Просто манера изложения их может разниться. Один мой знакомый, сошедший с ума ещё в юном возрасте, совершил несколько покушений на свою мать. Хвала Мадонне, она выжила. И никто долго не мог понять, кому могла понадобиться смерть этой почтенной сеньоры, пока однажды приживалка этой донны не увидела в альбоме юноши очень интересные рисунки. Она отнесла их его родителям. Отец сразу всё понял. Молодой человек сразу отправился в специальное учреждение. Так и с мисс Лидией Барнет: она только не открытым текстом сказала мне, что смерть папаши – её рук дело. Оставалось только понять мотив. А его я выяснил, увидев дагеротипию, найденную мною в кармане чужого пальто. Видимо, Терренс Барнет, раздавленный чудовищными карточными долгами, стал ужасно рассеян.
- Мда… Но там брат. А что по поводу отца?
- А задайтесь вопросом, кто делал этот снимок?
- Неужели…
- Да, иногда самые добропорядочные с виду стены хранят грязные тайны. И что теперь будет с этой юной леди?
- На месте сестры я бы отправила её в Бедлам, в отдельную палату с хорошим уходом и квалифицированными сиделками. Но, боюсь, что к моему мнению могут не прислушаться…
- А Вы собираетесь его дать?
- Да, я собираюсь начать ухаживать за мисс Эмилией.
- А-а-а… Теперь я понял Вас пассаж про глаза прекрасной леди, - усмехнулся краешком рта констебль. – Но что там с их дядей и бумагами, спрятанными в бюро?
- С дядей? – скучающе произнёс Эдоардо. – А вот это было совсем просто. За простым сюртуком скрывались дорогие часы, а за простецкими манерами – взгляд, как у нашего старого знакомца, банкира из Сити. Так я понял, что он – ростовщик. И ростовщик самого мерзкого толка, el diavolo, без совести и чести, который и родную мать обдерёт, если он увидит в этом выгоду. Первым к нему в сети угодил племянник Джон. Он уже крепко держал его в своих сетях, когда его брату понадобилась помощь, чтобы избежать выплаты карточных долгов другого своего сына. К кому обратится, чтобы эта грязная история не выплыла наружу, и деловая репутация нотариуса оказалась бы не подмочена? Только к родному брату. Но мистер Барнет, конечно же, подстраховался. Все закладные бумаги и номера счетов для детей он припрятал в комнате своей любимицы, в старинном бюро. А ключ спрятал на обратной стороне картины. Только не спрашивайте меня, мистер Лорк, как я об этом узнал. Вот тут, поверьте, я абсолютно ни при чём. Сплошная мистика и una provvidenza.
- Вы заинтриговали меня, господин Сильвестри. Очень заинтриговали, но это, как я понимаю, уже мало относится к предмету нашего разговора.
- Да, мистер Лорк. Так и есть.
Поговорив затем об обязательных для джентельменах вещах - политике и погоде, мужчины распрощались, и Эдоардо крикнул:
- Джино! Отправь, будь добр, мою карточку в «Дубы» на Оуэн-стрит мисс Эмилии Барнет! И пускай посыльный дождётся ответа!
- Будет исполнено, дон Сильвестри.
Эдоардо Сильвестри, беглый исталийский аристократ, настройщик пианино, клавикорда и клавесина, опять стоял на пороге имения, построенного около ста лет назад в шейтарском стиле. Он мог опять восхититься эльпийской сосной, натуральным камнем и вьющимся плющом, красиво обрамляющим эти стены, но в голове у него не было теперь той ленивой созерцательности, что отличала его поступки всего лишь сутки назад. Она, то есть его голова, была заполнена различными словами, что не терпелось сказать Эдоардо королеве.
Он постучал в дверной молоточек, и звук разнёсся глухим эхом, как по заброшенному зданию. Через некоторое время тяжёлая дверь со скрипом отворилась, и исталиец увидел саму королеву – Эмилию Барнет, открывающую ему дверь. Она была в длинном чёрном платье, не таком траурном, как вчера, но достаточно строгом и закрытом. На голове у неё была высокая причёска, что делало королеву не такой юной и прелестной, как она была в его ночных грёзах.
