Тина невольно задержала взгляд на рельефных мышцах груди и живота, и в голове вспыхнули воспоминания о том, как её пальцы скользили по этим рельефам ночью. Щёки моментально вспыхнули румянцем.
– Прости, – сказал Алекс, уловив её взгляд и сразу отметив реакцию, в которой не было ни стеснения, ни игры. Ему нравилось, как она смотрела на него. – Хотел сделать тебе сюрприз, но, видимо, всё-таки разбудил.
– Ты... невероятный, – тихо произнесла Тина, слегка покачав головой. Она сделала несколько шагов и остановилась вплотную, обняв его за шею. Щекой она прижалась к его плечу, почувствовав знакомое тепло кожи, мягкое движение грудной клетки. Просто быть рядом, касаться, ощущать его живое присутствие – всё это значило для неё гораздо больше, чем можно было бы выразить словами.
Алекс обнял её в ответ, крепко и надёжно. Он почувствовал, что внутри неё ещё не ушло то напряжение, с которым она проснулась, и, кажется, догадался о причине этого беспокойства. Его руки легли ей на талию, скользнули вверх по спине, мягко, но уверенно поглаживая, словно стараясь напомнить ей, что она в безопасности. Он наклонился, медленно провёл губами по линии от уха к шее, задержался под подбородком, а затем легко коснулся виска.
– Ты всерьёз подумала, что я исчезну из твоей жизни, как только рассветёт? – произнёс Алекс, едва касаясь губами её кожи, но делая это с такой точностью, что каждый контакт отзывался в теле лёгкой вибрацией.
– Я... не знаю, – прошептала Тина, не отводя взгляда, в котором смешивались усталость, облегчение и робкая открытость. – Я проснулась одна и испугалась. Мне показалось, что это было мимолётно... для тебя. Нет... Я всё понимаю... и претензий не было бы...
– Тина, – голос Алекса стал заметно серьёзнее, однако по-прежнему оставался тёплым и мягким. – Я не подросток, и ты для меня точно не та женщина, с которой проводят одну ночь и уходят без слов.
Она чуть отстранилась, подняла взгляд и внимательно вгляделась в его лицо.
– То есть ты хочешь сказать, что всё это... действительно серьёзно?
– А ты против? – сдержанно, но уверенно спросил Алекс, не отводя взгляда.
– Нет, конечно, нет, я только за, просто...
Она замолчала, проводя ладонью по его груди, ища в себе правильные слова, но пока не находила.
– Тогда, если ты не против, – спокойно продолжил Алекс, – я мог бы снять для нас хорошие апартаменты неподалёку от Академии. Чтобы тебе было удобно и не пришлось далеко ездить.
Тина резко покачала головой.
– Слишком быстро для совместного проживания? – уточнил он, чуть нахмурившись.
– Нет, дело не в этом, – тихо ответила она, запинаясь. – Если ты правда хочешь быть со мной... если это надолго, то, может быть, тогда мы просто останемся здесь? В этом доме. Мне здесь спокойно, привычно, и я не готова вот так сразу переезжать в новое место.
Алекс смотрел внимательно, не перебивая, и через секунду произнёс:
– Что тебя смущает на самом деле, Тина? Я далеко не беден, – проговорил он негромко, опасаясь задеть её.
– Алекс... – она покачала головой, вздохнула и заговорила чуть тише, не отводя взгляда. – Я без претензий. Я вчера сама инициировала то, что между нами произошло. И я ничего не требую взамен. Ты мне ничего не должен. Всё случилось потому, что я этого сама хотела. Но... мне страшно. Страшно, что всё изменится, если ты вдруг передумаешь. И если я уже перееду, если мы всё устроим, что будет потом?
Алекс медленно кивнул, не удивляясь, предугадывая её мысли.
– Хорошо, – произнёс он спокойно. – Здесь, значит здесь, но аренду я буду оплачивать сам.
