Сначала это видение было едва заметным и больше напоминало призрака, постепенно прозрачная эфемерная фигура стала вполне реальной, по крайней мере внешне. Если бы я увидел такое в жизни… но я черт знает где, поэтому почти не удивился. На качелях сидела очень красивая девушка в странном платье, как будто бы не из этой эпохи, и волосы… алые…
— Это мои качели, — сказала она, глядя мне в глаза, — не люблю, когда кто-то другой пытается их занять.
— Извини, — я ответил почти машинально.
Она почему-то засмеялась как ненормальная, а потом её милое личико резко скисло и она обиженно пробормотала:
— Ты не Антуан.
Хм...какой-то Антуан… где-то я уже это слышал…
— Кто это?
— Да какое тебе дело, — она печально вздохнула, — ты вообще никто.
Ну спасибо.
— Нет правда. Не обижайся, ты симпатичный. Наверняка понравился королеве, ей нравятся такие красивые, смазливые мальчики… но здесь ты оказался совершенно зря.
— Наверное, ведь я выбрал красную дверь.
— Что это значит? — она не поняла.
— Кот...Бегемот… он сказал... открыть белую дверь… а я открыл красную...
— Понятия не имею.
— Но как же? Бегемот… ты разве не знаешь?
— Да конечно нет! И вообще, ты похож на сумасшедшего, хватит!
Да уж, я похож на безумца, я один, да?
— Зачем же ты вошел туда, куда тебе запретили?
— Я не знаю! И кто ты вообще такая?
— Да какая разница.
Я её рассматривал, нагло. Она это заметила, но сделала вид, что нет. Красивая, юная, не больше 20 лет девушка, с правильными тонкими чертами лица, стройной худенькой фигурой и длинными красными волосами, только какими-то растрёпанными и всклоченными. И бледная, как труп, кожа век под глазами тёмного цвета. Она выглядит больной.
— Я не больна, — прервала она мои размышления, — я просто мертвая.
И волосы, такие странные волосы… Прежде, чем я успел подумать, протянул руку и дотронулся до её волос, на ощупь они были не приятными, какими-то сухими, как солома, мертвыми и почему-то мокрыми и липкими, словно измазаны каким-то сиропом…. Я с отвращением убрал руку, случайно собрав в неё небольшой пучок её волос и ещё цвет, я даже не понял сразу, мне показалось, что краска, но… Господи… кровь. Это кровь, мерзко пахнущая гнилью…Её волосы… они окрашены кровью.
— Уходи! — её голос сама печаль.
— Я не могу. Я потерял дверь, мне не уйти.
— Ну ладно, — она снова засмеялась, как сумасшедшая. Меня пугает такая резкая смена эмоций, — если уж ты здесь застрял со мной, то слушай мою историю…
Я буду немножко не адекватной, можно мне? Ты не против? Ну хорошо. Знаешь, я мертвая, поэтому адекватность для меня пустое понятие, это как время или сама смерть, когда ты мертвый, этого уже не существует. Ну знаешь да? Хотя откуда тебе…
В общем, слушай.
А кстати, как тебя зовут? Антуан?… Ты что, издеваешься надо мной?
Ааа… так это королева… Та ещё стерва.
Что? Ах нет. Не Антуан его звали, это она так обозвала его, и вот тебя тоже. Наверно, ты ей сильно понравился, как и он. Он был очень красивым. Знаешь… А впрочем, неважно.
Да, я помню…
Не знаю, с чего начать… это очень больно. Знаешь… это невыносимо больно. Нет, я не плачу, я же мертвая, как я могу плакать?
А впрочем…
Да я безумная, ты думаешь, я буду это отрицать?
Тебя когда-нибудь насиловали? Хм…. Хотя о чем это я, ты же парень… впрочем, с парнями тоже иногда случается подобное, правда? Но с тобой, очевидно, не было.
Ты не знаешь, какого мне было.
Кто?
