О тех временах, когда Архиса почитали как верховное божество, на Алории сложено много легенд. По одной из них, после праздника урожая на ступенях древнего храма в Тилине стал появляться нищий старик, который собранные за день монеты жертвовал на строительство святилища в далёком селении, откуда он приходил. Свой путь от селения до храма он проделывал на костылях и неустанно возносил молитвы Архису. Нищий калека благодарил верховного бога за дарованные силы, которые помогли ему дойти туда и вернуться обратно. Случилось так, что один богатый молодой вельможа, выходя из храма, споткнулся о разложенные костыли. Он громко обругал калеку и пригрозил жестокой расправой, если тот осмелится появиться тут вновь.
— Не гневайтесь, богатый господин, — сказал нищий. — Я собираю милостыню, чтобы построить в моём селении такой же красивый храм, как этот. — Он указал на возвышающиеся над ним каменные колонны. — И славить имя Архиса. Дайте старику монетку, помогите на доброе дело, а там, глядишь, я соберу достаточно и перестану мозолить вам глаза.
— Нет у меня лишних монет, чтобы дарить их каждому попрошайке! — свысока произнёс вельможа и поспешил залезть в повозку.
Старик опустил взгляд, подобрал костыли и, прежде чем уйти, вошёл в храм. Поднял он глаза к изваянию Архиса и не сдержался от горечи и обиды. Со слезами он обратил свою молитву к верховному божеству. Старик поведал Архису о жадном вельможе и попросил помощи.
Не надеялся старик, что Архис внемлет молитве нищего калеки, но верховный бог услышал его и разгневался. Долго придумывал он наказание и решил проучить вельможу так, чтобы тот до конца своих дней сожалел о том дне, когда он не только обругал калеку, но и не помог строительству храма.
Архис создал две маски, способные переселять душу из одного тела в другое. По желанию верховного божества вновь пересеклись пути того молодого вельможи и нищего старика. Наложил Архис на их лица свои маски и переселил душу богатого скряги в немощное тело, а душу старика — в тело обидчика. Старик внезапно стал не только одним из богатейших людей на Алории, но и помолодел! Собрал он лучших мастеров, и построили они величественный храм в честь Архиса.
Со временем возле того храма возник город, и старик в теле молодого вельможи стал им править. Жадина, когда-то обидевший его, не справился с лишениями и вскоре умер от старости, нищеты и болезни. А о том, что стало с масками Архиса, легенды умалчивают, лишь поговаривают, что одна разбилась, а вторая где-то затерялась. Искали её многие, но так и не нашли, а если кто и нашёл, то надёжно спрятал и никому не рассказал об этом.
Глава 1. Похищение саркофага
Главная достопримечательность доринфийского королевства — остров Нимфизалия — ещё недавно бороздил заоблачные просторы, вознося над землёй жемчужину архитектурной фантазии — храм любви. Люди верили, что только сила возвышенных чувств подняла из воды остров и удерживает его в небесах. А ещё они верили, что «да», сказанное друг другу на Нимфизалии перед священным алтарём, соединит навечно две души и ничто не сможет разрушить их союз. Но случилось так, что паривший в небе остров в одночасье опустился на прежнее место — в волны Доринфийского залива, и миллионам надежд о свадьбе в облаках, в храме любви не суждено было осуществиться.
Распространился слух о двух осквернителях, похитивших святыню храма, однако никто не мог точно сказать, что же они украли. А некоторые местные жители поговаривали о бесчувственном божестве, захватившем храм и наводнившем его древними духами. И пока загадочная история обрастала всё новыми и новыми подробностями, люди не решались близко подойти к острову.
Несмотря на внезапное разрушение, он для многих продолжал оставаться символом надежды на счастье, и влюблённые грустно вздыхали, издалека любуясь остатками красот Нимфизалии. Так, одним из мест для романтических встреч стала раковина моллюска размером с роскошную карету. Её выбросило на берег залива огромной волной в момент падения острова с неба. Раковина удобно располагалась на песке, пряча вечерами от любопытных глаз воркующую парочку, но зато открывая уединившимся молодым людям вид на полуразрушенный храм любви и тонущий за горизонтом лик солнца... Однажды излюбленное место свиданий заняли истинные виновники случившегося.
