- Если б ты меня дождалась. В посольстве…
- То так бы там и сидела, - насмешливо закончили сразу за нас двоих.
И уже через секунду в стену за огласившимся вошли меч и нож. Инкуб, прямо сквозь них, сполз на пол с пузатого сейфа:
- Браво! Хотя осиновый кол от моей любимой мне больше пришелся по душе. Аромат древесный и фактура опять же…
- Что б тебя в том гробу…
- Прекрасная дева! Не оскверняй свой… - прищурился Ясон на меня. – вкусный язычок подобными грубыми словами.
- Хобий извращенец! – метнулся Ник в сторону инкуба, но, через миг, согнувшись пополам, рухнул на колени.
- Ник!
- Стоять! – с лучезарного лица Ясона в мгновенье слетела вся его бравада. – Стоять, Агата! И внимательно слушать. Обоим… То, что «приглашение» мое приняли – молодцы. За все прежние твои, мною проигнорированные, рыцарь Прокурата, прости. Не интересны они мне. То ли дело – теперь, когда вся семья, - усмехнулся он, – в сборе. Игра начинается по-крупному. И ставки в ней – не только жизни. Выбирать будете сами.
- Что выбирать? – оторвала я взгляд от распрямившегося Ника.
- «Избранника судьбы», - скривился Ясон. – Ну, или попросту, «лишнего». Есть в вашей семье такие?
- Что ты хочешь? – поднимаясь на ноги, выдавил Ник.
- О, я же сказал: выбор за вами. Даю на него время до рассвета. Надеюсь, вам хватит. Кто остается у меня, а кто, помахав ему ручкой, сойдет на «первой станции». Рыцарь, его возлюбленная или…
- Вот ты - мразь. Она же – дочь твоя.
- Тем более, - развел руками инкуб. – Значит, я имею на нее все права. Выбирайте сами. Больше повторять не стану и еще… даю слово, что оставшиеся двое уйдут отсюда в целости. А так же в ней и останутся, если, конечно, не надумают вновь нанести сюда внеурочный визит, - и подмигнув мне, растворился… там, где стоял…
Рубанувшая об косяки дверь, заставила меня вздрогнуть, но, тут же отрезвила:
- Я не буду играть в его игры. Ник, еще есть надежда.
- Надежда всегда есть, - глянул он на меня. – Иди ко мне, - и с силой прижал к груди. – Надежда всегда есть, любимая…
- Ник.
- Что?
Я не знаю… Я не знаю, о чем можно в таких случаях говорить? О том, как мы докатились до этого хобьего места? О том, какие ошибки при этом совершили? О том, что будет, когда наступит за здешним куполом рассвет?..
- Я так люблю тебя, - заглянула я в вечно смеющиеся, гранитно-серые глаза. Они сейчас едва различимы в красном мареве из мизерного окошка. – Я так тебя люблю. Прости меня за все, что я…
- У тебя морщинка на лбу появилась.
- Что?!
- Когда ты хмуришься, - неожиданно улыбнулся он. – Не хмурься.
- Не буду, - мотнула я головой. – Но, если считать наши морщины, то…
- Мужчину они красят.
- Шрамы вас красят и синяки. Хотя в твоем случае, с такой Дамой сердца, - и провела ладонью до его «клятвенного клейма» под рыцарским панцирем.
- Угу. А помнишь, как его пытался прочесть тот старик, что сдавал нам домик у моря? Все думал: на чидалийском написано.
- Ага. Неделю на твой голый торс искоса щурился, а потом не вытерпел и, все же спросил… И следующую неделю щурился уже на меня.
- Мужская солидарность.
- Конечно. Если при этом еще и демонстративно вздыхать, разводя руками.
- Ну, так, весело же было?
- Ага. Особенно после того, как он, прощаясь, сказал: «Я, вообще-то - вдовец». И перекрестился.
- Но, зато мама твоя оценила, - засмеялся Ник.
- Это – да. Она тебя всегда высоко ценит.
- А, помнишь, как мы на восьмом курсе под дождь попали, и я тебя привел к вам домой насквозь мокрую? А она тогда, сразу с порога…
- Ну да. Еще бы…
- И всегда так было… … нет, нос я сам разбил…
- … неделю потом стороной его кабинет……… Ник…
- Ник… Ник?.. Ник!!! - мутный рассвет за тем же маленьким окном. Туши псов на полу в лужах темной крови. Я – в углу у стены, прикрытая мужской курткой. Дверь в комнатку – нараспашку. И его… нет. Ник!!! Он все решил за нас троих. Он так решил. – Ну уж нет, мой любый! – и подскочив на онемевшие ноги, криво понеслась к двери.
