Заглянул в шкафчики, перелистал записи ректора в журналах. Как и планировалось, все критично важные записи мэдда Дэго прятала в сейф, на виду остались лишь записки студентов и учебные планы. Под сапогом что-то хрустнуло. Ромель с сожалением посмотрел на разбитую вазу и измятые твердым каблуком брата стебли роз.
Снежные розы когда-то росли в его собственном доме. В доме, чье название вычеркнуто ныне из всех списков дворянских родов. Наверное, в чем-то брат прав, с ними – с его родителями, сестрами, кузенами и прочей родней – поступили излишне сурово. Ромель криво усмехнулся. Не-спра-вед-ли-во. Ломкое слово покалывало язык.
С другой стороны – и сейчас мужчина это прекрасно понимал – у Аластара Хольмквиста полвека назад не было иного выхода. Его семья обладала слишком опасным даром и при этом служила лишь одной династии. Потому была практически уничтожена сразу после переворота. Нет, не казнена прилюдно, как это практиковали в Империи. Под казнь попали лишь отец и дед. Всем остальным было предложено добровольно-принудительно отказаться от дворянского статуса, львиной доли имущества и…права появляться в пределах городов. С учетом северных реалий, подобное изгнание ничуть не милостивее казни. Однако они остались живы. Родственники осели в теплом предгорье, выращивали невероятной красоты цветы, которые продавались по всей империи – все ж таки это была часть их дара. И снежные розы – капризные и крайне сложные в уходе – были «алмазом» их цветочной коллекции.
Тот, кого раньше звали Марелем, лучше всех в королевстве знал, как сделать этот хрупкий душистый цветок смертельно красивым. Знал это и его старший брат.
На парковой тропинке снова появились двое. Эрик и южанка. Теперь нет сомнений, молодая женщина чем-то заинтересовала оппозицию. Владение простейшими фарунами – явно не то, ради чего ее преследуют. Отец, приближенный к Императору? Вполне возможно, но глупо - её легко принесут в жертву ради спокойствия Империи. Значит, есть что-то еще. Стоит усилить присмотр, а лучше, и впрямь, увезти ее на охраняемую территорию – если не в горы, то хотя бы в заповедник у Черного озера.
Под подошвой снова хрустнуло. Ромель поморщился. Надо заменить вазу и цветы, пока Дэго не заметила. И так думает о нем невесть что. Надо же, сравнила с ревнивым мужем… Хольмквист будет хохотать до слез, когда узнает.
Бывают в жизни моменты, которые сравнимы с искрой, после чего неизбежно следует взрыв. Для Академии и всех ее обитателей таким моментом стало…письмо. Так, записка в три строчки, небрежно набросанная от руки, зато с оттиском крайне влиятельной печати. Еще вчера я, чего скрывать, старалась поскорее закончить с документами и рабочей суетой, чтобы поехать в святая святых Северного края. Поездка к Черному озеру, главному герою всех северных легенд, манила меня, несмотря на беспардонное поведение Ромеля и прочие неприятности. Финансирование строительства общежития нам одобрили, первые студенты-«платники» начнут учиться с понедельника. Оборудование в лаборатории и недостающие механизмы, которые нужны для учебного процесса, уже закупают. Проблемы с персоналом… Отдельная тема, но тут тоже все решаемо. Я была решительно настроена на поездку, пока в обед на мой стол не легло треклятое письмо.
- Не стоит так убиваться. Чай, не на каторгу меня ссылают. – Мад Хорос даже в этой ситуации сохранял оптимизм. – Будто тебе не известно, как работают бюрократы? Нас, правдорубов, всегда заменяют другими, чтобы мы не мешали чужому вранью.
- Хватит с меня вранья. Тут шесть лет врали и тасовали факты все, кому не лень. – Я с отвращением вспомнила, в каком состоянии обнаружила Академию в августе. – Решения подобного плана проводятся через определенную процедуру. Обещаю, не сразу, но мы восстановим ваше честное имя.
