След древнего ветра

16.07.2025, 08:00 Автор: Елена Шевцова

Закрыть настройки

Показано 9 из 14 страниц

1 2 ... 7 8 9 10 ... 13 14


Повисшая тишина не тяготила – наоборот, она казалась необходимой, как пространство, в котором слова могли быть услышаны и приняты. В ночной тишине чётко различались шелест листвы и редкое, глухое уханье совы. Всё остальное замерло, наверное, природа тоже слушала эту исповедь и затаила дыхание.
       – Я ушла из экспедиционной практики потому, что поняла: если вдруг окажусь в подобной ситуации снова, то уже не выберусь. Ни физически, ни психологически. Мои реакции стали нестабильными и неадекватными. Я панически реагирую на любое нарушение опоры под ногами, на малейшие признаки дестабилизации конструкции, и каждую угрозу для студентов воспринимаю слишком остро и лично. Я боюсь замкнутых пространств и темноты. Это страх, с которым я не справляюсь. И я не хочу брать на себя ответственность в полевых условиях, ведь если в критический момент утратить контроль… В таком случае пострадаю уже не только я, – сказала Тина почти шёпотом, с трудом выговаривая последние слова.
       Алекс выслушал её до конца, не произнеся ни звука. Он не перебил ни в одной из пауз, не сделал ни единого резкого движения. Внутри него всё сжалось, вытянулось в тугую, болезненную струну, что-то древнее, почти животное и личное отозвалось на этот рассказ девушки. Всего этого не было ни в личном деле Тины, ни в доступных источниках. Всё подчистили, причём осознанно и тщательно. Кто-то явно приложил усилия, чтобы всё это скрыть. Захотелось выругаться. По спине прошёл неприятный холод, и он невольно сжал пальцы. Внутри поднималась холодная, плотная волна злости на тех, кто позволил Тине остаться с этим наедине и на тех, кто хотел её втянуть в нечто подобное снова…
       Он медленно наклонился ближе, протянул руку и коснулся её плеча. Это не был порыв, не было в его движении резкости или навязчивости. Напротив, он как бы спрашивал молчаливое разрешение, позволяя ей самой решить, принять ли это прикосновение и поддержку. Тина не отпрянула. Она осталась на месте, и тогда Алекс осторожно обнял её, прижал к себе, ощущая, как под тонкой тканью её дыхание стало неровным, прерывистым; тело, ещё не отпустившее напряжение, не решалось расслабиться, но уже тянулось к теплу.
       Она не сопротивлялась. Её плечи не напряглись, не было ни жеста отстранения, ни попытки закрыться. Напротив, она сама доверчиво прижалась к нему плотнее, словно нашла в его объятиях ту опору, о которой не смела признаться вслух. Её голова скользнула под его подбородок, улеглась на грудь, и Алекс, мягко прижав губы к её виску, задержался на секунду, затем, едва ощутимо скользнув, коснулся щеки и остался в этом прикосновении чуть дольше, чувствуя тепло кожи, ритм её дыхания и то едва уловимое, что нельзя выразить словами.
       Он не знал, как стереть её боль. Не знал, как сделать так, чтобы прошлое исчезло, чтобы страх утратил силу, чтобы всё, что случилось с ней, перестало быть частью её. Но он точно знал, что не может и не хочет отпускать её сейчас.
       Алекс немного отстранился, обхватил ладонями её лицо и на несколько секунд задержал взгляд, внимательно вглядываясь в её глаза. Взгляд Тины был спокойным, открытым, но в нём читалось что-то такое, что окончательно сбило с него остатки внутреннего контроля. Алекс медленно наклонился и поцеловал её — сначала осторожно, сдержанно, всё ещё сомневаясь в своих действиях, имеет ли он право на это, но затем, почувствовав, как она отвечает, позволил себе больше.
       Тина не колебалась. Она протянула руки, обвила его за плечи, прижалась, впустила в ту границу, где прикосновения уже не были просто жестами поддержки. Их дыхание сбилось, пальцы сомкнулись на спине друг друга, а тела сами нашли близость, не требующую слов. Её ладони скользнули вниз по его спине, его пальцы, сквозь ткань, нащупали изгиб талии, тепло кожи.
       Поцелуй стал глубже. Им казалось, что дышать стало труднее. Пальцы жадно сжимали ткань... На мгновение всё исчезло — ночь, боль, прошлое. Остались только они двое и то мгновение, в котором встречаются доверие, тоска, желание и жизнь.
       Алекс знал, что это не место и не время для того, чтобы переходить ту черту, за которой начинается не просто близость, а необратимость. Всё ещё было слишком хрупким, слишком обнажённым и свежим. Но ещё несколько секунд он не мог оторваться от неё, не мог остановить себя, не мог отпустить. Только когда почувствовал, что её пальцы дрожат, а воздух вокруг них постепенно становится прохладнее, он заставил себя отстраниться, медленно выдохнул, прижался лбом к её виску и, задержав дыхание, на миг остался в этой тишине, прежде чем встать.
       Он поднялся и аккуратно подхватил Тину на руки. Сделал это без лишней демонстративности, но так, как поступают тогда, когда ни один шаг не должен причинить лишней боли.
       – Алекс? – немного растерянно и почти шёпотом произнесла Тина, не сопротивляясь, но не скрывая и напряжения.
       – Прости, – тихо проговорил он, стараясь сохранить спокойствие в голосе. – Тина, становится холодно. Давай я отвезу тебя домой. Побуду рядом, если разрешишь. Мне до безумия не хочется отпускать тебя, но тебе нужен отдых… и не то напряжение, которое я сейчас едва сдерживаю.
       
