Пролог
- Джессика ар Ватие, вы признаете свою вину?
- Нет. - мой голос дрожит, но пустые глаза устремлены лишь на сцепленные в замок ладони, которые мелко подрагивали при каждом стуке молотка судьи. Устало вздыхает, и поднимаю взгляд, и смотрю в холодные, совершенно равнодушные глаза судьи, и вновь изучаю кончики пальцев, перепачканные грязью. Взгляд зацепляется за эмблему страны на металлических рукавицах, и губы растянулись в горькой усмешке.
Вернувшись с войны, я не успела даже пересечь ворота столицы, как была заключена под стражу и вызвана в королевский суд.
- Повторите, в чем меня обвиняют?
- Джессика ар Ватие, вы обвиняетесь в убийстве брата вашего супруга, Юдеки ар Ватие, а, так же, в убийстве наследного принца, Виктора ван Равено, с целью скрытия противозаконной деятельности, а именно перевозки запрещённых в стране предметов, а так же способствовали рабовладельческому бизнесу в княжестве Фано.
Выслушав обвинение, у меня хватает сил лишь на горькую улыбку. Юдеки и Виктор мертвы, и отчасти в этом есть моя вина. Но... я не убивала их. Я никогда бы не подняла меч на своего друга и товарища.
Но... и сама попалась в ловушку.
Взгляд скользит по лицам, присутствующих, и останавливается на торжествующем лице супруга.
Предатель. Мне не хватало слов, чтобы выразить всю ненависть к этому человеку. Все же объединился с фракцией третьего принца.
Глаза находят третьего принца рядом с поникшим королём, который оставался безопасным к происходящему, молча оплакивая потерю любимого сына.
- Что вы скажете в свое оправдание?
Я вновь смотрю на судью, и качаю головой. Мне даже не предоставили адвоката. Да и зачем? Я женщина... Никто в этой стране не будет защищать женщину. Только использовать.
- Я не убивала их.
Судья раздражённо постукивает пальцами по столешнице.
- Джессика, это весьма глупо говорить подобную ложь. Есть не только улики вашего убийства, но и несколько свидетелей. Вы пали ещё ниже, позволив себе лгать судье. Джессика ар Ватие, вы будете заключены в женскую тюрьму на острове Ир, в ожидании смертной казни.
- Моя дочь... Что с ней будет?
- В виду того, что ваша дочь не является кровным ребёнком вашего супруга, и является дочерью преступницы, будет заключена вместе с вами в тюрьму Ир.
Я недоверчиво хлопаю глазами, пытаясь осмыслить слова судьи. Не является кровной дочерью .. Но как? Как только до меня доходит весь смысл сказанного, я резко оборачиваюсь в сторону супруга.
- Подонок! Как ты посмел!?! Ада твоя дочь! И ты отправляешь её на верную смерть!?!
- Молчать, гнусная женщина! – орет в ответ Вером, - Ты посмело обмануть меня, верного подданого короля, нагуляв ребенка, как портовая куртизанка! Эта малявка не имеет ко мне никакого отношения, и у меня нет причин оставлять ее в своем доме!
В этой стране, как и во многих других, женщинами пренебрегали, не ставя их ни во что. Но то… что сейчас говорил Вером, находилось за пределами моего понимания. Даже мой отец, не смотря на то, что всю жизнь мечтал о сыне, тем не менее подарил мне и сестре скупую отцовскую любовь, хоть и вел достаточно холодно.
Но… вот так отмахнуться от дочери… Это переходило все границы морали и разумного.
Козел! Тварь!
- Как ты смеешь!? Одумайся!
- Нет нужды и дальше утруждать себя столь гнусной ложью. – судья стукнул молотком так громко, что отдалось болезненной пульсацией в висках. – Артефакт крови подтвердил, что господин Вером не имеет кровных наследников. В связи со столь вопиющим поведением с вашей стороны, все наследство, что ваш отец имел неосторожность завещать вашей дочери, перед передано графу Верому ар Ватие. Вы лишаетесь так же права носить фамилию рода Ватие, и умрете под фамилией рода ар Калиста. Честь вашего рода будет навечно запятнана.
- Постойте! Вы не правы! Я требую провести еще один тест на кровное родство!