Мне больно об этом говорить…
Мой отец… да, это был он… шизофрения, у него была шизофрения и он слышал голоса, понятия не имею какие, но… наверное, это было страшно… мне было страшно. Ты не представляешь… параноидальная шизофрения… он был ненормальный…
Я хотела сбежать, сбежать из дома, это было невыносимо… это был ад… всё повторялось и повторялось… без конца.
Мать? Она умерла при родах… ну то есть… он мне так сказал, но на самом деле… она просто сбежала… когда мне был год… я даже не знаю, как её звали, не знаю.
Я услышала… я бы не узнала, если бы не Марго, сестра отца… я случайно услышала… она сказала…по телефону… она не знала, что я слышу.
«… что, эта сучка? И не говори о ней, даже имя не произноси её, не хочу слышать. А что? А как я должна реагировать? Да 15 лет прошло и что? Это что-то меняет? Марк… Она бросила тебя и своего ребёнка...мать…бросила ребёнка. Сбежала с каким-то… как его там звали? Ну в общем, не важно. Это разве мать?… ».
Ты понимаешь… (её глаза увлажнились и из низ потекла влага)… она меня бросила.
Никто меня не любил...никто. Марго?… Не смеши. Она всегда была старой занудой и каргой, когда она узнала, что я встречаюсь с Антуаном, которого на самом деле звали не так, впрочем не важно как его звали, она как только меня не называла. Сукой, стервой, блядью… она считала… да неважно… Она никогда не говорила, но она всегда считала, что я его не достойна, это же очевидно. Но я ни в чем не виновата, разве я виновата, что он любил меня, и я его тоже… Только он меня и любил, даже не смотря на то, что…
И здесь я одна. Она забрала его у меня… королева… эта старая сука… она его забрала… а меня знаешь как назвала? Знаешь?
Крысильда. Прикинь, меня теперь так зовут (она издала горький смешок)… Хм… она просто ревнует...знаешь… а я здесь вынуждена подыхать в этом чертовом саду… одна...вечность...здесь всегда осень, фруктов и ягод полно, только я их не им, я не могу… если ты можешь, возьми, мне не жалко… всё равно они гниют… видишь?
Она достала из маленькой сумочки, больше похожей на шелковый мешочек, ярко красную помаду и накрасила губы, без зеркала, на ощупь.
— Ну как? Я ровно накрасила?
— Почти.
Почти ровно, но не совсем. В нижнем уголке губ косметика вышла чуть-чуть за грань и мне почудилось, что губы её не в помаде, а в крови… словно она только что выпила крови… как вампир.
Красный… я люблю красный.
А когда… как-то… в общем он узнал… он узнал, что сделал со мной отец, и хотел его убить… он так меня любил, что хотел его убить… сначала… но я отговорила его, и мы просто решили сбежать…
Но мы не сбежали...я просто умерла. Я устала…
Я не хотела… в общем… я убила себя.
Не смотри так… ты думаешь, самоубийцы слабые люди?… Считаешь меня слабой?… А что мне было делать?… Скажи… Что?…
Я не знаю… но это был глупый план, очень глупый… нам некуда было бежать… и вообще… ты просто не знаешь… но нам нельзя было быть вместе. Это неправильно, что мы вместе… но мне всё равно, мне нечего терять… мне всё равно. Понимаешь?
Но он… он бы испортил себе жизнь… это было бы не честно и… ну как я могла?…
И бог… бог не одобряет этого… отец всегда так говорил…
Я грешница, поэтому я в аду…
— Глупый гадкий мальчишка, я же говорил тебе не открывать красных дверей.
Кот.
— Идём со мной!
Он выглядел расстроенным и злым, но меня заинтересовало другое. Её взгляд брошенный на него, в нём был страх, вызов и презрение одновременно.
— Прежде, чем ты уйдёшь, — сказала она не отрывая от него глаз, но я почему-то знал, что эти слова обращены ко мне, — я должна тебе признаться. После того, что я скажу, ты станешь меня презирать, но я должна… я должна… знаешь… он был...был...моим братом.
