Внезапная смерть отца сейчас казалась Амелии подозрительной. Виной всему были незначительные мелочи, которых, однако, было слишком много. Если не обращать на них внимания, то падение, приведшее к смерти мистера Ричардса, можно было бы считать просто несчастным случаем. Однако, странные совпадения наводили на тревожные мысли. Несчастье произошло в воскресенье, когда слуг не было дома, за исключением дворецкого и Люси, которые оказались в комнате Амелии. Мистер Ричардс, по заверению доктора Томаса, чувствовал себя хорошо, не было никаких причин, чтобы ему не удержаться на ступеньках. Отец Амелии был ещё не стар, ноги слушались мужчину превосходно. И этот его крик, прозвучавший перед падением… Хозяин дома кричал на кого-то или звал на помощь. В дом через чёрный ход мог проникнуть кто угодно. Люсинда потом вспоминала, что видела на ступеньках мокрые следы от мужских ботинок. Всё это наводило на мысль, что мистер Ричардс мог умереть не своей смертью.
Появление призрака тоже вызывало много вопросов. Девушка предполагала, что привидения могут существовать на самом деле, но по рассказам они всегда являлись людям в некоем полупрозрачном, эфемерном виде, а призрак отца казался вполне плотным и осязаемым. Амелия даже разглядела, что костюм на нем сидит мешковато. И после появления гостя с того света, под деревом на заднем дворе остались следы. Похоже, что кто-то намеренно дурачил Амелию, пугал её, но как же тогда светящееся лицо призрака и исчезающие послания?
Ещё более запутанным и странным было появление молодой дамы, некоей Флоренс, уверяющей, что она является женой мистера Ричардса. То она грозилась прибрать к рукам всё имущество, то не явилась на оглашение воли усопшего. Мотив её прихода в дом оставался неясным, но Амелия была уверенна, что эта дама явилась с каким-то умыслом и, похоже, добилась своей цели раз больше не вернулась.
Последним непонятным и крайне неприятным моментом было письмо от Эдварда. Вначале, когда девушка прочитала послание от любимого, она испытала сильное потрясение. Казалось, что внутри неё что-то взорвалось и умерло. Она была так разбита душевно, что почти перестала воспринимать окружающую действительность, но теперь, когда боль притупилась, Амелия вспомнила, что конверт был мятым и распечатался слишком легко. Кроме того, текст был написан почерком не похожим на почерк Эдварда.
Чутьё девушки подсказывало, что все эти загадочные и неприятные происшествия как-то связанны между собой, но объединить их в единую картину не получалось. Слишком мало было информации, одни лишь догадки.
Вечером следующего дня миссис Дубовски к ужину почему-то не явилась. Это было странно. Она никогда не опаздывала и приходила всегда в семь часов вечера. Амелия почувствовала беспокойство. Изменение привычного порядка могло означать всё что угодно.
Прошёл ещё час, затем – два. За окном давно сгустились сумерки, но сиделки всё не было. Может «заботливый» муж передумал пичкать супругу лекарством, посчитав, что это дорого, и решил просто уморить её голодом? От него вполне можно ожидать такое.
Амелия подошла к двери и приложила к ней ухо. Что там происходит в доме? Ничего не слышно. Абсолютная тишина. Девушка прождала у двери некоторое время пока не устала, но только собралась отойти, как до слуха донёсся тихий звук шагов. Кто-то пробирался крадущейся походкой. Раньше коридор устилали коврами, но после свадьбы новый хозяин дома приказал убрать их в целях экономии – чистка коврового покрытия требовала дополнительного расхода денежных средств. Теперь Амелия по шагам всегда могла определить, кто подходит к её комнате - у миссис Дубовски и Энтони была тяжёлая поступь. Но сегодня по коридору кто-то продвигался осторожно, словно крадучись. Кто же это может быть? Человек явно направлялся к её комнате.
