьями в руках Ветран.
- На чердак за травами, - уже проносясь мимо него, взмахнула я для наглядности берестяным лукошком.
- А-а…
- А с ужином тебе Груша поможет. Она все на кухне знает. А меня нет! Это иллюзия! – добавила уже за угол дома и заскочила на нижнюю лестничную перекладину. – Ну что, господин Труш, мой многоуважаемый начальник. Уж не знаю, что за мыло получится, но точно, не резиновая галоша… Такое у меня нынче настроение.
Чердак наш вот уже много лет служил одной единственной цели. Точнее, сейчас одной, а лет десять назад я на нем еще и от мамы пряталась. Но, речь не об этом. Здесь всегда хранились травы. Травы, травы, одни только травы. Так что было это, продуваемое сквозняками место ничем иным, как «концентратом» моего разноцветного и разнопахучего мира. И уж если делать мыло для всех, то начинать надо и с мира, тоже для всех. Вот такая у меня сегодня… логика. В итоге насобиралось в лукошко не мало. Выбирала по запахам любимые и по действию сочетаемые травки. Упал туда и пучок душицы, и дырявника(6), и принесенной Ветраном мяты, а еще ромашка и немного полыни (ну, слабость у меня к ней). Первый раз я такое себе позволяла, шныряя, как лиса по курятнику, между рядами подвешенных сушенок. Так к чему лишняя скромность? Проверять то все равно буду на себе. А уже напоследок, оглянулась и отщипнула немного укропника(7) – он в зной так благоухает, что все живое вокруг своим густым ароматом обволакивает. Вот, кажется и все. Теперь бежать обратно и продолжать в том же духе, но уже с эфирами и добавками. Пока у меня такое настроение, пока катится к ахирантесу весь мой привычный мир и есть на кого смотреть в окошко…
Солнечный жаркий полдень. Луг сонно притих, и травы едва колышутся под теплым ветром. Пчела, устраиваясь по удобнее на белоснежном жасмине, перебирает мохнатыми лапками. Наконец, она замирает, лишь покачиваясь под шум трав вместе с цветком. А в воздухе пахнет мятой, острым привкусом свежести… И еще горячим, только из печки хлебом, дух которого принес новый порыв ветра… «Так, стоп. А хлеб то здесь причем?», - удивленно открываю глаза и поднимаю нос от плошки с густой желтоватой мешаниной. – «Ну, надо же, что, вдруг, навеяло…».
- Анастэйс… - осторожный стук заставил меня выпрямиться и напрячь магическое зрение. Иногда это происходит со мной спонтанно, даже без нужных знаков и слов, на уровне природных инстинктов. Вот и сейчас я отчетливо разглядела с той стороны двери привалившегося к косяку мужчину, а правее его, в глубине ночного сада мерцающее пламя костра. – Мне жаль тебя отрывать, но… бурек готов.
- Ага… - тихо подошла я к двери и прижалась к ней лбом.
- Ты идешь? – Ветран повернулся и замер, прислушиваясь к звукам в моей комнатке. – Анастэйс… Анастэйс! – вскинул он голову и вновь занес руку над створкой.
- Да, - не дав ему постучать еще раз, дернула я на себя дверь. – Ты представляешь, я за половину дня сварила новое мыло.
- Понятно, - облегченно выдохнул он и сделал шаг в сторону. – Это им так… вкусно пахнет?
- Ну да, - пришлось, в качестве эксперимента полностью с пробником умыться. Хотя, еще бы волосы помыть, но это позже… Что у тебя готово?
- Бурек. Наше народное блюдо – пирог из юфки(8) с порубленным мясом и картошкой. По-моему, он у меня сегодня получился. Да и Груше понравился, - довольно оскалился мужчина и взмахнул рукой в сторону огня. – Так что, прекрасная госпожа, прошу к столу, - подставил он свой локоть, но, потом, вдруг, передумал и поймал мою ладонь в свою. – Пошли?
- Пошли, - покорно кивнула я. – А почему в саду?
- Сегодня же тепло. К тому же здесь нам… Я вообще-то приглашал и Зигмунда, но он категорически отказался. До сих пор так и сидит в погребе… А ты что, против?