– Это необязательно... – пробормотала Тина, едва слышно. Она чувствовала, как весь разговор резко перешёл с уровня эмоций в плоскость быта, и это удивительным образом сбивало с толку. Всё произошло слишком быстро: лёгкое влечение, ночь, страсть, прикосновения... и теперь вот – разговор о жилье, деньгах, распределении ответственности. Это было приятно, трогательно, но непривычно. Слишком непривычно, когда долго живёшь один, всё решаешь сам, никого, не впуская в своё личное пространство.
– Это обязательно, Тина, – произнёс Алекс сдержанно, но жёстко, и слегка поморщился, потому что не хотел ставить это условием, но не мог и умолчать. – Потому что иначе мне здесь будет некомфортно. Не из-за условий, а из-за ощущения. Я понимаю, почему ты не хочешь переезжать. Понимаю, что боишься. Боишься, что всё, что между нами вспыхнуло, может так же быстро исчезнуть. Что я исчезну. Что это не всерьёз. И да, ты пока не доверяешь мне, и это нормально. Я это принимаю. Но для меня крайне важно не чувствовать себя в чужом пространстве мужчиной, который создаёт неудобства женщине, к которой относится... слишком серьёзно. Финансово, морально – во всех смыслах. Поэтому позволь мне взять на себя хотя бы эту часть ответственности.
Тина медленно выдохнула. Её взгляд слегка потемнел, пальцы невольно сжались на поясе халата.
– Хорошо, – прошептала она, едва различимо, не веря, что всё это происходит на самом деле. – Если для тебя это действительно важно...
Алекс шагнул ближе, обхватил её плечи ладонями и легко прижал к себе. Его прикосновение было мягким и уверенным, тёплым и надёжным, в нём не было давления, только желание передать ей часть своего спокойствия и уверенности.
– Послушай, малыш, – произнёс он, глядя ей прямо в глаза. – Я понимаю твои опасения. Я не строю иллюзий: нас ждут неизбежные столкновения – разность привычек, бытовые детали, темперамент. Всё это рано или поздно всплывёт. Но если у нас будет обоюдное желание договариваться, уступать, искать решение вместе, а не убегать от трудностей, значит, у нас всё получится. Я не собираюсь исчезать из твоей жизни – ни через неделю, ни через пять месяцев, ни через год, ни даже через пять лет. Я хочу прожить с тобой жизнь, если ты позволишь мне остаться. Да, мне действительно придётся уехать через пять месяцев. Но именно уехать, а не исчезнуть или сбежать. У меня осталось незаконченное дело. И, Тина, ты должна понимать, что моя работа связана с определёнными рисками. Пожалуйста, пойми это, котёнок. По своей воле я никогда не исчезну из твоей жизни. Да, могут быть ранения, могут быть сложности, но давай не станем загадывать слишком далеко вперёд. Что касается службы, в перспективе всё решаемо. Поверишь мне?
– Верю, – прошептала Тина, сжав пальцы на его запястьях. Голос её был едва слышным, неуверенным, но взгляд оставался твёрдым и прямым.
– Тогда всё замечательно, – тихо улыбнулся Алекс и мягко наклонился, чтобы поцеловать её в лоб. – А теперь давай ты поможешь мне справиться с этим монстром.
Он кивнул в сторону кофейного автомата, который по-прежнему упорно отказывался подчиняться. В его голосе звучала привычная тёплая ирония. Алекс нарочно растрепал Тине волосы, чтобы разрядить обстановку, и она засмеялась, не сдержавшись. Напряжение, которое всё ещё держало её с самого утра, наконец спало, и в воздухе осталась только лёгкая растерянность и то тонкое, едва уловимое тепло, которое появляется между двумя людьми, когда исчезает страх.
Им обоим нужно было время. Настоящее время, чтобы окончательно проснуться, чтобы вернуться к себе, чтобы принять то, что между ними произошло. Это не было сном, не было ошибкой, не было чем-то мимолётным. Они ещё успеют поговорить, появятся общие планы, появится необходимость перестраивать жизнь. Но всё это будет не сразу. Главное, что теперь они вместе.
