- Ну, хорошо. Тогда ответь мне честно, Анастэйс: смогла бы ты в будущем поехать со мной в Бередню и жить там по нашим законам и обычаям? Смогла бы, каждый раз провожая меня на мое очередное поручение не думать с содроганием о том, чем я занимаюсь и сколько водяных или русалок убью сегодня? Смогла бы, вдали от всего привычного, родного, созданного для таких, как ты, сохранить душевный покой? Только честно…
Глупо просить другого измениться ради любви. Тем более глупо, если ты сам не в силах сделать того же. Если этому противится все твое естество и восстает душа. Глупо и самонадеянно.
- Нет… Ты прав, Ветран.
- Вот за это меня и прости. Я не смогу разрушить твой мир и принять его тоже не в моей власти.
- Ага… Я все поняла, - громко выдохнула я, стараясь скрыть подступившие слезы. – Я пойду… Ты оставь здесь все, я потом сама… - скривившись в гримасе, припустила я в сторону избушки.
- Анастэйс! – ринулся следом мужчина. – Постой! Ты куда?..
- Не ходи за мной! – затормозив, прокричала я. – Пожалуйста. Я не хочу реветь при тебе, потому что… - и, вдруг, замолчала, открыв рот. – Да как же не вовремя то!
- Что?! – тоже замер Ветран и через мгновенье повернул голову в сторону калитки. – Там кто-то пришел?
- Ага. Надо… туда.
- Я с тобой.
Вот так. Вся заготовленная женская истерика Зене под хвост. Да и сам кот до сих пор мается в холодном погребе за истинную правду. И вообще, жизнь, она… «Мать моя, Ибельмания!».
- Ух, ты! А я что вам всем говорила, не до нас им, видите ли! - и как же ты права, полубожественная и вечно беременная Гелия… Женщина склонилась ко мне и, на секунду заглянув в глаза, быстрым движением смахнула со щеки слезу, а потом в эту же щеку меня и чмокнула. – Ты мне потом еще спасибо скажешь за наше вторжение… Мы к вам ненадолго, просто выгуливаемся после застолья, да и именинник по тебе соскучился! Заходим! – сказано было уже громко и звучало, как свершившийся, неизбежный факт.
Однако не знаю, как Ветран, а я, хоть и встретила своих неурочных гостей соответствующей ситуации физиономией, но, мгновеньем позже, все же им обрадовалась, потому что их физиономии, почти все, оказались мне знакомыми и местами даже родными. Как то: мой многоуважаемый и слегка нетрезвый (ого!) начальник, господин Труш с выражением удивления на лице (видно, от самого себя), Аргус в новых штанах и новом пиджаке со своей старой лютней через плечо, высокий темноволосый муж Гелии, он же именинник, Колин, с извиняющейся улыбкой, Алена с очередным цветастым шарфом на шее и в праздничном платье «абажур» со своим… а вот это уже что-то свеженькое, если можно так сказать. Потому что новый ее ухажер был, мягко говоря, далеко не первой свежести человеком, хотя смотрелся вполне прилично и даже презентабельно:
- Горст Фенербак, - представился седовласый крепкий мужчина, едва очутившись на моей территории, и внимательно посмотрел на Ветрана.
Воин духа, чисто символически, качнул головой и сделал шаг в сторону – путь свободен… Интересно, всех остальных он тоже так «пропускал»?..
- Стася, что тебе скажу, - тут же вцепилась в меня свободной от ухажера рукой Алена и поддернула к себе поближе. – Это мой… хороший знакомый из Куполграда, ветеран Прокурата. А здесь – у меня в гостях - на отдыхе и лечении. А вообще, мы так хорошо посидели. Жалко, что тебя не было… А вы что постные такие? А куда это все направились? А мы, разве, не в дом идем?
- Мне в какой последовательности отвечать? – воспользовалась я паузой.
- А в какой хочешь, - великодушно разрешила художница.
- Тогда сразу на все три – понятия не имею.
- Анастэйс, а у вас тут мило! Костерок горит! Вот здесь и обоснуемся! – донеслось уже из-за угла дома. – Колин, дорогой, где наши запасы?!
- Ага, выгуливались, значит, - хмыкнула я и, оторвавшись от замыкающей пары, понеслась на командный голос вездесущего аланта.