- Не-ет. У огня даже лучше. Это ведь моя родная стихия… Ого! – открылась прямо передо мной совсем умильная картина.
Рядом с обложенным камнями кострищем, в котором, как танцовщица на помосте сейчас весело плясало пламя, действительно стоял стол. Точнее, две высокие березовые чурбашки с одной доской поперек вместо столешницы, застеленной раритетной тетушкиной скатертью. А по обе стороны от него торчали еще два широких столбика, но уже наброшенные кружками, изображая, по всей видимости, стулья. Нет, табуреты и сильно надеюсь, устойчивые. На самом же столе в большом блюде, о существовании которого я все эти годы вовсе не подозревала, прикрытый салфеткой почивал, источая в ночь зазывные ароматы, ветранов «народный» пирог, в окружении тарелок поменьше, двух бокалов и одной большой пузатой бутыли с красным вином, отражающей сейчас на своих боках скачущий огонь. В общем, как это в элитном обществе называется… полная романтика, в одном, отдельно взятом деревенском саду.
- Анастэйс, скажи честно, - наблюдая за моими расширившимися глазами, почесал Ветран затылок. – Тебе… нравится?
- Нравится?.. Ну, если совсем честно, то мне не с чем сравнивать, потому что еще никто никогда не устраивал для меня таких… ужинов. А у тебя, видимо, уже есть в этом деле опыт?
- У меня? – теперь уже удивился мужчина. – Ну, да. Мы с собратьями в монастыре по графику друг другу… - начал он, а потом и вовсе смущенно усмехнулся и замолчал.
- Мне нравится, Ветран… Правда, нравится. Куда садиться?
- А куда хочешь, туда и садись, а то пирог стынет, - буркнул он и отпустил мою руку.
Ну, я и села, конечно, поближе к огню и так, чтобы пламя его освещало лицо Ветрана, который, сев на второй пенек, тут же сосредоточился на раскладывании своего творения по тарелкам. А потом открыл бутылку с вином.
- Ну, раз мы оба с тобой такие дилетанты, то тогда наплевать на все правила этикета, и… можно я первая скажу противоядный тост? – с прищуром глянула я на мужчину.
- Давай, говори, - замер он со своим бокалом в руке.
- Говорю… А что сказать, не знаю, - растерянно открыла я рот. – То есть, слов много, а… В общем, хорошо, что ты здесь и хорошо, что ты… есть. Да, и за твой народный бурек. У меня вот нет такой возможности, готовить свои национальные блюда, - совсем уж не к месту призналась я и протянула руку с вином к Ветрану.
- А почему, Анастэйс? – после нескольких глотков, спросил он.
- Почему нет возможности готовить?
- Да. Ты кто по национальности?
- Не знаю, - легкомысленно скривилась я. – Если верить Зене, то, по всей видимости, предки мои были из страны под названием Франция. А, попав в этот мир, все маги и люди перемешались между собой и постепенно забыли о своих корнях. Это такая плата за право заниматься своим ремеслом и жить без постоянного страха. Хотя, я слышала, что кое-где в предгорьях есть целые языческие деревни, которые свято чтят своих богов. Но, они живут замкнуто и не выставляют свою веру напоказ. За это и к ним никто не лезет.
- Наверное, оно того стоит, - задумчиво произнес мужчина.
- Что стоит?
- Это право полноценно жить. А… браки?
- Между разными расами?
- Ну да, - вскинул на меня глаза Ветран. – Часто они… случаются?
- Да, часто. Даже среди алантов, хотя, конечно, есть свои трудности.
- В образе жизни?
- Нет, в ее продолжительности. Аланты, в отличие от людей и даже магов живут очень долго. Хотя, некоторых и это не останавливает, если любовь настоящая. Вот, Гелию и ее мужа, Колина, например.
- Муж твоей знакомой – человек? – вскинул брови воин духа.
- Ага. И они вполне счастливы, несмотря на ее хроническую беременность.
- Это как?
