…Фрэнк, помнится, в первый приезд замер, по-детски распахнув глаза - и столько в них было восхищения. Столичные монорельсы были рассчитаны на меньшие расстояния, и выглядели не так выразительно…
- Смотри на них, какие разные. - Русал с нечитаемым лицом разглядывал людей, склонив голову к плечу. Хотя, может, это просто фургон был ему маловат, вот и скрючился, бедолага. - Внутри кого-то - целое море. А в ком-то - просто лужа. Как отличить в такой толпе, кто есть кто?
- Никак. Приходится нырять в каждого, и надеяться, что если попалась лужа - то в ней хотя бы просто вода.
- Да уж. И часто тебе попадались лужи?
…Чаще, чем ты думаешь…
- Достаточно, чтобы перестать заглядывать в каждого встречного.
- А помнишь, старуха тебе говорила, что это гордыня?
- Помню. Гордыней было верить, что я без ошибок найду тех, в ком море. Приехали, магазин через дорогу.
Обратно возвращались затемно, и Энн поневоле сбавляла газ. Фургон был полон шуршащих пакетов, в салоне играла ее любимая музыка, рядом задумчиво и молча рассматривал лес за окном кто-то живой. Кто-то наконец-то свой.
Как давно это ощущение появлялось последний раз?
- Толука. Чем кончился ваш фантастический заезд? - он все-таки не забыл про подсмотренный сон.
- Успехом, чем еще. Лекис ушел на повышение, девчонки - каждая своим путем.
- То есть это был простой выезд?
- Не особенно сложный. - Перед глазами мелькнули и погоня на улице, и стрельба, и забравшийся к ним вор, и парочка брошенных проклятий - еле успела отразить.
- Врешь, но ладно. Чье желание в итоге исполнилось?
- Лекиса.
…И чуть-чуть - Таты. И Никери. И пары других, важных для Энн людей…
- Давно это было?
- Позапрошлым летом.
- Я мог бы помочь. Там полно воды.
- Не хотела тебя отвлекать. Мы справились, все хорошо. Как тебя зовут в этот раз?
…Имена в человеческом понимании для жителей морских глубин смысла никакого не имели. Скорее, это стало модным развлечением для молодежи той стороны - проигравший получал имя на том из человеческих языков, который использовался во владениях победителя…
- Хаав.
- Что, ты заглядывал к скандинавам и продул?
- Никому не рассказывай об этом позоре, прошу.
- Мое ты северное море. Конечно, не расскажу. Все сами поймут.
- Энн!!!
Занести покупки. Познакомить Фрэнка с новым жильцом. Поймать не разочарование и обиду делового партнера, что решили что-то за его спиной, а… незамутненную радость.
Выслушать его скомканные объяснения, что он-де очень рад - и теперь может с чистой совестью переехать в город. И правда, зараза, свил там гнездышко со своей девицей, но бросить Энн одну в старом доме не решился. Все-таки порядочный оказался.
Выпить на троих местный чай - с ложкой масла, перцем и мёдом. Обсудить планы на ближайший месяц - и ремонт дома, и рекламу автомойки, и закупку техники.
Вот на вопросах с техникой Энн мужчин и оставила. Те, увлекшись спором над онлайн-магазином запчастей, ушли в настолько глубокие дебри, что это грозило затянуться до утра.
И снова ком мази на правое запястье. Втереть в каждую серую ниточку, чтобы исчезла, растворилась без следа.
Замотать бинтом.
Лечь на кровать.
Прокрутить в уме весь день - с приятным и грустным.
Как на невидимых четках, пересчитать все, ради чего стоит идти дальше.
В конце концов, живут же люди с одной рукой. И даже без рук. И она, если что, справится.
Подумаешь, будет одна рука каменная.
Глава 4.
Старые сказки полны забытой со временем мудрости. Стоило только Энн утром еще раз подтвердить неуёмному гостю, что он может остаться пожить в её домике на берегу реки, как вокруг полыхнуло радугой. Ответ, подтвержденный трижды, имеет силу клятвенного обещания. С другой стороны, неприятностей русал пока с собой не принес.
