На его ладони лежала сухая былинка. Она была рыжей, как и мех лисьей накидки Греньи, поэтому поиски заняли так много времени.
— Что это? — очнулась от дум женщина и в изумлении уставилась на Андре.
— Доказательство вашей вины. Я нашел ее на теле при повторном осмотре, — доктор положил былинку на стол, — Признание Жоффруа показалось мне неправдоподобным. Более всего меня удивило место, которое он выбрал для улик: под прилавком их бы скорее нашли, чем в его сумке. Подбросить их туда могли только для того, чтобы навести подозрения на Пьера. Впрочем, не уверен, что деньги и ключ вообще успели побывать под прилавком.
Женщина сидела прямо, уставившись на травинку. Последняя фраза доктора заставила ее вздрогнуть.
— О чем вы?
— О том, что для вас это было слишком рискованно. Думаю, вы просто достали эти вещи из кармана прежде чем вручить их мне. Лжесвидетельство — серьезное преступление, но я буду молчать. К тому же версия Жоффруа объясняет все.
— Я просто боялась, что его обвинят, — прошептала трактирщица.
— И поэтому решились перенести тело?
— Да… Думала, если старика найдут посреди гостиницы, подозрение ляжет на всех сразу и в то же время ни на кого.
— Но потом вы стали действовать иначе...
— Вы все так тщательно разнюхивали. Я испугалась, что Жоффруа проболтается, и решила подтолкнуть следствие в нужном направлении.
— Вам следовало обсудить это с вашим возлюбленным. Он предпочитает умереть на виселице, взяв на себя ваш грех.
— Грех? — изумилась Элен.
— Я говорю об убийстве.
— Но я не убивала Греньи, — женщина окончательно растерялась, — когда я вошла в сарай, старик уже был мертв.
Такого поворота Андре не ожидал. Он пристально вглядывался в лицо Элен, но ее искренность не вызывала сомнений. Доктор снова уселся у очага и потер ладонями виски.
— Значит, вы нашли труп и решили перенести его?
— Ну да!
— И не назначали Греньи встречу? Разве не за этим он напоил вашего мужа — чтобы тот не расслышал, как вы покидаете спальню?
— Зачем мне эта встреча? Жоффруа обещал разобраться с этой историей до конца дня, а он всегда держит слово! Я поняла, что бедняга натворил дел, и попыталась все уладить.
— Но почему вы были так уверены, что убийца именно он?
— Ну а кто еще? Старик ходил по тонкому льду, когда издевался над нами. Эти усмешки, намеки — я чуть с ума не сошла. И Жоффруа это видел, целый день места не находил. Я пыталась его успокоить, но к вечеру он был вне себя от ярости…
— Элен, Элен… — простонал доктор, — Это все домыслы. Мотивы для убийства старика были у половины ваших жильцов.
— Да что вы говорите?! — изумилась трактирщица, — Мне и правда показалось, что появление Греньи за ужином смутило постояльцев… Но это же значит, что Жоффруа ни в чем не виноват!
— Я почти уверен в этом. Наделали вы дел, дорогая, — Андре прошелся по кухне, собираясь с мыслями, затем вновь уселся напротив Элен, — Вы должны рассказать мне о событиях прошлой ночи. Только правду, во всех подробностях. Чем больше вы сейчас вспомните, тем скорее мы найдем настоящего убийцу.
— Да, доктор! Я все-все вам расскажу...
— Итак, что привлекло ваше внимание в сарае. Вы услышали голоса?
— Нет, мсье. Пьер пришел ночью за одеялом, и я проснулась. Удивилась, что он не поднял крик: муж терпеть не может, когда Жако ночует с нами. Когда он ушел, я заметила, что Жако тоже не спит: он трясся, как осиновый лист. Я попыталась успокоить сына, но он сказал, что слышал в сарае голоса.
— Он смог их разобрать? С Греньи был мужчина или женщина?
— Нет, он спросонок перепугался и решил, что слышит нечистую силу. Я поняла только, что в сарае кто-то есть.
— Вы сразу направились туда?