- У этой супружеской пары уже семеро детей. Старшему, если я не ошибаюсь, около сорока, и у него своя большая семья, а Гелия сейчас беременна восьмым и, думаю, на этом не остановится, - со смехом пояснила я. – Скоро весь Мэзонруж будет пестреть маленькими и большими полуалантами… Скажи, Ветран, а у тебя есть…
- Семья? – с улыбкой спросил он.
- Ага… Или зазноба?
- Моя семья, Анастэйс, это моя старая матушка и два женатых старших брата, с которыми я, к сожалению, вижусь редко. А… зазнобы у меня нет. Как то все не до этого было, - нахмурился мужчина и опустил глаза. – А вообще, почему ты не ешь? Противоядие то уже действует?
- По-моему, да, - прислушавшись к «волнам» в голове, сообщила я и взяла в руку вилку. – … Ошэ-энь вкусно. Правда…
Дальше дело пошло по накатанной и мы, очень скоро «приговорили» половину бутыли и три четверти пирога, а потом, наплевав не то, что на этикет, а вообще на правила приличия, стали отламывать его куски прямо руками с общего блюда. Вот тут то, после тоста «за прекрасную Грундильду!», меня, вдруг, накрыла совесть:
- Ой… Как то мне не хорошо, - скривившись, поставила я пустой бокал на стол.
- Что такое? – напрягся Ветран. – В голове нехорошо?
- В душе… Надо умника выпускать, - подорвалась я с места, а потом, у самого костра остановилась. – Хотя, он сам виноват.
- Я так и знал, - смеясь, покачал головой воин духа.
- Что ты знал?
- Что ты его в погребе закрыла по собственной инициативе, - подошел он ко мне. – За что, если не секрет?
Секрет?.. Данное понятие после определенного количества спиртного сильно размывается в границах. Но, я еще как-то попыталась «обойти» нашу с Зеней щекотливую тему. Правда, недолго и недалеко:
- А не будет обзываться, - тряхнула я головой и пошла в обход Ветрана.
- Это как он тебя обозвал? – ловко ухватил он меня за руку.
- Как?.. Ты, правда, хочешь знать?.. Безмозгло влюбленной кошелкой…Так и сказал.
- Да?.. – почувствовала я, как дрогнули его пальцы и, сначала разжались, чуть не выпустив мои, а потом Ветран, вдруг, подхватил и вторую мою руку. – Анастэйс, я думаю, мы оба с тобой заслуживаем этого гордого звания.
- Ты тоже… безмозгло влюбленная кошелка?
- Хуже. Я прекрасно осознаю то, что делаю… Ты скажи - если тебе не приятен этот разговор, я замолчу и больше никог…
- Говори, - сама я сжала его пальцы. – Говори, Ветран.
- Хорошо. Говорю… Когда я увидел тебя у дома вашего священника, ты показалась мне… странной со своими синими волосами и какой-то растерянной, но, мне тогда было проще – воспринимать тебя именно такой. А потом я пришел в твой дом, и все очень быстро изменилось. Я стал видеть в тебе очень похожего на меня… человека. Да, именно человека. А еще замечательную, непередаваемо прекрасную девушку. И меня это одновременно притягивало и пугало, потому что чувство это полностью противоречило всему моему мироощущению. Для тебя ведь это не секрет? Ведь так? – поймал он мой потерянный взгляд.
- Так.
- А теперь меня пугает уже совершенно другое, Анастэйс. Меня пугает собственное желание. Я очень хочу прямо сейчас и навсегда полностью растворить тебя в себе. Я хочу обнять тебя и больше никогда не выпускать из своих рук. Я хочу видеть тебя каждый миг и чувствовать твое тепло. Пить тебя, как родниковую воду, как полыхающий огонь, каждый день и всю свою жизнь. И еще я очень хочу сделать тебя счастливой… - замолчал он и, склонившись, прижался к моему лбу своим. – Прости меня за это, Анастэйс.
- Простить? Да я в жизни своей не слышала ничего прекраснее и желаннее этих слов… Чего же ты боишься, Ветран?
- Того, что не в силах подарить тебе счастье, которого ты заслуживаешь.
- Что?.. – отпрянула я от него. – Почему?
