Когда проснулась, мужа рядом не было. Не понятно, спал ли он этой ночью рядом. Мари помогла мне одеться и уложила волосы. Медленно, нехотя, я отправилась на завтрак. Не знаю почему, но страшно. Дан не ругался на меня никогда, хотя и бывал строг. Когда он злится, то сердито и молча сопит, но никогда не кричит, не угрожает.
Завтрак прошел в полной тишине. Я ковыряла омлет, иногда бросая на мужа взгляды, но ни разу не заметила, чтобы он на меня посмотрел. Как только поел, сразу ушел, со словами, которые предназначались не только мне:
- Я буду работать в кабинете, меня не беспокоить.
Я тоже вышла из-за стола и отправилась в библиотеку. Должен быть урок эльфийского языка. Учить его можно бесконечно. Учитель искренне пытался воззвать к моему разуму, но потерпел поражение. Дал письменное задание и недовольно кружил по комнате. Я подавлена, и думать не могу ни о чем, кроме произошедшего. После уроков отправилась в сад подумать. Снова и снова прокручивала в памяти всё, что там смогло задержаться. Темных пятен, благодаря Арме, стало меньше.
На обед Дан не пришел. Садет сказала, что он поест в кабинете, много работы. Вид у неё странный. Знает ли она? Вряд ли. Но догадывается о чем-то точно. Однако воспитание и статус не позволяют ей вдаваться в расспросы. После обеда мы с любимым должна были поехать кататься на лошадях. Так как он не говорил и не передал через кого-то, что поездка отменяется, то я оделась для верховой езды и ожидала в комнате, расхаживая из угла в угол.
Внутри всё сжалось. Мысли скачут с бешеной скоростью. Что я наделала. Как я могла так поступить. Почему всё так вышло? Зачем я столько выпила? Ведь знала, что захмелею. Почему поддалась на уговоры. Дан предупреждал меня. Какая я глупая! Я его не достойна. Он самый замечательный. Столько мне добра сделал, любит меня. Никогда не обидел, ни разу, ни словом, ни делом, не унизил. Всегда деликатный, спокойный, разумный. Как ему не повезло со мной. Наверняка жалеет, что такая жена ему досталась.
В груди сжалось, стало так больно, что дышать тяжело, в горле ком. Какой стыд, какой позор. Так я отплатила ему за любовь. Опозорила перед всеми. Как он сказал, когда мы приехали? Привез всем показать свое сокровище? Да уж. Как ему, должно быть, стыдно за меня. Как я, замужняя женщина, позволила себе непристойные танцы и поцелуи с незнакомцами? Как я оказалась наедине с Ресом? Не помню. Он видел мое обнаженное тело. Мужу пришлось защищать мою честь кулаками. Я бросила тень на его репутацию, а он даже не ругается. Просто видеть меня не хочет. Он говорил, что от единственной невозможно отказаться. Какой бы я не оказалась дрянью, он не сможет бросить меня, будет страдать и любить. С трудом переводя дыхание, я зажмурилась и положила руку на грудь, где было так больно. В этот момент вошел Дан.
- Кара, что с тобой? - произнес с тревогой, заглядывая в глаза.
Вот, даже по имени стал называть, а раньше только "любимая" или "дорогая". Не в силах произнести ни слова я хватала ртом воздух, и на выдохе сдавленно стонала. Нужно плакать, так станет легче, но спазм в горле не дает расслабиться. Наконец удалось прорвать этот барьер, и я упала на колени, разразившись громкими рыданиями.
- Любимая, да что с тобой? Что случилось?
Как мне плохо. Я всё испортила. Ненавижу себя! Не отрывая ладоней от лица, чтобы света белого не видеть, сгорая от стыда, я лишь смогла выдавить:
- Прости меня.
Через несколько долгих мгновений Дан опустился ко мне, обнял за плечи и погладил по голове.
- Ну ладно тебе, милая. Всё хорошо. Забудь.