— Нет, что вы! Я здорово испугалась и думала даже позвать на помощь. Но было совсем тихо, и я решилась… Отворила дверь и заглянула: там горела лампа. Греньи лежал на полу лицом вниз. Он не шевелился… Я потрогала его руку — она уже начала холодеть. Такая жуть! — Элен поежилась.
— Вы видели орудие убийства?
— Простите, мсье?
— То, чем его ударили по голове.
— Нет, мсье.
— Удар был достаточно сильным: убийца проломил старику череп. И это не был острый предмет, потому что кожа почти не пострадала. Может быть, обух топора или даже простое топорище, если как следует размахнуться...
— Боже, какие ужасы вы рассказываете! Нет, там не было ничего такого. Впрочем, я не осматривалась: не до того было. Я вернулась в спальню, сказала Жако, что ему померещилось, и быстро его убаюкала. Потом взяла уличную обувь и вернулась в сарай. Я решила, что Жоффруа добрался до старика...
— Понимаю. Вам нужно было действовать?
— Именно! Я тихонько выглянула во двор, там было пусто. Дождь уже закончился. Я пробежалась до главного входа — убедилась, что дверь не заперта, а через окошко увидела, что в зале никого. Потом вернулась за телом, почистила его обувь и одежду. На мое счастье старик был тощим и низкорослым. Я тащила его на себе и все старалась не испачкать: хотела, чтобы никому и в голову не пришло, будто купец выходил наружу.
— Что ж, ваш план удался… Я нашел испачканное грязью сено в сарае. Никто бы не стал чистить там обувь, если собирался вернуться через двор… Скажите, за все это время вас ничто не обеспокоило?
— Нет, мсье. Все спали. Свет горел только в номере господина де Мире, да еще в зале.
— Понятно… Что вы сделали потом?
— В зале я сняла обувь, чтобы не шуметь… Усадила старика на прежнее место. Потом вернулась к себе.
— Оставив главный вход открытым?
— Не было другого пути. Я не решилась пробираться ночью через кухню, где спали Жоффруа и Пьер. Думала, что встану утром раньше всех и закрою засов.
— А двери сарая?
— Ключ я нашла в кармане Греньи, когда приводила одежду в порядок. Открытый замок валялся рядом с сараем. Я прицепила его на место и плотно прикрыла дверь. Заперла сегодня утром, когда выходила на двор.
— Видимо, убийца торопился покинуть место преступления... А деньги?
— Вот тут и правда мой грех… Я уже собиралась вернуться в дом и наклонилась за лампой, когда заметила, что сундук не заперт. Там было целое состояние! Я подумала, что пропажу одного кошелька никто не заметит. Ведь у Жоффруа ничего нет, а если ему придется бежать…
— Элен, вы уверены, что сундук был открыт? Этот эпизод я не упомяну в своих записях или в устных показаниях. Но мне нужно знать правду: сундук был открыт или вы отперли его?
— Он был открыт, открыт, мсье! Я бы не поленилась повесить замок обратно, если бы сделала это сама.
— Понимаю. Итак, вы взяли деньги и вернулись на свой пост возле сына?
— Да, мсье. Я тихонько уселась и стала ждать. Устала ужасно, но до первых петухов глаз не сомкнула. Поднялась ни свет ни заря и прошмыгнула в зал. Там заперла дверь, осмотрела одежду купца — убедилась, что все в порядке… Потом подняла крик.
— О дальнейших событиях мне, кажется, известно. Элен, вы все это время считали убийцей Жоффруа. Правильно ли я понимаю, что сегодня вы даже не разговаривали?
— Ни словом не обмолвились, — печально покачала головой женщина, — Поручения по хозяйству я передавала через Жако. Я люблю Жоффруа, мсье, но не могла перестать думать о том, что он наделал
— Разумеется, разумеется… — Андре вытащил свиток с записями. Некоторое время он перечитывал их, затем спрятал документ в карман и поднялся, — Мы закончили, не стану больше вам докучать.
— Доктор! — Элен умоляюще поглядела на него, — Вы сможете помочь Жоффруа?
— Сделаю все, что в моих силах. Сейчас главное — найти настоящего убийцу. Поэтому прошу вас вести себя как прежде: как без пяти минут вдова, — с этими словами Андре покинул кухню и поднялся наверх. В коридоре он перебросился несколькими фразами с Лу, после чего вошел в номер Греньи.