Отец всегда говорил - лучше сделать что-то лишнее, чем не сделать чего-то важного. Я не могу себе представить Академию Северного края без старика-казначея, который едва ли не больше меня самой радеет о благе сего учебного заведения. Утвержденный проект общежития для студентов, заключенные договора на строительство (первый транш уже поступил), обновленные корпуса, вычищенный парк, качественное питание в столовой (да-да, мы заменили персонал в столовой), возобновленные отношения с Ученым кварталом в Истре. Без мада Хороса я вряд ли сумела бы достичь столь много за такой краткий срок – без его опыта, знаний, веры в нашу правоту. И тут! Какая-то писулька! Даже не от министруса образования, а так – какого-то функционера, «думающего» в сторону тех, кто больше заплатит!
- Право, я даже не знаю, что сказать. – Старик растроганно заулыбался, комкая в руках проклятую бумаженцию. – Может, Имперский сход и впрямь недоволен моими действиями, все-таки я был поставлен наблюдателем, в первую очередь. Потому и отстранить от работы решили. Стар я стал, милая Лераи, для таких интриг…
- Что я слышу, мад Хорос? Вы и впрямь поверили в этот бред? – Я в притворном негодовании погрозила ему пальцем. – Мы выясним, кто стоит за вашим отстранением. Все в наших руках, поэтому их нельзя опускать!
Казначей ушел, снисходительно улыбаясь. А я позорно «растеклась» по столу, уткнувшись лбом в раскрытый журнал приказов. Безумно хотелось спрятаться, как в детстве, под одеяло и не вылезать, пока буря не минует. Только вот проблемы мои, увы, в отличие от южного шторма, сами не уберутся.
Позавчера ночью «неизвестные» разбили окно в квартире Линары (вовремя девушка перебралась к Идрису). Те же «неизвестные» потом облили грязью и нечистотами крыльцо моего дома. Об этом сообщила еще до рассвета хозяйка, грозя хулиганам всеми карами – сама я, по традиции, осталась ночевать в Академии. Нашли виновников, кстати, довольно быстро – хватило одного звонка Ромеля, и через полтора часа пятерых мальчишек, отчисленных со второго курса, уже привели на допрос в кабинет Эрика. Оказалось, у него и такие полномочия имеются. Мальчиков отправили сначала отмывать попорченное крыльцо, а затем - в одиночные камеры Истринской тюрьмы на десять дней без возможности освобождения под залог. А мад Хольмквист получил список фамилий, где родители знали о намерениях детей и их поощряли. Все из верхушки общины механизаторов, как и ожидалось.
Вчера два студента-старшекурсника с Механизации попытались возобновить порочную практику с «шефством» над младшими и после вечернего занятия на виду у всех затащили девочку с первого курса в складскую. Девочка оказалась крафтерием, в складской были сложены модели мобилей. Спонтанный срыв возмущенных таким беспределом недоучек – и обидчики до утра сидели, связанные ожившими лентами металла. Конечно, подобное волнение силы обнаружили практически сразу, но для лучшего понимания декан факультета крафтериев попросил Эрика оставить неудавшихся насильников (а как иначе их назвать?!)… подумать. Эти двое также присоединились к отбывающим наказание за хулиганство в Истринской тюрьме.