Алекс, откровенно говоря, мог бы сделать ей предложение уже сейчас. Мысль об этом возникла в его голове неожиданно и чётко, как вспышка, но он её сдержал. Он чувствовал, что для Тины сейчас это может оказаться слишком, что такой шаг может испугать её, оттолкнуть, если прозвучит слишком рано. И всё же он не лгал. Он уже думал о будущем. Думал о том, как совместить службу и семью, как не повторять ошибок своего отца, как быть рядом, действительно рядом, и не на словах, а на деле.
Тина стоила этого. Она стоила всего, что он мог дать. И он понимал, что после всего, что она пережила, с её ранами, с её страхами, она нуждалась не в обещаниях, а в опоре. И он хотел быть этой опорой для неё.
Возможно, ему действительно придётся просить перевод. А возможно, и вовсе изменить характер своей службы. Он всерьёз думал об этом. Единственное, что сдерживало, – его команда. Эти ребята прошли с ним слишком многое, они привыкли к нему, доверяли, держались. Но были ещё и Октавий, и вся эта сложная, грязная внутренняя игра. Алекс всё чаще ощущал себя пешкой, и это чувство вызывало у него глухое раздражение, с которым он не знал, как справиться.
– Это не монстр, он просто старенький. Но мне эта модель нравится, – с лёгкой улыбкой произнесла Тина и, аккуратно отстранив Алекса, шагнула к столу. Она провела пальцами по сенсорной панели кофейного аппарата, активируя её плавным, привычным движением.
Алекс не отступил. Он подошёл вплотную, обнял Тину за талию и, прижавшись всем телом, склонился к её шее. Его дыхание было ровным, тёплым, размеренным, но в каждом прикосновении ощущалась сосредоточенность, телесная уверенность и тонко сдерживаемое влечение. Губы коснулись нежной кожи под ухом, задержались на мгновение, а затем он легко прикусил мочку. Правая рука, скользнув от талии вниз, легла на живот и при этом двигалась медленно, чувственно, как будто проверяя каждый её отклик. Левая ладонь обвила бедро, уверенно и мягко пробираясь под край халата, обнажая участок кожи, едва согретый тканью.
– Алекс… – прошептала Тина, ощущая, как учащается пульс. Её пальцы всё ещё касались панели, но движения уже не имели смысла. – Мы так кофе не попьём…
– Просто выпьем его позже, – ответил Алекс. Голос стал чуть хриплым, насыщенным теплом. – Сегодня суббота. Мы никуда не торопимся.
Он мягко развернул её лицом к себе. Его взгляд был внимательным, спокойным; в нём читалась не только страсть, но и полное принятие. Он потянулся к поясу её халата, неторопливо развязал узел, и полы ткани без сопротивления разошлись, позволив свету коснуться обнажённой кожи. Тина сделала глубокий вдох, её ладони легли на его плечи – не отталкивая, а ища опоры. Алекс легко подхватил её под бёдра, приподнял и аккуратно усадил на край стола.
Холод поверхности мгновенно отозвался резким ощущением, но тепло его тела и уверенность движений уравновесили этот контраст. Тина опёрлась на руки, её голова чуть откинулась назад, дыхание стало глубже. Алекс провёл ладонями по её ногам, начиная от коленей, скользя вверх к талии, где задержался, вдавив пальцы в изгиб. Его движения были полными внимания, словно он действительно запоминал линии её тела, её тепло, её желание, её тихое, но осязаемое доверие.
Алекс поцеловал её чуть ниже ключицы, задержался, прижавшись щекой к груди. Обняв за талию, он притянул её ближе, позволяя себе ощущать, как её дыхание подстраивается под его ритм. В её расслабленности не было ни тени напряжения. Она доверяла ему – и это чувствовалось спокойно, без слов, всей кожей.