Вот шаги замерли у самой двери. Незнакомец вставил ключ в замочную скважину. Сердце Амелии бешено забилось в груди. Что делать? Может получится оттолкнуть незваного гостя и вырваться наружу? Надо попробовать. Кроме своего заточения ей терять нечего. Дверь стала медленно открываться. Девушка приготовилась бежать.
Когда в проёме показался тёмный силуэт, Амелия едва не рванула вперёд, но вовремя смогла остановиться потому, что узнала фигуру входящего.
– Люси! – воскликнула она. – Уходи! Если миссис Дубовски увидит тебя здесь, будет плохо!
– Не увидит, – горничная переступила порог и взяла Амелию за руки. – Мисс Ричардс, как же вы похудели! Что они с вами сделали?!
– Меня теперь зовут миссис Гнор, – горько вздохнула хозяйка.
– Нет-нет, – в глазах Люсинды заблестели слёзы, – вы навсегда останетесь для меня прежней! Вы сможете бежать от своего мужа, получить развод и снова заживёте счастливо!
– Как ты попала сюда? Откуда у тебя ключ? Энтони говорил, что уволил всех бывших слуг. Я боялась, что и тебя он выгнал из дома.
Люси выпустила руки хозяйки и кинулась зажигать газовые светильники на стене. При этом она не переставая говорила:
– Он вначале хотел меня выгнать, но потом передумал, разрешил мне остаться в каморке и питаться на кухне, хоть и перестал оплачивать работу. Он до сих пор считает, что я немая и слабоумная, а потому не представляю никакой опасности. Он посылал меня за успокоительным средством для вас к доктору Томасу. Если бы вы сошли с ума или умерли, то я могла подтвердить, что хозяйка принимала именно это лекарство. Вся вина пала бы на доктора. Но я очень хитрая. Я подсмотрела, что сиделка наливает вам отраву из другой бутылки, не из той, что давал доктор Томас. Мне стало понятно, что вас чем-то травят. Но я не знала, что делать, как помочь. Сначала отправилась к доктору и пыталась всё объяснить, но он мне не поверил, сказал, что у мистера Гнора нет причин убивать жену. Даже ругал меня, грозился пожаловаться хозяину. Что оставалось делать? Я вернулась в дом, долго думала, а потом решилась на отчаянный шаг: улучила момент, вылила бо?льшую часть отравы из бутылки и долила туда чай. Очень боялась, что подмену заметят, но всё обошлось. По цвету зелье осталось таким же. Даже противный запах хоть и меньше стал, но всё же ощущался.
– Люси, милая, ты спасла меня от смерти! Ещё пара дней, и я совсем не смогла бы подняться с постели. Но как ты сумела добыть ключ от моей комнаты?
– Я всё расскажу вам, мисс Ричардс, но у нас мало времени. Мистер Гнор может вернуться в любой момент. До его прихода вам нужно успеть одеться и выйти из дома. Думаю, вам лучше уехать к тёте Шарлотте, она не даст вас в обиду.
Люси усадила хозяйку в кресло, а затем сбегала и принесла ворох одежды. Пока Амелия одевалась, горничная помогала ей, продолжая информировать о последних событиях, произошедших в доме:
– Как только мистер Гнор объявил вас сумасшедшей и запер в комнате, сразу стал избавляться от слуг. Он сильно изменился. Раньше, будучи учителем, приходил и всем кланялся, старался быть услужливым и обходительным. Тогда он чувствовал свою зависимость от всех. Повар мог не позвать его обедать на кухню, старшая горничная - не разрешить сушить одежду на вешалке у камина, а дворецкий – просто не пустить в дом. Теперь он отыгрался на всех по полной, припомнив даже мелкие обиды.
