— Раздевайся.
— Пожалуйста, прошу вас...
Он наклонил кубок, и вино полилось мне на волосы и платье, пачкая такую красивую ткань безобразными красными пятнами.
— Разве я разрешал тебе говорить? Ты на моей земле и в моем доме. Ты сама – моя собственность, как и вся ваша грязная деревушка. Поэтому молчи, делай что тебе говорят, и улыбайся.
Он схватил меня за локоть и легко, словно пушинку, бросил на кровать. Навис надо мной, медленно приподнимая край платья. Его рука, холодная, будто у мертвого, ползла вверх, оголяя мои ноги.
Мне хотелось закричать, но в горле от страха будто застрял ком. Сердце билось громко, я едва слышала что-то кроме. Казалось, я превратилась в статую и даже моргать перестала. Статуи каменные, им не может быть больно и страшно. Шторм ли, засуха ли – они все могут перетерпеть. Верно. Надо просто перетерпеть.
Барон наклонился сильнее, и замерев на мгновенье, накинулся на меня. Я отчаянно сопротивлялась, но руки и ноги словно в камни превратились и едва двигались. Барона эта неравная борьба забавляла. Он не спешил, ухмыляясь, зная, что мне некуда бежать.
Я не переживу эту ночь, вдруг осознала я с холодящей ясностью. Даже если он оставит меня в живых на забаву своей жестокой сестре, я не смогу жить после такого.
Надо было бежать раньше.
Я истошно завопила. Он ударил меня, но я продолжала сопротивляться.
— Как Руть и говорила. С огоньком. Не девочка, а просто подарок!
Из-за моих криков и ударов, барон едва услышал, как открылась дверь. Мужчина в одежде слуги с подносом, полным еды, вошел, низко склонив голову.
— Червь, да как ты посмел?! Я тебя вздерну, выпустив наружу кишки, и оставлю умирать на солнце, пока птицы будут клевать твои внутренности, да ты еще просишь будешь...
О чем слуга будет просить, барон не договорил. Со всей силы размахнувшись тяжеленным подносом, слуга ударил им по голове барона. И сразу же еще раз. Барон упал на меня и обмяк. В комнате воцарилась тишина.
— Можешь придержать свои бурные благодарности, — мужчина поднял голову и на мгновенье мне показалось, что это Джон. Я так хотела, чтоб меня спасли, и вот он явился, отплатив мне за собственное спасение.
Мужчина подошел и рывком скинул с меня барона. Я моргнула, и наваждение пропало. Не Джон. Но кто же?
— В замке полно стражи, да и барон скоро очнется. Если хочешь жить, самое время придти в себя.
— Я тебя знаю.
— Не думал, что меня так просто забыть, — мужчина усмехнулся, и склонил голову в шутовском поклоне. — Этьен, красавец и спаситель чести юных дев. А теперь бежим.
Этьен. Красавец, с которым мы как-то болтали в трактире Тука. Но что он делал в покоях барона? В замке? И почему спас меня? Этьен схватил меня за руку, прервав размышления. Покачиваясь, я пошла за ним. У дверей было тихо. Мы прошли пару дверей и, к моему удивлению, свернули в третью. За ней находилась комната со столом и книжными шкафами.
— Нас тут найдут! — слабо возразила я. Голова все еще кружилась.
— Стража твоего настойчивого ухажера не скоро потревожит, а если он быстро очнется, то нас по коридорам бросятся искать. К этому времени мы уже будем далеко, — Этьен внимательно рассматривал полки с книгами, трогая руками дорогие кожаные обложки.
Страх, испытанный мною, отходил, и его место начинало занимать раздражение. К чему было спасать, если нас вот-вот поймают вновь?! Наверняка барон исполнит свою угрозу, выпустив нам внутренности. Но не успела я и слова сказать, как Этьен радостно воскликнул, вытащив одну из толстенных книг и просунув руку к стене. Что-то щелкнуло, с тихим скрипом шкаф отъехал в сторону, открывая темный и узкий проход.
— Нашел! Идем скорее, — он протянул мне руку, и, схватившись за нее, я ступила во тьму.
Огня у Этьена не было, и мы двигались медленно, касаясь руками стены. Может, я умерла тогда, от рук барона? И сейчас этот мужчина ведет меня к божественному суду? Тогда отчего же все еще так кружится голова?
