- Спасибо, Ситринг… Было очень тихо. Сначала. А потом она вошла, хлопнула дверь и понеслось: «Я – легкомысленная профурсетка. Я – бесприданница и почему-то сирота. Я – недомаг и этим заставляю всех себя жалеть». Хотя о вспышке той болезни информация закрыта Прокуратом, - сказала и опять задумалась о том, откуда же она узнала… Ой, не думать! – Ну… она кричала так вдохновенно, стоя у двери. А потом вбежал мой бывший-прошлый и ее увел обратно. И это видели все остальные посетители кофейни в окна. А покушение… Вы знаете, я хоть и «недомаг», но проявленья магии ощущаю четко. Уменье это выработано годами, что безусловно важно в моей экспертной практике. И магия эта чужая и враждебная в тот день… она как будто вихрем мимо пронеслась и что-то вмиг ударило в стекло. Там даже трещины остались. А я, хоб зна… простите, я не знаю почему, нервно схватила ложечку и стала уплетать бисквит на блюдце. Я вообще то тогда заказала к кофе пончик под сиропом, а приятельница моя – бисквит. И вот через секунду я этим чужим бисквитом сильно подавилась, как раз, когда был неожиданный удар в стекло. Меня со спины обхватил мужчина-незнакомец. И резко дернул. Из горла лихо вылетел изюм. А Элизабет не ест бисквит с изюмом. Она терпеть изюм не может с детства… Вы думаете, всё это глупо? Просто стечение обстоятельств? Случайность? А я до дня вчерашнего вообще не думала о покушениях на собственную жизнь.
- Ну, хорошо, - протянул Пафнутий Иль за своим директорским столом. Он все это время величаво возвышался там, над мраморной платформой для письма, разномастными статуэтками и стопками из папок. И я даже знакомые карамельки розовые в тончайшей вазочке узрела… – А теперь покушение второе, госпожа!
Ну, да. Обед-то давно остыл:
- Второе покушение… Двадцать девятое июня. Мы с Ситрингом с утра отправились в центр Куполграда по делам. Сначала на коляске съемной, но, не доезжая два квартала, на углу Ажурной обнаружился большой затор. И мы разделились, чтобы время не терять.
- Ага, - кивнул мой гном. – Я – в банк, а Эрми - в мастерскую.
- В мастерскую, - вздохнула я, прикрыв глаза. – Забрать свои запасные диоптрии из срочного ремонта. И в тот день было так штильно. Вы же в курсе, что ураганов и других стихий в нашей столице сроду нет. Мы тут – под куполом и, максимум, что ждет – порывы ветра средней скорости и летом дождь без града. А тогда я только к дому соседнему через мостовую подошла, как внезапным ветром, вдруг со стены на нем сорвало вывеску.
- Чугунную!
- Спасибо, Ситринг.
- Контора там располагается «Столичный шик». Они с чугуном и работают. Ограды там, ворота, постаменты. И вывеску себе залили профилю под стать. И если б не та дверь, которая как раз порывом ветра и открылась…
- Тоже чугунная? – с прищуром поинтересовался Тоббиусу гнома.
Тот, выпучив глаза, кивнул:
- Ага! По раме. Дверь то к ним была, и вывеска в аккурат на нее сверху плашмя упала. Дверь вздрогнула, с петель просела. На доме по косякам мелкие трещины пошли. А в ярде со всем этим – Эрментруда. Вот таки дела! И снова не дошло до нас! Мне Эрми рассказала, повздыхали, посмеялись…
- Посмеялись, - улыбнувшись гному, повторила я. – А третья неудачная попытка случилась лишь вчера. Я дома в своей лаборатории раскупорила флакон с надежным разжижителем древесных лаков, чтобы снять верхний слой покрытия картинной рамы. Для этой цели обмакнула во флакон с разжижителем тампон… И тут же получился взрыв. Нет, сначала магия чужая, а потом меня уже относит взрывом.
- И прямо в раму на окне, - встрял Ситринг, до сих пор под впечатленьем от такой утраты.
