- Лучших, надежных. Возьмете лучших лошадей. Догоните Сигхурда и остальных и воротите назад. - Он яростно посмотрел на форинга. - Любым способом. А если этот конопатый кусок говна добрался до буйши и что-то сделал ей..., - ярл замолчал, его почти трясло от злости.
- То что?
- Если буйша ещё жива, то защитите её. Не дайте Сигхурду и остальным причинить ей вред. Тебе ясно?!
- Ясно, - недовольно буркнул Рэйнмар, который конечно был не в восторге от такого задания. - А если нет?
- А если нет, - зловеще произнес ярл, - тогда хватайте этих собак и волоките сюда. Без оружия, связанных, как последних воров. Я сам с ними разберусь.
Рейнмар помялся и нехотя проговорил:
- Слушай, ярл, скверное это дело, из-за какой-то буйши нам между собой распри затевать. Может черт с ней?
Эльдвуг так на него посмотрел, что Рэйнмар едва не поперхнулся от его пылающего взгляда.
- А с моим словом как, а?!! Тоже чёрт с ним?! Да мне плевать на эту буйшу, но что я сказал должно быть исполнено. Или как, Рэйнмар Молотобоец?! Пусть теперь все говорят, что Эльдвуг Дубовый Щит просто балобол, пиздобол с высокой ёлки, так что ли? Я обещал ей что её не тронут, что она свободно уйдёт куда хочет. И если бы мы встретили её через год, через месяц то были бы вольны убить её на месте и это было бы правильно. А сегодня я дал ей слово, при всех. При всех. И что получается? Пообещал, а сам тут же послал за ней отряд дюжих молодцов чтобы её там в лесах по-тихому укокошить, так что ли? И с чего вдруг? Может потому что я испугался её или что?
Форинг хмуро молчал. Эльдвуг долго смотрел на него тяжелым взглядом, затем, немного успокоившись, холодно сказал:
- Догонишь Сигхурда и воротишь назад. Будет брыкаться, прищучишь. Не поймёт, топором по голове. Я не шучу. Я никому не позволю моё слово по ветру пускать. Буйшу ни в коем случае не трогать. Если она жива, защитите её, помогите чем сможете. А нет, то хоть дочери её помогите. Дайте ей там еды и немного денег. Ясно?!
Форинг кивнул и уже повернулся чтобы уйти, но Эльдвуг ещё сказал:
- И подумай сам, Рейнмар Молотобоец, как бы ты чувствовал себя, окажись на её месте. Если бы ты пришел в селение бриттов, вызвал бы на поединок одного из них и вождь пообещал бы тебе что если победишь, ты сможешь спокойно уйти и никто тебя не тронет. А потом, когда бы ты убил своего врага и пошёл своей дорогой, бритты нагнали бы тебя и навалились всем скопом. Чтобы ты тогда подумал о них и ихнем вожде?
Рейнмар молчал.
- Что?! - Потребовал ярл.
- Что все эти бритты и их вождь грязные вонючие мрази, - с тихой яростью ответил форинг, - подлые недоноски, конченные твари без чести и мужества, ублюдочные трусливые бабьи подстилки.
Ярл невесело усмехнулся.
- Вот как? Ну а если обо мне и моих людях будут так думать это по-твоему нормально, так что ли?
- Я верну Сигхурда, приволоку на веревке если понадобится, - мрачно сказал Рейнмар и пошел прочь.
Ярл снова повернулся к стойлу, но на коня не посмотрел. Теперь он думал о своей жене, о прекрасной Брунгильде Мэйнринг, от улыбки которой у него когда-то замирало сердце. И думал он о ней с темно ледяной тягучей яростью, накрывающей его душу как тяжелые грозовые тучи закрывают небо.
27.