Внезапно Этьен остановился и я налетела на его спину.
— Тсс!
Из под щели впереди виднелись отблески факелов. Неподалеку разговаривали двое.
— Как-то тихо. Проверить бы, все ли в порядке, — нерешительно произнес мужской голос.
— Вмешаешься, и сам орать на весь замок будешь, когда барон тебе твои кишки на твои же уши намотает. Тихо и ладно. Вдруг новую какую забаву изобрел. Знаешь же – не зовет, сам не суйся, от греха подальше.
— Ладушки. Тащи хлеб, да вино прихвати. Пойдем, с дежурящими поделимся, а то им еще полночи до смены стоять.
Шорохи, стук бутылок, и через пару мгновений все смолкло. Осторожно, Этьен провел руками по стене, ища открывающий механизм, надавил, и дверь открылась.
Перед нами была кухня. В печи на вертеле медленно крутился молодой поросенок, и от его аромата мне скрутило живот. Осмотревшись, Этьен прихватил с собой остатки хлеба, срезал с балки вяленый окорок, и прихватил несколько бутылок вина. Все это он сложил в дорожный мешок.
— Пригодиться в дорогу.
Верно, вернуться в деревню я ведь не смогу. Я посмотрела на изодранное грязное платье и босые ноги в царапинах.
— Одежда. Мне нужна. Под платьем...
Я замолчала, от стыда щеки начало жечь. Легкое яркое платье не подойдет для долгого пути по размытыми весенним дорогам, даже если бы под ним были нижняя рубашка и чулки.
— Рядом с кухней должны быть комнаты служанок. Но нас могут заметить. Придется бежать.
Этьен не говорил подбадривающих слов и не давал пустых обещаний. Стало ясно: если нас заметят, он побежит, спасая свою жизнь.
Он уже помог мне там, где остальные отказались.
— Я смогу.
Мы вышли в коридор, и Этьен уверенно направился к небольшой двери справа. Распахнув ее, мы увидели стопки простыней, фартуков, чепцов, платьев, и другой одежды, а так же Руть, и стоящую перед ней на коленях Абелию. На мгновение все замерли. Рот Руть искривился в чудовищном оскале, но прежде, чем она закричала, Этьен начал двигаться. Он будто растворился в воздухе, и уже на следующем вдохе стоял за Руть, держа нож у ее горла.
— Молчи, — приказал он, и от холода в его голосе по моей коже поползли мурашки.
К моему сожалению, Руть и вправду замолчала. Абелия, заплаканная, сидела у ее ног, и смотрела на Этьена стеклянными глазами.
— Собирай вещи, живее.
Я кинулась к стопкам одежды. Чулки, пояс, белье, нижнее платье, теплое верхнее платье и даже плащ – все нашлось в одно мгновенье. Только вот обувь...
Я растерянно оглядывалась, но запасной пары нигде не было.
— Чего не хватает?
— Башмаков.
Этьен недоуменно посмотрел на мои ноги, будто только сейчас заметил, что по замку я бегала босяком.
— Снимай свои, госпожа.
Руть, не отрывая от меня полного ненависти взгляда, начала медленно стягивать с себя обувь.
— Живее!
Та закончила, и кинула пару в меня. Каблук одного башмака больно ударил по руке.
— Одевайся, — уже мягче обратился Этьен ко мне.
— Тут?!
— Я буду с смотреть только на нашу гостеприимную хозяйку, клянусь.
Я колебалась мгновенье, а затем решительно начала одеваться. Мне было плевать на Руть, ненависть которой я ощущала кожей. Плевать, что Этьен мог не сдержать своего слова. Он помогал мне. Я не избита и не обесчещена бароном лишь благодаря ему. Один только взгляд меня больше не пугал.
Наспех одевшись, я влезла в оказавшиеся лишь немногим большими башмаки, и кивнула.
— Теперь разорви простыни на длинные тряпки, и свяжи ноги и руки той женщины.
Подходить к Руть было страшно. Неужели опять ударит?! Но та даже не шелохнулась. Я связала ее, а Этьен проверил узлы на прочность.
— Господин мой брат найдет тебя, и ты будешь ползать в его ногах, умоляя о милости и дозволении помереть, дрянь! — прошипела Руть.
— Рот ей тоже заткнем, — решил Этьен.