Но меня трясло, и рыдания было не остановить. Я плакала навзрыд и не слышала ничего вокруг, кроме своей боли. Он держал меня в объятьях, гладил, качал, целовал и всё время что-то говорил, но мне будто уши заложило. Я просила прощения сотню раз, умоляла, цепляясь за него, но не слышала слов прощения. Дан положил меня на кровать, лег рядом, обнял. Вроде шептал что-то.
Видимо, я уснула, потому что проснулась, а за окном уже темно. Чувствую себя разбитой. Даже пошевелиться невозможно. Просто лежу, тупо смотря в стену. Дверь открылась, я закрыла глаза. Не хочу никого видеть. Дан лег рядом, обнял меня сзади.
- Любимая. Всё хорошо. Ничего ужасного не случилось. Подумаешь, выпила лишнего. Это моя вина, я не должен был тебя оставлять одну.
Горло опять схватило. Лучше бы он молчал. Из глаз снова покатились слезы. Я повернулась к нему, уткнулась лицом в грудь. Почувствовала, как он гладит меня по спине и по голове.
- Прости меня... Прости…
- Шшш, всё хорошо. Не плачь. Я не сержусь на тебя. - прошептал любимый на ухо.
- Я не знаю, как так вышло...прости…пожалуйста. - лепетала я сквозь слезы.
- Всё в порядке, не плачь. Рес просто решил мне так отомстить. Когда мы были молодые, лет пятьсот назад, одна женщина предпочла меня ему. Мы повстречались некоторое время, потом разошлись. К нему она не вернулась. Он обиду затаил. На этих сборах, знаешь, и не такое бывает. Я должен был лучше тебя подготовить. Почему у тебя кожа такая горячая?
Отстранился и стал прикладывать ладонь к моему лицу. Я закрыла глаза. Голова болит. Засыпая, я слышала, как Дан зовет меня.
Весь следующий день я пролежала в постели. Жар, головная боль, и постоянные слезы. И что мне с того, что Дан говорит, что простил меня, не сердится и любит. Я себя простить не могу. Вина и стыд сжигают, отравляют изнутри. Я уже ничего не смогу исправить.
Он всё время рядом. Заставляет пить и кормит с ложечки, как больного ребенка, разговаривает, гладит по голове, шепчет ласковые слова. Я понимаю, что надо остановиться, но не могу. Не могу вынырнуть из этого омута самобичевания. И чем больше любимый проявляет ко мне нежности, тем хуже. Тем острее я ощущаю свою вину перед ним. Снова и снова прокручиваю в памяти произошедшее и что было потом. Как он не разговаривал со мной, как был холоден. Я его разочаровала. И снова рыдания.
Так прошел и следующий день. Дан говорил со мной, пытался рассказывать что-то веселое, но я ко всему безучастна. Из постели вылезала только в туалет. Обессилела, под глазами залегли тени. Плакать уже не могла.
Перепробовав уговоры, поцелуи, мольбы и доказательств, на третий день, Дан прибегнул к иному методу, который ранее никогда не применял, но он неожиданно принес хорошие результаты. Он рано встал и ушел куда-то, я продолжила лежать в постели. Через какое-то время он быстро вошел в комнату, сдернул с меня одеяло, вытащил из постели и втолкнул в ванную. Строгим холодным тоном он произнес:
- Приведи себя в порядок!
В комнату сразу же вошли Мари и Садет, опустив глаза. Он вышел, а я позволила себя искупать, одеть, сделать прическу. Затем меня проводили в закрытый сад на завтрак. Дан стоял у окна ко входу спиной. Повернулся, как только я вошла, велел садиться. Сам положил мне разной еды, поставил передо мной и велел есть. Я вяло ковырялась в тарелке, опустив голову. И чувствовала, как он всё время пристально смотрит на меня. Сердце забилось чаще от этого взгляда, я прекратила есть.
- Съешь всё.
- Я больше не хочу. - еле слышно прошептала я.
Он подошел, наклонился ко мне и на ухо медленно произнес. Тихо, но так, что я поняла, спорить нельзя.
- Съешь. Всё.
По спине пробежали мурашки. Поджав дрожащие губы, я продолжила жевать, и скоро тарелка оказалась пустой. Дан удовлетворенно покачал головой и увел меня на улицу к пруду. Мари велел с нами не ходить.
