- Больно борза ты, - вякнули мне в ответ, впрочем, тут же благоразумно сдулись. – Чаво хотела? А то, ходите тута, покоя нет которую пору.
- Да неужто? И много нас таких «прохожих»?
- А-и… - растерялся тот и вовсе поник. – Так ты молвишь, али…
- Молвлю, - буркнула я. Ох уж мне эти духи береднянские. Общаться – сплошная «эстетическая радость». Толи дело – в Ладмении. Там меня еще в кадетскую пору один почивший артист даже закадрить попытался. А тут… - Уф-ф. Мне нужна могила семилетней давности. Предположительно, мужская, - добавила, глядя в расширившиеся мутные глаза. – Почему, предположительно? Потому что, думаю, она должна быть сейчас пустой. И, возможно, где-то в стороне от остальных, так как хоронили при мерах предосторожности и в спешке, без отпевания. Ты меня понял?.. – дождалась я кривого кивка. – Ну, а если понял – веди… путеводная звезда, - и черкнула в воздухе «размыкающий» знак.
На резвом старте к нам с метнувшимся в сторону духом примкнул и Спас. Ему конечно, как Божьему вояке, подобная «компания», что Святой воде грязная плошка, но и вправду, привык. Хоть и демонстративно пыхтел за моей спиной. А спустя пару минут маневров вдоль и поперек скучных деревенских могил, все ж не выдержал:
- Ты этой роже потусторонней доверяешь?
- Так точно, - бросила я на ходу. – Потому как выхода у этой «рожи» нет. Пентаграмма – некромантская. Попробуй, не подчинись… Ух, ты.
- Кажется, пришли, - погостный сторож, наконец, замер. Колыхаясь сейчас под идущим снегом над одиноким бугром у западной заборной стены. Впрочем, ничем не отличным от остальных. – Что делаем дальше?
- А дальше - всем закрыть рты и… сдвиньтесь в сторонку, будьте любезны. Оба, - призрак с башенником шарахнулись в разные стороны от спорной могилы. Я, глубоко вдохнув, занесла над ней руку, закрыла глаза, старательно прислушалась и… ти-ши-на… Что и требовалось доказать. Лишь промерзлая на полтора ярда земля да обвалившиеся полати над сгнившим пустым гробом… - А вот это интере-сно. Хоть и предсказуемо, - усмехнулась, переместив руку в сторону деревянного креста. – Скажи-ко мне, старожил: когда гроб зарывали, «покойник» еще внутри был?
Дух, вне зоны моей видимости, тихо «прошуршал»:
- Из него «покойник», как из тебя Святая Богородица.
- Что?
- Да. Был.
- Ага…
- Вот я сейчас не пойму, - душевно огласился с другого бока Спас. – Зачем вообще надо было его хоронить?
- Интересный вопрос для коренного береднянина. Не деревенский что ли?
- Не-ет, - недоуменно протянул башенник.
- Тогда все равно местный менталитет должен знать. В деревне ведь каждый всё про всех ведает и видит сквозь любую преграду не хуже мага. И если бы «убиенного» тогда с собой уволокли, то позже возникли б вопросы по поводу судебных мер против его «убийцы». А так…
- Кто его «уволок»-то?
- Как это, «кто»? Неужели и сие не осознал?
- Выражайся понятней, девица.
- Ой, вот только погоди. По-годи, - повела я пальцем над могилой. – Дай мне всего минут…
- Балаган шутовской. Святотатство на освященной земле. И крест сюда же…
- Не трогай его! Руку… - х-хлоп-п!!!
Силовая волна разнесла нас троих на несколько ярдов с разными результатами на финише. И если местный сторож с завываниями срочно унесся прочь, то нам с башенником свезло на время тут зависнуть. Хотя он, как раз возлежал. Пробив могучей спиной брешь в хлипкой погостной огороже и через пару секунд огласившись из лесной тьмы негодующим ревом. А я вот, действительно, «осталась». Правда, в последний момент успела-таки скорректировать срочное приземление меж двух соседних холмиков. Поэтому последующим зрелищем насладилась первой и с лихвой: мужской фантом «в исполнении». Мы так еще в учебном корпусе их попросту называли и запускали сами ради развлеченья или воспитназидания тем, кто «не в курсе». Здесь предполагалась, судя по всему, цель вторая. Потому как, мужик, театрально раскинувший над могилой руки, придал лицу суровость и с патетикой заорал:
- Прочь с моего пристанища покоя, мерзкие люди! Ибо я суров с теми, кто пришел сюда, дабы вершить свои грязные дела! Прочь!