А потом попрыгала-попрыгала, изображая из себя хозяйку, да так и замерла в сторонке, отодвинутая туда деятельной Гелией. Вскоре ко мне присоединился и Ветран. И нам двоим только и осталось стоять и наблюдать, как в моем престарелом саду появился сначала, навещанный по-алантски изящно(9), длинный стол под клетчатой скатертью, затем две резные лавки к нему и кресло-качалка (за каким-то рожном). И все это – около нашего с Ветраном «милого костерка».
- Да-а. Полный беспредел, - прихлопнула я рукой нижнюю челюсть мужчины.
- А ты знаешь, - «отмер» он. – Я теперь начинаю верить в то, что наш государь Грэгор был алантом. У нас есть легенда про то, как он за одну ночь выстроил крепость на Черничной пустоши и огородил ее высоченными каменными стенами.
- Да что ты? И какими еще чудесами полна твоя страна? – не по-доброму взглянула я на Ветрана. Тот в ответ лишь вздохнул и с тоской отвел глаза:
- Анастэйс, скажи мне, мы можем с тобой быть… друзьями? Мне бы этого очень хотелось.
- Нет, Ветран. Это выше моих сил. - «Нет… Друга моего ненасытная Бередня уже забрала. Так пусть теперь она подавится моим любимым, а своим по-прежнему преданным воином духа. А я… А что я? У меня останется мой мир, мой дом и мой престарелый сад, меблированный с алантским изяществом… И еще пустота внутри…».
- Анастэйс! Посуды у тебя достаточно или мне продолжать? – тоном королевы фей уточнила Гелия от стола, на котором Колин и Алена уже раскладывали свои «запасы».
- Хватит. Я сейчас, - с готовностью развернулась я в сторону дома. Но, первое что сделала, как только очутилась внутри - шлепнулась у заставленного погребного лаза и отодвинула в сторону скамейку. – Зеня… Зеня.
- Что тебе? - угрюмо отозвался мне умник.
- Извини меня… Ты был прав и я, вот это и есть – безмозглая и… кошелка. Да, и еще влюбленная… Ты меня простишь?
- Я подумаю. Голод и холод способствуют чистоте мыслей.
- И долго ты будешь думать? – тоскливо уставилась я на дырку в полу.
- Не знаю, - упрямо оповестили снизу.
- Ну, тогда я здесь посижу, - скрестила я ноги и обхватила щеки ладошками.
- И долго ты намерена здесь сидеть?
- Зигмунд! Ты чего выкобениваешься? Ждешь, когда у тебя лапы и хвост отпадут?.. Хозяйка, он подумал!
- Нет, я не настаиваю. Раз виновата – подожду. Пусть сидит, - смиренно вздохнула я, дождавшись вместо ответа приглушенный шум возни, сопровождаемой шипением кота и возмущенным писком домовихи, а, примерно через минуту… - Зеня! – почти за шкирку выдернула я, появившегося в лазе умника и прижала к себе. – Какой ты продрогший. Я тебя сейчас согрею и… пожалею.
Зигмунд сначала попробовал от такой перспективы вырваться, но, вскоре затих и, действительно, перестал дрожать, однако морду ко мне так и не повернул:
- Что у вас произошло? Выяснили отношения?
- Ага.
- Вы друг друга любите, но быть вместе не можете, - сквозь зубы констатировал философ. – Так?
- Ага. Если можно назвать любовью желание растворить и выпить, то, этот фанатик хвостокрутов нечисти меня любит. Но, свою работу и свою Бередню он любит сильнее. Только, давай не будем больше об этом, - сделала я еще одну безуспешную попытку развернуть к себе кота. – У нас в саду у костра гости. Хочешь со мной к ним? Ты замерз и голодный, а Гелия принесла с собой…
- Ликерчик? – заинтересованно развернул он одни только уши.
- Ликерчик. Твой любимый - яичный. Давай? Для сугреву?.. Или валерьяночки? И плова?
- А можно… сегодня ликерчик, а завтра валерьяночку? – явил-таки, свою наглую морду Зигмунд.
- Ну, ничего себе! Не настолько я перед тобой и винова… Та-ак… А в чем это ты?.. А чем это от тебя пахнет?.. Пирогом?!.. Стоять!