Тем же вечером в другом корпусе попыталась отравиться ассистентка преподавателя с факультета Ресурсодобычи. К счастью, вездесущие студенты услышали странные звуки из лаборантской и экстренно привели (притащили, скорее) лекаря. Как выяснилось позже, молодую женщину, которой не повезло попасть в «мешок», после судебного процесса, куда она попала в качестве свидетеля, начали…унижать коллеги с кафедры. Увы, толпа рассуждает бездумно и зачастую нелогично. «Умудренные» годами коллеги не стеснялись ежедневно напоминать женщине о ее «падении», как пафосно назвала произошедшее с мэддой Мирис заведующая кафедрой, ухоженная дама лет шестидесяти. Притом, как обычно бывает с жертвами насилия, основную вину этот «серпентарий» приписывал самой пострадавшей. Мол, раз такое случилось, значит, сама провоцировала. Ну и другие, не менее гадкие по сути своей псевдоаргументы. Постепенно ассистент преподавателя превратилась в «девочку для битья» в трудовом коллективе: на ней не стеснялись срывать недовольство или плохое настроение, изматывая придирками, едкими остротами, бессмысленными поручениями. Апофеозом стал инцидент в лаборантской, когда её непосредственный руководитель, моложавый преподаватель химии, недовольный скоростью, с которой женщина перемывала реторты и пробирки после учебного дня, отхлестал её по лицу грязной тряпкой и перевернул поднос с чистой посудой. Возмещение ущерба за разбитое «имущество академии» он совершенно спокойно переписал на ассистентку, принеся сегодня утром мне объяснительную, в которой пострадавшая выставлялась как неумелая, глуповатая и невоспитанная особа, которую следует немедленно наказать. С этим заявлением в зубах (Ромель не сдержался) мужчина и покинул стены Академии. Путь его лежал сначала на допрос, куда ранее отправились его коллеги, а потом…по ситуации. Что радует, так это поддержка декана Ресурсодобычи, мэдды Дварфольд – узнав детали произошедшего, она подключила к рассмотрению дела суд Общины и взяла пострадавшую под свою защиту.
Рассказывать о проделках студентов за эти два дня – безнадежное занятие, поскольку проделок этих не счесть. Драки, дуэли (к счастью, по новому бескровному кодексу, написанному самими студентами), хулиганство на занятиях, прогулы – и самое раздражающее – «речи, недостойные воспитанного человека», как обозначали причину отправки студента ко мне «на ковер» преподаватели. В итоге, помимо решения серьезных рабочих вопросов, часть моего времени ушла на общение с подрастающим поколением. Почему-то преподаватели искренне уверены, что всех бездельников, которых они не могут заинтересовать своим предметом, следует сразу отправлять ко мне на разговор. В любое время, независимо от объявленного мной на Ученом совете плана работы и расписания приемных часов. Будто мне нечем больше заняться, кроме как убеждать великовозрастных балбесов, что учиться – это важно, а ругаться нецензурно в коридоре - неприлично!
И вот, на фоне всей неразберихи последних дней (скорее, месяцев), когда я уже мысленно готовилась к завтрашнему «побегу» на природу, приходит письмо, в котором меня уведомляют, что наблюдатель Имперского схода, мад Захария Хорос, снят с должности. Точка. Ни объяснения причин, почему его снимают, ни обещания прислать другого наблюдателя, ни-че-го. Отписка для лакеев, иначе и не скажешь. Самое неприятное – на письме стояла печать Имперского схода. Кто уж и как ее поставил на таком…документе, большой вопрос. И разбираться с ним в одиночку я точно не стану. Правда, сегодня Ромеля со мной нет с самого утра, а потому…
- Линара, найди, пожалуйста, Эрика. – Я выглянула в приемную, где секретарь распределяла провинившихся студентов на общественные работы. - Мне нужен мад Хольмквист.
Смотровую площадку окутывал ветер. Он ластился к людям, как бездомная дворняга, в надежде на еду и немного тепла. И отлетал – обиженный и удрученный – наткнувшись на защитный купол. Почти прозрачная, чуть мерцающая «шапка» укрыла от ветра, стужи и лишних ушей гостевой домик на вершине горы - старой, сточенной буранами и временем до размеров холма. Высокого, каменистого, но все-таки холма.
- Горы дряхлеют, совсем как люди. – Облачко плотного дыма рассеялось внутри купола. Мад Хольмквист сделал новую затяжку – и вверх понеслись несколько колец, друг за другом. – Сначала растут, как не в себя, потом осыпаются под весом прожитых лет. Когда-нибудь тут будет просто холмистый берег.