       
       Они добрались до воздухолёта, не произнеся ни слова. Алекс открыл кабину, помог ей устроиться на пассажирском кресле и, не задавая вопросов, накинул ей на плечи куртку, которую нашёл на заднем сиденье. Тина не стала возражать, просто укуталась в неё, словно в кокон, и прикрыла глаза. Алекс занял место пилота, вывел машину на взлёт, поднял её в воздух и направил в сторону её дома.
       Внутри кабины царила полная тишина. Он не пытался нарушить её, так как не знал, что сказать, и сам всё ещё не до конца справился с тем, что только что услышал и прожил рядом с ней. Мысли путались, чувства отзывались неясной дрожью где-то в груди. Алекс был готов ко многому, многое видел, многое пережил, но рассказ Тины и её молчаливая сила тронули в нём что-то очень личное, очень живое, и это ощущение не отпускало.
       Его потрясла не сама история, не факт травмы, не страх, не даже смерть стажёра. Он и раньше видел сломленных, вытаскивал людей из огня и грязи, знал, как выглядят настоящие последствия. Но сейчас всё было иначе. Он вдруг осознал: рядом с ним находился человек, прошедший через настоящий ад и не сказавший об этом ни слова. Не жаловался, не просил сочувствия, просто продолжал жить.
       И самое страшное – она оставалась с этим одна. Никто не знал, никто не замечал, и, похоже, никому, кроме него, это по-настоящему не было важно.
       Это чувство, что рядом оказался человек, который день за днём несёт боль, молчит, справляется один, потому что никто не подхватит, задевало куда глубже, чем он ожидал.
       Тина… хрупкая, но не сломалась. Жила в постоянном страхе, который, несмотря ни на что, не стал её слабостью, и в молчании, за которым пряталась такая сила, какую он давно не встречал.
       Алекс продолжал следить за ней боковым зрением, не позволяя себе нарушить молчание. Тина прижимала к себе куртку, запахнувшись, и, слегка отвернувшись, смотрела в окно, явно избегая взгляда, прячась от той напряжённой паузы, которая возникла между ними и которую никто не решался нарушить. Она не пыталась заговорить: слова не поднимались, застревая где-то в горле, и каждый вдох давался с усилием. Алекс не знал, как себя вести. Всё, что он чувствовал, было слишком острым, и ни один из привычных ему жестов не казался сейчас уместным.
       Он почти не заметил, как посадил воздухолёт. Все действия – снижение, касание, отключение систем – происходили автоматически, без участия мысли. Алекс вышел наружу, обошёл корпус, открыл дверцу со стороны Тины и, не задавая вопросов, помог ей выбраться. Она поднялась, не возражая, не отстраняясь, но, почувствовав её неуверенность в движении, он снова подхватил её на руки. Ему хотелось удержать её ещё немного, ощутить, что она рядом, почувствовать тепло её дыхания, живое тепло тела, ту самую непосредственную, осязаемую реальность, которая на фоне всего произошедшего оставалась единственным надёжным якорем.
       Алекс понёс её по дорожке, ведущей к дому, залитой ночным полумраком, по которой рассеялись мягкие пятна от фонарей. Тина не сопротивлялась. Её рука была тёплой, тело не напряжено, и каждое движение давалось без лишнего усилия. У самого крыльца он замедлил шаг и аккуратно опустил её на ноги. Алекс не спешил отстраняться, но, почувствовав, как Тина выровняла дыхание, всё же отпустил, давая ей возможность самой решить, что будет дальше.
       Он не находил слов, чтобы проститься, и не видел правдоподобной причины, чтобы остаться, но сделать шаг назад оказалось труднее, чем он ожидал. Уйти казалось неправильным и физически невозможным. Что-то ломалось внутри, сжималось до боли, это мгновение грозило разорвать его на части. И Тина… она стояла совсем рядом, не отпуская его руку, не делая шаг назад.
       Алекс не выдержал. Он шагнул вперёд и резко притянул её к себе. Его губы нашли её губы, и этот поцелуй оказался не просто внезапным – он был тяжёлым, глубоким, полным той жажды, которую уже нельзя было сдерживать. Ему не хотелось отпускать её. Им не хотелось расставаться. Их вновь тянуло друг к другу, будто между ними была невидимая сила, от которой не было спасения, – магнетизм.
       Тина первой слегка отстранилась. Не выпуская его ладони, она коснулась сенсорной панели рядом с дверью. Панель мягко вспыхнула, створка беззвучно отъехала в сторону, открывая вход и приглашая в тёплое пространство.
       – Останься, – произнесла она почти шёпотом, сжав его руку крепче. Её голос дрожал, как и дыхание. – Просто побудь со мной.
       