- Мы из разных миров, Анастэйс, а это значит, что рано или поздно наши дороги разойдутся. И если я сейчас не подавлю в себе свою стихию, то в будущем причиню тебе еще большую боль.
- Мы из разных миров? У тебя три ноги или рыбья чешуя? Ты спишь вниз головой или по праздникам превращаешься в мухомор? Мир, он для всех один, Ветран. Неужели ты до сих пор этого не понял?
- Ого! – тут же залез под его тяжелую крышку Ветран. – Анастэйс, я такой… замечательной пищи не ел уже очень давно. А как это блюдо называется, даже не знаю. Но, запах у него… - звучно потянул он носом над чугунком и скосил к потолку глаза. – М-м-м… Смертельная магия.
- Еще бы, – довольная произведенным эффектом, уселась я напротив мужчины. – Там, кроме мяса и риса, молоко, помидоры, разные пряности и еще много чего… замечательного. Это наш семейный рецепт, - а потом, совсем неожиданно для себя, вопреки отрепетированной речи, произнесла. – А, может, не пойдем?..
- Та-ак… - водрузил мужчина крышку на место и пристально посмотрел мне в глаза. – Почему?
- Просто не пойдем, - ответила я ему тем же. – «А вообще, какая разница? Может, я хочу побыть с тобой? Пока у нас еще есть время. Пока умник в молчаливой погребной забастовке. Пока на душе еще спокойно и за себя и за всех, кто в этом доме живет. Да, много ли надо причин для того, чтобы их просто не говорить вслух? Вполне достаточно одной»…
- Давай не пойдем, Анастэйс.
- Давай.
- Только ужин тогда я приготовлю сам. Я умею… Ты согласна?
- Пожалуй, рискну, но как противоядие к твоей иностранной кухне предлагаю вино.
- Вино, как противоядие?.. Хотя, я ведь уже давно не кашеварил. Стоит подстраховаться.
- Ну, тогда, давай для начала пообедаем. Поднимай опять крышку, - развели мы, только сейчас в стороны взгляды…
А до вечера и сами разбежались. Я – в свою избушку - корпеть над новым мылом, а Ветран – под мое окно, к дровяному навесу, перетаскивать обратно поленницу и прочий, полезный в хозяйстве хлам. Я не знаю, «ловит» ли его третий глаз и обычные, не отягощенные магией «посылы», но, как бы не старалась, мои два беспрестанно тормозили на мужской фигуре, усердно занятой работой… И куда катится этот мир? Мой разноцветный и разнопахучий… «Кстати, о пахучести…», - развернула я письменные рекомендации господина Труша относительно нового заказа…
Мыла универсального не бывает. Это мое гранитное правило, подтвержденное годами практики. Что значит, «универсальное мыло»? Подходит всем: и детям с их сыпями и старикам с сухой шелухой и рыбакам с несмываемым круглый год загаром? Универсальное мыло, это, то же самое, что платье для всех размеров, или лекарство от всех болезней. То есть каждому и в итоге - никому. Настоящее мыло, действительно, приносящее пользу, всегда имеет свою четкую клиентуру, потому что решает конкретные проблемы. По этой причине и стоит немалых денег. Хотя, так хочется иногда, напихать в свой очередной рецепт как можно больше полезных травок и добавок… Но, опять же, из четко обозначенного показаниями списка.
- Так какого же ахирантеса он тут написал?! – вновь уткнулась я в маленький листок бумаги с одной лишь строчкой посередине, написанной стремительным, как и сам господин Труш, почти нечитаемым подчерком. – «Мыло для тела, волос»… Ну, и как это понимать? – на всякий случай, еще раз покрутила я бумажку с обеих сторон. Потом вздохнула и подняла глаза в окно. – … Мой разноцветный… разнопахучий… мир. Куда ж ты…
- Ты куда? – через минуту встретил меня удивленным взглядом, замерший с поленьями в руках Ветран.
- На чердак за травами, - уже проносясь мимо него, взмахнула я для наглядности берестяным лукошком.
- А-а…
- А с ужином тебе Груша поможет. Она все на кухне знает. А меня нет! Это иллюзия! – добавила уже за угол дома и заскочила на нижнюю лестничную перекладину. – Ну что, господин Труш, мой многоуважаемый начальник. Уж не знаю, что за мыло получится, но точно, не резиновая галоша… Такое у меня нынче настроение.