Дни тянулись склизким следом улитки - осень набирала обороты, дожди превратились в мелкую изматывающую морось. И если дом отныне был защищен от влаги благодаря новому жильцу, то снаружи находиться было неприятно. Волосы тут же свивались овечьими “пружинками”, сапоги проваливались в грязь все глубже, река поднималась выше и выше.
Трасса в преддверии холодов становилась все оживленнее, и на автомойку исправно заезжали люди.
Отмыть машину от налипшей по самую крышу липкой глины.
Подкачать спустившее колесо.
Перехватить стаканчик горячего гранулированного кофе - мерзкого и химозного, по меркам самой Энн, но удивительным образом бодрящего.
Просто уточнить дорогу - навигаторы в этой глуши ловили сигнал через раз.
Фрэнк большую часть рабочего времени по-прежнему проводил на автомойке и искренне радовался “приезду” морского демона. Вдвоем с ним менять колеса болотоходам или разбираться с поломками двигателей старых авто было куда как легче. Энн оставалось только следить за оплатами, изредка общаться с клиентами, когда приезжало враз несколько машин, и вовремя кормить своих партнеров.
- Ты знаешь, что белых кельпи не бывает? - спросил как-то Хаав, пока очередной вездеход выезжал с подсушенной морским волшебством “стоянки” - намеченного лопатой квадрата земли, уже поросшего осокой.
- С чего ты взял, что это кельпи? - говорить о том, что конь ей приснился перед самым бегством в эту глушь, не хотелось.
- С того, что у человечьих лошадей нет клыков, и ты знаешь об этом. Почему говорит с клиентами только Фрэнк?
- Не только, - Энн сосредоточенно следила за тлеющим огоньком сигареты. При такой влажности курить на улице было совершенно невозможно, проще уж бросить.
Давно хотела.
- Энн. Мы знакомы десяток лет. Я знаю, когда ты врешь. - Щелчок пальцев - и ее сигарета окончательно потухла. - Она уже промокла внутри, никакого удовольствия не получишь.
- Тогда ты знаешь и ответ. - Она, скривившись, выбросила размякшую сигарету. Мокрый табак пах неожиданно приятнее, чем жженый дым.
- Так что там с Фрэнком? Ты любила раньше слушать чужие истории, что изменилось сейчас?
- Я слушаю чужие истории, просто на расстоянии.
- Расскажи, в чем дело. Нет ничего стыдного в том, чтобы просить и принимать помощь.
…Вопрос всегда в том, чем придется за эту помощь расплачиваться…
- Фрэнк не обязан исполнять высказанные от всего сердца желания. Он их может просто выслушать и пожелать удачи, и это ровным счетом не будет ему ничего стоить.
- Я могу тебе чем-то помочь?
- Ты уже помогаешь. Я рада тебя видеть, Хаав. О, смотри, целая процессия едет. Встретишь?
К повороту с трассы подкатилось вдруг аж три болотохода, все забрызганные грязью так, что изначальный цвет авто и не определить. Вечер утонул в хлопотах и рабочих вопросах. После Фрэнк, смущенно краснея, умчался в город. Русал, извинившись, сбежал в воду - к нему приплыла невеста. А Энн, дождавшись темноты, шагнула в лес.
…Как ни пытайся, от своего наследия не уйти. Кровь - та самая злосчастная, что с западных лесов и полей - не даст остаться в стороне, разве что уши зажать.
Дети Кылдысина от рождения добры и к чужой просьбе отзывчивы. Даже когда это им самим в ущерб.
Дети его, земными ангелами прозванные, промеж людей ходят, слушают, и искренние, от сердца идущие желания тех, кого коснутся, исполнить помогают…
Энн, помнится, в детстве нравилось слушать прабабкины сказки. Про волшебных существ, которые даже круче, чем золотые рыбки и джинны. Никаких неводов не надо, никаких ответных действий - знай, говори честно, чего хочешь, и сам мир как будто тебя слышит, нужные дороги к твоим ногам подводит. Это же так здорово и просто, помогать людям исполнять их желания.
Оказалось, что некоторые вслух высказанные желания людей лучше не исполнять - вот только остановить процесс невозможно.
Оказалось, что некоторые вслух высказанные желания людей оборачиваются против них самих, и похожи уже на сказки про Бабу-Ягу и хтонический Лес.