Закончив, он усадил Руть дальше от входа, и обратился к Абелии:
— Мы уходим из замка. Пойдешь с нами?
Абелия посмотрела на нас, на приоткрытую дверь за нашими спинами, и испуганно закачала головой.
— Надо связать и ее тоже.
Абелия от слов Этьена вздрогнула, и прибилась к ногам госпожи.
— Не смей! Ее и так постоянно обижают! — потребовала я.
Этьен задержал взгляд на Абелии.
— Только руки. Не бойся, я все делаю быстро, — связав ей руки за спиной, он конец веревки привязал к ногам Руть.
— А теперь бежим.
Мы вышли через дверь для слуг. На улице была глубокая ночь. Холод отрезвлял. Мы крались к конюшне на другом конце двора. Шаг, еще один. Все ближе, и ближе – уже и очертания коней можно увидеть, и тут нас окликнул один из стражников:
— Чой-то вы посреди ночи во дворе делаете?
— Подыграй, — шепнул Этьен, и вновь изменился до неузнаваемости. Он развернулся к стражнику, и почтительно поклонился. Я поклонилась следом.
— Доброй ночи! — заискивающе начал он. — Не думайте дурного, просто развлечься хотим, да в замке вы же знаете, как госпожа Руть сурова, особливо, когда у барона новая девица! — Этьен положил мне руку на плечи и прижал к себе. Я едва сдержалась, чтоб не дернуться от непрошенной близости.
— Знаю-знаю. Не по нраву придется, так барон всех к себе согнать может. Что, так не терпелось, что рискнуть своей шурой решил?
Этьен гаденько ухмыльнулся и опустил руку ниже. Я охнула и тут же прикрыла рот ладонями.
— Да вы на нее посмотрите! В самом соку же девка, и сама просилась на сеновал, кто ж тут утерпит? Да мы быстро – ни госпожа, ни барон заметить ничего не успеют.
— Сама просилась, говоришь? — теперь стражник внимательно смотрел на меня. — И впрямь хороша.
— Хочешь, после меня ее попробовать?
— Не, после не люблю. Первым буду.
Стражник схватил меня за руку и потащил к конюшне. Я обернулась на Этьена, на тот приложил палец к губам, призывая к молчанию. Не мог же он спасти меня от барона, чтоб отдать стражнику, правда же?! Вновь стало страшно, но, веря Этьену, я молчала. Другие стражники нас не трогали, стоило тому, что тащил меня за руку, обронить пару скабрезных слов. Выгнав мальчишку-конюха, что спал на сваленном у углу сене, стражник кинул меня на него.
Вместо оцепенения, что я испытала перед бароном, во мне поднимался гнев. Хотелось всадить нож в живот этого мерзавца, распоров ему брюхо. Желание было таким сильным, что пришлось сжать руки в кулаки, стараясь сдержать себя.
— А она у тебя неразговорчивая, да? — с сожалением протянул стражник и успел только охнуть, как Этьен ударил его рукоятью кинжала по шее.
Стражник осел на землю. Этьен протянул мне руку. Я поднялась сама, пусть и чуть медленнее, и вскрикнула. Позади стоял мужчина с обнаженным мечом. Тот упирался Этьену в спину.
— Отпусти ее, — угрожающе приказал мужчина. Я зажмурилась и вновь открыла глаза: картинка не изменилась.
— Джон? — все еще не веря своим глазам спросила я.
— Спокойно Мария, я спасу тебя, — уверенно произнес он и мне почему-то очень захотелось приложить чем потяжелее по его головушке.
— Ты опоздал, я ее уже спас. И вовремя. Если не хочешь, чтобы мои усилия пропали даром - помоги седлать лошадей. Мы достаточно задержались в этом замке.
— Он говорит правду, Мария?
— Да! Убери меч!
Джон послушался. Этьен тут же бросился к сбруе и седлам. Джон наблюдал за его действиями в растерянности.
— Кто это такой?
— Что нужно делать? — спросила я Этьена, проигнорировав Джона.
— Отвязать остальных лошадей. Выпустим их, когда будем сбегать – так им придется сначала отловить лошадей, а уже потом гнаться за нами.
Я бросилась в стойла отвязывать лошадей. Помедлив, Джон присоединился к Этьену. Вместе они быстро закончили в двумя лошадьми. Этьен взялся за третье седло, как вдруг у замка раздались крики.
