— Отец говорил, что я не должна спрашивать о матери, и я не спрашивала! — Она развернулась к Женевьеве всем телом. — Сказал, мне будет лучше никогда не видеться с ней и даже не задавать лишних вопросов, и я приняла это.
— И правильно сделала! — Мать рода продолжала тепло улыбаться, отчего гнев Ялиоль только распалялся:
— Правильно? Но разве это справедливо?! Спеклана мне в койку! Я не хочу больше играть в ваши игры! — Она нависла над Женевьевой и повторила, делая паузы между словами: — Я! Требую! Объяснений!
— Ты сомневаешься в словах мудрейшего из нас?
— Нет, но… — Ялиоль тяжело вздохнула и опустила плечи, словно выпустив весь гнев вместе с воздухом. — Я ведь даже не знаю, как выглядит моя мать…
— Вопрос лишь в том, веришь ты или нет.
Взгляд Женевьевы был настолько пронизывающим, а голос звучал настолько располагающе, что Ялиоль не могла ответить иначе и сказала: «Верю».
— Тогда прими на веру и мои слова, — произнесла хранительница. — А если гнев в твоей душе вновь возьмёт верх, постарайся унять его и не корми собой эллолианов …
Женевьева привычным жестом провела ладонью по крыльям на голове и растворилась лёгкой дымкой.
— Как обычно, туманно и непонятно, а главное — «никогда ни о чём не спрашивайте»! — ворчливо проговорил Арсений, нарушив напряжённую тишину.
— Наверно, мы будем вести себя так же, если проживём пятьсот лет! — усмехнулась Ялиоль и начала отряхивать одежду, заметив насколько грязными были циновки. — Ты помнишь последнюю фразу? Она упомянула о существах, которых я не должна кормить собой. Как её понимать?
— Неужели ты хочешь говорить сейчас о них?! — Арсений сделал ударение на последнее слово.
— О другом я пока думать не готова. — Ялиоль сжала губы в тонкую линию и отвела взгляд.
— Но ведь тогда… — начал было Арсений, но она перебила его:
— Нет! — А потом, понизив голос, добавила: — Прошу, не нужно. Лучше расскажи про тех существ, которых я не должна кормить собой. Что они такое? Я никогда не слышала о подобном.
— Я тоже, но, наверное, раз сама Мать рода предупреждает о них, придётся и это принять на веру. — В голосе Арсения прозвучало чуть больше язвительной желчи, чем он сам хотел.
Слова тяжестью повисли в воздухе, а Ялиоль закрыла лицо руками, прошептав:
— Обними меня…
Сдержанные слёзы покатились по их щекам, и только холодные стены были молчаливыми свидетелями тому, как молодые люди приняли испытание, уготованное им судьбой. Маленькое зарешеченное окно пропускало тусклый свет вечернего неба, и вскоре в нём засветились звёзды. О двух пленниках как будто забыли. Видимо, принцу плохие новости перед ужином портят аппетит, а за ужином и подавно неуместны.
— Как символично: мы в темнице, и нам только что вынесли приговор! — вдруг прошептал Арсений, нарушив тишину.
— Я знаю, как тебе больно, и понимаю, что сейчас ты не сможешь относиться к услышанному иначе. Но Мать рода хотела нас защитить.
— Защитить?! От кого? Друг от друга? Может, ты не расслышала? — Арсений раскраснелся, и между бровями у него залегла заметная морщинка. — Она сказала, что мы никогда не обретём счастья вдвоём! Наша любовь под запретом…
— О чём ты говоришь?! Она не запретила нам любить… нам всего лишь нельзя целоваться…
— Ты так отстранённо это произносишь…
— А тебе больно только потому, что…
— Потому что я не освободился от привязанностей? Я уже слышал это… И я освободился. Неужели ты не чувствуешь, что я стал другим после разрыва с Элтором?
— Но то, как ты себя ведёшь сейчас…
— Я пытался. Ты сама видела.
— Видела. Это было один раз. Тебе нужна тренировка…
— Я просто живой человек, и мне действительно больно. А ты такая спокойная, невозмутимая… Произошедшее тебя совсем не трогает? — Арсений насупился и отвернулся. — Как будто ты совсем… не любишь меня …
— Не обижай меня такими словами!