Ба-бах! Где вчерашний темный коридор? Хобий инкубов дворец сменил «декорации» и я, прямо от треклятого сейфа вымахнула в огромный, освещенный десятками факелов по стенам зал. Вымахнула и через пару ярдов застыла…
Вдоль уходящих ввысь каменных стен, под факелами – «зрители». Стайка дев в арабских легких платьях. Им тут зябко, но жутко интересно – тянут на меня свои шеи. Рядом, на высоком стуле – их «господин». С одной стороны от него – Калантия, шмыгает носом и тоже косится. С другой… Варвара. Глаза – мутные и будто стеклянные. Сволочь. Какая же он – сволочь… «Сволочь» сидит, облокотившись на боковину стула и тоже глазеет. С выжиданием переводя взгляд с меня на… Моя ж ты… мать. В самом центре этого «театра инкуба» - огромное металлическое колесо, подвешенное на оси, прикрепленной к невидимому в темноте потолку. А по всему его диаметру, на веревках за руки подвязаны над черной круглой ямой… Мне сначала показалось: обман восприятия…
- Доброе утро, Агата!
- Что ты тут… вытворяешь? – просипела вмиг пересохшим горлом. – Что ты тут…
- Действие последнее, как видишь. Твой рыцарь совершил поспешный ход, решив самовыдвинуться в «избранники судьбы». Но, за него это, еще раньше, сделала моя дочь, - и кивок на Варвару. Та – не шелохнулась. Лишь глаза «незрячие» на меня подняла. – Она со мной остается. А мы сейчас развлечемся напоследок.
- Зачем ты его…
- Увеличил в количестве? – подскочил со стула инкуб. – А чего ты боишься, Агата? С твоей-то интуицией ты за пять минут вычислишь «подлинник» Ника.
- «Вычислить подлинник»? А если нет?
- Пять минут, - вздохнув, скосился демон вверх. Потом веревки все разом оборвутся.
- Ты, с-сволочь… Ты что с ними сотворил?! Я сама здесь останусь. Отпусти их.
- Агата, послушай, - произнес Ясон, понизив голос. – Я бы рад. Честно сказать, меня этот вариант устраивал гораздо больше, но, твоя семья сама все за тебя решила. На то она и семья… Ха! Если вспомнить мою, семилетней давности попытку семейной жизни, то и она закончилась почти аналогично - за меня тоже тогда всё ре…
- Варя! – рванула я по краю ямы.
- Ну, уж нет! – преградил дорогу инкуб. - На этот раз использовать мою родную стихию против меня же я не позволю. И… твое время пошло. Время, Агата! Начинай!
Что-то внутри меня и в правду, щелкнуло. Словно удар метронома, инстинктивно начинающего обратный отсчет. Я обреченно замерла. И только теперь смогла взглянуть на него… на них… Дюжину висящих Ников. Безмолвно, с закрытыми глазами, качающихся над черным холодом и пустотой. Дюжину… И, медленно пошла по диаметру ямы…
- Почему вы меня здесь одну бросили? – вопрос ударил мне прямо в спину. И сам он и «убийственно ледяной» тон.
Я в ответ замерла:
- Варвара, это – не так.
- Нет, так, - припечатало туда же дитё. – Вы меня с Ником здесь бросили.
- Варенька, это – неправда, - мысли мои мухой в паутине путаются в голове. Я пытаюсь сконцентрироваться лишь на поиске Ника, но… ничего не выхо…
- Отец сказал: ты ушла одна.
- Варя… - сглотнула я пересохшим ртом. – Варя, я бы вернулась за тобой. Обязательно. А ушла одна, потому что, там, куда направлялась, были опасные злые псы. И…
- Ты меня использовала, чтобы навредить ему!
- Да, - выдохнула я… о-о, и где же эта моя хваленая интуиция?! Почему она молчит? У меня ничего не выхо…
- Значит, ты меня не любишь. Вы с Ником меня не любите, потому что я – дочь демона. Исчадье тьмы.
- Варя, мы с Ником…
- Не любите! Вы меня предали! Оставили, как и мама!
- Да нет же! – развернулась я к ней, тяжело дыша. – Нет! Я люблю тебя! Ты – мой мотылек! Ты - самый лучший «не ребенок» на свете… Варя, пожалуйста, поверь мне… Мне сейчас нужно…
- Забрать Ника и уйти… Ну и уходите.
