Чёрный ворон не остался в стороне, взмахнув своими крылами и полетев следом. Ехали мы споро, пока я не увидела следы муки на лице юного создания. Да, я, конечно, тоже к подобным передвижениям не привычная, но всё же рассчитывала, что нам удастся преодолеть немного большее расстояние до привала. Василиса молчала, но я понимала, что этот нежный цветочек не выдержит задуманного мною темпа. Девица была бледна, а на лице испарина, да круги под глазоньками. Того гляди, кубарем с кобылы скатится.
Видать за два дня не управимся, — со вздохом подумалось мне, когда я спешивалась, подставляя свои руки для помощи царевне. Девица стыдливо опустила свои ясные очи, видимо что-то такое прочитав на моём лице. Я тут же себя отругала, ведь дитя не виновато, что таким было взращено.
Вздохнув, полезла в свою котомку безразмерную, трудной магией зачарованную, чтобы вещей в ней больше поместилось, да только врагам, чтобы не пригодилось. Выудила оттуда одеялко стёганое, постелила на травку, да Василисе предложила почивать. Та отказалась, лишь на краешке примостившись. Я пожала плечами, снова залезая в суму. В животе было пусто, так как с утра во рту и маковой росинки не было. Где-то на дне должна была заваляться скатёрка. Старенькая, но службу свою верно исполняет. Я за то её периодически в ключевой водице полощу, да на солнышке сушу. Не простая это вещь — в ней магия заключена. Не моя, я такого ещё не пробовала создать, мне в наследство от тётки моей досталась. А ей от какой-то ещё родственницы, так что не выяснить теперь уже, как она работает.
Милая кормилица и теперь не подкачала, выложив на свои просторы куры жареной, да картошки печёной, пряники, да калачи, а так же квасу. Я обрадованно потёрла руками, предвкушая пир живота. Сама я не очень хорошо готовлю, хоть и практикуюсь постоянно. Есть пара блюд, которые удаются, да только мало их, по пальцам перечесть можно.Сама странным считаю, что зелья, настойки, да отвары лихо получаются, а съестная продукция никак не даётся. Вроде действия похожие: пропорции рассчитать, время выдержать и помешивать, ан нет, куда там. Беда в общем, не быть мне кухаркой, и хозяйкой при муже тоже. Собственно с последним даже и не заморачиваюсь, подумаешь муж, у меня такая избушка, что никакой хлопец-нахлебник не надобен.
Предложила царевне отведать незатейливых явств, но та снова покачала головой, ухватив лишь пряничек. Ишь как любовь её уморила, что и есть не естся, и спать не спится. Мне стало её жалко, и я принялась обдумывать, как же Твердолика обмануть.
— Яго’дица, — нарушила вдруг тишину Василиса. — Мне так неудобно, что обременять вас приходится. Только вы не думайте, не каприз это. Я, правда, Ивана люблю. Я за ним хоть в огонь, хоть в воду. Даже, если бы пришлось с утёса кинуться, дабы на помощь ему прийти, кинулась бы не раздумывая.
— Я поняла это, — оглаживая худенькие плечи девицы, ласково проговорила. — Да и ты не обременяешь меня. Просто не привыкла я с кем-то путешествовать. Одиночка я.
Царевна подняла на меня глазоньки васильковые, в которых было столько благодарности, что я чуть не расплакалась. Идиллию нашего общения нарушила мерзкая пичуга, которая наглым образом протопала по скатерти к блюду с калачами и, хлопая крыльями, стащила один из них. Я зыркнула в его сторону неприязненно, но промолчала. Не ругаться же, в самом деле, с птицей, так и до маразма не далеко, а мне, вроде как, не столько лет, чтобы к нему приближаться.
— Василиса, у меня к тебе просьба будет, — серьёзно начала я, заворачивая несъеденное в скатёрку и убирая последнюю в котомку. — Не зови меня больше Яго’дицей. Это секретное имя, и не каждому положено его знать. Все Настасьей меня кличут, пусть и для тебя я ею буду. — Девица закивала, подымаясь на ноги, и дозволяя мне убрать одеяло. — И давай уже на ты, мы чай не незнакомцы какие-нибудь.