Это был странный дом. Сложенный из гранитных плит и валунов непонятно каким образом подогнанных друг другу. Напоминающий квадратную башню высотой метра 4 или 5. В двух местах неровные грани камней оставляли косые амбразуры, что-то типа окон, затянутых мутной плёнкой бычьего пузыря. Дверной проём занавешивала громадная черная шкура, принадлежность которой к какому-то зверю Далира затруднилась определить. Хозяин каменного, покрытого мхами и выбоинами строения, оказался седобородым стариком с очень темными глубоко посаженными глазами. На нём было надето немыслимое количество широких бесформенных одеяний, ветхие расползающиеся рубахи, лопнувшие кожаные безрукавки, пошедшие бахромой ужасно заношенные шерстяные плащи, перекрывающие друг друга и даже нечто напоминающее юбку из клетчатой ткани. Всё это тряпье полностью скрывало фигуру человека и вообще делало его необъятным и неопределенным. В его неряшливых в отличии от бороды темных волосах торчало здоровенное перо ворона, на правой руке отсутствовал безымянный палец, вместо него культяпка из черного материала. Но главное его лицо, оно казалось то безжизненным и застывшим, то вполне смешливо-добродушным, и кроме того Далире чудилось что оно при каких-то ракурсах отбрасывает синий отсвет. У старика в руке был посох сделанный из большой кости какого-то гигантского животного, которого Далира опять же не могла определить.
Старик гостеприимно откинул черную шкуру и сказал глуховатым голосом на родном языке Далиры и Синни:
- Входите.
Но Далира, схватив дочь за плечи, не двинулась с места.
- Кто ты такой? - Спросила она.
Он пожал плечами:
- Просто старик, живущий в каменном доме на краю мира. Входите. Вам не нужно бояться.
Далира гордо вскинула голову.
- Разве похоже, что мы боимся?
Старик добродушно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Нет, не похоже.
- Из какого ты народа?
Он как будто задумался и затем неуверенно произнес:
- Я... сигурн.
Далира поджала губы, было такое ощущение что старик только сейчас вспомнил или придумал это слово. Тем не менее это было её родное племя и в его речи не было ни малейшего акцента. А в следующий миг она заметила у него маленькую татуировку "Th" возле внешнего уголка левого глаза и почувствовала облегчение. Однако входя в дом и проходя вблизи старика ей уже показалось что это не татуировка, а просто такая причудливая то ли морщинка то ли родинка лишь напоминающая руну Туллы.
Внутри было очень тепло и сумрачно. В огромной каменной нише в стене горел большой костер, но Далира не поняла куда выходит дым, снаружи она ничего не заметила. Ещё здесь был большой стол и две длинных лавки и больше практически ничего.
- Здесь негде укрыться, - с досадой сказала Далира и резко повернула Синни к себе лицом. - Тебе всё равно придется бежать. Норманны легко нас здесь найдут. Давай. - И она подтолкнула её к выходу.
Но стоявший у входа старик отрицательно покачал головой.
- Не найдут. Никто вас здесь не найдёт. Оставайтесь.
Далира поглядела на него почти сердито.
- Они наверняка видели куда мы пошли и придут сюда за нами. Здесь негде спрятаться и мы здесь как в ловушке. Мы уходим.
Но старик, загораживая собой выход, не двинулся с места, спокойно глядя ей в глаза.
- Не волнуйся, дочь. Никто не войдёт в этот дом, если я того не захочу. Никто даже не увидит его. Лучше позволь ребёнку погреться у огня. Идём, Синни. - И он за руку отвёл девочку к каменному очагу. Взял у неё меховой плащ, постелил на землю и усадил на него. - Присел рядом, улыбнулся ей и проговорил: - Это очень необычный огонь. Он согреет, но никогда не обожжёт. Видишь? - Он внёс ладонь прямо в пламя и некоторое время держал её там. Синни округлившимися глазами с изумлением глядела на это. В отличии от матери она никакой тревоги не испытывала, напротив в присутствии этого чудаковатого старика ей было очень спокойно. - Это пламя звёзд.
Далира, совершенно растерявшись, завороженно наблюдала за всем этим. Но когда старик поднялся, она всё же пришла в себя и спросила с вызовом:
- Откуда ты знаешь имя моей дочери?
Старик изобразил удивление.