- Вы, - почему-то поморщилась она. Эдоардо предпочёл не заметить этой непроизвольной гримасы на её лице. «Всего лишь ветер», - подумал он. Ветер и вправду дул ледяной и неприятный, прямо с Тельзы.
- Добрый вечер, - поприветствовал Эдоардо девушку, ожидая, что она протянет ему руку для поцелуя. Но она отступила назад.
- Входите.
Эдоардо вошёл в тёмный холл.
- Пойдёмте, я провожу Вас к фортепиано, - и королева сделала несколько шагов в глубь дома.
- К фортепиано? – удивился Эдоардо. – Вы не получали мою карточку?
- Получала… разве Вы не хотите ещё раз проверить инструмент? Правда, теперь, я не знаю, кто будет играть на нём…
- Уважаемая мисс Барнет. Да, мне нужно будет второй раз осмотреть инструмент для более точной настройки, но это нужно будет сделать только через две недели.
- Да? А тогда зачем Вы здесь…
Она не договорила, а в темноте холла Эдоардо не мог разглядеть её лица.
- По-моему, я вчера ясно дал Вам понять, что желаю ухаживать за Вами! Моё желание стать Вашим близким другом, - Эдоардо опустил голос на пол октавы вниз и добавил vibrato, - никуда не исчезло и только усилилось.
Исталиец сделал шаг вперёд, но королева тут же отступила назад.
- По-моему, я не раздавала Вам авансов, господин Сильвестри! - королева запрокинула голову вверх, и Эдоардо показалось, что он увидел в её глазах гнев. – Или после моего рыдания на Вашем плече Вы возомнили себе, что можете приходить сюда, как к себе домой и одаривать девушку сомнительной щедростью? – королева повысила голос, и он зазвучал сладкоголосой песнею, но с ужасным для сердца Эдоардо смыслом.
- Нет, но Вы вчера не стали возражать, когда я…
- Опомнитесь, господин Сильвестри! И попытайтесь не наговорить сейчас лишнего! – перебила его королева. – Вчера на белый свет были вырыты грязные тайны моей семьи, и я от этого была совсем не в своём разуме! Я ещё сейчас пребываю в глубоком горе, и мне совсем не до ухаживаний и мужчин. Да к тому же…
Королева резко замолчала, будто осекла сама себя.
- К тому же?... Продолжайте, мисс Барнет… Ну же, скажите, что собирались.
- Вы мне неприятны, господин Сильвестри, и я никогда не приму Ваших ухаживаний! – решилась королева и выстрелила в Эдоардо этими словами. – Ну что ж, не смею более Вас задерживать. И более можете не приходить в «Дубы». Я собираюсь продать инструмент. Знайте: Вам тут будут не рады!
Когда Эдоардо вернулся домой, он не смог вспомнить ни одной минуты после этих слов королевы. Он не мог понять, почему промолчал, а не высказал ей в лицо подозрения в подстрекательстве в убийстве. Хотя, это и было понятно: после таких слов Эмилии Барнет любые его обвинения в адрес королевы будут казаться всего лишь местью отвергнутого поклонника. Рассказать о подозрениях Титусу? Тот удивится, почему Эдоардо сразу же за завтраком всё ему не выложил. Заподозрит в укрывательстве преступления.
Так что, тайна королевы теперь останется тайной и умрёт вместе с Эдоардо. Ах, ловкая чертовка! Как всё провернула! Настроила сестру против отца, и сумасшедшая выполнила её волю, сама этого не осознавая. Интересно, зачем ей нужны были деньги? Тоже карточные долги? Или есть любовник, что тянет из неё деньги? Она ведь и к Иверету в постель прыгнула, чтобы узнать, где её отец мог бы хранить финансовые документы, но просчиталась. Эдоардо был и расстроен, и восхищён одновременно. Ну, что ж: будет ему наука. Нельзя влюбляться в девушек, замешанных в грязные истории. Они могут оказаться не теми, кем кажутся.
Словарь.