Я только хмыкнула:
- С прилетом на каштан…
Минуты три в кабинете с собранными в нем людьми (и не совсем людьми) висела в воздухе блажная тишина… Я в этой тишине сидела, скромно потупившись, и предвкушая разные вопросы… Чтоб я сама подумала об этих странных покушениях на крайне неусидчивую госпожу? Случайность? Рок судьбы? Месть за экспертные разоблаченья? Про… проклятье на меня?.. Да ну! Да нет.
И вспомнилось, что тема о проклятье в моем ближайшем окружении уже всплывала, да. Как раз после того, как старший рыцарь Кох был мной застигнут у кофейни и обсужден публично громко в нашей кухне. Спустя два дня аналогичная беда накрыла и Ивусю. Я помню, как она в слепом неведении еще традиционно летала бабочкой. Летала себе по гостиной, за уборкой напевая и активно смахивая пыль:
- И скоро вы увидите! Пам-пам! Он обязательно падёт к моим ногам! Он обязательно падёт! – имея в самом наиинтимнейшем виду молоденького смуглого курьера от нотариата, что по службе часто забегает к нам с Ситрингом.
А мы с Мезитой в это время стояли у окна и хмуро наблюдали за этим самым «еще одним столичным кобелем», рьяно флиртующим на тротуаре через улицу со стайкой гимназисток:
- Ага. И он падёт. Ведь только назначил свиданье нашей…
- Па-а-а-ам! Падет к моим ногам! А пыль и тут, и там!
- Падёт. И будет ползать, прям, не разгибаясь до… А-а, де-тонька…
Вот тут-то нас с Мезитой одновременно ошеломила мысль-догадка: «А что, если это оно, проклятье массовой измены?» Мезита сразу очень быстро, не смотря на возраст, побежала. До дома своего, конечно, мужа-разгильдяя проверять. Но, обошлось. А значит не было на нас тогда проклятья… Проклятья не было.
- Уважаемая госпожа?
- Да, господин директор?
- У меня вопрос: что думаете вы о возможном наложении на вас проклятья?..
в которой
неожиданно картины оживают
и гости неожиданные ходят по ночам...
Иногда случаются такие дни, когда смурное настроение с утра в дуэте с пасмурной погодой, будто шепчут: «Отдыхай. Отдых-ха-ай. Заберись под одеяло с головой. Устрой себе сны на заказ».
- Ох, ты ж! - и подскочила на кровати. Проехалась ночной сорочкой по шелку простыни и босиком рванула по ковру до цели. - Хобья сила, - хотя уместней выразиться: «Матерь ты моя!».
Семь лет назад перед отъездом на дипслужбу в далекую Чидалию она (моя родительница), в девичьем прошлом не последний артефактор, вручила мне подарок памятный – погодник. С виду – обычная картина в скромной раме. На ней - высокая аллея с перспективой в горизонт. Пейзаж, который как погодный артефакт обязан постоянно изменяться, отражая измененья в окружающей среде. День – ночь, дождь – солнце ясно светит, деревья голые – листва густая в капельках росы. В общем, погодная романтика. Которую я, ностальгируя по маме, перетащила со стены в гостиной на стену в свою спальню. И… нет, не грустила уж давно. Вздыхаю только иногда. Но, хобья сила!
Вчера, перед полуночью в картине этой, вдруг, возникли чуждые ей измененья - в глубине аллеи проявился странный силуэт. Но, это ведь погодник, да? Должен был быть типичнейший погодник.
- Вы встали, Эрментруда? Можно мне зайти?
- Ага.
С шикарным коконом на напомаженной макушке Галина открыла дверь, вошла. Я лишь скосилась на нее. И то, на краткий миг, вновь вернув всё свое внимание картине:
- Вы это видели?
Вообще, вопрос мой именно к Галине о погоднике вполне себе логичен, ведь именно она занимается его обслуживанием, меняя раз в полгода магнакопитель в заднем пазе и банально смахивая с полотна и рамы пыль. И не то чтоб мы с Ивусей для этого благого дела рож… физиономиями своими конкурс не прошли, а просто Галина ей (моей родительнице), якобы, твердо обещала: «Сама!»… Да ради подлинников всех богов!