Чердак наш вот уже много лет служил одной единственной цели. Точнее, сейчас одной, а лет десять назад я на нем еще и от мамы пряталась. Но, речь не об этом. Здесь всегда хранились травы. Травы, травы, одни только травы. Так что было это, продуваемое сквозняками место ничем иным, как «концентратом» моего разноцветного и разнопахучего мира. И уж если делать мыло для всех, то начинать надо и с мира, тоже для всех. Вот такая у меня сегодня… логика. В итоге насобиралось в лукошко не мало. Выбирала по запахам любимые и по действию сочетаемые травки. Упал туда и пучок душицы, и дырявника(6), и принесенной Ветраном мяты, а еще ромашка и немного полыни (ну, слабость у меня к ней). Первый раз я такое себе позволяла, шныряя, как лиса по курятнику, между рядами подвешенных сушенок. Так к чему лишняя скромность? Проверять то все равно буду на себе. А уже напоследок, оглянулась и отщипнула немного укропника(7) – он в зной так благоухает, что все живое вокруг своим густым ароматом обволакивает. Вот, кажется и все. Теперь бежать обратно и продолжать в том же духе, но уже с эфирами и добавками. Пока у меня такое настроение, пока катится к ахирантесу весь мой привычный мир и есть на кого смотреть в окошко…
Солнечный жаркий полдень. Луг сонно притих, и травы едва колышутся под теплым ветром. Пчела, устраиваясь по удобнее на белоснежном жасмине, перебирает мохнатыми лапками. Наконец, она замирает, лишь покачиваясь под шум трав вместе с цветком. А в воздухе пахнет мятой, острым привкусом свежести… И еще горячим, только из печки хлебом, дух которого принес новый порыв ветра… «Так, стоп. А хлеб то здесь причем?», - удивленно открываю глаза и поднимаю нос от плошки с густой желтоватой мешаниной. – «Ну, надо же, что, вдруг, навеяло…».
- Анастэйс… - осторожный стук заставил меня выпрямиться и напрячь магическое зрение. Иногда это происходит со мной спонтанно, даже без нужных знаков и слов, на уровне природных инстинктов. Вот и сейчас я отчетливо разглядела с той стороны двери привалившегося к косяку мужчину, а правее его, в глубине ночного сада мерцающее пламя костра. – Мне жаль тебя отрывать, но… бурек готов.
- Ага… - тихо подошла я к двери и прижалась к ней лбом.
- Ты идешь? – Ветран повернулся и замер, прислушиваясь к звукам в моей комнатке. – Анастэйс… Анастэйс! – вскинул он голову и вновь занес руку над створкой.
- Да, - не дав ему постучать еще раз, дернула я на себя дверь. – Ты представляешь, я за половину дня сварила новое мыло.
- Понятно, - облегченно выдохнул он и сделал шаг в сторону. – Это им так… вкусно пахнет?
- Ну да, - пришлось, в качестве эксперимента полностью с пробником умыться. Хотя, еще бы волосы помыть, но это позже… Что у тебя готово?
- Бурек. Наше народное блюдо – пирог из юфки(8) с порубленным мясом и картошкой. По-моему, он у меня сегодня получился. Да и Груше понравился, - довольно оскалился мужчина и взмахнул рукой в сторону огня. – Так что, прекрасная госпожа, прошу к столу, - подставил он свой локоть, но, потом, вдруг, передумал и поймал мою ладонь в свою. – Пошли?
- Пошли, - покорно кивнула я. – А почему в саду?
- Сегодня же тепло. К тому же здесь нам… Я вообще-то приглашал и Зигмунда, но он категорически отказался. До сих пор так и сидит в погребе… А ты что, против?
- Не-ет. У огня даже лучше. Это ведь моя родная стихия… Ого! – открылась прямо передо мной совсем умильная картина.