Ялиоль отошла в сторону и напряжённо уставилась на обшарпанные стены. Её руки стали нервно перебирать фигурки слуг Архиса, болтающиеся на поясе. Одна из мокриц, забравшись на её сандалии, ловко полезла вверх, но Ялиоль, вместо того чтобы испугаться, лишь рассеянно топнула ногой, и насекомое соскользнуло на пол.
— Прости, — послышалось за спиной голос Арсения.
Ялиоль качнула головой, повернулась вполоборота и сказала:
— Мне это тоже далось нелегко.
— А как же твои слова в храме Архиса? — Арсений осторожно взял её за плечи. — Когда ты подумала, что я умер…
— Это была минутная слабость.
— О, если бы сейчас мне попался тот, кто вбил тебе в голову мысли о любви без привязанности! — Он отстранился от Ялиоль и сжал кулаки. — Я бы не стал сдерживаться! Кто мог выдумать такую глупость?! Кто способен так любить?! Боги? Конечно, только они! — Одним движением он развернул Ялиоль и заглянул в её глаза. — А мы с тобой люди, и нам должно быть больно! Потому что мы способны чувствовать…
— Именно о такой боли я и говорила. — Ялиоль не вырывалась, она лишь сочувственно смотрела на него. — Я не хотела испытывать её и поэтому следовала советам моих учителей из приюта.
Арсений закатил глаза, расслабил пальцы и отошёл в сторону. Ялиоль шагнула к нему и хотела что-то сказать, но передумала. Темница наполнилась холодной тишиной. Казалось ещё чуть-чуть, и каждый увидит своё дыхание. Неслышно покачивалась паутина под потолком, а из-под циновок во все стороны расползались мокрицы.
— Сейчас моя жизнь превращается в кошмар… — Арсений тяжело вздохнул и сложил руки на груди. — Подумать только: я рядом с тобой, но не могу даже прикоснуться!
— Да, потому что ты испытываешь не привязанность, а зависимость!
— Называй как угодно. — Он заметил под ногами нескольких мокриц и, наступив, долго втирал их в пол. — Пойми, я не могу как ты! Я хочу любить тебя, не оглядываясь на других, не волнуясь о том, что мои прикосновения убьют тебя! Неужели ты не видишь, что всё это превращает счастье любви в кошмар?! Неужели ты сама не страдаешь из-за этого?
Ялиоль отвернулась, ей внезапно стало холодно, и она невольно обхватила себя руками и принялась растирать озябшие плечи.
— Наверно, нет смысла говорить о том, что ты можешь быть счастливым здесь и сейчас, если захочешь? — тихо сказала она.
— Хочу, но это станет возможным, только если плесень сползёт со стены и съест часть моего мозга, где хранятся воспоминания о тебе!
Горячие руки Арсения крепко сжали плечи Ялиоль. Девушка не пыталась их сбросить, она полуобернулась к нему и сказала:
— Вовсе нет. Ты просто не знаешь, чего хочешь на самом деле.
— Знаю.
Ялиоль с силой высвободилась из объятий Арсения и заглянула ему в глаза:
— Тогда скажи мне.
— Зачем? Для тебя это не секрет.
— Озвучь это, — настаивала Ялиоль. — Прошу тебя…
— Я хочу быть с тобой! Жить под одной крышей, засыпать и просыпаться. И, если повезёт, вместе состариться… Это простое человеческое желание. Эти слова равносильны словам «обрести счастье»! Они звучат в голове всех влюблённых.
— Тебе важно любить меня или просто любить? Важно быть рядом со мной или важно иметь возможность целовать меня?
— К чему такие вопросы?
— Это важные вопросы. Ничто не мешает тебе быть со мной и любить меня. А стать счастливым за счёт другого человека просто невозможно! Ты ведь был божеством, неужели эта истина оказалась недоступной сознанию Элтора?