- Я без тебя никуда не уйду, - до боли сжала я кулаки. – Мы – семья. Одна семья… - и это – тоже правда. Самая главная и настоящая в моей жизни. А все остальное – шелуха… И почему до меня… так медленно доходит?.. – Варя!
- Что, Агата? – сквозь множество подвешенных двойников и один «подлинник» моей семьи – оскорбленное детское личико в слезах. Значит, есть надежда. Она всегда есть.
- Варя, вспомни, пожалуйста, наш с тобой стишок?.. Варя?! – метроном в моей голове все отсчитывает секунды до исхода.
- Я… помню его.
- Что за «стишок»? – заинтересованно уточняет со своего «трона» инкуб.
- Там про нас с Варей. Не мешай!
- Л-ладно.
- Варя! Облац- нем.Сунце-да.Код нас зрак ньего навек!
- Код нас…зрак ньего навек.
- Варенька, повторяй: худо-нем. Добро-да.Код нас радост заувек!
- Худо-нем. Добро-да.Код нас радост заувек.
- Страху-нем. Вера-да… Варя?
- Страху-нем. Вера-да.Зайдно ми с тобий навек… Агата?!
Четыре… Три… Две секунды… и на пределе всех своих сил рванула к тому одному, что по «счастливой удаче» в самый последний миг, полыхнул мне своим свечением. Одна… Щ-щёлк! Ба-бах!!!.......
- Н-ник… - и разлепила глаза в дюйме от крепко прижатого к себе мужчины. - Мой… Никому не отдам.
Ник, осев в моих руках, без сил рухнул на колени, явив мне зрелище демона-инкуба во всей «первозданной красоте»:
- Вы меня обманули! – гневно протрубил инкуб на весь зал, хлопком расправляя свои крылья.
- Ух… ты, - агент Вешковская, а что дальше-то?
Яркая вспышка, очертив собой внушительный силуэт демона, угасла так же неожиданно, как и озарила, через миг втянув в себя целиком всего бывшего Ясона. А по каменным плитам гулко застучал к самому краю ямы серый морской камень-голыш.
- Варя!!! – осознав произошедшее, истошно заорала я, уже проваливаясь вместе с Ником, полом и оплывающими вокруг стенами прямо в резанувший по глазам, ослепительно белый и гостеприимно мягкий снег. – Варя!
- Поймала! – откуда-то сверху. – О-о-ой! – и уже совсем рядом счастливое детское личико с целым сугробом в волосах. - Я его поймала, Агата, в этот мой… камушек.
- Иди сюда… Я и тебя никому не отдам.
- У-ух!.. – упала ко мне в объятья Варвара.
- Я же говорил! Я говорил, что все будет хорошо! - запыхавшийся радостный Глеб, украшенный под правым глазом фонарем, рухнул в снег рядом с нами. – Что с Ником?.. Угу, вижу. Поправимо. Варвара…
- Дядя Глеб, а я – вот! – срочно сунула ему та под нос «ловушку».
- Да что ты! А, ну-ка…
- Руки свои!
- Агата, ты чего?
- Ничего. Этот трофей Главной канцелярии не достанется. И вообще, давай мне помогай.
- Да конечно, - выдохнул некромант, уже примеряясь с открывшему глаза Нику. – Я твой ориентир засек час назад… Веревку сначала… развяжем… Теперь… оп-па… И потихоньку… И сразу – сюда. По дороге джингарских коллег развернул. Так что, теперь у нас - теплая повозка с покрывалами, горячим чаем и одеждой. Сейчас вас туда, его «обработаю» и…
- Откуда «сияющий фонарь»? – на ходу поддернула я Варю на руках. – Хотя… можешь и не отвечать. И так…
- Обмен аргументами, - смеясь, обернулся некромант к нам. – Считай, я еще удачно «в том диспуте парировал» - спешил Ник очень.
- Отойду и… продолжим, - в ответ тихо пообещал тот.