Когда уже совсем стемнело прибыли мы в небольшую деревеньку. Названия её я не помнила, но знала, что в крайнем к лесу домике живет старушка-ведунья. Слабенькая в ней магия, но она всегда всем добро делает. Вот и решила я у ней на ночлег попроситься, дабы сильно среди местных красотой царевны не светиться. Та обрадовалась мне, как родной. Мне же вспомнились те два раза, когда приходилось тесно общаться с милой бабушкой. В первый-то раз ей пришлось мне помогать, да на путь истинный наставлять. Было это годков пятнадцать-семнадцать назад, дури во мне было немеренно, глупости ещё больше. Столько бед со своей силой могла натворить, кабы не ведунья эта, что на пути моём встретилась. Она со своим скудным магическим потенциалом сумела мои силушки непомерные в узде удержать, да к благим делам приложить. Впрочем, то совсем другая история, о которой без стыда и вспоминать-то даже не хочется. Вот во второй раз мы свиделись на сборе ведьмовском и тогда уж я, в пояс ей кланяясь, смогла помочь в деле ейном.
Старушка не только меня обняла, она и Василису лаской обогрела, вкусно накормила, да на печи спать уложила. Сами же мы с ней медовушки попили, на наши ведьмовские темы поболтали и спать в сенях улеглися. Эх, давненько я так с людьми не общалась, совсем одичала на болотах своих. Надо бы как-нибудь ещё к ведьмачке заглянуть на огонёк, авось смогу уговорить её на подел магии, чтоб жизнь ей продлить, а то тускло светит сила в ней, того гляди совсем погаснет. А как известно, с магией колдуньи и жизнь из неё выходит. Нет сил, смерть с косой у ворот.
Утром, с первыми петухами, я царевну подняла и на лошадку усадила, в этот раз поясом привязывая, так как по всему было видно, что самостоятельно сейчас она править не сможет, да и сидеть нормально тоже. Не помогла даже моя живительная настойка, которой я пару капель в молоко утреннее ей капнула. Измоталась красавица. Но ведь знала, на что шла.
Чёрный ворон крыльями махать не стал, наглым образом усевшись на моё плечо. Я сначала возмутилась, старательно смахивая его, но эта мерзкая пичуга с каждым разом всё сильнее впивалась своими когтями мне в тело, так что пришлось отказаться от мечты, оказаться без него. Подавляя дрожь отвращения, я пришпорила коня, и мы помчались. Скорость, напитанные магией лошади, развивали просто поразительную. Оставалось только надеяться, что на пустынных дорогах нам никто не попадётся. Если, такими темпами добираться, то в дальнем государстве можно будет к ночи оказаться. Правда, при условии, что останавливаться не будем. Чего нельзя исключать, ведь везу я царственную особу.
К полудню Василиса немного пришла в себя, и стала проявлять активность, пытаясь управлять кобылкой. Я поняла, что придётся ненадолго спешиться. Ворон к тому времени плечо мне знатно изодрал. Так, что сквозь лёгкую рубаху кровь проступила. Я было собралась посетовать на это, но по всему выходило, что в пустоту свою речь держать буду, так как пичуге совсем наплевать на меня и мои болячки. Так бы и сплюнула на него, да только силы-магии зря потрачу. Приложила лопух с живительным зельем, дабы не саднили шибко царапины от когтей вороновых, да решила игнорировать мерзотную тварь. Вот не зря пернатый народец мне никогда не нравился. Ведь всё против них.
Напоив, накормив царевну, я осознала, что не успеть нам сегодня ко двору, посему решила прибегнуть к ещё одной хитрости. Из котомки были выужены мои любимые лапоточки. Можно было бы сразу ими воспользоваться, только они были не совсем доработаны и могли не добежать до места. А тут, когда мы большую часть пути уже всё равно проделали, думаю, справятся.
