- Прости меня, Лидия… Но так надо… Надо, в первую очередь, для тебя!
- Мисс Лидия, сейчас сюда придёт доктор, он осмотрит Вас…- заговорил Эдоардо, прерывая диалог сестёр.
- Да иди ты, мерзкий истальяшка, - и куколка плюнула в сторону Эдоардо, но слюна её, конечно же, не долетела никуда, упав на розовое покрывало кровати, - ненавижу, ненавижу, ненавижу всех вас! – продолжала вещать эта сумасшедшая.
- Мисс Эмилия, так где этот секретер? – заговорил опять Эдоардо, крепко ухватив королеву под локоток и оттаскивая её подальше от брызжущей слюной и ненавистью сестры.
- Вот же он, - и королева показала на бюро красного дерева, выполненное в середине прошлого века, не раньше. Да, не раньше! – Вот тут маленькая замочная скважина, она почти не видна, но мы с сестрёнкой в своё время облазили все комнаты в «Дубах» и знаем тут каждую щель и выбоину.
Эдоардо взял из рук Жаннет светильник, который она держала прямо перед собой, и, подойдя к интересующему всех бюро, нагнулся к указанному Эмилией месту. Да, тут действительно была небольшая, тщательно замаскированная, замочная скважина. Она располагалась на боковой стенке бюро, почти под крышкой, ниже где-то на одну четвёртую дюйма.
Руки Эдоардо задрожали от настоящего предвкушения. Что сейчас произойдёт? Откроется ли тайник? Найдутся ли там утерянные сокровища, или всплывёт старинная семейная тайна? Исталиец присел на корточки, устроившись как можно удобнее в таком положении, и, слегка дрожащими руками вынул ключик из кармана. Ключ вошёл в отверстие и начал аккуратно поворачивать. Вначале ему показалось, что ничего не происходит, но потом раздался тихий щелчок, и где-то в бюро сработал старинный механизм.
- Ой, открылся потайной ящичек! – сказала королева, и Эдоардо начал вставать. Он тоже сгорал от любопытства. Но Барнеты так тесно окружили бюро, что разглядеть что-либо было просто невозможно.
- Отдай мне! – вдруг раздался визгливый крик, вверх поднялась мужская рука с какими-то бумагами, и Эдоардо увидел, как Терренс Барнет собственной персоной пытается выбежать из комнаты.
- Стоять! – крикнул Титус Лорк, и вслед беглецу полетел стул с высокой спинкой и резными ножками, стоящий до этого у кровати.
Терренс Барнет не выдержал столкновения с летящим предметом, брошенным мощной рукой подчинённого констебля, и свалился на пол лицом вниз.
- Вот так-то, мистер Барнет. Извините за грубость, мистер Барнет, - проговорил Титус Лорк, наклоняясь над слабовольным «ми-бемоль». Он деловито проверил пульс, забрал у лежащего на полу мужчины бумаги, и подошёл к стоящему Эдоардо.
- Возьмите. Я не знаю, что здесь, но, скорее всего, что-то важное, раз этот прыткий молодой человек решил воспользоваться этим единолично!
Как будто бы в подтверждении этих слов от дверей раздался стон.
- Терренс, ты в порядке? – сердобольная королева хотела подойти к лежащему брату, но Эдоардо опять крепко ухватил её за предплечье. Она попробовала ослушаться и строго взглянула на него, но Эдоардо, не разжимая губ, покачал головой. К Терренсу приблизился Джон. Он помог брату подняться, а потом поставил стул на ножки и усадил его. Из носа слабохарактерного тёк ручеёк крови. Джон протянул ему свой платок.
- Отстань, - отмахнулся Терренс.
- Ну, так что там? – поторопил Эдоардо Титус Лорк. – Мы и так слишком сильно задержались в «Дубах».
Настройщик посмотрел на бумаги и улыбнулся: никакой стариной тут и не пахло! Это были банковские бумаги из Сити. Отец королевы, сумасшедшей куколки, Терренса и Джона Барнетов разместил свои деньги в одном из уважаемых рондонских банков, находящимся на Грей-Ривз Стрит. Вот что хотел показать ему призрак: не свой тайник, а тайник покойного хозяина «Дубов», где тот прятал банковские бумаги! И правильно делал, возможно, прекрасно зная алчный и завистливый характер своего брата! Оба брата Барнета были противны Эдоардо. Каждый по-своему.