Я, воздержавшись от заслуженных оваций, придала телу сидячее положение и обтерла снег с лица… Интересно, надолго его хватит? Максимум, повтора на три.
- Агата, это что еще за хрень? – показался из пробоины в заборе злющий и тоже протрезвевший Спас. И как раз вовремя:
- А не надо было! – тут же окрысилась я на башенника.
- Чего именно? – огибая оратора по дуге, подскочил тот ко мне.
- Хвататься за крест не надо было.
- А кто ж то знал?
- О-о… - ну что с него взять? – Теперь наслаждайся и это только первый акт. Не мог просто постоять? Еще немного и я бы их расцепила.
- Что «расцепила»?
- Два заклятья, - сплюнула я изо рта сор. – Прокуратское охранное. То, что сейчас над могилой блажит, и второе, которое «покойник» после «воскресенья» добавил. Для подстраховки. А теперь вот…
- Чтоб тебя демоны за своего взяли.
- Спасибо. И про демонов тоже вовремя, потому как именно он и расстарался.
- Демон? – прищурил глаза Спас.
- Ага. Инкуб… Моя ж ты мать, - и подпрыгнула из снега на ноги. – Начинается.
- И я… чую, - хмуро расправил плечи Божий воин.
В следующий миг уши мои заложило от пронзительного воя, пронесшегося над погостом, и через секунду земля изнутри в первый раз вздрогнула. Б-бух… Б-бух. Б-бух. Беспокойное кладбище. Вот что это такое. Чтоб тебе, тварь демоническая, где бы ты сейчас не был. Б-бух. Б-бух. Б-бух. Десятками настойчивых рук, долбящих по крышкам собственных гробов и стылым комьям земли. Скреб костей об нее и отчаянные бессильные стоны:
- Не вылезут, - угрюмо констатировала я. – Сезон не тот. Проверено. Но…
- Ты уверена? – оскалился мне за спину башенник.
- Ага. Проблема в другом, Спас.
- Да нет, Агата. Проблема пока вот в этом. Оглянись-ко.
- Моя ж ты мать! - а вот про него-то я и забыла – местный склеп не то приезжих графьёв, не то местных князей… Да какая теперь в том разница? Потому что сквозь нескончаемый снег к нам сейчас медленно шла вся дружная кособокая семья. – Спас, прикроешь? - глядя на силуэты в узком проходе, выдохнула я.
Мужчина, вынимая мечи из ножен, кивнул:
- Ладно.
- А я попробую знак его порвать.
- Получится? Все ж – демон «расстарался».
- Придется, Спас. Иначе огребу и от Прокурата и от… да от всех сразу и огребу.
- Хе-х… Ну, пробуй, - и, выйдя передо мной, вскинул обе руки.
Первым делом было – заткнуть до сей поры горланящий прокуратский фантом, что вышло без заминок и скоро (исходя из собственного богатого опыта). Заминка вышла чуть позже… И если забыть, что демон. И вспомнить из курса демонологии… Тогда сразу вспоминаешь, что он - демон… После пятой безуспешной попытки влезть под прочную защиту я вскинула глаза к валящим с неба хлопьям. Под молитвы с придыханиями от скачущего с мечами Спаса, хруст костей атакующих его драугров и настырный подземный шум… Вот же, сволочь. Балаган шутовской… Святотатство на освященной земле. И скосилась на могильный крест… Знак креста. «Это – мой личный. Действует только там, в Бередне. Там – земля намолена»:
- Ну, Глеб… Чего уж там! – и шандарахнула в бурую вязь своей последней надеждой на успех…
- Агата, ты уж прости, раз так вышло…
- Ага.
- Значит, повеселились и по домам?
- Ага… Спас?
- Что? – башенник, стоящий у погостных ворот, оторвал взгляд от подсвеченных луной могил. И когда ж снег идти перестал? Я и не заметила. Наверное, пока за собой «прибирались». – Что, Агата?
- С Новым годом, друг!
- И тебя, - мужчина хмыкнул и уже через секунду зашелся на пару со мной в громком смехе.
- Уф-ф… Что в Стожках-то расскажешь? Ведь, наверняка, кто-нибудь услышал наше «представленье».