Кот, вырвавшись, наконец, метнулся сначала в сторону своего спасительного лаза, а потом, передумал и нырнул в едва открывшуюся садовую дверь.
- Ого! – проводил его удивленным взглядом Ветран. – Куда это он?
- Он меня обманул, - так и осталась я сидеть на полу. – Я думала, он голодный. Ползала перед этой дыркой на коленях, прощения у него просила, а он нажрался пирога, трахикарпус полосатый, и передо мной еще и выпендривался. Груша! Это ты его накормила?.. Груша…
- Я… - робко проблеяла домовиха. – Зигмунд меня очень попросил.
- Попросил, значит. Ну что ж, пусть теперь Зигмунд будет твоим хозяином, - с обидой сообщила я злополучной дырке. - Ты меня поняла, Грундильда?
- Анастэйс.
- А ты… Ты тоже молчи, - попал «под обстрел» и воин духа. - Вы все уже свой выбор сделали. Вот с ним и живите, а я уж сама как-нибудь. И вообще, я… - растерянно обхватила я голову руками. – Я ведь зачем-то сюда пришла…
- За посудой, - сдавленно произнес мужчина. – Я пришел тебе помочь.
- Это я уже поняла, - брякнула я ему прямо в протянутые руки стопку тарелок из буфета, а потом сверху еще и кружки водрузила. – Все. Остальное - сама…
- В каком смысле? – опешил, вдруг, Ветран.
- В прямом. А во всем остальном, как ты и хотел - до первого разветвления на дороге… Ну, что ты стоишь?.. Иди, Ветран, - быстро отвернулась я от него и зажмурила глаза. – «Нет, пора брать себя в руки. Я, конечно, понимаю - это наш природный «огненный» темперамент и против него с пожарным шлангом не попрешь, но… пора брать себя в руки. Иначе жизнь уже прямо сейчас станет невыносимой…»
Иногда разумные мысли приходят в голову своевременно. Иногда они вовсе ее обегают стороной, потому что боятся в этой голове погибельных сквозняков. А порой просветление наступает сразу после нескольких доз яичного ликера, срочно вызванного на замену пошедшему не на пользу померанцевому вину. Вот так и со мной, сидящей сейчас в собственном саду, в окружении приятных мне людей и одного беременного аланта.
Ночь уже давно перевалила за половину. И в наш костер Горст только что подбросил парочку новых поленьев, заставив пламя благодарно фыркнуть, а развалившегося на лавке, в безопасном от меня отдалении Зеню вяло дернуть хвостом. Аргус тихо наигрывал на лютне разомлевшей от близкого жара и вина Алене. Колин качал в кресле-качалке свою щебечущую что-то Ветрану жену (так вот оно здесь зачем возникло!), а сбоку от меня сейчас «задумчиво» посапывал, облокотившись на стол мой, тоже приятный во всех отношениях начальник.
- Господин Труш, а я ведь сделала ваш последний заказ, - легонько подтолкнула я мужчину плечом.
- А-а?.. Что?.. – встрепенулся он. - Сделала? Это прекрасно.
- И у меня кое-что все-таки получилось.
- Как это, «кое-что все-таки»? – вмиг проснулся мой начальник по-настоящему.
- Примерно так же, как: «мыло для тела запятая волос».
- Это я сейчас не понял! Еще раз, пожалуйста, Анастэйс.
- По слогам? – искренне удивилась я.
- Почему по слогам? Я тебе совсем другое заказывал. Точнее… - открыл он и тут же закрыл свой рот. – А можно, мою… бумажку… глянуть?
- Да с удовольствием, - ехидно прищурилась я и, перекинув через лавку ноги, нырнула и тут же вынырнула из своего краткосрочного подвала.
Мужчина, порадовав всех присутствующих пантомимным спектаклем, сначала внимательно ее прочитал, потом, также как я, недавно, перевернул несколько раз и даже вскинул на просвет к огню:
- Ничего не понимаю, - был окончательный его вердикт. – Там не хватает.
- Где не хватает, дорогой мой Труш? – выразила заинтересованность Гелия.
- В рекомендации не хватает. Должно быть, вместо «мыло для тела, волос» «мыло для тела, волосяной покров которого значительно превышает норму», - растерянно посмотрел он на меня. - Я, видимо, не дописал, когда господину Аргусу… внимал. Анастейс, прошу прощения.