Больше всего досталось кухарке. Несколько раз ваш муж выбрасывал в мусорный бак то, что она приготовила, называя её стряпню помоями и заставляя всё переделывать. Видно было, что слёзы и извинения кухарки доставляют ему мстительное удовольствие. Продержалась она неделю, потом нервы у бедняжки не выдержали, и она взяла расчёт, а этот негодяй заплатил ей сущие крохи, удержав крупную сумму за якобы испорченные продукты. Впрочем, он со всеми обошёлся очень гадко. Слуги покидали дом со слезами и проклятьями. Остался только садовник, я и мистер Уоткинс – ему идти некуда, он вынужден был тоже согласиться работать за еду и кров. Затем ваш супруг нанял приходящих слуг, нового дворецкого, угрюмую русскую сиделку для вас и двух каких-то здоровенных громил, которые ходят везде за ним в качестве охраны. Я не раз слышала их разговоры и поняла, что хозяин часто играет в азартные игры на деньги. Мистер Гнор считает себя умелым игроком и надеется увеличить своё состояние. Он посещает какие-то подпольные заведения, а громил берёт с собой, видимо из-за страха, что его ограбят, если он выиграет большую сумму.
Но чаще всего ваш муж приезжает под утро нервный и злой. Наверное, он много проигрывает. В такие моменты ему лучше не попадаться на глаза. Он начинает сквернословить, швырять и ломать мебель, может даже побить.
— Боже мой, Люсинда, я так виновата перед всеми вами! — воскликнула Амелия. — Я впустила в дом чудовище, а не человека! Даже в кошмарных фантазиях не смогла бы представить того, что произошло по моему допущению. Как же ты жила всё это время? Как смогла добыть ключ и проникнуть ко мне в комнату?
— Вы не виноваты, хозяйка, — Люси наклонилась и с нежностью прижалась щекой к ладони Амелии. — Вы пострадали больше, чем мы все. Мистер Гнор сущий дьявол – я уверенна в этом! Он всех обманул, притворялся настоящим джентльменом и вашим лучшим другом. Признаюсь, мне было очень страшно. Очень. Но я не могла оставить вас в беде, даже если бы от этого зависела моя жизнь. А помогла мне случайность! Видимо, Бог сжалился и подал знак, подсказал, как я должна поступить.
Люси на секунду прервала свою речь, чтобы разыскать в принесённом ворохе вещей пару коротких сапожек, а затем снова вернулась к Амелии, продолжая рассказ:
— Я хочу признаться вам, как низко пала - до сих пор мучает стыд. Несколько дней назад мне пришлось, как обычно, отправиться к доктору Томасу, чтобы взять у него успокоительное лекарство для вас. Меня провели в его кабинет. Доктор встретил меня довольно прохладно, наверное, от того, что был занят в это время. Он отмерял на маленьких весах какой-то серый порошок и раскладывал порции в бумажные кулёчки. Даже не повернувшись в мою сторону, доктор махнул рукой и сказал, чтобы я сама взяла приготовленное лекарство с полки. У него есть такой шкафчик с открытыми полками у стены, где стоят всякие пузырьки и бутылочки со снадобьями. Раньше доктор сам брал нужную и подавал мне, но я никогда не запоминала откуда точно он ее брал. Я растерялась, застыла на месте, а потом сообразила, что нужно просто найти бутылку зелёного стекла с длинным горлышком. Он же в такой бутылке всегда давал мне лекарство. А на нижней полке стояли как раз такие. Их было много. Правда, мне показалось, что бутылочки там немного меньшего размера. Я потянулась за ними, а доктор с этот момент повернулся и стал ругаться. Он сказал, что внизу стоят склянки с сильным снотворным, и мне не следует к ним прикасаться, а то, что приготовлено для меня, находится на средней полке на уровне моих глаз, да ещё с приклеенной этикеткой, где есть подпись. Мне стало очень стыдно, что я такая безмозглая. Доктор Томас отвернулся обратно к своим весам, а у меня в голове тут же мысль промелькнула – сильное снотворное! Можно ведь усыпить миссис Дубовски и дворецкого, и тогда вы сможете сбежать! Я никогда не воровала, правда, но здесь меня словно кто-то под руку толкнул. Боже, как же стыдно! Я даже не успела ничего обдумать, а рука сама потянулась к нижней полке… Раз! И я быстро сунула склянку в рукав. Два! Я выпрямилась, взяла со средней полки бутылку с лекарством и отошла в сторону. Это заняло всего две секунды. Доктор даже не повернулся…
— Люси, я не предполагала, что ты такая смелая и отчаянная! — с восторгом и удивлением воскликнула Амелия, торопливо натягивая сапожок.