— Заметили, черти, — ругнулся он, сплюнув. — Уходим сейчас же! — он вскочил в седло, и протянул руку, но меня уже подхватил Джон, крепко сжав, и усадил перед собой.
Криками и прихваченным хлыстом они разогнали остальных лошадей. Во двор уже выбежали стражники. Впереди были Руть и держащаяся за нее Абелия.
— Схватить их! — завизжала Руть.
Стражники бросились к нам, но в суматохе было не так-то просто до нас добраться. Этьен и Джон пришпорили коней и мы помчались прочь от этого ужасного замка и чудовищ, что в нем обитали. Я надеялась, что никогда больше не увижу ни барона, ни его сестру с женой, ни даже сломленную Абелию.
— Я достану тебя, девка! Достану и..., — Руть кричала еще что-то, но ее слов я уже не слышала.
Мы спаслись!
Остановились мы лишь после нескольких часов скачки. На дороге было пусто и темно. Маленькая лампадка, горевшая у дорожного креста, совсем не давала света. Я подошла, и упала перед крестом на колени, почти не почувствовал боли в ногах.
— Спасибо, Боже, спасибо! За деяния твои, за доброту твою, за справедливость и защиту сирых и убогих, благодарю!
Мужчины напоили лошадей, сами выпили воды и молча ждали, когда я закончу. Мне же свобода и свежий воздух кружили голову сильнее, чем вино, и я все не могла закончить молитву.
— Мария, мы еще недостаточно далеко. Молитвы могут подождать, пока мы не будем в безопасности, — Этьен протянул мне руку, но Джон встал перед ним, закрывая меня собой.
— Ты так и не ответил, кто ты такой. Не лучше ли разойтись тут? Так и погоню запутаем.
Этьен рассмеялся.
— А ты Мария, смотрю, многим приглянулась. От одного поклонника тебя спас, так другому не терпится наедине с тобой остаться, — он перестал веселиться и положил руку на меч. — Из нас всех ты самый подозрительный. Кто ты такой, что делал в замке барона и чем тебя так девушка эта интересует?
— Да так ты смеешь предполагать такое! — оскорбился Джон. — Мария спасла меня! Я лишь хочу убедиться, что она в безопасности.
Я закончила молиться и сидела, закрыв глаза. Чувство восторга покидало меня, уступая усталости и забытым, казалось, тревогам.
— Не время ссориться. Этьен спас меня, хотя и видел всего раз в жизни. Поступки его честны.
— Честны, да? — в одно мгновенье Джон выхватил меч. Этьен легко парировал его выпад, но Джон, словно этого и ждал, ловко повернулся, прорезая плащ Этьена.
— Что ты творишь?! — гневно крикнула я, бросившись к Этьену. Джон схватил меня за руку, не дав приблизиться.
— Мария. Смотри.
Только сейчас я заметила, что из распоротых карманов в грязь выпали драгоценности. Даже в свете луны они ярко сверкали. Крупные камни, размером с монеты, самых различных цветов: зеленые, красные, желтые, в оправе из чистого золота и просто россыпью.
— Он вовсе не тебя спасать пришел в замок барона! Вор!
В голосе Джона было столько праведного обвинения, что я невольно посмотрела на Этьена. Тот развалился, смотря на своего противника с насмешкой, и, кажется, меча Джона вовсе не опасался.
Я выдернула свою руку из хватки Джона и отступила на шаг.
— Разве сам ты не убийца?
Тот посмотрел на меня растеряно.
— Что?
— Вив сказала, а она точно знала, кто ты, не так ли? — я подошла к Этьену, и помогла ему подняться. Тот молчал, с интересном наблюдая за нами. — Ты мог оказаться кем угодно, но я все равно спасла тебя. Так же, как Этьен спас меня. За воровство его накажет Господь, если решит, что этот грех весомее его добродетелей.
Джон молчал. В глубине души я надеялась, что он опровергнет слова Вив. Почему же такое ожидаемое молчание так сильно разочаровывало?
— Вся эта драма про грехи и спасение безумно интересна, и я рад быть зрителем в первых рядах – всегда обожал театр, вот только нам нужно скакать дальше, если не хотим вернуться в гостеприимный замок барона.