— Давай сюда свои ноженьки, Василисушка, — проворковала я, когда девица пообедала. — Сейчас я тебя переобую, но на ноги пока не вставай, иначе потом мне тебя не сыскать. А как скажу, так сразу за руку мою хватайся, да подымайся.
— Это колдовство? — загорелись глазоньки юной прелестницы, что сейчас походила на чумазую девочку, так сильно пыль дорожная на ней осела.
— Ещё какое, — хитро подмигнула я, привязывая лапоток к маленькой ножке покрепче. Да, размерчики у нас с ней очень сильно разнились. Вещи в котомку попрятала, на плечо последнюю закинула, обула свою ногу в лапоть, и протянула руку царевне. Та боязливо схватилась за мою ладонь, нерешительно поднимаясь на ноги. — А тебе ворон придётся своим ходом добираться. — Усмехнулась я, уверено шагая в сторону града.
Раз! И мы уже на главной площади стоим. Хорошая вещь — скороходная обувь.
К счастью на площади никого не было, и нам удалось быть почти незамеченными. Одна старушка с корзиной на плечах удивлённо очи на миг раскрыла, да и то тут же махнула рукой и пошла по своим делам. То ли дело в нашем царстве-государстве, где любое ведьмовство и колдовство тут же карается. По всей видимости, здесь это было не в диковинку.
Василисе мне пришлось ногу в лапотке задирать, да с ноженьки самой стаскивать, ибо юное дитя никак в себя прийти не могла, ошалело оглядываясь по сторонам. Да, не каждый день пред тобой двести вёрст за миг пролетают. Обув нерадивое дитя, я окинула царевну внимательным взглядом и головою покачала. Да, не пустят нас в таком виде ко дворцу. Грязная, растрёпанная с царапиной на лбу (и когда, спрашивается, успела обо что-то удариться). Надо было раскрасавицу-девицу в порядок приводить, пока царевич не сбежал от её лика.
Котомку отворила, драгоценную самоходную обувку припрятала на дно. Вместо этого чудесный платочек достала. Он у меня специально был так заговорён, чтобы с лица любые невзгоды удалять, оставляя естественное сияние и румянец. Отвела Васёну к лавке, протянула её обычное круглое зеркальце и хлопковую тряпицу. Она недоумённо на меня воззрилась, будто первый раз ей предлагалось красоту наводить. Возведя очи горе, принимаюсь отирать дорожную пыль с нежных щёчек царевны. Та смутилась, заливаясь краской, и мигом отобрала у меня платочек, лихо орудуя им по своему лицу. И так быстро управилась, такую красоту навела, что я чуть не обзавидовалась. С меня платочек невзгоды не так убирает. После него кожа моя не сияет изнутри, и не кажется бархатистой. А чего удивляться, чай не девочка уже.
Махнув на это рукой, сцапала Василису за белу рученьку и потащила к видневшимся маковкам дворца. Когда мы уже подходили к красивым деревянным воротам, нас нагнал чёрный ворон. Я, признаюсь, на подобное не рассчитывала, подумывая, что такое расстояние эта пичуга будет преодолевать как минимум часа четыре. Так уж сильно хотелось избавиться от этого пернатого создания. Я бросила в его сторону подозрительный взгляд. Тот же и глазом не моргнул. Хотя птицы и не моргают, кажется. Или моргают? И настолько сильно меня занял этот вопрос, что я не заметила, как стопы привели нас к высоким ступеням, которых было не много, но они определённо создавались не для нашего с Васёной роста.
Навстречу нам спускался широкоплечий, высоченный мужчина лет пятидесяти. Борода топором, кустистые брови и очень неприветливый взгляд. Я бы поёжилась, да только и не таких мы видали. Прорвёмся. Я вздёрнула нос кверху и так ядовито улыбнулась, что незнакомец притормозил, с прищуром осматривая нашу честную компанию. Василиса побледнела, стиснув мою ладонь и поглядывая на чёрного ворона, который приземлился на ветку сиреневого куста, что рос возле крыльца.