Жоффруа сидел на стуле возле окна; он встал навстречу доктору. Тот приблизился, всматриваясь в хмурое лицо солдата. Под пристальным взглядом старый служака смутился, хоть и постарался это скрыть.
— Я пришел снять камень с вашей души, Жоффруа. Не всякий мужчина пойдет на верную смерть ради любимой женщины. Но ваша жертва была напрасной: Элен невиновна.
— О, боже! — солдат опустился на стул, — Но как? Я ведь слышал…
— Что вы слышали?
— Как она возится в зале утром. Я всегда просыпаюсь от ее шагов, если ночую на кухне. Вот и сегодня. Она долго была в зале, слишком долго перед тем как…
— Как закричала?
— Да. Я просто онемел, когда увидел мертвяка. Элен не могла его не заметить, понимаете? Значит, уже знала, что он там.
— Еще бы не знала! Ведь это она принесла труп в зал.
— Как? Откуда?
— Из сарая, где произошло убийство.
— В сарае? Жако сказал, что слышал там возню. Я и смекнул: вот как она до него добралась. Догадался, что ключ куда-то запропал, когда Пьер повел вас через кухню. А потом сержанта берут под стражу, а она глаза прячет… Но зачем она перенесла труп, если не убивала?
— Чтобы отвести подозрения от вас.
— Я не понимаю…
— Влюбленные часто мыслят одинаково, Жоффруа. Все это время Элен считала вас убийцей. Если бы вы не избегали друг друга весь день, все давно бы прояснилось.
— Боже, случается же такое, — солдат покачал головой и рассмеялся, — Ну что ж, вы раскусили нас обоих.
— К счастью, это так. Теперь прошу рассказать мне все без утайки.
— Но я все вам выложил… То бишь я оговорил себя, конечно, но все остальное чистая правда.
— Мне показалось, разговор с Греньи не был вымыслом…
— Точно! Вчера днем мне удалось переброситься парой слов со стариком, когда он пошел в сарай. Он и вправду потребовал денег за молчание. Я еле сдержался, чтобы не прикончить мерзавца прямо там… Послал его ко всем чертям и вернулся в дом.
— Понимаю. И все-таки вы чутко спите. Может быть, вы слышали что-нибудь ночью?
— Увы, — развел руками солдат, — сегодня я спал сном младенца.
— С таким камнем на душе? Ведь вы дали слово Элен…
— Ах, это. Я не упоминал, поскольку не считал нужным… Перед сном я говорил с Пьером. Рассказал ему все подчистую. И предложил сделку: я получаю Элен, а он — мои деньги.
— Какие деньги?
— Я же говорил, что скопил небольшое состояние. Так вот, никто меня не грабил. Все было в целости. Я скрыл это, когда пришел сюда — не хотел давать Элен ложную надежду. А вчера за ужином услышал разговор Пьера со стариком и понял, что дела его плохи. Вот и решил действовать. Я давно знаю сержанта: ради денег он на все пойдет.
— И он спокойно это принял?
— Пьер был здорово выпивши, когда вошел на кухню. Я ждал у очага, не ложился. Преградил ему путь и сказал, что есть разговор. Мы уселись за стол, выпили по стаканчику, ну, я все и выложил. Сержант слушал-слушал, а потом спросил только: мол, сколько у тебя денег?
— И сколько, простите за любопытство?
— Без малого шестьдесят золотых, — не без гордости сообщил Жоффруа.
— Ничего себе! Как вам это удалось?
— Армия кормила и поила меня, давала крышу над головой. Куда холостяку тратить деньги? Только на девок да выпивку, а меня не интересовало ни то, ни другое.
— Восхищаюсь вами! Но вернемся к делу. Значит, Пьер с готовностью принял ваше предложение?
— Он просто засветился, когда я назвал сумму. Сказал, что это решит все его проблемы с поставщиками.
— Да-да, он упоминал о них утром. Разумеется, о вашем разговоре речи не шло, — добавил доктор, встретив удивленный взгляд Жоффруа, — но на каких условиях вы получали Элен?