Прогуливаясь около воды, я выслушала строгое объяснение:
- Любимая, так больше продолжаться не будет. Я запрещаю тебе так себя вести. Все мои слова на тебя не подействовали. Видимо, тебе требуется искупление. Значит, понесешь наказание.
- Какое?
- Разное. Будешь делать всё, что скажу. Никаких капризов. - поднял мое лицо за подбородок. - Всё понятно?
- Да. А сколько продлится наказание?
- Посмотрим. От тебя зависит.
Прошлись немного молча. Мне уже стало легче.
- Теперь, спокойно, без всяких слез, расскажи мне, подробно, обо всём, что произошло с того момента, как ты отошла тогда от меня.
Я рассказала всё. Очень подробно. Даже всё, что думала тогда. Он выслушал молча, не перебивая, лишь иногда веля мне продолжать, когда я останавливалась.
- Понятно. Всё-таки моя вина неоспорима. Я тебя не подготовил. Ты как ребенок. Теперь назови всё, за что тебе стыдно, за что казнишь себя.
- Я вела себя неподобающе.
- Точнее.
- Я напилась, танцевала с другими мужчинами и.…целовалась. - закончила я, едва слышно. Даже произносить такое страшно.
- В тот вечер все были пьяны. За этим и приехали. Так что ты не сильно выделялась на общем фоне, не переживай. Танцевала, это хорошо. Я научу тебя пристойным танцам. Мало ли, может окажемся где-нибудь на более благородном приеме. Целовалась, это плохо. За это будешь наказана. Дальше.
С трудом я тихо продолжила:
- Я оказалась наедине с малознакомым мужчиной, и он видел мое голое тело.
- Частично. Не всё тело. Рес при всех заявил, что тебе стало плохо и он отнес тебя в комнату, чтобы привести в чувства. Чтобы тебе легче было дышать, пришлось порвать платье.
- Это правда?
- Конечно, нет. Но это его официальное объяснение и многим оно пришлось по душе. Тебе действительно было плохо из-за выпитого и вряд ли ты могла сопротивляться его действиям, если бы была в себе. Так что здесь нет твоей вины.
- Из-за меня вы подрались.
- Да. И это было неплохо. Толпу заодно повеселили. Жаль я не разошелся в полную силу, за тебя переживал.
- Все видели меня в порванном платье, и я лишилась чувств у всех на виду. Это стыдно.
- На таких мероприятиях это нормально. Тем более многие поверят в историю Реса, так как видели, что тебе действительно плохо. Это всё?
- Хм. Да. - неуверенно ответила я. Неужели я раздула такую истерику из ничего.
- Итак. Что мы имеем. Ты виновна в злоупотреблении алкоголем, флирте и невежестве. Наказанием будет послушание, учеба и любовь. Так как ты пропустила почти два дня запланированных мною занятий, придется всё быстро наверстать. Начнем с верховой езды.
И мы направились к дому, переодеться.
- Можно спросить?
- Да.
- Ты говорил, ничего страшного, и что не сердился, но, когда мы вернулись домой, ты почти не разговаривал со мной и избегал. Я решила... я...
В глазах всё поплыло от слез. Дан обнял меня.
- Любимая, я сердился сначала. Немного. Больше на себя. Но потом сразу простил тебя, увидев, как ты раскаиваешься. Я бы и так отошел через два-три дня, потому что очень люблю тебя. Но тебе стало так плохо, и становилось всё хуже. Так нельзя. Это не какая-то огромная потеря или неудача. Это просто досадное происшествие. Нельзя так переживать.
- Но я подвела тебя. - крупные капли слез упали на платье.
- Так. Не начинай. Ты наказана. Забыла? Прекратить плакать!
Я тут же прекратила. Это оказывается возможно. Просто перестать и всё. До обеда мы катались на лошадях, после обеда отправились в библиотеку. Дан погонял меня по картам Темного мира. Поняв, что я плохо знаю материал, помрачнел, и заявил, что сам займется моим обучением в этом плане. Мне стало не по себе. Он очень строгий учитель и заниматься мне с ним тяжело, потому что, глядя на него, хочется заниматься отнюдь не учебой. Я и раньше ему об этом говорила, теперь напомнила еще раз. В ответ получила:
- Прекрасно. Это будет частью твоего наказания. Нужно учиться держать свои желания под контролем.