— Пожалуйста, прошу вас...
Он наклонил кубок, и вино полилось мне на волосы и платье, пачкая такую красивую ткань безобразными красными пятнами.
— Разве я разрешал тебе говорить? Ты на моей земле и в моем доме. Ты сама – моя собственность, как и вся ваша грязная деревушка. Поэтому молчи, делай что тебе говорят, и улыбайся.
Он схватил меня за локоть и легко, словно пушинку, бросил на кровать. Навис надо мной, медленно приподнимая край платья. Его рука, холодная, будто у мертвого, ползла вверх, оголяя мои ноги.
Мне хотелось закричать, но в горле от страха будто застрял ком. Сердце билось громко, я едва слышала что-то кроме. Казалось, я превратилась в статую и даже моргать перестала. Статуи каменные, им не может быть больно и страшно. Шторм ли, засуха ли – они все могут перетерпеть. Верно. Надо просто перетерпеть.
Барон наклонился сильнее, и замерев на мгновенье, накинулся на меня. Я отчаянно сопротивлялась, но руки и ноги словно в камни превратились и едва двигались. Барона эта неравная борьба забавляла. Он не спешил, ухмыляясь, зная, что мне некуда бежать.
Я не переживу эту ночь, вдруг осознала я с холодящей ясностью. Даже если он оставит меня в живых на забаву своей жестокой сестре, я не смогу жить после такого.
Надо было бежать раньше.
Я истошно завопила. Он ударил меня, но я продолжала сопротивляться.
— Как Руть и говорила. С огоньком. Не девочка, а просто подарок!
Из-за моих криков и ударов, барон едва услышал, как открылась дверь. Мужчина в одежде слуги с подносом, полным еды, вошел, низко склонив голову.
— Червь, да как ты посмел?! Я тебя вздерну, выпустив наружу кишки, и оставлю умирать на солнце, пока птицы будут клевать твои внутренности, да ты еще просишь будешь...
О чем слуга будет просить, барон не договорил. Со всей силы размахнувшись тяжеленным подносом, слуга ударил им по голове барона. И сразу же еще раз. Барон упал на меня и обмяк. В комнате воцарилась тишина.
— Можешь придержать свои бурные благодарности, — мужчина поднял голову и на мгновенье мне показалось, что это Джон. Я так хотела, чтоб меня спасли, и вот он явился, отплатив мне за собственное спасение.
Мужчина подошел и рывком скинул с меня барона. Я моргнула, и наваждение пропало. Не Джон. Но кто же?
— В замке полно стражи, да и барон скоро очнется. Если хочешь жить, самое время придти в себя.
— Я тебя знаю.
— Не думал, что меня так просто забыть, — мужчина усмехнулся, и склонил голову в шутовском поклоне. — Этьен, красавец и спаситель чести юных дев. А теперь бежим.
Этьен. Красавец, с которым мы как-то болтали в трактире Тука. Но что он делал в покоях барона? В замке? И почему спас меня? Этьен схватил меня за руку, прервав размышления. Покачиваясь, я пошла за ним. У дверей было тихо. Мы прошли пару дверей и, к моему удивлению, свернули в третью. За ней находилась комната со столом и книжными шкафами.
— Нас тут найдут! — слабо возразила я. Голова все еще кружилась.
— Стража твоего настойчивого ухажера не скоро потревожит, а если он быстро очнется, то нас по коридорам бросятся искать. К этому времени мы уже будем далеко, — Этьен внимательно рассматривал полки с книгами, трогая руками дорогие кожаные обложки.
Страх, испытанный мною, отходил, и его место начинало занимать раздражение. К чему было спасать, если нас вот-вот поймают вновь?! Наверняка барон исполнит свою угрозу, выпустив нам внутренности. Но не успела я и слова сказать, как Этьен радостно воскликнул, вытащив одну из толстенных книг и просунув руку к стене. Что-то щелкнуло, с тихим скрипом шкаф отъехал в сторону, открывая темный и узкий проход.
— Нашел! Идем скорее, — он протянул мне руку, и, схватившись за нее, я ступила во тьму.
Огня у Этьена не было, и мы двигались медленно, касаясь руками стены. Может, я умерла тогда, от рук барона? И сейчас этот мужчина ведет меня к божественному суду? Тогда отчего же все еще так кружится голова?