— Что вы! Я трусиха. Ради себя никогда бы так не сделала, не посмела. Это всё для вас, мисс Ричардс. Вы столько для меня сделали! Жизнь мою изменили, из дикарки сотворили леди. Я ведь рассказывала вам о нашем молодом почтальоне Сэме, который оказывал мне знаки внимания? Он мне предложение сделал и с родителями своими познакомил! Представляете?!
— Ох, Люси, какая свадьба? Ты ведь ещё ребёнок! — Амелия взмахнула руками и уронила второй сапожок. — Мужчины бывают такими коварными! Ты ведь совсем не знаешь этого Сэма.
— Не такая уж я и маленькая – мне уже восемнадцать исполнилось, — с обидой в голосе пролепетала служанка. — С мистером Сэмюэлом Миллсом мы знакомы уже пять месяцев, видимся почти каждый день. И я не тороплюсь пока с ответом, хоть он очень мил и заботлив. Его родители тоже добры, а мама сразу стала называть меня дочкой.
На какое-то время Люсинда отвлеклась от повествования, чтобы уложить волосы хозяйки в причёску. Она быстро орудовала гребнем и руками, а шпильки пришлось держать между губами, чтобы не обронить. Наконец с укладкой было покончено. Причёска из-за спешки получилась не слишком аккуратной, но это было не так и неважно – всё равно для выхода на улицу пришлось надевать шляпку.
— Ты, Люси, так и не рассказала, как же тебе удалось справиться с миссис Дубовски? — спросила Амелия.
— О, всё оказалось проще, чем я ожидала! – Люси подала хозяйке накидку с меховой подкладкой. — Теперь у нас приходящая кухарка. Она появляется с утра, готовит еду сразу на целый день – отдельно для хозяина и отдельно для прислуги. Вся еда остаётся на кухне. Миссис Дубовски очень любит после еды пить чай. Пьёт его по несколько чашек. Новый дворецкий, мистер Хувер, тоже любит чай вечером, говорит, что такая традиция входит в моду. Ну я и добавила им снотворное прямо в заварочный чайник. Мистер Хувер выпил всего одну чашку и пошёл в свою комнату прилечь, сказал, что его в сон клонит. А миссис Дубовски опрокинула в себя сразу три больших чашки и через несколько минут уснула прямо на кухне. Я у неё ключ от вашей комнаты с пояса сняла, так она даже не пошевелилась. Единственный, кого нам следует опасаться – это ваш муж. Он опять с вечера отправился играть на деньги. Бывает, что он быстро проигрывает и возвращается домой рано, но это случается нечасто. Будем надеяться, что нам удасться сбежать, а если нет… У меня найдётся, чем его припугнуть.
Служанка похлопала рукой по матерчатой сумке, притороченной к поясу.
— А теперь давайте погасим тут свет, чтобы не привлекать внимание с улицы и наконец-то покинем этот дом.
Люсинда набросила на плечи потёртую кашемировую накидку, которую ей когда-то подарила хозяйка, потушила газовые лампы, и вместе с Амелией вышла в коридор второго этажа. Там тоже горели светильники. Их было всего два: один располагался на стене как раз напротив двери, из которой показались девушки, а второй - мерцал на противоположном конце коридора. Свет от ламп был неярким, язычки пламени дёргались, от чего тени на стенах и потолке тоже вздрагивали, словно шевелились.
