– Вот и иди к этой своей «интрижке», а я не позволю себя позорить. Ты пьян! Как тебе в голову взбрело явиться в таком состоянии? Уходи немедленно, пока тебя никто не увидел!
– А ты меня поцелуешь? Если поцелуешь, то я уйду.
– Еще чего! Уйди от меня!
Ну вот, не хватало мне еще и стать свидетелем почти семейной сцены.
Аккуратно, стараясь не создавать шума, я по-тихому вылезла из кустов и направилась к основному месту праздника.
Надеюсь, Сэм закончил свои байки, и мы пойдем домой.
И действительно, гости уже вовсю танцевали, кругом велись непринужденные разговоры, звучал смех. И Сэма нигде не наблюдалось.
– Где этот странный приятель, с которым ты пришла? – спросила Кейли, продолжая приплясывать и попивать клубничный коктейль. – Он вдруг решил, что ему срочно нужно найти тебя, и ушел.
– Ушел? – Что еще за новости?
Побродив туда и обратно, высматривая пропавшее недоразумение, с горя съела кусок яблочного пирога.
Надо же, ушел меня искать и пропал с концами.
Не мог же он меня бросить?
А противный голосишко так и нашептывал: «Мог, еще как мог и бросил!»
Вскоре появилась Лили. Неизвестно, как ей удалось избавиться от Брэндона, но пришла она одна.
Хотя и Брэндон не заставил себя долго ждать, минуту спустя вынырнув из сада. Я едва газировку не пролила, услышав всеобщий удивленный вопль, и только потом увидела причину столь бурной реакции.
Лили побледнела, казалось, она вот-вот в обморок упадет.
Брэндон прохаживался посреди праздничной суеты как главный его персонаж. В общем, так и было, только Лили это совсем не устраивало. Она относилась к той породе людей, которые терпели до последнего, а потом взрывались, как бочки с порохом.
Пока Брэндон всех убеждал, что ничего не произошло и он случайно опоздал, покачиваясь из стороны в сторону и даже чуть не завалился в клумбу, Лили следила за ним как коршун, вот-вот готовый наброситься на добычу.
А дальше всё произошло, как во сне… Лили схватила графин с вишневым морсом и, вскочив на скамейку, аккурат вылила его содержимое на голову неудачливого жениха. Это его немного охладило и привело в чувство, если не трезвости, то некоего соображения.
– Эй, ты что творишь? – возмутился он.
На одном ухе повисли вишенки, рубашка тоже обильно пропиталась ягодным соком.
Лили, соскочив со скамейки, с невозмутимым видом сняла с пальца кольцо и швырнула его в физиономию несостоявшегося жениха, со словами:
– Всё кончено!
И, круто развернувшись на каблуках, скрылась в темноте сада, гости даже выдохнуть не успели, затаив дыхание, наблюдая за вихрем событий.
Похоже, праздник подошел к концу.
Да где же этот Сэм?
Я снова вернулась к качелям, в надежде найти его там. Должен же он где-то быть? Но на качелях сидела Лили, обхватив обеими руками канат, и плакала.
Лили плачет? Никогда ее такой не видела. Надменной – да. Высокомерной – да. Она даже на похоронах своей матери не плакала, стояла бледная как смерть, но ни одной слезинки не проронила.
Хотела оставить ее одну, чтобы не смущать, но ветка некстати хрустнула под ногой.
– Кто здесь? – вскинула голову девушка. – Николетт? Ты что тут делаешь? – Она поспешно вытерла слезы со щек. – Подойди.
Вот же меня угораздило! Мы никогда не были с Лили подругами, особенно в последнее время… только в детстве.
– Помнишь, как мы здесь играли? – вспомнила она вдруг. – Хорошие были времена. И мама была жива… наши мамы. Помнишь?
– Да, – сказала неуверенно, не понимая, к чему этот разговор.
Моих родителей не стало шесть лет назад: в туманное утро отец не справился с управлением, и машина улетела с моста в реку.
А Лили потеряла мать в прошлом году: миссис Крафчик долго болела и умерла, едва дочь окончила школу. Целый год Лили носила траур, даже учебу в колледже Дебертауна отложили на год. И ее рана была еще свежа.
Неужели хочет пооткровенничать? Думает, я пойму как никто?