Арсений не отвечал. Слова Ялиоль вонзились в сердце, словно это говорила не любимая девушка, а строгий родитель. Если бы она рыдала у него на груди, Арсений смог бы её утешить и успокоить себя. Но было наоборот. И всё-таки он полюбил Ялиоль именно такой. Поборов жгучее возмущение, Арсений сдержанно произнёс:
— Ты запамятовала. Элтора больше нет. От него остались только обрывочные воспоминания в моей голове. Но среди них нет рецепта, как обрести счастье в одиночестве. Он вообще не думал об этом…
— Я делилась с тобой рецептом, а ты не захотел понять, как обрести гармонию внутри себя. Боюсь, что сейчас лишь он может спасти нас… от самих себя. Ведь только мы сами делаем себя счастливыми или несчастными!
— Твой рецепт не содержит ингредиентов, которые надлежит смешать и выпить, а потом ждать волшебства!
— Конечно, так было бы проще. Но кому, как не тебе, знать, что нет рецепта подобного эликсира и нет спасительного заклинания.
— Вот именно сейчас я бы сказал, что свобода воли не всегда благо…
Мрак и сырость в напряжённой тишине словно обрели тяжёлые щупальца и протянули их к заключённым. Они сдавливали грудь, ложились на плечи, лишая сил и светлых мыслей.
— Помоги мне, — прошептал Арсений. — Я помню, как ты сказала, что сможешь жить без меня… Но я не представляю свою жизнь без тебя с тех пор, как вновь увидел и понял, что люблю…
Ялиоль грустно улыбнулась, вспомнив продолжение своих слов, которые он уже не услышал. В тот момент она осознала, что сама не свободна от единственной привязанности, которая обрела силу, едва девушка увидела своего друга детства. Увидела и ощутила, что в её сердце образ друга преобразился, он стал мужчиной, при мысли о котором Ялиоль охватывает приятное волнение, а видеть и слышать его, прикасаться к нему — единственное, с чем она не в силах расстаться. А раз так, впору самой вспомнить рецепт счастья внутри себя.
— Я понимаю, почему запрет на поцелуи превратил нас в двух плаксивых детей, для которых все желания одинаково сильны. Но в отличие от них мы знаем, что важнее, — сказала Ялиоль. — Я ведь не зря спросила тебя об этом?
— Любить тебя или просто любить? — подхватил Арсений. — Для меня одно неотделимо от другого.
— Но если поразмыслить, то можно прийти к интересным выводам.
— Ты их уже сделала? — безрадостно спросил юноша.
— До встречи с тобой в моей голове всё было разложено по полочкам, имелись ответы на все волнующие меня вопросы. Но теперь…
— И всё же…
— Сейчас я в растерянности.
Ялиоль отошла чуть дальше от Арсения, пряча от него взволнованный взгляд. Но юноша приблизился к ней, и его горячие ладони вновь коснулись холодных плеч Ялиоль. Девушка закрыла глаза, ощущая, как по телу разливается приятное тепло.
— На какие вопросы потерялись ответы? — с участием спросил Арсений. — Может, найдём их вместе, сейчас?
— Отвечу строчкой из книги: «Мало кто спрашивает себя, что важнее — обрести любовь как дар или обязательно быть рядом с объектом любви».
— А ты спрашивала?
— Да, и была уверена, что смогу просто наслаждаться ощущениями, которые принесёт с собой любовь. Но внезапно для меня стало важнее то, а вернее, тот, кто их подарил… Это ты! Но я не нахожу ответа на вопрос, что для меня значит быть с тобой.
— Попробуй ответить на него сейчас…
Горячие объятия Арсения кружили Ялиоль голову, путали мысли, она совершенно забыла, что они пленники доринфийской темницы и что у них есть важная миссия.
— Ответ не так прост, — произнесла Ялиоль, пряча от него глаза. — Рядом с тобой я не только чувствую себя защищённой, красивой, желанной… Я знаю, что ощущать себя в безопасности можно и иначе… Я увидела себя красивой и желанной, став невестой доринфийского принца… Но только ты дал мне ощутить себя целостной! Ты как будто недостающее звено меня самой, моего мира, тот самый важный компонент в моём эликсире счастья, без которого не ощутить его настоящий вкус!
— Я имел в виду то же самое! — воскликнул Арсений и крепче обнял её. — А значит, мы чувствуем одинаково! Сейчас я увидел в твоих глазах столько света и радости! Но этого нет, когда ты цитируешь своих учителей.