Adagio – медленно;
Staccato – коротко и отрывисто;
Vivace – быстро и живо;
pianoforte a coda – старинное название рояля;
Belissimo – прекрасно, прекрасный;
Chiave di violin – скрипичный ключ;
Bambina – няня;
fortissimo rallentando – сильное замедление музыки;
vecchio bacucco – в данном случае «старый прохвост»;
uno visone – норка (пушной зверёк);
il mio amico – мой друг;
el padre – отец;
un marinaio – моряк;
el diavolo – дьявол.
significo sporco – в данном случае «грязь»
una provvidenza – провидение, судьба.
vecchio maledetto – проклятый старик
misalliance – мезальянс, не равный брак
culo di ragazza – попа, мягкое место девушки
mestolo per servire il cibo – ложка для подачи еды
mascalzonе – негодяй
giovane donna – молодая женщина
Рассказ второй «Аграф».
Эдоардо шагнул в дверь, гостеприимно распахнутую перед ним вышколенным дворецким. Холл встретил его тишиной и пустотой. Шаги исталийца глухо раздавались под сводами этого нового модного клуба, так похожего на загородный дворец какого-нибудь герцога крови*.
Мраморные колонны, огромные портреты в золочёных рамах, узкие эркерные окна с мозаикой из венецианского стекла, всё это создавало во истину королевскую атмосферу. Ничего удивительного: клуб «Краун» для джентльменов самого наивысшего общества являлся очень помпезным и крайне недоступным, для простого смертного, заведением. Поговаривали, что сам Наследник Анклии был завсегдатаем сего заведения.
Но Эдоардо Сильвестри это интересовало мало. Его пригласили сюда с определённой целью. Пригласил человек, которого Эдоардо мог считать своим единственным другом здесь, в холодном Рондоне. Констебль Титус Лорк посчитал, что умения Эдоардо могут пригодится ему в решении одной загадки.
Когда Эдоардо получил записку от полисмена, то сразу же начал одеваться. Дорогой сюртук из тёплой шетландской шерсти, шёлковая рубашка с настоящим гишпанским кружевом, запонки с изумрудами, неизменная трость и саквояж с инструментами, и теперь Эдоардо Сильвестри, настройщик фортепиано, исталийский подданный, презираемый высшим светом иностранец, был готов отправиться по зову своего товарища.
И теперь он с интересом разглядывал интерьеры «Крауна», дожидаясь, когда его проводят в нужное помещение.
Наконец, дворецкий определил пальто и трость Эдоардо на специальную стойку и предложил следовать за ним, постоянно кланяясь. Эдоардо не любил явное раболепие прислуги, но ничего не мог поделать в данном случае: замечания тут будут неуместны. Дворецкого так выучили, потому что анклийские лорды были сплошь заносчивыми stronzo, и в домах высшей знати так было принято.
Вскоре, следуя за слугой, Эдоардо оказался в небольшой комнате на втором этаже, похожей на кабинет. Красный дорогой ковёр из Порты, статуэтки обнажённых красавиц вместо пресс-папье, огромный кальян на подставке, отделанной перламутром – это всё рассказывало о хозяине этого кабинета многое. Но Эдоардо не спешил с выводами. Следовало в начале выяснить подробности.
Тут же в кабинете находились пара полисменов с огромными кулаками и широкими плечами, неизменные спутники констебля, а также сам Титус, и мужчина невысокого роста, полноватый, в сером сюртуке с голубыми лацканами и огромной заколкой на одном из них с голубоватым камнем, переливы которого говорили о драгоценности его огранки. Мужчина сидел не за огромным столом со статуэтками и раскиданными по нему бумагами, а сбоку, на приставном кресле. Рядом с ним на тумбе находился маленький поднос с чайной парой, как в Джипанге. Но мужчина не пил чай, а смотрел на свои руки, которые тряслись, будто бы у него была тропическая лихорадка. Он вертел кистями и так, и эдак, но tremore продолжался, а мужчина, казалось, не понимал, что с его руками.
- Эдоардо, дружище! Ты уже здесь! – Титус поднялся с низенького табурета, сидя на котором разглядывал что-то на полу.
- Добрый день, мистер Лорк, - улыбнулся исталиец, - что за срочное дело?