- Угу… О, а вот и наша повозка…
Нет, мне точно, везет… Мне самой. И без помощи моего «мотылька». Беспрекословно везет. И уже – не впервые. Потому что, я в который раз испытываю на себе прочность пословицы: «Лучше поздно, чем никогда». И именно поэтому сижу сейчас, укутанная в одно на троих огромное верблюжье (судя по колючести) покрывало. И мне тепло, несмотря на сугроб под ним. И спокойно, несмотря, на все недавно пережитое. Сижу и отвлеченно наблюдаю как джингарцы «при исполнении» ловят по этим же сугробам разбежавшихся из бывшего гарема дев (Калантию, кстати, самой первой поймали). И как мой начальник брачующимся петухом скачет вокруг утонувшего в снегу пустоши сейфа… Но, самое главное мое везение – они. Сидящие сейчас со мной рядом.
- Ник? – вздыхаю, выпуская в утренний январь пар.
- Что? – повернувшись через Варю, щурится он.
- Ты как?
- Уже нормально.
- Ага…
- Да, тысь моя майка! Женись на мне, Ник, в конце-то концов!
- Что?! – разворачиваемся мы оба к Варваре.
- Я говорю: женись на мне, Ник, - строго повторяет она. – Это Агата так сказать тебе хочет. Я знаю.
- Она знает, - смеюсь я сквозь слезы, не то счастья, не то от слепящего снега вокруг. – И говорит правду, потому что до сих пор – под действием «родственного» заклятья. Оно – двустороннее. Я и забыла.
- Ага, - кивает Варвара. – Но, ты мне это… «анти-демоническое» снова расскажешь. На всякий случай… Ник?
- Это сейчас кто из вас двоих меня спрашивает? – улыбаясь, смотрит он с прищуром в небо.
- Так ты на мне женишься? – толкаю я его через Варю.
- Угу… Женюсь. Только кольцо свое вместе с курткой найду.
- А зачем оно мне? – задумчиво изрекаю я.
- Что?!
- Ну, потом купишь. Или я – сама. Когда-нибудь.
- Ну, уж нет!
- Ник, подожди! Я тебе искать помогу! – подрывается вслед моему любому Варя.
- И я вместе с вами! – отбросив теплое покрывало, бегу за ними я...
_________________________________________________
Сноски:
1 - Суп, состоящий из двух частей: домашней, тонко раскатанной лапши и тушеного мяса с овощами.
2 - Имеется в виду история с демоном витхой, описанная во второй книге ладменского цикла, «Сотой бусине».
3 - Древнее изречение на латыни, дословно звучащее, как «Или Цезарь, или ничто». В ладменском ходу также и более простые его аналоги: «Иль грудь в крестах, иль голова в кустах», «Или всё, или ничего», «Или пан, или пропал».
4 - Весьма крупные псы с черной косматой шерстью, большими светящимися глазами и рогами на голове. Близкие родственники хобгоблинов… чтоб их.
Чайки с криками носятся над бликующей под солнцем рекой и желтым песком пляжа, спрятанного за зарослями ив-плакальщиц. И не лень им, чайкам, гонять очумелых от жары бабочек и стрекоз? Конец мая и толи еще будет, а мне уже «лень». Так лень, что жаль собственных сил перевернуться со спины на живот. И вернуть глаза в толстенный учебник по алхимии, который я сейчас успешно использую в качестве подушки… И вот бы знания из него сами текли… прямо через затылок… Текли и… расплывались… Расплывались и…
- Агата, ты обгоришь, - вялый голос Софико справа сносит теплым порывом ветра. – Ты меня слышишь? – зевает она. - У тебя живот красный.
- Ага-а… Сейчас.
- Синий йод.
- Что ты, Ксю, сказала? – вопрошает она удивленно.
Моя левая соседка по покрывалу авторитетно поясняет:
- Hyacinthum iodum и все дела. Проверенное алхимическое средство. Клин клином, как говорится… Агат, у тебя еще и нос обгорел.
- Ага-а… Тогда мы с ним и животом все остальные части тела подождем. Чтоб уж не мелочиться… в росписи.
- Ой, да ну вас с вашей алхимией! Мне и своих «латыней» хватает. Экзамен завтра, а в голове, кроме «Diu vivere in iustitia!», ничего.
- «Да здравствует справедливость»? – заливается смехом Ксю. – Вот с этого завтра и начинай. Сразу от двери.
- Если я с этого завтра начну, то, боюсь, воодушевлю нашу госпожу…
- А на латыни как будет слово «помолвка»?
- «Помолвка»?.. «Proelio». Кажется, так.
- А «невеста»?
- «Sponsam». Тебе зачем? Замуж собралась?
- Я? – хмыкает Ксения. – Я-то, нет, а вот наша Агата теперь точно «sponsam». «Proelio sponsam». Ник ведь у ее отца вчера руки дочери попросил.