— Ты прав, — задумчиво произнесла Ялиоль, перебирая фигурки слуг Архиса, болтающиеся на её поясе. — А, раз я чувствую всё это только рядом с тобой, тогда… можешь меня поздравить с обретением зависимости, не так ли?
— Ты сама это сказала.
— Так и есть. — Ялиоль поморщилась от собственных мыслей, беспомощно уткнулась Арсению в грудь и начала взволнованно теребить кисточки от шнуровки на сорочке. — Это стало контролировать мою жизнь, вызывать боль, я больше себе не хозяйка…
— Позволь, теперь я спрошу. — Он осторожно погладил её по волосам. — Так ли это важно для тебя?
— От подобных рассуждений может взорваться мозг. — Ялиоль крепче прижалась к нему.
— Или выскочить сердце…
Ялиоль улыбнулась, чувствуя, как оно бешено колотится в его груди. От Арсения исходило столько тепла, что окружающий холод мигом исчез, а плесень на стенах начала источать приятный аромат.
— Как ни странно, мне стало легче, — признался Арсений.
— Теперь приговор, вынесенный нам, не кажется страшным?
— Да, — согласился Арсений, как только ему удалось успокоить бушующее море в своей душе. —Если подумать, то мы оказались в более выгодном положении, чем те влюблённые, которым запрещено даже видеться и которых родители насильно венчают с ненавистными избранниками.
При упоминании венчания Ялиоль слегка высвободилась из объятий Арсения и, поправив волосы, сказала:
— Не пора ли подумать о том, как нам выбраться?
— Может, повторим попытку? — сразу ответил Арсений, как будто размышлял именно об этом. — Ну, чтобы Мать рода появилась и хотя бы открыла засов нашей клетки?
— Тут появится её бестелесный образ, который и соломинку поднять не может. — Ялиоль пальцем остановила тянущиеся к ней губы Арсения. — Но я, как и ты, не намерена засиживаться здесь и медленно покрываться плесенью.
— У тебя есть идея, как нам выбраться? — Арсений игриво вскинул бровь.
— Пока нет, но для начала нужно хотя бы вытереть слёзы, — улыбнулась Ялиоль.
Она сказала это не случайно: лицо Арсения попало в луч слабого света, отчего на его щеках заблестели не высохшие дорожки.
— Я не плачу, — сразу смутился он, но Ялиоль остановила его руки, поспешившие стереть следы мужской слабости, как называл слёзы Катрам.
— Тебе хотелось тогда оказаться на месте Суграфана, когда мне пришлось слизывать его слёзы?
— Ещё бы!
Ялиоль хитро посмотрела на довольного и в то же время слегка растерянного юношу и с несвойственными ей интонациями произнесла:
— Нам всего лишь запретили целоваться…
— Ялиоль?!
Девушка игриво лизнула его щёку, затем вторую, и вдруг воскликнула:
— А ты знал, что твои слёзы… тоже сладкие?
— Я никогда не пробовал их на вкус… или просто забыл…
— Твои слёзы сладкие! — обрадовалась она внезапно промелькнувшей идее. — У людей таких не бывает…
— Я — человек!
Но Ялиоль будто не услышала его возмущения, она начала рассуждать вслух:
— Ты был частью сущности Архиса многие тысячи лет и всего лишь двадцать пять лет обитаешь в теле человека… У тебя наверняка сохранились некоторые качества, которыми обладал Элтор, взять хотя бы питание лиммой. А что, если у тебя есть и свойства Суграфана?
— Ты хочешь сказать… — наконец уловил её мысль Арсений.
Ялиоль поправила магический пояс, подаренный Матерью рода, и на всякий случай ещё раз лизнула щёку юноши. С пояса на подвязках свисали миниатюрные изваяния слуг Архиса. Эти божества исчезли вместе со своим хозяином, однако магические свойства пояса могли на некоторое время превратить его обладателя в любого из них.
— Если ничего не получится, то мы придумаем что-то иное, — успокоила себя она и передвинула пряжку на один из узелков, где была подвешена маленькая каменная фигурка Изомы.
Девушка в ожидании превращения зажмурилась, но ничего не произошло.
