Голос Люси воспринимался словно журчание воды, сочащейся со стен пещеры, а звук шагов напоминал грохот камней, срывающихся с потолка. Как не старались девушки идти неслышно, но стук каблучков, казалось, разносился в тишине дома слишком громко. Внезапно накативший страх прошёлся по спине Амелии своими ледяными пальцами, заставляя её тело трястись от озноба. В глазах потемнело, и она едва не упала на пол. В это время кто-то схватил её за руки, не позволяя провалиться в беспамятство.
— Держитесь, мисс Ричардс, — послышался голос Люси. — Сейчас не время падать в обморок. Ещё немного, и мы выберемся на свободу. Может принести воды? Или вы голодны? Конечно, вы же сегодня не ужинали! Впрочем, насколько я знаю, порции еды, которые вам приносят, всегда очень скудные – даже ребёнку этого было бы недостаточно.
Амелия отрицательно помотала головой.
— Нет-нет, я справлюсь. Дай мне только немного прийти в себя. Всего пару минут. Я так долго была узницей, почти всё время лежала в постели. Похоже, что я уже отвыкла от обычной ходьбы. Лучше расскажи мне пока, что ещё происходило в моём доме последние месяцы.
Люси погрузилась в раздумья. Её фигурка от усердия вытянулась в струнку, брови на лице смешно поползли вверх, обозначив на лбу морщинки и чуть приподняв соломенную шляпку с широкой красной лентой. В этот момент горничная стала похожа на прилежную ученицу, готовящуюся отвечать выученный урок. Амелия невольно улыбнулась. Как же быстро бывшая дикарка превратилась в благовоспитанную девушку! Всего лишь и требовалось проявить к ней доброту, любовь и заботу. Люси схватывала всё на лету и быстро училась, а ведь когда-то её считали слабоумной и замкнутой.
— Ой, — неожиданно вскрикнула служанка и, портя произведённое впечатление о воспитанности, постучала себя кулачком по лбу. — Какая же я дура! Совсем забыла рассказать вам самое главное! Ваш бывший жених, который уезжал в Индию, Эдвард… Он приходил сюда!
Амелии показалось, что она ослышалась, ведь она получила от Эдварда письмо, в котором он писал, что женился и остаётся в Индии, просил забыть его и больше не писать.
Забыть! Для Амелии это было невозможно. Память у неё всегда была великолепной. Когда гувернантка мисс Торндайк заставляла ее учить по несколько страниц, Амелии достаточно было прочитать текст два-три раза, чтобы он навсегда отпечатался в памяти. А что уж говорить о том, кто так запал в душу! Как можно забыть глаза любимого человека, его улыбку, ямочки на щеках? Как забыть тот их первый поцелуй в Саду Чудес под голубым светом луны? Амелия не могла ошибиться – у них с Эдвардом была настоящая любовь, соединяющая тела и души в одно целое. Любовь, которая остаётся в сердце навечно.
Когда девушка получила то письмо, её сердце словно замёрзло и перестало испытывать эмоции, но сейчас ледяная корка вдруг стала трескаться, как скорлупа. Оказалось, что чувства к Эдварду не угасли, они были спрятаны глубоко внутри. Амелия сберегла их, и теперь эти эмоции стали просачиваться наружу. Сердце забилось сильнее, стало жарко и душно. Пол закачался под ногами, и девушка ухватилась одной рукой за стену, а другой вцепилась в запястье горничной.
— Люси, родная, когда он приходил? Что он хотел?
— Тихо-тихо, мисс Ричардс, не кричите, бога ради, — испугалась служанка. — Я увидела мистера Шермана случайно. Это было около месяца назад. В тот день я ожидала посыльного из бакалейной лавки, и когда убиралась на втором этаже, услышала, как дворецкий открыл кому-то дверь и стал разговаривать. Я поспешила спуститься по лестнице и увидела сверху, что в дверях стоит молодой симпатичный мужчина, которого уже обступили дворецкий и мистер Гнор со своими громилами. Тот человек и ваш муж разговаривали на повышенных тонах…
— О чём они спорили? Ты хоть что-нибудь слышала? — Сердце Амелии готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Ноги внезапно совсем ослабли, и она вынуждена была прислониться к стене.