Господи…
— Тебе меня жалко? Я застряла здесь навеки… Помоги мне… ты можешь мне помочь, я знаю… помоги…
Как она кричала, мне казалось, мои барабанные перепонки сейчас лопнут.
— Помоги мне!!!
Кошмар! Мне больно! Мои уши!… Что ты делаешь?!
Я закрыл их руками, как мог сильно прижал ладони к ушам, что бы не слышать. Но чёрт… Всё равно больно. Она замолчала, наконец, но я всё ещё слышал её голос в своей голове. Гул… на руках влага...кровь. Она сидела там же, на качелях, раскачиваясь и смеясь, как сумасшедшая злодейка чей коварный план сработал. Она вдруг остановилась и уставилась на меня, долго и внимательно смотрела. Её теплая улыбка, протянутые руки и слова:
— Ты такой милый…любовь моя...ты так похож на него…
Я как в бреду, перед глазами пелена и в голове…
— Матвей…
Матвей? Это не моё имя… не моё? Я не помню… а как меня зовут?…
— Помнишь меня? Иди ко мне…
Ласковый голос кажется знакомым…
— Не смотри так на меня, — обиженно надула губки, — неужели, ты меня не узнаёшь?
Сам понять не могу. Её лицо кажется знакомым, словно я раньше видел его...во сне. Откуда я её знаю? Милая...такая милая. Красивая девушка. И откуда же я её знаю?
— Подойди, — настаивала она и я подчинился, — красивый.
Она схватила меня за рубашку и резко притянула к себе. Теперь мы оказались напротив друг друга, лицом к лицу, совсем близко. Я почувствовал её дыхание на своих губах, запах разложения, гнилого мяса. Она смотрела в мои глаза своими, я словно в озеро смотрел со свежей, кристально чистой водой… И нежная, милая, но почему-то коварная, улыбка…
— Ты помнишь, Матвей… ты помнишь меня?
Я помню. Я умер вместе с тобой, следом за тобой. Я любил тебя.
— Я нравлюсь тебе? Я красивая?
Самая красивая из всех, что я когда-либо знал. Как он мог так поступить с тобой? Я хочу его убить…
— Убьёшь… - прошептала она сладострастно, — ты убьёшь ради меня...ты отомстишь за меня...отомстишь?
Её холодные пальцы намертво вцепились мне в волосы, она с силой, на которую только была способна, притянула мою голову ближе к себе и страстно поцеловала. Губы её обожгли меня ледяным холодом, а я её мертвая хватка причиняла мне боль, но тем не менее, я не пытался её оттолкнуть, так как сам хотел этого, я чувствовал, что люблю её. Она прижала меня сильнее, обвила ногами тело…
— Любимый...
— Идиот.
Я поднял глаза. Он стоял там и осуждающе качал головой.
— Какой же ты идиот. Я же сказал тебе не заходить в красную дверь.
Я, наконец-то, очнулся и всё понял. Мороз побежал по моей коже, мне стало холодно от осознания, что я оказался зачарованным. Эта девица меня заворожила, она внушила мне, что я это и есть её парень, и её брат, она заставила меня думать, что я и есть этот Матвей.
Я поднял на неё глаза, и увидел. В ужасе хотел отпрянуть, но она крепко вцепилась, слишком крепко. Мне пришлось в буквальном смысле слова отдирать её от себя, разгибать ледяные пальцы вцепившиеся в мои плечи хваткой мертвеца, отдирать её от своего тела, которое она не хотела отпускать и к которому прижималась снова и снова. Всё это время я старался не смотреть на её лицо, которое теперь представляло собой просто человеческий череп со свисающими с него кусками гнилого мяса. Но я хорошо знал, что оно и было таким с самого начала.
Наконец мне удалось оторваться от неё и я отлетел почти на два метра назад.
— Надо выбираться отсюда, — сказал кот, — идём.