— Мне очень жаль, что я не имею свойств Суграфана, — искренне сожалел Арсений. — Мои слёзы просто сладкие.
— И правильно сделала! — Мать рода продолжала тепло улыбаться, отчего гнев Ялиоль только распалялся:
— Правильно? Но разве это справедливо?! Спеклана мне в койку! Я не хочу больше играть в ваши игры! — Она нависла над Женевьевой и повторила, делая паузы между словами: — Я! Требую! Объяснений!
— Ты сомневаешься в словах мудрейшего из нас?
— Нет, но… — Ялиоль тяжело вздохнула и опустила плечи, словно выпустив весь гнев вместе с воздухом. — Я ведь даже не знаю, как выглядит моя мать…
— Вопрос лишь в том, веришь ты или нет.
Взгляд Женевьевы был настолько пронизывающим, а голос звучал настолько располагающе, что Ялиоль не могла ответить иначе и сказала: «Верю».
— Тогда прими на веру и мои слова, — произнесла хранительница. — А если гнев в твоей душе вновь возьмёт верх, постарайся унять его и не корми собой эллолианов …
Женевьева привычным жестом провела ладонью по крыльям на голове и растворилась лёгкой дымкой.
— Как обычно, туманно и непонятно, а главное — «никогда ни о чём не спрашивайте»! — ворчливо проговорил Арсений, нарушив напряжённую тишину.
— Наверно, мы будем вести себя так же, если проживём пятьсот лет! — усмехнулась Ялиоль и начала отряхивать одежду, заметив насколько грязными были циновки. — Ты помнишь последнюю фразу? Она упомянула о существах, которых я не должна кормить собой. Как её понимать?
— Неужели ты хочешь говорить сейчас о них?! — Арсений сделал ударение на последнее слово.
— О другом я пока думать не готова. — Ялиоль сжала губы в тонкую линию и отвела взгляд.
— Но ведь тогда… — начал было Арсений, но она перебила его:
— Нет! — А потом, понизив голос, добавила: — Прошу, не нужно. Лучше расскажи про тех существ, которых я не должна кормить собой. Что они такое? Я никогда не слышала о подобном.
— Я тоже, но, наверное, раз сама Мать рода предупреждает о них, придётся и это принять на веру. — В голосе Арсения прозвучало чуть больше язвительной желчи, чем он сам хотел.
Слова тяжестью повисли в воздухе, а Ялиоль закрыла лицо руками, прошептав:
— Обними меня…
Сдержанные слёзы покатились по их щекам, и только холодные стены были молчаливыми свидетелями тому, как молодые люди приняли испытание, уготованное им судьбой. Маленькое зарешеченное окно пропускало тусклый свет вечернего неба, и вскоре в нём засветились звёзды. О двух пленниках как будто забыли. Видимо, принцу плохие новости перед ужином портят аппетит, а за ужином и подавно неуместны.
— Как символично: мы в темнице, и нам только что вынесли приговор! — вдруг прошептал Арсений, нарушив тишину.
— Я знаю, как тебе больно, и понимаю, что сейчас ты не сможешь относиться к услышанному иначе. Но Мать рода хотела нас защитить.
— Защитить?! От кого? Друг от друга? Может, ты не расслышала? — Арсений раскраснелся, и между бровями у него залегла заметная морщинка. — Она сказала, что мы никогда не обретём счастья вдвоём! Наша любовь под запретом…
— О чём ты говоришь?! Она не запретила нам любить… нам всего лишь нельзя целоваться…
— Ты так отстранённо это произносишь…
— А тебе больно только потому, что…
— Потому что я не освободился от привязанностей? Я уже слышал это… И я освободился. Неужели ты не чувствуешь, что я стал другим после разрыва с Элтором?
— Но то, как ты себя ведёшь сейчас…
— Я пытался. Ты сама видела.
— Видела. Это было один раз. Тебе нужна тренировка…
— Я просто живой человек, и мне действительно больно. А ты такая спокойная, невозмутимая… Произошедшее тебя совсем не трогает? — Арсений насупился и отвернулся. — Как будто ты совсем… не любишь меня …
— Не обижай меня такими словами!