Хозяйка чувствовала себя неважно. Месяцы, проведённые в заточении, в своей спальне, сказались на её здоровье не лучшим образом. Амелия испытывала слабость и лёгкое головокружение, которое иногда усиливалось, от чего ей приходилось время от времени останавливаться, придерживаясь за стену, чтобы перевести дух и унять приступ адинамии. Что-то непонятное происходило и с её сознанием и зрением. Ей вдруг стало казаться, что коридор – это на самом деле проход в какой-то глубокой и мрачной пещере. Амелии представлялось, что она совершенно одна и идёт под землёй уже много дней и ночей.
Появление призрака тоже вызывало много вопросов. Девушка предполагала, что привидения могут существовать на самом деле, но по рассказам они всегда являлись людям в некоем полупрозрачном, эфемерном виде, а призрак отца казался вполне плотным и осязаемым. Амелия даже разглядела, что костюм на нем сидит мешковато. И после появления гостя с того света, под деревом на заднем дворе остались следы. Похоже, что кто-то намеренно дурачил Амелию, пугал её, но как же тогда светящееся лицо призрака и исчезающие послания?
Ещё более запутанным и странным было появление молодой дамы, некоей Флоренс, уверяющей, что она является женой мистера Ричардса. То она грозилась прибрать к рукам всё имущество, то не явилась на оглашение воли усопшего. Мотив её прихода в дом оставался неясным, но Амелия была уверенна, что эта дама явилась с каким-то умыслом и, похоже, добилась своей цели раз больше не вернулась.
Последним непонятным и крайне неприятным моментом было письмо от Эдварда. Вначале, когда девушка прочитала послание от любимого, она испытала сильное потрясение. Казалось, что внутри неё что-то взорвалось и умерло. Она была так разбита душевно, что почти перестала воспринимать окружающую действительность, но теперь, когда боль притупилась, Амелия вспомнила, что конверт был мятым и распечатался слишком легко. Кроме того, текст был написан почерком не похожим на почерк Эдварда.
Чутьё девушки подсказывало, что все эти загадочные и неприятные происшествия как-то связанны между собой, но объединить их в единую картину не получалось. Слишком мало было информации, одни лишь догадки.
***
Вечером следующего дня миссис Дубовски к ужину почему-то не явилась. Это было странно. Она никогда не опаздывала и приходила всегда в семь часов вечера. Амелия почувствовала беспокойство. Изменение привычного порядка могло означать всё что угодно.
Прошёл ещё час, затем – два. За окном давно сгустились сумерки, но сиделки всё не было. Может «заботливый» муж передумал пичкать супругу лекарством, посчитав, что это дорого, и решил просто уморить её голодом? От него вполне можно ожидать такое.
Амелия подошла к двери и приложила к ней ухо. Что там происходит в доме? Ничего не слышно. Абсолютная тишина. Девушка прождала у двери некоторое время пока не устала, но только собралась отойти, как до слуха донёсся тихий звук шагов. Кто-то пробирался крадущейся походкой. Раньше коридор устилали коврами, но после свадьбы новый хозяин дома приказал убрать их в целях экономии – чистка коврового покрытия требовала дополнительного расхода денежных средств. Теперь Амелия по шагам всегда могла определить, кто подходит к её комнате - у миссис Дубовски и Энтони была тяжёлая поступь. Но сегодня по коридору кто-то продвигался осторожно, словно крадучись. Кто же это может быть? Человек явно направлялся к её комнате.
Вот шаги замерли у самой двери. Незнакомец вставил ключ в замочную скважину. Сердце Амелии бешено забилось в груди. Что делать? Может получится оттолкнуть незваного гостя и вырваться наружу? Надо попробовать. Кроме своего заточения ей терять нечего. Дверь стала медленно открываться. Девушка приготовилась бежать.
Когда в проёме показался тёмный силуэт, Амелия едва не рванула вперёд, но вовремя смогла остановиться потому, что узнала фигуру входящего.
– Люси! – воскликнула она. – Уходи! Если миссис Дубовски увидит тебя здесь, будет плохо!