- Да вот, собираюсь тебя кое с кем познакомить. Видишь этого джентльмена в углу?
Эдоардо ещё раз взглянул на лихорадочного мужчину, а потом перевёл свой взгляд обратно, с удивлением воззрившись на констебля. И это всё, ради чего он так вырядился? Но взгляд с прищуром Титуса Лорка ясно дал ему понять, что не всё так просто. «Diavolo, - пронеслось в голове у исталийца, - полисмен решил поиграть. Только что за игру он задумал?»
- Его сиятельство, граф Карлайл, Уильям Карлайл, - мужчина привстал с кресла и коротко поклонился, спрятав трясущиеся руки за спину. – Эдоардо Сильвестри, исталийский князь, проживающий у нас в Анклии инкогнито. Сбежал от политического преследования. Впрочем, если князь соизволит, то он сам всё расскажет.
Эдоардо поклонился графу. Странно, констебль Лорк это всё просто угадал или вызнал откуда-то? Хотя, узнать что-то про Эдоардо Титус Лорк мог только у одного человека – слуги Джино. Но тот был связан с семьёй Сильвестри кровной клятвой, подразумевающей смерть поклявшегося при её нарушении. И Джино был жив, по крайней мере, совсем недавно, когда закрывал за ним дверь в их доме на Лонг-Сквер 22.
Эдоардо тоже наклонил голову в вежливом поклоне. Титус Лорк, на которого потом бросил короткий взгляд исталиец, подмигнул ему, и тогда Эдоардо понял, что нужно неугомонному детективу: ему предстояло влиться в высший свет Рондона. Представляя Эдоардо сбежавшим из Исталии князем, констебль и не догадывался, видимо, насколько он угадал.
- Князь, как я рад, что тут находится человек моего круга. Это ужасно, сидеть и смотреть на этих простолюдинов из полиции, особенно, как они копаются в моих личных вещах, - граф поморщился. Эдоардо захотелось проделать то же самое: он терпеть не мог снобов. Но сейчас Титусу нужна была его помощь, и исталиец не мог так себя повести.
- Согласен с Вами, милорд, но я уже несколько лет знаю констебля Титуса Лорка. Он в своё время помог мне в одном деликатном деле, и считаю его достойнейшим представителем сей королевской службы…
- Извините, господин Сильвестри, но я ничего такого не имел ввиду, просто я привык общаться с людьми более высокого полёта. А тут… - граф махнул рукой.
- Что же произошло, позвольте полюбопытствовать? В чём была такая необходимость в вызове этих джентльменов? – Эдоардо показал рукой в сторону полицейских.
- О-о, тут такое произошло, такое… Я не знаю, что можно говорить, а что нельзя…
- Вы можете рассказать князю основное, без подробностей, - вмешался в разговор Титус. – Я же вижу, что Вам, милорд, хочется выговориться. Вы можете попросить дворецкого накрыть обед в малой столовой. Я попозже тоже туда подойду!
Титус подмигнул тайком Эдоардо. Что же, ему предстояло вызнать у графа Карлайла что-то такое, о чём не мог расспросить его сам констебль. Видимо, у полиции были связаны руки. Что ж, Эдоардо предстояло поработать «шпионом в тылу врага»: Титусу нужна была информация.
Мужчины прошли в столовую. Чопорный дворецкий молча отодвинул перед графом стул, и только тогда тот соизволил сесть. Эдоардо предпочитал не тревожить прислугу по таким пустякам и уселся за стол сам. Дворецкий же успел только шагнуть в его сторону, а потом замереть. На лице у опытного слуги не дёрнулся ни один мускул, и он, поклонившись, исчез по своим делам.
Эдоардо же расправил фалды сюртука, чтобы не помялись, слегка приподнял кружево рубашки и посмотрел на Карлайла.
Мужчина опять был в своих мыслях, но теперь уже он не считал нужным это прятать, как делал это при полиции, и на его лбу расцвели морщины, что делали его ещё более некрасивым.