— Мир вашему дому, — дрожащим голосом пропела царевна, склоняя голову перед мужчиной.
— И вы будь здравы, Василиса Кудеяровна, — пробасил тот, поворачивая лик свой ко мне, и явно чего-то ожидая.
— Это моя холопка, — быстро вставила Васёна, когда молчание уже стало тяготить. — Склонись Настасья. Пред тобою сам царь Твердолик.
Я дурой не была, и быстренько в пояс поклонилась. Коли сделали холопкой, знать так надобно. Впрочем, я отлично понимала, для чего сие было необходимо, чтобы меня не заподозрили в помощи царевне. Царь всем своим широким видом показывал своё отношение к нашему приезду. Мы ему были без надобности, и Василисушку он в невестки совсем не рассматривал. Оно и верно, каждая собака знала об отношении нашего царя-батюшки Кудеяра ко всему колдовскому. Знать, уж дитятко его с сим точно никак не связано.
— Пройдёмте в Переднюю, — гаркнул царь и тут же тяжёлой поступью двинулся в обратную сторону.
Мы с моею подопечною следом поспешили. Чёрный ворон каркнул в полголоса, хоть я и не видывала раньше, чтоб такое случалось, и полетел прочь. Вот ведь неблагодарная птица. А помочь? Чай с отцом своего хозяина прекрасно знаком. Однако, не о том сейчас думать надо. Я видела, как дрожала, будто в ознобе, царевна, знать напугана до смерти. Что не может быть хорошим началом того, зачем мы сюда пожаловали. Жаль, мне слова держать нельзя, не по чину, но мы уж что-нибудь обязательно придумаем.
— Не ожидал вас тут увидеть, — усевшись в высокое кресло с резной спинкой, сказал Твердолик. При этом очень внимательно изучал девицу, побледневшую до белых полотен. — Как добирались? Когда приехали?
Василиса кинула в мою сторону быстрый взгляд, а затем упрямо стрельнула глазами в государя. Я успела поймать свет её очей, вкладывая в них уверенность, нашёптывая сказительный навет. Обычно мига хватало, чтобы внушить что-то человеку. Но царевна была так растеряна, что не угадаешь, прорвёшься ли сквозь её туманные озёра, которы заволокли очи.
— Воздухом, — махнула тонкой ручкой красавица, говоря, мол для неё это обычное дело.
— Однако, — оглаживая бороду, пробасил царь. — На чём же, позвольте спросить?
— Своих тайн не раскрываю, — отозвалась Василисушка, к лицу которой постепенно возвращались краски. — Я прибыла, чтобы обвенчаться с Иваном.
Эк, как завернула. Даже меня поразила. А уж Твердолик ажно привстал слегка. Но царевна лишь сцепила пальчики белой рученьки в кулаки, и вздёргивая нос кверху. Тверда девица, молодец. Люблю таких, хоть и знаю, что таким тяжелее живётся. Ох, надеюсь, этот Иванушка того стоит, чтобы ради него на такое идти.
— Ага-ага, — покивал царь. — Про правила, знамо дело, известно… Не могу воспротивиться, да только не легко будет. Две ведуньи ужо прибыли. Одна заморская княжна, другая боярская дочь нашего государства. Не побоишься?
— Нет, — качнула головой моя подопечная.
— Ступай. Прикажу, чтобы в гостевых опочивальнях постелили, — смилостивился Твердолик. Но я по глазам его увидела, что он явно забавляется происходящим. Конечно же, он не верил, что малолетняя девица, не обладающая никаким даром, сможет побороться за право назваться женою царевича. Я на него разозлилась за сие представление, но глаза держала долу, чтобы якобы покорность свою показать. Право дело, первый раз на моей памяти невесты за руку жениха меж собою борются. Глупость какая-то. Обычно наоборот.