Рядом с обложенным камнями кострищем, в котором, как танцовщица на помосте сейчас весело плясало пламя, действительно стоял стол. Точнее, две высокие березовые чурбашки с одной доской поперек вместо столешницы, застеленной раритетной тетушкиной скатертью. А по обе стороны от него торчали еще два широких столбика, но уже наброшенные кружками, изображая, по всей видимости, стулья. Нет, табуреты и сильно надеюсь, устойчивые. На самом же столе в большом блюде, о существовании которого я все эти годы вовсе не подозревала, прикрытый салфеткой почивал, источая в ночь зазывные ароматы, ветранов «народный» пирог, в окружении тарелок поменьше, двух бокалов и одной большой пузатой бутыли с красным вином, отражающей сейчас на своих боках скачущий огонь. В общем, как это в элитном обществе называется… полная романтика, в одном, отдельно взятом деревенском саду.
- Анастэйс, скажи честно, - наблюдая за моими расширившимися глазами, почесал Ветран затылок. – Тебе… нравится?
- Нравится?.. Ну, если совсем честно, то мне не с чем сравнивать, потому что еще никто никогда не устраивал для меня таких… ужинов. А у тебя, видимо, уже есть в этом деле опыт?
- У меня? – теперь уже удивился мужчина. – Ну, да. Мы с собратьями в монастыре по графику друг другу… - начал он, а потом и вовсе смущенно усмехнулся и замолчал.
- Мне нравится, Ветран… Правда, нравится. Куда садиться?
- А куда хочешь, туда и садись, а то пирог стынет, - буркнул он и отпустил мою руку.
Ну, я и села, конечно, поближе к огню и так, чтобы пламя его освещало лицо Ветрана, который, сев на второй пенек, тут же сосредоточился на раскладывании своего творения по тарелкам. А потом открыл бутылку с вином.
- Ну, раз мы оба с тобой такие дилетанты, то тогда наплевать на все правила этикета, и… можно я первая скажу противоядный тост? – с прищуром глянула я на мужчину.
- Давай, говори, - замер он со своим бокалом в руке.
- Говорю… А что сказать, не знаю, - растерянно открыла я рот. – То есть, слов много, а… В общем, хорошо, что ты здесь и хорошо, что ты… есть. Да, и за твой народный бурек. У меня вот нет такой возможности, готовить свои национальные блюда, - совсем уж не к месту призналась я и протянула руку с вином к Ветрану.
- А почему, Анастэйс? – после нескольких глотков, спросил он.
- Почему нет возможности готовить?
- Да. Ты кто по национальности?
- Не знаю, - легкомысленно скривилась я. – Если верить Зене, то, по всей видимости, предки мои были из страны под названием Франция. А, попав в этот мир, все маги и люди перемешались между собой и постепенно забыли о своих корнях. Это такая плата за право заниматься своим ремеслом и жить без постоянного страха. Хотя, я слышала, что кое-где в предгорьях есть целые языческие деревни, которые свято чтят своих богов. Но, они живут замкнуто и не выставляют свою веру напоказ. За это и к ним никто не лезет.
- Наверное, оно того стоит, - задумчиво произнес мужчина.
- Что стоит?
- Это право полноценно жить. А… браки?
- Между разными расами?
- Ну да, - вскинул на меня глаза Ветран. – Часто они… случаются?
- Да, часто. Даже среди алантов, хотя, конечно, есть свои трудности.
- В образе жизни?
- Нет, в ее продолжительности. Аланты, в отличие от людей и даже магов живут очень долго. Хотя, некоторых и это не останавливает, если любовь настоящая. Вот, Гелию и ее мужа, Колина, например.
- Муж твоей знакомой – человек? – вскинул брови воин духа.
- Ага. И они вполне счастливы, несмотря на ее хроническую беременность.
- Это как?
- У этой супружеской пары уже семеро детей. Старшему, если я не ошибаюсь, около сорока, и у него своя большая семья, а Гелия сейчас беременна восьмым и, думаю, на этом не остановится, - со смехом пояснила я. – Скоро весь Мэзонруж будет пестреть маленькими и большими полуалантами… Скажи, Ветран, а у тебя есть…
- Семья? – с улыбкой спросил он.
- Ага… Или зазноба?