- То так бы там и сидела, - насмешливо закончили сразу за нас двоих.
И уже через секунду в стену за огласившимся вошли меч и нож. Инкуб, прямо сквозь них, сполз на пол с пузатого сейфа:
- Браво! Хотя осиновый кол от моей любимой мне больше пришелся по душе. Аромат древесный и фактура опять же…
- Что б тебя в том гробу…
- Прекрасная дева! Не оскверняй свой… - прищурился Ясон на меня. – вкусный язычок подобными грубыми словами.
- Хобий извращенец! – метнулся Ник в сторону инкуба, но, через миг, согнувшись пополам, рухнул на колени.
- Ник!
- Стоять! – с лучезарного лица Ясона в мгновенье слетела вся его бравада. – Стоять, Агата! И внимательно слушать. Обоим… То, что «приглашение» мое приняли – молодцы. За все прежние твои, мною проигнорированные, рыцарь Прокурата, прости. Не интересны они мне. То ли дело – теперь, когда вся семья, - усмехнулся он, – в сборе. Игра начинается по-крупному. И ставки в ней – не только жизни. Выбирать будете сами.
- Что выбирать? – оторвала я взгляд от распрямившегося Ника.
- «Избранника судьбы», - скривился Ясон. – Ну, или попросту, «лишнего». Есть в вашей семье такие?
- Что ты хочешь? – поднимаясь на ноги, выдавил Ник.
- О, я же сказал: выбор за вами. Даю на него время до рассвета. Надеюсь, вам хватит. Кто остается у меня, а кто, помахав ему ручкой, сойдет на «первой станции». Рыцарь, его возлюбленная или…
- Вот ты - мразь. Она же – дочь твоя.
- Тем более, - развел руками инкуб. – Значит, я имею на нее все права. Выбирайте сами. Больше повторять не стану и еще… даю слово, что оставшиеся двое уйдут отсюда в целости. А так же в ней и останутся, если, конечно, не надумают вновь нанести сюда внеурочный визит, - и подмигнув мне, растворился… там, где стоял…
Рубанувшая об косяки дверь, заставила меня вздрогнуть, но, тут же отрезвила:
- Я не буду играть в его игры. Ник, еще есть надежда.
- Надежда всегда есть, - глянул он на меня. – Иди ко мне, - и с силой прижал к груди. – Надежда всегда есть, любимая…
- Ник.
- Что?
Я не знаю… Я не знаю, о чем можно в таких случаях говорить? О том, как мы докатились до этого хобьего места? О том, какие ошибки при этом совершили? О том, что будет, когда наступит за здешним куполом рассвет?..
- Я так люблю тебя, - заглянула я в вечно смеющиеся, гранитно-серые глаза. Они сейчас едва различимы в красном мареве из мизерного окошка. – Я так тебя люблю. Прости меня за все, что я…
- У тебя морщинка на лбу появилась.
- Что?!
- Когда ты хмуришься, - неожиданно улыбнулся он. – Не хмурься.
- Не буду, - мотнула я головой. – Но, если считать наши морщины, то…
- Мужчину они красят.
- Шрамы вас красят и синяки. Хотя в твоем случае, с такой Дамой сердца, - и провела ладонью до его «клятвенного клейма» под рыцарским панцирем.
- Угу. А помнишь, как его пытался прочесть тот старик, что сдавал нам домик у моря? Все думал: на чидалийском написано.
- Ага. Неделю на твой голый торс искоса щурился, а потом не вытерпел и, все же спросил… И следующую неделю щурился уже на меня.
- Мужская солидарность.
- Конечно. Если при этом еще и демонстративно вздыхать, разводя руками.
- Ну, так, весело же было?
- Ага. Особенно после того, как он, прощаясь, сказал: «Я, вообще-то - вдовец». И перекрестился.
- Но, зато мама твоя оценила, - засмеялся Ник.
- Это – да. Она тебя всегда высоко ценит.
- А, помнишь, как мы на восьмом курсе под дождь попали, и я тебя привел к вам домой насквозь мокрую? А она тогда, сразу с порога…
- Ну да. Еще бы…
- И всегда так было… … нет, нос я сам разбил…
- … неделю потом стороной его кабинет……… Ник…
- Ник… Ник?.. Ник!!! - мутный рассвет за тем же маленьким окном. Туши псов на полу в лужах темной крови. Я – в углу у стены, прикрытая мужской курткой. Дверь в комнатку – нараспашку. И его… нет. Ник!!! Он все решил за нас троих. Он так решил. – Ну уж нет, мой любый! – и подскочив на онемевшие ноги, криво понеслась к двери.