- Н-да. Вижу, дорогая Эрментруда, - Галина пристальней еще прищурилась, разглядывая полотно: аллею, густо скрытую сегодняшним сырым туманом и силуэт с едва очерченными контурами в нем. – А это что еще?
- А это? – хмуро выдохнула я. – Появилось уже с утра. Как будто бы полоска алая. Или узкая веревка. Но, яркость ее цвета съедена туманом. И она, виляя по дорожке, видите, ведет от той фигуры и…
- До самого края полотна, - Галина резко отпрянула от этого самого, отмеченного края, с секунду побуравила меня (отчего-то!) менторски-строгим выраженьем глаз и выдала. – Пожалуй, мне пора.
- Аааа.., - развернулась я, провожая экономку до двери недоуменным взглядом. – По какому поводу вы заходили?
Женщина, не оборачиваясь, замерла у косяка:
- Предупредить.
- О чем?
- О моем отъезде в… Тайриль.
- Ааа.., - вот это новость знатная. И неожиданная.
- На две седмицы отдыхать, дорогая Эрментруда. За два последних года. И уезжаю уже сегодня. Сейчас от вас сразу домой. А дела, все те, которые в процессе еще, Мезите отдаю.
Закончила, распрямила спину и ушла… Ну-ну. Вот и «под одеяло с головой», «сны на заказ» тебе, лихая умница в быту.
За завтраком мы с Ситрингом, ответственно жуя омлет, попытались легонько так развить и углубить тему отъезда экономки. Но, Мезита мало поддерживала наш лёгкий светский разговор - она, уж если и вступала в обсужденье, то сразу со всей своей душой и прытью. А тут… отсутствие информации. Полное! Удар под дых моей кухарке. К тому ж Ивуся ее окончательно добила – от господина Коха не поступил очередной (восьмой) букет из алых роз… Утро не ладилось у нас. И это было очевидно.
Зато, когда мы всем коллективом местным к калитке вышли Клару провожать, заодно увидели и встретили троих специалистов «Розы». Вполне знакомый аналитик Тоббиус с открытым детским любопытством всех нас рассмотрел и быстро с традиционной незатейливостью представил… О! Одного из них я точно помню. Высокий коренастый специалист по охране Бум с глазами хмурыми и словно бы приклеенной к губам скептической ухмылкой. Он от бюро участвовал вчера в показательном забеге. И… в общем, точно с такой ухмылкой очень бурно свои мысли выражал. А раз мы с гномом развлекались чтеньем по губам, эту ухмылку я запомнила. Прекрасно.
- Сударыня! – ого, какой басок!
Бум неожиданно галантно подал Галине руку у коляски. Та, взмахнув вверх по подножке, милостиво оценила. Мы дружно помахали ей вослед. И так же дружно все уставились на третьего пришельца от конторы.
- Это – Жэко. Он - следователь. И надеюсь, Эрментруда, для него и Бума с настоящего момента будет доступен весь ваш дом. Что же касается остальных двух мест, мы только что оттуда. Кофейню и переулок Верхний, дом 17 осмотрели.
- Ааа.., - пожалуй, нынче это – мой любимый звук. – Хорошо, Тоббиус. Моя кухарка Мезита и горничная Ивуся вам во всем помогут.
Правда, узнать бы еще – в чём именно помогут. Но, проявлять гостеприимство, дружелюбие необходимо круглый год. Так в справочнике «Я – хорошая хозяйка» написано, который мне припёрла тетка еще лет пять тому назад… Ой, чур меня! Не поминать ее при свете дня и ночью. Ночью особенно.
О чём вообще я размышляю в одиночестве на собственном крыльце?
- Госпожа Эрментруда, вы идете?
- Хо… мамочка моя, - и этот оказался магом! – Бум, проявитесь, будьте так добры. И ко мне возможно обращаться просто «Эрментруда».
Работать в мастерской мне нынче так же было не с руки. И зря я радовалась этой возможности из-за скорого завершения ремонта. Ведь нет больше ни трещинки на стенах, ни копоти на потолке, ни…
- О-ох, а рама-то не та теперь! И говорил ведь я…
- Изыди, демон Ситринг!