А потом мне же и не простит минуты своей слабости.
Она без слов предложила сесть рядом с ней на качели, и целый час предавалась воспоминаниям о прежних временах, о своей матери и нарядах, которые та покупала ей без остановки, не чая души в дочери. О праздниках, которые устраивала миссис Крафчик, пышных и блистательных, что о них еще месяц не умолкали в городе. О ее чудесном саде, за которым продолжал ухаживать старый садовник Том.
И меня внезапно осенило… Лили очень одинока, но не признается в этом даже себе.
Может, и за Брэндона спешила выйти замуж, чтобы создать свой дом, ту особенную атмосферу, которой славилась ее мать.
– Похоже, твой дружок тебя бросил, – сказала Лили, когда я почти начала ее жалеть. – Всё в этом мире недолговечно.
– Сэм мне не дружок, – насупилась я. – Он арендатор. Точнее, даже не он, а Эмма.
– Одно другому не мешает. Он на тебя так смотрит. Как кошка на кусок колбасы.
Я приоткрыла рот, не зная, что возразить, и меня вдруг озарило:
Кошка! Мартина же там осталась им всем на съедение!
– Мне пора! – соскочила я с качелей. – Спасибо за праздник… то есть, конечно, не совсем праздник…
– Да брось ты! Я уже обо всём забыла. Надеюсь, ты тоже? – ее глаза опасливо блеснули.
То, что она плакала из-за Брэндона? Никогда не забуду.
– Как и не было ничего.
– Вот и прекрасно.
Шагая по пустынным улицам Эденвиля, едва освещенных редкими фонарями, я чуть не шарахалась от каждой тени, ведь меня никто не предложил проводить. Кроме некой компании парней, которые были уже изрядно навеселе – явно Брэндон или кто-то из его дружков протащил на праздник горячительные напитки – мистер Крафчик в этом плане был строг, да и Лили явно не настаивала.
Луна светила сквозь взвесь облаков.
Я вспоминала Сэма и злилась.
Куда он подевался?
Ушел с праздника один?
А может, с ним что-то случилось?
Что я скажу Эмме?
Когда я подошла к дому, доведя себя до отчаяния и колотящегося в ушах сердца от быстрого шага, меня встретила Эмма.
Лицо ее было встревожено, она нервно куталась в шаль.
– Что-то случилось? – опешила я.
– Нет. С чего ты взяла?
– Вы тут…
– Я вышла тебя встретить. Сэм вернулся, а ты нет, вот я и забеспокоилась.
– Сэм вернулся?
– Да, а что? Что-нибудь не так?
– Нет, всё в порядке, – почувствовала я жжение в глазах.
Что не так? Да всё в порядке.
Что может быть глупее, чем обижаться на Сэма?
Утром он выглядел довольным и не беспокоился ни о чем.
– Эй, малышка, хочешь печенье? Вкусное! Мама испекла специально для тебя.
– Не хочу. – И вовсе не для меня. Мистер Дэниел и Джек вернулись, для них Эмма и старается.
– Дуешься, что вчера я ушел без тебя? Ну, прости, так получилось. – В своей потрепанной майке, с крошками печенья на щеке и вихрями нечесаных с утра волос, Сэм вызывал жуткое желание огреть его подушкой… прямо по его улыбающейся физиономии.
– Ничуть я не обиделась, – дрогнул голос. – И вообще, после того как ты ушел, началось самое веселье…
– Ну, рад за тебя, – мимоходом потрепал он меня по волосам. – Мам, у нас молоко еще осталось?
Чертов Сэм! Как можно быть таким черствым?
Убедившись – еще вчера, а сегодня проверив – что с кошкой всё хорошо и с бабушкой – тоже, я почти весь день провела вне дома. На огороде, на речке. Даже корзинку немного поплела и со вздохом отставила, уверившись в очередной раз, что тесто для яблочного пирога у меня получается намного лучше.
Ужинать тоже идти не хотелось, но пропущенный завтрак и обед и без того вызывали вопросы. К тому же Джек, с которым мы не виделись несколько дней, вовсе не виноват, что у него такой недалекий брат.
За столом Джек положил передо мной вырезанную из дерева свистульку в виде птички.
Спасибо, конечно, но я же не ребенок?