- Мистер Бенедикт Барнет, в этих банковских закладных около полу миллиона фунтов стерлингов, разделённых на четыре части поровну. Так что Ваши притязания на имущество племянников легко окупается всем этим. Каждый из них без проблем может выделить одну четвёртую часть со своего счёта, чтобы выплатить Вам долг.
- Дайте-ка мне посмотреть! – нервно одёрнув рука, сказал стары «соль».
- Нет уж, только из моих рук! – и Эдоардо перевернул одну из бумаг лицом к старому джентльмену.
Тот, нацепив пенсне, вчитался в текст. Потом отступил на шаг назад, поджав губы.
- Вам придётся выкупать «Дубы» уже завтра, и по той цене, что назначу я!
- Нет уж, мистер Барнет. Я – слуга закона, и могу сейчас засвидетельствовать обязательство наследников перед Вами. Вы же хотите, - он выделил последнее слово голосом, - дать таковые обязательства? Пока все заинтересованные лица на месте?
- Да, да, да…
- Мисс Лидия, а Вы? – обратился к лежащей на кровати девушке констебль. – Иначе вся эта прелестная комната, Ваша кровать и Ваши личные вещи отойдут Вашему дядюшке?
- Подавится, - рявкнула сумасшедшая.
- Воспримем это, как согласие. Итак, куда я могу присесть, чтобы начать составлять бумагу?
И Эмилия усадила представителя закона за бюро красного дерева.
- Что мы имеем… - и Титус начал строчить пером по бумаге. – Я, Титус Лорк, инспектор полиции города Рондона, находясь при исполнении своих обязанностей, заверяю, что наследники нотариуса Барнета, преставившегося о прошлой неделе, выплатят долг своему дяде, Бенедикту Барнету, в установленные законом и обозначенные мною сроки.
Эдоардо подумал, что крючкотворство у полисмена в крови. Так быстро сочинить подобную бумагу мог только заядлый клерк. Но Эдоардо достаточно хорошо знал Титуса Лорка, чтобы понимать, что тот далёк от протирания штанов за конторками, и поэтому это новое умение впечатлило настройщика.
- А теперь – распишитесь!
Все по очереди подходили к полисмену и ставили свой росчерк на бумаге.
- А мисс Лидия? – спохватился Иверет Сейд.
Сумасшедшая сверкнула глазами.
- Но-но, милочка, постарайтесь без глупостей! – и Титус подошёл к кровати. Он слегка ослабил ткань, в которую была обёрнута куколка и всунул ей в руку, показавшуюся в прореху, перо. Потом поднёс бумагу.
Лидия дёрнулась, попытавшись вывернуться, и на бумаге остался круглый росчерк.
- Вот и хорошо! Свяжите её обратно!
И Эмилия вместе с Джоном запеленали, рычащую и крутящуюся девушку обратно.
Раздался стук в дверь.
- Можно? – и в узкий дверной проём протиснулся маленький кругленький мужчина с лысой головой в коричневом костюме. Он был так похож на бильярдный шар и на на ноту «до» первой октавы, которую тянут мальчики в церковном хоре.
- Доктор Уорнер, как там миссис Беркс? – спросила Эмилия этого мужчину.
- С ней будет всё в порядке. Я дал ей универсальную сыворотку, и она скоро придёт в себя. Только миссис понадобится уход.
- Мы с Жаннет поможем ей, - ответила Эмилия. – Господа, позвольте вас покинуть.
И королева, кивнув головой служанке, покинула спальню сестры. Жаннет вышла следом.
- Я думаю, и нам пора покинуть эту комнату, джентльмены, - сказал Эдоардо.
- Я останусь здесь, с мисс Лидией, присмотрю за ней… - начал говорить Иверет Сейд, уже бывший, как надеялся Эдоардо, жених королевы.
- Ну уж нет, мистер Сейд. Вам тут точно делать нечего! Это – семейное дело. И пускай тут останутся члены её семьи!
Иверет бросил взгляд на кровать, где лежала спелёнатая куколка, вздохнул и пошёл на выход. Эдоардо выходил последним, оставляя комнату пустой. Ни один из братьев не захотел оставаться наедине со своей свихнувшейся сестрой. Ничего. У неё была сердобольная королева, которая, подумал Эдоардо, поступит правильно, так положено.