- Поэзия – великая сила, - несдержанно прыснула Алена, а я пораженно выдохнула:
- Так мы что, выходим со своей продукцией на джингарский рынок?
- Анастэйс, уважаемая, - даже пригнулся мой начальник и выкатил глаза. – Да с чего ты взяла?
- Так ясно же – по повышенной волосатости на теле. Ну, не гномам ведь?.. Хотя, подойдет и тем и…
- Да с чего ты это? – еще заполошнее прошипел господин Труш и даже взмахнул в мою сторону рукой.
- Ну ладно… Ни с чего. Так – фантазирую… А что мне с получившимся тогда делать?
- Несите сюда, Анастэйс, будем дегустировать, - авторитетно предложил Аргус.
- Так вот оно, - как балаганная фокусница, шлепнула я плошку с густой желтой «кашей» прямо на стол. – Дегустируйте хоть до дна. Хотя, по мне, так пахнет и отсюда.
Мыло, действительно, благоухало уже на приличном расстоянии, но, все же пошло по рукам. Точнее, по носам и первой его опробовала Гелия:
- М-м-м… Как приятно. Чувствуется корица и ваниль. Прямо, как мои пироги на Рождество. Помнишь их, дорогой? – сунула она плошку своему мужу. Колин же, недолго думая, выдал:
- Да нет. Хотя, корица – да. А еще чем-то знакомым… Ландышем! У нас под окнами ты посадила его целую клумбу.
Следующей пошла Алена, удивившая меня еще больше:
- Ой, вы оба не правы, я вам скажу. Тут явно доминирует лилия и еще… свежими масляными красками припахивает. Стась, ты его подкрашивала что ли?
- Да не подкрашивала я ничего! – тут уж, не выдержала я сама. – И из всего, что вы перечислили, там ничего нет. Тоже мне, дегустаторы.
- А что там тогда, магия? – насторожился мой начальник.
- Нет. Магией в нем и не пахнет, - не дала мне и рта раскрыть алант. – А, ну-ка, Аргус.
- Угу… Угу… Действительно, лучезарная Анастэйс, все эти господа ошибаются. Здесь явно ревень и… - удивленно замер он, а потом еще раз потянул носом над мешаниной. – Нет, я, конечно, понимаю, что это какой-то странный эффект, но, хоб меня перетри, мне привиделся запах дороги после дождя, - обвел он всех нас потрясенным взглядом.
- Да вы что все, умом тронулись? – хлопнулась я обратно на лавку. – Дорожную пыль и ревень я туда точно не мешала.
- Сейчас разберемся, - серьезно заверил меня самый лучший мыловар в стране и подвинул плошку к себе. – Ага… Душица… полынь… ого, укропник… дырявник, мед… гречишный, по-моему, и… - обмакнул он в кашу палец, а потом засунул его в рот и немного посмаковал. – … цветочный воск. Дальше перечислять, Анастэйс?
- Не надо, - облегченно выдохнула я. – Спасибо.
- А, погодите, у нас еще двое остались, - спохватилась, вдруг, Алена и с вызовом глянула на своего притихшего ухажера.
- Э-э, нет, благодарствую, - в ответ протестующе замахал тот руками. – У меня после ранения весь нюх отбило напрочь. Так что результат получится еще оригинальнее, чем предшествующие, а вот Ветран…
- А может, не надо? - впервые за весь вечер у этого общего стола, открыто взглянула я на воина духа.
- Почему, Анастэйс? – спокойно улыбнулся он и поднес плошку к лицу. – Я еще в твоей избушке почувствовал этот запах и сказал тогда, что от тебя пахнет…
- … вкусно, - выдохнула я.
- Да, вкусно, потому что… Я знаю, что окажусь тоже не прав, но, почувствовал тогда запах малины, какой бывает только в детстве, ведь росла эта малина в огороде у моей матушки, а еще той травы, что мы с тобой собирали на поле, помнишь?
- Мяты, - качнула я головой, не отрывая от него взгляда. – А еще… чем?
- А еще… - смущенно расплылся он. – калачами, только из печи… Я ведь не прав?..