- Куда изыдить-то? Они ж втроем везде. В моем кабинете даже вон счётами бренчали. Жэко этот, улыбчивый, да наглый. И, главное, ритм-то бренчал он такой знакомый. Только я вспомнить…
- О-о, Ситринг.
- Госпожа! К вам в спальню их пускать?! Они ж там и в комод с вашим бельем залезть сподобятся?!
- Ивуся, ты дверь зачем закрыла, если все равно орёшь?
- Я не ору, а возмущаюсь, - перешла она на театральный шепот [1]
- А, ты здесь! Вы все здесь. Ивуся, сбегай-ка на Ясную за хлебом и сметаной. Я правильно поняла, что этих нюхачей ты, детонька, всех позовешь к столу?
- Ага-а, - уже начала я закипать.
Мезита посмотрела пристально сначала на меня, потом:
- А слушай, Ситринг! Пошли-ка, орехи мне в ступке потолчешь. Будет к обеду кекс по моему личному рецепту – ореховый «Memento Mori».
О, счастье возвращенной ценной тишины!
- К вам можно, Эрментруда?
- Можно, Жэко.
- Нам место это надо осмотреть, да и поговорить потом о промежуточных итогах…
Минуло полтора часа. В моей мастерской для предстоящей следственной беседы, сидя (кто-где), присутствовали: я, Ситринг, Тоббиус, Бум, Жэко, аромат орехового кекса. Ну, просто кухня наша вот как раз под мастерской и вентиляция одна… О чём опять я? Кушать хочется, но…
- Что хочу сказать о версии с проклятьем, - и в этом месте аналитик явственно сглотнул слюну, бедняга. – Это не подходит.
- Ну, слава подлинникам всех богов!
- Кому-кому? – заинтересованно расплылся в искренней улыбке круглолицый Жэко. По возрасту он был, пожалуй, помоложе Бума, однако сверстником Тоббиусу. И точно такой же, душой распахнутый в эмоциях. В общем, приятно посмотреть. А вот ответить…
- То – профспецифика искаженного сознанья. Продолжайте.
- Спасибо, Ситринг, - ну а зачем еще мне ассистент?
- Так о проклятиях, - воспитанно продолжил аналитик. – Я еще вчера вас, Эрментруда, осмотрел. Да не волнуйтесь, всё по ходу вашего рассказа. Простейшие манипуляции! Так вот… На вас его последствий нет. И, думаю, вы сами не заметили в повседневности глобальных изменений. Ну, кроме тех, что описали нам вчера. Но, даже после них все ваши центры – ваши чакры в норме. Кроме одной – манипулы [2]
- Специфика искаженного сознанья, - кивнув, подсказала я. А что? Мы в академии с однокурсниками друг друга досконально изучали (а кто ж к студентам побежит бесплатно и со стороны в роли подопытного помогать?).
- Ну да, ну да, - потерев подбородок, буркнул Тоббиус в кулак. – У вас вариант второй, как вижу, - и обвел глазами: столы (2 штуки), три мольберта, стеллажи, шкаф книжный, стулья разномастные и небольшой диванчик - мое любимое убежище. Мммм… - Работа нескончаемо… Работа. Так вот! На всех трех объектах магизменения подтверждены. Но, слишком слабым остаточным явленьем. Как отголосок промелькнувшего луча. Или полета птицы. Нужно подтверждение. Винирикис сегодня пошлет в Прокурат запрос на описание обозначенной среды в обозначенные временные промежутки. Они это отслеживают, мы - имеем право на подобные запросы.
- И это хорошо! – потер ладони Жэко, будто примериваясь подскочить с дивана.
- Отлично! – подбодрила я. – Но, у меня вопрос.
- По личности той экспрессивной госпожи?
- Какой?.. А-а! О-о. Нет, Жэко. По погоднику. Ведь вы его исследовали? Видели хотя б?
- Так точно! И погодник у вас… странный.
- Но, безобидный! – скрипнул своим стулом Бум.
Жэко кивнул:
- Он совершенно безобиден. Прослеживается родственная с вами связь по магсозданию и тесное переплетение с охранкой дома.