— Мы договорились, что сразу после того, как наладят переправу, он закроет гостиницу и мы вчетвером, с Жако, отправимся в Сен-Клод. Там оформим развод: я назову мальчика своим, а Элен признается в неверности. Потом мы с нею и сыном двинулись бы на юг, где нас никто не знает. Поженились бы и жили спокойно.
— Элен была посвящена в этот план?
— Он пришел мне в голову вчера вечером. А сегодня мы и словом не обмолвились. Утром я попросил Пьера вести себя как обычно, пока эта суматоха не закончится.
— В зале во время вашего ночного разговора что-нибудь происходило?
— Пьер прикрыл дверь, когда вошел, и я ничего не слышал, мсье.
— А после вашего разговора он не покидал кухни?
— Только сходил в спальню за одеялом, а потом сразу уснул. Не мудрено: столько выпить.
— Да уж… Вы можете идти, Жоффруа. Поговорите наконец с Элен — вам давно пора это сделать.
Солдат направился было к двери, но вдруг обернулся:
— А сержант?
— Пьер пока останется под стражей, — сказал доктор, — Это необходимо, чтобы усыпить бдительность настоящего убийцы. Прошу вас не распространяться об этом.
— Понимаю, мсье. Я буду молчать.
Солдат вышел в коридор. Предупрежденный доктором Лу молча посторонился, пропуская бывшего узника на свободу.
Оставшись в одиночестве, Эрмите разложил свои записи на столе и погрузился в размышления. Дело оказалось запутанным до невозможности. Молодые влюбленные и старые соперники, интриганы и добряки, родители и дети — все фигуранты образовали невероятный клубок отношений, в центре которого в свой последний день оказался несчастный Греньи.
— За каким чертом тебя понесло в сарай? — пробормотал доктор.
Наверняка старик собирался расплатиться с кем-то или, наоборот, положить вырученные деньги в сундук. А если его привели туда, угрожая оружием — вариант с ограблением тоже нельзя исключать. Узнать бы, сколько в точности денег было в сундуке.
С этой мыслью доктор вышел из номера и поманил Лу. Великан вошел, прикрыв дверь, и молча встал посреди комнаты.
— Вы владеете грамотой, Лу?
— Нет, мсье.
— Жаль. Тем не менее вы должны были заметить: ваш хозяин имел привычку записывать доходы и траты?
— Каждый день как часы. В специальную книжечку каждый денье записывал.
— Странно, мне ничего похожего не попадалось.
— Так она у меня, мсье. Книжечка, то есть, — поспешил пояснить слуга, встретив хмурый взгляд доктора.
— Какого черта, Лу?
— Греньи мне ее за ужином сунул, когда хозяйский мальчишка шум поднял.
— Зачем он это сделал? И почему вы об этом молчали?
— Да он всегда мне ее отдавал, когда напивался. Старик дела вел только на трезвую голову. А молчал я потому, что вы об этой штуке речей не заводили, — исполнительный слуга был готов обидеться.
— Ну, хорошо. Надеюсь, сейчас вы отдадите ее мне?
— Да вот! — Лу бережно достал из-за пазухи маленькую — с ладонь — тетрадь в кожаном переплете. Доктор наугад раскрыл ее. Старик писал мелко, но разборчиво. Каждая страница была расчерчена на три столбца; «Кто», «Когда», и «Сколько» значилось сверху. Купец и правда был дотошен: в последнем столбике он указывал даже медяки.
Эрмите полистал книжку и быстро нашел записи о содержимом сундука. В безыскусной бухгалтерии Греньи разобрался бы даже младенец. Сумма была более чем внушительной. Между страницами он также обнаружил расписку шевалье. Спрятав записную книжку за пазуху, он со вздохом посмотрел на слугу:
— Ну а как у вас с арифметикой?
— С кем, мсье? — тревожно переспросил Лу.
— Неважно. Идемте.
Доктор запер купеческий номер и направился к соседней двери. Вместе со слугой они переступили порог каморки, где томился несчастный узник. Тот сидел на кровати, опустив голову. При виде вошедших трактирщик вскочил и с надеждой уставился на доктора.
— Вольно, Пьер, вольно. Вы готовы помочь следствию?
— Готов всеми силами!
— Умеете быстро и точно пересчитывать наличность?
— Конечно!