В комнате с небольшим оконцем, но очень чистой и белой, Василиса подрастеряла весь свой запал, пав почти бездыханно на кровать. Щёчки её окропились крупными слезами, а губки алые задрожали. Да, трудно нам придётся, коли из-за простой беседы так убивается. Я подошла к девице, опустилась возле неё и принялась оглаживать головку, приговаривая успокоительные слова. Те довольно быстро подействовали, и Василиса уснула.
Видать за два дня не управимся, — со вздохом подумалось мне, когда я спешивалась, подставляя свои руки для помощи царевне. Девица стыдливо опустила свои ясные очи, видимо что-то такое прочитав на моём лице. Я тут же себя отругала, ведь дитя не виновато, что таким было взращено.
Вздохнув, полезла в свою котомку безразмерную, трудной магией зачарованную, чтобы вещей в ней больше поместилось, да только врагам, чтобы не пригодилось. Выудила оттуда одеялко стёганое, постелила на травку, да Василисе предложила почивать. Та отказалась, лишь на краешке примостившись. Я пожала плечами, снова залезая в суму. В животе было пусто, так как с утра во рту и маковой росинки не было. Где-то на дне должна была заваляться скатёрка. Старенькая, но службу свою верно исполняет. Я за то её периодически в ключевой водице полощу, да на солнышке сушу. Не простая это вещь — в ней магия заключена. Не моя, я такого ещё не пробовала создать, мне в наследство от тётки моей досталась. А ей от какой-то ещё родственницы, так что не выяснить теперь уже, как она работает.
Милая кормилица и теперь не подкачала, выложив на свои просторы куры жареной, да картошки печёной, пряники, да калачи, а так же квасу. Я обрадованно потёрла руками, предвкушая пир живота. Сама я не очень хорошо готовлю, хоть и практикуюсь постоянно. Есть пара блюд, которые удаются, да только мало их, по пальцам перечесть можно.Сама странным считаю, что зелья, настойки, да отвары лихо получаются, а съестная продукция никак не даётся. Вроде действия похожие: пропорции рассчитать, время выдержать и помешивать, ан нет, куда там. Беда в общем, не быть мне кухаркой, и хозяйкой при муже тоже. Собственно с последним даже и не заморачиваюсь, подумаешь муж, у меня такая избушка, что никакой хлопец-нахлебник не надобен.
Предложила царевне отведать незатейливых явств, но та снова покачала головой, ухватив лишь пряничек. Ишь как любовь её уморила, что и есть не естся, и спать не спится. Мне стало её жалко, и я принялась обдумывать, как же Твердолика обмануть.
— Яго’дица, — нарушила вдруг тишину Василиса. — Мне так неудобно, что обременять вас приходится. Только вы не думайте, не каприз это. Я, правда, Ивана люблю. Я за ним хоть в огонь, хоть в воду. Даже, если бы пришлось с утёса кинуться, дабы на помощь ему прийти, кинулась бы не раздумывая.
— Я поняла это, — оглаживая худенькие плечи девицы, ласково проговорила. — Да и ты не обременяешь меня. Просто не привыкла я с кем-то путешествовать. Одиночка я.
Царевна подняла на меня глазоньки васильковые, в которых было столько благодарности, что я чуть не расплакалась. Идиллию нашего общения нарушила мерзкая пичуга, которая наглым образом протопала по скатерти к блюду с калачами и, хлопая крыльями, стащила один из них. Я зыркнула в его сторону неприязненно, но промолчала. Не ругаться же, в самом деле, с птицей, так и до маразма не далеко, а мне, вроде как, не столько лет, чтобы к нему приближаться.
— Василиса, у меня к тебе просьба будет, — серьёзно начала я, заворачивая несъеденное в скатёрку и убирая последнюю в котомку. — Не зови меня больше Яго’дицей. Это секретное имя, и не каждому положено его знать. Все Настасьей меня кличут, пусть и для тебя я ею буду. — Девица закивала, подымаясь на ноги, и дозволяя мне убрать одеяло. — И давай уже на ты, мы чай не незнакомцы какие-нибудь.