Внезапно Этьен остановился и я налетела на его спину.
— Тсс!
Из под щели впереди виднелись отблески факелов. Неподалеку разговаривали двое.
— Как-то тихо. Проверить бы, все ли в порядке, — нерешительно произнес мужской голос.
— Вмешаешься, и сам орать на весь замок будешь, когда барон тебе твои кишки на твои же уши намотает. Тихо и ладно. Вдруг новую какую забаву изобрел. Знаешь же – не зовет, сам не суйся, от греха подальше.
— Ладушки. Тащи хлеб, да вино прихвати. Пойдем, с дежурящими поделимся, а то им еще полночи до смены стоять.
Шорохи, стук бутылок, и через пару мгновений все смолкло. Осторожно, Этьен провел руками по стене, ища открывающий механизм, надавил, и дверь открылась.
Перед нами была кухня. В печи на вертеле медленно крутился молодой поросенок, и от его аромата мне скрутило живот. Осмотревшись, Этьен прихватил с собой остатки хлеба, срезал с балки вяленый окорок, и прихватил несколько бутылок вина. Все это он сложил в дорожный мешок.
— Пригодиться в дорогу.
Верно, вернуться в деревню я ведь не смогу. Я посмотрела на изодранное грязное платье и босые ноги в царапинах.
— Одежда. Мне нужна. Под платьем...
Я замолчала, от стыда щеки начало жечь. Легкое яркое платье не подойдет для долгого пути по размытыми весенним дорогам, даже если бы под ним были нижняя рубашка и чулки.
— Рядом с кухней должны быть комнаты служанок. Но нас могут заметить. Придется бежать.
Этьен не говорил подбадривающих слов и не давал пустых обещаний. Стало ясно: если нас заметят, он побежит, спасая свою жизнь.
Он уже помог мне там, где остальные отказались.
— Я смогу.
Мы вышли в коридор, и Этьен уверенно направился к небольшой двери справа. Распахнув ее, мы увидели стопки простыней, фартуков, чепцов, платьев, и другой одежды, а так же Руть, и стоящую перед ней на коленях Абелию. На мгновение все замерли. Рот Руть искривился в чудовищном оскале, но прежде, чем она закричала, Этьен начал двигаться. Он будто растворился в воздухе, и уже на следующем вдохе стоял за Руть, держа нож у ее горла.
— Молчи, — приказал он, и от холода в его голосе по моей коже поползли мурашки.
К моему сожалению, Руть и вправду замолчала. Абелия, заплаканная, сидела у ее ног, и смотрела на Этьена стеклянными глазами.
— Собирай вещи, живее.
Я кинулась к стопкам одежды. Чулки, пояс, белье, нижнее платье, теплое верхнее платье и даже плащ – все нашлось в одно мгновенье. Только вот обувь...
Я растерянно оглядывалась, но запасной пары нигде не было.
— Чего не хватает?
— Башмаков.
Этьен недоуменно посмотрел на мои ноги, будто только сейчас заметил, что по замку я бегала босяком.
— Снимай свои, госпожа.
Руть, не отрывая от меня полного ненависти взгляда, начала медленно стягивать с себя обувь.
— Живее!
Та закончила, и кинула пару в меня. Каблук одного башмака больно ударил по руке.
— Одевайся, — уже мягче обратился Этьен ко мне.
— Тут?!
— Я буду с смотреть только на нашу гостеприимную хозяйку, клянусь.
Я колебалась мгновенье, а затем решительно начала одеваться. Мне было плевать на Руть, ненависть которой я ощущала кожей. Плевать, что Этьен мог не сдержать своего слова. Он помогал мне. Я не избита и не обесчещена бароном лишь благодаря ему. Один только взгляд меня больше не пугал.
Наспех одевшись, я влезла в оказавшиеся лишь немногим большими башмаки, и кивнула.
— Теперь разорви простыни на длинные тряпки, и свяжи ноги и руки той женщины.
Подходить к Руть было страшно. Неужели опять ударит?! Но та даже не шелохнулась. Я связала ее, а Этьен проверил узлы на прочность.
— Господин мой брат найдет тебя, и ты будешь ползать в его ногах, умоляя о милости и дозволении помереть, дрянь! — прошипела Руть.
— Рот ей тоже заткнем, — решил Этьен.