Десять дней спустя. Планета Зайзара
За окном медленно светало, и первые лучи солнца начали проникать в комнату сквозь неплотно задёрнутые шторы.
– Вот же время бежит… Уже утро, – произнёс Алекс, словно очнувшись от мыслей и бросив рассеянный взгляд в сторону окна. Он усмехнулся, тряхнул головой, потянулся и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла. – Время… каша в голове… и полное непонимание, что, вообще, происходит.
Алекс сидел за широким столом, заваленным старым учебным материалом: среди бумажных изданий, распечатанных схем и терминологических справок особенно выделялась включённая панель с развёрнутой голограммой, на которой вращались трёхмерные модели трёх объектов. Первый представлял собой массивную плиту, покрытую неизвестными иероглифами; второй – каменные развалы, местами напоминавшие архитектурные фрагменты древнего храма; третий – прямоугольная каменная плита насыщенно-чёрного цвета, рассечённая пересекающимися прямыми и наклонными линиями, при этом совершенно лишённая геометрической симметрии.
Все три объекта были археологическими находками, обнаруженными на разных планетах и относящимися к разным историческим эпохам. Первые два представляли, безусловно, интерес, поскольку могли быть связаны с цивилизациями, чья структура или письменность были схожи с человеческими, либо восходили к гипотетической прачеловеческой культуре. От этой культуры современное человечество, по всей вероятности, отделяли многие тысячелетия и отсутствие достоверных источников. Однако Алекса интересовал, в первую очередь, именно третий артефакт.
Эта плита была обнаружена более пятисот лет назад на планете Элиора. Сначала её приняли за природный объект, пока не зафиксировали слабое, но устойчивое энергетическое излучение – аномальное по спектру и нехарактерное для минералов. Уже на раннем этапе она была переклассифицирована как потенциально искусственный объект, однако назначение её оставалось неясным вплоть до того момента, когда удалось провести первый внутренний анализ. Спустя десятилетие было установлено, что внутри содержится полость – саркофаг, в котором хранились так называемые энергетические кристаллы памяти: высокоструктурированные фрактальные носители, обладающие способностью сохранять и передавать энергоинформационные структуры.
Расшифровка содержимого этих кристаллов заняла ещё некоторое время. Именно из них были получены первые фрагменты данных, позволившие человечеству разработать технологию пространственных скачков – переходов между стабильными энергетическими узлами, существующими в структуре пространственно-временного континуума. Эта система оказалась куда эффективнее традиционного гиперпространственного движения: она позволяла перемещать корабли с минимальными энергетическими затратами, высокой точностью и с сохранением стабильности на всём протяжении маршрута. Именно благодаря ей человечество совершило технологический рывок, освоив удалённые сектора и вытеснив конкурирующие расы с ключевых направлений космической экспансии.
Началась затяжная, кровопролитная гонка за артефактами древности, но ни одной находки, сопоставимой с Элиорой, больше сделано не было – ни людьми, ни иными цивилизациями. Человечество не делилось своими наработками, взяв на себя функции межзвёздных перевозок, в том числе военного, исследовательского и коммерческого характера.
Попытки других рас получить контроль над технологией, в том числе с применением силы, ни к чему не привели. Даже в тех случаях, когда удавалось завладеть оборудованием, эффекта добиться не удавалось. Модули скачков представляли собой запечатанные энергетические кубы, встраивавшиеся в корабельные системы через многоконтурные соединения. Каждый куб был связан с навигационным и управляющим сегментами бортового компьютера и защищён многоуровневым протоколом самоуничтожения. При любой попытке вскрытия или перепрошивки устройство без внешнего повреждения самоликвидировалось: фрактальная структура разрушалась на молекулярном уровне. Это не приводило к детонации и не ставило под угрозу экипаж, однако корабль, лишённый скачкового куба, терял возможность перемещаться по энергетическим узлам и был вынужден возвращаться к устаревшей гипердвигательной схеме.