- Извините, граф, так всё же, что у вас здесь произошло? – Эдоардо намеревался добыть нужную информацию как можно быстрее. У него сегодня было запланировано одно дельце, которое он собирался провернуть, не откладывая в долгий ящик.
- Понимаете, князь… Сегодня утром прислуга, прибыв в клуб, нашла в моём кабинете моего… помощника, нашла мёртвым. Его убили, проткнув шпагой, гишпанской шпагой, что висела у меня на стене, прямо за рабочим столом…
- Мда… Но там брат. А что по поводу отца?
- А задайтесь вопросом, кто делал этот снимок?
- Неужели…
- Да, иногда самые добропорядочные с виду стены хранят грязные тайны. И что теперь будет с этой юной леди?
- На месте сестры я бы отправила её в Бедлам, в отдельную палату с хорошим уходом и квалифицированными сиделками. Но, боюсь, что к моему мнению могут не прислушаться…
- А Вы собираетесь его дать?
- Да, я собираюсь начать ухаживать за мисс Эмилией.
- А-а-а… Теперь я понял Вас пассаж про глаза прекрасной леди, - усмехнулся краешком рта констебль. – Но что там с их дядей и бумагами, спрятанными в бюро?
- С дядей? – скучающе произнёс Эдоардо. – А вот это было совсем просто. За простым сюртуком скрывались дорогие часы, а за простецкими манерами – взгляд, как у нашего старого знакомца, банкира из Сити. Так я понял, что он – ростовщик. И ростовщик самого мерзкого толка, el diavolo, без совести и чести, который и родную мать обдерёт, если он увидит в этом выгоду. Первым к нему в сети угодил племянник Джон. Он уже крепко держал его в своих сетях, когда его брату понадобилась помощь, чтобы избежать выплаты карточных долгов другого своего сына. К кому обратится, чтобы эта грязная история не выплыла наружу, и деловая репутация нотариуса оказалась бы не подмочена? Только к родному брату. Но мистер Барнет, конечно же, подстраховался. Все закладные бумаги и номера счетов для детей он припрятал в комнате своей любимицы, в старинном бюро. А ключ спрятал на обратной стороне картины. Только не спрашивайте меня, мистер Лорк, как я об этом узнал. Вот тут, поверьте, я абсолютно ни при чём. Сплошная мистика и una provvidenza.
- Вы заинтриговали меня, господин Сильвестри. Очень заинтриговали, но это, как я понимаю, уже мало относится к предмету нашего разговора.
- Да, мистер Лорк. Так и есть.
Поговорив затем об обязательных для джентельменах вещах - политике и погоде, мужчины распрощались, и Эдоардо крикнул:
- Джино! Отправь, будь добр, мою карточку в «Дубы» на Оуэн-стрит мисс Эмилии Барнет! И пускай посыльный дождётся ответа!
- Будет исполнено, дон Сильвестри.
Эдоардо Сильвестри, беглый исталийский аристократ, настройщик пианино, клавикорда и клавесина, опять стоял на пороге имения, построенного около ста лет назад в шейтарском стиле. Он мог опять восхититься эльпийской сосной, натуральным камнем и вьющимся плющом, красиво обрамляющим эти стены, но в голове у него не было теперь той ленивой созерцательности, что отличала его поступки всего лишь сутки назад. Она, то есть его голова, была заполнена различными словами, что не терпелось сказать Эдоардо королеве.
Он постучал в дверной молоточек, и звук разнёсся глухим эхом, как по заброшенному зданию. Через некоторое время тяжёлая дверь со скрипом отворилась, и исталиец увидел саму королеву – Эмилию Барнет, открывающую ему дверь. Она была в длинном чёрном платье, не таком траурном, как вчера, но достаточно строгом и закрытом. На голове у неё была высокая причёска, что делало королеву не такой юной и прелестной, как она была в его ночных грёзах.
- Вы, - почему-то поморщилась она. Эдоардо предпочёл не заметить этой непроизвольной гримасы на её лице. «Всего лишь ветер», - подумал он. Ветер и вправду дул ледяной и неприятный, прямо с Тельзы.
- Добрый вечер, - поприветствовал Эдоардо девушку, ожидая, что она протянет ему руку для поцелуя. Но она отступила назад.