- А вот она, как раз, ослаблена, - вновь жалостливо скрипнул стул. – И Эрментруда, так, на вскидку, есть в этом доме ценности особые?
- На вскидку? – закусила я губу… подумала, скосилась на мольберт, закинутый тончайшим покрывалом. – Сегодня если только это. Вчера на экспертизу принесли. Портрет королевы Женевьевы. Автор под большим сомнением.
Хотя «на вскидку» - сущий плагиат. Бум встал (наконец!) со страдальческого стула. Подошел к портрету бывшей первой раскрасавицы страны. Вздохнул.
- Ну, хорошо, - протянул Пафнутий Иль за своим директорским столом. Он все это время величаво возвышался там, над мраморной платформой для письма, разномастными статуэтками и стопками из папок. И я даже знакомые карамельки розовые в тончайшей вазочке узрела… – А теперь покушение второе, госпожа!
Ну, да. Обед-то давно остыл:
- Второе покушение… Двадцать девятое июня. Мы с Ситрингом с утра отправились в центр Куполграда по делам. Сначала на коляске съемной, но, не доезжая два квартала, на углу Ажурной обнаружился большой затор. И мы разделились, чтобы время не терять.
- Ага, - кивнул мой гном. – Я – в банк, а Эрми - в мастерскую.
- В мастерскую, - вздохнула я, прикрыв глаза. – Забрать свои запасные диоптрии из срочного ремонта. И в тот день было так штильно. Вы же в курсе, что ураганов и других стихий в нашей столице сроду нет. Мы тут – под куполом и, максимум, что ждет – порывы ветра средней скорости и летом дождь без града. А тогда я только к дому соседнему через мостовую подошла, как внезапным ветром, вдруг со стены на нем сорвало вывеску.
- Чугунную!
- Спасибо, Ситринг.
- Контора там располагается «Столичный шик». Они с чугуном и работают. Ограды там, ворота, постаменты. И вывеску себе залили профилю под стать. И если б не та дверь, которая как раз порывом ветра и открылась…
- Тоже чугунная? – с прищуром поинтересовался Тоббиусу гнома.
Тот, выпучив глаза, кивнул:
- Ага! По раме. Дверь то к ним была, и вывеска в аккурат на нее сверху плашмя упала. Дверь вздрогнула, с петель просела. На доме по косякам мелкие трещины пошли. А в ярде со всем этим – Эрментруда. Вот таки дела! И снова не дошло до нас! Мне Эрми рассказала, повздыхали, посмеялись…
- Посмеялись, - улыбнувшись гному, повторила я. – А третья неудачная попытка случилась лишь вчера. Я дома в своей лаборатории раскупорила флакон с надежным разжижителем древесных лаков, чтобы снять верхний слой покрытия картинной рамы. Для этой цели обмакнула во флакон с разжижителем тампон… И тут же получился взрыв. Нет, сначала магия чужая, а потом меня уже относит взрывом.
- И прямо в раму на окне, - встрял Ситринг, до сих пор под впечатленьем от такой утраты.
Я только хмыкнула:
- С прилетом на каштан…
Минуты три в кабинете с собранными в нем людьми (и не совсем людьми) висела в воздухе блажная тишина… Я в этой тишине сидела, скромно потупившись, и предвкушая разные вопросы… Чтоб я сама подумала об этих странных покушениях на крайне неусидчивую госпожу? Случайность? Рок судьбы? Месть за экспертные разоблаченья? Про… проклятье на меня?.. Да ну! Да нет.
И вспомнилось, что тема о проклятье в моем ближайшем окружении уже всплывала, да. Как раз после того, как старший рыцарь Кох был мной застигнут у кофейни и обсужден публично громко в нашей кухне. Спустя два дня аналогичная беда накрыла и Ивусю. Я помню, как она в слепом неведении еще традиционно летала бабочкой. Летала себе по гостиной, за уборкой напевая и активно смахивая пыль:
- И скоро вы увидите! Пам-пам! Он обязательно падёт к моим ногам! Он обязательно падёт! – имея в самом наиинтимнейшем виду молоденького смуглого курьера от нотариата, что по службе часто забегает к нам с Ситрингом.