— Ваш супруг называл того молодого мужчину мистером Шерманом, и я поняла, что это и есть Эдвард, — объяснила Люси. — Он приходил, чтобы увидеть вас. Так и сказал, а мистер Гнор соврал, что вы находитесь в лечебнице и грубо добавил, чтобы Эдвард больше не смел приближаться к дому.
— Я не понимаю, — прошептала Амелия, прижимая ладони к пламенеющим щекам. — Он же ясно дал понять в послании, что не желает больше общаться со мной. Зачем теперь решил прийти?
Люсинда пожала худенькими плечиками.
— Мужчины такие странные. Трудно понять, что у них в голове. Однако, ваш Эдвард явно не из пугливых. Грубость мистера Гнора его нисколько не напугала. Он сказал, что был другом покойного мистера Ричардса, а также является вашим другом, и должен убедиться, что с вами всё в порядке. Хозяин сильно разгневался. У меня язык не поворачивается, чтобы повторить те ужасные проклятья, которыми он осыпал Эдварда. Потом двое громил по приказу вашего супруга схватили мистера Шермана за руки и потащили прочь от дома. Все на улице видели это. Такой скандал!
— Лучше бы он не приходил! — испуганно воскликнула Амелия. — Эти бандиты могли его покалечить!
— Они бы не посмели, — громко зашептала Люси, успокаивая хозяйку. — Мистер Гнор так кричал, что привлёк внимание соседей и прохожих. Кто-то даже грозился позвать полицейского, но, к счастью, всё быстро закончилось. Эти громилы отпустили мистера Шермана за воротами, и он ушел. Но это ещё не всё! После того неприятного случая Эдвард ещё как минимум дважды наведывался к нашему дому. Я видела его издалека, возле лавки скупщика, даже подойти хотела и сказать, что вы никуда не уехали и находитесь в доме, но едва я показывалась на улице, как Эдвард пропадал. Видимо, он не поверил, что вы в лечебнице и решил проследить, надеясь, что рано или поздно вы покажетесь.
— Я думала, что мы с ним никогда больше не встретимся, — всхлипнула Амелия, — а он, оказывается был совсем рядом. Я ведь могла увидеть Эдварда, если бы окна моей комнаты выходили на главную улицу, а не во внутренний двор.
Она покачнулась, и Люсинда кинулась к хозяйке, чтобы поддержать её, но этого не потребовалось. Амелия смогла сама справиться. Она перестала опираться на стену и решительно выпрямилась. Какие бы удары не наносила ей судьба, но Амелия снова и снова находила в себе силы бороться и двигаться дальше.
— Надо убираться от сюда – сейчас это самое важное. — проговорила она, тяжело переводя дыхание. — С Эдвардом я смогу увидеться только если окажусь на свободе. Мне нужно добраться до тёти Шарлотты, но, боюсь, в такое позднее время будет непросто найти экипаж. Не каждый согласится ехать за город ночью, но…
— Не волнуйтесь, я придумала, как нам лучше сделать, — перебила её горничная. — Придётся дойти всего лишь до конца улицы, там возле городского парка всегда патрулируют полицейские. Уверена, что они не откажут нам и помогут найти экипаж. А деньги у меня есть. Я давно откладывала на свадебное платье. Этого должно хватить, чтобы нас согласились отвести к вашей тёте Шарлотте.
— Ты замечательно всё придумала, — обрадовалась Амелия. — Так мы и сделаем.
Несмотря на то, что перед глазами всё расплывалось, девушка постаралась сосредоточиться и идти прямо. Люси не отставала ни на шаг. Она с беспокойством смотрела на хозяйку, готовясь, если потребуется, тут же подхватить её под руку или подставить плечо. Они добрались до широкой лестницы и стали спускаться вниз. Амелия опиралась рукой о перила, а Люсинда держалась сбоку и чуть впереди.
Первый этаж тоже был освещён газовыми светильниками. Обширный холл перед выходом из дома был таким же, как и до заточения Амелии, и одновременно что-то в нём изменилось. Создавалось впечатление, что всё здесь постепенно ветшает, словно дом был единым целым со своим прежним хозяином – мистером Ричардсом, и с его смертью тоже медленно умирает.