- А, знаете, как я думаю, - нарушила наступившую тишину алант. – Здесь нет правых и неправых. Получается, что каждый, кто нюхал твое, Анастэйс, совершенно лишенное всякой магии мыло, находил в нем свои родные запахи. Самые любимые.
Глупо просить другого измениться ради любви. Тем более глупо, если ты сам не в силах сделать того же. Если этому противится все твое естество и восстает душа. Глупо и самонадеянно.
- Нет… Ты прав, Ветран.
- Вот за это меня и прости. Я не смогу разрушить твой мир и принять его тоже не в моей власти.
- Ага… Я все поняла, - громко выдохнула я, стараясь скрыть подступившие слезы. – Я пойду… Ты оставь здесь все, я потом сама… - скривившись в гримасе, припустила я в сторону избушки.
- Анастэйс! – ринулся следом мужчина. – Постой! Ты куда?..
- Не ходи за мной! – затормозив, прокричала я. – Пожалуйста. Я не хочу реветь при тебе, потому что… - и, вдруг, замолчала, открыв рот. – Да как же не вовремя то!
- Что?! – тоже замер Ветран и через мгновенье повернул голову в сторону калитки. – Там кто-то пришел?
- Ага. Надо… туда.
- Я с тобой.
Вот так. Вся заготовленная женская истерика Зене под хвост. Да и сам кот до сих пор мается в холодном погребе за истинную правду. И вообще, жизнь, она… «Мать моя, Ибельмания!».
- Ух, ты! А я что вам всем говорила, не до нас им, видите ли! - и как же ты права, полубожественная и вечно беременная Гелия… Женщина склонилась ко мне и, на секунду заглянув в глаза, быстрым движением смахнула со щеки слезу, а потом в эту же щеку меня и чмокнула. – Ты мне потом еще спасибо скажешь за наше вторжение… Мы к вам ненадолго, просто выгуливаемся после застолья, да и именинник по тебе соскучился! Заходим! – сказано было уже громко и звучало, как свершившийся, неизбежный факт.
Однако не знаю, как Ветран, а я, хоть и встретила своих неурочных гостей соответствующей ситуации физиономией, но, мгновеньем позже, все же им обрадовалась, потому что их физиономии, почти все, оказались мне знакомыми и местами даже родными. Как то: мой многоуважаемый и слегка нетрезвый (ого!) начальник, господин Труш с выражением удивления на лице (видно, от самого себя), Аргус в новых штанах и новом пиджаке со своей старой лютней через плечо, высокий темноволосый муж Гелии, он же именинник, Колин, с извиняющейся улыбкой, Алена с очередным цветастым шарфом на шее и в праздничном платье «абажур» со своим… а вот это уже что-то свеженькое, если можно так сказать. Потому что новый ее ухажер был, мягко говоря, далеко не первой свежести человеком, хотя смотрелся вполне прилично и даже презентабельно:
- Горст Фенербак, - представился седовласый крепкий мужчина, едва очутившись на моей территории, и внимательно посмотрел на Ветрана.
Воин духа, чисто символически, качнул головой и сделал шаг в сторону – путь свободен… Интересно, всех остальных он тоже так «пропускал»?..
- Стася, что тебе скажу, - тут же вцепилась в меня свободной от ухажера рукой Алена и поддернула к себе поближе. – Это мой… хороший знакомый из Куполграда, ветеран Прокурата. А здесь – у меня в гостях - на отдыхе и лечении. А вообще, мы так хорошо посидели. Жалко, что тебя не было… А вы что постные такие? А куда это все направились? А мы, разве, не в дом идем?
- Мне в какой последовательности отвечать? – воспользовалась я паузой.
- А в какой хочешь, - великодушно разрешила художница.
- Тогда сразу на все три – понятия не имею.
- Анастэйс, а у вас тут мило! Костерок горит! Вот здесь и обоснуемся! – донеслось уже из-за угла дома. – Колин, дорогой, где наши запасы?!
- Ага, выгуливались, значит, - хмыкнула я и, оторвавшись от замыкающей пары, понеслась на командный голос вездесущего аланта.