- Входите.
Эдоардо вошёл в тёмный холл.
- Пойдёмте, я провожу Вас к фортепиано, - и королева сделала несколько шагов в глубь дома.
- К фортепиано? – удивился Эдоардо. – Вы не получали мою карточку?
- Получала… разве Вы не хотите ещё раз проверить инструмент? Правда, теперь, я не знаю, кто будет играть на нём…
- Уважаемая мисс Барнет. Да, мне нужно будет второй раз осмотреть инструмент для более точной настройки, но это нужно будет сделать только через две недели.
- Да? А тогда зачем Вы здесь…
Она не договорила, а в темноте холла Эдоардо не мог разглядеть её лица.
- По-моему, я вчера ясно дал Вам понять, что желаю ухаживать за Вами! Моё желание стать Вашим близким другом, - Эдоардо опустил голос на пол октавы вниз и добавил vibrato, - никуда не исчезло и только усилилось.
Исталиец сделал шаг вперёд, но королева тут же отступила назад.
- По-моему, я не раздавала Вам авансов, господин Сильвестри! - королева запрокинула голову вверх, и Эдоардо показалось, что он увидел в её глазах гнев. – Или после моего рыдания на Вашем плече Вы возомнили себе, что можете приходить сюда, как к себе домой и одаривать девушку сомнительной щедростью? – королева повысила голос, и он зазвучал сладкоголосой песнею, но с ужасным для сердца Эдоардо смыслом.
- Нет, но Вы вчера не стали возражать, когда я…
- Опомнитесь, господин Сильвестри! И попытайтесь не наговорить сейчас лишнего! – перебила его королева. – Вчера на белый свет были вырыты грязные тайны моей семьи, и я от этого была совсем не в своём разуме! Я ещё сейчас пребываю в глубоком горе, и мне совсем не до ухаживаний и мужчин. Да к тому же…
Королева резко замолчала, будто осекла сама себя.
- К тому же?... Продолжайте, мисс Барнет… Ну же, скажите, что собирались.
- Вы мне неприятны, господин Сильвестри, и я никогда не приму Ваших ухаживаний! – решилась королева и выстрелила в Эдоардо этими словами. – Ну что ж, не смею более Вас задерживать. И более можете не приходить в «Дубы». Я собираюсь продать инструмент. Знайте: Вам тут будут не рады!
Когда Эдоардо вернулся домой, он не смог вспомнить ни одной минуты после этих слов королевы. Он не мог понять, почему промолчал, а не высказал ей в лицо подозрения в подстрекательстве в убийстве. Хотя, это и было понятно: после таких слов Эмилии Барнет любые его обвинения в адрес королевы будут казаться всего лишь местью отвергнутого поклонника. Рассказать о подозрениях Титусу? Тот удивится, почему Эдоардо сразу же за завтраком всё ему не выложил. Заподозрит в укрывательстве преступления.
Так что, тайна королевы теперь останется тайной и умрёт вместе с Эдоардо. Ах, ловкая чертовка! Как всё провернула! Настроила сестру против отца, и сумасшедшая выполнила её волю, сама этого не осознавая. Интересно, зачем ей нужны были деньги? Тоже карточные долги? Или есть любовник, что тянет из неё деньги? Она ведь и к Иверету в постель прыгнула, чтобы узнать, где её отец мог бы хранить финансовые документы, но просчиталась. Эдоардо был и расстроен, и восхищён одновременно. Ну, что ж: будет ему наука. Нельзя влюбляться в девушек, замешанных в грязные истории. Они могут оказаться не теми, кем кажутся.
Словарь.
Adagio – медленно;
Staccato – коротко и отрывисто;
Vivace – быстро и живо;
pianoforte a coda – старинное название рояля;
Belissimo – прекрасно, прекрасный;
Chiave di violin – скрипичный ключ;
Bambina – няня;
fortissimo rallentando – сильное замедление музыки;
vecchio bacucco – в данном случае «старый прохвост»;
uno visone – норка (пушной зверёк);
il mio amico – мой друг;
el padre – отец;
un marinaio – моряк;
el diavolo – дьявол.
significo sporco – в данном случае «грязь»
una provvidenza – провидение, судьба.
vecchio maledetto – проклятый старик
misalliance – мезальянс, не равный брак
culo di ragazza – попа, мягкое место девушки
mestolo per servire il cibo – ложка для подачи еды
mascalzonе – негодяй
giovane donna – молодая женщина
Рассказ второй «Аграф».