— Отлично, — доктор подошел к большому сундуку, отпер его и откинул крышку, — занимайтесь!
— Что это? — очнулась от дум женщина и в изумлении уставилась на Андре.
— Доказательство вашей вины. Я нашел ее на теле при повторном осмотре, — доктор положил былинку на стол, — Признание Жоффруа показалось мне неправдоподобным. Более всего меня удивило место, которое он выбрал для улик: под прилавком их бы скорее нашли, чем в его сумке. Подбросить их туда могли только для того, чтобы навести подозрения на Пьера. Впрочем, не уверен, что деньги и ключ вообще успели побывать под прилавком.
Женщина сидела прямо, уставившись на травинку. Последняя фраза доктора заставила ее вздрогнуть.
— О чем вы?
— О том, что для вас это было слишком рискованно. Думаю, вы просто достали эти вещи из кармана прежде чем вручить их мне. Лжесвидетельство — серьезное преступление, но я буду молчать. К тому же версия Жоффруа объясняет все.
— Я просто боялась, что его обвинят, — прошептала трактирщица.
— И поэтому решились перенести тело?
— Да… Думала, если старика найдут посреди гостиницы, подозрение ляжет на всех сразу и в то же время ни на кого.
— Но потом вы стали действовать иначе...
— Вы все так тщательно разнюхивали. Я испугалась, что Жоффруа проболтается, и решила подтолкнуть следствие в нужном направлении.
— Вам следовало обсудить это с вашим возлюбленным. Он предпочитает умереть на виселице, взяв на себя ваш грех.
— Грех? — изумилась Элен.
— Я говорю об убийстве.
— Но я не убивала Греньи, — женщина окончательно растерялась, — когда я вошла в сарай, старик уже был мертв.
Такого поворота Андре не ожидал. Он пристально вглядывался в лицо Элен, но ее искренность не вызывала сомнений. Доктор снова уселся у очага и потер ладонями виски.
— Значит, вы нашли труп и решили перенести его?
— Ну да!
— И не назначали Греньи встречу? Разве не за этим он напоил вашего мужа — чтобы тот не расслышал, как вы покидаете спальню?
— Зачем мне эта встреча? Жоффруа обещал разобраться с этой историей до конца дня, а он всегда держит слово! Я поняла, что бедняга натворил дел, и попыталась все уладить.
— Но почему вы были так уверены, что убийца именно он?
— Ну а кто еще? Старик ходил по тонкому льду, когда издевался над нами. Эти усмешки, намеки — я чуть с ума не сошла. И Жоффруа это видел, целый день места не находил. Я пыталась его успокоить, но к вечеру он был вне себя от ярости…
— Элен, Элен… — простонал доктор, — Это все домыслы. Мотивы для убийства старика были у половины ваших жильцов.
— Да что вы говорите?! — изумилась трактирщица, — Мне и правда показалось, что появление Греньи за ужином смутило постояльцев… Но это же значит, что Жоффруа ни в чем не виноват!
— Я почти уверен в этом. Наделали вы дел, дорогая, — Андре прошелся по кухне, собираясь с мыслями, затем вновь уселся напротив Элен, — Вы должны рассказать мне о событиях прошлой ночи. Только правду, во всех подробностях. Чем больше вы сейчас вспомните, тем скорее мы найдем настоящего убийцу.
— Да, доктор! Я все-все вам расскажу...
— Итак, что привлекло ваше внимание в сарае. Вы услышали голоса?
— Нет, мсье. Пьер пришел ночью за одеялом, и я проснулась. Удивилась, что он не поднял крик: муж терпеть не может, когда Жако ночует с нами. Когда он ушел, я заметила, что Жако тоже не спит: он трясся, как осиновый лист. Я попыталась успокоить сына, но он сказал, что слышал в сарае голоса.
— Он смог их разобрать? С Греньи был мужчина или женщина?
— Нет, он спросонок перепугался и решил, что слышит нечистую силу. Я поняла только, что в сарае кто-то есть.
— Вы сразу направились туда?
— Нет, что вы! Я здорово испугалась и думала даже позвать на помощь. Но было совсем тихо, и я решилась… Отворила дверь и заглянула: там горела лампа. Греньи лежал на полу лицом вниз. Он не шевелился… Я потрогала его руку — она уже начала холодеть. Такая жуть! — Элен поежилась.