Он долго гонял меня по картам, потом была магическая практика, затем еще фехтование. К ужину я еле доползла. Так устала, что и есть особо не могла, но Дан опять заставил съесть всё, что положил мне на тарелку. Моим мечтам о мягкой постели не суждено было сбыться. Муж и там наказал меня два раза. После чего мне наконец было позволено забыться сном.
Утром я не хотела просыпаться, пришлось быть наказанной еще раз. После завтрака опять занятия. Помимо изучения карт, Дан заявил, что я должна выучить названия всех кланов Темного мира, с адресами проживания и особенностями. Кланов в Темном мире в данный момент сто двадцать шесть, включая наш. Он надиктовывал мне данные, я записывала, к следующему дню должна выучить. Так каждый день. И это еще не считая уроков языка, которые никто не отменял. Свободного времени почти не было.
Также муж начал учить меня пить. Я робко посопротивлялась в начале, помня о том, к чему это привело и как мне было плохо потом, но он сразу пресек мои, как он говорит, капризы. Рассказывал о вине, как его делают, какие бывают сорта, крепость, особенности. Что нужно есть с вином, что не следует. Как правильно пить. Как понять степень своего опьянения. Что делать, если захмелела сверх того, как собиралась. И тому подобные премудрости. И не просто рассказывал, потом обязательно всё спрашивал, проверяя как я запомнила. Мы пробовали разные вина и пили иногда много, иногда мало. Я училась себя контролировать, скрывать опьянение. По большому счету было весело. Только Дан трезвел мгновенно, произнося заклинание, а мне приходилось принимать гадкий настой от похмелья.
Все кланы с их особенностями я выучила за два месяца. Мы больше не говорили о том случае на сборе. Дан стал брать меня с собой во все деловые поездки, чтобы я слушала, смотрела, запоминала, знакомилась с его партнерами и конкурентами. Наши отношения улучшились, окрепли, стали, помимо любовных, еще и дружескими.
Мари, мою служанку, выдали замуж, она уехала. Я волновалась, так как Садет устроила её судьбу, но Мари выглядела счастливой и очень благодарила. Вместо неё взяли новую девушку. Я никак не могла запомнить её имя и скучала по Мари, к которой так привыкла. В результате мы договорились, что я буду звать её именем Мари.
Иногда я вспоминала тот случай на сборе кланов, но теперь не испытывали стыда за произошедшее. Стыдно было за то, что случилось потом. Теперь я относилась к этому легче, с юмором, как Дан.
Убийство.
Это утро выдалось светлым и ярким. Ну как ярким, насколько это возможно в Темном мире. Дан с Шеном тренировались в зале в подвале, я в саду копалась с цветами. Не претендую на звание садовника, но мне нравится это нехитрое занятие. И у меня получается. Пока еще ни одного цветка не загубила. Даже наоборот. Садовник говорит, у меня дар. Я ждала, когда любимый закончит тренировку и мы вдвоем отправимся в купальню. Отряхивая перепачканные землей руки, Садет опять будет недовольна, что мои ногти как у крестьянки, я разогнула спину и с улыбкой наблюдала, как муж без рубашки направляется в мою сторону. Какой же он красивый. Самый лучший мужчина в мире. Нет, в двух мирах.
Слева раздался легкий хлопок и что-то черное мелькнуло. В следующий миг я наблюдала, как некто, с закрытым маской лицом, втыкает нож мне в живот, куда-то в центр пониже груди. Он схватил меня рукой за плечо и тянул на себя, погрузив нож по самую рукоять. Я и испугаться не успела. Только сильная резкая боль не давала вдохнуть и заставила согнуться, прижав руку к ране, когда незнакомец выдернул нож. Кровь полилась из раны между пальцами, я упала на колени, потом на бок. В это же мгновение Дан оказался рядом. Упав на колени, приподнял мою голову рукой. Я смотрела в его полные ужаса глаза и хотела сказать, чтобы он не беспокоился, но лишь кровь булькала в горле. Сделав усилие, я вытолкнула её наружу, она потекла по щеке и дальше по шее.