Попрощавшись с семейством Барнет, Эдоардо направился домой. Его вёз знакомый кэбмен, который попробовал вначале выведать у настройщика о произошедшем, но Эдоардо осадил его всего лишь одной фразой:
- Вы уверены, милейший, что хотите знать подробности? Это же может сказаться на Вашем здоровье, - и провёл рукой по горлу, делая характерный жест, родом из рондонских трущоб.
Эдоардо же хотел одного: принять ванну и плотно поужинать. А потом лечь в прогретую постель и спать до следующего обеда. Давненько у исталийца не было такого насыщенного дня. Пожалуй, последний раз это было года два назад, как раз тогда, когда Эдоардо ди Сильвестри и вынужден был познакомится с констеблем Лорком. Один рондонский банкир обвинил тогда Эдоардо в краже документа. И настройщика посадили в полицейский возок и отправили в отделение на Скотти-стрит. Там и состоялось судьбоносное для Эдоардо знакомство и его первое дело, что они раскрыли совместно с констеблем, спасая Эдоардо от каторги.
Добравшись домой, на Лонг-Сквер 22, Эдоардо дёрнул шнурок звонка.
- Иду, иду… - за дверью раздались шаркающие шаги верного Джино, прошедшего с бывшим исталийским аристократом и побег, и изгнание.
- Горячий ужин и такую же ванну!
- Всё готово, дон Эдоардо.
Исталиец мог и не произносить этого, ведь он знал наверняка, что ужин и полная лохань горячей воды будут ждать его наверняка. Но не сказать эти слова Эдоардо тоже не мог. Это был их с Джино ритуал, который оба они старались соблюсти до мельчайших подробностей.
- Что будете сначала: примете ванну или поужинаете?
- Если можно, Джино, - произнёс Эдоардо, глядя на старика, - всё сразу.
- Я понял Вас, - Джино выхватил из рук хозяина саквояж с инструментами и пальто. Эдоардо потопал по узкой лестнице наверх, ведущей в святая святых жилища Эдоардо – небольшую спальню и кабинет, узкий и длинный, со смотровым оконцем под потолком, но с огромным бюро из дуба и клавесином, на котором никто ещё не играл. Только смахивали пыль с крышки. Этот клавесин Эдоардо не очень давно, около года назад, купил на распродаже имущества должника из Сохо. Он так напомнил ему мамин клавесин, что исталиец не пожалел последних на тот момент пятидесяти фунтов и выкупил эту вещь, этот инструмент. Но он так и не смог заставить себя прикоснуться к бело-синему чуду. И ещё небольшая дверца скрывала неплохую для этих мест ванную комнату. Чугунная лохань с двумя кранами, выходящими из стены, сливное отверстие в самом дне, ведущее в широкую трубу, а потом та уносила грязную воду в небольшой ручей за пределами заднего двора. Только эта ванная и стала для Эдоардо последним аккордом в том, что он арендовал за гигантские деньги этот милый особнячок в районе, где проживали небогатые клерки, похожие на несостоявшегося жениха королевы, писклявого «фа».
Сбросив с себя одежду прямо на пол, там же оставив и свои туфли, Эдоардо погрузился в лохань, исходящую паром. Рядом на высоком столике стоял ужин, и мужчина совместил приятное с полезным: тут же плотно поужинал. Когда он допивал превосходное исталийское вино, то ему опять вспомнился весь этот сумасшедший вечер, и, конечно же, королева. Эмилия Барнет занозой застряла в мозгу Эдоардо и, по-видимому, не собиралась оттуда уходить.
Эдоардо крепко призадумался. Ему было, над чем. И только почувствовав, что его глаза закрываются сами собой, он вылез из лохани и вытерся полотенцем. Полотенце, тёплый халат и домашние войлочные туфли уже ждали исталийца. Верный Джино позаботился обо всём.
Осталось только улечься в прогретую камнями кровать и уснуть. Но сон ещё долго не шёл к Эдоардо. Он никак не мог забыть тот самый взгляд, что бросила на него королева, когда он открыл страшный секрет её сестры. Неужели она всё знала? Нет. Исталиец не мог поверить этому. Как-то не вязалась внутренняя суть королевы и этот взгляд.