Отец Амелии отличался крайней педантичностью. Каждая складочка на оконных шторах располагалась идеально ровно, картины на стенах имели одинаковые рамы, создавая единую композицию, дополняя друг друга, плетёные кресла и диван были строго того же оттенка, что и низкие журнальные столики между ними, ковёр сочетался узором с тканью на стенах. Всё вместе создавало вид завершенности, безупречного стиля, сбалансированности. Даже безделушки на каминной полке казались уместными и нужными. Но теперь эта гармония была разрушена. То, что сейчас предстало перед глазами Амелии походило не на шедевр, а на его жалкую подделку.
Раньше девушка не понимала, почему отец так строго относится к таким мелочам, как салфетки на столах или узлы на шнурах для штор. Теперь она увидела, как без этих мелочей оскудел вид комнаты. Холл казался каким-то заброшенным и неряшливым. Кресла стояли где придётся, шторы были пыльными и висели неаккуратно, нескольких картин не хватало, и пустоты на стенах бросались в глаза.
Почему-то это задело душу Амелии гораздо больше всего. Даже рассказ Люси о том, что Энтони выгнал прежних слуг, не был для неё таким болезненным, как вид дряхлеющего дома. Сейчас она осознала, что, выйдя замуж за Гнора, разрушила не только свою жизнь, но и обрекла на увядание свой родной дом, а вместе с ним свела на нет старания и стремления всех своих предков, обрекла на гибель свой род. У неё никогда не будет любимых детей в этом браке, никогда не будет весёлого детского смеха и взаимной любви.
Амелия почувствовала, как слёзы начинают душить её. Дыхание перехватило. Девушка попыталась взять себя в руки и дышать ровно. Слёзы не помогут ей изменить свою жизнь. Никто не исправит ошибки, совершённые ею. Только она сама способна изменить свою судьбу. Амелия с тоской обвела взглядом холл и решительно направилась к выходу…
И в этот момент в звенящей тишине, словно выстрел, раздался громкий щелчок в дверном замке. Кто-то снаружи вставил ключ в замочную скважину и отпер входную дверь.
Люси от неожиданности подскочила на месте, а Амелия прижала руки к груди и застыла, словно громом поражённая, не в силах даже вздохнуть.
Дверь стала открываться, послышались голоса, и на пороге возникло несколько человек. Впереди шёл мистер Гнор одетый в тёмно-синий фрак и такого же цвета брюки, на плечи его было накинуто длинное чёрное пальто. Выглядел Энтони заправским франтом: зачёсанные назад волосы были тщательно уложены и блестели, отражая свет газовых светильников, усики-стрелки обрамляли довольную улыбку и составляли комплект его тонким чёрным бровям. На согнутой левой руке мистера Гнора повисла молодая дама, чьё лицо скрывала тёмная широкополая шляпка, украшенная парой кроваво-красных роз. Вслед за ними вошли двое здоровенных парней, совершенно бандитского вида. Эти громилы молча закрыли дверь и встали по обеим сторонам от неё.
Увидев Амелию, Энтони застыл на месте. Самодовольное и благодушное выражение на его лице сменилось растерянным и даже немного испуганным. А вот дама, льнущая к нему, нисколько не смутилась. Она была невысокого роста, имела привлекательную фигуру, которую не скрывало, а даже скорее подчёркивало, тёмно-бордовое длинное пальто. Дама убрала руку в чёрной кружевной перчатке с предплечья Энтони, приподняла голову и, прищурившись, посмотрела на Амелию.
— О, миссис Гнор собралась на прогулку! Как мило. А Тони уверял, что его рыжая лисичка томится в клетке.
Амелия узнала эту женщину, хоть и видела её всего один раз. Узнала её голос, хорошенькое кукольное личико со следами начинающего увядания, её белые волосы, завитые в тугие букли. Правда в прошлый раз дама предстала перед ней в платье с бардовыми розами и пыталась изображать глуповатую обиженную барышню, а теперь она была в пальто, шляпке с широкими полями и улыбалась красавица сейчас вызывающе и уверенно. Но ошибиться Амелия не могла – это несомненно та самая Флоренс, которая уверяла, что является женой мистера Ричардса.
— Флоренс?! — Амелия от неожиданности произнесла её имя вслух.
Блондинка изогнула подведённую бровь и едва не рассмеялась.