– Спасибо.
– Там есть отверстие для шнурка, можно повесить на шею.
Я покрутила игрушку в руках, поражаясь детальностью работы. Перышко к перышку, точеный клюв и глазки.
Не удержавшись, дунула. По дому разнесся свистящий звук, и мои щеки потеплели.
– Почти получилось, – одобрительно кивнул Джек. – Только нужно дуть сильнее.
Он прижал губы к свистку, и по комнате разлилось настоящее птичье пение.
– Попробуй еще раз, давай. – В глазах Джека светилась доброта и участие.
И тут я глянула на Сэма – лукавство и озорство.
– Я потом потренируюсь. – Провались ты, Сэм Стайлер, в бездну! Кажется, только тогда я смогу спокойно поговорить с Джеком.
С вечера мне не спалось, я ерзала на подушке, стараясь поудобней улечься.
Проверила отцовское ружье, спрятанное под кровать в специальную выемку, прибитую под досками, на которых лежал матрас.
Бабушка бы отругала, узнай, что я храню оружие в своей спальне – не девичье это дело, но кто-то же должен защищать дом в случае чего. Тем более что бабуля уже несколько месяцев с постели не встает, ни то чтобы спуститься в кабинет и проверить на месте ли ружье.
Всё чаще я подумывала потренироваться в стрельбе в лесу – кто знает, чем обернется совместное проживание с этими непонятными Стайлерами. Всё же Эмма вела себя вчера вечером странно, да и Сэм с праздника загадочно исчез…
Накинув на плечи шаль, я спустилась вниз попить воды, прислушиваясь к тишине спящего дома.
В окно светила неполная луна.
Напившись, я побрела обратно.
Но вдруг услышала стук. Он повторился.
Видимо, кто-то еще не спит.
Сэма на диване в гостиной не оказалось.
Из подвала доносились странные звуки, но дверь была закрыта и не понять, что там происходит.
Взяв пустой стакан, приложила его к поверхности подвальной двери, для лучшей слышимости.
За ней кто-то был. Слышались приглушенные голоса, внезапный вскрик, я даже отпрянула.
Что это? Ночное собрание Стайлеров?
Услышав, как кто-то поднимается по подвальной лестнице, я бросилась наверх и, взбежав по ступенькам на второй этаж, юркнула за угол и прислонилась к стене, прижимая к груди прихваченный стакан.
Скрипнула подвальная дверь.
– Нужно время, он так просто не сдастся.
– Да тихо ты. Весь дом разбудишь.
– Ну, он же не разбудил, хотя ему было очень больно… – усмехнулся Сэм.
– Идем в кабинет. А лучше к машине… я там кое-что недоделал, а завтра нужно ехать в город...
Я выглянула из-за угла.
Сэм с Джеком вышли из дома в темноту ночи.
О чем это они говорили? Кому было больно?
Стакан выпал из рук, я едва успела его подхватить. Звон стекла братья бы точно услышали. И не только они…
Мистер Дэниел показался посреди гостиной, он покачивался на пятках, о чем-то размышляя. В его руке блеснул нож, с которого он что-то методично стер.
Ни жива ни мертва, я направилась в свою комнату и закрыла дверь на ключ.
Что происходит? Они кого-то притащили в подвал? Зверя или… человека?
До самого рассвета я не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому шороху.
Дважды проверила в порядке ли бабушка – она спала. Да и колокольчик, подвешенный на случай, если ей что-то понадобится днем или ночью, не звонил.
Дрожащими пальцами с трудом зарядила ружье. Два патрона легли в патронник. Щелчок. На самом деле никогда всерьез не думала, что придется этим заниматься.
Хотя, с тех пор как Стайлеры вломились в наш дом посреди ночи, я и решила положить оружие поближе.
Поспав часа три, я почувствовала себя лучше.
Утром уже не казались такими страшными ночные размышления… О том, что Стайлеры привели в дом неизвестно кого и держат его в подвале. Пытают.
Что за странные мысли?
Одевшись, я спустилась вниз.
Эмма уже суетилась на кухне, готовила бабушке завтрак – на подносе стояла белая пиала с овсяной кашей.
Поприветствовав Эмму, я приметила Мартину, шмыгнувшую в приоткрытую дверь на улицу.