– Прости, – сказал Алекс, уловив её взгляд и сразу отметив реакцию, в которой не было ни стеснения, ни игры. Ему нравилось, как она смотрела на него. – Хотел сделать тебе сюрприз, но, видимо, всё-таки разбудил.
– Ты... невероятный, – тихо произнесла Тина, слегка покачав головой. Она сделала несколько шагов и остановилась вплотную, обняв его за шею. Щекой она прижалась к его плечу, почувствовав знакомое тепло кожи, мягкое движение грудной клетки. Просто быть рядом, касаться, ощущать его живое присутствие – всё это значило для неё гораздо больше, чем можно было бы выразить словами.
Алекс обнял её в ответ, крепко и надёжно. Он почувствовал, что внутри неё ещё не ушло то напряжение, с которым она проснулась, и, кажется, догадался о причине этого беспокойства. Его руки легли ей на талию, скользнули вверх по спине, мягко, но уверенно поглаживая, словно стараясь напомнить ей, что она в безопасности. Он наклонился, медленно провёл губами по линии от уха к шее, задержался под подбородком, а затем легко коснулся виска.
– Ты всерьёз подумала, что я исчезну из твоей жизни, как только рассветёт? – произнёс Алекс, едва касаясь губами её кожи, но делая это с такой точностью, что каждый контакт отзывался в теле лёгкой вибрацией.
– Я... не знаю, – прошептала Тина, не отводя взгляда, в котором смешивались усталость, облегчение и робкая открытость. – Я проснулась одна и испугалась. Мне показалось, что это было мимолётно... для тебя. Нет... Я всё понимаю... и претензий не было бы...
– Тина, – голос Алекса стал заметно серьёзнее, однако по-прежнему оставался тёплым и мягким. – Я не подросток, и ты для меня точно не та женщина, с которой проводят одну ночь и уходят без слов.
Она чуть отстранилась, подняла взгляд и внимательно вгляделась в его лицо.
– То есть ты хочешь сказать, что всё это... действительно серьёзно?
– А ты против? – сдержанно, но уверенно спросил Алекс, не отводя взгляда.
– Нет, конечно, нет, я только за, просто...
Она замолчала, проводя ладонью по его груди, ища в себе правильные слова, но пока не находила.
– Тогда, если ты не против, – спокойно продолжил Алекс, – я мог бы снять для нас хорошие апартаменты неподалёку от Академии. Чтобы тебе было удобно и не пришлось далеко ездить.
Тина резко покачала головой.
– Слишком быстро для совместного проживания? – уточнил он, чуть нахмурившись.
– Нет, дело не в этом, – тихо ответила она, запинаясь. – Если ты правда хочешь быть со мной... если это надолго, то, может быть, тогда мы просто останемся здесь? В этом доме. Мне здесь спокойно, привычно, и я не готова вот так сразу переезжать в новое место.
Алекс смотрел внимательно, не перебивая, и через секунду произнёс:
– Что тебя смущает на самом деле, Тина? Я далеко не беден, – проговорил он негромко, опасаясь задеть её.
– Алекс... – она покачала головой, вздохнула и заговорила чуть тише, не отводя взгляда. – Я без претензий. Я вчера сама инициировала то, что между нами произошло. И я ничего не требую взамен. Ты мне ничего не должен. Всё случилось потому, что я этого сама хотела. Но... мне страшно. Страшно, что всё изменится, если ты вдруг передумаешь. И если я уже перееду, если мы всё устроим, что будет потом?
Алекс медленно кивнул, не удивляясь, предугадывая её мысли.
– Хорошо, – произнёс он спокойно. – Здесь, значит здесь, но аренду я буду оплачивать сам.