***
Когда уже совсем стемнело прибыли мы в небольшую деревеньку. Названия её я не помнила, но знала, что в крайнем к лесу домике живет старушка-ведунья. Слабенькая в ней магия, но она всегда всем добро делает. Вот и решила я у ней на ночлег попроситься, дабы сильно среди местных красотой царевны не светиться. Та обрадовалась мне, как родной. Мне же вспомнились те два раза, когда приходилось тесно общаться с милой бабушкой. В первый-то раз ей пришлось мне помогать, да на путь истинный наставлять. Было это годков пятнадцать-семнадцать назад, дури во мне было немеренно, глупости ещё больше. Столько бед со своей силой могла натворить, кабы не ведунья эта, что на пути моём встретилась. Она со своим скудным магическим потенциалом сумела мои силушки непомерные в узде удержать, да к благим делам приложить. Впрочем, то совсем другая история, о которой без стыда и вспоминать-то даже не хочется. Вот во второй раз мы свиделись на сборе ведьмовском и тогда уж я, в пояс ей кланяясь, смогла помочь в деле ейном.
Старушка не только меня обняла, она и Василису лаской обогрела, вкусно накормила, да на печи спать уложила. Сами же мы с ней медовушки попили, на наши ведьмовские темы поболтали и спать в сенях улеглися. Эх, давненько я так с людьми не общалась, совсем одичала на болотах своих. Надо бы как-нибудь ещё к ведьмачке заглянуть на огонёк, авось смогу уговорить её на подел магии, чтоб жизнь ей продлить, а то тускло светит сила в ней, того гляди совсем погаснет. А как известно, с магией колдуньи и жизнь из неё выходит. Нет сил, смерть с косой у ворот.
Утром, с первыми петухами, я царевну подняла и на лошадку усадила, в этот раз поясом привязывая, так как по всему было видно, что самостоятельно сейчас она править не сможет, да и сидеть нормально тоже. Не помогла даже моя живительная настойка, которой я пару капель в молоко утреннее ей капнула. Измоталась красавица. Но ведь знала, на что шла.
Чёрный ворон крыльями махать не стал, наглым образом усевшись на моё плечо. Я сначала возмутилась, старательно смахивая его, но эта мерзкая пичуга с каждым разом всё сильнее впивалась своими когтями мне в тело, так что пришлось отказаться от мечты, оказаться без него. Подавляя дрожь отвращения, я пришпорила коня, и мы помчались. Скорость, напитанные магией лошади, развивали просто поразительную. Оставалось только надеяться, что на пустынных дорогах нам никто не попадётся. Если, такими темпами добираться, то в дальнем государстве можно будет к ночи оказаться. Правда, при условии, что останавливаться не будем. Чего нельзя исключать, ведь везу я царственную особу.
К полудню Василиса немного пришла в себя, и стала проявлять активность, пытаясь управлять кобылкой. Я поняла, что придётся ненадолго спешиться. Ворон к тому времени плечо мне знатно изодрал. Так, что сквозь лёгкую рубаху кровь проступила. Я было собралась посетовать на это, но по всему выходило, что в пустоту свою речь держать буду, так как пичуге совсем наплевать на меня и мои болячки. Так бы и сплюнула на него, да только силы-магии зря потрачу. Приложила лопух с живительным зельем, дабы не саднили шибко царапины от когтей вороновых, да решила игнорировать мерзотную тварь. Вот не зря пернатый народец мне никогда не нравился. Ведь всё против них.
Напоив, накормив царевну, я осознала, что не успеть нам сегодня ко двору, посему решила прибегнуть к ещё одной хитрости. Из котомки были выужены мои любимые лапоточки. Можно было бы сразу ими воспользоваться, только они были не совсем доработаны и могли не добежать до места. А тут, когда мы большую часть пути уже всё равно проделали, думаю, справятся.
— Давай сюда свои ноженьки, Василисушка, — проворковала я, когда девица пообедала. — Сейчас я тебя переобую, но на ноги пока не вставай, иначе потом мне тебя не сыскать. А как скажу, так сразу за руку мою хватайся, да подымайся.