       
       Алекс замер. Он не знал, как выдержать её взгляд, в котором было столько открытости и откровенности. Он не знал, как сдержать то, что уже давно рвалось наружу, не имело имени, но определяло каждый жест, каждое прикосновение.
       – Если я останусь… – начал он хрипло, но не закончил. Мысль не складывалась в слова. Всё было слишком настоящим, слишком ощутимым. Он чувствовал: если сделает этот шаг, то не остановится. Но и уйти было невозможно. Внутри всё рвалось вперёд, а разум твердил: подожди. Ещё будет завтра, и послезавтра, и, может быть, целая жизнь.
       – Что тогда? – тихо переспросила Тина. Она попыталась улыбнуться, но её глаза оставались серьёзными. – Мы переспим? Алекс, я взрослая женщина. Я не жду от тебя клятв, просто… не хочу, чтобы ты уходил. И я действительно хочу этой близости. Хочу тебя. Очень.
       Она стояла вплотную, вглядываясь в его потемневшие глаза, и тихо кусала губу. Её пальцы продолжали удерживать его ладонь. В её лице не было ни страха, ни колебания – только усталость, доверие и простое человеческое желание, в котором не было ни тени игры. Алекс смотрел на неё и больше не мог бороться с собой. Он только шепнул:
       – Только не пожалей утром.
       Алекс обнял её, решительно подхватил на руки и шагнул внутрь. За его спиной мягко и бесшумно сомкнулась дверь. Он остановился в прихожей и, не отпуская её, медленно осмотрелся, пытаясь понять, где находится спальня.
       – Вторая дверь справа, – тихо подсказала Тина, проведя пальцами по его волосам и одновременно коснувшись его груди другой рукой. Её ладонь была тёплой, прикосновение – уверенным и мягким, и этого оказалось достаточно, чтобы у него не осталось ни малейших сомнений.
       Алекс быстро нашёл указанную комнату, прошёл вглубь и, миновав короткий коридор, остановился у кровати. Осторожно опустив Тину на широкое покрывало, он задержался на мгновение, пока она, приподнявшись, устроилась удобнее, опираясь на локти, и посмотрела на него. Алекс наклонился, поставив колено на край матраца, и в тот же момент её руки скользнули под край его футболки, проводя неторопливо, с замиранием, по животу, изучая каждый рельеф мышц, каждое их движение при дыхании. Тепло её пальцев проникало под кожу, тянулось вверх – к груди, к горлу, ближе к сердцу.
       Он невольно вздрогнул. В её прикосновениях было не только желание, но и та внутренняя глубина и нежность, от которой невозможно было отгородиться. Движения Тины становились чуть более настойчивыми. Она медленно поднимала ткань, обнажая его тело, не торопясь и не отводя взгляда, приглашая к дальнейшему сближению. Алекс едва выдохнул её имя:
       – Тина…
       Но уже в следующую секунду не смог сдержаться. Он быстро стянул с себя футболку, отбросил её в сторону и, не теряя зрительного контакта, потянулся к подолу её платья. Его пальцы двигались сдержанно и точно, обхватывая её бёдра, проходя по линии талии, касаясь рёбер и обнажённой кожи выше. Он действовал с осторожностью, опасаясь нарушить её равновесие или причинить боль, но не мог остановиться, втянутый в эту интимную, замкнутую на двоих реальность.
       Тина приподнялась и подняла руки, позволяя ему снять с неё платье. Лёгкий звук скользящей ткани нарушил тишину, и она упала рядом с его футболкой. Она снова легла, опираясь на предплечья, сохраняя зрительный контакт. Алекс задержал дыхание. Его взгляд скользнул по телу девушки, которое теперь оставалось только в кружевном белье. В её позе не было ни вызова, ни демонстрации – только открытость, доверие и внутренняя готовность к близости.
       – Ты невероятная, – прошептал он и наклонился, прижимаясь к её губам.
       