- Боюсь, это «когда-нибудь» случится слишком скоро. Наблюдатели говорят, ледник ускорился. – Князь, тяжело вздохнув, присел на ступени домика рядом с тем, кто был ему опорой и поддержкой все эти годы. – Смешно, но кажется, что даже сам Север против меня. Не представляю, что делать.
- Не отчаиваться, брат. Пока мы живы, есть шанс все исправить. – Вид у Княжьего ока, расслабленно курящего трубку на крыльце, был на редкость мечтательный.
- Про снятие Хороса с поста уже слышал?
- Да, Эрик мне сообщил. Предупредил, что милашка-ректор охвачена жаждой справедливости и требует встречи. Забавно, что письмо отправили напрямую в Академию, минуя твою канцелярию. Кто-то грязно играет там, наверху. И не очень-то осведомлен о твоем тесном общении с девочкой.
- То есть это не проделки наших бунтовщиков?
- Императору невыгодно восстановление статус-кво Бельфенроза. – Главный «безопасник» княжества по-молодецки резво поднялся на ноги. Что-то привлекло его внимание в подернутом легкими облачками небосводе. – С другой стороны, Академия – его личный проект. Провал не в интересах нашего венценосного повелителя, так что откровенную диверсию бы не пропустили. Тут что-то другое.
- Погоди-ка. Перевод к нам нового ректора тоже был повелением Императора.
Встречу с «хозяином обитаемых земель», как его льстиво звали придворные, Аластар Хольмквист помнил, будто она была вчера. И причины, по которым попала к нему мэдда Дэго, были тогда вполне очевидны. Специально организованный конкурс с тщательными проверками документов – чтобы не попал на «рыбное» место очередной прощелыга. Договор на шесть лет с перечнем условий, также изначально обговоренных с Императором. Приставленный наблюдатель – с опытом восстановление разоренных имений и торговых дел, потому как обучение – та же торговля, разве что товар иной. Покупая знания, студенты расплачиваются после налогами, которые приносят в казну благодаря, опять же, полученным когда-то знаниям. Что пошло не так?
Новый ректор. С ней все было не так с самого начала.
- Что будет, по твоим прогнозам, если южанка не справится?
- Если – это слово мад Хольмквист выделил – она не справится, то должна будет выплатить штраф в казну и вернется назад, в Южный предел. Не суди так скоро, Аласт. Девчонка не так проста, как видится со стороны. И заметь, справляется уже сейчас гораздо лучше, чем ее предшественники.
- Возможно, в этом исключительно заслуга Хороса? Убрать его – и Академия снова в «яме».
- Тогда нам пришлют нового ректора, а нашу «ворону» отправят восвояси. – Княжье око замер на полушаге, осененный занятной мыслью. От простоты и изящности развернутой интриги он даже присвистнул. - Вероятно, мэдду Дэго хотят таким образом вернуть обратно в страну.
- Бред. – Аластар Хольмквист скривился от подобного предположения. - Кому она нужна? Не дворянка, не завидная невеста, дар – да, присутствует, но опять же, вполне стандартный. Отец ее благоволит к укреплению связей с Севером, так что по этой линии также не должно быть преград. Причина наверняка проще. Девчонка изрядно потопталась по нервам и кошелькам наших патриархов. Скорее, кто-то из них подсуетился. Или просто Хорос, с его-то талантами, нужен Империи в другом месте.
- Может быть и так. Что будем делать? Поддержим ее в намерении вернуть Хоросу имя и должность? Или посмотрим, куда все зайдет дальше?
Князь долго молчал, разглядывая причудливый танец вьюги за пределами купола.
- Посмотрим. Старику обрисуй в целом ситуацию - Хорос поймет и не станет таить обиду. Завтра отправляй южанку к озеру. В Академии пусть поработают твои ребята – похоже, патриархи решили действовать руками своих детей. Напомни, что успех Академии в интересах Князя и Императора. Тех, кто будет активно препятствовать – в шахты, за измену интересам родины. Надоела эта крысиная возня за спиной.