- Её имя? - Он пожал плечами. - Я просто назвал её красавицей (от др. шотл. cinnie - "красивая").
Далира насупилась. Ей показалось что вздорный старик издевается над ней. Но тут она увидела как Синни засунула обе руки в странный чуть синеватый огонь и спокойно держит их там. Она было сделала шаг к дочери, чтобы заставить её немедленно прекратить, но замерла. Очевидно что пламя не причиняло девочке вреда. Далира с легким раздражением посмотрела на старика. Ей припомнилось что он назвал её "дочь". Но он совершенно точно никоим образом не походил на её отца.
- На этой равнине никто не живёт, - упрямо сказала она. - Никто никогда не жил. Как так вышло что ты живешь здесь?
Старик усмехнулся, прислонил свой костяной посох к стене, сел за стол и жестом предложил Далире сесть напротив. Девушка какое-то время колебалась, не зная на что решиться. Ей казалось недопустимым рассиживаться тут, зная что злобные норманны вот-вот настигнут их. Но всё же поддавшись всей необычности ситуации, она подошла к столу, поправила своё многочисленное вооружение, чтобы оно не мешало сидеть, причем сделала это с нарочитой демонстративностью дабы хозяин дома видел, что она отнюдь не беззащитная овечка и опустилась на лавку.
Старик удовлетворенно покачал головой.
- Ты не права, дочь. На этой равнине всегда кто-то жил. С самых незапамятных времен, со времён великанов и громадных драконов, когда ещё и людей-то не было. Вот, - он указал на свой посох. - Он сделан из пальца дракона.
Далира усмехнулась.
- Ты путаешь меня с ней, - она кивнула на Синни. - Как твоё имя?
- Я давно забыл его за ненадобностью. Время стирает всё и имена в первую очередь.
Она вдруг заметила у него на груди медальон словно из хрусталя, хотя минуту назад там вроде ничего не было. Медальон отдаленно напоминающий копьё казалось слегка светился внутренним свечением, которое время от времени на едва уловимый миг раскладывалось в цветной радужный спектр.
Далире всё более и более становилось не по себе, неуютно, будто с минуты на минуту должно случиться нечто такое что полностью перевернёт весь её мир. Некое понимание того что происходит казалось вот-вот накроет её, оно уже близко, но пока что ещё слишком смутное, тревожная тень, наплывающая на её сознание, как будто она слышит за стеной громкий шум, но ещё не знает, что его производит.
- Нас преследуют плохие люди..., - медленно проговорила она. - Как ты можешь быть уверен, что они не войдут сюда? У тебя даже нормальной двери нет, просто тряпка.
- Они не войдут, потому что ты остановила их.
Далира поглядела на него исподлобья.
- Я не понимаю..., - тихо сказала она.
За стенами дома стал явственно слышен вой и свист, словно там разгулялась снежная пурга. Черная шкура, закрывающая вход, пришла в движение, дергаясь и колеблясь. Вой ветра становилось всё громче. А затем Далира услышала рокот, накатывающиеся глухие удары и отчетливое долгое шипение. И ещё, и ещё. Она сидела, абсолютно окаменев, даже как будто не смея дышать. Больше всего это напоминало звук прибоя бурного моря. Но откуда здесь взяться морю? Она подняла взгляд на старика. Тот внимательно не мигая смотрел на неё. Девушка поёжилась.
- Очень холодно, - пробормотала она и обхватила себя за плечи.
- Ветра над Северным морем совсем ледяные, - согласился хозяин дома и задумчиво добавил: - Почти изначальный холод.
Далира поглядела на Синни. Та по-прежнему сидела у огня, поместив в него ладони и была неподвижна. Абсолютно неподвижна. Неестественно неподвижна. Далира резко двинулась, желая подняться с лавки и подойти к дочери, но старик молниеносным движением поймал правой рукой её левое запястье.
- Не надо! - Сказал он, удерживая её на месте.