– Это необязательно... – пробормотала Тина, едва слышно. Она чувствовала, как весь разговор резко перешёл с уровня эмоций в плоскость быта, и это удивительным образом сбивало с толку. Всё произошло слишком быстро: лёгкое влечение, ночь, страсть, прикосновения... и теперь вот – разговор о жилье, деньгах, распределении ответственности. Это было приятно, трогательно, но непривычно. Слишком непривычно, когда долго живёшь один, всё решаешь сам, никого, не впуская в своё личное пространство.
– Это обязательно, Тина, – произнёс Алекс сдержанно, но жёстко, и слегка поморщился, потому что не хотел ставить это условием, но не мог и умолчать. – Потому что иначе мне здесь будет некомфортно. Не из-за условий, а из-за ощущения. Я понимаю, почему ты не хочешь переезжать. Понимаю, что боишься. Боишься, что всё, что между нами вспыхнуло, может так же быстро исчезнуть. Что я исчезну. Что это не всерьёз. И да, ты пока не доверяешь мне, и это нормально. Я это принимаю. Но для меня крайне важно не чувствовать себя в чужом пространстве мужчиной, который создаёт неудобства женщине, к которой относится... слишком серьёзно. Финансово, морально – во всех смыслах. Поэтому позволь мне взять на себя хотя бы эту часть ответственности.
Тина медленно выдохнула. Её взгляд слегка потемнел, пальцы невольно сжались на поясе халата.
– Хорошо, – прошептала она, едва различимо, не веря, что всё это происходит на самом деле. – Если для тебя это действительно важно...
Алекс шагнул ближе, обхватил её плечи ладонями и легко прижал к себе. Его прикосновение было мягким и уверенным, тёплым и надёжным, в нём не было давления, только желание передать ей часть своего спокойствия и уверенности.
– Послушай, малыш, – произнёс он, глядя ей прямо в глаза. – Я понимаю твои опасения. Я не строю иллюзий: нас ждут неизбежные столкновения – разность привычек, бытовые детали, темперамент. Всё это рано или поздно всплывёт. Но если у нас будет обоюдное желание договариваться, уступать, искать решение вместе, а не убегать от трудностей, значит, у нас всё получится. Я не собираюсь исчезать из твоей жизни – ни через неделю, ни через пять месяцев, ни через год, ни даже через пять лет. Я хочу прожить с тобой жизнь, если ты позволишь мне остаться. Да, мне действительно придётся уехать через пять месяцев. Но именно уехать, а не исчезнуть или сбежать. У меня осталось незаконченное дело. И, Тина, ты должна понимать, что моя работа связана с определёнными рисками. Пожалуйста, пойми это, котёнок. По своей воле я никогда не исчезну из твоей жизни. Да, могут быть ранения, могут быть сложности, но давай не станем загадывать слишком далеко вперёд. Что касается службы, в перспективе всё решаемо. Поверишь мне?
– Верю, – прошептала Тина, сжав пальцы на его запястьях. Голос её был едва слышным, неуверенным, но взгляд оставался твёрдым и прямым.
– Тогда всё замечательно, – тихо улыбнулся Алекс и мягко наклонился, чтобы поцеловать её в лоб. – А теперь давай ты поможешь мне справиться с этим монстром.
Он кивнул в сторону кофейного автомата, который по-прежнему упорно отказывался подчиняться. В его голосе звучала привычная тёплая ирония. Алекс нарочно растрепал Тине волосы, чтобы разрядить обстановку, и она засмеялась, не сдержавшись. Напряжение, которое всё ещё держало её с самого утра, наконец спало, и в воздухе осталась только лёгкая растерянность и то тонкое, едва уловимое тепло, которое появляется между двумя людьми, когда исчезает страх.
Им обоим нужно было время. Настоящее время, чтобы окончательно проснуться, чтобы вернуться к себе, чтобы принять то, что между ними произошло. Это не было сном, не было ошибкой, не было чем-то мимолётным. Они ещё успеют поговорить, появятся общие планы, появится необходимость перестраивать жизнь. Но всё это будет не сразу. Главное, что теперь они вместе.