Закончив, он усадил Руть дальше от входа, и обратился к Абелии:
— Мы уходим из замка. Пойдешь с нами?
Абелия посмотрела на нас, на приоткрытую дверь за нашими спинами, и испуганно закачала головой.
— Надо связать и ее тоже.
Абелия от слов Этьена вздрогнула, и прибилась к ногам госпожи.
— Не смей! Ее и так постоянно обижают! — потребовала я.
Этьен задержал взгляд на Абелии.
— Только руки. Не бойся, я все делаю быстро, — связав ей руки за спиной, он конец веревки привязал к ногам Руть.
— А теперь бежим.
Мы вышли через дверь для слуг. На улице была глубокая ночь. Холод отрезвлял. Мы крались к конюшне на другом конце двора. Шаг, еще один. Все ближе, и ближе – уже и очертания коней можно увидеть, и тут нас окликнул один из стражников:
— Чой-то вы посреди ночи во дворе делаете?
— Подыграй, — шепнул Этьен, и вновь изменился до неузнаваемости. Он развернулся к стражнику, и почтительно поклонился. Я поклонилась следом.
— Доброй ночи! — заискивающе начал он. — Не думайте дурного, просто развлечься хотим, да в замке вы же знаете, как госпожа Руть сурова, особливо, когда у барона новая девица! — Этьен положил мне руку на плечи и прижал к себе. Я едва сдержалась, чтоб не дернуться от непрошенной близости.
— Знаю-знаю. Не по нраву придется, так барон всех к себе согнать может. Что, так не терпелось, что рискнуть своей шурой решил?
Этьен гаденько ухмыльнулся и опустил руку ниже. Я охнула и тут же прикрыла рот ладонями.
— Да вы на нее посмотрите! В самом соку же девка, и сама просилась на сеновал, кто ж тут утерпит? Да мы быстро – ни госпожа, ни барон заметить ничего не успеют.
— Сама просилась, говоришь? — теперь стражник внимательно смотрел на меня. — И впрямь хороша.
— Хочешь, после меня ее попробовать?
— Не, после не люблю. Первым буду.
Стражник схватил меня за руку и потащил к конюшне. Я обернулась на Этьена, на тот приложил палец к губам, призывая к молчанию. Не мог же он спасти меня от барона, чтоб отдать стражнику, правда же?! Вновь стало страшно, но, веря Этьену, я молчала. Другие стражники нас не трогали, стоило тому, что тащил меня за руку, обронить пару скабрезных слов. Выгнав мальчишку-конюха, что спал на сваленном у углу сене, стражник кинул меня на него.
Вместо оцепенения, что я испытала перед бароном, во мне поднимался гнев. Хотелось всадить нож в живот этого мерзавца, распоров ему брюхо. Желание было таким сильным, что пришлось сжать руки в кулаки, стараясь сдержать себя.
— А она у тебя неразговорчивая, да? — с сожалением протянул стражник и успел только охнуть, как Этьен ударил его рукоятью кинжала по шее.
Стражник осел на землю. Этьен протянул мне руку. Я поднялась сама, пусть и чуть медленнее, и вскрикнула. Позади стоял мужчина с обнаженным мечом. Тот упирался Этьену в спину.
— Отпусти ее, — угрожающе приказал мужчина. Я зажмурилась и вновь открыла глаза: картинка не изменилась.
— Джон? — все еще не веря своим глазам спросила я.
— Спокойно Мария, я спасу тебя, — уверенно произнес он и мне почему-то очень захотелось приложить чем потяжелее по его головушке.
— Ты опоздал, я ее уже спас. И вовремя. Если не хочешь, чтобы мои усилия пропали даром - помоги седлать лошадей. Мы достаточно задержались в этом замке.
— Он говорит правду, Мария?
— Да! Убери меч!
Джон послушался. Этьен тут же бросился к сбруе и седлам. Джон наблюдал за его действиями в растерянности.
— Кто это такой?
— Что нужно делать? — спросила я Этьена, проигнорировав Джона.
— Отвязать остальных лошадей. Выпустим их, когда будем сбегать – так им придется сначала отловить лошадей, а уже потом гнаться за нами.
Я бросилась в стойла отвязывать лошадей. Помедлив, Джон присоединился к Этьену. Вместе они быстро закончили в двумя лошадьми. Этьен взялся за третье седло, как вдруг у замка раздались крики.