- А, скажу, как есть, - скривился башенник, вытирая слезу. – Гоняли упырей. А ты, значит, прямиком домой? В Куполград?
- Так точно, - кивнула я. – Спасибо за помощь. Правда, спасибо.
- Значит, ответила на свой «вопрос»?
- Ага. Тайна деторождения раскрыта. Осталось дело за малым.
- И зачем это? – вскинул Спас брови.
- А, не бери в голову.
- Ладно. Но, если понадоблюсь…
- Я знаю. И за это тебе тоже спасибо.
- Да, не за что, - неловко взмахнул он пятерней и, вдруг, замер. – Постой, ты обронила за могилой. Я в снегу нашел, когда кости в кучу сгребал. Вот, – сунул он мне в руку одинокую влажную перчатку.
- Благодарю еще раз, - пихнула я ее в карман тулупа. Потом опомнилась. – А-а…
- Подарок тебе от монастыря на Рождество. Носи, не мерзни и… пошел я. К Гргуру. Догуливать… Ну, доброй дороги, нечистая адвокатша.
- И тебе тоже, Божий воин, - вздохнула, глядя вслед развернувшемуся к деревенским новогодним огням мужчине. – Доброй дороги…
Моя собственная обратная «дорога» вышла на этот раз быстрой. А на родной ладменской границе меня и вовсе пропустили прямиком по рассветному коридору, лишь смачно напоследок зевнув. Не то медянской медовухой, не то тинаррским медовым ликером:
- С Новым годом, госпожа особый агент. Чудесная у вас работенка.
- Не то слово, - с уже хлопнувшей за спиной дверью, охотно согласилась я. – Бр-р… - и выдернула из карманов перчатки… шлёп. – Ух, ты!
На утоптанном снегу у казенного крыльца все так же одиноко лежала та самая. Найденная Спасом в погостном сугробе… Третья. Совершенно идентичная моим и мужская. Подобрав, я без раздумий натянула ее на правую руку… Тысь моя майка… Какой Новый год без «чудес»…
Из другого конца подвала я шагнула сразу в свою тихую прихожую. И первым, что заметила, когда бросила на пол сумку и стянула с плеч тулуп, был накрытый в гостиной стол. На двоих. Нетронутый. С двумя, так и не подожженными красными свечами среди множества расставленных тарелок.
Мерцающие в камине угли отражались в бокалах и гранях заполненного чем-то темным графина. И в их тепле густо пахло хвоей. А еще лилиями, стоящими в вазе на каминной полке. Потом я увидела Ника. Мужчина, облокотившись на учебный Варин стол, крепко спал. Среди кучи своих бумаг. Значит, долго ждал меня. И, значит, Варя до сих пор - у родителей.
- Привет, - Ник вздрогнул от поцелуя в макушку и откинулся на спинку стула. – С Новым годом, мой любый.
- Агата, - и сгреб меня к себе на руки. – М-м-м… А я тут уснул, пока…
- Я вижу, - обхватила я его шею руками. – Раньше не получилось, извини.
- Угу… Я сам лишь около одиннадцати сюда. Сначала к родителям твоим заскочил, а потом… М-м-м.
- Давай, просыпайся! Я жутко голодная.
- Ну, судя по запахам, тебя где-то, все ж, накормили. И напоили.
- Ага. Но, это было так давно. И после этого столько было.
- Да что ты? – хмыкнул мне в ухо Ник. – Тогда пошли, - и, подхватив меня, с шумом отодвинул стул.
- Пошли. Хотя, по дороге к столу мы можем и завернуть.
- Это – само собой, - оповестили меня уже в дверном проеме. – Если ты, точно с едой дотерпишь.
- А ты, видно, до сих пор не проснулся?
- Звучит, как провокация. И ты за нее ответишь… Любимая… - в тесном сплетении рук.
- Да-а? – все же пытаясь стянуть с него свитер.
- С Новым годом.
- М-м… О-о-ох… - а все остальное – после…
«После» наступило лишь поздним утром первого января. И как-то совсем некстати. Просто, пришлось глаза разлеплять, потому что… В общем, утро было совсем «поздним»:
- Агата, половина второго! Вставай! У меня сегодня – единственный выходной и надо провести его с пользой.