А потом попрыгала-попрыгала, изображая из себя хозяйку, да так и замерла в сторонке, отодвинутая туда деятельной Гелией. Вскоре ко мне присоединился и Ветран. И нам двоим только и осталось стоять и наблюдать, как в моем престарелом саду появился сначала, навещанный по-алантски изящно(9), длинный стол под клетчатой скатертью, затем две резные лавки к нему и кресло-качалка (за каким-то рожном). И все это – около нашего с Ветраном «милого костерка».
- Да-а. Полный беспредел, - прихлопнула я рукой нижнюю челюсть мужчины.
- А ты знаешь, - «отмер» он. – Я теперь начинаю верить в то, что наш государь Грэгор был алантом. У нас есть легенда про то, как он за одну ночь выстроил крепость на Черничной пустоши и огородил ее высоченными каменными стенами.
- Да что ты? И какими еще чудесами полна твоя страна? – не по-доброму взглянула я на Ветрана. Тот в ответ лишь вздохнул и с тоской отвел глаза:
- Анастэйс, скажи мне, мы можем с тобой быть… друзьями? Мне бы этого очень хотелось.
- Нет, Ветран. Это выше моих сил. - «Нет… Друга моего ненасытная Бередня уже забрала. Так пусть теперь она подавится моим любимым, а своим по-прежнему преданным воином духа. А я… А что я? У меня останется мой мир, мой дом и мой престарелый сад, меблированный с алантским изяществом… И еще пустота внутри…».
- Анастэйс! Посуды у тебя достаточно или мне продолжать? – тоном королевы фей уточнила Гелия от стола, на котором Колин и Алена уже раскладывали свои «запасы».
- Хватит. Я сейчас, - с готовностью развернулась я в сторону дома. Но, первое что сделала, как только очутилась внутри - шлепнулась у заставленного погребного лаза и отодвинула в сторону скамейку. – Зеня… Зеня.
- Что тебе? - угрюмо отозвался мне умник.
- Извини меня… Ты был прав и я, вот это и есть – безмозглая и… кошелка. Да, и еще влюбленная… Ты меня простишь?
- Я подумаю. Голод и холод способствуют чистоте мыслей.
- И долго ты будешь думать? – тоскливо уставилась я на дырку в полу.
- Не знаю, - упрямо оповестили снизу.
- Ну, тогда я здесь посижу, - скрестила я ноги и обхватила щеки ладошками.
- И долго ты намерена здесь сидеть?
- Зигмунд! Ты чего выкобениваешься? Ждешь, когда у тебя лапы и хвост отпадут?.. Хозяйка, он подумал!
- Нет, я не настаиваю. Раз виновата – подожду. Пусть сидит, - смиренно вздохнула я, дождавшись вместо ответа приглушенный шум возни, сопровождаемой шипением кота и возмущенным писком домовихи, а, примерно через минуту… - Зеня! – почти за шкирку выдернула я, появившегося в лазе умника и прижала к себе. – Какой ты продрогший. Я тебя сейчас согрею и… пожалею.
Зигмунд сначала попробовал от такой перспективы вырваться, но, вскоре затих и, действительно, перестал дрожать, однако морду ко мне так и не повернул:
- Что у вас произошло? Выяснили отношения?
- Ага.
- Вы друг друга любите, но быть вместе не можете, - сквозь зубы констатировал философ. – Так?
- Ага. Если можно назвать любовью желание растворить и выпить, то, этот фанатик хвостокрутов нечисти меня любит. Но, свою работу и свою Бередню он любит сильнее. Только, давай не будем больше об этом, - сделала я еще одну безуспешную попытку развернуть к себе кота. – У нас в саду у костра гости. Хочешь со мной к ним? Ты замерз и голодный, а Гелия принесла с собой…
- Ликерчик? – заинтересованно развернул он одни только уши.
- Ликерчик. Твой любимый - яичный. Давай? Для сугреву?.. Или валерьяночки? И плова?
- А можно… сегодня ликерчик, а завтра валерьяночку? – явил-таки, свою наглую морду Зигмунд.
- Ну, ничего себе! Не настолько я перед тобой и винова… Та-ак… А в чем это ты?.. А чем это от тебя пахнет?.. Пирогом?!.. Стоять!
Кот, вырвавшись, наконец, метнулся сначала в сторону своего спасительного лаза, а потом, передумал и нырнул в едва открывшуюся садовую дверь.
- Ого! – проводил его удивленным взглядом Ветран. – Куда это он?