А мы с Мезитой в это время стояли у окна и хмуро наблюдали за этим самым «еще одним столичным кобелем», рьяно флиртующим на тротуаре через улицу со стайкой гимназисток:
- Ага. И он падёт. Ведь только назначил свиданье нашей…
- Па-а-а-ам! Падет к моим ногам! А пыль и тут, и там!
- Падёт. И будет ползать, прям, не разгибаясь до… А-а, де-тонька…
Вот тут-то нас с Мезитой одновременно ошеломила мысль-догадка: «А что, если это оно, проклятье массовой измены?» Мезита сразу очень быстро, не смотря на возраст, побежала. До дома своего, конечно, мужа-разгильдяя проверять. Но, обошлось. А значит не было на нас тогда проклятья… Проклятья не было.
- Уважаемая госпожа?
- Да, господин директор?
- У меня вопрос: что думаете вы о возможном наложении на вас проклятья?..
ГЛАВА 5
в которой
неожиданно картины оживают
и гости неожиданные ходят по ночам...
Иногда случаются такие дни, когда смурное настроение с утра в дуэте с пасмурной погодой, будто шепчут: «Отдыхай. Отдых-ха-ай. Заберись под одеяло с головой. Устрой себе сны на заказ».
- Ох, ты ж! - и подскочила на кровати. Проехалась ночной сорочкой по шелку простыни и босиком рванула по ковру до цели. - Хобья сила, - хотя уместней выразиться: «Матерь ты моя!».
Семь лет назад перед отъездом на дипслужбу в далекую Чидалию она (моя родительница), в девичьем прошлом не последний артефактор, вручила мне подарок памятный – погодник. С виду – обычная картина в скромной раме. На ней - высокая аллея с перспективой в горизонт. Пейзаж, который как погодный артефакт обязан постоянно изменяться, отражая измененья в окружающей среде. День – ночь, дождь – солнце ясно светит, деревья голые – листва густая в капельках росы. В общем, погодная романтика. Которую я, ностальгируя по маме, перетащила со стены в гостиной на стену в свою спальню. И… нет, не грустила уж давно. Вздыхаю только иногда. Но, хобья сила!
Вчера, перед полуночью в картине этой, вдруг, возникли чуждые ей измененья - в глубине аллеи проявился странный силуэт. Но, это ведь погодник, да? Должен был быть типичнейший погодник.
- Вы встали, Эрментруда? Можно мне зайти?
- Ага.
С шикарным коконом на напомаженной макушке Галина открыла дверь, вошла. Я лишь скосилась на нее. И то, на краткий миг, вновь вернув всё свое внимание картине:
- Вы это видели?
Вообще, вопрос мой именно к Галине о погоднике вполне себе логичен, ведь именно она занимается его обслуживанием, меняя раз в полгода магнакопитель в заднем пазе и банально смахивая с полотна и рамы пыль. И не то чтоб мы с Ивусей для этого благого дела рож… физиономиями своими конкурс не прошли, а просто Галина ей (моей родительнице), якобы, твердо обещала: «Сама!»… Да ради подлинников всех богов!
- Н-да. Вижу, дорогая Эрментруда, - Галина пристальней еще прищурилась, разглядывая полотно: аллею, густо скрытую сегодняшним сырым туманом и силуэт с едва очерченными контурами в нем. – А это что еще?
- А это? – хмуро выдохнула я. – Появилось уже с утра. Как будто бы полоска алая. Или узкая веревка. Но, яркость ее цвета съедена туманом. И она, виляя по дорожке, видите, ведет от той фигуры и…
- До самого края полотна, - Галина резко отпрянула от этого самого, отмеченного края, с секунду побуравила меня (отчего-то!) менторски-строгим выраженьем глаз и выдала. – Пожалуй, мне пора.
- Аааа.., - развернулась я, провожая экономку до двери недоуменным взглядом. – По какому поводу вы заходили?
Женщина, не оборачиваясь, замерла у косяка:
- Предупредить.
- О чем?
- О моем отъезде в… Тайриль.