Завтрак прошел в полной тишине. Я ковыряла омлет, иногда бросая на мужа взгляды, но ни разу не заметила, чтобы он на меня посмотрел. Как только поел, сразу ушел, со словами, которые предназначались не только мне:
- Я буду работать в кабинете, меня не беспокоить.
Я тоже вышла из-за стола и отправилась в библиотеку. Должен быть урок эльфийского языка. Учить его можно бесконечно. Учитель искренне пытался воззвать к моему разуму, но потерпел поражение. Дал письменное задание и недовольно кружил по комнате. Я подавлена, и думать не могу ни о чем, кроме произошедшего. После уроков отправилась в сад подумать. Снова и снова прокручивала в памяти всё, что там смогло задержаться. Темных пятен, благодаря Арме, стало меньше.
На обед Дан не пришел. Садет сказала, что он поест в кабинете, много работы. Вид у неё странный. Знает ли она? Вряд ли. Но догадывается о чем-то точно. Однако воспитание и статус не позволяют ей вдаваться в расспросы. После обеда мы с любимым должна были поехать кататься на лошадях. Так как он не говорил и не передал через кого-то, что поездка отменяется, то я оделась для верховой езды и ожидала в комнате, расхаживая из угла в угол.
Внутри всё сжалось. Мысли скачут с бешеной скоростью. Что я наделала. Как я могла так поступить. Почему всё так вышло? Зачем я столько выпила? Ведь знала, что захмелею. Почему поддалась на уговоры. Дан предупреждал меня. Какая я глупая! Я его не достойна. Он самый замечательный. Столько мне добра сделал, любит меня. Никогда не обидел, ни разу, ни словом, ни делом, не унизил. Всегда деликатный, спокойный, разумный. Как ему не повезло со мной. Наверняка жалеет, что такая жена ему досталась.
В груди сжалось, стало так больно, что дышать тяжело, в горле ком. Какой стыд, какой позор. Так я отплатила ему за любовь. Опозорила перед всеми. Как он сказал, когда мы приехали? Привез всем показать свое сокровище? Да уж. Как ему, должно быть, стыдно за меня. Как я, замужняя женщина, позволила себе непристойные танцы и поцелуи с незнакомцами? Как я оказалась наедине с Ресом? Не помню. Он видел мое обнаженное тело. Мужу пришлось защищать мою честь кулаками. Я бросила тень на его репутацию, а он даже не ругается. Просто видеть меня не хочет. Он говорил, что от единственной невозможно отказаться. Какой бы я не оказалась дрянью, он не сможет бросить меня, будет страдать и любить. С трудом переводя дыхание, я зажмурилась и положила руку на грудь, где было так больно. В этот момент вошел Дан.
- Кара, что с тобой? - произнес с тревогой, заглядывая в глаза.
Вот, даже по имени стал называть, а раньше только "любимая" или "дорогая". Не в силах произнести ни слова я хватала ртом воздух, и на выдохе сдавленно стонала. Нужно плакать, так станет легче, но спазм в горле не дает расслабиться. Наконец удалось прорвать этот барьер, и я упала на колени, разразившись громкими рыданиями.
- Любимая, да что с тобой? Что случилось?
Как мне плохо. Я всё испортила. Ненавижу себя! Не отрывая ладоней от лица, чтобы света белого не видеть, сгорая от стыда, я лишь смогла выдавить:
- Прости меня.
Через несколько долгих мгновений Дан опустился ко мне, обнял за плечи и погладил по голове.
- Ну ладно тебе, милая. Всё хорошо. Забудь.
Но меня трясло, и рыдания было не остановить. Я плакала навзрыд и не слышала ничего вокруг, кроме своей боли. Он держал меня в объятьях, гладил, качал, целовал и всё время что-то говорил, но мне будто уши заложило. Я просила прощения сотню раз, умоляла, цепляясь за него, но не слышала слов прощения. Дан положил меня на кровать, лег рядом, обнял. Вроде шептал что-то.