Промучившись половину ночи, Эдоардо, наконец-то заснул. И во сне ему снилась она, его королева. В его сладких грёзах она была обнажена и возлежала на том самом пианофорте красного дерева от Сальваторе ди Чиракузи.
Она улыбалась ему той самой улыбкой невинной обольстительницы, о которой мечтают большинство мужчин, и манила его рукой.
«Эдоардо, Эдоардо!»
- Дон Эдоардо, дон Эдоардо! Вставайте же! К Вам пришли из полиции!
Эдоардо с трудом разодрал веки. Вчерашний день выпил из него слишком много сил.
- Что происходит, Джино? Какого diavolo ты разбудил меня в такую рань?
- Простите, дон Сильвестри, но к Вам тот сеньор из policia… Как там его… Дон Титус Лорк. Он просил разбудить Вас немедля…
Эдоардо пришлось вставать, быстро умываться и искать то, что могло бы сойти за домашнюю одежду для приёма гостей. Но таковой у исталийца сроду не водилось. Гостей он не принимал. Несколько элегантных вещей для работы и выхода от дорого портного – вот и весь его гардероб. Но она не годились для раннего утра. Пришлось одеться, как un marinaio, в белую рубашку и обтягивающие, как вторая кожа, ноги, бриджи, подпоясавшись широким поясом.
- Добрый день, мистер Лорк! Чем обязан такому раннему визиту? Не соблаговолите со мной позавтракать?
Хотя Эдоардо и считал констебля Лорка приятелем, но они не дошли ещё до той степени дружбы, когда можно было бы перейти на панибратство и забыть про манеры, отточенные с младенчества.
- Да, спасибо, господин Сильвестри. Я с удовольствием разделю с Вами утреннюю трапезу. А привело меня к Вам, простите, любопытство. Я, конечно, помню, - говорил Титус Лорк, откусывая крошечный кусочек жареного хлеба и разбивая вершинку сваренного в мешочек яйца, - как Вы ловко раскрутили то дело, с пропажей закладной бумаги, но тогда всё происходило на моих глазах, и я понял логику, от чего и к чему Вы пришли. Ваша репутация, да и жизнь находились в подвешенном состоянии. А сейчас что заставило Вас вмешаться в эту историю?
- Знаете, мистер Лорк, я и сам не знаю. Может, моё стремление к гармонии вокруг, а в «Дубах» у меня постоянно тренькало и сбивалось с нужной ноты. А, может, взгляд из-под ресниц милой дамы…
- Только не говорите, господин Сильвестри, что Вы запали на смазливое личико этой развратницы Лидии.
- Ну, что Вы, мистер Титус. Лидия изначально звучала для меня неправильно. Я никак не мог определиться с нотой для неё. А это может такого, как я, только оттолкнуть! Впрочем, она попыталась очаровать меня. Но эта… - Эдоардо поморщился, - юная леди очень плохо разбирается в мужчинах, хотя, скорее всего, считает по-другому.
- Вы сразу поняли, что она того, - констебль покрутил пальцем у виска, - «уронила крышу»?
- Нет, конечно. Но странная её двойственность поведения, эти манеры взрослой женщины, никак не вязавшиеся с внешностью маленькой девочки, этими кукольными платьями. Я такое уже встречал однажды у себя на родине, в Исталии. Один сеньор, - Эдоардо опять поморщился от неприятных воспоминаний, - очень любил совращать маленьких девочек. Его постоянная любовница знала эту его… черту, и наряжалась в детские платьица с лентами, изображая из себя девочку. А так как она была не высока ростом, худощава, то всё это помогало это сеньоре удерживать этого мужчину около себя… до поры до времени.
- Вы говорите ужасные вещи, господин Сильвестри.
- Ничего того, что бы не встречалось в любой городской клоаке.
Мужчины немного помолчали, как бы осмысливая пороки общества, а потом полисмен опять заговорил.
- А что дальше, господин Сильвестри? Как Вы поняли, что это она столкнула папашу с лестницы?
- Так она сама фактически мне призналась в этом. У сумасшедших, мистер Лорк, есть одна такая интересная особенность: они любят рассказывать о том, что и как они сотворили в отношении окружающих их людей.