- А-а… Почему «единственный»? – во всю длину конечностей потянулась я. – Вы свое тайрильское дело еще не закончили? Уф-ф… Доброе утро.
Мужчина, строго склонившись надо мной, огласил:
- Нет. И конца ему пока… - вроде как, скривился. Не разглядела. – А у тебя как?
- Все нормально, - лаконично выдала я. – И даже успела… Кстати, Ник.
- Что, любимая? – надевая штаны, обернулся он.
- Почему не рассказываешь мне о своем «загибе» от Моря радуг в Бередню?
- Что? – замер мужчина.
- Как это… «что»? – села я.
- Агата, я не понял?
- В Бередню?
- И-и?
- Да тысь моя майка, Ник, я теперь тоже «не поняла». Ты в Бередне на днях был? - на мужском лице отобразился сложный мыслительный процесс. – Та-ак, зайдем с другой стороны, - подскочив с постели, ускакала я в прихожую и вернулась оттуда уже с перчаткой. Протянула ее Нику. – Это – твоя?
Ник отступил на шаг:
- Откуда?.. Я ее потерял.
- В Бередне. На погосте в Стожках. Или не так?.. О-о, да что ж ты молчишь-то?
- Ла-дно, я там был.
- А что за тайна тогда? – сузила я глаза. – Нет, я, конечно, понимаю: открытие того, что отец Варвары – инкуб, не относится к особо приятным. Тем более, беря в расчет его общее с Прокуратом, «темное прошлое», но…
- Агата, откуда ты это знаешь? – тихо произнес Ник.
- Про что? – выкатила я глаза. – Про его…
- Да?
- Вычислила, исходя из многих фактов. Так ты на вопрос мой не ответил.
- Какой?
- О-о! Ты опять?
- Да, Агата, я там был. Но не потому, что был занят нашей проблемой. А… а…
- Тысь моя майка, - хлопнулась я обратно на кровать. – Вы его «ведете»? По своему делу?
- Так точно, - хмуро выдохнул Ник. – И я бы тебе обязательно рассказал о результатах… посещения того места, но…
- Значит, это про тебя сторож говорил: «ходите тута, покоя нет».
- Какой сторож, Агата?
- Ведете по своему делу. Этого странного инкуба.
- Агата, ты меня слышишь?
- Да, Ник, - подняла я на мужчину глаза. – Я знаешь, что думаю? Это – хорошо. Это – даже отлично. Ведь, когда вы его возьмете, обвинение в убийстве будет со Стэнки снято. И Варвара сможет полноценно жить. Это замечательно, Ник.
- Да, конечно, - отстраненно кивнул он. – Замечательно. Только не все так просто.
- Почему?
- Потому что инкуб этот из Ладмении растворился. Бесследно.
- И что? Это – проблема? – непонимающе уточнила я. – Для Прокурата это – проблема?
- Ты сейчас под Прокуратом лично меня имеешь в виду?
- Ну, ты же это дело ведешь?
- Да, я. А ты, любимая, не вздумай в него влезть.
- Да с чего, вдруг, мне в него «влазить»?
- С того, что я тебя знаю.
- А-а… - скривилась я. – Ты меня «знаешь».
- Так точно.
- И в мыслях не было куда-то лезть.
- Хорошо. Хоро-шо, - со странной решимостью выдохнул Ник. – Тогда скажи мне, любимая, почему после разговора с тобой Ксения ушла из пятой комтурии?
- Она от вас ушла? – вскинула я на Ника глаза. – Да неужели? И куда именно? В монастырь? И перед этим поведала о нашем с ней разговоре? Простилась с грешным прошлым? Какая ж молодец!
- Нет. Она ушла на повышение.
- А-а. Тогда, очень сильно надеюсь, что ее «повысили» высоко-высоко. Так, чтобы с этих высот она до тебя…
- Агата, я сам в том виноват.
- В чем, Ник?
- В том, что произошло семь лет назад между мной и ей. И я прекрасно осознаю, что прежней дружбы между всеми нами не будет никогда. Мало того, я за эти годы с ней и десятком слов не обмолвился. Но, любимая…
- Ник, я должна тебе что-то сказать, - подобралась я на кровати. – Раз это не сделала она. Ксю.
- Что, Агата? – в ответ насторожился он.
- Я… Я ее вычислила.
- То есть?
- Сначала у меня были лишь предположения, но потом… В тот вечер Ксю тебя «угостила». Перед тем, как затащить в свою койку. Дриадским дурманом. Она сама в том практически призналась.