— Вы видели орудие убийства?
— Простите, мсье?
— То, чем его ударили по голове.
— Нет, мсье.
— Удар был достаточно сильным: убийца проломил старику череп. И это не был острый предмет, потому что кожа почти не пострадала. Может быть, обух топора или даже простое топорище, если как следует размахнуться...
— Боже, какие ужасы вы рассказываете! Нет, там не было ничего такого. Впрочем, я не осматривалась: не до того было. Я вернулась в спальню, сказала Жако, что ему померещилось, и быстро его убаюкала. Потом взяла уличную обувь и вернулась в сарай. Я решила, что Жоффруа добрался до старика...
— Понимаю. Вам нужно было действовать?
— Именно! Я тихонько выглянула во двор, там было пусто. Дождь уже закончился. Я пробежалась до главного входа — убедилась, что дверь не заперта, а через окошко увидела, что в зале никого. Потом вернулась за телом, почистила его обувь и одежду. На мое счастье старик был тощим и низкорослым. Я тащила его на себе и все старалась не испачкать: хотела, чтобы никому и в голову не пришло, будто купец выходил наружу.
— Что ж, ваш план удался… Я нашел испачканное грязью сено в сарае. Никто бы не стал чистить там обувь, если собирался вернуться через двор… Скажите, за все это время вас ничто не обеспокоило?
— Нет, мсье. Все спали. Свет горел только в номере господина де Мире, да еще в зале.
— Понятно… Что вы сделали потом?
— В зале я сняла обувь, чтобы не шуметь… Усадила старика на прежнее место. Потом вернулась к себе.
— Оставив главный вход открытым?
— Не было другого пути. Я не решилась пробираться ночью через кухню, где спали Жоффруа и Пьер. Думала, что встану утром раньше всех и закрою засов.
— А двери сарая?
— Ключ я нашла в кармане Греньи, когда приводила одежду в порядок. Открытый замок валялся рядом с сараем. Я прицепила его на место и плотно прикрыла дверь. Заперла сегодня утром, когда выходила на двор.
— Видимо, убийца торопился покинуть место преступления... А деньги?
— Вот тут и правда мой грех… Я уже собиралась вернуться в дом и наклонилась за лампой, когда заметила, что сундук не заперт. Там было целое состояние! Я подумала, что пропажу одного кошелька никто не заметит. Ведь у Жоффруа ничего нет, а если ему придется бежать…
— Элен, вы уверены, что сундук был открыт? Этот эпизод я не упомяну в своих записях или в устных показаниях. Но мне нужно знать правду: сундук был открыт или вы отперли его?
— Он был открыт, открыт, мсье! Я бы не поленилась повесить замок обратно, если бы сделала это сама.
— Понимаю. Итак, вы взяли деньги и вернулись на свой пост возле сына?
— Да, мсье. Я тихонько уселась и стала ждать. Устала ужасно, но до первых петухов глаз не сомкнула. Поднялась ни свет ни заря и прошмыгнула в зал. Там заперла дверь, осмотрела одежду купца — убедилась, что все в порядке… Потом подняла крик.
— О дальнейших событиях мне, кажется, известно. Элен, вы все это время считали убийцей Жоффруа. Правильно ли я понимаю, что сегодня вы даже не разговаривали?
— Ни словом не обмолвились, — печально покачала головой женщина, — Поручения по хозяйству я передавала через Жако. Я люблю Жоффруа, мсье, но не могла перестать думать о том, что он наделал
— Разумеется, разумеется… — Андре вытащил свиток с записями. Некоторое время он перечитывал их, затем спрятал документ в карман и поднялся, — Мы закончили, не стану больше вам докучать.
— Доктор! — Элен умоляюще поглядела на него, — Вы сможете помочь Жоффруа?
— Сделаю все, что в моих силах. Сейчас главное — найти настоящего убийцу. Поэтому прошу вас вести себя как прежде: как без пяти минут вдова, — с этими словами Андре покинул кухню и поднялся наверх. В коридоре он перебросился несколькими фразами с Лу, после чего вошел в номер Греньи.