Ялиоль отошла в сторону и напряжённо уставилась на обшарпанные стены. Её руки стали нервно перебирать фигурки слуг Архиса, болтающиеся на поясе. Одна из мокриц, забравшись на её сандалии, ловко полезла вверх, но Ялиоль, вместо того чтобы испугаться, лишь рассеянно топнула ногой, и насекомое соскользнуло на пол.
— Прости, — послышалось за спиной голос Арсения.
Ялиоль качнула головой, повернулась вполоборота и сказала:
— Мне это тоже далось нелегко.
— А как же твои слова в храме Архиса? — Арсений осторожно взял её за плечи. — Когда ты подумала, что я умер…
— Это была минутная слабость.
— О, если бы сейчас мне попался тот, кто вбил тебе в голову мысли о любви без привязанности! — Он отстранился от Ялиоль и сжал кулаки. — Я бы не стал сдерживаться! Кто мог выдумать такую глупость?! Кто способен так любить?! Боги? Конечно, только они! — Одним движением он развернул Ялиоль и заглянул в её глаза. — А мы с тобой люди, и нам должно быть больно! Потому что мы способны чувствовать…
— Именно о такой боли я и говорила. — Ялиоль не вырывалась, она лишь сочувственно смотрела на него. — Я не хотела испытывать её и поэтому следовала советам моих учителей из приюта.
Арсений закатил глаза, расслабил пальцы и отошёл в сторону. Ялиоль шагнула к нему и хотела что-то сказать, но передумала. Темница наполнилась холодной тишиной. Казалось ещё чуть-чуть, и каждый увидит своё дыхание. Неслышно покачивалась паутина под потолком, а из-под циновок во все стороны расползались мокрицы.
— Сейчас моя жизнь превращается в кошмар… — Арсений тяжело вздохнул и сложил руки на груди. — Подумать только: я рядом с тобой, но не могу даже прикоснуться!
— Да, потому что ты испытываешь не привязанность, а зависимость!
— Называй как угодно. — Он заметил под ногами нескольких мокриц и, наступив, долго втирал их в пол. — Пойми, я не могу как ты! Я хочу любить тебя, не оглядываясь на других, не волнуясь о том, что мои прикосновения убьют тебя! Неужели ты не видишь, что всё это превращает счастье любви в кошмар?! Неужели ты сама не страдаешь из-за этого?
Ялиоль отвернулась, ей внезапно стало холодно, и она невольно обхватила себя руками и принялась растирать озябшие плечи.
— Наверно, нет смысла говорить о том, что ты можешь быть счастливым здесь и сейчас, если захочешь? — тихо сказала она.
— Хочу, но это станет возможным, только если плесень сползёт со стены и съест часть моего мозга, где хранятся воспоминания о тебе!
Горячие руки Арсения крепко сжали плечи Ялиоль. Девушка не пыталась их сбросить, она полуобернулась к нему и сказала:
— Вовсе нет. Ты просто не знаешь, чего хочешь на самом деле.
— Знаю.
Ялиоль с силой высвободилась из объятий Арсения и заглянула ему в глаза:
— Тогда скажи мне.
— Зачем? Для тебя это не секрет.
— Озвучь это, — настаивала Ялиоль. — Прошу тебя…
— Я хочу быть с тобой! Жить под одной крышей, засыпать и просыпаться. И, если повезёт, вместе состариться… Это простое человеческое желание. Эти слова равносильны словам «обрести счастье»! Они звучат в голове всех влюблённых.
— Тебе важно любить меня или просто любить? Важно быть рядом со мной или важно иметь возможность целовать меня?
— К чему такие вопросы?
— Это важные вопросы. Ничто не мешает тебе быть со мной и любить меня. А стать счастливым за счёт другого человека просто невозможно! Ты ведь был божеством, неужели эта истина оказалась недоступной сознанию Элтора?