- Ааа.., - вот это новость знатная. И неожиданная.
- На две седмицы отдыхать, дорогая Эрментруда. За два последних года. И уезжаю уже сегодня. Сейчас от вас сразу домой. А дела, все те, которые в процессе еще, Мезите отдаю.
Закончила, распрямила спину и ушла… Ну-ну. Вот и «под одеяло с головой», «сны на заказ» тебе, лихая умница в быту.
За завтраком мы с Ситрингом, ответственно жуя омлет, попытались легонько так развить и углубить тему отъезда экономки. Но, Мезита мало поддерживала наш лёгкий светский разговор - она, уж если и вступала в обсужденье, то сразу со всей своей душой и прытью. А тут… отсутствие информации. Полное! Удар под дых моей кухарке. К тому ж Ивуся ее окончательно добила – от господина Коха не поступил очередной (восьмой) букет из алых роз… Утро не ладилось у нас. И это было очевидно.
Зато, когда мы всем коллективом местным к калитке вышли Клару провожать, заодно увидели и встретили троих специалистов «Розы». Вполне знакомый аналитик Тоббиус с открытым детским любопытством всех нас рассмотрел и быстро с традиционной незатейливостью представил… О! Одного из них я точно помню. Высокий коренастый специалист по охране Бум с глазами хмурыми и словно бы приклеенной к губам скептической ухмылкой. Он от бюро участвовал вчера в показательном забеге. И… в общем, точно с такой ухмылкой очень бурно свои мысли выражал. А раз мы с гномом развлекались чтеньем по губам, эту ухмылку я запомнила. Прекрасно.
- Сударыня! – ого, какой басок!
Бум неожиданно галантно подал Галине руку у коляски. Та, взмахнув вверх по подножке, милостиво оценила. Мы дружно помахали ей вослед. И так же дружно все уставились на третьего пришельца от конторы.
- Это – Жэко. Он - следователь. И надеюсь, Эрментруда, для него и Бума с настоящего момента будет доступен весь ваш дом. Что же касается остальных двух мест, мы только что оттуда. Кофейню и переулок Верхний, дом 17 осмотрели.
- Ааа.., - пожалуй, нынче это – мой любимый звук. – Хорошо, Тоббиус. Моя кухарка Мезита и горничная Ивуся вам во всем помогут.
Правда, узнать бы еще – в чём именно помогут. Но, проявлять гостеприимство, дружелюбие необходимо круглый год. Так в справочнике «Я – хорошая хозяйка» написано, который мне припёрла тетка еще лет пять тому назад… Ой, чур меня! Не поминать ее при свете дня и ночью. Ночью особенно.
О чём вообще я размышляю в одиночестве на собственном крыльце?
- Госпожа Эрментруда, вы идете?
- Хо… мамочка моя, - и этот оказался магом! – Бум, проявитесь, будьте так добры. И ко мне возможно обращаться просто «Эрментруда».
Работать в мастерской мне нынче так же было не с руки. И зря я радовалась этой возможности из-за скорого завершения ремонта. Ведь нет больше ни трещинки на стенах, ни копоти на потолке, ни…
- О-ох, а рама-то не та теперь! И говорил ведь я…
- Изыди, демон Ситринг!
- Куда изыдить-то? Они ж втроем везде. В моем кабинете даже вон счётами бренчали. Жэко этот, улыбчивый, да наглый. И, главное, ритм-то бренчал он такой знакомый. Только я вспомнить…
- О-о, Ситринг.
- Госпожа! К вам в спальню их пускать?! Они ж там и в комод с вашим бельем залезть сподобятся?!
- Ивуся, ты дверь зачем закрыла, если все равно орёшь?
- Я не ору, а возмущаюсь, - перешла она на театральный шепот [1]
Закрыть
.Символический. Слышный в последнем зрительном ряду.
- А, ты здесь! Вы все здесь. Ивуся, сбегай-ка на Ясную за хлебом и сметаной. Я правильно поняла, что этих нюхачей ты, детонька, всех позовешь к столу?
- Ага-а, - уже начала я закипать.