Жоффруа сидел на стуле возле окна; он встал навстречу доктору. Тот приблизился, всматриваясь в хмурое лицо солдата. Под пристальным взглядом старый служака смутился, хоть и постарался это скрыть.
— Я пришел снять камень с вашей души, Жоффруа. Не всякий мужчина пойдет на верную смерть ради любимой женщины. Но ваша жертва была напрасной: Элен невиновна.
— О, боже! — солдат опустился на стул, — Но как? Я ведь слышал…
— Что вы слышали?
— Как она возится в зале утром. Я всегда просыпаюсь от ее шагов, если ночую на кухне. Вот и сегодня. Она долго была в зале, слишком долго перед тем как…
— Как закричала?
— Да. Я просто онемел, когда увидел мертвяка. Элен не могла его не заметить, понимаете? Значит, уже знала, что он там.
— Еще бы не знала! Ведь это она принесла труп в зал.
— Как? Откуда?
— Из сарая, где произошло убийство.
— В сарае? Жако сказал, что слышал там возню. Я и смекнул: вот как она до него добралась. Догадался, что ключ куда-то запропал, когда Пьер повел вас через кухню. А потом сержанта берут под стражу, а она глаза прячет… Но зачем она перенесла труп, если не убивала?
— Чтобы отвести подозрения от вас.
— Я не понимаю…
— Влюбленные часто мыслят одинаково, Жоффруа. Все это время Элен считала вас убийцей. Если бы вы не избегали друг друга весь день, все давно бы прояснилось.
— Боже, случается же такое, — солдат покачал головой и рассмеялся, — Ну что ж, вы раскусили нас обоих.
— К счастью, это так. Теперь прошу рассказать мне все без утайки.
— Но я все вам выложил… То бишь я оговорил себя, конечно, но все остальное чистая правда.
— Мне показалось, разговор с Греньи не был вымыслом…
— Точно! Вчера днем мне удалось переброситься парой слов со стариком, когда он пошел в сарай. Он и вправду потребовал денег за молчание. Я еле сдержался, чтобы не прикончить мерзавца прямо там… Послал его ко всем чертям и вернулся в дом.
— Понимаю. И все-таки вы чутко спите. Может быть, вы слышали что-нибудь ночью?
— Увы, — развел руками солдат, — сегодня я спал сном младенца.
— С таким камнем на душе? Ведь вы дали слово Элен…
— Ах, это. Я не упоминал, поскольку не считал нужным… Перед сном я говорил с Пьером. Рассказал ему все подчистую. И предложил сделку: я получаю Элен, а он — мои деньги.
— Какие деньги?
— Я же говорил, что скопил небольшое состояние. Так вот, никто меня не грабил. Все было в целости. Я скрыл это, когда пришел сюда — не хотел давать Элен ложную надежду. А вчера за ужином услышал разговор Пьера со стариком и понял, что дела его плохи. Вот и решил действовать. Я давно знаю сержанта: ради денег он на все пойдет.
— И он спокойно это принял?
— Пьер был здорово выпивши, когда вошел на кухню. Я ждал у очага, не ложился. Преградил ему путь и сказал, что есть разговор. Мы уселись за стол, выпили по стаканчику, ну, я все и выложил. Сержант слушал-слушал, а потом спросил только: мол, сколько у тебя денег?
— И сколько, простите за любопытство?
— Без малого шестьдесят золотых, — не без гордости сообщил Жоффруа.
— Ничего себе! Как вам это удалось?
— Армия кормила и поила меня, давала крышу над головой. Куда холостяку тратить деньги? Только на девок да выпивку, а меня не интересовало ни то, ни другое.
— Восхищаюсь вами! Но вернемся к делу. Значит, Пьер с готовностью принял ваше предложение?
— Он просто засветился, когда я назвал сумму. Сказал, что это решит все его проблемы с поставщиками.
— Да-да, он упоминал о них утром. Разумеется, о вашем разговоре речи не шло, — добавил доктор, встретив удивленный взгляд Жоффруа, — но на каких условиях вы получали Элен?
— Мы договорились, что сразу после того, как наладят переправу, он закроет гостиницу и мы вчетвером, с Жако, отправимся в Сен-Клод. Там оформим развод: я назову мальчика своим, а Элен признается в неверности. Потом мы с нею и сыном двинулись бы на юг, где нас никто не знает. Поженились бы и жили спокойно.