– Сейчас вернусь, – пообещала я, метнувшись следом за кошкой.
Мартина неторопливо вышагивала впереди, я за ней.
– Кис-кис-кис.
Но кошка и ухом не повела в мою сторону, шагая по дорожке двора с цветущими по обочинам желтыми одуванчиками. В стороне стояла машина Стайлеров. Задние двери мини-фургона были открыты и рядом никого.
О кошке я сразу забыла, подойдя ближе к машине.
Ни разу не заглядывала внутрь.
Дно устилал брезент. На нем виднелись пятна неизвестного происхождения, пыльно-коричневые. Стояли несколько облезлых зеленых ящиков, возможно, с инструментами.
Один из них был приоткрыт, и я заглянула.
– Интересуешься оружием? – раздалось над самым ухом, и я отпрыгнула, как ошалелая кошка… как Мартина, застигнутая с куском ворованной со стола курицы.
– Нет.
Джек наклонился к приоткрытому ящику и вытащил дробовик.
– Хочешь пострелять?
Я хлопала глазами, язык будто отнялся.
Парень усмехнулся, перебросив оружие из одной руки в другую.
– Я, пожалуй, пойду, – попятилась я, и, развернувшись, припустила к дому.
Ой-ой-ой, очень глупо. Бабушка всегда говорила: «Если даже боишься – не подавай виду. Держись смелее, но и на рожон не лезь». Где-то я что-то упустила.
– Николетт, в чем дело? – удивилась Эмма, завидев меня, прижавшуюся к входной двери, захлопнув ее за собой. – Тебя оса ужалила?
– Нет.
– Хорошо, тогда приготовлю бабушке завтрак, отнесешь наверх.
Бабушке завтрак? А кому же предназначалась тарелка овсянки? Мистеру Дэниелу?
Вскоре Эмма позвала всех к столу, и своего мужа – тоже.
Я глядела на него, ожидая – примется ли он за еду, или скажет, что уже позавтракал.
Не в силах справиться с волнением, уронила ложку и пролила из стакана молоко.
– Всё в порядке, – кинулась Эмма вытирать молочную лужу со стола. – Ты сегодня не выспалась?
– Похоже на то. – Я с ужасом смотрела, как мистер Дэниел уминает яичницу с беконом.
Нет, вовсе не ему приготовила Эмма овсянку. И не бабушке. Тогда кому?
После завтрака Джек с мистером Стайлером уехали в город, в Дебертаун. Были у них там какие-то дела. Эмма решила сходить в мясную лавку, купить стейки к ужину. Сэм развалился на гостевом диване перед стареньким телевизором, который Стайлеры откуда-то притащили.
Я собиралась прогуляться с Эммой, но неудачно оступилась на крыльце и потянула лодыжку.
– Ты вот что, приложи холодный компресс, а я вернусь – посмотрю, что там у тебя, – предложила Эмма, наскоро прощупав пострадавшую ногу. Хозяйка мясной лавки продавала свой товар в первой половине дня, чтобы мясо не заветрилось, и можно было не успеть купить до закрытия. Эмма торопилась.
– Идите, я уж о себе позабочусь. – Не впервой.
Женщина наказала Сэму помочь мне, если что-то понадобится, и присмотреть за бабушкой.
– Ты об этом говорила, – разворчался Сэм. – Буду следить за бабулей и беречь ее, как зеницу ока.
– Не валяй дурака, Сэм. Я серьезно.
– Иди уже, мы с Николетт разберемся, – подмигнул он мне.
Эмма хорошо ухаживала за бабушкой. Бабуля даже говорила, что лучшей сиделки и представить нельзя. Она знала все особенности ухода за престарелыми людьми и немалым количеством секретов делилась и со мной, но у меня никак не получалось действовать так же ловко. А тем временем, казалось, что бабушке становится лучше, всё реже у нее случались приступы слабости и головной боли. Эмма говорила, что специальная диета и отсутствие волнений хорошо сказывается на бабушкином здоровье.
И действительно, с тех пор как Стайлеры поселились у нас в доме и у бабушки завязались с Эммой дружеские, доверительные отношения, моя старушка вроде бы и переживать стала меньше за мою дальнейшую судьбу. Повеселела и чаще стала общаться с тетушкой Марджери, которая приходилась давней бабушкиной подругой.
