Напротив обезумевшей Мартины, как в ступоре, стоял мужчина.
– А ну ни с места! Стрелять буду, – раздался голос Эммы.
Женщина держала в руках ружье, мое ружье, которое я, видно, забыла на комоде, когда искала фонарь. И целилась она в пленника.
Я и дух перевести не успела, как Эмма выстрелила.
С быстротой молнии мужчина метнулся в сторону. Только осколки полетели от подстреленной вазы.
С визгом я пригнулась и бухнулась на пол.
Еще выстрел, отчего сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Хлопнула дверь… даже не так, вылетела, сопровождаемая звоном разбитого дверного стекла.
Быстрые шаги, шорохи… шорохи… шорохи…
Я ничего не видела, прикрыв голову руками, и плакала.
– Николетт, вставай, – наконец прозвучал голос Эммы. – Всё закончилось… черт!
Эмма принесла смоченный антисептиком бинт, и я приложила его ко лбу. Неудачно упала, и вот.
Женщина ходила туда и обратно среди беспорядка, и о чем-то серьезно размышляла.
Я сидела на диване и помалкивала, не зная, с чего начать. Да и что говорить? Я ничего не понимала. У меня не складывалась в голове картинка.
Оставалась наблюдать за тем, как Эмма, перестав мерить шагами комнату, ставит на плиту чайник и заваривает чай.
– Вот, держи. – Протянула она мне большую кружку с желтыми утятами, из которой исходил крепкий аромат мяты. И я была не против успокоиться.
Как там бабушка? Слышала ли она выстрелы?
В последнее время бабуля предпочитала спать с ватой в ушах, потому что ей мешали шаги и скрипы дверей наших постояльцев.
Надо бы ее проверить, думала я, но продолжала сидеть, как примороженная.
Эмма взволнованно терла лоб.
– Надо было давно тебе всё рассказать. Но как тут расскажешь? – покосилась она на выломанную дверь. Даже когда Джек выбил топором замок, та и то не так сильно пострадала.
Я послушно выпила полкружки успокоительного чая, но меня никак не отпускало. И Эмму – тоже.
– Человек, которого ты выпустила… – Она расстроено покачала головой. – Это очень плохо. Очень. Конечно, это я во всем виновата. Я. Ты тут ни при чем.
Женщина всхлипнула, но слез я не увидела.
Интересно, куда она дела ружье?
– Этот человек… – начала Эмма снова. – Он вовсе и не человек. Его зовут Данар. И он оборотень.
На стене тикали часы. Где-то вдалеке лаяла собака.
И ночь была темна как никогда.
– Что? – переспросила я. Может, Эмма после шока немного сошла с ума? – Оборотень?
Сейчас она скажет, что это, конечно же, шутка. Что она, Эмма, просто хотела разрядить обстановку.
Хотя шутка странная. Как и обстановка.
– Наверное, нужно рассказать всё с начала, а потом перейти к главному, да?
Я пожала плечами, не понимая, что вообще происходит.
Может, если я лягу спать, то завтра проснусь и пойму, что всё это дурной сон, и на самом деле ничего этого не произошло.
– Я говорила, что Дэниел – профессор антропологии. Он читал лекции в университете Дебертауна. Писал статьи, изучал эволюцию человека. Однажды ему попалась статья о метаморфах, существах, чье развитие с самого начала пошло по другому пути. Они выглядят как люди, но их тела более пластичны, они способны принимать формы животных. Те, о которых читал Дэниел, принимали вид волков, им присвоили название Ночные охотники. Лунный свет способствует их превращению. Как понимаешь, они обращаются ночью. Ночью они наиболее опасны. Особенно когда на небе полная луна.
Эмма перевела дух и глотнула мятного чая.
– Конечно, всё это звучит как бред, – признала Эмма. – Я и сама не верила в существование оборотней. Но Дэниел отнесся к этой статье серьезно, он начал разбираться. Написал профессору Ллерсу, автору статьи, но оказалось, что тут умер при странных обстоятельствах. Это еще больше подхлестнуло Дэниела заняться изучением вопроса. Ему даже удалось добыть кости со странными изменениями, неприсущими человеческим, когда мы начали получать письма с угрозами. В анонимках говорилось, чтобы Дэниел прекратил расследование и не лез, куда не просят, иначе будет хуже. Но Дэниел не тот человек, которого можно запугать. К сожалению.