Оказалось, что люди в принципе не умеют внятно формулировать свои желания - и не всегда умеют мечтать. И в неприятной для них “сбыче мечт” виноватой становится она сама.
А еще оказалось, что волшебство в ее крови - конечный ресурс, и пополняется оно крайне тяжело. И чем больше его истрачено безответно - тем меньше жизни остается в её теле. Повезло еще, что крови кылдысинов в ней - всего половинка, и зацепило только правую руку.
Вопрос в том, сможет ли она разбудить вторую половину. И захочет ли?
***
Ползут под ногами языки тумана, будто змеи. Свиваются кольцами, тянутся, ластятся к пальцам, холодя кожу. Шаг, другой - и земля расступается, открывает дорогу в недра свои.
Звенят на едва слышном ветру тонкие нити, прежде цветные, а сейчас инеем покрытые, застывшие. И некуда от них деться, весь воздух ими пронизан - под руками, перед лицом, за спиной, сбоку. Так плотно застыли, что приходится изгибаться, подобно змее, чтобы устоять и ни одну не порвать.
- Отпусти их. Это безвременье. Ни одна не потеряется, не сбежит от тебя. Подберешь их все после. Если захочешь.
Недоверчиво, по миллиметру, отнимать от прохладных струн пальцы.Убедиться, что и впрямь ничего не исчезло. И с морозным выдохом разжать руки.
Пусто. Легко. И так давно забыто.
Отстраниться.
Отпустить, не держать краем глаза внимание на всех. Будто не два глаза у нее, а восемь.
Вечная Айхель будто сорока - в ее пещере полно огней цветных, блестящих. И с каждым визитом Энн их становится все больше. Она уже знает, это кусочки воспоминаний, которые дарят Хозяйке взамен на исполнения желаний.
…Кровь - та, которая из-под гор востока - тягучая, будто расплавленная руда. По мнению людей - коварная. По мнению самих полозов - справедливая. Однако ж тянет к себе, манит так, что устоять невозможно. А сколько глупцов руками их хватать пытается против желания, потом от мира наказанье получая…
- Ну, иди сюда. На вот, возьми чай на травах, согреет. - Статная красавица с вороной косой ниже пояса вынырнула из темноты, будто призрак. Платье малахитовым шелком, в ушах - серьги тяжелые, нарочито грубые. - И на руку свою каменную браслет надень, для тебя вырастила. Зачем ты тратишь силы и держишь то, что не хочет само держаться?
- Привыкла. Кажется, что это нужно, и я, раз обещала когда-то помощь, должна держать до конца. - Браслет витой змейкой ложится на запястье. А чашка в руках тяжелая, медная. Наверняка только-только самой горой отданная.
- Глупости. Ты не твой предок-божок. Ты даже не глаза его. Ты - его руки. Как и все пряхи.
- У нас говорят, что дети Кылдысина - земные ангелы. И что нельзя пройти мимо страждущего, у кого в сердце огнем горит.
- Это вас уже люди попутали со своими сказками и богами. Ваш предок выплетал по своему разумению тропы и дороги, чтобы вели к лучшему. Ты не он, ты не видишь все полотно. Тебе, как и положено рукам, нужно держать только то, что само тянется к пальцам. Касаться, чувствовать, выбирать из них то, что подойдёт к узору сейчас. Чему есть место, а что мусор. Ну или просто лишнее и ошиблось дорогой. Не то, что ты сама хочешь вплести, а то, что мир хочет видеть. Смотри.
Энн смотрит на свою старшую родственницу сквозь пар от чашки. Айхель неспешно ворожит. Над огромным котлом (и откуда только взялся?) свивается змеиными кольцами дым. Когтистые пальцы то и дело смахивают его, сдергивают в сторону, будто тонкую занавесь - и тогда в радужном вареве мелькают картинки будущего. Жаль, ее взглядом не уловить, не удержать ни одной. Да и нужно ли?
- А когда будет время для того, что хочу я? И кого хочу я?
- Сейчас. Оно всегда сейчас. Главное, чтобы у тебя хватило рук, чтобы это принять. - Айхель машет рукавом, смеется, и будто ручей бежит весенний. Все-таки магнетизм полозов - это что-то запредельное. Даже Энн пробивает. - Представь - тянется к тебе твоя мечта, идет навстречу. А у тебя все руки заняты ерундой какой-то, еще и не твоей даже. Учись отпускать лишние нити, чтобы иметь возможность подхватить нужные.