Далира едва не вскрикнула, костлявые длинные пальцы старика сильно обожгли ей руку, но обожгли холодом, совершенно ледяным жгучим пронизывающим до самых костей холодом. Она вырвала руку, прижав её к груди и снова опустившись на лавку. При этом во все глаза смотря на сидящего напротив неё человека. Понимание стало очевидным. На мгновение черный первобытный дикий оглушающий ужас накрыл её душу, но тут же рассеялся и исчез.
- Позволь моей дочери жить, - тихо произнесла она, прижимая к себе правой рукой обожжённую, онемевшую, ничего не чувствующую левую.
- Я не могу, - ответил старик.
Молодая женщина подалась вперед.
- Умоляю тебя, она ещё совсем...
Старик резко поднял руку, заставив её умолкнуть.
- Ты неправильно поняла меня. - Он усмехнулся. - Впрочем это вечная проблема меня и вас. Я не желаю смерти твоей дочери. Также, как и тебе. Смотри.
Он сделал движение правой рукой, вроде как щелкнув пальцами и у него на ладони появилась большая золотая монета. Это был старинный римский сестерций, Далира несколько раз видела похожие монеты у людей с юга. Такие деньги очень высоко ценились.
- Можешь позволить этой монете упасть орлом вверх?
Далира непонимающе глядела на него.
- Как я могу позволить или нет?
Старик усмехнулся.
- Ну а хотя бы угадать можешь? Орёл или решка?
Далира холодно посмотрела на него и глухо сказала:
- Орёл.
- Ну тогда моя решка.
И он сильным движением большого пальца подбросил монету высоко вверх, при этом неотрывно глядя в глаза женщины. Та отвечала ему тем же. И они продолжали глядеть друг на друга может ещё целую минуту. Монета так и не упала вниз, навсегда исчезнув где-то в сумрачной вышине дома.
- Никто не угадал, - улыбнулся он. - Для того что не в наших руках, наши желания ничего не значат. Но она, - он указал на ребёнка, - была в твоих руках. И ты сделала всё чтобы она жила. Но теперь ей пора идти дальше.
Ледяное отчаянье стиснуло сердце Далиры.
Синни словно что-то услышав, поднялась на ноги, подошла к столу и посмотрела на мать. Увидев её взволнованный, пронзительный взгляд, девочка встревоженно спросила:
- Всё хорошо, мам?
Далира протянула к ней руку.
- Не надо, - тихо сказал старик и Далира остановила себя, убрав руку. Она слабо улыбнулась и кивнула:
- Да, Синни, всё хорошо. - Она жадно, страстно вглядывалась в глаза дочери, так словно не могла насмотреться. - Просто тебе уже надо идти.
- А ты?
- А я... побуду ещё здесь. Ты иди пока одна, туда, - она кивнула на черную шкуру.
- Хорошо. - Синни ещё какое-то время вглядывалась в лицо матери, пытаясь убедиться, что с ней всё в порядке.
- Возьми вот это на память, дочь, - сказал старик, обращаясь к девочке и протягивая ей руку.
Синни растерянно посмотрела на него, ибо не понимала почему он называет её "дочь". Затем также растерянно поглядела на его пустую ладонь.
- Что взять? - Тихо спросила она и посмотрела в глаза странного старика пытаясь понять издевается он над ней или нет.
Старик улыбнулся, чуть встряхнул ладонь и откуда-то сверху в неё упала римская золотая монета. Он протянул её девочке. Та взяла, рассматривая.
- Когда-то давным-давно один древний иноземный король пытался купить за эту монету, ну и ещё несколько сотен таких же, большую часть этой земли. Его армию уничтожили, а его самого вкопали по голову в землю, которую он так страстно желал, расплавили эти монеты и влили ему в горло. Оставили лишь несколько. Это одна из них. Сохрани её. Возможно она тебе пригодится. И запомни, юная сигурн, ты не можешь заставить монету упасть той стороной или этой, но ты можешь её подбросить и это уже не мало. – Он помолчал и добавил: - А ещё запомни, что всегда нужно платить той же монетой. Только это и сохраняет баланс в этом мире.
Синни сунула монету в кармашек платья, снова поглядела на мать, будто собираясь что-то сказать. Но ничего не сказала и развернувшись, пошла к выходу.