Эмма грустно вздохнула.
– Я не буду рассказывать обо всех плохих событиях, последовавших за этим, скажу только, что наша жизнь с того времени сильно изменилась. Мы пережили нападение на наш дом этих существ и потерю дорогого нам человека. – Женщина не замечала выступившие на глазах слезы. – Мы хлебнули много горя. И теперь, несколько лет спустя, я понимаю, почему они преследовали Дэниела: хотели скрыть следы своего преступления – ведь эти существа были причастны к гибели профессора Ллерса, который обнародовал сведения об их существовании, должное оставаться втайне. А Дэниел… он винит себя за то, что произошло, хотя ни в чем не виноват. Это ведь люди совершают плохие поступки, делают выбор в пользу зла, а вовсе не обстоятельства их к этому толкают.
Эмма говорила и говорила, а я удивлялась ее мужеству… через что она прошла.
Не сразу, и всё же, с дрожью в голосе она призналась, что и Джек с Сэмом сильно пострадали, но выжили. С той поры Стайлеры и решили остановить этих существ, Ночных охотников. И сами стали охотниками.
– Мне жаль, что тебя в это впутали. Я, правда, не хотела, я говорила Дэниелу, что нужно уйти, поискать другой дом. Надо было так и сделать. – Она комкала в руках платок, всхлипывала и вытирала мокрые от слез глаза.
– Да как же я бы без вас справилась. – Опустившись на колени возле Эммы, сидящей на диване, я пыталась ее успокоить. И в самом деле, если бы не Эмма и ее семья, как бы я справлялась с бабушкой, с долгами?
Женщина уложила мою голову себе на колени и перебирала пряди моих волос.
– У моей Адель были такие же волосы, как у тебя, точно такие же… – Она поцеловала меня в макушку.
И я чуть не расплакалась, закусив губу. Будто это моя мама… моя дорогая мама, живая и настоящая…
И так и не решилась спросить, кто такая Адель?
Мы просидели так до самого утра, пока светать не начало.
Эмма сказала, что мне нужно идти спать, она тут всё приберет, потому что Дэниел и ее сыновья вот-вот вернутся, а она должна еще их подготовить и рассказать, как всё было. Как сбежал Данар, что он обхитрил Эмму и вырвался из подвала.
– Но ведь это неправда. Это я во всём виновата. Я.
– Ты не знала. Ты ничего не знала и просто хотела помочь. Но я расскажу, что стреляла из твоего ружья. И что теперь ты всё знаешь.
Лежа в постели, я всё думала о Джеке и Сэме, и даже о мистере Дэниеле… Каково им пришлось? И в то же время рассказ Эммы звучал фантастически. Оборотни и охотники на оборотней в нашем городке! Да кому скажи, кто же поверит?
А я… Я верю?
Проснулась я от громкого звука. Кто-то стучал, кто-то возмущался.
События прошедшей ночи промелькнули с быстротой молнии, и я, наскоро одевшись, выскочила в коридор.
Так и есть… Стайлеры вернулись. И громче всех, конечно же, вопит Сэм. Недовольный, что оборотень сбежал.
Раздался звон колокольчика, и я метнулась в комнату бабушки.
– Представляешь, какая со мной ночью штука случилась. Слышу гром… страшный гром, а потом опять! Тучи, темно, ничего не видно. Один только бум-бум… нет-нет, не так, – покачала головой бабуля. – Пых-пых… как из ружья твоего отца… А вспышки молнии на небе нет. Чудо, да и только!
– Тебе, наверное, что-то приснилось, – попыталась я ее успокоить.
– Ну ладно ночью, а сейчас-то чего… слышишь? Спорят о чем-то, – прислушалась бабушка к нарастающему шуму в гостиной, и вдруг выстрел, и еще один. – Ну вот, а что я говорила! Стреляют! – Она раскраснелась, того и гляди опять удар хватит. И улыбнулась в предвкушении чего-то ужасно интересного.
Они там что, совсем спятили?!
– Я сейчас… я скоро… – выскочила я за дверь.