– Не увидит, – горничная переступила порог и взяла Амелию за руки. – Мисс Ричардс, как же вы похудели! Что они с вами сделали?!
– Меня теперь зовут миссис Гнор, – горько вздохнула хозяйка.
– Нет-нет, – в глазах Люсинды заблестели слёзы, – вы навсегда останетесь для меня прежней! Вы сможете бежать от своего мужа, получить развод и снова заживёте счастливо!
– Как ты попала сюда? Откуда у тебя ключ? Энтони говорил, что уволил всех бывших слуг. Я боялась, что и тебя он выгнал из дома.
Люси выпустила руки хозяйки и кинулась зажигать газовые светильники на стене. При этом она не переставая говорила:
– Он вначале хотел меня выгнать, но потом передумал, разрешил мне остаться в каморке и питаться на кухне, хоть и перестал оплачивать работу. Он до сих пор считает, что я немая и слабоумная, а потому не представляю никакой опасности. Он посылал меня за успокоительным средством для вас к доктору Томасу. Если бы вы сошли с ума или умерли, то я могла подтвердить, что хозяйка принимала именно это лекарство. Вся вина пала бы на доктора. Но я очень хитрая. Я подсмотрела, что сиделка наливает вам отраву из другой бутылки, не из той, что давал доктор Томас. Мне стало понятно, что вас чем-то травят. Но я не знала, что делать, как помочь. Сначала отправилась к доктору и пыталась всё объяснить, но он мне не поверил, сказал, что у мистера Гнора нет причин убивать жену. Даже ругал меня, грозился пожаловаться хозяину. Что оставалось делать? Я вернулась в дом, долго думала, а потом решилась на отчаянный шаг: улучила момент, вылила бо?льшую часть отравы из бутылки и долила туда чай. Очень боялась, что подмену заметят, но всё обошлось. По цвету зелье осталось таким же. Даже противный запах хоть и меньше стал, но всё же ощущался.
– Люси, милая, ты спасла меня от смерти! Ещё пара дней, и я совсем не смогла бы подняться с постели. Но как ты сумела добыть ключ от моей комнаты?
– Я всё расскажу вам, мисс Ричардс, но у нас мало времени. Мистер Гнор может вернуться в любой момент. До его прихода вам нужно успеть одеться и выйти из дома. Думаю, вам лучше уехать к тёте Шарлотте, она не даст вас в обиду.
Люси усадила хозяйку в кресло, а затем сбегала и принесла ворох одежды. Пока Амелия одевалась, горничная помогала ей, продолжая информировать о последних событиях, произошедших в доме:
– Как только мистер Гнор объявил вас сумасшедшей и запер в комнате, сразу стал избавляться от слуг. Он сильно изменился. Раньше, будучи учителем, приходил и всем кланялся, старался быть услужливым и обходительным. Тогда он чувствовал свою зависимость от всех. Повар мог не позвать его обедать на кухню, старшая горничная - не разрешить сушить одежду на вешалке у камина, а дворецкий – просто не пустить в дом. Теперь он отыгрался на всех по полной, припомнив даже мелкие обиды.
Больше всего досталось кухарке. Несколько раз ваш муж выбрасывал в мусорный бак то, что она приготовила, называя её стряпню помоями и заставляя всё переделывать. Видно было, что слёзы и извинения кухарки доставляют ему мстительное удовольствие. Продержалась она неделю, потом нервы у бедняжки не выдержали, и она взяла расчёт, а этот негодяй заплатил ей сущие крохи, удержав крупную сумму за якобы испорченные продукты. Впрочем, он со всеми обошёлся очень гадко. Слуги покидали дом со слезами и проклятьями. Остался только садовник, я и мистер Уоткинс – ему идти некуда, он вынужден был тоже согласиться работать за еду и кров. Затем ваш супруг нанял приходящих слуг, нового дворецкого, угрюмую русскую сиделку для вас и двух каких-то здоровенных громил, которые ходят везде за ним в качестве охраны. Я не раз слышала их разговоры и поняла, что хозяин часто играет в азартные игры на деньги. Мистер Гнор считает себя умелым игроком и надеется увеличить своё состояние. Он посещает какие-то подпольные заведения, а громил берёт с собой, видимо из-за страха, что его ограбят, если он выиграет большую сумму.