Снежные розы когда-то росли в его собственном доме. В доме, чье название вычеркнуто ныне из всех списков дворянских родов. Наверное, в чем-то брат прав, с ними – с его родителями, сестрами, кузенами и прочей родней – поступили излишне сурово. Ромель криво усмехнулся. Не-спра-вед-ли-во. Ломкое слово покалывало язык.
С другой стороны – и сейчас мужчина это прекрасно понимал – у Аластара Хольмквиста полвека назад не было иного выхода. Его семья обладала слишком опасным даром и при этом служила лишь одной династии. Потому была практически уничтожена сразу после переворота. Нет, не казнена прилюдно, как это практиковали в Империи. Под казнь попали лишь отец и дед. Всем остальным было предложено добровольно-принудительно отказаться от дворянского статуса, львиной доли имущества и…права появляться в пределах городов. С учетом северных реалий, подобное изгнание ничуть не милостивее казни. Однако они остались живы. Родственники осели в теплом предгорье, выращивали невероятной красоты цветы, которые продавались по всей империи – все ж таки это была часть их дара. И снежные розы – капризные и крайне сложные в уходе – были «алмазом» их цветочной коллекции.
Тот, кого раньше звали Марелем, лучше всех в королевстве знал, как сделать этот хрупкий душистый цветок смертельно красивым. Знал это и его старший брат.
На парковой тропинке снова появились двое. Эрик и южанка. Теперь нет сомнений, молодая женщина чем-то заинтересовала оппозицию. Владение простейшими фарунами – явно не то, ради чего ее преследуют. Отец, приближенный к Императору? Вполне возможно, но глупо - её легко принесут в жертву ради спокойствия Империи. Значит, есть что-то еще. Стоит усилить присмотр, а лучше, и впрямь, увезти ее на охраняемую территорию – если не в горы, то хотя бы в заповедник у Черного озера.
Под подошвой снова хрустнуло. Ромель поморщился. Надо заменить вазу и цветы, пока Дэго не заметила. И так думает о нем невесть что. Надо же, сравнила с ревнивым мужем… Хольмквист будет хохотать до слез, когда узнает.
Глава 17. Вторая волна
Бывают в жизни моменты, которые сравнимы с искрой, после чего неизбежно следует взрыв. Для Академии и всех ее обитателей таким моментом стало…письмо. Так, записка в три строчки, небрежно набросанная от руки, зато с оттиском крайне влиятельной печати. Еще вчера я, чего скрывать, старалась поскорее закончить с документами и рабочей суетой, чтобы поехать в святая святых Северного края. Поездка к Черному озеру, главному герою всех северных легенд, манила меня, несмотря на беспардонное поведение Ромеля и прочие неприятности. Финансирование строительства общежития нам одобрили, первые студенты-«платники» начнут учиться с понедельника. Оборудование в лаборатории и недостающие механизмы, которые нужны для учебного процесса, уже закупают. Проблемы с персоналом… Отдельная тема, но тут тоже все решаемо. Я была решительно настроена на поездку, пока в обед на мой стол не легло треклятое письмо.
- Не стоит так убиваться. Чай, не на каторгу меня ссылают. – Мад Хорос даже в этой ситуации сохранял оптимизм. – Будто тебе не известно, как работают бюрократы? Нас, правдорубов, всегда заменяют другими, чтобы мы не мешали чужому вранью.
- Хватит с меня вранья. Тут шесть лет врали и тасовали факты все, кому не лень. – Я с отвращением вспомнила, в каком состоянии обнаружила Академию в августе. – Решения подобного плана проводятся через определенную процедуру. Обещаю, не сразу, но мы восстановим ваше честное имя.