- Синни!
Девочка оглянулась. Далира испытующе смотрела на неё.
- То что?
- Если буйша ещё жива, то защитите её. Не дайте Сигхурду и остальным причинить ей вред. Тебе ясно?!
- Ясно, - недовольно буркнул Рэйнмар, который конечно был не в восторге от такого задания. - А если нет?
- А если нет, - зловеще произнес ярл, - тогда хватайте этих собак и волоките сюда. Без оружия, связанных, как последних воров. Я сам с ними разберусь.
Рейнмар помялся и нехотя проговорил:
- Слушай, ярл, скверное это дело, из-за какой-то буйши нам между собой распри затевать. Может черт с ней?
Эльдвуг так на него посмотрел, что Рэйнмар едва не поперхнулся от его пылающего взгляда.
- А с моим словом как, а?!! Тоже чёрт с ним?! Да мне плевать на эту буйшу, но что я сказал должно быть исполнено. Или как, Рэйнмар Молотобоец?! Пусть теперь все говорят, что Эльдвуг Дубовый Щит просто балобол, пиздобол с высокой ёлки, так что ли? Я обещал ей что её не тронут, что она свободно уйдёт куда хочет. И если бы мы встретили её через год, через месяц то были бы вольны убить её на месте и это было бы правильно. А сегодня я дал ей слово, при всех. При всех. И что получается? Пообещал, а сам тут же послал за ней отряд дюжих молодцов чтобы её там в лесах по-тихому укокошить, так что ли? И с чего вдруг? Может потому что я испугался её или что?
Форинг хмуро молчал. Эльдвуг долго смотрел на него тяжелым взглядом, затем, немного успокоившись, холодно сказал:
- Догонишь Сигхурда и воротишь назад. Будет брыкаться, прищучишь. Не поймёт, топором по голове. Я не шучу. Я никому не позволю моё слово по ветру пускать. Буйшу ни в коем случае не трогать. Если она жива, защитите её, помогите чем сможете. А нет, то хоть дочери её помогите. Дайте ей там еды и немного денег. Ясно?!
Форинг кивнул и уже повернулся чтобы уйти, но Эльдвуг ещё сказал:
- И подумай сам, Рейнмар Молотобоец, как бы ты чувствовал себя, окажись на её месте. Если бы ты пришел в селение бриттов, вызвал бы на поединок одного из них и вождь пообещал бы тебе что если победишь, ты сможешь спокойно уйти и никто тебя не тронет. А потом, когда бы ты убил своего врага и пошёл своей дорогой, бритты нагнали бы тебя и навалились всем скопом. Чтобы ты тогда подумал о них и ихнем вожде?
Рейнмар молчал.
- Что?! - Потребовал ярл.
- Что все эти бритты и их вождь грязные вонючие мрази, - с тихой яростью ответил форинг, - подлые недоноски, конченные твари без чести и мужества, ублюдочные трусливые бабьи подстилки.
Ярл невесело усмехнулся.
- Вот как? Ну а если обо мне и моих людях будут так думать это по-твоему нормально, так что ли?
- Я верну Сигхурда, приволоку на веревке если понадобится, - мрачно сказал Рейнмар и пошел прочь.
Ярл снова повернулся к стойлу, но на коня не посмотрел. Теперь он думал о своей жене, о прекрасной Брунгильде Мэйнринг, от улыбки которой у него когда-то замирало сердце. И думал он о ней с темно ледяной тягучей яростью, накрывающей его душу как тяжелые грозовые тучи закрывают небо.
27.