- Да неужто? И много нас таких «прохожих»?
- А-и… - растерялся тот и вовсе поник. – Так ты молвишь, али…
- Молвлю, - буркнула я. Ох уж мне эти духи береднянские. Общаться – сплошная «эстетическая радость». Толи дело – в Ладмении. Там меня еще в кадетскую пору один почивший артист даже закадрить попытался. А тут… - Уф-ф. Мне нужна могила семилетней давности. Предположительно, мужская, - добавила, глядя в расширившиеся мутные глаза. – Почему, предположительно? Потому что, думаю, она должна быть сейчас пустой. И, возможно, где-то в стороне от остальных, так как хоронили при мерах предосторожности и в спешке, без отпевания. Ты меня понял?.. – дождалась я кривого кивка. – Ну, а если понял – веди… путеводная звезда, - и черкнула в воздухе «размыкающий» знак.
На резвом старте к нам с метнувшимся в сторону духом примкнул и Спас. Ему конечно, как Божьему вояке, подобная «компания», что Святой воде грязная плошка, но и вправду, привык. Хоть и демонстративно пыхтел за моей спиной. А спустя пару минут маневров вдоль и поперек скучных деревенских могил, все ж не выдержал:
- Ты этой роже потусторонней доверяешь?
- Так точно, - бросила я на ходу. – Потому как выхода у этой «рожи» нет. Пентаграмма – некромантская. Попробуй, не подчинись… Ух, ты.
- Кажется, пришли, - погостный сторож, наконец, замер. Колыхаясь сейчас под идущим снегом над одиноким бугром у западной заборной стены. Впрочем, ничем не отличным от остальных. – Что делаем дальше?
- А дальше - всем закрыть рты и… сдвиньтесь в сторонку, будьте любезны. Оба, - призрак с башенником шарахнулись в разные стороны от спорной могилы. Я, глубоко вдохнув, занесла над ней руку, закрыла глаза, старательно прислушалась и… ти-ши-на… Что и требовалось доказать. Лишь промерзлая на полтора ярда земля да обвалившиеся полати над сгнившим пустым гробом… - А вот это интере-сно. Хоть и предсказуемо, - усмехнулась, переместив руку в сторону деревянного креста. – Скажи-ко мне, старожил: когда гроб зарывали, «покойник» еще внутри был?
Дух, вне зоны моей видимости, тихо «прошуршал»:
- Из него «покойник», как из тебя Святая Богородица.
- Что?
- Да. Был.
- Ага…
- Вот я сейчас не пойму, - душевно огласился с другого бока Спас. – Зачем вообще надо было его хоронить?
- Интересный вопрос для коренного береднянина. Не деревенский что ли?
- Не-ет, - недоуменно протянул башенник.
- Тогда все равно местный менталитет должен знать. В деревне ведь каждый всё про всех ведает и видит сквозь любую преграду не хуже мага. И если бы «убиенного» тогда с собой уволокли, то позже возникли б вопросы по поводу судебных мер против его «убийцы». А так…
- Кто его «уволок»-то?
- Как это, «кто»? Неужели и сие не осознал?
- Выражайся понятней, девица.
- Ой, вот только погоди. По-годи, - повела я пальцем над могилой. – Дай мне всего минут…
- Балаган шутовской. Святотатство на освященной земле. И крест сюда же…
- Не трогай его! Руку… - х-хлоп-п!!!
Силовая волна разнесла нас троих на несколько ярдов с разными результатами на финише. И если местный сторож с завываниями срочно унесся прочь, то нам с башенником свезло на время тут зависнуть. Хотя он, как раз возлежал. Пробив могучей спиной брешь в хлипкой погостной огороже и через пару секунд огласившись из лесной тьмы негодующим ревом. А я вот, действительно, «осталась». Правда, в последний момент успела-таки скорректировать срочное приземление меж двух соседних холмиков. Поэтому последующим зрелищем насладилась первой и с лихвой: мужской фантом «в исполнении». Мы так еще в учебном корпусе их попросту называли и запускали сами ради развлеченья или воспитназидания тем, кто «не в курсе». Здесь предполагалась, судя по всему, цель вторая. Потому как, мужик, театрально раскинувший над могилой руки, придал лицу суровость и с патетикой заорал:
- Прочь с моего пристанища покоя, мерзкие люди! Ибо я суров с теми, кто пришел сюда, дабы вершить свои грязные дела! Прочь!