– А ты меня поцелуешь? Если поцелуешь, то я уйду.
– Еще чего! Уйди от меня!
Ну вот, не хватало мне еще и стать свидетелем почти семейной сцены.
ГЛАВА 18. Предательство
Аккуратно, стараясь не создавать шума, я по-тихому вылезла из кустов и направилась к основному месту праздника.
Надеюсь, Сэм закончил свои байки, и мы пойдем домой.
И действительно, гости уже вовсю танцевали, кругом велись непринужденные разговоры, звучал смех. И Сэма нигде не наблюдалось.
– Где этот странный приятель, с которым ты пришла? – спросила Кейли, продолжая приплясывать и попивать клубничный коктейль. – Он вдруг решил, что ему срочно нужно найти тебя, и ушел.
– Ушел? – Что еще за новости?
Побродив туда и обратно, высматривая пропавшее недоразумение, с горя съела кусок яблочного пирога.
Надо же, ушел меня искать и пропал с концами.
Не мог же он меня бросить?
А противный голосишко так и нашептывал: «Мог, еще как мог и бросил!»
Вскоре появилась Лили. Неизвестно, как ей удалось избавиться от Брэндона, но пришла она одна.
Хотя и Брэндон не заставил себя долго ждать, минуту спустя вынырнув из сада. Я едва газировку не пролила, услышав всеобщий удивленный вопль, и только потом увидела причину столь бурной реакции.
Лили побледнела, казалось, она вот-вот в обморок упадет.
Брэндон прохаживался посреди праздничной суеты как главный его персонаж. В общем, так и было, только Лили это совсем не устраивало. Она относилась к той породе людей, которые терпели до последнего, а потом взрывались, как бочки с порохом.
Пока Брэндон всех убеждал, что ничего не произошло и он случайно опоздал, покачиваясь из стороны в сторону и даже чуть не завалился в клумбу, Лили следила за ним как коршун, вот-вот готовый наброситься на добычу.
А дальше всё произошло, как во сне… Лили схватила графин с вишневым морсом и, вскочив на скамейку, аккурат вылила его содержимое на голову неудачливого жениха. Это его немного охладило и привело в чувство, если не трезвости, то некоего соображения.
– Эй, ты что творишь? – возмутился он.
На одном ухе повисли вишенки, рубашка тоже обильно пропиталась ягодным соком.
Лили, соскочив со скамейки, с невозмутимым видом сняла с пальца кольцо и швырнула его в физиономию несостоявшегося жениха, со словами:
– Всё кончено!
И, круто развернувшись на каблуках, скрылась в темноте сада, гости даже выдохнуть не успели, затаив дыхание, наблюдая за вихрем событий.
Похоже, праздник подошел к концу.
Да где же этот Сэм?
Я снова вернулась к качелям, в надежде найти его там. Должен же он где-то быть? Но на качелях сидела Лили, обхватив обеими руками канат, и плакала.
Лили плачет? Никогда ее такой не видела. Надменной – да. Высокомерной – да. Она даже на похоронах своей матери не плакала, стояла бледная как смерть, но ни одной слезинки не проронила.
Хотела оставить ее одну, чтобы не смущать, но ветка некстати хрустнула под ногой.
– Кто здесь? – вскинула голову девушка. – Николетт? Ты что тут делаешь? – Она поспешно вытерла слезы со щек. – Подойди.
Вот же меня угораздило! Мы никогда не были с Лили подругами, особенно в последнее время… только в детстве.
– Помнишь, как мы здесь играли? – вспомнила она вдруг. – Хорошие были времена. И мама была жива… наши мамы. Помнишь?
– Да, – сказала неуверенно, не понимая, к чему этот разговор.
Моих родителей не стало шесть лет назад: в туманное утро отец не справился с управлением, и машина улетела с моста в реку.
А Лили потеряла мать в прошлом году: миссис Крафчик долго болела и умерла, едва дочь окончила школу. Целый год Лили носила траур, даже учебу в колледже Дебертауна отложили на год. И ее рана была еще свежа.
Неужели хочет пооткровенничать? Думает, я пойму как никто?
А потом мне же и не простит минуты своей слабости.