Это был странный дом. Сложенный из гранитных плит и валунов непонятно каким образом подогнанных друг другу. Напоминающий квадратную башню высотой метра 4 или 5. В двух местах неровные грани камней оставляли косые амбразуры, что-то типа окон, затянутых мутной плёнкой бычьего пузыря. Дверной проём занавешивала громадная черная шкура, принадлежность которой к какому-то зверю Далира затруднилась определить. Хозяин каменного, покрытого мхами и выбоинами строения, оказался седобородым стариком с очень темными глубоко посаженными глазами. На нём было надето немыслимое количество широких бесформенных одеяний, ветхие расползающиеся рубахи, лопнувшие кожаные безрукавки, пошедшие бахромой ужасно заношенные шерстяные плащи, перекрывающие друг друга и даже нечто напоминающее юбку из клетчатой ткани. Всё это тряпье полностью скрывало фигуру человека и вообще делало его необъятным и неопределенным. В его неряшливых в отличии от бороды темных волосах торчало здоровенное перо ворона, на правой руке отсутствовал безымянный палец, вместо него культяпка из черного материала. Но главное его лицо, оно казалось то безжизненным и застывшим, то вполне смешливо-добродушным, и кроме того Далире чудилось что оно при каких-то ракурсах отбрасывает синий отсвет. У старика в руке был посох сделанный из большой кости какого-то гигантского животного, которого Далира опять же не могла определить.
Старик гостеприимно откинул черную шкуру и сказал глуховатым голосом на родном языке Далиры и Синни:
- Входите.
Но Далира, схватив дочь за плечи, не двинулась с места.
- Кто ты такой? - Спросила она.
Он пожал плечами:
- Просто старик, живущий в каменном доме на краю мира. Входите. Вам не нужно бояться.
Далира гордо вскинула голову.
- Разве похоже, что мы боимся?
Старик добродушно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Нет, не похоже.
- Из какого ты народа?
Он как будто задумался и затем неуверенно произнес:
- Я... сигурн.
Далира поджала губы, было такое ощущение что старик только сейчас вспомнил или придумал это слово. Тем не менее это было её родное племя и в его речи не было ни малейшего акцента. А в следующий миг она заметила у него маленькую татуировку "Th" возле внешнего уголка левого глаза и почувствовала облегчение. Однако входя в дом и проходя вблизи старика ей уже показалось что это не татуировка, а просто такая причудливая то ли морщинка то ли родинка лишь напоминающая руну Туллы.
Внутри было очень тепло и сумрачно. В огромной каменной нише в стене горел большой костер, но Далира не поняла куда выходит дым, снаружи она ничего не заметила. Ещё здесь был большой стол и две длинных лавки и больше практически ничего.
- Здесь негде укрыться, - с досадой сказала Далира и резко повернула Синни к себе лицом. - Тебе всё равно придется бежать. Норманны легко нас здесь найдут. Давай. - И она подтолкнула её к выходу.
Но стоявший у входа старик отрицательно покачал головой.
- Не найдут. Никто вас здесь не найдёт. Оставайтесь.
Далира поглядела на него почти сердито.
- Они наверняка видели куда мы пошли и придут сюда за нами. Здесь негде спрятаться и мы здесь как в ловушке. Мы уходим.
Но старик, загораживая собой выход, не двинулся с места, спокойно глядя ей в глаза.
- Не волнуйся, дочь. Никто не войдёт в этот дом, если я того не захочу. Никто даже не увидит его. Лучше позволь ребёнку погреться у огня. Идём, Синни. - И он за руку отвёл девочку к каменному очагу. Взял у неё меховой плащ, постелил на землю и усадил на него. - Присел рядом, улыбнулся ей и проговорил: - Это очень необычный огонь. Он согреет, но никогда не обожжёт. Видишь? - Он внёс ладонь прямо в пламя и некоторое время держал её там. Синни округлившимися глазами с изумлением глядела на это. В отличии от матери она никакой тревоги не испытывала, напротив в присутствии этого чудаковатого старика ей было очень спокойно. - Это пламя звёзд.
Далира, совершенно растерявшись, завороженно наблюдала за всем этим. Но когда старик поднялся, она всё же пришла в себя и спросила с вызовом:
- Откуда ты знаешь имя моей дочери?
Старик изобразил удивление.
- Её имя? - Он пожал плечами. - Я просто назвал её красавицей (от др. шотл. cinnie - "красивая").