- Он меня обманул, - так и осталась я сидеть на полу. – Я думала, он голодный. Ползала перед этой дыркой на коленях, прощения у него просила, а он нажрался пирога, трахикарпус полосатый, и передо мной еще и выпендривался. Груша! Это ты его накормила?.. Груша…
- Я… - робко проблеяла домовиха. – Зигмунд меня очень попросил.
- Попросил, значит. Ну что ж, пусть теперь Зигмунд будет твоим хозяином, - с обидой сообщила я злополучной дырке. - Ты меня поняла, Грундильда?
- Анастэйс.
- А ты… Ты тоже молчи, - попал «под обстрел» и воин духа. - Вы все уже свой выбор сделали. Вот с ним и живите, а я уж сама как-нибудь. И вообще, я… - растерянно обхватила я голову руками. – Я ведь зачем-то сюда пришла…
- За посудой, - сдавленно произнес мужчина. – Я пришел тебе помочь.
- Это я уже поняла, - брякнула я ему прямо в протянутые руки стопку тарелок из буфета, а потом сверху еще и кружки водрузила. – Все. Остальное - сама…
- В каком смысле? – опешил, вдруг, Ветран.
- В прямом. А во всем остальном, как ты и хотел - до первого разветвления на дороге… Ну, что ты стоишь?.. Иди, Ветран, - быстро отвернулась я от него и зажмурила глаза. – «Нет, пора брать себя в руки. Я, конечно, понимаю - это наш природный «огненный» темперамент и против него с пожарным шлангом не попрешь, но… пора брать себя в руки. Иначе жизнь уже прямо сейчас станет невыносимой…»
Иногда разумные мысли приходят в голову своевременно. Иногда они вовсе ее обегают стороной, потому что боятся в этой голове погибельных сквозняков. А порой просветление наступает сразу после нескольких доз яичного ликера, срочно вызванного на замену пошедшему не на пользу померанцевому вину. Вот так и со мной, сидящей сейчас в собственном саду, в окружении приятных мне людей и одного беременного аланта.
Ночь уже давно перевалила за половину. И в наш костер Горст только что подбросил парочку новых поленьев, заставив пламя благодарно фыркнуть, а развалившегося на лавке, в безопасном от меня отдалении Зеню вяло дернуть хвостом. Аргус тихо наигрывал на лютне разомлевшей от близкого жара и вина Алене. Колин качал в кресле-качалке свою щебечущую что-то Ветрану жену (так вот оно здесь зачем возникло!), а сбоку от меня сейчас «задумчиво» посапывал, облокотившись на стол мой, тоже приятный во всех отношениях начальник.
- Господин Труш, а я ведь сделала ваш последний заказ, - легонько подтолкнула я мужчину плечом.
- А-а?.. Что?.. – встрепенулся он. - Сделала? Это прекрасно.
- И у меня кое-что все-таки получилось.
- Как это, «кое-что все-таки»? – вмиг проснулся мой начальник по-настоящему.
- Примерно так же, как: «мыло для тела запятая волос».
- Это я сейчас не понял! Еще раз, пожалуйста, Анастэйс.
- По слогам? – искренне удивилась я.
- Почему по слогам? Я тебе совсем другое заказывал. Точнее… - открыл он и тут же закрыл свой рот. – А можно, мою… бумажку… глянуть?
- Да с удовольствием, - ехидно прищурилась я и, перекинув через лавку ноги, нырнула и тут же вынырнула из своего краткосрочного подвала.
Мужчина, порадовав всех присутствующих пантомимным спектаклем, сначала внимательно ее прочитал, потом, также как я, недавно, перевернул несколько раз и даже вскинул на просвет к огню:
- Ничего не понимаю, - был окончательный его вердикт. – Там не хватает.
- Где не хватает, дорогой мой Труш? – выразила заинтересованность Гелия.
- В рекомендации не хватает. Должно быть, вместо «мыло для тела, волос» «мыло для тела, волосяной покров которого значительно превышает норму», - растерянно посмотрел он на меня. - Я, видимо, не дописал, когда господину Аргусу… внимал. Анастейс, прошу прощения.
- Поэзия – великая сила, - несдержанно прыснула Алена, а я пораженно выдохнула:
- Так мы что, выходим со своей продукцией на джингарский рынок?