Видимо, я уснула, потому что проснулась, а за окном уже темно. Чувствую себя разбитой. Даже пошевелиться невозможно. Просто лежу, тупо смотря в стену. Дверь открылась, я закрыла глаза. Не хочу никого видеть. Дан лег рядом, обнял меня сзади.
- Любимая. Всё хорошо. Ничего ужасного не случилось. Подумаешь, выпила лишнего. Это моя вина, я не должен был тебя оставлять одну.
Горло опять схватило. Лучше бы он молчал. Из глаз снова покатились слезы. Я повернулась к нему, уткнулась лицом в грудь. Почувствовала, как он гладит меня по спине и по голове.
- Прости меня... Прости…
- Шшш, всё хорошо. Не плачь. Я не сержусь на тебя. - прошептал любимый на ухо.
- Я не знаю, как так вышло...прости…пожалуйста. - лепетала я сквозь слезы.
- Всё в порядке, не плачь. Рес просто решил мне так отомстить. Когда мы были молодые, лет пятьсот назад, одна женщина предпочла меня ему. Мы повстречались некоторое время, потом разошлись. К нему она не вернулась. Он обиду затаил. На этих сборах, знаешь, и не такое бывает. Я должен был лучше тебя подготовить. Почему у тебя кожа такая горячая?
Отстранился и стал прикладывать ладонь к моему лицу. Я закрыла глаза. Голова болит. Засыпая, я слышала, как Дан зовет меня.
Весь следующий день я пролежала в постели. Жар, головная боль, и постоянные слезы. И что мне с того, что Дан говорит, что простил меня, не сердится и любит. Я себя простить не могу. Вина и стыд сжигают, отравляют изнутри. Я уже ничего не смогу исправить.
Он всё время рядом. Заставляет пить и кормит с ложечки, как больного ребенка, разговаривает, гладит по голове, шепчет ласковые слова. Я понимаю, что надо остановиться, но не могу. Не могу вынырнуть из этого омута самобичевания. И чем больше любимый проявляет ко мне нежности, тем хуже. Тем острее я ощущаю свою вину перед ним. Снова и снова прокручиваю в памяти произошедшее и что было потом. Как он не разговаривал со мной, как был холоден. Я его разочаровала. И снова рыдания.
Так прошел и следующий день. Дан говорил со мной, пытался рассказывать что-то веселое, но я ко всему безучастна. Из постели вылезала только в туалет. Обессилела, под глазами залегли тени. Плакать уже не могла.
Перепробовав уговоры, поцелуи, мольбы и доказательств, на третий день, Дан прибегнул к иному методу, который ранее никогда не применял, но он неожиданно принес хорошие результаты. Он рано встал и ушел куда-то, я продолжила лежать в постели. Через какое-то время он быстро вошел в комнату, сдернул с меня одеяло, вытащил из постели и втолкнул в ванную. Строгим холодным тоном он произнес:
- Приведи себя в порядок!
В комнату сразу же вошли Мари и Садет, опустив глаза. Он вышел, а я позволила себя искупать, одеть, сделать прическу. Затем меня проводили в закрытый сад на завтрак. Дан стоял у окна ко входу спиной. Повернулся, как только я вошла, велел садиться. Сам положил мне разной еды, поставил передо мной и велел есть. Я вяло ковырялась в тарелке, опустив голову. И чувствовала, как он всё время пристально смотрит на меня. Сердце забилось чаще от этого взгляда, я прекратила есть.
- Съешь всё.
- Я больше не хочу. - еле слышно прошептала я.
Он подошел, наклонился ко мне и на ухо медленно произнес. Тихо, но так, что я поняла, спорить нельзя.
- Съешь. Всё.
По спине пробежали мурашки. Поджав дрожащие губы, я продолжила жевать, и скоро тарелка оказалась пустой. Дан удовлетворенно покачал головой и увел меня на улицу к пруду. Мари велел с нами не ходить.
Прогуливаясь около воды, я выслушала строгое объяснение:
- Любимая, так больше продолжаться не будет. Я запрещаю тебе так себя вести. Все мои слова на тебя не подействовали. Видимо, тебе требуется искупление. Значит, понесешь наказание.