— Заметили, черти, — ругнулся он, сплюнув. — Уходим сейчас же! — он вскочил в седло, и протянул руку, но меня уже подхватил Джон, крепко сжав, и усадил перед собой.
Криками и прихваченным хлыстом они разогнали остальных лошадей. Во двор уже выбежали стражники. Впереди были Руть и держащаяся за нее Абелия.
— Схватить их! — завизжала Руть.
Стражники бросились к нам, но в суматохе было не так-то просто до нас добраться. Этьен и Джон пришпорили коней и мы помчались прочь от этого ужасного замка и чудовищ, что в нем обитали. Я надеялась, что никогда больше не увижу ни барона, ни его сестру с женой, ни даже сломленную Абелию.
— Я достану тебя, девка! Достану и..., — Руть кричала еще что-то, но ее слов я уже не слышала.
Мы спаслись!
Остановились мы лишь после нескольких часов скачки. На дороге было пусто и темно. Маленькая лампадка, горевшая у дорожного креста, совсем не давала света. Я подошла, и упала перед крестом на колени, почти не почувствовал боли в ногах.
— Спасибо, Боже, спасибо! За деяния твои, за доброту твою, за справедливость и защиту сирых и убогих, благодарю!
Мужчины напоили лошадей, сами выпили воды и молча ждали, когда я закончу. Мне же свобода и свежий воздух кружили голову сильнее, чем вино, и я все не могла закончить молитву.
— Мария, мы еще недостаточно далеко. Молитвы могут подождать, пока мы не будем в безопасности, — Этьен протянул мне руку, но Джон встал перед ним, закрывая меня собой.
— Ты так и не ответил, кто ты такой. Не лучше ли разойтись тут? Так и погоню запутаем.
Этьен рассмеялся.
— А ты Мария, смотрю, многим приглянулась. От одного поклонника тебя спас, так другому не терпится наедине с тобой остаться, — он перестал веселиться и положил руку на меч. — Из нас всех ты самый подозрительный. Кто ты такой, что делал в замке барона и чем тебя так девушка эта интересует?
— Да так ты смеешь предполагать такое! — оскорбился Джон. — Мария спасла меня! Я лишь хочу убедиться, что она в безопасности.
Я закончила молиться и сидела, закрыв глаза. Чувство восторга покидало меня, уступая усталости и забытым, казалось, тревогам.
— Не время ссориться. Этьен спас меня, хотя и видел всего раз в жизни. Поступки его честны.
— Честны, да? — в одно мгновенье Джон выхватил меч. Этьен легко парировал его выпад, но Джон, словно этого и ждал, ловко повернулся, прорезая плащ Этьена.
— Что ты творишь?! — гневно крикнула я, бросившись к Этьену. Джон схватил меня за руку, не дав приблизиться.
— Мария. Смотри.
Только сейчас я заметила, что из распоротых карманов в грязь выпали драгоценности. Даже в свете луны они ярко сверкали. Крупные камни, размером с монеты, самых различных цветов: зеленые, красные, желтые, в оправе из чистого золота и просто россыпью.
— Он вовсе не тебя спасать пришел в замок барона! Вор!
В голосе Джона было столько праведного обвинения, что я невольно посмотрела на Этьена. Тот развалился, смотря на своего противника с насмешкой, и, кажется, меча Джона вовсе не опасался.
Я выдернула свою руку из хватки Джона и отступила на шаг.
— Разве сам ты не убийца?
Тот посмотрел на меня растеряно.
— Что?
— Вив сказала, а она точно знала, кто ты, не так ли? — я подошла к Этьену, и помогла ему подняться. Тот молчал, с интересном наблюдая за нами. — Ты мог оказаться кем угодно, но я все равно спасла тебя. Так же, как Этьен спас меня. За воровство его накажет Господь, если решит, что этот грех весомее его добродетелей.
Джон молчал. В глубине души я надеялась, что он опровергнет слова Вив. Почему же такое ожидаемое молчание так сильно разочаровывало?
— Вся эта драма про грехи и спасение безумно интересна, и я рад быть зрителем в первых рядах – всегда обожал театр, вот только нам нужно скакать дальше, если не хотим вернуться в гостеприимный замок барона.