— Нет. Моё настоящее имя Пегги. Ужасно не люблю его – попахивает фермой и навозом. Обычно я представляюсь другими именами. Чтобы изобразить твою мачеху и подтолкнуть тебя выйти замуж за Энтони, я выбрала себе красивый псевдоним – Флоренс. Это имя означает «цветущая», «богатая» и «счастливая». Согласись, что так гораздо лучше.
— Отец никогда не женился бы на такой, как вы! — выкрикнула Амелия ей в лицо.
— Много ты понимаешь в мужчинах? — нагло ухмыльнулась Пегги. — От них легко можно получить всё, что пожелаешь, нужно только уметь правильно просить. Впрочем, мне и не пришлось соблазнять твоего старика. Я его и в глаза-то никогда не видела. Достаточно было сыграть роль его молодой вдовы, чтобы ты испугалась за своё наследство и согласилась на брак с Энтони. Весь спектакль, кстати, был полностью моей идеей. Тони давно тебя обхаживал: то комплименты говорил во время ваших уроков, то пальчики и плечики тебе мял. Он надеялся, что ты в него влюбишься и уговоришь отца на свадьбу, но папаша застукал вас раньше и выгнал беднягу-учителя из дома. Ах, как же наш Энтони переживал, что его богатенькая ученица сорвалась с крючка! Но на счастье гневливый папочка упал с лестницы и сломал шею, а адвокат рассказал о завещании…
— Пегги, замолчи! — Гнор уже пришёл в себя и накинулся на красавицу. — Зачем ты ей всё рассказываешь?
—Я и сама уже догадалась, что это было враньё, — не смогла сдержаться Амелия. — Актриса из вас – так себе. Слишком переигрываете.
Мошенница недовольно передёрнула плечиком.
— Однако наша затея удалась на славу, и под венец ты побежала, как милая. Без меня Энтони так бы и остался нищим.
— Ты тоже не осталась в накладе, — вспылил Гнор. — За услугу ты потребовала с меня немалую плату, ещё и шантажировала.
— Я бедная девушка, мне приходится выкручиваться, чтобы хоть как-то выживать, — невинно захлопала ресницами Пегги.
— А как же твой граф-любовник? Разве он тебя не содержит? — зло засмеялся Тони.
— Это не твоё дело! — вскричала блондинка.
— Когда-то ты клялась, что любишь меня, — выплюнул ей в лицо Энтони. — Правда, тогда отец ещё не разорил нашу семью, у меня водились деньги, и ты охотно дарила свои ласки.
Пока Энтони спорил со своей бывшей любовницей, Люси пыталась, не привлекая внимание, потихоньку отступать к лестнице, за которой был запасной ход на улицу. Но у Пегги словно глаза были на затылке.
— Стой на месте, девчонка, — красавица резко обернулась к горничной и мотнула головой в сторону здоровяков, всё ещё стоящих у входа. — Джерри поймает тебя в два прыжка, и я не могу обещать, что при этом он не переломает тебе ноги.
— Не трогайте её, — испугалась Амелия и обессиленно прислонилась к перилам лестницы. — Вы уже получили и мой дом, и мои деньги, теперь прошу оставить нас в покое и позволить уехать отсюда.
— Это совершенно невозможно, – Энтони изобразил на лице притворное сожаления и даже руки развёл в стороны. Ты замужняя женщина, и уезжать ночью из дома – крайне неприлично. Что о нас люди скажут?
Он явно надсмехался над ней. Это было невыносимо обидно. Она не сделала ему ничего плохого, относилась, как к лучшему другу. Почему Энтони поступает с ней подобным образом? Он обворовал её, лишил всего, но этого показалось мало, нужно было ещё запереть, отнять свободу, опаивать лекарствами, унижать, растоптать её волю и надежду.
— Держитесь, мисс Ричардс, — послышался голос Люси. — Сейчас не время падать в обморок. Ещё немного, и мы выберемся на свободу. Может принести воды? Или вы голодны? Конечно, вы же сегодня не ужинали! Впрочем, насколько я знаю, порции еды, которые вам приносят, всегда очень скудные – даже ребёнку этого было бы недостаточно.
Амелия отрицательно помотала головой.