Лёгкий бриз взъерошил тёмные кудри взволнованного юноши, выписывавшего ступнями на песке возле раковины моллюска уже не первую сотню слов на загадочном языке. В его глазах отражалось беспокойство. Иногда, останавливаясь, он отмахивался рукой от назойливых мыслей, и его долгий взгляд уходил туда, где океан соприкасался с небом.
— Арсений, — послышался знакомый женский голос. — Я вернулась с двумя новостями: хорошей и плохой.
Юноша обернулся и увидел свою возлюбленную, закутанную в белые одежды. Природа наделила Ялиоль неестественно светлой кожей, заставляя её прятаться от губительных лучей яркого солнца. Даже лицо скрывала вуаль, а руки — белые кружевные перчатки. Девушка неслышно подлетела к нему на диске из синего малахита, когда-то принадлежавшем богине Чарадис.
— Звучит обнадеживающе. — Уголки губ Арсения дрогнули в лёгкой улыбке. — Начни с плохой новости и подсласти хорошей.
Ялиоль опустилась чуть ниже и встретилась к ним взглядом, Арсений сразу заметил, что возлюбленная чем-то расстроена, и хотел спросить её о причине, но она опередила его:
— Принц Доринфии отказал мне в аудиенции. — Тон Ялиоль был равнодушный, словно она говорила о чём-то незначительном.
— Но почему?! — От гнева Арсения бросило в жар, и кулаки его сами собой сжались.
— Причина в этом… — Ялиоль кивком указана на остров. — Принц не может просить нам падения Нимфизалии. Он всегда был болезненно обидчив.
Она небрежно пожала плечами, точно сказанное было не катастрофой, а лишь незначительной неприятностью.
— Значит… — Арсений встревоженно посмотрел на девушку, не разделяя её спокойствия. — Ты по-прежнему остаёшься его невестой…
Ялиоль отвела взгляд.
— Он не имеет права удерживать тебя! — Арсению с трудом удавалось не повышать голос. Мшантис поступил с ними бесчеловечно, и Арсений мечтал отыскать капризного принца и проучить его. — Он мерзавец!
— Да, высокомерный мерзавец. — Она усмехнулась, за тонкой сетью вуали сверкнули глаза. — И значит, мне стоит поблагодарить тебя за оказанную услугу. Если бы вы с Катрамом не похитили меня из-под венца, я бы сейчас была его законной женой.
— Этому не бывать! — Арсений затаил дыхание, когда её рука с нежностью коснулась его гладко выбритой щеки. — Я не позволю ему даже помыслить о таком и, если придётся, то снова украду тебя.
— Я знаю. — Она убрала руку, диск опустился ниже, и Ялиоль сошла с него на мягкий песок.
Арсений хмурился, и Ялиоль игриво положила ему руки на грудь.
— Ты ещё не услышал хорошую новость, — Она лукаво улыбнулась. — Мшантис не захотел встретиться лично, зато мне передали от него письмо. Угадай, что в нём.
— Не знаю… — Сердце Арсения сжалось от нехорошего предчувствия. — Надеюсь, он не требует вернуться?
— Глупый! — Ялиоль беззаботно рассмеялась. — Я же говорю — новость хорошая! Он письменно расторгает помолвку! Я свободна! — Она радостно захлопала в ладоши, а потом робко обняла его и прижалась всем телом.
Дни, проведенные Арсением в тоске и ожиданиях, в мгновение забылись. Всё вокруг преобразилось: лазоревое небо просветлело, точно на картине, тихий рокот вол, доносившийся с берега, ласкал слух, и даже твердая земля под ногами, казалось, превратилась в мягкую перину. Мир стал огромным и в то же время сосредоточился вокруг двух людей, скрывшихся от других на берегу доринфийского залива.
Их объятия были лёгкими, осторожными. Слегка коснувшись друг друга кончиком носа, они, предвкушая первый поцелуй, остановили свои пылающие губы на расстоянии двух дюймов.