Она без слов предложила сесть рядом с ней на качели, и целый час предавалась воспоминаниям о прежних временах, о своей матери и нарядах, которые та покупала ей без остановки, не чая души в дочери. О праздниках, которые устраивала миссис Крафчик, пышных и блистательных, что о них еще месяц не умолкали в городе. О ее чудесном саде, за которым продолжал ухаживать старый садовник Том.
И меня внезапно осенило… Лили очень одинока, но не признается в этом даже себе.
Может, и за Брэндона спешила выйти замуж, чтобы создать свой дом, ту особенную атмосферу, которой славилась ее мать.
– Похоже, твой дружок тебя бросил, – сказала Лили, когда я почти начала ее жалеть. – Всё в этом мире недолговечно.
– Сэм мне не дружок, – насупилась я. – Он арендатор. Точнее, даже не он, а Эмма.
– Одно другому не мешает. Он на тебя так смотрит. Как кошка на кусок колбасы.
Я приоткрыла рот, не зная, что возразить, и меня вдруг озарило:
Кошка! Мартина же там осталась им всем на съедение!
– Мне пора! – соскочила я с качелей. – Спасибо за праздник… то есть, конечно, не совсем праздник…
– Да брось ты! Я уже обо всём забыла. Надеюсь, ты тоже? – ее глаза опасливо блеснули.
То, что она плакала из-за Брэндона? Никогда не забуду.
– Как и не было ничего.
– Вот и прекрасно.
Шагая по пустынным улицам Эденвиля, едва освещенных редкими фонарями, я чуть не шарахалась от каждой тени, ведь меня никто не предложил проводить. Кроме некой компании парней, которые были уже изрядно навеселе – явно Брэндон или кто-то из его дружков протащил на праздник горячительные напитки – мистер Крафчик в этом плане был строг, да и Лили явно не настаивала.
Луна светила сквозь взвесь облаков.
Я вспоминала Сэма и злилась.
Куда он подевался?
Ушел с праздника один?
А может, с ним что-то случилось?
Что я скажу Эмме?
Когда я подошла к дому, доведя себя до отчаяния и колотящегося в ушах сердца от быстрого шага, меня встретила Эмма.
Лицо ее было встревожено, она нервно куталась в шаль.
– Что-то случилось? – опешила я.
– Нет. С чего ты взяла?
– Вы тут…
– Я вышла тебя встретить. Сэм вернулся, а ты нет, вот я и забеспокоилась.
– Сэм вернулся?
– Да, а что? Что-нибудь не так?
– Нет, всё в порядке, – почувствовала я жжение в глазах.
ГЛАВА 19. Ночное происшествие
Что не так? Да всё в порядке.
Что может быть глупее, чем обижаться на Сэма?
Утром он выглядел довольным и не беспокоился ни о чем.
– Эй, малышка, хочешь печенье? Вкусное! Мама испекла специально для тебя.
– Не хочу. – И вовсе не для меня. Мистер Дэниел и Джек вернулись, для них Эмма и старается.
– Дуешься, что вчера я ушел без тебя? Ну, прости, так получилось. – В своей потрепанной майке, с крошками печенья на щеке и вихрями нечесаных с утра волос, Сэм вызывал жуткое желание огреть его подушкой… прямо по его улыбающейся физиономии.
– Ничуть я не обиделась, – дрогнул голос. – И вообще, после того как ты ушел, началось самое веселье…
– Ну, рад за тебя, – мимоходом потрепал он меня по волосам. – Мам, у нас молоко еще осталось?
Чертов Сэм! Как можно быть таким черствым?
Убедившись – еще вчера, а сегодня проверив – что с кошкой всё хорошо и с бабушкой – тоже, я почти весь день провела вне дома. На огороде, на речке. Даже корзинку немного поплела и со вздохом отставила, уверившись в очередной раз, что тесто для яблочного пирога у меня получается намного лучше.
Ужинать тоже идти не хотелось, но пропущенный завтрак и обед и без того вызывали вопросы. К тому же Джек, с которым мы не виделись несколько дней, вовсе не виноват, что у него такой недалекий брат.
За столом Джек положил передо мной вырезанную из дерева свистульку в виде птички.
Спасибо, конечно, но я же не ребенок?
– Спасибо.
– Там есть отверстие для шнурка, можно повесить на шею.