– Да ты что, не ходи…
А я уже слетела вниз по лестнице, оступилась на больной ноге и аккурат угодила в объятья Сэма, который чудом меня поймал.
– Прости, это я шумлю, – признался Джек, входя в дом. – Твое ружьишко проверил. Ничего стреляет.
Я оттолкнула Сэма, чувствуя, как щеки стремительно теплеют.
Мистер Дэниел и Эмма глядели на меня с удивлением.
Кажется, я хотела им что-то сказать, когда бежала сюда, а теперь…
– Там бабушка… испугалась громких звуков.
– Миссис Волкер… – кинулась Эмма наверх.
И я бы с радостью последовала за ней, если бы не опасалась снова оступиться на лестнице.
– Так значит, ты всё знаешь?! – осведомился Сэм, сложив руки на груди и пристально глядя на меня. – Замечательно! А то я уже устал прикидываться дурачком.
– Сэм, боюсь тебя разочаровать… – усмехнулся его брат.
– Заткнись, Джек!
– Небось, сильно испугалась, когда увидела этого… сегодня ночью? – допытывался Джек.
– Не сильно.
– А что тебе мама рассказала?
– Что вы охотитесь… на таких, как он…
– И что ты об этом думаешь?
– Зачем они вам?
Мистер Дэниел проверял какой-то лабораторный прибор, разложив его на столе, но явно ловил каждое мое слово.
– Мы их разделываем как тушки животных. А потом готовим. На вертеле. О нас ведь такие слухи ходят? – ухмыльнулся Сэм. – Каннибалы.
– Сэм, уже можно не прикидываться, – посоветовал Джек. И присел на диван, как был в плаще, и предложил мне: – Давай, садись. – Я уселась. – Нам нужна их кровь. – И снова чуть не вскочила от такого признания. – И секрет. У них есть большой секрет, которым они не спешат с нами делиться, как их ни пытай. Но мы настойчивые. Мы добьемся правды. И найдем нужную формулу.
– Какую формулу? – спросила я озадаченно.
– Формулу их крови. Она отличается от той, что у тебя или других людей. Кровь делает их особенными, сильными. Но в ней же и их слабость. Например, запах лаванды их ослабляет, вернее, не дает раскрыться… так скажем, мистическому потенциалу. Понимаешь?
Джек говорил странные вещи, но они меня не пугали, как и он сам. Может, я действительно чего-то не понимаю?
В лаборатории Стайлеры проводили эксперименты. Использовали кровь оборотней, смешивая ее с разными реактивами, веществами, способными ее изменять.
– Пока мы добились немногого, – сказал Джек, когда мы спустились в подвал с молчаливого согласия мистера Дэниеля. – Но выяснили, какая формула способна причинить им урон.
– Говори яснее, философ. – К сожалению, с нами спустился и Сэм и зажег свечи на столе. – Мы придумали состав вещества, которым смазываем пули. Обычные пули на ночников не действуют.
– Ночники?
– Это мы их так от большой любви называем, – уточнил Джек. – Вообще-то, скверное дело, что Данар сбежал, лучше бы его пристрелили.
– Почему это плохо?
– Ты стрелять-то умеешь из своего ружья? – не ответил Джек, держа в левой руке оружие. – Отцово, небось?
– Да. И он меня научил.
– Отлично! Я дам тебе пули. – Парень выдвинул ящик стола и достал несколько патронов. – Сэм!
И его брат задул свечи.
В темноте на ладони Джека пули светились голубоватым фосфорическим светом.
– Здорово! – восхитилась я. – А чем они покрыты?
– Специальным веществом, состав которого известен только нам, – не удержавшись, прихвастнул Сэм. И снова зажег свечи. Проводку в подвале по-прежнему не починили.
– Смотри. – Сэм распахнул шкаф, совсем новый, видно, именно его недавно сколотил во дворе Джек. Внутри стояли баночки и бутыли разной степени заполненности, цвета и новизны. В одной стеклянной таре очерчивалось сердце фиолетово-голубого оттенка. – Это наш тайничок с экзотическими ингредиентами. Среди них – сердце оборотня. Хочешь посмотреть?
– И так вижу, – отшатнулась я. Не то ли это самое сердечко, с которым Сэма поймали местные жители?