Её лицо… зачем я только посмотрел в ту сторону. Оно было искажено гримасой какой-то дикой злобы. Она...оно. Я скорее склонен был называть этот скелет с редкими гниющими кусками мяса на костях, именно так, сидело на качелях и жалобно, протяжно и разочарованно завыло.
— Прочь, — сказал он, обращаясь к этому чудовищу, — вали в свою нору.
Чудовище протяжно завыло, или скорее застонало, протестующе или умоляюще, и с лютой ненавистью уставилось на него.
— Да свали ты уже, чёрт бы тебя подрал! — раздраженно прикрикнул на нечисть Бегемот, и она, наконец, подчинилась. Медленно, неохотно, словно преодолевая дикую боль, оно осторожно сползло с качелей и попятилось назад. Я в полнейшем оцепенении наблюдал за тем, как оно уходило, не в силах оторвать взгляда от скелета пятящегося назад на четвереньках, неестественно вывернув колени и локти в стороны. Нет. Ничего похожего на эти пугающие движения я никогда не видел и не мог видеть, ни один человек в мире не способен так передвигаться.
— Куда ты полез, кретин, это не твой сон.
Он подошел, грубо обхватил мою руку своей кошачьей лапой и потащил куда-то, именно потащил, поскольку я успел прирасти к земле и полностью застыть в полной прострации от увиденного. Мы опять куда-то шли. Когда же этот безумный кошмар закончится, спрашивал я себя лихорадочно. Но ничего и не думало кончаться, наоборот, всё только начиналось. Я не знаю, сколько мы так шли и не знаю, в какой именно момент всё это началось. Просто…Я сплю?
— Второе задание выполнено, можешь быть свободен, — сказал кот.
Я очнулся в своём автомобиле. Я и забыл...что умер.
День третий.
Мне уже ничего не хотелось. Так надоело всё. Я понимал, что впереди ещё одно задание, всего одно, лишь один рывок и всё, но это и пугало. Я ждал и боялся того момента, когда выполню все пункты, потому, что я не был уверен в том, что он отпустят меня, я не доверял Бегемоту. Вечер неотвратимо приближался, а вместе с ним и эта последняя ночь.
— Ну что, готов? — промурлыкал кот, появившись из воздуха. — Я смотрю ты не в духе?
Я устал, просто очень сильно устал.
— Не проблема, помнишь, в прошлый раз ты выпил одну настойку.
Нет! Я больше никогда не прикоснусь к сомнительным напиткам, которые он мне предлагает. Я вообще отказываюсь снова идти с ним куда либо, это безумие. Зачем я вообще согласился?...
— Ты ведешь себя так, словно твоим мнением кто-то интересовался.
Наверное, он прав. Выбора у меня все равно не было.
— Что ты приготовил на этот раз?
Он промолчал, только лишь на губах заиграла едва заметная ехидная улыбочка. Кот щелкнул пальцами и... дальше я ничего не помню.
Тьма поглотила меня. Я не могу сказать, сколько времени это длилось, но по ощущениям слишком долго. Когда я все же пришел в себя и открыл глаза, то обнаружил, что лежу на кушетке в довольно светлой и приятной комнате, обставленной антикварными мебелью и безделушками. На мне был надет диковинный сложный костюм. Он имел такой вид, словно его украли из 18-ого века, запах имел соответствующий: от тяжелой ткани несло потом и затхлостью. Ощущения не из приятных. Захотелось снять эти тряпки и отбросить подальше, но вошел Он.
— Какая прелесть, — провозгласил кот, увидев меня в этом. — Так приятно лицезреть милого молодого человека в этих прекрасных одеяниях... как я тоскую по тем временам...
Придурок!
— Но кое-чего не хватает, — произнес он, и эти слова заставили меня напрячься.
Кстати, зря, он всего лишь нанес мне на лицо какую-то вонючую белую пудру и накрасил мне же губы красной помадой, которая по консистенции сильно смахивала на свиной жир. Мерзость, конечно, но не самое худшее, что я мог бы ожидать от кота. Потом он навесил на меня кучу тяжелых и аляповатых украшений из металл, и произнес следующее:
— Вот теперь прекрасно, можно выходить.