— Я люблю тебя, — прошептал Арсений, не замечая, как магические камни, впаянные в его ладони, слегка засветились изнутри. Он отметил другое — смятение возлюбленной: Ялиоль не повторила в унисон его слова!
— Я призналась тебе в том же и не возьму своих слов обратно, — увидев его тревожный взгляд, поспешила произнести она.
Ялиоль целомудренно не позволяла вольностей в путешествии ни ему, ни себе, но никогда не выглядела такой скованной, как сейчас. Весь пыл Арсения в мгновение улетучился.
— Ты можешь сказать их вновь? — с надеждой спросил Арсений.
— Слова — всего лишь слова…
— Но мне хотелось бы их услышать сейчас.
— Важнее то, что ты чувствуешь. — Ялиоль опустила глаза, судорожно теребя фигурки слуг Архиса, свисавшие с её пояса. В память о прошлом приключении она оставила у себя подарок Женевьевы. — Разве ты не ощущаешь моей любви?
— Я думал, что чувствую, пока… — Арсений осекся, сглотнул. — Пока ты не… С тобой что-то происходит, Ялиоль, и я… — Он пытался подобрать слова, но, видя нахмуренное лицо возлюбленной, постоянно сбивался. Наконец, собравшись, выпалил: — Мне кажется, ты по-прежнему думаешь, что любовь не самое главное в жизни!
— Пока ты не сказал этого, я была уверена в обратном. — Ялиоль вздернула подбородок и нервно усмехнулась. — Но раз ты сомневаешься в моих чувствах, то и я начинаю. — Шагнув назад, она обхватила себя руками и отвела взгляд. — Когда ты говоришь так, я снова ощущаю себя уязвимой и слабой.
— Нет, ты не должна! — порывисто воскликнул Арсений. Ему хотелось вновь обнять её, но он не смел приближаться, испугавшись её внезапной холодности. — Ты не должна сомневаться во мне. Я люблю тебя! Люблю! Слышишь, Ялиоль?!
Она медленно повернулась к нему; прозрачная вуаль не могла скрыть влажный блеск её огромных глаз. Она не плакала, но он понял, что очень расстроил её, и сердце его сжалось от мучительной нежности.
— Ялиоль! Неужели ты не видишь — я задыхаюсь от любви к тебе. — Арсений протянул руки, молясь чтобы возлюбленная отозвалась и шагнула к нему, но она не шелохнулась. — Ты не можешь сомневаться в искренности моих чувств!
— Почему же ты сомневаешься в моих? — Ялиоль тяжело вздохнула.
— Прости, я не это имел в виду, я вовсе не сомневаюсь. — Арсений продолжал тянуться к ней, и она наконец шагнула к нему, отчего его сердце забилось чаще от восторга. — Позволь мне почувствовать это…снова, — выдохнул он ей в макушку, — и может быть, слова и для меня тоже перестанут иметь значение…
Ялиоль подняла голову. Она была так близко, что губ Арсения касалась легкая паутина вуали, скрывавшей её лицо. Он ощущал, что она немного дрожит в его объятьях, точно от холода. Её тонкая белая рука взметнулась, решительным жестом она подняла вуаль и прошептала:
— Да, позволяю.
Ещё не веря своему счастью Арсений потянулся к ней губами, боясь, что она передумает, но Ялиоль повторила его жест, привстала на цыпочки, и её пальцы до боли впились в его плечи.
— Поцелуй меня, — сказала она и прикрыла веки.
Он затаил дыхание, предвкушая их первый настоящий поцелуй. Они так долго шли к этому, и столько раз что-то непременно мешало. Теперь же они одни и…
Воздух между ними заколыхался, точно от порыва ветра, в ушах раздался тонкий звон, вспыхнуло что-то, ослепив влюблённую парочку. От неожиданности Арсений выпустил Ялиоль из объятий и отшатнулся в испуге. Ялиоль тоже пошатнулась и едва не упала.
— Что случилось? — она выглядела растерянной, широко распахнув глаза.
— Я не… — Арсений не договорил, увидев, в паре метрах над ними, парящую фигуру.