- Мисс Лидия, сейчас сюда придёт доктор, он осмотрит Вас…- заговорил Эдоардо, прерывая диалог сестёр.
- Да иди ты, мерзкий истальяшка, - и куколка плюнула в сторону Эдоардо, но слюна её, конечно же, не долетела никуда, упав на розовое покрывало кровати, - ненавижу, ненавижу, ненавижу всех вас! – продолжала вещать эта сумасшедшая.
- Мисс Эмилия, так где этот секретер? – заговорил опять Эдоардо, крепко ухватив королеву под локоток и оттаскивая её подальше от брызжущей слюной и ненавистью сестры.
- Вот же он, - и королева показала на бюро красного дерева, выполненное в середине прошлого века, не раньше. Да, не раньше! – Вот тут маленькая замочная скважина, она почти не видна, но мы с сестрёнкой в своё время облазили все комнаты в «Дубах» и знаем тут каждую щель и выбоину.
Эдоардо взял из рук Жаннет светильник, который она держала прямо перед собой, и, подойдя к интересующему всех бюро, нагнулся к указанному Эмилией месту. Да, тут действительно была небольшая, тщательно замаскированная, замочная скважина. Она располагалась на боковой стенке бюро, почти под крышкой, ниже где-то на одну четвёртую дюйма.
Руки Эдоардо задрожали от настоящего предвкушения. Что сейчас произойдёт? Откроется ли тайник? Найдутся ли там утерянные сокровища, или всплывёт старинная семейная тайна? Исталиец присел на корточки, устроившись как можно удобнее в таком положении, и, слегка дрожащими руками вынул ключик из кармана. Ключ вошёл в отверстие и начал аккуратно поворачивать. Вначале ему показалось, что ничего не происходит, но потом раздался тихий щелчок, и где-то в бюро сработал старинный механизм.
- Ой, открылся потайной ящичек! – сказала королева, и Эдоардо начал вставать. Он тоже сгорал от любопытства. Но Барнеты так тесно окружили бюро, что разглядеть что-либо было просто невозможно.
- Отдай мне! – вдруг раздался визгливый крик, вверх поднялась мужская рука с какими-то бумагами, и Эдоардо увидел, как Терренс Барнет собственной персоной пытается выбежать из комнаты.
- Стоять! – крикнул Титус Лорк, и вслед беглецу полетел стул с высокой спинкой и резными ножками, стоящий до этого у кровати.
Терренс Барнет не выдержал столкновения с летящим предметом, брошенным мощной рукой подчинённого констебля, и свалился на пол лицом вниз.
- Вот так-то, мистер Барнет. Извините за грубость, мистер Барнет, - проговорил Титус Лорк, наклоняясь над слабовольным «ми-бемоль». Он деловито проверил пульс, забрал у лежащего на полу мужчины бумаги, и подошёл к стоящему Эдоардо.
- Возьмите. Я не знаю, что здесь, но, скорее всего, что-то важное, раз этот прыткий молодой человек решил воспользоваться этим единолично!
Как будто бы в подтверждении этих слов от дверей раздался стон.
- Терренс, ты в порядке? – сердобольная королева хотела подойти к лежащему брату, но Эдоардо опять крепко ухватил её за предплечье. Она попробовала ослушаться и строго взглянула на него, но Эдоардо, не разжимая губ, покачал головой. К Терренсу приблизился Джон. Он помог брату подняться, а потом поставил стул на ножки и усадил его. Из носа слабохарактерного тёк ручеёк крови. Джон протянул ему свой платок.
- Отстань, - отмахнулся Терренс.
- Ну, так что там? – поторопил Эдоардо Титус Лорк. – Мы и так слишком сильно задержались в «Дубах».
Настройщик посмотрел на бумаги и улыбнулся: никакой стариной тут и не пахло! Это были банковские бумаги из Сити. Отец королевы, сумасшедшей куколки, Терренса и Джона Барнетов разместил свои деньги в одном из уважаемых рондонских банков, находящимся на Грей-Ривз Стрит. Вот что хотел показать ему призрак: не свой тайник, а тайник покойного хозяина «Дубов», где тот прятал банковские бумаги! И правильно делал, возможно, прекрасно зная алчный и завистливый характер своего брата! Оба брата Барнета были противны Эдоардо. Каждый по-своему.