Отец всегда говорил - лучше сделать что-то лишнее, чем не сделать чего-то важного. Я не могу себе представить Академию Северного края без старика-казначея, который едва ли не больше меня самой радеет о благе сего учебного заведения. Утвержденный проект общежития для студентов, заключенные договора на строительство (первый транш уже поступил), обновленные корпуса, вычищенный парк, качественное питание в столовой (да-да, мы заменили персонал в столовой), возобновленные отношения с Ученым кварталом в Истре. Без мада Хороса я вряд ли сумела бы достичь столь много за такой краткий срок – без его опыта, знаний, веры в нашу правоту. И тут! Какая-то писулька! Даже не от министруса образования, а так – какого-то функционера, «думающего» в сторону тех, кто больше заплатит!
- Право, я даже не знаю, что сказать. – Старик растроганно заулыбался, комкая в руках проклятую бумаженцию. – Может, Имперский сход и впрямь недоволен моими действиями, все-таки я был поставлен наблюдателем, в первую очередь. Потому и отстранить от работы решили. Стар я стал, милая Лераи, для таких интриг…
- Что я слышу, мад Хорос? Вы и впрямь поверили в этот бред? – Я в притворном негодовании погрозила ему пальцем. – Мы выясним, кто стоит за вашим отстранением. Все в наших руках, поэтому их нельзя опускать!
Казначей ушел, снисходительно улыбаясь. А я позорно «растеклась» по столу, уткнувшись лбом в раскрытый журнал приказов. Безумно хотелось спрятаться, как в детстве, под одеяло и не вылезать, пока буря не минует. Только вот проблемы мои, увы, в отличие от южного шторма, сами не уберутся.
Позавчера ночью «неизвестные» разбили окно в квартире Линары (вовремя девушка перебралась к Идрису). Те же «неизвестные» потом облили грязью и нечистотами крыльцо моего дома. Об этом сообщила еще до рассвета хозяйка, грозя хулиганам всеми карами – сама я, по традиции, осталась ночевать в Академии. Нашли виновников, кстати, довольно быстро – хватило одного звонка Ромеля, и через полтора часа пятерых мальчишек, отчисленных со второго курса, уже привели на допрос в кабинет Эрика. Оказалось, у него и такие полномочия имеются. Мальчиков отправили сначала отмывать попорченное крыльцо, а затем - в одиночные камеры Истринской тюрьмы на десять дней без возможности освобождения под залог. А мад Хольмквист получил список фамилий, где родители знали о намерениях детей и их поощряли. Все из верхушки общины механизаторов, как и ожидалось.
Вчера два студента-старшекурсника с Механизации попытались возобновить порочную практику с «шефством» над младшими и после вечернего занятия на виду у всех затащили девочку с первого курса в складскую. Девочка оказалась крафтерием, в складской были сложены модели мобилей. Спонтанный срыв возмущенных таким беспределом недоучек – и обидчики до утра сидели, связанные ожившими лентами металла. Конечно, подобное волнение силы обнаружили практически сразу, но для лучшего понимания декан факультета крафтериев попросил Эрика оставить неудавшихся насильников (а как иначе их назвать?!)… подумать. Эти двое также присоединились к отбывающим наказание за хулиганство в Истринской тюрьме.