Далира насупилась. Ей показалось что вздорный старик издевается над ней. Но тут она увидела как Синни засунула обе руки в странный чуть синеватый огонь и спокойно держит их там. Она было сделала шаг к дочери, чтобы заставить её немедленно прекратить, но замерла. Очевидно что пламя не причиняло девочке вреда. Далира с легким раздражением посмотрела на старика. Ей припомнилось что он назвал её "дочь". Но он совершенно точно никоим образом не походил на её отца.
- На этой равнине никто не живёт, - упрямо сказала она. - Никто никогда не жил. Как так вышло что ты живешь здесь?
Старик усмехнулся, прислонил свой костяной посох к стене, сел за стол и жестом предложил Далире сесть напротив. Девушка какое-то время колебалась, не зная на что решиться. Ей казалось недопустимым рассиживаться тут, зная что злобные норманны вот-вот настигнут их. Но всё же поддавшись всей необычности ситуации, она подошла к столу, поправила своё многочисленное вооружение, чтобы оно не мешало сидеть, причем сделала это с нарочитой демонстративностью дабы хозяин дома видел, что она отнюдь не беззащитная овечка и опустилась на лавку.
Старик удовлетворенно покачал головой.
- Ты не права, дочь. На этой равнине всегда кто-то жил. С самых незапамятных времен, со времён великанов и громадных драконов, когда ещё и людей-то не было. Вот, - он указал на свой посох. - Он сделан из пальца дракона.
Далира усмехнулась.
- Ты путаешь меня с ней, - она кивнула на Синни. - Как твоё имя?
- Я давно забыл его за ненадобностью. Время стирает всё и имена в первую очередь.
Она вдруг заметила у него на груди медальон словно из хрусталя, хотя минуту назад там вроде ничего не было. Медальон отдаленно напоминающий копьё казалось слегка светился внутренним свечением, которое время от времени на едва уловимый миг раскладывалось в цветной радужный спектр.
Далире всё более и более становилось не по себе, неуютно, будто с минуты на минуту должно случиться нечто такое что полностью перевернёт весь её мир. Некое понимание того что происходит казалось вот-вот накроет её, оно уже близко, но пока что ещё слишком смутное, тревожная тень, наплывающая на её сознание, как будто она слышит за стеной громкий шум, но ещё не знает, что его производит.
- Нас преследуют плохие люди..., - медленно проговорила она. - Как ты можешь быть уверен, что они не войдут сюда? У тебя даже нормальной двери нет, просто тряпка.
- Они не войдут, потому что ты остановила их.
Далира поглядела на него исподлобья.
- Я не понимаю..., - тихо сказала она.
За стенами дома стал явственно слышен вой и свист, словно там разгулялась снежная пурга. Черная шкура, закрывающая вход, пришла в движение, дергаясь и колеблясь. Вой ветра становилось всё громче. А затем Далира услышала рокот, накатывающиеся глухие удары и отчетливое долгое шипение. И ещё, и ещё. Она сидела, абсолютно окаменев, даже как будто не смея дышать. Больше всего это напоминало звук прибоя бурного моря. Но откуда здесь взяться морю? Она подняла взгляд на старика. Тот внимательно не мигая смотрел на неё. Девушка поёжилась.
- Очень холодно, - пробормотала она и обхватила себя за плечи.
- Ветра над Северным морем совсем ледяные, - согласился хозяин дома и задумчиво добавил: - Почти изначальный холод.
Далира поглядела на Синни. Та по-прежнему сидела у огня, поместив в него ладони и была неподвижна. Абсолютно неподвижна. Неестественно неподвижна. Далира резко двинулась, желая подняться с лавки и подойти к дочери, но старик молниеносным движением поймал правой рукой её левое запястье.
- Не надо! - Сказал он, удерживая её на месте.
Далира едва не вскрикнула, костлявые длинные пальцы старика сильно обожгли ей руку, но обожгли холодом, совершенно ледяным жгучим пронизывающим до самых костей холодом. Она вырвала руку, прижав её к груди и снова опустившись на лавку. При этом во все глаза смотря на сидящего напротив неё человека. Понимание стало очевидным. На мгновение черный первобытный дикий оглушающий ужас накрыл её душу, но тут же рассеялся и исчез.