- Мистер Бенедикт Барнет, в этих банковских закладных около полу миллиона фунтов стерлингов, разделённых на четыре части поровну. Так что Ваши притязания на имущество племянников легко окупается всем этим. Каждый из них без проблем может выделить одну четвёртую часть со своего счёта, чтобы выплатить Вам долг.
- Дайте-ка мне посмотреть! – нервно одёрнув рука, сказал стары «соль».
- Нет уж, только из моих рук! – и Эдоардо перевернул одну из бумаг лицом к старому джентльмену.
Тот, нацепив пенсне, вчитался в текст. Потом отступил на шаг назад, поджав губы.
- Вам придётся выкупать «Дубы» уже завтра, и по той цене, что назначу я!
- Нет уж, мистер Барнет. Я – слуга закона, и могу сейчас засвидетельствовать обязательство наследников перед Вами. Вы же хотите, - он выделил последнее слово голосом, - дать таковые обязательства? Пока все заинтересованные лица на месте?
- Да, да, да…
- Мисс Лидия, а Вы? – обратился к лежащей на кровати девушке констебль. – Иначе вся эта прелестная комната, Ваша кровать и Ваши личные вещи отойдут Вашему дядюшке?
- Подавится, - рявкнула сумасшедшая.
- Воспримем это, как согласие. Итак, куда я могу присесть, чтобы начать составлять бумагу?
И Эмилия усадила представителя закона за бюро красного дерева.
- Что мы имеем… - и Титус начал строчить пером по бумаге. – Я, Титус Лорк, инспектор полиции города Рондона, находясь при исполнении своих обязанностей, заверяю, что наследники нотариуса Барнета, преставившегося о прошлой неделе, выплатят долг своему дяде, Бенедикту Барнету, в установленные законом и обозначенные мною сроки.
Эдоардо подумал, что крючкотворство у полисмена в крови. Так быстро сочинить подобную бумагу мог только заядлый клерк. Но Эдоардо достаточно хорошо знал Титуса Лорка, чтобы понимать, что тот далёк от протирания штанов за конторками, и поэтому это новое умение впечатлило настройщика.
- А теперь – распишитесь!
Все по очереди подходили к полисмену и ставили свой росчерк на бумаге.
- А мисс Лидия? – спохватился Иверет Сейд.
Сумасшедшая сверкнула глазами.
- Но-но, милочка, постарайтесь без глупостей! – и Титус подошёл к кровати. Он слегка ослабил ткань, в которую была обёрнута куколка и всунул ей в руку, показавшуюся в прореху, перо. Потом поднёс бумагу.
Лидия дёрнулась, попытавшись вывернуться, и на бумаге остался круглый росчерк.
- Вот и хорошо! Свяжите её обратно!
И Эмилия вместе с Джоном запеленали, рычащую и крутящуюся девушку обратно.
Раздался стук в дверь.
- Можно? – и в узкий дверной проём протиснулся маленький кругленький мужчина с лысой головой в коричневом костюме. Он был так похож на бильярдный шар и на на ноту «до» первой октавы, которую тянут мальчики в церковном хоре.
- Доктор Уорнер, как там миссис Беркс? – спросила Эмилия этого мужчину.
- С ней будет всё в порядке. Я дал ей универсальную сыворотку, и она скоро придёт в себя. Только миссис понадобится уход.
- Мы с Жаннет поможем ей, - ответила Эмилия. – Господа, позвольте вас покинуть.
И королева, кивнув головой служанке, покинула спальню сестры. Жаннет вышла следом.
- Я думаю, и нам пора покинуть эту комнату, джентльмены, - сказал Эдоардо.
- Я останусь здесь, с мисс Лидией, присмотрю за ней… - начал говорить Иверет Сейд, уже бывший, как надеялся Эдоардо, жених королевы.
- Ну уж нет, мистер Сейд. Вам тут точно делать нечего! Это – семейное дело. И пускай тут останутся члены её семьи!
Иверет бросил взгляд на кровать, где лежала спелёнатая куколка, вздохнул и пошёл на выход. Эдоардо выходил последним, оставляя комнату пустой. Ни один из братьев не захотел оставаться наедине со своей свихнувшейся сестрой. Ничего. У неё была сердобольная королева, которая, подумал Эдоардо, поступит правильно, так положено.