       
       ГЛАВА 6


       Тина проснулась резко, сделав глубокий вдох и вынырнув из плотного сна, в котором удерживалась слишком долго. Несколько секунд ушло на осознание происходящего: за окном давно уже был день, по полу тянулся мягкий свет, преломлённый плотной тканью штор, воздух в комнате был тёплым, насыщенным запахами цветов. Издалека доносились приглушённые звуки улицы, а внутри царила непривычная тишина. Она медленно провела рукой по простыне, не сразу осознавая, чего ищет, но в следующую секунду ладонь наткнулась на холодную складку ткани. Сердце болезненно сжалось: рядом никого не было – ни дыхания, ни веса на матрасе, ни брошенной одежды. Только пустота и ощущение остаточной ломоты в теле, говорившей не столько о дискомфорте, сколько о том, что всё случившееся ночью не было сном, а произошло на самом деле.
       – Алекс… – едва слышно прошептала она и зажмурилась, пытаясь вытеснить подступившее к горлу напряжение.
       Но через мгновение из глубины квартиры донёсся негромкий звон посуды, и тревога отступила. Тина распахнула глаза, задержала дыхание, а затем на губах появилась улыбка – растерянная, тёплая, почти детская. Она приподнялась, сбросила одеяло, ощутив, как приятно тянет мышцы, и сразу же соскользнула с кровати. Накинув на плечи короткий тёмно-вишнёвый халат и быстро затянув пояс на талии, она босиком вышла из спальни, двигаясь беззвучно, но с нетерпением, не скрывая желания увидеть его как можно скорее.
       На кухне Алекс стоял у кофемашины, сосредоточенно нажимая кнопки, очевидно, пытаясь разобраться с режимами. Его движения были собранными, но в то же время спокойными. На столе уже стоял поднос с приготовленным завтраком: тарелки с бутербродами, поджаренное в специях мясо, аккуратно выложенные ломтики фруктов. Аромат был насыщенным и аппетитным, и в животе у Тины отозвался предательский голодный спазм.
       Алекс обернулся. Он был одет только в свободные тёмные брюки, а футболку, по-видимому, убрал, чтобы она не мешала и не валялась на полу. Его обнажённый торс сразу привлёк взгляд. При дневном свете его кожа казалась ещё теплее, рельеф мускулов чётче.

Показано 9 из 14 страниц

1 2 ... 7 8 9 10 ... 13 14