– А это что? – достал с нижней полки, в самом углу, шкатулку Джек. – Что за аромат? – потянул он носом.
Сэм выхватил у него шкатулочку и прибрал подальше, заложив куском тряпки.
– Не тронь, это эксперимент.
– Твой, что ли? – усмехнулся Джек и перевел насмешливый взгляд на меня. – Ну-ну.
Я ничего не поняла, и объяснять мне никто не стал.
В этот день Эмма приготовила вкусный обед. Меня она не подпускала к его приготовлению, словно чувствовала себя виноватой в том, что произошло.
В большом блюде громоздились кусочки индейки, запеченные в медово-горчичной заливке с картофелем. Несколько салатов. Рулетики из омлета с сыром и зеленью. Пампушки с чесноком. А на десерт белоснежный «ангельский» пирог, посыпанный сахарной пудрой.
При мне ничего не говорили о том, куда ночью ходили Сэм, Джек и мистер Дэниел. Но теперь я и сама догадывалась.
Вероятно, оборотни… вернее, волки, как Стайлеры договорились их называть… ночные волки… нападали на дома в городе, чтобы найти своего «друга», Данара. Что вызвало резонанс среди населения и расследование полиции. И Джек с Сэмом и отцом ходили на разведку, выяснить, как далеко продвинулись их хвостатые недруги. И, может, даже направить их по ложному следу.
И если бы не я, то Данар по-прежнему сидел бы в подвале. Этот страшный монстр.
А может, меня обманули?
Держали невинного человека в подвале для своих зверских экспериментов. Пока я не помогла ему сбежать. А теперь рассказывают об оборотнях и зачарованных пулях против них. И я должна верить?
И верю. Стоит Джеку улыбнуться, и я готова поверить во что угодно. И в «ночных волков», и в сердце оборотня в банке. И в то, что Джек научит меня стрелять без промаха, ведь он обещал.
Вечером бабушку вывезли на прогулку в «новом» старом кресле. Она была счастлива. Просила отвезти ее к Белой реке. Снова вздыхала, что в ее водах погибли мои родители.
Эмма взяла на прогулку свежих булочек, и мы посидели у воды, наблюдая за барашками волн в серой неприветливой речке.
Эмма старалась выглядеть беззаботно, но ее что-то тревожило. Боится, как бы я не проболталась об их секрете? Или что-то другое?
– Николетт, – остановила она меня в дверях, когда я собиралась лечь спать, направляясь к себе. – Извини, что так получилось, мы вовсе не хотели вмешивать тебя в наши дела. Ты только скажи, и мы сразу уедем.
– Уедете?
Вот, значит, зачем был и этот обед, и прогулка с бабушкой. Прощание?
– Данар… он очень опасен и мстителен, понимаешь?
– Что он может сделать? – Что может какой-то мифический оборотень сделать мне, если власти по закону выставляют нас с бабулей на улицу без средств к существованию? Конечно, я буду работать, миссис Грин не оставит нас с бабушкой без пропитания, да и тетушка Марджери пригреет на время. Но я не смогу постоянно оставлять мою старушку на ней, а денег на сиделку вряд ли хватит. Вся же социальная выплата от государства почти полностью уходит на бабушкины лекарства.
– О чем задумалась? – спросила Эмма. – Боишься? Данар действительно опасен.
– Боюсь. Но только вовсе не Данара. – Боюсь остаться одна, как раньше. Беспомощной. С бабушкой, нуждающейся в заботе и уходе, которого я не могу ей обеспечить.
Стайлеры остались. Я очень просила их не уезжать. Вернее, просила Эмму. Без нее нам с бабушкой хоть пропадай. Да и без арендной платы – тоже.
Иногда меня посещали мысли, что я пошла против совести. Как бы то ни было, Стайлеры похитили человека и держали его в подвале. А я промолчала, и даже офицеру Бризби не рассказала о странностях своих постояльцев.
Но и с Данаром было что-то нечисто. Ведь ни вчера, ни сегодня полиция к нам не приходила, а значит, после побега, он не стал писать заявление на Стайлеров. И это обстоятельство всё больше и больше меня успокаивало.