Она светилась белым, слепя их, и Арсений с Ялиоль были вынуждены прикрыть глаза рукой. А когда вновь смогли видеть, фигура спустилась ниже, и они узнали Женевьеву — Мать рода…
Женевьева безмятежно смотрела на молодых людей, и только шесть крыльев на её голове, всегда считавшиеся украшением, удивительным образом производили ритмические взмахи, удерживая над землёй живую легенду бантолианцев.
— Встаньте и выслушайте меня! — величественным голосом сказала Мать рода. — Недобрые деяния свершились в Бантолии. — Ловя на себе удивлённые взгляды, она опустилась вниз и подошла к Арсению. — Сегодня ночью кто-то выкрал из святилища саркофаг с твоим учителем Катрамом, который погиб, защищая храм Архиса.
— Это невозможно: на святилище наложено заклятие! — растерялся юноша.
— Но всё же это случилось, и саркофага в храме нет. Вокруг ничего не тронуто. Я не знаю имен расхитителей гробниц, но не похоже, что они пытались осквернить тело твоего учителя, а значит, о мести речь не идёт.
— Но кто и зачем это сделал? Что говорят об этом руны? — В голосе Ялиоль слышалось искреннее сочувствие.
Мать рода вздохнула и, присев на согретый солнцем камень, продолжила:
— Руны… — Женевьева осторожно опустилась на нагретый солнцем камень, расправила подол платья, положила поверх него крохотные морщинистые ладони. — Руны, — повторила она и улыбнулась. — Их предсказания всегда слишком расплывчаты, милое дитя. Они не книги, в них нет слов, они лишь показывают направление, дают путь, чтобы мы могли пойти по нему и отыскать все ответы.
— И куда они советуют идти в этот раз? — осторожно спросил Арсений: воспоминания о прошлых опасных приключениях были ещё свежи, и потому предсказания Женевьевы вызывали опасения.
— Ты нетерпелив. — Мать рода сощурилась, поймала его ладонь, крепко сжала. — Но я могу понять тебя, потому не сержусь. Я трижды раскладывала руны, и всякий раз они указывали на связь между похищением Катрама и местом, где ты родился, мой мальчик. Похоже, всё это часть одной большой загадки, а разгадку стоит искать в Фалидаре. Твои родные всё ещё там? — Она вопросительно приподняла брови.
— Да, они там. — Арсений растерянно переглянулся с Ялиоль, но судя по всему, она тоже пока ничего не понимала и лишь пожала плечами. — Они никогда не покидали восточный Фалидар, и я уверен, до сих пор живут в нашем маленьком городке.
— Как он называется? Я запамятовала. — Мать рода отпустила его руку и сплела ладони на коленях.
— Чирчиим. Только не пойму, как он связан с Катрамом. Мой учитель пользовался там уважением, и никто не посмел бы поступить так с его телом. Я знаю этих людей, среди них нет тех, кто мог бы пойти на подобную низость и осквернить захоронения. У нас, на востоке, так не принято.
— Я же сказала, мой милый, похититель на желал осквернить могилу, им нужно было тело, и пока я не знаю, зачем. Но Руны ясно указали на Фалидар, а значит, воры родом оттуда. К тому же есть ещё кое-что, о чём я умолчала. — Она пожевала губы, глядя на него цепким холодным взглядом. Несмотря на возраст, её глаза оставались ясными, и в них светился ум. — За неделю до того, как украсть саркофаг с Катрамом, эти же люди похитили ещё одну реликвию. Ты наверняка слышал о ней, для вас, фалидарцев, священный сталактит делал много добра.
— Кристалл богини Чарадис?! — ахнул Арсений. — В детстве матушка рассказывала нам с братом о чудодейственном кристалле Чарадис, который может исцелять. Неужели вы говорите о нём?
— Да, ты совершенно прав, мальчик. — Она покивала. — Чудесный кристалл богини, дарующий исцеление.
— А ещё матушка говорила, что если каплю, падающую с него в полночь, растворить в воде и оросить посевы, они мгновенно взойдут, — добавил Арсений, заметив удивлённый взгляд Ялиоль. — У нас за домом был небольшой участок земли, и матушка там выращивала овощи. Она кидала в лунки семена, поливала их, и они тут же прорастали! Мы с братом видели это своими глазами.