- Какое?
- Разное. Будешь делать всё, что скажу. Никаких капризов. - поднял мое лицо за подбородок. - Всё понятно?
- Да. А сколько продлится наказание?
- Посмотрим. От тебя зависит.
Прошлись немного молча. Мне уже стало легче.
- Теперь, спокойно, без всяких слез, расскажи мне, подробно, обо всём, что произошло с того момента, как ты отошла тогда от меня.
Я рассказала всё. Очень подробно. Даже всё, что думала тогда. Он выслушал молча, не перебивая, лишь иногда веля мне продолжать, когда я останавливалась.
- Понятно. Всё-таки моя вина неоспорима. Я тебя не подготовил. Ты как ребенок. Теперь назови всё, за что тебе стыдно, за что казнишь себя.
- Я вела себя неподобающе.
- Точнее.
- Я напилась, танцевала с другими мужчинами и.…целовалась. - закончила я, едва слышно. Даже произносить такое страшно.
- В тот вечер все были пьяны. За этим и приехали. Так что ты не сильно выделялась на общем фоне, не переживай. Танцевала, это хорошо. Я научу тебя пристойным танцам. Мало ли, может окажемся где-нибудь на более благородном приеме. Целовалась, это плохо. За это будешь наказана. Дальше.
С трудом я тихо продолжила:
- Я оказалась наедине с малознакомым мужчиной, и он видел мое голое тело.
- Частично. Не всё тело. Рес при всех заявил, что тебе стало плохо и он отнес тебя в комнату, чтобы привести в чувства. Чтобы тебе легче было дышать, пришлось порвать платье.
- Это правда?
- Конечно, нет. Но это его официальное объяснение и многим оно пришлось по душе. Тебе действительно было плохо из-за выпитого и вряд ли ты могла сопротивляться его действиям, если бы была в себе. Так что здесь нет твоей вины.
- Из-за меня вы подрались.
- Да. И это было неплохо. Толпу заодно повеселили. Жаль я не разошелся в полную силу, за тебя переживал.
- Все видели меня в порванном платье, и я лишилась чувств у всех на виду. Это стыдно.
- На таких мероприятиях это нормально. Тем более многие поверят в историю Реса, так как видели, что тебе действительно плохо. Это всё?
- Хм. Да. - неуверенно ответила я. Неужели я раздула такую истерику из ничего.
- Итак. Что мы имеем. Ты виновна в злоупотреблении алкоголем, флирте и невежестве. Наказанием будет послушание, учеба и любовь. Так как ты пропустила почти два дня запланированных мною занятий, придется всё быстро наверстать. Начнем с верховой езды.
И мы направились к дому, переодеться.
- Можно спросить?
- Да.
- Ты говорил, ничего страшного, и что не сердился, но, когда мы вернулись домой, ты почти не разговаривал со мной и избегал. Я решила... я...
В глазах всё поплыло от слез. Дан обнял меня.
- Любимая, я сердился сначала. Немного. Больше на себя. Но потом сразу простил тебя, увидев, как ты раскаиваешься. Я бы и так отошел через два-три дня, потому что очень люблю тебя. Но тебе стало так плохо, и становилось всё хуже. Так нельзя. Это не какая-то огромная потеря или неудача. Это просто досадное происшествие. Нельзя так переживать.
- Но я подвела тебя. - крупные капли слез упали на платье.
- Так. Не начинай. Ты наказана. Забыла? Прекратить плакать!
Я тут же прекратила. Это оказывается возможно. Просто перестать и всё. До обеда мы катались на лошадях, после обеда отправились в библиотеку. Дан погонял меня по картам Темного мира. Поняв, что я плохо знаю материал, помрачнел, и заявил, что сам займется моим обучением в этом плане. Мне стало не по себе. Он очень строгий учитель и заниматься мне с ним тяжело, потому что, глядя на него, хочется заниматься отнюдь не учебой. Я и раньше ему об этом говорила, теперь напомнила еще раз. В ответ получила:
- Прекрасно. Это будет частью твоего наказания. Нужно учиться держать свои желания под контролем.