Попрощавшись с семейством Барнет, Эдоардо направился домой. Его вёз знакомый кэбмен, который попробовал вначале выведать у настройщика о произошедшем, но Эдоардо осадил его всего лишь одной фразой:
- Вы уверены, милейший, что хотите знать подробности? Это же может сказаться на Вашем здоровье, - и провёл рукой по горлу, делая характерный жест, родом из рондонских трущоб.
Эдоардо же хотел одного: принять ванну и плотно поужинать. А потом лечь в прогретую постель и спать до следующего обеда. Давненько у исталийца не было такого насыщенного дня. Пожалуй, последний раз это было года два назад, как раз тогда, когда Эдоардо ди Сильвестри и вынужден был познакомится с констеблем Лорком. Один рондонский банкир обвинил тогда Эдоардо в краже документа. И настройщика посадили в полицейский возок и отправили в отделение на Скотти-стрит. Там и состоялось судьбоносное для Эдоардо знакомство и его первое дело, что они раскрыли совместно с констеблем, спасая Эдоардо от каторги.
Добравшись домой, на Лонг-Сквер 22, Эдоардо дёрнул шнурок звонка.
- Иду, иду… - за дверью раздались шаркающие шаги верного Джино, прошедшего с бывшим исталийским аристократом и побег, и изгнание.
- Горячий ужин и такую же ванну!
- Всё готово, дон Эдоардо.
Исталиец мог и не произносить этого, ведь он знал наверняка, что ужин и полная лохань горячей воды будут ждать его наверняка. Но не сказать эти слова Эдоардо тоже не мог. Это был их с Джино ритуал, который оба они старались соблюсти до мельчайших подробностей.
- Что будете сначала: примете ванну или поужинаете?
- Если можно, Джино, - произнёс Эдоардо, глядя на старика, - всё сразу.
- Я понял Вас, - Джино выхватил из рук хозяина саквояж с инструментами и пальто. Эдоардо потопал по узкой лестнице наверх, ведущей в святая святых жилища Эдоардо – небольшую спальню и кабинет, узкий и длинный, со смотровым оконцем под потолком, но с огромным бюро из дуба и клавесином, на котором никто ещё не играл. Только смахивали пыль с крышки. Этот клавесин Эдоардо не очень давно, около года назад, купил на распродаже имущества должника из Сохо. Он так напомнил ему мамин клавесин, что исталиец не пожалел последних на тот момент пятидесяти фунтов и выкупил эту вещь, этот инструмент. Но он так и не смог заставить себя прикоснуться к бело-синему чуду. И ещё небольшая дверца скрывала неплохую для этих мест ванную комнату. Чугунная лохань с двумя кранами, выходящими из стены, сливное отверстие в самом дне, ведущее в широкую трубу, а потом та уносила грязную воду в небольшой ручей за пределами заднего двора. Только эта ванная и стала для Эдоардо последним аккордом в том, что он арендовал за гигантские деньги этот милый особнячок в районе, где проживали небогатые клерки, похожие на несостоявшегося жениха королевы, писклявого «фа».
Сбросив с себя одежду прямо на пол, там же оставив и свои туфли, Эдоардо погрузился в лохань, исходящую паром. Рядом на высоком столике стоял ужин, и мужчина совместил приятное с полезным: тут же плотно поужинал. Когда он допивал превосходное исталийское вино, то ему опять вспомнился весь этот сумасшедший вечер, и, конечно же, королева. Эмилия Барнет занозой застряла в мозгу Эдоардо и, по-видимому, не собиралась оттуда уходить.
Эдоардо крепко призадумался. Ему было, над чем. И только почувствовав, что его глаза закрываются сами собой, он вылез из лохани и вытерся полотенцем. Полотенце, тёплый халат и домашние войлочные туфли уже ждали исталийца. Верный Джино позаботился обо всём.
Осталось только улечься в прогретую камнями кровать и уснуть. Но сон ещё долго не шёл к Эдоардо. Он никак не мог забыть тот самый взгляд, что бросила на него королева, когда он открыл страшный секрет её сестры. Неужели она всё знала? Нет. Исталиец не мог поверить этому. Как-то не вязалась внутренняя суть королевы и этот взгляд.