- И как мне понять, что пора отпустить?
- То, что ослабло и норовит ускользнуть из твоих пальцев. Если скользит - пусть его.
- А если человек ошибся?
- Если ошибся - тогда он к тебе вернется. Сам. Мир его приведет. Важно, чтобы к тебе приходили сами. Тогда и радости будет больше - и тебе, и им. Ты - пальцы бога. Где ты видела, чтобы руки отдельно от тела бегали и хватали, что ни попадя? Даже у младенцев не так.
- Больно отпускать. Страшно.
- Чего страшного?
- Что отпущу не тех, кого нужно. Оставлю без помощи. Что отпущу - а взамен никто не придет, и я буду…ненужной.
- Ты нужная. Всегда. Но иногда даже тебе важно отдохнуть. Не тратить силы на чужие нити, а доплетать свои. Дышать. Ходить. Учиться. Если кто-то уходит - так нужно. Отпусти его нить. На его место придет кто-то другой, когда у тебя будут силы. Когда будет время.
- Спасибо. Буду учиться отпускать. Мне тяжело это делать, но…я буду.
- И правильно. Иначе никаких рук не хватит. А пока - пей чай, отдыхай. Заодно на свою паутину посмотри - может, уже сейчас увидишь, что стоит, как лед сойдет, не хватать, а дать уйти.
- Посмотрю. Благодарю за совет.
Стучит размеренно где-то под ногами сердце гор. Звенит тонким голосом пробившийся снаружи ручей - дожди и сюда нашли дорогу. Мурлычет-посвистывает вполголоса вечная Айхель, Хозяйка горы, и растут, оплетают гору нити руды медной, расцветают рядом с ними малахитовые цветы.
В конце концов, может, не так и плохо - попробовать собрать воедино все свое наследие. Глядишь, чего путное выйдет.
***
В доме у реки топили печь. Теплый свет, льющийся из окон, подрагивал в такт всполохам огня на подсушенных дровах. Энн замерла на мгновение, настолько сказочной оказалась эта картина.
Дом, где тебя ждут.
В любое время года, дня и ночи.
Хаав, задумчиво щурясь, застыл перед полкой с травами. В одной руке он держал заварочный чайник, в другой - ложку.
- Чай из сушеной моркови, серьезно? - На скрип двери он даже не обернулся.
- Попробуй, тебе понравится. Он как будто с лакрицей.
- Даже звучит странно. Будем пить мятный. Как прошла встреча с вечной сестрой?
- Стало… легче.
… И времени в запасе благодаря ее подарку стало чуть больше…
- Я рад. Моя невеста пророчит нам встречу с кем-то из детей древних в ближайшие дни. Я попросил ее принести немного безделушек на всякий случай. С утра займусь.
- Спасибо. Вам обоим.
Когда мир стремительно мчался в пропасть, раскалываясь на части, научному прогрессу пришлось потесниться. Уступить место тем, кто бесчисленное время наблюдал со стороны за своими детьми, позволяя им взрослеть.
Оказалось, что боги все-таки существуют - древние и не очень. И их гораздо больше, чем трое, деливших планету последние несколько веков между собой.
Оказалось, что старые сказки не врали - почти ни в чем. И людям пришлось достать их с полок и перечитать заново, уже внимательно.
Оказалось, что волшебство никуда не уходило - люди просто мастерски наловчились его не замечать, игнорировать вечные правила. И сами себя исключили из общего полотна. Себе на беду.
Захлестнувшие планету наводнения и землетрясения, невиданные по силе пожары, нашествия каких-то ископаемых насекомых, вспыхивающие очагами страшных эпидемий проклятия - мир будто поставил себе целью избавиться от самонадеянных букашек. И почти преуспел в этом.
Оказалось, что кровь Древних до сих пор играет в жилах некоторых людей - и после катастрофы ее сила возросла в несколько раз, навсегда изменив мир. И к этому оказалось привыкнуть сложнее всего, потому что нет ничего страшнее, чем зависть, жадность и страх, смешанные в один ком.