Арсений не отвечал. Слова Ялиоль вонзились в сердце, словно это говорила не любимая девушка, а строгий родитель. Если бы она рыдала у него на груди, Арсений смог бы её утешить и успокоить себя. Но было наоборот. И всё-таки он полюбил Ялиоль именно такой. Поборов жгучее возмущение, Арсений сдержанно произнёс:
— Ты запамятовала. Элтора больше нет. От него остались только обрывочные воспоминания в моей голове. Но среди них нет рецепта, как обрести счастье в одиночестве. Он вообще не думал об этом…
— Я делилась с тобой рецептом, а ты не захотел понять, как обрести гармонию внутри себя. Боюсь, что сейчас лишь он может спасти нас… от самих себя. Ведь только мы сами делаем себя счастливыми или несчастными!
— Твой рецепт не содержит ингредиентов, которые надлежит смешать и выпить, а потом ждать волшебства!
— Конечно, так было бы проще. Но кому, как не тебе, знать, что нет рецепта подобного эликсира и нет спасительного заклинания.
— Вот именно сейчас я бы сказал, что свобода воли не всегда благо…
Мрак и сырость в напряжённой тишине словно обрели тяжёлые щупальца и протянули их к заключённым. Они сдавливали грудь, ложились на плечи, лишая сил и светлых мыслей.
— Помоги мне, — прошептал Арсений. — Я помню, как ты сказала, что сможешь жить без меня… Но я не представляю свою жизнь без тебя с тех пор, как вновь увидел и понял, что люблю…
Ялиоль грустно улыбнулась, вспомнив продолжение своих слов, которые он уже не услышал. В тот момент она осознала, что сама не свободна от единственной привязанности, которая обрела силу, едва девушка увидела своего друга детства. Увидела и ощутила, что в её сердце образ друга преобразился, он стал мужчиной, при мысли о котором Ялиоль охватывает приятное волнение, а видеть и слышать его, прикасаться к нему — единственное, с чем она не в силах расстаться. А раз так, впору самой вспомнить рецепт счастья внутри себя.
— Я понимаю, почему запрет на поцелуи превратил нас в двух плаксивых детей, для которых все желания одинаково сильны. Но в отличие от них мы знаем, что важнее, — сказала Ялиоль. — Я ведь не зря спросила тебя об этом?
— Любить тебя или просто любить? — подхватил Арсений. — Для меня одно неотделимо от другого.
— Но если поразмыслить, то можно прийти к интересным выводам.
— Ты их уже сделала? — безрадостно спросил юноша.
— До встречи с тобой в моей голове всё было разложено по полочкам, имелись ответы на все волнующие меня вопросы. Но теперь…
— И всё же…
— Сейчас я в растерянности.
Ялиоль отошла чуть дальше от Арсения, пряча от него взволнованный взгляд. Но юноша приблизился к ней, и его горячие ладони вновь коснулись холодных плеч Ялиоль. Девушка закрыла глаза, ощущая, как по телу разливается приятное тепло.
— На какие вопросы потерялись ответы? — с участием спросил Арсений. — Может, найдём их вместе, сейчас?
— Отвечу строчкой из книги: «Мало кто спрашивает себя, что важнее — обрести любовь как дар или обязательно быть рядом с объектом любви».
— А ты спрашивала?
— Да, и была уверена, что смогу просто наслаждаться ощущениями, которые принесёт с собой любовь. Но внезапно для меня стало важнее то, а вернее, тот, кто их подарил… Это ты! Но я не нахожу ответа на вопрос, что для меня значит быть с тобой.
— Попробуй ответить на него сейчас…
Горячие объятия Арсения кружили Ялиоль голову, путали мысли, она совершенно забыла, что они пленники доринфийской темницы и что у них есть важная миссия.
— Ответ не так прост, — произнесла Ялиоль, пряча от него глаза. — Рядом с тобой я не только чувствую себя защищённой, красивой, желанной… Я знаю, что ощущать себя в безопасности можно и иначе… Я увидела себя красивой и желанной, став невестой доринфийского принца… Но только ты дал мне ощутить себя целостной! Ты как будто недостающее звено меня самой, моего мира, тот самый важный компонент в моём эликсире счастья, без которого не ощутить его настоящий вкус!
— Я имел в виду то же самое! — воскликнул Арсений и крепче обнял её. — А значит, мы чувствуем одинаково! Сейчас я увидел в твоих глазах столько света и радости! Но этого нет, когда ты цитируешь своих учителей.