Тем же вечером в другом корпусе попыталась отравиться ассистентка преподавателя с факультета Ресурсодобычи. К счастью, вездесущие студенты услышали странные звуки из лаборантской и экстренно привели (притащили, скорее) лекаря. Как выяснилось позже, молодую женщину, которой не повезло попасть в «мешок», после судебного процесса, куда она попала в качестве свидетеля, начали…унижать коллеги с кафедры. Увы, толпа рассуждает бездумно и зачастую нелогично. «Умудренные» годами коллеги не стеснялись ежедневно напоминать женщине о ее «падении», как пафосно назвала произошедшее с мэддой Мирис заведующая кафедрой, ухоженная дама лет шестидесяти. Притом, как обычно бывает с жертвами насилия, основную вину этот «серпентарий» приписывал самой пострадавшей. Мол, раз такое случилось, значит, сама провоцировала. Ну и другие, не менее гадкие по сути своей псевдоаргументы. Постепенно ассистент преподавателя превратилась в «девочку для битья» в трудовом коллективе: на ней не стеснялись срывать недовольство или плохое настроение, изматывая придирками, едкими остротами, бессмысленными поручениями. Апофеозом стал инцидент в лаборантской, когда её непосредственный руководитель, моложавый преподаватель химии, недовольный скоростью, с которой женщина перемывала реторты и пробирки после учебного дня, отхлестал её по лицу грязной тряпкой и перевернул поднос с чистой посудой. Возмещение ущерба за разбитое «имущество академии» он совершенно спокойно переписал на ассистентку, принеся сегодня утром мне объяснительную, в которой пострадавшая выставлялась как неумелая, глуповатая и невоспитанная особа, которую следует немедленно наказать. С этим заявлением в зубах (Ромель не сдержался) мужчина и покинул стены Академии. Путь его лежал сначала на допрос, куда ранее отправились его коллеги, а потом…по ситуации. Что радует, так это поддержка декана Ресурсодобычи, мэдды Дварфольд – узнав детали произошедшего, она подключила к рассмотрению дела суд Общины и взяла пострадавшую под свою защиту.
Рассказывать о проделках студентов за эти два дня – безнадежное занятие, поскольку проделок этих не счесть. Драки, дуэли (к счастью, по новому бескровному кодексу, написанному самими студентами), хулиганство на занятиях, прогулы – и самое раздражающее – «речи, недостойные воспитанного человека», как обозначали причину отправки студента ко мне «на ковер» преподаватели. В итоге, помимо решения серьезных рабочих вопросов, часть моего времени ушла на общение с подрастающим поколением. Почему-то преподаватели искренне уверены, что всех бездельников, которых они не могут заинтересовать своим предметом, следует сразу отправлять ко мне на разговор. В любое время, независимо от объявленного мной на Ученом совете плана работы и расписания приемных часов. Будто мне нечем больше заняться, кроме как убеждать великовозрастных балбесов, что учиться – это важно, а ругаться нецензурно в коридоре - неприлично!
И вот, на фоне всей неразберихи последних дней (скорее, месяцев), когда я уже мысленно готовилась к завтрашнему «побегу» на природу, приходит письмо, в котором меня уведомляют, что наблюдатель Имперского схода, мад Захария Хорос, снят с должности. Точка. Ни объяснения причин, почему его снимают, ни обещания прислать другого наблюдателя, ни-че-го. Отписка для лакеев, иначе и не скажешь. Самое неприятное – на письме стояла печать Имперского схода. Кто уж и как ее поставил на таком…документе, большой вопрос. И разбираться с ним в одиночку я точно не стану. Правда, сегодня Ромеля со мной нет с самого утра, а потому…
- Линара, найди, пожалуйста, Эрика. – Я выглянула в приемную, где секретарь распределяла провинившихся студентов на общественные работы. - Мне нужен мад Хольмквист.
***
Смотровую площадку окутывал ветер. Он ластился к людям, как бездомная дворняга, в надежде на еду и немного тепла. И отлетал – обиженный и удрученный – наткнувшись на защитный купол. Почти прозрачная, чуть мерцающая «шапка» укрыла от ветра, стужи и лишних ушей гостевой домик на вершине горы - старой, сточенной буранами и временем до размеров холма. Высокого, каменистого, но все-таки холма.
- Горы дряхлеют, совсем как люди. – Облачко плотного дыма рассеялось внутри купола. Мад Хольмквист сделал новую затяжку – и вверх понеслись несколько колец, друг за другом. – Сначала растут, как не в себя, потом осыпаются под весом прожитых лет. Когда-нибудь тут будет просто холмистый берег.