Ба-бах! Где вчерашний темный коридор? Хобий инкубов дворец сменил «декорации» и я, прямо от треклятого сейфа вымахнула в огромный, освещенный десятками факелов по стенам зал. Вымахнула и через пару ярдов застыла…
Вдоль уходящих ввысь каменных стен, под факелами – «зрители». Стайка дев в арабских легких платьях. Им тут зябко, но жутко интересно – тянут на меня свои шеи. Рядом, на высоком стуле – их «господин». С одной стороны от него – Калантия, шмыгает носом и тоже косится. С другой… Варвара. Глаза – мутные и будто стеклянные. Сволочь. Какая же он – сволочь… «Сволочь» сидит, облокотившись на боковину стула и тоже глазеет. С выжиданием переводя взгляд с меня на… Моя ж ты… мать. В самом центре этого «театра инкуба» - огромное металлическое колесо, подвешенное на оси, прикрепленной к невидимому в темноте потолку. А по всему его диаметру, на веревках за руки подвязаны над черной круглой ямой… Мне сначала показалось: обман восприятия…
- Доброе утро, Агата!
- Что ты тут… вытворяешь? – просипела вмиг пересохшим горлом. – Что ты тут…
- Действие последнее, как видишь. Твой рыцарь совершил поспешный ход, решив самовыдвинуться в «избранники судьбы». Но, за него это, еще раньше, сделала моя дочь, - и кивок на Варвару. Та – не шелохнулась. Лишь глаза «незрячие» на меня подняла. – Она со мной остается. А мы сейчас развлечемся напоследок.
- Зачем ты его…
- Увеличил в количестве? – подскочил со стула инкуб. – А чего ты боишься, Агата? С твоей-то интуицией ты за пять минут вычислишь «подлинник» Ника.
- «Вычислить подлинник»? А если нет?
- Пять минут, - вздохнув, скосился демон вверх. Потом веревки все разом оборвутся.
- Ты, с-сволочь… Ты что с ними сотворил?! Я сама здесь останусь. Отпусти их.
- Агата, послушай, - произнес Ясон, понизив голос. – Я бы рад. Честно сказать, меня этот вариант устраивал гораздо больше, но, твоя семья сама все за тебя решила. На то она и семья… Ха! Если вспомнить мою, семилетней давности попытку семейной жизни, то и она закончилась почти аналогично - за меня тоже тогда всё ре…
- Варя! – рванула я по краю ямы.
- Ну, уж нет! – преградил дорогу инкуб. - На этот раз использовать мою родную стихию против меня же я не позволю. И… твое время пошло. Время, Агата! Начинай!
Что-то внутри меня и в правду, щелкнуло. Словно удар метронома, инстинктивно начинающего обратный отсчет. Я обреченно замерла. И только теперь смогла взглянуть на него… на них… Дюжину висящих Ников. Безмолвно, с закрытыми глазами, качающихся над черным холодом и пустотой. Дюжину… И, медленно пошла по диаметру ямы…
- Почему вы меня здесь одну бросили? – вопрос ударил мне прямо в спину. И сам он и «убийственно ледяной» тон.
Я в ответ замерла:
- Варвара, это – не так.
- Нет, так, - припечатало туда же дитё. – Вы меня с Ником здесь бросили.
- Варенька, это – неправда, - мысли мои мухой в паутине путаются в голове. Я пытаюсь сконцентрироваться лишь на поиске Ника, но… ничего не выхо…
- Отец сказал: ты ушла одна.
- Варя… - сглотнула я пересохшим ртом. – Варя, я бы вернулась за тобой. Обязательно. А ушла одна, потому что, там, куда направлялась, были опасные злые псы. И…
- Ты меня использовала, чтобы навредить ему!
- Да, - выдохнула я… о-о, и где же эта моя хваленая интуиция?! Почему она молчит? У меня ничего не выхо…
- Значит, ты меня не любишь. Вы с Ником меня не любите, потому что я – дочь демона. Исчадье тьмы.
- Варя, мы с Ником…
- Не любите! Вы меня предали! Оставили, как и мама!
- Да нет же! – развернулась я к ней, тяжело дыша. – Нет! Я люблю тебя! Ты – мой мотылек! Ты - самый лучший «не ребенок» на свете… Варя, пожалуйста, поверь мне… Мне сейчас нужно…
- Забрать Ника и уйти… Ну и уходите.