– А ну ни с места! Стрелять буду, – раздался голос Эммы.
Женщина держала в руках ружье, мое ружье, которое я, видно, забыла на комоде, когда искала фонарь. И целилась она в пленника.
Я и дух перевести не успела, как Эмма выстрелила.
С быстротой молнии мужчина метнулся в сторону. Только осколки полетели от подстреленной вазы.
С визгом я пригнулась и бухнулась на пол.
Еще выстрел, отчего сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Хлопнула дверь… даже не так, вылетела, сопровождаемая звоном разбитого дверного стекла.
Быстрые шаги, шорохи… шорохи… шорохи…
Я ничего не видела, прикрыв голову руками, и плакала.
– Николетт, вставай, – наконец прозвучал голос Эммы. – Всё закончилось… черт!
***
Эмма принесла смоченный антисептиком бинт, и я приложила его ко лбу. Неудачно упала, и вот.
Женщина ходила туда и обратно среди беспорядка, и о чем-то серьезно размышляла.
Я сидела на диване и помалкивала, не зная, с чего начать. Да и что говорить? Я ничего не понимала. У меня не складывалась в голове картинка.
Оставалась наблюдать за тем, как Эмма, перестав мерить шагами комнату, ставит на плиту чайник и заваривает чай.
– Вот, держи. – Протянула она мне большую кружку с желтыми утятами, из которой исходил крепкий аромат мяты. И я была не против успокоиться.
Как там бабушка? Слышала ли она выстрелы?
В последнее время бабуля предпочитала спать с ватой в ушах, потому что ей мешали шаги и скрипы дверей наших постояльцев.
Надо бы ее проверить, думала я, но продолжала сидеть, как примороженная.
Эмма взволнованно терла лоб.
– Надо было давно тебе всё рассказать. Но как тут расскажешь? – покосилась она на выломанную дверь. Даже когда Джек выбил топором замок, та и то не так сильно пострадала.
Я послушно выпила полкружки успокоительного чая, но меня никак не отпускало. И Эмму – тоже.
– Человек, которого ты выпустила… – Она расстроено покачала головой. – Это очень плохо. Очень. Конечно, это я во всем виновата. Я. Ты тут ни при чем.
Женщина всхлипнула, но слез я не увидела.
Интересно, куда она дела ружье?
– Этот человек… – начала Эмма снова. – Он вовсе и не человек. Его зовут Данар. И он оборотень.
На стене тикали часы. Где-то вдалеке лаяла собака.
И ночь была темна как никогда.
– Что? – переспросила я. Может, Эмма после шока немного сошла с ума? – Оборотень?
Сейчас она скажет, что это, конечно же, шутка. Что она, Эмма, просто хотела разрядить обстановку.
Хотя шутка странная. Как и обстановка.
– Наверное, нужно рассказать всё с начала, а потом перейти к главному, да?
Я пожала плечами, не понимая, что вообще происходит.
Может, если я лягу спать, то завтра проснусь и пойму, что всё это дурной сон, и на самом деле ничего этого не произошло.
– Я говорила, что Дэниел – профессор антропологии. Он читал лекции в университете Дебертауна. Писал статьи, изучал эволюцию человека. Однажды ему попалась статья о метаморфах, существах, чье развитие с самого начала пошло по другому пути. Они выглядят как люди, но их тела более пластичны, они способны принимать формы животных. Те, о которых читал Дэниел, принимали вид волков, им присвоили название Ночные охотники. Лунный свет способствует их превращению. Как понимаешь, они обращаются ночью. Ночью они наиболее опасны. Особенно когда на небе полная луна.
Эмма перевела дух и глотнула мятного чая.
ГЛАВА 24. Признание Эммы
– Конечно, всё это звучит как бред, – признала Эмма. – Я и сама не верила в существование оборотней. Но Дэниел отнесся к этой статье серьезно, он начал разбираться. Написал профессору Ллерсу, автору статьи, но оказалось, что тут умер при странных обстоятельствах. Это еще больше подхлестнуло Дэниела заняться изучением вопроса. Ему даже удалось добыть кости со странными изменениями, неприсущими человеческим, когда мы начали получать письма с угрозами. В анонимках говорилось, чтобы Дэниел прекратил расследование и не лез, куда не просят, иначе будет хуже. Но Дэниел не тот человек, которого можно запугать. К сожалению.