Промучившись половину ночи, Эдоардо, наконец-то заснул. И во сне ему снилась она, его королева. В его сладких грёзах она была обнажена и возлежала на том самом пианофорте красного дерева от Сальваторе ди Чиракузи.
Она улыбалась ему той самой улыбкой невинной обольстительницы, о которой мечтают большинство мужчин, и манила его рукой.
«Эдоардо, Эдоардо!»
- Дон Эдоардо, дон Эдоардо! Вставайте же! К Вам пришли из полиции!
Эдоардо с трудом разодрал веки. Вчерашний день выпил из него слишком много сил.
- Что происходит, Джино? Какого diavolo ты разбудил меня в такую рань?
- Простите, дон Сильвестри, но к Вам тот сеньор из policia… Как там его… Дон Титус Лорк. Он просил разбудить Вас немедля…
Эдоардо пришлось вставать, быстро умываться и искать то, что могло бы сойти за домашнюю одежду для приёма гостей. Но таковой у исталийца сроду не водилось. Гостей он не принимал. Несколько элегантных вещей для работы и выхода от дорого портного – вот и весь его гардероб. Но она не годились для раннего утра. Пришлось одеться, как un marinaio, в белую рубашку и обтягивающие, как вторая кожа, ноги, бриджи, подпоясавшись широким поясом.
- Добрый день, мистер Лорк! Чем обязан такому раннему визиту? Не соблаговолите со мной позавтракать?
Хотя Эдоардо и считал констебля Лорка приятелем, но они не дошли ещё до той степени дружбы, когда можно было бы перейти на панибратство и забыть про манеры, отточенные с младенчества.
- Да, спасибо, господин Сильвестри. Я с удовольствием разделю с Вами утреннюю трапезу. А привело меня к Вам, простите, любопытство. Я, конечно, помню, - говорил Титус Лорк, откусывая крошечный кусочек жареного хлеба и разбивая вершинку сваренного в мешочек яйца, - как Вы ловко раскрутили то дело, с пропажей закладной бумаги, но тогда всё происходило на моих глазах, и я понял логику, от чего и к чему Вы пришли. Ваша репутация, да и жизнь находились в подвешенном состоянии. А сейчас что заставило Вас вмешаться в эту историю?
- Знаете, мистер Лорк, я и сам не знаю. Может, моё стремление к гармонии вокруг, а в «Дубах» у меня постоянно тренькало и сбивалось с нужной ноты. А, может, взгляд из-под ресниц милой дамы…
- Только не говорите, господин Сильвестри, что Вы запали на смазливое личико этой развратницы Лидии.
- Ну, что Вы, мистер Титус. Лидия изначально звучала для меня неправильно. Я никак не мог определиться с нотой для неё. А это может такого, как я, только оттолкнуть! Впрочем, она попыталась очаровать меня. Но эта… - Эдоардо поморщился, - юная леди очень плохо разбирается в мужчинах, хотя, скорее всего, считает по-другому.
- Вы сразу поняли, что она того, - констебль покрутил пальцем у виска, - «уронила крышу»?
- Нет, конечно. Но странная её двойственность поведения, эти манеры взрослой женщины, никак не вязавшиеся с внешностью маленькой девочки, этими кукольными платьями. Я такое уже встречал однажды у себя на родине, в Исталии. Один сеньор, - Эдоардо опять поморщился от неприятных воспоминаний, - очень любил совращать маленьких девочек. Его постоянная любовница знала эту его… черту, и наряжалась в детские платьица с лентами, изображая из себя девочку. А так как она была не высока ростом, худощава, то всё это помогало это сеньоре удерживать этого мужчину около себя… до поры до времени.
- Вы говорите ужасные вещи, господин Сильвестри.
- Ничего того, что бы не встречалось в любой городской клоаке.
Мужчины немного помолчали, как бы осмысливая пороки общества, а потом полисмен опять заговорил.
- А что дальше, господин Сильвестри? Как Вы поняли, что это она столкнула папашу с лестницы?
- Так она сама фактически мне призналась в этом. У сумасшедших, мистер Лорк, есть одна такая интересная особенность: они любят рассказывать о том, что и как они сотворили в отношении окружающих их людей.