Куда выходить? Я хотел задать ему этот вопрос, но не успел.
— Это мои качели, — сказала она, глядя мне в глаза, — не люблю, когда кто-то другой пытается их занять.
— Извини, — я ответил почти машинально.
Она почему-то засмеялась как ненормальная, а потом её милое личико резко скисло и она обиженно пробормотала:
— Ты не Антуан.
Хм...какой-то Антуан… где-то я уже это слышал…
— Кто это?
— Да какое тебе дело, — она печально вздохнула, — ты вообще никто.
Ну спасибо.
— Нет правда. Не обижайся, ты симпатичный. Наверняка понравился королеве, ей нравятся такие красивые, смазливые мальчики… но здесь ты оказался совершенно зря.
— Наверное, ведь я выбрал красную дверь.
— Что это значит? — она не поняла.
— Кот...Бегемот… он сказал... открыть белую дверь… а я открыл красную...
— Понятия не имею.
— Но как же? Бегемот… ты разве не знаешь?
— Да конечно нет! И вообще, ты похож на сумасшедшего, хватит!
Да уж, я похож на безумца, я один, да?
— Зачем же ты вошел туда, куда тебе запретили?
— Я не знаю! И кто ты вообще такая?
— Да какая разница.
Я её рассматривал, нагло. Она это заметила, но сделала вид, что нет. Красивая, юная, не больше 20 лет девушка, с правильными тонкими чертами лица, стройной худенькой фигурой и длинными красными волосами, только какими-то растрёпанными и всклоченными. И бледная, как труп, кожа век под глазами тёмного цвета. Она выглядит больной.
— Я не больна, — прервала она мои размышления, — я просто мертвая.
И волосы, такие странные волосы… Прежде, чем я успел подумать, протянул руку и дотронулся до её волос, на ощупь они были не приятными, какими-то сухими, как солома, мертвыми и почему-то мокрыми и липкими, словно измазаны каким-то сиропом…. Я с отвращением убрал руку, случайно собрав в неё небольшой пучок её волос и ещё цвет, я даже не понял сразу, мне показалось, что краска, но… Господи… кровь. Это кровь, мерзко пахнущая гнилью…Её волосы… они окрашены кровью.
— Уходи! — её голос сама печаль.
— Я не могу. Я потерял дверь, мне не уйти.
— Ну ладно, — она снова засмеялась, как сумасшедшая. Меня пугает такая резкая смена эмоций, — если уж ты здесь застрял со мной, то слушай мою историю…
Я буду немножко не адекватной, можно мне? Ты не против? Ну хорошо. Знаешь, я мертвая, поэтому адекватность для меня пустое понятие, это как время или сама смерть, когда ты мертвый, этого уже не существует. Ну знаешь да? Хотя откуда тебе…
В общем, слушай.
А кстати, как тебя зовут? Антуан?… Ты что, издеваешься надо мной?
Ааа… так это королева… Та ещё стерва.
Что? Ах нет. Не Антуан его звали, это она так обозвала его, и вот тебя тоже. Наверно, ты ей сильно понравился, как и он. Он был очень красивым. Знаешь… А впрочем, неважно.
Да, я помню…
Не знаю, с чего начать… это очень больно. Знаешь… это невыносимо больно. Нет, я не плачу, я же мертвая, как я могу плакать?
А впрочем…
Да я безумная, ты думаешь, я буду это отрицать?
Тебя когда-нибудь насиловали? Хм…. Хотя о чем это я, ты же парень… впрочем, с парнями тоже иногда случается подобное, правда? Но с тобой, очевидно, не было.
Ты не знаешь, какого мне было.
Кто?
Мне больно об этом говорить…
Мой отец… да, это был он… шизофрения, у него была шизофрения и он слышал голоса, понятия не имею какие, но… наверное, это было страшно… мне было страшно. Ты не представляешь… параноидальная шизофрения… он был ненормальный…
Я хотела сбежать, сбежать из дома, это было невыносимо… это был ад… всё повторялось и повторялось… без конца.