- Боюсь, это «когда-нибудь» случится слишком скоро. Наблюдатели говорят, ледник ускорился. – Князь, тяжело вздохнув, присел на ступени домика рядом с тем, кто был ему опорой и поддержкой все эти годы. – Смешно, но кажется, что даже сам Север против меня. Не представляю, что делать.
- Не отчаиваться, брат. Пока мы живы, есть шанс все исправить. – Вид у Княжьего ока, расслабленно курящего трубку на крыльце, был на редкость мечтательный.
- Про снятие Хороса с поста уже слышал?
- Да, Эрик мне сообщил. Предупредил, что милашка-ректор охвачена жаждой справедливости и требует встречи. Забавно, что письмо отправили напрямую в Академию, минуя твою канцелярию. Кто-то грязно играет там, наверху. И не очень-то осведомлен о твоем тесном общении с девочкой.
- То есть это не проделки наших бунтовщиков?
- Императору невыгодно восстановление статус-кво Бельфенроза. – Главный «безопасник» княжества по-молодецки резво поднялся на ноги. Что-то привлекло его внимание в подернутом легкими облачками небосводе. – С другой стороны, Академия – его личный проект. Провал не в интересах нашего венценосного повелителя, так что откровенную диверсию бы не пропустили. Тут что-то другое.
- Погоди-ка. Перевод к нам нового ректора тоже был повелением Императора.
Встречу с «хозяином обитаемых земель», как его льстиво звали придворные, Аластар Хольмквист помнил, будто она была вчера. И причины, по которым попала к нему мэдда Дэго, были тогда вполне очевидны. Специально организованный конкурс с тщательными проверками документов – чтобы не попал на «рыбное» место очередной прощелыга. Договор на шесть лет с перечнем условий, также изначально обговоренных с Императором. Приставленный наблюдатель – с опытом восстановление разоренных имений и торговых дел, потому как обучение – та же торговля, разве что товар иной. Покупая знания, студенты расплачиваются после налогами, которые приносят в казну благодаря, опять же, полученным когда-то знаниям. Что пошло не так?
Новый ректор. С ней все было не так с самого начала.
- Что будет, по твоим прогнозам, если южанка не справится?
- Если – это слово мад Хольмквист выделил – она не справится, то должна будет выплатить штраф в казну и вернется назад, в Южный предел. Не суди так скоро, Аласт. Девчонка не так проста, как видится со стороны. И заметь, справляется уже сейчас гораздо лучше, чем ее предшественники.
- Возможно, в этом исключительно заслуга Хороса? Убрать его – и Академия снова в «яме».
- Тогда нам пришлют нового ректора, а нашу «ворону» отправят восвояси. – Княжье око замер на полушаге, осененный занятной мыслью. От простоты и изящности развернутой интриги он даже присвистнул. - Вероятно, мэдду Дэго хотят таким образом вернуть обратно в страну.
- Бред. – Аластар Хольмквист скривился от подобного предположения. - Кому она нужна? Не дворянка, не завидная невеста, дар – да, присутствует, но опять же, вполне стандартный. Отец ее благоволит к укреплению связей с Севером, так что по этой линии также не должно быть преград. Причина наверняка проще. Девчонка изрядно потопталась по нервам и кошелькам наших патриархов. Скорее, кто-то из них подсуетился. Или просто Хорос, с его-то талантами, нужен Империи в другом месте.
- Может быть и так. Что будем делать? Поддержим ее в намерении вернуть Хоросу имя и должность? Или посмотрим, куда все зайдет дальше?
Князь долго молчал, разглядывая причудливый танец вьюги за пределами купола.
- Посмотрим. Старику обрисуй в целом ситуацию - Хорос поймет и не станет таить обиду. Завтра отправляй южанку к озеру. В Академии пусть поработают твои ребята – похоже, патриархи решили действовать руками своих детей. Напомни, что успех Академии в интересах Князя и Императора. Тех, кто будет активно препятствовать – в шахты, за измену интересам родины. Надоела эта крысиная возня за спиной.