— Нет-нет, я справлюсь. Дай мне только немного прийти в себя. Всего пару минут. Я так долго была узницей, почти всё время лежала в постели. Похоже, что я уже отвыкла от обычной ходьбы. Лучше расскажи мне пока, что ещё происходило в моём доме последние месяцы.
Люси погрузилась в раздумья. Её фигурка от усердия вытянулась в струнку, брови на лице смешно поползли вверх, обозначив на лбу морщинки и чуть приподняв соломенную шляпку с широкой красной лентой. В этот момент горничная стала похожа на прилежную ученицу, готовящуюся отвечать выученный урок. Амелия невольно улыбнулась. Как же быстро бывшая дикарка превратилась в благовоспитанную девушку! Всего лишь и требовалось проявить к ней доброту, любовь и заботу. Люси схватывала всё на лету и быстро училась, а ведь когда-то её считали слабоумной и замкнутой.
— Ой, — неожиданно вскрикнула служанка и, портя произведённое впечатление о воспитанности, постучала себя кулачком по лбу. — Какая же я дура! Совсем забыла рассказать вам самое главное! Ваш бывший жених, который уезжал в Индию, Эдвард… Он приходил сюда!
глава 22
Амелии показалось, что она ослышалась, ведь она получила от Эдварда письмо, в котором он писал, что женился и остаётся в Индии, просил забыть его и больше не писать.
Забыть! Для Амелии это было невозможно. Память у неё всегда была великолепной. Когда гувернантка мисс Торндайк заставляла ее учить по несколько страниц, Амелии достаточно было прочитать текст два-три раза, чтобы он навсегда отпечатался в памяти. А что уж говорить о том, кто так запал в душу! Как можно забыть глаза любимого человека, его улыбку, ямочки на щеках? Как забыть тот их первый поцелуй в Саду Чудес под голубым светом луны? Амелия не могла ошибиться – у них с Эдвардом была настоящая любовь, соединяющая тела и души в одно целое. Любовь, которая остаётся в сердце навечно.
Когда девушка получила то письмо, её сердце словно замёрзло и перестало испытывать эмоции, но сейчас ледяная корка вдруг стала трескаться, как скорлупа. Оказалось, что чувства к Эдварду не угасли, они были спрятаны глубоко внутри. Амелия сберегла их, и теперь эти эмоции стали просачиваться наружу. Сердце забилось сильнее, стало жарко и душно. Пол закачался под ногами, и девушка ухватилась одной рукой за стену, а другой вцепилась в запястье горничной.
— Люси, родная, когда он приходил? Что он хотел?
— Тихо-тихо, мисс Ричардс, не кричите, бога ради, — испугалась служанка. — Я увидела мистера Шермана случайно. Это было около месяца назад. В тот день я ожидала посыльного из бакалейной лавки, и когда убиралась на втором этаже, услышала, как дворецкий открыл кому-то дверь и стал разговаривать. Я поспешила спуститься по лестнице и увидела сверху, что в дверях стоит молодой симпатичный мужчина, которого уже обступили дворецкий и мистер Гнор со своими громилами. Тот человек и ваш муж разговаривали на повышенных тонах…
— О чём они спорили? Ты хоть что-нибудь слышала? — Сердце Амелии готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Ноги внезапно совсем ослабли, и она вынуждена была прислониться к стене.
— Ваш супруг называл того молодого мужчину мистером Шерманом, и я поняла, что это и есть Эдвард, — объяснила Люси. — Он приходил, чтобы увидеть вас. Так и сказал, а мистер Гнор соврал, что вы находитесь в лечебнице и грубо добавил, чтобы Эдвард больше не смел приближаться к дому.
— Я не понимаю, — прошептала Амелия, прижимая ладони к пламенеющим щекам. — Он же ясно дал понять в послании, что не желает больше общаться со мной. Зачем теперь решил прийти?
Люсинда пожала худенькими плечиками.
— Мужчины такие странные. Трудно понять, что у них в голове. Однако, ваш Эдвард явно не из пугливых. Грубость мистера Гнора его нисколько не напугала. Он сказал, что был другом покойного мистера Ричардса, а также является вашим другом, и должен убедиться, что с вами всё в порядке. Хозяин сильно разгневался. У меня язык не поворачивается, чтобы повторить те ужасные проклятья, которыми он осыпал Эдварда. Потом двое громил по приказу вашего супруга схватили мистера Шермана за руки и потащили прочь от дома. Все на улице видели это. Такой скандал!