- Моя семья, Анастэйс, это моя старая матушка и два женатых старших брата, с которыми я, к сожалению, вижусь редко. А… зазнобы у меня нет. Как то все не до этого было, - нахмурился мужчина и опустил глаза. – А вообще, почему ты не ешь? Противоядие то уже действует?
- По-моему, да, - прислушавшись к «волнам» в голове, сообщила я и взяла в руку вилку. – … Ошэ-энь вкусно. Правда…
Дальше дело пошло по накатанной и мы, очень скоро «приговорили» половину бутыли и три четверти пирога, а потом, наплевав не то, что на этикет, а вообще на правила приличия, стали отламывать его куски прямо руками с общего блюда. Вот тут то, после тоста «за прекрасную Грундильду!», меня, вдруг, накрыла совесть:
- Ой… Как то мне не хорошо, - скривившись, поставила я пустой бокал на стол.
- Что такое? – напрягся Ветран. – В голове нехорошо?
- В душе… Надо умника выпускать, - подорвалась я с места, а потом, у самого костра остановилась. – Хотя, он сам виноват.
- Я так и знал, - смеясь, покачал головой воин духа.
- Что ты знал?
- Что ты его в погребе закрыла по собственной инициативе, - подошел он ко мне. – За что, если не секрет?
Секрет?.. Данное понятие после определенного количества спиртного сильно размывается в границах. Но, я еще как-то попыталась «обойти» нашу с Зеней щекотливую тему. Правда, недолго и недалеко:
- А не будет обзываться, - тряхнула я головой и пошла в обход Ветрана.
- Это как он тебя обозвал? – ловко ухватил он меня за руку.
- Как?.. Ты, правда, хочешь знать?.. Безмозгло влюбленной кошелкой…Так и сказал.
- Да?.. – почувствовала я, как дрогнули его пальцы и, сначала разжались, чуть не выпустив мои, а потом Ветран, вдруг, подхватил и вторую мою руку. – Анастэйс, я думаю, мы оба с тобой заслуживаем этого гордого звания.
- Ты тоже… безмозгло влюбленная кошелка?
- Хуже. Я прекрасно осознаю то, что делаю… Ты скажи - если тебе не приятен этот разговор, я замолчу и больше никог…
- Говори, - сама я сжала его пальцы. – Говори, Ветран.
- Хорошо. Говорю… Когда я увидел тебя у дома вашего священника, ты показалась мне… странной со своими синими волосами и какой-то растерянной, но, мне тогда было проще – воспринимать тебя именно такой. А потом я пришел в твой дом, и все очень быстро изменилось. Я стал видеть в тебе очень похожего на меня… человека. Да, именно человека. А еще замечательную, непередаваемо прекрасную девушку. И меня это одновременно притягивало и пугало, потому что чувство это полностью противоречило всему моему мироощущению. Для тебя ведь это не секрет? Ведь так? – поймал он мой потерянный взгляд.
- Так.
- А теперь меня пугает уже совершенно другое, Анастэйс. Меня пугает собственное желание. Я очень хочу прямо сейчас и навсегда полностью растворить тебя в себе. Я хочу обнять тебя и больше никогда не выпускать из своих рук. Я хочу видеть тебя каждый миг и чувствовать твое тепло. Пить тебя, как родниковую воду, как полыхающий огонь, каждый день и всю свою жизнь. И еще я очень хочу сделать тебя счастливой… - замолчал он и, склонившись, прижался к моему лбу своим. – Прости меня за это, Анастэйс.
- Простить? Да я в жизни своей не слышала ничего прекраснее и желаннее этих слов… Чего же ты боишься, Ветран?
- Того, что не в силах подарить тебе счастье, которого ты заслуживаешь.
- Что?.. – отпрянула я от него. – Почему?
- Мы из разных миров, Анастэйс, а это значит, что рано или поздно наши дороги разойдутся. И если я сейчас не подавлю в себе свою стихию, то в будущем причиню тебе еще большую боль.
- Мы из разных миров? У тебя три ноги или рыбья чешуя? Ты спишь вниз головой или по праздникам превращаешься в мухомор? Мир, он для всех один, Ветран. Неужели ты до сих пор этого не понял?