Эдоардо шагнул в дверь, гостеприимно распахнутую перед ним вышколенным дворецким. Холл встретил его тишиной и пустотой. Шаги исталийца глухо раздавались под сводами этого нового модного клуба, так похожего на загородный дворец какого-нибудь герцога крови*.
Мраморные колонны, огромные портреты в золочёных рамах, узкие эркерные окна с мозаикой из венецианского стекла, всё это создавало во истину королевскую атмосферу. Ничего удивительного: клуб «Краун» для джентльменов самого наивысшего общества являлся очень помпезным и крайне недоступным, для простого смертного, заведением. Поговаривали, что сам Наследник Анклии был завсегдатаем сего заведения.
Но Эдоардо Сильвестри это интересовало мало. Его пригласили сюда с определённой целью. Пригласил человек, которого Эдоардо мог считать своим единственным другом здесь, в холодном Рондоне. Констебль Титус Лорк посчитал, что умения Эдоардо могут пригодится ему в решении одной загадки.
Когда Эдоардо получил записку от полисмена, то сразу же начал одеваться. Дорогой сюртук из тёплой шетландской шерсти, шёлковая рубашка с настоящим гишпанским кружевом, запонки с изумрудами, неизменная трость и саквояж с инструментами, и теперь Эдоардо Сильвестри, настройщик фортепиано, исталийский подданный, презираемый высшим светом иностранец, был готов отправиться по зову своего товарища.
И теперь он с интересом разглядывал интерьеры «Крауна», дожидаясь, когда его проводят в нужное помещение.
Наконец, дворецкий определил пальто и трость Эдоардо на специальную стойку и предложил следовать за ним, постоянно кланяясь. Эдоардо не любил явное раболепие прислуги, но ничего не мог поделать в данном случае: замечания тут будут неуместны. Дворецкого так выучили, потому что анклийские лорды были сплошь заносчивыми stronzo, и в домах высшей знати так было принято.
Вскоре, следуя за слугой, Эдоардо оказался в небольшой комнате на втором этаже, похожей на кабинет. Красный дорогой ковёр из Порты, статуэтки обнажённых красавиц вместо пресс-папье, огромный кальян на подставке, отделанной перламутром – это всё рассказывало о хозяине этого кабинета многое. Но Эдоардо не спешил с выводами. Следовало в начале выяснить подробности.
Тут же в кабинете находились пара полисменов с огромными кулаками и широкими плечами, неизменные спутники констебля, а также сам Титус, и мужчина невысокого роста, полноватый, в сером сюртуке с голубыми лацканами и огромной заколкой на одном из них с голубоватым камнем, переливы которого говорили о драгоценности его огранки. Мужчина сидел не за огромным столом со статуэтками и раскиданными по нему бумагами, а сбоку, на приставном кресле. Рядом с ним на тумбе находился маленький поднос с чайной парой, как в Джипанге. Но мужчина не пил чай, а смотрел на свои руки, которые тряслись, будто бы у него была тропическая лихорадка. Он вертел кистями и так, и эдак, но tremore продолжался, а мужчина, казалось, не понимал, что с его руками.
- Эдоардо, дружище! Ты уже здесь! – Титус поднялся с низенького табурета, сидя на котором разглядывал что-то на полу.
- Добрый день, мистер Лорк, - улыбнулся исталиец, - что за срочное дело?
- Да вот, собираюсь тебя кое с кем познакомить. Видишь этого джентльмена в углу?
Эдоардо ещё раз взглянул на лихорадочного мужчину, а потом перевёл свой взгляд обратно, с удивлением воззрившись на констебля. И это всё, ради чего он так вырядился? Но взгляд с прищуром Титуса Лорка ясно дал ему понять, что не всё так просто. «Diavolo, - пронеслось в голове у исталийца, - полисмен решил поиграть. Только что за игру он задумал?»