- Я без тебя никуда не уйду, - до боли сжала я кулаки. – Мы – семья. Одна семья… - и это – тоже правда. Самая главная и настоящая в моей жизни. А все остальное – шелуха… И почему до меня… так медленно доходит?.. – Варя!
- Что, Агата? – сквозь множество подвешенных двойников и один «подлинник» моей семьи – оскорбленное детское личико в слезах. Значит, есть надежда. Она всегда есть.
- Варя, вспомни, пожалуйста, наш с тобой стишок?.. Варя?! – метроном в моей голове все отсчитывает секунды до исхода.
- Я… помню его.
- Что за «стишок»? – заинтересованно уточняет со своего «трона» инкуб.
- Там про нас с Варей. Не мешай!
- Л-ладно.
- Варя! Облац- нем.Сунце-да.Код нас зрак ньего навек!
- Код нас…зрак ньего навек.
- Варенька, повторяй: худо-нем. Добро-да.Код нас радост заувек!
- Худо-нем. Добро-да.Код нас радост заувек.
- Страху-нем. Вера-да… Варя?
- Страху-нем. Вера-да.Зайдно ми с тобий навек… Агата?!
Четыре… Три… Две секунды… и на пределе всех своих сил рванула к тому одному, что по «счастливой удаче» в самый последний миг, полыхнул мне своим свечением. Одна… Щ-щёлк! Ба-бах!!!.......
- Н-ник… - и разлепила глаза в дюйме от крепко прижатого к себе мужчины. - Мой… Никому не отдам.
Ник, осев в моих руках, без сил рухнул на колени, явив мне зрелище демона-инкуба во всей «первозданной красоте»:
- Вы меня обманули! – гневно протрубил инкуб на весь зал, хлопком расправляя свои крылья.
- Ух… ты, - агент Вешковская, а что дальше-то?
Яркая вспышка, очертив собой внушительный силуэт демона, угасла так же неожиданно, как и озарила, через миг втянув в себя целиком всего бывшего Ясона. А по каменным плитам гулко застучал к самому краю ямы серый морской камень-голыш.
- Варя!!! – осознав произошедшее, истошно заорала я, уже проваливаясь вместе с Ником, полом и оплывающими вокруг стенами прямо в резанувший по глазам, ослепительно белый и гостеприимно мягкий снег. – Варя!
- Поймала! – откуда-то сверху. – О-о-ой! – и уже совсем рядом счастливое детское личико с целым сугробом в волосах. - Я его поймала, Агата, в этот мой… камушек.
- Иди сюда… Я и тебя никому не отдам.
- У-ух!.. – упала ко мне в объятья Варвара.
- Я же говорил! Я говорил, что все будет хорошо! - запыхавшийся радостный Глеб, украшенный под правым глазом фонарем, рухнул в снег рядом с нами. – Что с Ником?.. Угу, вижу. Поправимо. Варвара…
- Дядя Глеб, а я – вот! – срочно сунула ему та под нос «ловушку».
- Да что ты! А, ну-ка…
- Руки свои!
- Агата, ты чего?
- Ничего. Этот трофей Главной канцелярии не достанется. И вообще, давай мне помогай.
- Да конечно, - выдохнул некромант, уже примеряясь с открывшему глаза Нику. – Я твой ориентир засек час назад… Веревку сначала… развяжем… Теперь… оп-па… И потихоньку… И сразу – сюда. По дороге джингарских коллег развернул. Так что, теперь у нас - теплая повозка с покрывалами, горячим чаем и одеждой. Сейчас вас туда, его «обработаю» и…
- Откуда «сияющий фонарь»? – на ходу поддернула я Варю на руках. – Хотя… можешь и не отвечать. И так…
- Обмен аргументами, - смеясь, обернулся некромант к нам. – Считай, я еще удачно «в том диспуте парировал» - спешил Ник очень.
- Отойду и… продолжим, - в ответ тихо пообещал тот.
- Угу… О, а вот и наша повозка…
Нет, мне точно, везет… Мне самой. И без помощи моего «мотылька». Беспрекословно везет. И уже – не впервые. Потому что, я в который раз испытываю на себе прочность пословицы: «Лучше поздно, чем никогда». И именно поэтому сижу сейчас, укутанная в одно на троих огромное верблюжье (судя по колючести) покрывало. И мне тепло, несмотря на сугроб под ним. И спокойно, несмотря, на все недавно пережитое. Сижу и отвлеченно наблюдаю как джингарцы «при исполнении» ловят по этим же сугробам разбежавшихся из бывшего гарема дев (Калантию, кстати, самой первой поймали). И как мой начальник брачующимся петухом скачет вокруг утонувшего в снегу пустоши сейфа… Но, самое главное мое везение – они. Сидящие сейчас со мной рядом.