Мезита посмотрела пристально сначала на меня, потом:
- А слушай, Ситринг! Пошли-ка, орехи мне в ступке потолчешь. Будет к обеду кекс по моему личному рецепту – ореховый «Memento Mori».
О, счастье возвращенной ценной тишины!
- К вам можно, Эрментруда?
- Можно, Жэко.
- Нам место это надо осмотреть, да и поговорить потом о промежуточных итогах…
Минуло полтора часа. В моей мастерской для предстоящей следственной беседы, сидя (кто-где), присутствовали: я, Ситринг, Тоббиус, Бум, Жэко, аромат орехового кекса. Ну, просто кухня наша вот как раз под мастерской и вентиляция одна… О чём опять я? Кушать хочется, но…
- Что хочу сказать о версии с проклятьем, - и в этом месте аналитик явственно сглотнул слюну, бедняга. – Это не подходит.
- Ну, слава подлинникам всех богов!
- Кому-кому? – заинтересованно расплылся в искренней улыбке круглолицый Жэко. По возрасту он был, пожалуй, помоложе Бума, однако сверстником Тоббиусу. И точно такой же, душой распахнутый в эмоциях. В общем, приятно посмотреть. А вот ответить…
- То – профспецифика искаженного сознанья. Продолжайте.
- Спасибо, Ситринг, - ну а зачем еще мне ассистент?
- Так о проклятиях, - воспитанно продолжил аналитик. – Я еще вчера вас, Эрментруда, осмотрел. Да не волнуйтесь, всё по ходу вашего рассказа. Простейшие манипуляции! Так вот… На вас его последствий нет. И, думаю, вы сами не заметили в повседневности глобальных изменений. Ну, кроме тех, что описали нам вчера. Но, даже после них все ваши центры – ваши чакры в норме. Кроме одной – манипулы [2]
Закрыть
. Но, э-э-э…3-я чакра, находящаяся в области солнечного сплетения. Отвечает за пару антиподов – лень и трудоголизм. С пробитой 3-ей чакрой ты будто бы проводишь жизнь во сне, бездельничая или на работе.
- Специфика искаженного сознанья, - кивнув, подсказала я. А что? Мы в академии с однокурсниками друг друга досконально изучали (а кто ж к студентам побежит бесплатно и со стороны в роли подопытного помогать?).
- Ну да, ну да, - потерев подбородок, буркнул Тоббиус в кулак. – У вас вариант второй, как вижу, - и обвел глазами: столы (2 штуки), три мольберта, стеллажи, шкаф книжный, стулья разномастные и небольшой диванчик - мое любимое убежище. Мммм… - Работа нескончаемо… Работа. Так вот! На всех трех объектах магизменения подтверждены. Но, слишком слабым остаточным явленьем. Как отголосок промелькнувшего луча. Или полета птицы. Нужно подтверждение. Винирикис сегодня пошлет в Прокурат запрос на описание обозначенной среды в обозначенные временные промежутки. Они это отслеживают, мы - имеем право на подобные запросы.
- И это хорошо! – потер ладони Жэко, будто примериваясь подскочить с дивана.
- Отлично! – подбодрила я. – Но, у меня вопрос.
- По личности той экспрессивной госпожи?
- Какой?.. А-а! О-о. Нет, Жэко. По погоднику. Ведь вы его исследовали? Видели хотя б?
- Так точно! И погодник у вас… странный.
- Но, безобидный! – скрипнул своим стулом Бум.
Жэко кивнул:
- Он совершенно безобиден. Прослеживается родственная с вами связь по магсозданию и тесное переплетение с охранкой дома.
- А вот она, как раз, ослаблена, - вновь жалостливо скрипнул стул. – И Эрментруда, так, на вскидку, есть в этом доме ценности особые?
- На вскидку? – закусила я губу… подумала, скосилась на мольберт, закинутый тончайшим покрывалом. – Сегодня если только это. Вчера на экспертизу принесли. Портрет королевы Женевьевы. Автор под большим сомнением.
Хотя «на вскидку» - сущий плагиат. Бум встал (наконец!) со страдальческого стула. Подошел к портрету бывшей первой раскрасавицы страны. Вздохнул.