Но чаще всего ваш муж приезжает под утро нервный и злой. Наверное, он много проигрывает. В такие моменты ему лучше не попадаться на глаза. Он начинает сквернословить, швырять и ломать мебель, может даже побить.
— Боже мой, Люсинда, я так виновата перед всеми вами! — воскликнула Амелия. — Я впустила в дом чудовище, а не человека! Даже в кошмарных фантазиях не смогла бы представить того, что произошло по моему допущению. Как же ты жила всё это время? Как смогла добыть ключ и проникнуть ко мне в комнату?
— Вы не виноваты, хозяйка, — Люси наклонилась и с нежностью прижалась щекой к ладони Амелии. — Вы пострадали больше, чем мы все. Мистер Гнор сущий дьявол – я уверенна в этом! Он всех обманул, притворялся настоящим джентльменом и вашим лучшим другом. Признаюсь, мне было очень страшно. Очень. Но я не могла оставить вас в беде, даже если бы от этого зависела моя жизнь. А помогла мне случайность! Видимо, Бог сжалился и подал знак, подсказал, как я должна поступить.
глава 21
Люси на секунду прервала свою речь, чтобы разыскать в принесённом ворохе вещей пару коротких сапожек, а затем снова вернулась к Амелии, продолжая рассказ:
— Я хочу признаться вам, как низко пала - до сих пор мучает стыд. Несколько дней назад мне пришлось, как обычно, отправиться к доктору Томасу, чтобы взять у него успокоительное лекарство для вас. Меня провели в его кабинет. Доктор встретил меня довольно прохладно, наверное, от того, что был занят в это время. Он отмерял на маленьких весах какой-то серый порошок и раскладывал порции в бумажные кулёчки. Даже не повернувшись в мою сторону, доктор махнул рукой и сказал, чтобы я сама взяла приготовленное лекарство с полки. У него есть такой шкафчик с открытыми полками у стены, где стоят всякие пузырьки и бутылочки со снадобьями. Раньше доктор сам брал нужную и подавал мне, но я никогда не запоминала откуда точно он ее брал. Я растерялась, застыла на месте, а потом сообразила, что нужно просто найти бутылку зелёного стекла с длинным горлышком. Он же в такой бутылке всегда давал мне лекарство. А на нижней полке стояли как раз такие. Их было много. Правда, мне показалось, что бутылочки там немного меньшего размера. Я потянулась за ними, а доктор с этот момент повернулся и стал ругаться. Он сказал, что внизу стоят склянки с сильным снотворным, и мне не следует к ним прикасаться, а то, что приготовлено для меня, находится на средней полке на уровне моих глаз, да ещё с приклеенной этикеткой, где есть подпись. Мне стало очень стыдно, что я такая безмозглая. Доктор Томас отвернулся обратно к своим весам, а у меня в голове тут же мысль промелькнула – сильное снотворное! Можно ведь усыпить миссис Дубовски и дворецкого, и тогда вы сможете сбежать! Я никогда не воровала, правда, но здесь меня словно кто-то под руку толкнул. Боже, как же стыдно! Я даже не успела ничего обдумать, а рука сама потянулась к нижней полке… Раз! И я быстро сунула склянку в рукав. Два! Я выпрямилась, взяла со средней полки бутылку с лекарством и отошла в сторону. Это заняло всего две секунды. Доктор даже не повернулся…
— Люси, я не предполагала, что ты такая смелая и отчаянная! — с восторгом и удивлением воскликнула Амелия, торопливо натягивая сапожок.