Я, воздержавшись от заслуженных оваций, придала телу сидячее положение и обтерла снег с лица… Интересно, надолго его хватит? Максимум, повтора на три.
- Агата, это что еще за хрень? – показался из пробоины в заборе злющий и тоже протрезвевший Спас. И как раз вовремя:
- А не надо было! – тут же окрысилась я на башенника.
- Чего именно? – огибая оратора по дуге, подскочил тот ко мне.
- Хвататься за крест не надо было.
- А кто ж то знал?
- О-о… - ну что с него взять? – Теперь наслаждайся и это только первый акт. Не мог просто постоять? Еще немного и я бы их расцепила.
- Что «расцепила»?
- Два заклятья, - сплюнула я изо рта сор. – Прокуратское охранное. То, что сейчас над могилой блажит, и второе, которое «покойник» после «воскресенья» добавил. Для подстраховки. А теперь вот…
- Чтоб тебя демоны за своего взяли.
- Спасибо. И про демонов тоже вовремя, потому как именно он и расстарался.
- Демон? – прищурил глаза Спас.
- Ага. Инкуб… Моя ж ты мать, - и подпрыгнула из снега на ноги. – Начинается.
- И я… чую, - хмуро расправил плечи Божий воин.
В следующий миг уши мои заложило от пронзительного воя, пронесшегося над погостом, и через секунду земля изнутри в первый раз вздрогнула. Б-бух… Б-бух. Б-бух. Беспокойное кладбище. Вот что это такое. Чтоб тебе, тварь демоническая, где бы ты сейчас не был. Б-бух. Б-бух. Б-бух. Десятками настойчивых рук, долбящих по крышкам собственных гробов и стылым комьям земли. Скреб костей об нее и отчаянные бессильные стоны:
- Не вылезут, - угрюмо констатировала я. – Сезон не тот. Проверено. Но…
- Ты уверена? – оскалился мне за спину башенник.
- Ага. Проблема в другом, Спас.
- Да нет, Агата. Проблема пока вот в этом. Оглянись-ко.
- Моя ж ты мать! - а вот про него-то я и забыла – местный склеп не то приезжих графьёв, не то местных князей… Да какая теперь в том разница? Потому что сквозь нескончаемый снег к нам сейчас медленно шла вся дружная кособокая семья. – Спас, прикроешь? - глядя на силуэты в узком проходе, выдохнула я.
Мужчина, вынимая мечи из ножен, кивнул:
- Ладно.
- А я попробую знак его порвать.
- Получится? Все ж – демон «расстарался».
- Придется, Спас. Иначе огребу и от Прокурата и от… да от всех сразу и огребу.
- Хе-х… Ну, пробуй, - и, выйдя передо мной, вскинул обе руки.
Первым делом было – заткнуть до сей поры горланящий прокуратский фантом, что вышло без заминок и скоро (исходя из собственного богатого опыта). Заминка вышла чуть позже… И если забыть, что демон. И вспомнить из курса демонологии… Тогда сразу вспоминаешь, что он - демон… После пятой безуспешной попытки влезть под прочную защиту я вскинула глаза к валящим с неба хлопьям. Под молитвы с придыханиями от скачущего с мечами Спаса, хруст костей атакующих его драугров и настырный подземный шум… Вот же, сволочь. Балаган шутовской… Святотатство на освященной земле. И скосилась на могильный крест… Знак креста. «Это – мой личный. Действует только там, в Бередне. Там – земля намолена»:
- Ну, Глеб… Чего уж там! – и шандарахнула в бурую вязь своей последней надеждой на успех…
- Агата, ты уж прости, раз так вышло…
- Ага.
- Значит, повеселились и по домам?
- Ага… Спас?
- Что? – башенник, стоящий у погостных ворот, оторвал взгляд от подсвеченных луной могил. И когда ж снег идти перестал? Я и не заметила. Наверное, пока за собой «прибирались». – Что, Агата?
- С Новым годом, друг!
- И тебя, - мужчина хмыкнул и уже через секунду зашелся на пару со мной в громком смехе.
- Уф-ф… Что в Стожках-то расскажешь? Ведь, наверняка, кто-нибудь услышал наше «представленье».