— Это колдовство? — загорелись глазоньки юной прелестницы, что сейчас походила на чумазую девочку, так сильно пыль дорожная на ней осела.
— Ещё какое, — хитро подмигнула я, привязывая лапоток к маленькой ножке покрепче. Да, размерчики у нас с ней очень сильно разнились. Вещи в котомку попрятала, на плечо последнюю закинула, обула свою ногу в лапоть, и протянула руку царевне. Та боязливо схватилась за мою ладонь, нерешительно поднимаясь на ноги. — А тебе ворон придётся своим ходом добираться. — Усмехнулась я, уверено шагая в сторону града.
Раз! И мы уже на главной площади стоим. Хорошая вещь — скороходная обувь.
Глава 4. По моему велению…
К счастью на площади никого не было, и нам удалось быть почти незамеченными. Одна старушка с корзиной на плечах удивлённо очи на миг раскрыла, да и то тут же махнула рукой и пошла по своим делам. То ли дело в нашем царстве-государстве, где любое ведьмовство и колдовство тут же карается. По всей видимости, здесь это было не в диковинку.
Василисе мне пришлось ногу в лапотке задирать, да с ноженьки самой стаскивать, ибо юное дитя никак в себя прийти не могла, ошалело оглядываясь по сторонам. Да, не каждый день пред тобой двести вёрст за миг пролетают. Обув нерадивое дитя, я окинула царевну внимательным взглядом и головою покачала. Да, не пустят нас в таком виде ко дворцу. Грязная, растрёпанная с царапиной на лбу (и когда, спрашивается, успела обо что-то удариться). Надо было раскрасавицу-девицу в порядок приводить, пока царевич не сбежал от её лика.
Котомку отворила, драгоценную самоходную обувку припрятала на дно. Вместо этого чудесный платочек достала. Он у меня специально был так заговорён, чтобы с лица любые невзгоды удалять, оставляя естественное сияние и румянец. Отвела Васёну к лавке, протянула её обычное круглое зеркальце и хлопковую тряпицу. Она недоумённо на меня воззрилась, будто первый раз ей предлагалось красоту наводить. Возведя очи горе, принимаюсь отирать дорожную пыль с нежных щёчек царевны. Та смутилась, заливаясь краской, и мигом отобрала у меня платочек, лихо орудуя им по своему лицу. И так быстро управилась, такую красоту навела, что я чуть не обзавидовалась. С меня платочек невзгоды не так убирает. После него кожа моя не сияет изнутри, и не кажется бархатистой. А чего удивляться, чай не девочка уже.
Махнув на это рукой, сцапала Василису за белу рученьку и потащила к видневшимся маковкам дворца. Когда мы уже подходили к красивым деревянным воротам, нас нагнал чёрный ворон. Я, признаюсь, на подобное не рассчитывала, подумывая, что такое расстояние эта пичуга будет преодолевать как минимум часа четыре. Так уж сильно хотелось избавиться от этого пернатого создания. Я бросила в его сторону подозрительный взгляд. Тот же и глазом не моргнул. Хотя птицы и не моргают, кажется. Или моргают? И настолько сильно меня занял этот вопрос, что я не заметила, как стопы привели нас к высоким ступеням, которых было не много, но они определённо создавались не для нашего с Васёной роста.
Навстречу нам спускался широкоплечий, высоченный мужчина лет пятидесяти. Борода топором, кустистые брови и очень неприветливый взгляд. Я бы поёжилась, да только и не таких мы видали. Прорвёмся. Я вздёрнула нос кверху и так ядовито улыбнулась, что незнакомец притормозил, с прищуром осматривая нашу честную компанию. Василиса побледнела, стиснув мою ладонь и поглядывая на чёрного ворона, который приземлился на ветку сиреневого куста, что рос возле крыльца.
— Мир вашему дому, — дрожащим голосом пропела царевна, склоняя голову перед мужчиной.
— И вы будь здравы, Василиса Кудеяровна, — пробасил тот, поворачивая лик свой ко мне, и явно чего-то ожидая.