- Уведите ее. – голос короля был негромкий, но в гвалте голосов прозвучал неожиданно громко и твердо. – Я не желаю больше слышать голоса убийцы.
- Ваше величество!
- Молчать!
Испуганно вздрагиваю от крика короля, и чувствую, как внутри все обрывается. На тело наваливается усталость. Казалось, сейчас даже пошевелиться пальцем было свыше моих сил.
- Уведите ее. – повторяет приказ король, и меня обступают стражники, и в этот момент я, устало прикрыв глаза, проваливаюсь в спасительную тьму.
Пусть это будет всего лишь тревожный сон.
Но увы…
Глава 1.
- Мама, у меня болит пальчик. – Ада шмыгнула носиком. Оторвавшись от стирки, я вытерла руки об тряпку, и присела рядом с дочерью, беря в свои ладони тонкие пальцы дочки.
- И какой же пальчик болит? – мягким голосом спрашиваю, даря своей девочке теплую, полную любви улыбку.
- Вот этот! – дочка демонстрирует мизинец, который покраснел. С тревогой смотрю на него.
- Чего тут? – рядом раздается немного грубоватый голос Лоли – женщины лет пятидесяти, осужденной за то, что убила своего супруга, хотя на дели всего лишь пыталась защитить себя от пьяного монстра.
- У Ады болит палец…
- Дай-ка я гляну. – Лоли, получившая прекрасное образование от своей бабушки знахарки, с кряхтением присела на корточки рядом с маленькой девочкой, и внимательно осмотрела палец, и затем потрепала ее по светлой макушке, - Всего лишь небольшой ушиб. Через пару часов пройдет.
Я не могу сдержать вздоха облегчения. Всегда, когда у Ады что-то болела, я ощущала, как испуганно замирало сердце в тревоге. Тюрьма – не место для детей. Но, и в то же время мне повезло. Здесь было столько талантливых женщин, которое были заключены из-за жестокости мира за пределами тюрьмы.
- Спокойнее. – улыбнулась мне Орта. – Дети частенько получают ушибы. Если будешь пугаться с каждой царапинки, то и нервов не запасешься, и рано поседеешь.
Другая, совсем юная девушка зовет Аду, и протягивает ей конфету. Счастливая дочь благодарит ее, и убегает, возвращаясь к своей работе. В этой тюрьме моя дочь была не единственным ребенком, и даже им, в столь юном возрасте приходилось выполнять работу, чтобы заработать кусочек хлеба.
-Тена, не стоило… - я качаю головой, но с благодарностью смотрю на девушку, и та беспечно отмахивается.
- Пустяки. Я не любительница сладкого.
Я грустно улыбаюсь, и со вздохом смотрю на ее худое тело, а затем перевожу взгляд на свои тонкие руки, где отчетливо проступали вены. Желудок уже не чувствовал голода. Было лишь болезненное чувство зияющей пустоты в области живота.
Прошло два года в тюрьме. Каждый день томительного ожидания, когда тюремщики зайдут ко мне и огласят дату приведение смертного приговора.
Но… никто не оглашал приговор. Время словно застыло в болезненном страхе. Когда ночь мучает бессонница, когда руки дрожат, каждый раз закрывая глаза от утреннего солнца, чьи лучи проникали сквозь решетки на маленьком окошке.
- Джес… - голос Тены отрывает меня от размышлений, и девушка ставит предо мной корзину с чистым, но мокрым бельем. – Отнесешь?
- Да. – с трудом поднимаю корзину, ощущая, как перед глазами потемнело, а поясницу пронзила неприятная, колющая боль.
Выйдя в коридор, я торопливо спустилась по лестнице, и низко опускала голову, когда пересекалась с тюремщиками.
Выйдя на улицу, зажмурилась от яркого и теплого солнца, чье тепло приятно ласкало кожу, а ветерок теребил секущие кончики блеклых каштановых локонов, собранных в неопрятный хвост. Подойдя к сушилкам, я улыбнулась худой девушке, которая не смотря на жуткую жизнь в тюрьме смогла сохранить чистый и ясный взгляд ярких голубых глаз и копну волос темного шоколада.
Я смогла подружиться со всеми женщинами заключенными, но Кассандра, с кем я разделяла камеру, смогла занять чуть больше места в моем сердце. Стать моей первой и единственной лучшей подругой.