Мать? Она умерла при родах… ну то есть… он мне так сказал, но на самом деле… она просто сбежала… когда мне был год… я даже не знаю, как её звали, не знаю.
Я услышала… я бы не узнала, если бы не Марго, сестра отца… я случайно услышала… она сказала…по телефону… она не знала, что я слышу.
«… что, эта сучка? И не говори о ней, даже имя не произноси её, не хочу слышать. А что? А как я должна реагировать? Да 15 лет прошло и что? Это что-то меняет? Марк… Она бросила тебя и своего ребёнка...мать…бросила ребёнка. Сбежала с каким-то… как его там звали? Ну в общем, не важно. Это разве мать?… ».
Ты понимаешь… (её глаза увлажнились и из низ потекла влага)… она меня бросила.
Никто меня не любил...никто. Марго?… Не смеши. Она всегда была старой занудой и каргой, когда она узнала, что я встречаюсь с Антуаном, которого на самом деле звали не так, впрочем не важно как его звали, она как только меня не называла. Сукой, стервой, блядью… она считала… да неважно… Она никогда не говорила, но она всегда считала, что я его не достойна, это же очевидно. Но я ни в чем не виновата, разве я виновата, что он любил меня, и я его тоже… Только он меня и любил, даже не смотря на то, что…
И здесь я одна. Она забрала его у меня… королева… эта старая сука… она его забрала… а меня знаешь как назвала? Знаешь?
Крысильда. Прикинь, меня теперь так зовут (она издала горький смешок)… Хм… она просто ревнует...знаешь… а я здесь вынуждена подыхать в этом чертовом саду… одна...вечность...здесь всегда осень, фруктов и ягод полно, только я их не им, я не могу… если ты можешь, возьми, мне не жалко… всё равно они гниют… видишь?
Она достала из маленькой сумочки, больше похожей на шелковый мешочек, ярко красную помаду и накрасила губы, без зеркала, на ощупь.
— Ну как? Я ровно накрасила?
— Почти.
Почти ровно, но не совсем. В нижнем уголке губ косметика вышла чуть-чуть за грань и мне почудилось, что губы её не в помаде, а в крови… словно она только что выпила крови… как вампир.
Красный… я люблю красный.
А когда… как-то… в общем он узнал… он узнал, что сделал со мной отец, и хотел его убить… он так меня любил, что хотел его убить… сначала… но я отговорила его, и мы просто решили сбежать…
Но мы не сбежали...я просто умерла. Я устала…
Я не хотела… в общем… я убила себя.
Не смотри так… ты думаешь, самоубийцы слабые люди?… Считаешь меня слабой?… А что мне было делать?… Скажи… Что?…
Я не знаю… но это был глупый план, очень глупый… нам некуда было бежать… и вообще… ты просто не знаешь… но нам нельзя было быть вместе. Это неправильно, что мы вместе… но мне всё равно, мне нечего терять… мне всё равно. Понимаешь?
Но он… он бы испортил себе жизнь… это было бы не честно и… ну как я могла?…
И бог… бог не одобряет этого… отец всегда так говорил…
Я грешница, поэтому я в аду…
— Глупый гадкий мальчишка, я же говорил тебе не открывать красных дверей.
Кот.
— Идём со мной!
Он выглядел расстроенным и злым, но меня заинтересовало другое. Её взгляд брошенный на него, в нём был страх, вызов и презрение одновременно.
— Прежде, чем ты уйдёшь, — сказала она не отрывая от него глаз, но я почему-то знал, что эти слова обращены ко мне, — я должна тебе признаться. После того, что я скажу, ты станешь меня презирать, но я должна… я должна… знаешь… он был...был...моим братом.
Господи…
— Тебе меня жалко? Я застряла здесь навеки… Помоги мне… ты можешь мне помочь, я знаю… помоги…
Как она кричала, мне казалось, мои барабанные перепонки сейчас лопнут.