- Ник? – вздыхаю, выпуская в утренний январь пар.
- Что? – повернувшись через Варю, щурится он.
- Ты как?
- Уже нормально.
- Ага…
- Да, тысь моя майка! Женись на мне, Ник, в конце-то концов!
- Что?! – разворачиваемся мы оба к Варваре.
- Я говорю: женись на мне, Ник, - строго повторяет она. – Это Агата так сказать тебе хочет. Я знаю.
- Она знает, - смеюсь я сквозь слезы, не то счастья, не то от слепящего снега вокруг. – И говорит правду, потому что до сих пор – под действием «родственного» заклятья. Оно – двустороннее. Я и забыла.
- Ага, - кивает Варвара. – Но, ты мне это… «анти-демоническое» снова расскажешь. На всякий случай… Ник?
- Это сейчас кто из вас двоих меня спрашивает? – улыбаясь, смотрит он с прищуром в небо.
- Так ты на мне женишься? – толкаю я его через Варю.
- Угу… Женюсь. Только кольцо свое вместе с курткой найду.
- А зачем оно мне? – задумчиво изрекаю я.
- Что?!
- Ну, потом купишь. Или я – сама. Когда-нибудь.
- Ну, уж нет!
- Ник, подожди! Я тебе искать помогу! – подрывается вслед моему любому Варя.
- И я вместе с вами! – отбросив теплое покрывало, бегу за ними я...
_________________________________________________
Сноски:
1 - Суп, состоящий из двух частей: домашней, тонко раскатанной лапши и тушеного мяса с овощами.
2 - Имеется в виду история с демоном витхой, описанная во второй книге ладменского цикла, «Сотой бусине».
3 - Древнее изречение на латыни, дословно звучащее, как «Или Цезарь, или ничто». В ладменском ходу также и более простые его аналоги: «Иль грудь в крестах, иль голова в кустах», «Или всё, или ничего», «Или пан, или пропал».
4 - Весьма крупные псы с черной косматой шерстью, большими светящимися глазами и рогами на голове. Близкие родственники хобгоблинов… чтоб их.
ГЛАВА 11
Чайки с криками носятся над бликующей под солнцем рекой и желтым песком пляжа, спрятанного за зарослями ив-плакальщиц. И не лень им, чайкам, гонять очумелых от жары бабочек и стрекоз? Конец мая и толи еще будет, а мне уже «лень». Так лень, что жаль собственных сил перевернуться со спины на живот. И вернуть глаза в толстенный учебник по алхимии, который я сейчас успешно использую в качестве подушки… И вот бы знания из него сами текли… прямо через затылок… Текли и… расплывались… Расплывались и…
- Агата, ты обгоришь, - вялый голос Софико справа сносит теплым порывом ветра. – Ты меня слышишь? – зевает она. - У тебя живот красный.
- Ага-а… Сейчас.
- Синий йод.
- Что ты, Ксю, сказала? – вопрошает она удивленно.
Моя левая соседка по покрывалу авторитетно поясняет:
- Hyacinthum iodum и все дела. Проверенное алхимическое средство. Клин клином, как говорится… Агат, у тебя еще и нос обгорел.
- Ага-а… Тогда мы с ним и животом все остальные части тела подождем. Чтоб уж не мелочиться… в росписи.
- Ой, да ну вас с вашей алхимией! Мне и своих «латыней» хватает. Экзамен завтра, а в голове, кроме «Diu vivere in iustitia!», ничего.
- «Да здравствует справедливость»? – заливается смехом Ксю. – Вот с этого завтра и начинай. Сразу от двери.
- Если я с этого завтра начну, то, боюсь, воодушевлю нашу госпожу…
- А на латыни как будет слово «помолвка»?
- «Помолвка»?.. «Proelio». Кажется, так.
- А «невеста»?
- «Sponsam». Тебе зачем? Замуж собралась?
- Я? – хмыкает Ксения. – Я-то, нет, а вот наша Агата теперь точно «sponsam». «Proelio sponsam». Ник ведь у ее отца вчера руки дочери попросил.