- Анастэйс, уважаемая, - даже пригнулся мой начальник и выкатил глаза. – Да с чего ты взяла?
- Так ясно же – по повышенной волосатости на теле. Ну, не гномам ведь?.. Хотя, подойдет и тем и…
- Да с чего ты это? – еще заполошнее прошипел господин Труш и даже взмахнул в мою сторону рукой.
- Ну ладно… Ни с чего. Так – фантазирую… А что мне с получившимся тогда делать?
- Несите сюда, Анастэйс, будем дегустировать, - авторитетно предложил Аргус.
- Так вот оно, - как балаганная фокусница, шлепнула я плошку с густой желтой «кашей» прямо на стол. – Дегустируйте хоть до дна. Хотя, по мне, так пахнет и отсюда.
Мыло, действительно, благоухало уже на приличном расстоянии, но, все же пошло по рукам. Точнее, по носам и первой его опробовала Гелия:
- М-м-м… Как приятно. Чувствуется корица и ваниль. Прямо, как мои пироги на Рождество. Помнишь их, дорогой? – сунула она плошку своему мужу. Колин же, недолго думая, выдал:
- Да нет. Хотя, корица – да. А еще чем-то знакомым… Ландышем! У нас под окнами ты посадила его целую клумбу.
Следующей пошла Алена, удивившая меня еще больше:
- Ой, вы оба не правы, я вам скажу. Тут явно доминирует лилия и еще… свежими масляными красками припахивает. Стась, ты его подкрашивала что ли?
- Да не подкрашивала я ничего! – тут уж, не выдержала я сама. – И из всего, что вы перечислили, там ничего нет. Тоже мне, дегустаторы.
- А что там тогда, магия? – насторожился мой начальник.
- Нет. Магией в нем и не пахнет, - не дала мне и рта раскрыть алант. – А, ну-ка, Аргус.
- Угу… Угу… Действительно, лучезарная Анастэйс, все эти господа ошибаются. Здесь явно ревень и… - удивленно замер он, а потом еще раз потянул носом над мешаниной. – Нет, я, конечно, понимаю, что это какой-то странный эффект, но, хоб меня перетри, мне привиделся запах дороги после дождя, - обвел он всех нас потрясенным взглядом.
- Да вы что все, умом тронулись? – хлопнулась я обратно на лавку. – Дорожную пыль и ревень я туда точно не мешала.
- Сейчас разберемся, - серьезно заверил меня самый лучший мыловар в стране и подвинул плошку к себе. – Ага… Душица… полынь… ого, укропник… дырявник, мед… гречишный, по-моему, и… - обмакнул он в кашу палец, а потом засунул его в рот и немного посмаковал. – … цветочный воск. Дальше перечислять, Анастэйс?
- Не надо, - облегченно выдохнула я. – Спасибо.
- А, погодите, у нас еще двое остались, - спохватилась, вдруг, Алена и с вызовом глянула на своего притихшего ухажера.
- Э-э, нет, благодарствую, - в ответ протестующе замахал тот руками. – У меня после ранения весь нюх отбило напрочь. Так что результат получится еще оригинальнее, чем предшествующие, а вот Ветран…
- А может, не надо? - впервые за весь вечер у этого общего стола, открыто взглянула я на воина духа.
- Почему, Анастэйс? – спокойно улыбнулся он и поднес плошку к лицу. – Я еще в твоей избушке почувствовал этот запах и сказал тогда, что от тебя пахнет…
- … вкусно, - выдохнула я.
- Да, вкусно, потому что… Я знаю, что окажусь тоже не прав, но, почувствовал тогда запах малины, какой бывает только в детстве, ведь росла эта малина в огороде у моей матушки, а еще той травы, что мы с тобой собирали на поле, помнишь?
- Мяты, - качнула я головой, не отрывая от него взгляда. – А еще… чем?
- А еще… - смущенно расплылся он. – калачами, только из печи… Я ведь не прав?..
- А, знаете, как я думаю, - нарушила наступившую тишину алант. – Здесь нет правых и неправых. Получается, что каждый, кто нюхал твое, Анастэйс, совершенно лишенное всякой магии мыло, находил в нем свои родные запахи. Самые любимые.