— Что вы! Я трусиха. Ради себя никогда бы так не сделала, не посмела. Это всё для вас, мисс Ричардс. Вы столько для меня сделали! Жизнь мою изменили, из дикарки сотворили леди. Я ведь рассказывала вам о нашем молодом почтальоне Сэме, который оказывал мне знаки внимания? Он мне предложение сделал и с родителями своими познакомил! Представляете?!
— Ох, Люси, какая свадьба? Ты ведь ещё ребёнок! — Амелия взмахнула руками и уронила второй сапожок. — Мужчины бывают такими коварными! Ты ведь совсем не знаешь этого Сэма.
— Не такая уж я и маленькая – мне уже восемнадцать исполнилось, — с обидой в голосе пролепетала служанка. — С мистером Сэмюэлом Миллсом мы знакомы уже пять месяцев, видимся почти каждый день. И я не тороплюсь пока с ответом, хоть он очень мил и заботлив. Его родители тоже добры, а мама сразу стала называть меня дочкой.
На какое-то время Люсинда отвлеклась от повествования, чтобы уложить волосы хозяйки в причёску. Она быстро орудовала гребнем и руками, а шпильки пришлось держать между губами, чтобы не обронить. Наконец с укладкой было покончено. Причёска из-за спешки получилась не слишком аккуратной, но это было не так и неважно – всё равно для выхода на улицу пришлось надевать шляпку.
— Ты, Люси, так и не рассказала, как же тебе удалось справиться с миссис Дубовски? — спросила Амелия.
— О, всё оказалось проще, чем я ожидала! – Люси подала хозяйке накидку с меховой подкладкой. — Теперь у нас приходящая кухарка. Она появляется с утра, готовит еду сразу на целый день – отдельно для хозяина и отдельно для прислуги. Вся еда остаётся на кухне. Миссис Дубовски очень любит после еды пить чай. Пьёт его по несколько чашек. Новый дворецкий, мистер Хувер, тоже любит чай вечером, говорит, что такая традиция входит в моду. Ну я и добавила им снотворное прямо в заварочный чайник. Мистер Хувер выпил всего одну чашку и пошёл в свою комнату прилечь, сказал, что его в сон клонит. А миссис Дубовски опрокинула в себя сразу три больших чашки и через несколько минут уснула прямо на кухне. Я у неё ключ от вашей комнаты с пояса сняла, так она даже не пошевелилась. Единственный, кого нам следует опасаться – это ваш муж. Он опять с вечера отправился играть на деньги. Бывает, что он быстро проигрывает и возвращается домой рано, но это случается нечасто. Будем надеяться, что нам удасться сбежать, а если нет… У меня найдётся, чем его припугнуть.
Служанка похлопала рукой по матерчатой сумке, притороченной к поясу.
— А теперь давайте погасим тут свет, чтобы не привлекать внимание с улицы и наконец-то покинем этот дом.
Люсинда набросила на плечи потёртую кашемировую накидку, которую ей когда-то подарила хозяйка, потушила газовые лампы, и вместе с Амелией вышла в коридор второго этажа. Там тоже горели светильники. Их было всего два: один располагался на стене как раз напротив двери, из которой показались девушки, а второй - мерцал на противоположном конце коридора. Свет от ламп был неярким, язычки пламени дёргались, от чего тени на стенах и потолке тоже вздрагивали, словно шевелились.
Хозяйка чувствовала себя неважно. Месяцы, проведённые в заточении, в своей спальне, сказались на её здоровье не лучшим образом. Амелия испытывала слабость и лёгкое головокружение, которое иногда усиливалось, от чего ей приходилось время от времени останавливаться, придерживаясь за стену, чтобы перевести дух и унять приступ адинамии. Что-то непонятное происходило и с её сознанием и зрением. Ей вдруг стало казаться, что коридор – это на самом деле проход в какой-то глубокой и мрачной пещере. Амелии представлялось, что она совершенно одна и идёт под землёй уже много дней и ночей.