Алекс, откровенно говоря, мог бы сделать ей предложение уже сейчас. Мысль об этом возникла в его голове неожиданно и чётко, как вспышка, но он её сдержал. Он чувствовал, что для Тины сейчас это может оказаться слишком, что такой шаг может испугать её, оттолкнуть, если прозвучит слишком рано. И всё же он не лгал. Он уже думал о будущем. Думал о том, как совместить службу и семью, как не повторять ошибок своего отца, как быть рядом, действительно рядом, и не на словах, а на деле.
Тина стоила этого. Она стоила всего, что он мог дать. И он понимал, что после всего, что она пережила, с её ранами, с её страхами, она нуждалась не в обещаниях, а в опоре. И он хотел быть этой опорой для неё.
Возможно, ему действительно придётся просить перевод. А возможно, и вовсе изменить характер своей службы. Он всерьёз думал об этом. Единственное, что сдерживало, – его команда. Эти ребята прошли с ним слишком многое, они привыкли к нему, доверяли, держались. Но были ещё и Октавий, и вся эта сложная, грязная внутренняя игра. Алекс всё чаще ощущал себя пешкой, и это чувство вызывало у него глухое раздражение, с которым он не знал, как справиться.
– Это не монстр, он просто старенький. Но мне эта модель нравится, – с лёгкой улыбкой произнесла Тина и, аккуратно отстранив Алекса, шагнула к столу. Она провела пальцами по сенсорной панели кофейного аппарата, активируя её плавным, привычным движением.
Алекс не отступил. Он подошёл вплотную, обнял Тину за талию и, прижавшись всем телом, склонился к её шее. Его дыхание было ровным, тёплым, размеренным, но в каждом прикосновении ощущалась сосредоточенность, телесная уверенность и тонко сдерживаемое влечение. Губы коснулись нежной кожи под ухом, задержались на мгновение, а затем он легко прикусил мочку. Правая рука, скользнув от талии вниз, легла на живот и при этом двигалась медленно, чувственно, как будто проверяя каждый её отклик. Левая ладонь обвила бедро, уверенно и мягко пробираясь под край халата, обнажая участок кожи, едва согретый тканью.
– Алекс… – прошептала Тина, ощущая, как учащается пульс. Её пальцы всё ещё касались панели, но движения уже не имели смысла. – Мы так кофе не попьём…
– Просто выпьем его позже, – ответил Алекс. Голос стал чуть хриплым, насыщенным теплом. – Сегодня суббота. Мы никуда не торопимся.
Он мягко развернул её лицом к себе. Его взгляд был внимательным, спокойным; в нём читалась не только страсть, но и полное принятие. Он потянулся к поясу её халата, неторопливо развязал узел, и полы ткани без сопротивления разошлись, позволив свету коснуться обнажённой кожи. Тина сделала глубокий вдох, её ладони легли на его плечи – не отталкивая, а ища опоры. Алекс легко подхватил её под бёдра, приподнял и аккуратно усадил на край стола.
Холод поверхности мгновенно отозвался резким ощущением, но тепло его тела и уверенность движений уравновесили этот контраст. Тина опёрлась на руки, её голова чуть откинулась назад, дыхание стало глубже. Алекс провёл ладонями по её ногам, начиная от коленей, скользя вверх к талии, где задержался, вдавив пальцы в изгиб. Его движения были полными внимания, словно он действительно запоминал линии её тела, её тепло, её желание, её тихое, но осязаемое доверие.
Алекс поцеловал её чуть ниже ключицы, задержался, прижавшись щекой к груди. Обняв за талию, он притянул её ближе, позволяя себе ощущать, как её дыхание подстраивается под его ритм. В её расслабленности не было ни тени напряжения. Она доверяла ему – и это чувствовалось спокойно, без слов, всей кожей.