— Лучше бы он не приходил! — испуганно воскликнула Амелия. — Эти бандиты могли его покалечить!
— Они бы не посмели, — громко зашептала Люси, успокаивая хозяйку. — Мистер Гнор так кричал, что привлёк внимание соседей и прохожих. Кто-то даже грозился позвать полицейского, но, к счастью, всё быстро закончилось. Эти громилы отпустили мистера Шермана за воротами, и он ушел. Но это ещё не всё! После того неприятного случая Эдвард ещё как минимум дважды наведывался к нашему дому. Я видела его издалека, возле лавки скупщика, даже подойти хотела и сказать, что вы никуда не уехали и находитесь в доме, но едва я показывалась на улице, как Эдвард пропадал. Видимо, он не поверил, что вы в лечебнице и решил проследить, надеясь, что рано или поздно вы покажетесь.
— Я думала, что мы с ним никогда больше не встретимся, — всхлипнула Амелия, — а он, оказывается был совсем рядом. Я ведь могла увидеть Эдварда, если бы окна моей комнаты выходили на главную улицу, а не во внутренний двор.
Она покачнулась, и Люсинда кинулась к хозяйке, чтобы поддержать её, но этого не потребовалось. Амелия смогла сама справиться. Она перестала опираться на стену и решительно выпрямилась. Какие бы удары не наносила ей судьба, но Амелия снова и снова находила в себе силы бороться и двигаться дальше.
— Надо убираться от сюда – сейчас это самое важное. — проговорила она, тяжело переводя дыхание. — С Эдвардом я смогу увидеться только если окажусь на свободе. Мне нужно добраться до тёти Шарлотты, но, боюсь, в такое позднее время будет непросто найти экипаж. Не каждый согласится ехать за город ночью, но…
— Не волнуйтесь, я придумала, как нам лучше сделать, — перебила её горничная. — Придётся дойти всего лишь до конца улицы, там возле городского парка всегда патрулируют полицейские. Уверена, что они не откажут нам и помогут найти экипаж. А деньги у меня есть. Я давно откладывала на свадебное платье. Этого должно хватить, чтобы нас согласились отвести к вашей тёте Шарлотте.
— Ты замечательно всё придумала, — обрадовалась Амелия. — Так мы и сделаем.
Несмотря на то, что перед глазами всё расплывалось, девушка постаралась сосредоточиться и идти прямо. Люси не отставала ни на шаг. Она с беспокойством смотрела на хозяйку, готовясь, если потребуется, тут же подхватить её под руку или подставить плечо. Они добрались до широкой лестницы и стали спускаться вниз. Амелия опиралась рукой о перила, а Люсинда держалась сбоку и чуть впереди.
Первый этаж тоже был освещён газовыми светильниками. Обширный холл перед выходом из дома был таким же, как и до заточения Амелии, и одновременно что-то в нём изменилось. Создавалось впечатление, что всё здесь постепенно ветшает, словно дом был единым целым со своим прежним хозяином – мистером Ричардсом, и с его смертью тоже медленно умирает.
Отец Амелии отличался крайней педантичностью. Каждая складочка на оконных шторах располагалась идеально ровно, картины на стенах имели одинаковые рамы, создавая единую композицию, дополняя друг друга, плетёные кресла и диван были строго того же оттенка, что и низкие журнальные столики между ними, ковёр сочетался узором с тканью на стенах. Всё вместе создавало вид завершенности, безупречного стиля, сбалансированности. Даже безделушки на каминной полке казались уместными и нужными. Но теперь эта гармония была разрушена. То, что сейчас предстало перед глазами Амелии походило не на шедевр, а на его жалкую подделку.
Раньше девушка не понимала, почему отец так строго относится к таким мелочам, как салфетки на столах или узлы на шнурах для штор. Теперь она увидела, как без этих мелочей оскудел вид комнаты. Холл казался каким-то заброшенным и неряшливым. Кресла стояли где придётся, шторы были пыльными и висели неаккуратно, нескольких картин не хватало, и пустоты на стенах бросались в глаза.