Эмма грустно вздохнула.
– Я не буду рассказывать обо всех плохих событиях, последовавших за этим, скажу только, что наша жизнь с того времени сильно изменилась. Мы пережили нападение на наш дом этих существ и потерю дорогого нам человека. – Женщина не замечала выступившие на глазах слезы. – Мы хлебнули много горя. И теперь, несколько лет спустя, я понимаю, почему они преследовали Дэниела: хотели скрыть следы своего преступления – ведь эти существа были причастны к гибели профессора Ллерса, который обнародовал сведения об их существовании, должное оставаться втайне. А Дэниел… он винит себя за то, что произошло, хотя ни в чем не виноват. Это ведь люди совершают плохие поступки, делают выбор в пользу зла, а вовсе не обстоятельства их к этому толкают.
Эмма говорила и говорила, а я удивлялась ее мужеству… через что она прошла.
Не сразу, и всё же, с дрожью в голосе она призналась, что и Джек с Сэмом сильно пострадали, но выжили. С той поры Стайлеры и решили остановить этих существ, Ночных охотников. И сами стали охотниками.
– Мне жаль, что тебя в это впутали. Я, правда, не хотела, я говорила Дэниелу, что нужно уйти, поискать другой дом. Надо было так и сделать. – Она комкала в руках платок, всхлипывала и вытирала мокрые от слез глаза.
– Да как же я бы без вас справилась. – Опустившись на колени возле Эммы, сидящей на диване, я пыталась ее успокоить. И в самом деле, если бы не Эмма и ее семья, как бы я справлялась с бабушкой, с долгами?
Женщина уложила мою голову себе на колени и перебирала пряди моих волос.
– У моей Адель были такие же волосы, как у тебя, точно такие же… – Она поцеловала меня в макушку.
И я чуть не расплакалась, закусив губу. Будто это моя мама… моя дорогая мама, живая и настоящая…
И так и не решилась спросить, кто такая Адель?
Мы просидели так до самого утра, пока светать не начало.
Эмма сказала, что мне нужно идти спать, она тут всё приберет, потому что Дэниел и ее сыновья вот-вот вернутся, а она должна еще их подготовить и рассказать, как всё было. Как сбежал Данар, что он обхитрил Эмму и вырвался из подвала.
– Но ведь это неправда. Это я во всём виновата. Я.
– Ты не знала. Ты ничего не знала и просто хотела помочь. Но я расскажу, что стреляла из твоего ружья. И что теперь ты всё знаешь.
Лежа в постели, я всё думала о Джеке и Сэме, и даже о мистере Дэниеле… Каково им пришлось? И в то же время рассказ Эммы звучал фантастически. Оборотни и охотники на оборотней в нашем городке! Да кому скажи, кто же поверит?
А я… Я верю?
***
Проснулась я от громкого звука. Кто-то стучал, кто-то возмущался.
События прошедшей ночи промелькнули с быстротой молнии, и я, наскоро одевшись, выскочила в коридор.
Так и есть… Стайлеры вернулись. И громче всех, конечно же, вопит Сэм. Недовольный, что оборотень сбежал.
Раздался звон колокольчика, и я метнулась в комнату бабушки.
– Представляешь, какая со мной ночью штука случилась. Слышу гром… страшный гром, а потом опять! Тучи, темно, ничего не видно. Один только бум-бум… нет-нет, не так, – покачала головой бабуля. – Пых-пых… как из ружья твоего отца… А вспышки молнии на небе нет. Чудо, да и только!
– Тебе, наверное, что-то приснилось, – попыталась я ее успокоить.
– Ну ладно ночью, а сейчас-то чего… слышишь? Спорят о чем-то, – прислушалась бабушка к нарастающему шуму в гостиной, и вдруг выстрел, и еще один. – Ну вот, а что я говорила! Стреляют! – Она раскраснелась, того и гляди опять удар хватит. И улыбнулась в предвкушении чего-то ужасно интересного.
Они там что, совсем спятили?!
– Я сейчас… я скоро… – выскочила я за дверь.