Юная целительница, оказавшая в тюрьме по вине своего наставника, который не захотел признавать свою ошибку, приведшую к смерти важного чиновника, и трусливо переложил вину на ученицу.
- Джесс. – увидев меня, целительница тепло улыбнулась, но затем наклонилась, чтобы достать из корзины влажное белье, чтобы повесить его, - Новая порция? Конца хоть видать?
- Осталась еще одна корзина.
Поставив корзину, с нескрываемым облегчением распрямилась.
- Еще немного, и конец моей пояснице.
- Если бы я могла, то избавила бы от боли. – Кассандра с тоской посмотрела на антимагические браслеты на руках. Точно такие же были и у меня.
Если подруга была магом жизни, то я получила дар призывателя.
- Ночью пройдет. – отмахнулась я.
Не желая расставаться с теплом солнечных лучей, решила помочь ей немного развесить белье. Кассандра неважно чувствовала себя, и работа продвигалась медленно.
Услышав шаги тюремщиков, мы замолчали, и продолжили молча развешивать белье, чтобы не попасть под горячую руку за нарушение дисциплины.
- Значит, это все же правда?
- Правдее некуда. Лорка проиграла войну империи Сильмари. – мужчина сплюнул, и продолжил. – И эта империя теперь решила, помимо денежных выплат затребовать людей.
- Людей? Наших воинов?
- Не поверишь. Имперцы теперь прочищают каждую тюрьму Лорки, и забирают заключенных!
- Заключенных?! Аха-ха-ха, кажется, я понял! В империи есть рабы! Они станут ими!
- Во-во, уверен в этом. Иначе зачем их падший народ?
- Всех забирают из тюрем?
- Где как. В одной тюрьме могут и тридцать заключенных забрать, в другой одного. Вот не приложу я ума, в чем тут логика-то?
Кассандра, заслушавшись, случайно уронила белье, и, охнув, поспешила поднять его. Тюремщики резко замолчали. Послышался топот, и вскоре перед нами предстали двое мужчин в форме надзирателей. Самый старший, окинув нас внимательным взглядом, буркнул:
- Продолжайте работать. – и уже своему товарищу. – Идем.
Мы с Кассандрой проводили их удивленными взглядами.
И это все? Даже не задействовали кнут, за то, что посмели шуметь во время их разговора… Рука невольно дотронулась до руки покрытой шрамами от кнута.
- Мы проиграли войну… - прошептала Кассандра, глядя на землю. – Проиграли…
- Это было предсказуемо. – в душе нет ни сожаления, ни радости от поражения. Лишь усталость. Страна предала меня, и мне было все равно, что с ней станет. Да хоть синим племенем горит. Я буду лишь равнодушно наблюдать за синей смертью, чьи язычки огонька пожирают все живое.
- Знаю, что предсказуемо. Но… все равно эта новость… вызывает удивление. Но, Джесс, ты слышала, что они говорили? Имперцы забирают заключенных, чтобы сделать их рабами! А что, если заберут нас?
- Не думаю, что они обратят внимание на нашу тюрьму. – покачала головой, - Имперцам выгоднее забрать мужчин, что пригодны для тяжелой работы, а не нас. Мы-то уже через пару дней такой работы на тот свет отправимся.
- А вдруг мы… ну, для «веселой» работы?
- Ага, конечно… И отбоя в клиентах не будет. Касс, посмотри на нас! – я демонстративно обвела себя руками, и затем сжала ее запястья своими ладонями и слегка тряхнула, - Кого мы привлечём? Одни кости да кожа!
- Прости, ты права… Я накручиваю себя…
Внезапно по тюрьме прокатился свист радио, а затем раздался хриплый голос главного надзирателя тюрьмы.
«Всем заключенным построиться в главном дворе.»
Подруга прищурила, и, поджав губы, покачала головой, и саркастически произнесла:
- Не обратят внимания? Уверена?
- Возможно, это просто очередная проверка судебного следователя… Как раз конец месяца…
- Ну-ну…
- Ну не смотри на меня с таким осуждением. – пробурчала, но в душе скребли кошки. Неужели это имперцы… Святая Дева, пожалуйста, пусть я буду вне их поля зрения… Я не могу оставить свою дочь. А если заберут Аду?