- Позволь моей дочери жить, - тихо произнесла она, прижимая к себе правой рукой обожжённую, онемевшую, ничего не чувствующую левую.
- Я не могу, - ответил старик.
Молодая женщина подалась вперед.
- Умоляю тебя, она ещё совсем...
Старик резко поднял руку, заставив её умолкнуть.
- Ты неправильно поняла меня. - Он усмехнулся. - Впрочем это вечная проблема меня и вас. Я не желаю смерти твоей дочери. Также, как и тебе. Смотри.
Он сделал движение правой рукой, вроде как щелкнув пальцами и у него на ладони появилась большая золотая монета. Это был старинный римский сестерций, Далира несколько раз видела похожие монеты у людей с юга. Такие деньги очень высоко ценились.
- Можешь позволить этой монете упасть орлом вверх?
Далира непонимающе глядела на него.
- Как я могу позволить или нет?
Старик усмехнулся.
- Ну а хотя бы угадать можешь? Орёл или решка?
Далира холодно посмотрела на него и глухо сказала:
- Орёл.
- Ну тогда моя решка.
И он сильным движением большого пальца подбросил монету высоко вверх, при этом неотрывно глядя в глаза женщины. Та отвечала ему тем же. И они продолжали глядеть друг на друга может ещё целую минуту. Монета так и не упала вниз, навсегда исчезнув где-то в сумрачной вышине дома.
- Никто не угадал, - улыбнулся он. - Для того что не в наших руках, наши желания ничего не значат. Но она, - он указал на ребёнка, - была в твоих руках. И ты сделала всё чтобы она жила. Но теперь ей пора идти дальше.
Ледяное отчаянье стиснуло сердце Далиры.
Синни словно что-то услышав, поднялась на ноги, подошла к столу и посмотрела на мать. Увидев её взволнованный, пронзительный взгляд, девочка встревоженно спросила:
- Всё хорошо, мам?
Далира протянула к ней руку.
- Не надо, - тихо сказал старик и Далира остановила себя, убрав руку. Она слабо улыбнулась и кивнула:
- Да, Синни, всё хорошо. - Она жадно, страстно вглядывалась в глаза дочери, так словно не могла насмотреться. - Просто тебе уже надо идти.
- А ты?
- А я... побуду ещё здесь. Ты иди пока одна, туда, - она кивнула на черную шкуру.
- Хорошо. - Синни ещё какое-то время вглядывалась в лицо матери, пытаясь убедиться, что с ней всё в порядке.
- Возьми вот это на память, дочь, - сказал старик, обращаясь к девочке и протягивая ей руку.
Синни растерянно посмотрела на него, ибо не понимала почему он называет её "дочь". Затем также растерянно поглядела на его пустую ладонь.
- Что взять? - Тихо спросила она и посмотрела в глаза странного старика пытаясь понять издевается он над ней или нет.
Старик улыбнулся, чуть встряхнул ладонь и откуда-то сверху в неё упала римская золотая монета. Он протянул её девочке. Та взяла, рассматривая.
- Когда-то давным-давно один древний иноземный король пытался купить за эту монету, ну и ещё несколько сотен таких же, большую часть этой земли. Его армию уничтожили, а его самого вкопали по голову в землю, которую он так страстно желал, расплавили эти монеты и влили ему в горло. Оставили лишь несколько. Это одна из них. Сохрани её. Возможно она тебе пригодится. И запомни, юная сигурн, ты не можешь заставить монету упасть той стороной или этой, но ты можешь её подбросить и это уже не мало. – Он помолчал и добавил: - А ещё запомни, что всегда нужно платить той же монетой. Только это и сохраняет баланс в этом мире.
Синни сунула монету в кармашек платья, снова поглядела на мать, будто собираясь что-то сказать. Но ничего не сказала и развернувшись, пошла к выходу.
- Синни!
Девочка оглянулась. Далира испытующе смотрела на неё.