— Помоги мне!!!
Кошмар! Мне больно! Мои уши!… Что ты делаешь?!
Я закрыл их руками, как мог сильно прижал ладони к ушам, что бы не слышать. Но чёрт… Всё равно больно. Она замолчала, наконец, но я всё ещё слышал её голос в своей голове. Гул… на руках влага...кровь. Она сидела там же, на качелях, раскачиваясь и смеясь, как сумасшедшая злодейка чей коварный план сработал. Она вдруг остановилась и уставилась на меня, долго и внимательно смотрела. Её теплая улыбка, протянутые руки и слова:
— Ты такой милый…любовь моя...ты так похож на него…
Я как в бреду, перед глазами пелена и в голове…
— Матвей…
Матвей? Это не моё имя… не моё? Я не помню… а как меня зовут?…
— Помнишь меня? Иди ко мне…
Ласковый голос кажется знакомым…
— Не смотри так на меня, — обиженно надула губки, — неужели, ты меня не узнаёшь?
Сам понять не могу. Её лицо кажется знакомым, словно я раньше видел его...во сне. Откуда я её знаю? Милая...такая милая. Красивая девушка. И откуда же я её знаю?
— Подойди, — настаивала она и я подчинился, — красивый.
Она схватила меня за рубашку и резко притянула к себе. Теперь мы оказались напротив друг друга, лицом к лицу, совсем близко. Я почувствовал её дыхание на своих губах, запах разложения, гнилого мяса. Она смотрела в мои глаза своими, я словно в озеро смотрел со свежей, кристально чистой водой… И нежная, милая, но почему-то коварная, улыбка…
— Ты помнишь, Матвей… ты помнишь меня?
Я помню. Я умер вместе с тобой, следом за тобой. Я любил тебя.
— Я нравлюсь тебе? Я красивая?
Самая красивая из всех, что я когда-либо знал. Как он мог так поступить с тобой? Я хочу его убить…
— Убьёшь… - прошептала она сладострастно, — ты убьёшь ради меня...ты отомстишь за меня...отомстишь?
Её холодные пальцы намертво вцепились мне в волосы, она с силой, на которую только была способна, притянула мою голову ближе к себе и страстно поцеловала. Губы её обожгли меня ледяным холодом, а я её мертвая хватка причиняла мне боль, но тем не менее, я не пытался её оттолкнуть, так как сам хотел этого, я чувствовал, что люблю её. Она прижала меня сильнее, обвила ногами тело…
— Любимый...
— Идиот.
Я поднял глаза. Он стоял там и осуждающе качал головой.
— Какой же ты идиот. Я же сказал тебе не заходить в красную дверь.
Я, наконец-то, очнулся и всё понял. Мороз побежал по моей коже, мне стало холодно от осознания, что я оказался зачарованным. Эта девица меня заворожила, она внушила мне, что я это и есть её парень, и её брат, она заставила меня думать, что я и есть этот Матвей.
Я поднял на неё глаза, и увидел. В ужасе хотел отпрянуть, но она крепко вцепилась, слишком крепко. Мне пришлось в буквальном смысле слова отдирать её от себя, разгибать ледяные пальцы вцепившиеся в мои плечи хваткой мертвеца, отдирать её от своего тела, которое она не хотела отпускать и к которому прижималась снова и снова. Всё это время я старался не смотреть на её лицо, которое теперь представляло собой просто человеческий череп со свисающими с него кусками гнилого мяса. Но я хорошо знал, что оно и было таким с самого начала.
Наконец мне удалось оторваться от неё и я отлетел почти на два метра назад.
— Надо выбираться отсюда, — сказал кот, — идём.
Её лицо… зачем я только посмотрел в ту сторону. Оно было искажено гримасой какой-то дикой злобы. Она...оно. Я скорее склонен был называть этот скелет с редкими гниющими кусками мяса на костях, именно так, сидело на качелях и жалобно, протяжно и разочарованно завыло.