– Да ты что, не ходи…
А я уже слетела вниз по лестнице, оступилась на больной ноге и аккурат угодила в объятья Сэма, который чудом меня поймал.
– Прости, это я шумлю, – признался Джек, входя в дом. – Твое ружьишко проверил. Ничего стреляет.
Я оттолкнула Сэма, чувствуя, как щеки стремительно теплеют.
Мистер Дэниел и Эмма глядели на меня с удивлением.
Кажется, я хотела им что-то сказать, когда бежала сюда, а теперь…
– Там бабушка… испугалась громких звуков.
– Миссис Волкер… – кинулась Эмма наверх.
И я бы с радостью последовала за ней, если бы не опасалась снова оступиться на лестнице.
– Так значит, ты всё знаешь?! – осведомился Сэм, сложив руки на груди и пристально глядя на меня. – Замечательно! А то я уже устал прикидываться дурачком.
– Сэм, боюсь тебя разочаровать… – усмехнулся его брат.
– Заткнись, Джек!
– Небось, сильно испугалась, когда увидела этого… сегодня ночью? – допытывался Джек.
– Не сильно.
– А что тебе мама рассказала?
– Что вы охотитесь… на таких, как он…
– И что ты об этом думаешь?
– Зачем они вам?
Мистер Дэниел проверял какой-то лабораторный прибор, разложив его на столе, но явно ловил каждое мое слово.
– Мы их разделываем как тушки животных. А потом готовим. На вертеле. О нас ведь такие слухи ходят? – ухмыльнулся Сэм. – Каннибалы.
– Сэм, уже можно не прикидываться, – посоветовал Джек. И присел на диван, как был в плаще, и предложил мне: – Давай, садись. – Я уселась. – Нам нужна их кровь. – И снова чуть не вскочила от такого признания. – И секрет. У них есть большой секрет, которым они не спешат с нами делиться, как их ни пытай. Но мы настойчивые. Мы добьемся правды. И найдем нужную формулу.
ГЛАВА 25. Переживания
– Какую формулу? – спросила я озадаченно.
– Формулу их крови. Она отличается от той, что у тебя или других людей. Кровь делает их особенными, сильными. Но в ней же и их слабость. Например, запах лаванды их ослабляет, вернее, не дает раскрыться… так скажем, мистическому потенциалу. Понимаешь?
Джек говорил странные вещи, но они меня не пугали, как и он сам. Может, я действительно чего-то не понимаю?
В лаборатории Стайлеры проводили эксперименты. Использовали кровь оборотней, смешивая ее с разными реактивами, веществами, способными ее изменять.
– Пока мы добились немногого, – сказал Джек, когда мы спустились в подвал с молчаливого согласия мистера Дэниеля. – Но выяснили, какая формула способна причинить им урон.
– Говори яснее, философ. – К сожалению, с нами спустился и Сэм и зажег свечи на столе. – Мы придумали состав вещества, которым смазываем пули. Обычные пули на ночников не действуют.
– Ночники?
– Это мы их так от большой любви называем, – уточнил Джек. – Вообще-то, скверное дело, что Данар сбежал, лучше бы его пристрелили.
– Почему это плохо?
– Ты стрелять-то умеешь из своего ружья? – не ответил Джек, держа в левой руке оружие. – Отцово, небось?
– Да. И он меня научил.
– Отлично! Я дам тебе пули. – Парень выдвинул ящик стола и достал несколько патронов. – Сэм!
И его брат задул свечи.
В темноте на ладони Джека пули светились голубоватым фосфорическим светом.
– Здорово! – восхитилась я. – А чем они покрыты?
– Специальным веществом, состав которого известен только нам, – не удержавшись, прихвастнул Сэм. И снова зажег свечи. Проводку в подвале по-прежнему не починили.
– Смотри. – Сэм распахнул шкаф, совсем новый, видно, именно его недавно сколотил во дворе Джек. Внутри стояли баночки и бутыли разной степени заполненности, цвета и новизны. В одной стеклянной таре очерчивалось сердце фиолетово-голубого оттенка. – Это наш тайничок с экзотическими ингредиентами. Среди них – сердце оборотня. Хочешь посмотреть?
– И так вижу, – отшатнулась я. Не то ли это самое сердечко, с которым Сэма поймали местные жители?