— Элен была посвящена в этот план?
— Он пришел мне в голову вчера вечером. А сегодня мы и словом не обмолвились. Утром я попросил Пьера вести себя как обычно, пока эта суматоха не закончится.
— В зале во время вашего ночного разговора что-нибудь происходило?
— Пьер прикрыл дверь, когда вошел, и я ничего не слышал, мсье.
— А после вашего разговора он не покидал кухни?
— Только сходил в спальню за одеялом, а потом сразу уснул. Не мудрено: столько выпить.
— Да уж… Вы можете идти, Жоффруа. Поговорите наконец с Элен — вам давно пора это сделать.
Солдат направился было к двери, но вдруг обернулся:
— А сержант?
— Пьер пока останется под стражей, — сказал доктор, — Это необходимо, чтобы усыпить бдительность настоящего убийцы. Прошу вас не распространяться об этом.
— Понимаю, мсье. Я буду молчать.
Солдат вышел в коридор. Предупрежденный доктором Лу молча посторонился, пропуская бывшего узника на свободу.
Глава 9
Оставшись в одиночестве, Эрмите разложил свои записи на столе и погрузился в размышления. Дело оказалось запутанным до невозможности. Молодые влюбленные и старые соперники, интриганы и добряки, родители и дети — все фигуранты образовали невероятный клубок отношений, в центре которого в свой последний день оказался несчастный Греньи.
— За каким чертом тебя понесло в сарай? — пробормотал доктор.
Наверняка старик собирался расплатиться с кем-то или, наоборот, положить вырученные деньги в сундук. А если его привели туда, угрожая оружием — вариант с ограблением тоже нельзя исключать. Узнать бы, сколько в точности денег было в сундуке.
С этой мыслью доктор вышел из номера и поманил Лу. Великан вошел, прикрыв дверь, и молча встал посреди комнаты.
— Вы владеете грамотой, Лу?
— Нет, мсье.
— Жаль. Тем не менее вы должны были заметить: ваш хозяин имел привычку записывать доходы и траты?
— Каждый день как часы. В специальную книжечку каждый денье записывал.
— Странно, мне ничего похожего не попадалось.
— Так она у меня, мсье. Книжечка, то есть, — поспешил пояснить слуга, встретив хмурый взгляд доктора.
— Какого черта, Лу?
— Греньи мне ее за ужином сунул, когда хозяйский мальчишка шум поднял.
— Зачем он это сделал? И почему вы об этом молчали?
— Да он всегда мне ее отдавал, когда напивался. Старик дела вел только на трезвую голову. А молчал я потому, что вы об этой штуке речей не заводили, — исполнительный слуга был готов обидеться.
— Ну, хорошо. Надеюсь, сейчас вы отдадите ее мне?
— Да вот! — Лу бережно достал из-за пазухи маленькую — с ладонь — тетрадь в кожаном переплете. Доктор наугад раскрыл ее. Старик писал мелко, но разборчиво. Каждая страница была расчерчена на три столбца; «Кто», «Когда», и «Сколько» значилось сверху. Купец и правда был дотошен: в последнем столбике он указывал даже медяки.
Эрмите полистал книжку и быстро нашел записи о содержимом сундука. В безыскусной бухгалтерии Греньи разобрался бы даже младенец. Сумма была более чем внушительной. Между страницами он также обнаружил расписку шевалье. Спрятав записную книжку за пазуху, он со вздохом посмотрел на слугу:
— Ну а как у вас с арифметикой?
— С кем, мсье? — тревожно переспросил Лу.
— Неважно. Идемте.
Доктор запер купеческий номер и направился к соседней двери. Вместе со слугой они переступили порог каморки, где томился несчастный узник. Тот сидел на кровати, опустив голову. При виде вошедших трактирщик вскочил и с надеждой уставился на доктора.
— Вольно, Пьер, вольно. Вы готовы помочь следствию?
— Готов всеми силами!
— Умеете быстро и точно пересчитывать наличность?
— Конечно!
— Отлично, — доктор подошел к большому сундуку, отпер его и откинул крышку, — занимайтесь!