— Ты прав, — задумчиво произнесла Ялиоль, перебирая фигурки слуг Архиса, болтающиеся на её поясе. — А, раз я чувствую всё это только рядом с тобой, тогда… можешь меня поздравить с обретением зависимости, не так ли?
— Ты сама это сказала.
— Так и есть. — Ялиоль поморщилась от собственных мыслей, беспомощно уткнулась Арсению в грудь и начала взволнованно теребить кисточки от шнуровки на сорочке. — Это стало контролировать мою жизнь, вызывать боль, я больше себе не хозяйка…
— Позволь, теперь я спрошу. — Он осторожно погладил её по волосам. — Так ли это важно для тебя?
— От подобных рассуждений может взорваться мозг. — Ялиоль крепче прижалась к нему.
— Или выскочить сердце…
Ялиоль улыбнулась, чувствуя, как оно бешено колотится в его груди. От Арсения исходило столько тепла, что окружающий холод мигом исчез, а плесень на стенах начала источать приятный аромат.
— Как ни странно, мне стало легче, — признался Арсений.
— Теперь приговор, вынесенный нам, не кажется страшным?
— Да, — согласился Арсений, как только ему удалось успокоить бушующее море в своей душе. —Если подумать, то мы оказались в более выгодном положении, чем те влюблённые, которым запрещено даже видеться и которых родители насильно венчают с ненавистными избранниками.
При упоминании венчания Ялиоль слегка высвободилась из объятий Арсения и, поправив волосы, сказала:
— Не пора ли подумать о том, как нам выбраться?
— Может, повторим попытку? — сразу ответил Арсений, как будто размышлял именно об этом. — Ну, чтобы Мать рода появилась и хотя бы открыла засов нашей клетки?
— Тут появится её бестелесный образ, который и соломинку поднять не может. — Ялиоль пальцем остановила тянущиеся к ней губы Арсения. — Но я, как и ты, не намерена засиживаться здесь и медленно покрываться плесенью.
— У тебя есть идея, как нам выбраться? — Арсений игриво вскинул бровь.
— Пока нет, но для начала нужно хотя бы вытереть слёзы, — улыбнулась Ялиоль.
Она сказала это не случайно: лицо Арсения попало в луч слабого света, отчего на его щеках заблестели не высохшие дорожки.
— Я не плачу, — сразу смутился он, но Ялиоль остановила его руки, поспешившие стереть следы мужской слабости, как называл слёзы Катрам.
— Тебе хотелось тогда оказаться на месте Суграфана, когда мне пришлось слизывать его слёзы?
— Ещё бы!
Ялиоль хитро посмотрела на довольного и в то же время слегка растерянного юношу и с несвойственными ей интонациями произнесла:
— Нам всего лишь запретили целоваться…
— Ялиоль?!
Девушка игриво лизнула его щёку, затем вторую, и вдруг воскликнула:
— А ты знал, что твои слёзы… тоже сладкие?
— Я никогда не пробовал их на вкус… или просто забыл…
— Твои слёзы сладкие! — обрадовалась она внезапно промелькнувшей идее. — У людей таких не бывает…
— Я — человек!
Но Ялиоль будто не услышала его возмущения, она начала рассуждать вслух:
— Ты был частью сущности Архиса многие тысячи лет и всего лишь двадцать пять лет обитаешь в теле человека… У тебя наверняка сохранились некоторые качества, которыми обладал Элтор, взять хотя бы питание лиммой. А что, если у тебя есть и свойства Суграфана?
— Ты хочешь сказать… — наконец уловил её мысль Арсений.
Ялиоль поправила магический пояс, подаренный Матерью рода, и на всякий случай ещё раз лизнула щёку юноши. С пояса на подвязках свисали миниатюрные изваяния слуг Архиса. Эти божества исчезли вместе со своим хозяином, однако магические свойства пояса могли на некоторое время превратить его обладателя в любого из них.
— Если ничего не получится, то мы придумаем что-то иное, — успокоила себя она и передвинула пряжку на один из узелков, где была подвешена маленькая каменная фигурка Изомы.
Девушка в ожидании превращения зажмурилась, но ничего не произошло.
— Мне очень жаль, что я не имею свойств Суграфана, — искренне сожалел Арсений. — Мои слёзы просто сладкие.