Я покрутила игрушку в руках, поражаясь детальностью работы. Перышко к перышку, точеный клюв и глазки.
Не удержавшись, дунула. По дому разнесся свистящий звук, и мои щеки потеплели.
– Почти получилось, – одобрительно кивнул Джек. – Только нужно дуть сильнее.
Он прижал губы к свистку, и по комнате разлилось настоящее птичье пение.
– Попробуй еще раз, давай. – В глазах Джека светилась доброта и участие.
И тут я глянула на Сэма – лукавство и озорство.
– Я потом потренируюсь. – Провались ты, Сэм Стайлер, в бездну! Кажется, только тогда я смогу спокойно поговорить с Джеком.
С вечера мне не спалось, я ерзала на подушке, стараясь поудобней улечься.
Проверила отцовское ружье, спрятанное под кровать в специальную выемку, прибитую под досками, на которых лежал матрас.
Бабушка бы отругала, узнай, что я храню оружие в своей спальне – не девичье это дело, но кто-то же должен защищать дом в случае чего. Тем более что бабуля уже несколько месяцев с постели не встает, ни то чтобы спуститься в кабинет и проверить на месте ли ружье.
Всё чаще я подумывала потренироваться в стрельбе в лесу – кто знает, чем обернется совместное проживание с этими непонятными Стайлерами. Всё же Эмма вела себя вчера вечером странно, да и Сэм с праздника загадочно исчез…
Накинув на плечи шаль, я спустилась вниз попить воды, прислушиваясь к тишине спящего дома.
В окно светила неполная луна.
Напившись, я побрела обратно.
Но вдруг услышала стук. Он повторился.
Видимо, кто-то еще не спит.
Сэма на диване в гостиной не оказалось.
Из подвала доносились странные звуки, но дверь была закрыта и не понять, что там происходит.
Взяв пустой стакан, приложила его к поверхности подвальной двери, для лучшей слышимости.
За ней кто-то был. Слышались приглушенные голоса, внезапный вскрик, я даже отпрянула.
Что это? Ночное собрание Стайлеров?
Услышав, как кто-то поднимается по подвальной лестнице, я бросилась наверх и, взбежав по ступенькам на второй этаж, юркнула за угол и прислонилась к стене, прижимая к груди прихваченный стакан.
Скрипнула подвальная дверь.
– Нужно время, он так просто не сдастся.
– Да тихо ты. Весь дом разбудишь.
– Ну, он же не разбудил, хотя ему было очень больно… – усмехнулся Сэм.
– Идем в кабинет. А лучше к машине… я там кое-что недоделал, а завтра нужно ехать в город...
Я выглянула из-за угла.
Сэм с Джеком вышли из дома в темноту ночи.
О чем это они говорили? Кому было больно?
Стакан выпал из рук, я едва успела его подхватить. Звон стекла братья бы точно услышали. И не только они…
Мистер Дэниел показался посреди гостиной, он покачивался на пятках, о чем-то размышляя. В его руке блеснул нож, с которого он что-то методично стер.
Ни жива ни мертва, я направилась в свою комнату и закрыла дверь на ключ.
Что происходит? Они кого-то притащили в подвал? Зверя или… человека?
До самого рассвета я не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому шороху.
Дважды проверила в порядке ли бабушка – она спала. Да и колокольчик, подвешенный на случай, если ей что-то понадобится днем или ночью, не звонил.
Дрожащими пальцами с трудом зарядила ружье. Два патрона легли в патронник. Щелчок. На самом деле никогда всерьез не думала, что придется этим заниматься.
Хотя, с тех пор как Стайлеры вломились в наш дом посреди ночи, я и решила положить оружие поближе.
Поспав часа три, я почувствовала себя лучше.
Утром уже не казались такими страшными ночные размышления… О том, что Стайлеры привели в дом неизвестно кого и держат его в подвале. Пытают.
Что за странные мысли?
Одевшись, я спустилась вниз.
Эмма уже суетилась на кухне, готовила бабушке завтрак – на подносе стояла белая пиала с овсяной кашей.
Поприветствовав Эмму, я приметила Мартину, шмыгнувшую в приоткрытую дверь на улицу.
– Сейчас вернусь, – пообещала я, метнувшись следом за кошкой.