ГЛАВА 7
Десять дней спустя. Планета Зайзара
За окном медленно светало, и первые лучи солнца начали проникать в комнату сквозь неплотно задёрнутые шторы.
– Вот же время бежит… Уже утро, – произнёс Алекс, словно очнувшись от мыслей и бросив рассеянный взгляд в сторону окна. Он усмехнулся, тряхнул головой, потянулся и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла. – Время… каша в голове… и полное непонимание, что, вообще, происходит.
Алекс сидел за широким столом, заваленным старым учебным материалом: среди бумажных изданий, распечатанных схем и терминологических справок особенно выделялась включённая панель с развёрнутой голограммой, на которой вращались трёхмерные модели трёх объектов. Первый представлял собой массивную плиту, покрытую неизвестными иероглифами; второй – каменные развалы, местами напоминавшие архитектурные фрагменты древнего храма; третий – прямоугольная каменная плита насыщенно-чёрного цвета, рассечённая пересекающимися прямыми и наклонными линиями, при этом совершенно лишённая геометрической симметрии.
Все три объекта были археологическими находками, обнаруженными на разных планетах и относящимися к разным историческим эпохам. Первые два представляли, безусловно, интерес, поскольку могли быть связаны с цивилизациями, чья структура или письменность были схожи с человеческими, либо восходили к гипотетической прачеловеческой культуре. От этой культуры современное человечество, по всей вероятности, отделяли многие тысячелетия и отсутствие достоверных источников. Однако Алекса интересовал, в первую очередь, именно третий артефакт.
Эта плита была обнаружена более пятисот лет назад на планете Элиора. Сначала её приняли за природный объект, пока не зафиксировали слабое, но устойчивое энергетическое излучение – аномальное по спектру и нехарактерное для минералов. Уже на раннем этапе она была переклассифицирована как потенциально искусственный объект, однако назначение её оставалось неясным вплоть до того момента, когда удалось провести первый внутренний анализ. Спустя десятилетие было установлено, что внутри содержится полость – саркофаг, в котором хранились так называемые энергетические кристаллы памяти: высокоструктурированные фрактальные носители, обладающие способностью сохранять и передавать энергоинформационные структуры.
Расшифровка содержимого этих кристаллов заняла ещё некоторое время. Именно из них были получены первые фрагменты данных, позволившие человечеству разработать технологию пространственных скачков – переходов между стабильными энергетическими узлами, существующими в структуре пространственно-временного континуума. Эта система оказалась куда эффективнее традиционного гиперпространственного движения: она позволяла перемещать корабли с минимальными энергетическими затратами, высокой точностью и с сохранением стабильности на всём протяжении маршрута. Именно благодаря ей человечество совершило технологический рывок, освоив удалённые сектора и вытеснив конкурирующие расы с ключевых направлений космической экспансии.
Началась затяжная, кровопролитная гонка за артефактами древности, но ни одной находки, сопоставимой с Элиорой, больше сделано не было – ни людьми, ни иными цивилизациями. Человечество не делилось своими наработками, взяв на себя функции межзвёздных перевозок, в том числе военного, исследовательского и коммерческого характера.
Попытки других рас получить контроль над технологией, в том числе с применением силы, ни к чему не привели. Даже в тех случаях, когда удавалось завладеть оборудованием, эффекта добиться не удавалось. Модули скачков представляли собой запечатанные энергетические кубы, встраивавшиеся в корабельные системы через многоконтурные соединения. Каждый куб был связан с навигационным и управляющим сегментами бортового компьютера и защищён многоуровневым протоколом самоуничтожения. При любой попытке вскрытия или перепрошивки устройство без внешнего повреждения самоликвидировалось: фрактальная структура разрушалась на молекулярном уровне. Это не приводило к детонации и не ставило под угрозу экипаж, однако корабль, лишённый скачкового куба, терял возможность перемещаться по энергетическим узлам и был вынужден возвращаться к устаревшей гипердвигательной схеме.