— Прочь, — сказал он, обращаясь к этому чудовищу, — вали в свою нору.
Чудовище протяжно завыло, или скорее застонало, протестующе или умоляюще, и с лютой ненавистью уставилось на него.
— Да свали ты уже, чёрт бы тебя подрал! — раздраженно прикрикнул на нечисть Бегемот, и она, наконец, подчинилась. Медленно, неохотно, словно преодолевая дикую боль, оно осторожно сползло с качелей и попятилось назад. Я в полнейшем оцепенении наблюдал за тем, как оно уходило, не в силах оторвать взгляда от скелета пятящегося назад на четвереньках, неестественно вывернув колени и локти в стороны. Нет. Ничего похожего на эти пугающие движения я никогда не видел и не мог видеть, ни один человек в мире не способен так передвигаться.
— Куда ты полез, кретин, это не твой сон.
Он подошел, грубо обхватил мою руку своей кошачьей лапой и потащил куда-то, именно потащил, поскольку я успел прирасти к земле и полностью застыть в полной прострации от увиденного. Мы опять куда-то шли. Когда же этот безумный кошмар закончится, спрашивал я себя лихорадочно. Но ничего и не думало кончаться, наоборот, всё только начиналось. Я не знаю, сколько мы так шли и не знаю, в какой именно момент всё это началось. Просто…Я сплю?
— Второе задание выполнено, можешь быть свободен, — сказал кот.
Я очнулся в своём автомобиле. Я и забыл...что умер.
День третий.
Мне уже ничего не хотелось. Так надоело всё. Я понимал, что впереди ещё одно задание, всего одно, лишь один рывок и всё, но это и пугало. Я ждал и боялся того момента, когда выполню все пункты, потому, что я не был уверен в том, что он отпустят меня, я не доверял Бегемоту. Вечер неотвратимо приближался, а вместе с ним и эта последняя ночь.
— Ну что, готов? — промурлыкал кот, появившись из воздуха. — Я смотрю ты не в духе?
Я устал, просто очень сильно устал.
— Не проблема, помнишь, в прошлый раз ты выпил одну настойку.
Нет! Я больше никогда не прикоснусь к сомнительным напиткам, которые он мне предлагает. Я вообще отказываюсь снова идти с ним куда либо, это безумие. Зачем я вообще согласился?...
— Ты ведешь себя так, словно твоим мнением кто-то интересовался.
Наверное, он прав. Выбора у меня все равно не было.
— Что ты приготовил на этот раз?
Он промолчал, только лишь на губах заиграла едва заметная ехидная улыбочка. Кот щелкнул пальцами и... дальше я ничего не помню.
Тьма поглотила меня. Я не могу сказать, сколько времени это длилось, но по ощущениям слишком долго. Когда я все же пришел в себя и открыл глаза, то обнаружил, что лежу на кушетке в довольно светлой и приятной комнате, обставленной антикварными мебелью и безделушками. На мне был надет диковинный сложный костюм. Он имел такой вид, словно его украли из 18-ого века, запах имел соответствующий: от тяжелой ткани несло потом и затхлостью. Ощущения не из приятных. Захотелось снять эти тряпки и отбросить подальше, но вошел Он.
— Какая прелесть, — провозгласил кот, увидев меня в этом. — Так приятно лицезреть милого молодого человека в этих прекрасных одеяниях... как я тоскую по тем временам...
Придурок!
— Но кое-чего не хватает, — произнес он, и эти слова заставили меня напрячься.
Кстати, зря, он всего лишь нанес мне на лицо какую-то вонючую белую пудру и накрасил мне же губы красной помадой, которая по консистенции сильно смахивала на свиной жир. Мерзость, конечно, но не самое худшее, что я мог бы ожидать от кота. Потом он навесил на меня кучу тяжелых и аляповатых украшений из металл, и произнес следующее:
— Вот теперь прекрасно, можно выходить.
Куда выходить? Я хотел задать ему этот вопрос, но не успел.