Он долго гонял меня по картам, потом была магическая практика, затем еще фехтование. К ужину я еле доползла. Так устала, что и есть особо не могла, но Дан опять заставил съесть всё, что положил мне на тарелку. Моим мечтам о мягкой постели не суждено было сбыться. Муж и там наказал меня два раза. После чего мне наконец было позволено забыться сном.
Утром я не хотела просыпаться, пришлось быть наказанной еще раз. После завтрака опять занятия. Помимо изучения карт, Дан заявил, что я должна выучить названия всех кланов Темного мира, с адресами проживания и особенностями. Кланов в Темном мире в данный момент сто двадцать шесть, включая наш. Он надиктовывал мне данные, я записывала, к следующему дню должна выучить. Так каждый день. И это еще не считая уроков языка, которые никто не отменял. Свободного времени почти не было.
Также муж начал учить меня пить. Я робко посопротивлялась в начале, помня о том, к чему это привело и как мне было плохо потом, но он сразу пресек мои, как он говорит, капризы. Рассказывал о вине, как его делают, какие бывают сорта, крепость, особенности. Что нужно есть с вином, что не следует. Как правильно пить. Как понять степень своего опьянения. Что делать, если захмелела сверх того, как собиралась. И тому подобные премудрости. И не просто рассказывал, потом обязательно всё спрашивал, проверяя как я запомнила. Мы пробовали разные вина и пили иногда много, иногда мало. Я училась себя контролировать, скрывать опьянение. По большому счету было весело. Только Дан трезвел мгновенно, произнося заклинание, а мне приходилось принимать гадкий настой от похмелья.
Все кланы с их особенностями я выучила за два месяца. Мы больше не говорили о том случае на сборе. Дан стал брать меня с собой во все деловые поездки, чтобы я слушала, смотрела, запоминала, знакомилась с его партнерами и конкурентами. Наши отношения улучшились, окрепли, стали, помимо любовных, еще и дружескими.
Мари, мою служанку, выдали замуж, она уехала. Я волновалась, так как Садет устроила её судьбу, но Мари выглядела счастливой и очень благодарила. Вместо неё взяли новую девушку. Я никак не могла запомнить её имя и скучала по Мари, к которой так привыкла. В результате мы договорились, что я буду звать её именем Мари.
Иногда я вспоминала тот случай на сборе кланов, но теперь не испытывали стыда за произошедшее. Стыдно было за то, что случилось потом. Теперь я относилась к этому легче, с юмором, как Дан.
Глава 20.
Убийство.
Это утро выдалось светлым и ярким. Ну как ярким, насколько это возможно в Темном мире. Дан с Шеном тренировались в зале в подвале, я в саду копалась с цветами. Не претендую на звание садовника, но мне нравится это нехитрое занятие. И у меня получается. Пока еще ни одного цветка не загубила. Даже наоборот. Садовник говорит, у меня дар. Я ждала, когда любимый закончит тренировку и мы вдвоем отправимся в купальню. Отряхивая перепачканные землей руки, Садет опять будет недовольна, что мои ногти как у крестьянки, я разогнула спину и с улыбкой наблюдала, как муж без рубашки направляется в мою сторону. Какой же он красивый. Самый лучший мужчина в мире. Нет, в двух мирах.
Слева раздался легкий хлопок и что-то черное мелькнуло. В следующий миг я наблюдала, как некто, с закрытым маской лицом, втыкает нож мне в живот, куда-то в центр пониже груди. Он схватил меня рукой за плечо и тянул на себя, погрузив нож по самую рукоять. Я и испугаться не успела. Только сильная резкая боль не давала вдохнуть и заставила согнуться, прижав руку к ране, когда незнакомец выдернул нож. Кровь полилась из раны между пальцами, я упала на колени, потом на бок. В это же мгновение Дан оказался рядом. Упав на колени, приподнял мою голову рукой. Я смотрела в его полные ужаса глаза и хотела сказать, чтобы он не беспокоился, но лишь кровь булькала в горле. Сделав усилие, я вытолкнула её наружу, она потекла по щеке и дальше по шее.