- А, скажу, как есть, - скривился башенник, вытирая слезу. – Гоняли упырей. А ты, значит, прямиком домой? В Куполград?
- Так точно, - кивнула я. – Спасибо за помощь. Правда, спасибо.
- Значит, ответила на свой «вопрос»?
- Ага. Тайна деторождения раскрыта. Осталось дело за малым.
- И зачем это? – вскинул Спас брови.
- А, не бери в голову.
- Ладно. Но, если понадоблюсь…
- Я знаю. И за это тебе тоже спасибо.
- Да, не за что, - неловко взмахнул он пятерней и, вдруг, замер. – Постой, ты обронила за могилой. Я в снегу нашел, когда кости в кучу сгребал. Вот, – сунул он мне в руку одинокую влажную перчатку.
- Благодарю еще раз, - пихнула я ее в карман тулупа. Потом опомнилась. – А-а…
- Подарок тебе от монастыря на Рождество. Носи, не мерзни и… пошел я. К Гргуру. Догуливать… Ну, доброй дороги, нечистая адвокатша.
- И тебе тоже, Божий воин, - вздохнула, глядя вслед развернувшемуся к деревенским новогодним огням мужчине. – Доброй дороги…
Моя собственная обратная «дорога» вышла на этот раз быстрой. А на родной ладменской границе меня и вовсе пропустили прямиком по рассветному коридору, лишь смачно напоследок зевнув. Не то медянской медовухой, не то тинаррским медовым ликером:
- С Новым годом, госпожа особый агент. Чудесная у вас работенка.
- Не то слово, - с уже хлопнувшей за спиной дверью, охотно согласилась я. – Бр-р… - и выдернула из карманов перчатки… шлёп. – Ух, ты!
На утоптанном снегу у казенного крыльца все так же одиноко лежала та самая. Найденная Спасом в погостном сугробе… Третья. Совершенно идентичная моим и мужская. Подобрав, я без раздумий натянула ее на правую руку… Тысь моя майка… Какой Новый год без «чудес»…
Из другого конца подвала я шагнула сразу в свою тихую прихожую. И первым, что заметила, когда бросила на пол сумку и стянула с плеч тулуп, был накрытый в гостиной стол. На двоих. Нетронутый. С двумя, так и не подожженными красными свечами среди множества расставленных тарелок.
Мерцающие в камине угли отражались в бокалах и гранях заполненного чем-то темным графина. И в их тепле густо пахло хвоей. А еще лилиями, стоящими в вазе на каминной полке. Потом я увидела Ника. Мужчина, облокотившись на учебный Варин стол, крепко спал. Среди кучи своих бумаг. Значит, долго ждал меня. И, значит, Варя до сих пор - у родителей.
- Привет, - Ник вздрогнул от поцелуя в макушку и откинулся на спинку стула. – С Новым годом, мой любый.
- Агата, - и сгреб меня к себе на руки. – М-м-м… А я тут уснул, пока…
- Я вижу, - обхватила я его шею руками. – Раньше не получилось, извини.
- Угу… Я сам лишь около одиннадцати сюда. Сначала к родителям твоим заскочил, а потом… М-м-м.
- Давай, просыпайся! Я жутко голодная.
- Ну, судя по запахам, тебя где-то, все ж, накормили. И напоили.
- Ага. Но, это было так давно. И после этого столько было.
- Да что ты? – хмыкнул мне в ухо Ник. – Тогда пошли, - и, подхватив меня, с шумом отодвинул стул.
- Пошли. Хотя, по дороге к столу мы можем и завернуть.
- Это – само собой, - оповестили меня уже в дверном проеме. – Если ты, точно с едой дотерпишь.
- А ты, видно, до сих пор не проснулся?
- Звучит, как провокация. И ты за нее ответишь… Любимая… - в тесном сплетении рук.
- Да-а? – все же пытаясь стянуть с него свитер.
- С Новым годом.
- М-м… О-о-ох… - а все остальное – после…
«После» наступило лишь поздним утром первого января. И как-то совсем некстати. Просто, пришлось глаза разлеплять, потому что… В общем, утро было совсем «поздним»:
- Агата, половина второго! Вставай! У меня сегодня – единственный выходной и надо провести его с пользой.
- А-а… Почему «единственный»? – во всю длину конечностей потянулась я. – Вы свое тайрильское дело еще не закончили? Уф-ф… Доброе утро.