- Джесс! - вздрагиваю от прикосновения руки к плечу и растерянно смотрю на Касс, - На тебе лица нет. Не накручивай себя раньше времени. Может, это и вправду очередная проверка.
Я поспешно закивала головой, сжимая чуть трясущие ладони в кулаки.
- Пойдем… Нужно найти Аду еще до построения.
Дочь нашлась в маленькой компании разновозрастных девочек, чьих матерей обвинили в преступлении. От всех отказались родственники, и даже приюты отказались принимать детей преступниц. Мальчика преступницы приняли бы… Это ведь мальчик. Он всегда будет важнее, чем девочка.
Таковы жестокие правила нашего мира.
Ада, заметив меня, широко улыбнулась, и, подбежав, обняла.
- Мама! Мы почистили всю картошку, и за это нам дали по морковке!
- Это прекрасно, милая. Надеюсь, она была вкусной?
- Да! И сладкой!
- Почему вы еще не встали в строй!?! – сзади раздался гневный и хриплый голос, а за ним последовал свист кнута, рассекающего воздух. Предплечье вспыхнуло болью. Охнув, я поспешила упасть на колени, и склонить голову.
Все как любят тюремщики.
- Прошу простить меня, господин! Обещаю, это больше не повторится!
Спину обожгло болью от нового удара. Попал в еще не зажившую рану от вчерашнего удара. Шумно втянув воздух, я стерпела боль. К счастью, тюремщики спешили встретить посетителей, и ограничились одним ударом.
- Вставай в строй. И успокой свою девку.
- Мама… - прошептала Ада, и я постаралась как можно беспечнее улыбнуться.
- Все хорошо, милая. Это совсем не больно. Сегодня они добры к нам. Ну же, не плачь. Гости не должны увидеть твои слезы.
Дочь, шмыгнув носом, вытерла маленькой ладошкой подступившие слезы, и уже через секунду вежливо улыбалась. Жизнь в тюрьме научила ее быстро успокаиваться, и принимать любые правила.
- Как ты? – Касс встает рядом со мной, и, посмотрев на мою спину, качнула головой. – У тебя кровь.
- Сильно? – я пытаюсь взглянуть на свою спину через плечо, но безуспешно.
- Нет. Просто приложу лечебные травы после того, как «гости» покинут тюрьму, и все заживет.
Не успеваю поблагодарить подругу – заместитель главы тюрьмы, ударив кнутом по земле, приказывает всем замолчать. Одновременно с этим распахиваются ворота тюрьмы, впуская всадников на гнедых лошадях.
- Ну как всадники тьмы по нашу душу. -пробурчала немолодая женщина рядом.
И вправду, казалось, что воины империи были словно сотканы из тьмы. Гнедые лошади. Темные доспехи. Даже аура, исходящая из них, казалось непроглядной тьмой. Однако, когда мужчины, оставив лошадей, приблизились к нам, напряженное сравнение с тьмой немного рассеялось.
Не смотря на обильное количество черного цвета, сами мужчины были вполне обыкновенные. Одни были бледными, другие же обладали за загорелой кожей. Самое обычные разнообразие цвета глаз и волос. От светлой макушки до темной.
Тюремщики перед имперцами вели себя заискивающе, что выглядело непривычно. Даже перед судебным следователем маска всевластия не покидала их лица, а тут такая поразительная перемена.
Впереди шел самый широкоплечий и высокий мужчина лет пятидесяти. Глава отряда. К такому выводу я пришла, наблюдая, как остальные имперцы прислушивались к его приказам.
- Господин, можем ли мы предложить вам чашеч… - глава тюрьмы, вытирая платочком пот с лысой макушки, пытался хоть как-то завладеть ситуацией, но его лишь грубо оборвали.
- Благодарю, но мы спешим. Здесь все женщины?
- Д-да, господин! Вы не смотрите на их внешний вид! Они будут послушными рабами! А так же… - глава испуганно осекся, когда капитан отряда бросил в него гневный взгляд. – Если ли какие-то приметы, по которым хотите выбрать женщин?
Имперец, внимательно осмотрев всех выстроенных в несколько рядов женщин, качнул головой.