– А это что? – достал с нижней полки, в самом углу, шкатулку Джек. – Что за аромат? – потянул он носом.
Сэм выхватил у него шкатулочку и прибрал подальше, заложив куском тряпки.
– Не тронь, это эксперимент.
– Твой, что ли? – усмехнулся Джек и перевел насмешливый взгляд на меня. – Ну-ну.
Я ничего не поняла, и объяснять мне никто не стал.
В этот день Эмма приготовила вкусный обед. Меня она не подпускала к его приготовлению, словно чувствовала себя виноватой в том, что произошло.
В большом блюде громоздились кусочки индейки, запеченные в медово-горчичной заливке с картофелем. Несколько салатов. Рулетики из омлета с сыром и зеленью. Пампушки с чесноком. А на десерт белоснежный «ангельский» пирог, посыпанный сахарной пудрой.
При мне ничего не говорили о том, куда ночью ходили Сэм, Джек и мистер Дэниел. Но теперь я и сама догадывалась.
Вероятно, оборотни… вернее, волки, как Стайлеры договорились их называть… ночные волки… нападали на дома в городе, чтобы найти своего «друга», Данара. Что вызвало резонанс среди населения и расследование полиции. И Джек с Сэмом и отцом ходили на разведку, выяснить, как далеко продвинулись их хвостатые недруги. И, может, даже направить их по ложному следу.
И если бы не я, то Данар по-прежнему сидел бы в подвале. Этот страшный монстр.
А может, меня обманули?
Держали невинного человека в подвале для своих зверских экспериментов. Пока я не помогла ему сбежать. А теперь рассказывают об оборотнях и зачарованных пулях против них. И я должна верить?
И верю. Стоит Джеку улыбнуться, и я готова поверить во что угодно. И в «ночных волков», и в сердце оборотня в банке. И в то, что Джек научит меня стрелять без промаха, ведь он обещал.
Вечером бабушку вывезли на прогулку в «новом» старом кресле. Она была счастлива. Просила отвезти ее к Белой реке. Снова вздыхала, что в ее водах погибли мои родители.
Эмма взяла на прогулку свежих булочек, и мы посидели у воды, наблюдая за барашками волн в серой неприветливой речке.
Эмма старалась выглядеть беззаботно, но ее что-то тревожило. Боится, как бы я не проболталась об их секрете? Или что-то другое?
– Николетт, – остановила она меня в дверях, когда я собиралась лечь спать, направляясь к себе. – Извини, что так получилось, мы вовсе не хотели вмешивать тебя в наши дела. Ты только скажи, и мы сразу уедем.
– Уедете?
Вот, значит, зачем был и этот обед, и прогулка с бабушкой. Прощание?
– Данар… он очень опасен и мстителен, понимаешь?
– Что он может сделать? – Что может какой-то мифический оборотень сделать мне, если власти по закону выставляют нас с бабулей на улицу без средств к существованию? Конечно, я буду работать, миссис Грин не оставит нас с бабушкой без пропитания, да и тетушка Марджери пригреет на время. Но я не смогу постоянно оставлять мою старушку на ней, а денег на сиделку вряд ли хватит. Вся же социальная выплата от государства почти полностью уходит на бабушкины лекарства.
– О чем задумалась? – спросила Эмма. – Боишься? Данар действительно опасен.
– Боюсь. Но только вовсе не Данара. – Боюсь остаться одна, как раньше. Беспомощной. С бабушкой, нуждающейся в заботе и уходе, которого я не могу ей обеспечить.
ГЛАВА 26. Просьба мистера Крафчика
Стайлеры остались. Я очень просила их не уезжать. Вернее, просила Эмму. Без нее нам с бабушкой хоть пропадай. Да и без арендной платы – тоже.
Иногда меня посещали мысли, что я пошла против совести. Как бы то ни было, Стайлеры похитили человека и держали его в подвале. А я промолчала, и даже офицеру Бризби не рассказала о странностях своих постояльцев.
Но и с Данаром было что-то нечисто. Ведь ни вчера, ни сегодня полиция к нам не приходила, а значит, после побега, он не стал писать заявление на Стайлеров. И это обстоятельство всё больше и больше меня успокаивало.