ГЛАВА 20. Страхи
Мартина неторопливо вышагивала впереди, я за ней.
– Кис-кис-кис.
Но кошка и ухом не повела в мою сторону, шагая по дорожке двора с цветущими по обочинам желтыми одуванчиками. В стороне стояла машина Стайлеров. Задние двери мини-фургона были открыты и рядом никого.
О кошке я сразу забыла, подойдя ближе к машине.
Ни разу не заглядывала внутрь.
Дно устилал брезент. На нем виднелись пятна неизвестного происхождения, пыльно-коричневые. Стояли несколько облезлых зеленых ящиков, возможно, с инструментами.
Один из них был приоткрыт, и я заглянула.
– Интересуешься оружием? – раздалось над самым ухом, и я отпрыгнула, как ошалелая кошка… как Мартина, застигнутая с куском ворованной со стола курицы.
– Нет.
Джек наклонился к приоткрытому ящику и вытащил дробовик.
– Хочешь пострелять?
Я хлопала глазами, язык будто отнялся.
Парень усмехнулся, перебросив оружие из одной руки в другую.
– Я, пожалуй, пойду, – попятилась я, и, развернувшись, припустила к дому.
Ой-ой-ой, очень глупо. Бабушка всегда говорила: «Если даже боишься – не подавай виду. Держись смелее, но и на рожон не лезь». Где-то я что-то упустила.
– Николетт, в чем дело? – удивилась Эмма, завидев меня, прижавшуюся к входной двери, захлопнув ее за собой. – Тебя оса ужалила?
– Нет.
– Хорошо, тогда приготовлю бабушке завтрак, отнесешь наверх.
Бабушке завтрак? А кому же предназначалась тарелка овсянки? Мистеру Дэниелу?
Вскоре Эмма позвала всех к столу, и своего мужа – тоже.
Я глядела на него, ожидая – примется ли он за еду, или скажет, что уже позавтракал.
Не в силах справиться с волнением, уронила ложку и пролила из стакана молоко.
– Всё в порядке, – кинулась Эмма вытирать молочную лужу со стола. – Ты сегодня не выспалась?
– Похоже на то. – Я с ужасом смотрела, как мистер Дэниел уминает яичницу с беконом.
Нет, вовсе не ему приготовила Эмма овсянку. И не бабушке. Тогда кому?
***
После завтрака Джек с мистером Стайлером уехали в город, в Дебертаун. Были у них там какие-то дела. Эмма решила сходить в мясную лавку, купить стейки к ужину. Сэм развалился на гостевом диване перед стареньким телевизором, который Стайлеры откуда-то притащили.
Я собиралась прогуляться с Эммой, но неудачно оступилась на крыльце и потянула лодыжку.
– Ты вот что, приложи холодный компресс, а я вернусь – посмотрю, что там у тебя, – предложила Эмма, наскоро прощупав пострадавшую ногу. Хозяйка мясной лавки продавала свой товар в первой половине дня, чтобы мясо не заветрилось, и можно было не успеть купить до закрытия. Эмма торопилась.
– Идите, я уж о себе позабочусь. – Не впервой.
Женщина наказала Сэму помочь мне, если что-то понадобится, и присмотреть за бабушкой.
– Ты об этом говорила, – разворчался Сэм. – Буду следить за бабулей и беречь ее, как зеницу ока.
– Не валяй дурака, Сэм. Я серьезно.
– Иди уже, мы с Николетт разберемся, – подмигнул он мне.
Эмма хорошо ухаживала за бабушкой. Бабуля даже говорила, что лучшей сиделки и представить нельзя. Она знала все особенности ухода за престарелыми людьми и немалым количеством секретов делилась и со мной, но у меня никак не получалось действовать так же ловко. А тем временем, казалось, что бабушке становится лучше, всё реже у нее случались приступы слабости и головной боли. Эмма говорила, что специальная диета и отсутствие волнений хорошо сказывается на бабушкином здоровье.
И действительно, с тех пор как Стайлеры поселились у нас в доме и у бабушки завязались с Эммой дружеские, доверительные отношения, моя старушка вроде бы и переживать стала меньше за мою дальнейшую судьбу. Повеселела и чаще стала общаться с тетушкой Марджери, которая приходилась давней бабушкиной подругой.