- Его сиятельство, граф Карлайл, Уильям Карлайл, - мужчина привстал с кресла и коротко поклонился, спрятав трясущиеся руки за спину. – Эдоардо Сильвестри, исталийский князь, проживающий у нас в Анклии инкогнито. Сбежал от политического преследования. Впрочем, если князь соизволит, то он сам всё расскажет.
Эдоардо поклонился графу. Странно, констебль Лорк это всё просто угадал или вызнал откуда-то? Хотя, узнать что-то про Эдоардо Титус Лорк мог только у одного человека – слуги Джино. Но тот был связан с семьёй Сильвестри кровной клятвой, подразумевающей смерть поклявшегося при её нарушении. И Джино был жив, по крайней мере, совсем недавно, когда закрывал за ним дверь в их доме на Лонг-Сквер 22.
Эдоардо тоже наклонил голову в вежливом поклоне. Титус Лорк, на которого потом бросил короткий взгляд исталиец, подмигнул ему, и тогда Эдоардо понял, что нужно неугомонному детективу: ему предстояло влиться в высший свет Рондона. Представляя Эдоардо сбежавшим из Исталии князем, констебль и не догадывался, видимо, насколько он угадал.
- Князь, как я рад, что тут находится человек моего круга. Это ужасно, сидеть и смотреть на этих простолюдинов из полиции, особенно, как они копаются в моих личных вещах, - граф поморщился. Эдоардо захотелось проделать то же самое: он терпеть не мог снобов. Но сейчас Титусу нужна была его помощь, и исталиец не мог так себя повести.
- Согласен с Вами, милорд, но я уже несколько лет знаю констебля Титуса Лорка. Он в своё время помог мне в одном деликатном деле, и считаю его достойнейшим представителем сей королевской службы…
- Извините, господин Сильвестри, но я ничего такого не имел ввиду, просто я привык общаться с людьми более высокого полёта. А тут… - граф махнул рукой.
- Что же произошло, позвольте полюбопытствовать? В чём была такая необходимость в вызове этих джентльменов? – Эдоардо показал рукой в сторону полицейских.
- О-о, тут такое произошло, такое… Я не знаю, что можно говорить, а что нельзя…
- Вы можете рассказать князю основное, без подробностей, - вмешался в разговор Титус. – Я же вижу, что Вам, милорд, хочется выговориться. Вы можете попросить дворецкого накрыть обед в малой столовой. Я попозже тоже туда подойду!
Титус подмигнул тайком Эдоардо. Что же, ему предстояло вызнать у графа Карлайла что-то такое, о чём не мог расспросить его сам констебль. Видимо, у полиции были связаны руки. Что ж, Эдоардо предстояло поработать «шпионом в тылу врага»: Титусу нужна была информация.
Мужчины прошли в столовую. Чопорный дворецкий молча отодвинул перед графом стул, и только тогда тот соизволил сесть. Эдоардо предпочитал не тревожить прислугу по таким пустякам и уселся за стол сам. Дворецкий же успел только шагнуть в его сторону, а потом замереть. На лице у опытного слуги не дёрнулся ни один мускул, и он, поклонившись, исчез по своим делам.
Эдоардо же расправил фалды сюртука, чтобы не помялись, слегка приподнял кружево рубашки и посмотрел на Карлайла.
Мужчина опять был в своих мыслях, но теперь уже он не считал нужным это прятать, как делал это при полиции, и на его лбу расцвели морщины, что делали его ещё более некрасивым.
- Извините, граф, так всё же, что у вас здесь произошло? – Эдоардо намеревался добыть нужную информацию как можно быстрее. У него сегодня было запланировано одно дельце, которое он собирался провернуть, не откладывая в долгий ящик.
- Понимаете, князь… Сегодня утром прислуга, прибыв в клуб, нашла в моём кабинете моего… помощника, нашла мёртвым. Его убили, проткнув шпагой, гишпанской шпагой, что висела у меня на стене, прямо за рабочим столом…