Мужчина, строго склонившись надо мной, огласил:
- Нет. И конца ему пока… - вроде как, скривился. Не разглядела. – А у тебя как?
- Все нормально, - лаконично выдала я. – И даже успела… Кстати, Ник.
- Что, любимая? – надевая штаны, обернулся он.
- Почему не рассказываешь мне о своем «загибе» от Моря радуг в Бередню?
- Что? – замер мужчина.
- Как это… «что»? – села я.
- Агата, я не понял?
- В Бередню?
- И-и?
- Да тысь моя майка, Ник, я теперь тоже «не поняла». Ты в Бередне на днях был? - на мужском лице отобразился сложный мыслительный процесс. – Та-ак, зайдем с другой стороны, - подскочив с постели, ускакала я в прихожую и вернулась оттуда уже с перчаткой. Протянула ее Нику. – Это – твоя?
Ник отступил на шаг:
- Откуда?.. Я ее потерял.
- В Бередне. На погосте в Стожках. Или не так?.. О-о, да что ж ты молчишь-то?
- Ла-дно, я там был.
- А что за тайна тогда? – сузила я глаза. – Нет, я, конечно, понимаю: открытие того, что отец Варвары – инкуб, не относится к особо приятным. Тем более, беря в расчет его общее с Прокуратом, «темное прошлое», но…
- Агата, откуда ты это знаешь? – тихо произнес Ник.
- Про что? – выкатила я глаза. – Про его…
- Да?
- Вычислила, исходя из многих фактов. Так ты на вопрос мой не ответил.
- Какой?
- О-о! Ты опять?
- Да, Агата, я там был. Но не потому, что был занят нашей проблемой. А… а…
- Тысь моя майка, - хлопнулась я обратно на кровать. – Вы его «ведете»? По своему делу?
- Так точно, - хмуро выдохнул Ник. – И я бы тебе обязательно рассказал о результатах… посещения того места, но…
- Значит, это про тебя сторож говорил: «ходите тута, покоя нет».
- Какой сторож, Агата?
- Ведете по своему делу. Этого странного инкуба.
- Агата, ты меня слышишь?
- Да, Ник, - подняла я на мужчину глаза. – Я знаешь, что думаю? Это – хорошо. Это – даже отлично. Ведь, когда вы его возьмете, обвинение в убийстве будет со Стэнки снято. И Варвара сможет полноценно жить. Это замечательно, Ник.
- Да, конечно, - отстраненно кивнул он. – Замечательно. Только не все так просто.
- Почему?
- Потому что инкуб этот из Ладмении растворился. Бесследно.
- И что? Это – проблема? – непонимающе уточнила я. – Для Прокурата это – проблема?
- Ты сейчас под Прокуратом лично меня имеешь в виду?
- Ну, ты же это дело ведешь?
- Да, я. А ты, любимая, не вздумай в него влезть.
- Да с чего, вдруг, мне в него «влазить»?
- С того, что я тебя знаю.
- А-а… - скривилась я. – Ты меня «знаешь».
- Так точно.
- И в мыслях не было куда-то лезть.
- Хорошо. Хоро-шо, - со странной решимостью выдохнул Ник. – Тогда скажи мне, любимая, почему после разговора с тобой Ксения ушла из пятой комтурии?
- Она от вас ушла? – вскинула я на Ника глаза. – Да неужели? И куда именно? В монастырь? И перед этим поведала о нашем с ней разговоре? Простилась с грешным прошлым? Какая ж молодец!
- Нет. Она ушла на повышение.
- А-а. Тогда, очень сильно надеюсь, что ее «повысили» высоко-высоко. Так, чтобы с этих высот она до тебя…
- Агата, я сам в том виноват.
- В чем, Ник?
- В том, что произошло семь лет назад между мной и ей. И я прекрасно осознаю, что прежней дружбы между всеми нами не будет никогда. Мало того, я за эти годы с ней и десятком слов не обмолвился. Но, любимая…
- Ник, я должна тебе что-то сказать, - подобралась я на кровати. – Раз это не сделала она. Ксю.
- Что, Агата? – в ответ насторожился он.
- Я… Я ее вычислила.
- То есть?
- Сначала у меня были лишь предположения, но потом… В тот вечер Ксю тебя «угостила». Перед тем, как затащить в свою койку. Дриадским дурманом. Она сама в том практически призналась.