— Это моя холопка, — быстро вставила Васёна, когда молчание уже стало тяготить. — Склонись Настасья. Пред тобою сам царь Твердолик.
Я дурой не была, и быстренько в пояс поклонилась. Коли сделали холопкой, знать так надобно. Впрочем, я отлично понимала, для чего сие было необходимо, чтобы меня не заподозрили в помощи царевне. Царь всем своим широким видом показывал своё отношение к нашему приезду. Мы ему были без надобности, и Василисушку он в невестки совсем не рассматривал. Оно и верно, каждая собака знала об отношении нашего царя-батюшки Кудеяра ко всему колдовскому. Знать, уж дитятко его с сим точно никак не связано.
— Пройдёмте в Переднюю, — гаркнул царь и тут же тяжёлой поступью двинулся в обратную сторону.
Мы с моею подопечною следом поспешили. Чёрный ворон каркнул в полголоса, хоть я и не видывала раньше, чтоб такое случалось, и полетел прочь. Вот ведь неблагодарная птица. А помочь? Чай с отцом своего хозяина прекрасно знаком. Однако, не о том сейчас думать надо. Я видела, как дрожала, будто в ознобе, царевна, знать напугана до смерти. Что не может быть хорошим началом того, зачем мы сюда пожаловали. Жаль, мне слова держать нельзя, не по чину, но мы уж что-нибудь обязательно придумаем.
— Не ожидал вас тут увидеть, — усевшись в высокое кресло с резной спинкой, сказал Твердолик. При этом очень внимательно изучал девицу, побледневшую до белых полотен. — Как добирались? Когда приехали?
Василиса кинула в мою сторону быстрый взгляд, а затем упрямо стрельнула глазами в государя. Я успела поймать свет её очей, вкладывая в них уверенность, нашёптывая сказительный навет. Обычно мига хватало, чтобы внушить что-то человеку. Но царевна была так растеряна, что не угадаешь, прорвёшься ли сквозь её туманные озёра, которы заволокли очи.
— Воздухом, — махнула тонкой ручкой красавица, говоря, мол для неё это обычное дело.
— Однако, — оглаживая бороду, пробасил царь. — На чём же, позвольте спросить?
— Своих тайн не раскрываю, — отозвалась Василисушка, к лицу которой постепенно возвращались краски. — Я прибыла, чтобы обвенчаться с Иваном.
Эк, как завернула. Даже меня поразила. А уж Твердолик ажно привстал слегка. Но царевна лишь сцепила пальчики белой рученьки в кулаки, и вздёргивая нос кверху. Тверда девица, молодец. Люблю таких, хоть и знаю, что таким тяжелее живётся. Ох, надеюсь, этот Иванушка того стоит, чтобы ради него на такое идти.
— Ага-ага, — покивал царь. — Про правила, знамо дело, известно… Не могу воспротивиться, да только не легко будет. Две ведуньи ужо прибыли. Одна заморская княжна, другая боярская дочь нашего государства. Не побоишься?
— Нет, — качнула головой моя подопечная.
— Ступай. Прикажу, чтобы в гостевых опочивальнях постелили, — смилостивился Твердолик. Но я по глазам его увидела, что он явно забавляется происходящим. Конечно же, он не верил, что малолетняя девица, не обладающая никаким даром, сможет побороться за право назваться женою царевича. Я на него разозлилась за сие представление, но глаза держала долу, чтобы якобы покорность свою показать. Право дело, первый раз на моей памяти невесты за руку жениха меж собою борются. Глупость какая-то. Обычно наоборот.
В комнате с небольшим оконцем, но очень чистой и белой, Василиса подрастеряла весь свой запал, пав почти бездыханно на кровать. Щёчки её окропились крупными слезами, а губки алые задрожали. Да, трудно нам придётся, коли из-за простой беседы так убивается. Я подошла к девице, опустилась возле неё и принялась оглаживать головку, приговаривая успокоительные слова. Те довольно быстро подействовали, и Василиса уснула.