Почему-то это задело душу Амелии гораздо больше всего. Даже рассказ Люси о том, что Энтони выгнал прежних слуг, не был для неё таким болезненным, как вид дряхлеющего дома. Сейчас она осознала, что, выйдя замуж за Гнора, разрушила не только свою жизнь, но и обрекла на увядание свой родной дом, а вместе с ним свела на нет старания и стремления всех своих предков, обрекла на гибель свой род. У неё никогда не будет любимых детей в этом браке, никогда не будет весёлого детского смеха и взаимной любви.
Амелия почувствовала, как слёзы начинают душить её. Дыхание перехватило. Девушка попыталась взять себя в руки и дышать ровно. Слёзы не помогут ей изменить свою жизнь. Никто не исправит ошибки, совершённые ею. Только она сама способна изменить свою судьбу. Амелия с тоской обвела взглядом холл и решительно направилась к выходу…
И в этот момент в звенящей тишине, словно выстрел, раздался громкий щелчок в дверном замке. Кто-то снаружи вставил ключ в замочную скважину и отпер входную дверь.
глава 23
Люси от неожиданности подскочила на месте, а Амелия прижала руки к груди и застыла, словно громом поражённая, не в силах даже вздохнуть.
Дверь стала открываться, послышались голоса, и на пороге возникло несколько человек. Впереди шёл мистер Гнор одетый в тёмно-синий фрак и такого же цвета брюки, на плечи его было накинуто длинное чёрное пальто. Выглядел Энтони заправским франтом: зачёсанные назад волосы были тщательно уложены и блестели, отражая свет газовых светильников, усики-стрелки обрамляли довольную улыбку и составляли комплект его тонким чёрным бровям. На согнутой левой руке мистера Гнора повисла молодая дама, чьё лицо скрывала тёмная широкополая шляпка, украшенная парой кроваво-красных роз. Вслед за ними вошли двое здоровенных парней, совершенно бандитского вида. Эти громилы молча закрыли дверь и встали по обеим сторонам от неё.
Увидев Амелию, Энтони застыл на месте. Самодовольное и благодушное выражение на его лице сменилось растерянным и даже немного испуганным. А вот дама, льнущая к нему, нисколько не смутилась. Она была невысокого роста, имела привлекательную фигуру, которую не скрывало, а даже скорее подчёркивало, тёмно-бордовое длинное пальто. Дама убрала руку в чёрной кружевной перчатке с предплечья Энтони, приподняла голову и, прищурившись, посмотрела на Амелию.
— О, миссис Гнор собралась на прогулку! Как мило. А Тони уверял, что его рыжая лисичка томится в клетке.
Амелия узнала эту женщину, хоть и видела её всего один раз. Узнала её голос, хорошенькое кукольное личико со следами начинающего увядания, её белые волосы, завитые в тугие букли. Правда в прошлый раз дама предстала перед ней в платье с бардовыми розами и пыталась изображать глуповатую обиженную барышню, а теперь она была в пальто, шляпке с широкими полями и улыбалась красавица сейчас вызывающе и уверенно. Но ошибиться Амелия не могла – это несомненно та самая Флоренс, которая уверяла, что является женой мистера Ричардса.
— Флоренс?! — Амелия от неожиданности произнесла её имя вслух.
Блондинка изогнула подведённую бровь и едва не рассмеялась.
— Нет. Моё настоящее имя Пегги. Ужасно не люблю его – попахивает фермой и навозом. Обычно я представляюсь другими именами. Чтобы изобразить твою мачеху и подтолкнуть тебя выйти замуж за Энтони, я выбрала себе красивый псевдоним – Флоренс. Это имя означает «цветущая», «богатая» и «счастливая». Согласись, что так гораздо лучше.
— Отец никогда не женился бы на такой, как вы! — выкрикнула Амелия ей в лицо.
— Много ты понимаешь в мужчинах? — нагло ухмыльнулась Пегги. — От них легко можно получить всё, что пожелаешь, нужно только уметь правильно просить. Впрочем, мне и не пришлось соблазнять твоего старика. Я его и в глаза-то никогда не видела. Достаточно было сыграть роль его молодой вдовы, чтобы ты испугалась за своё наследство и согласилась на брак с Энтони. Весь спектакль, кстати, был полностью моей идеей. Тони давно тебя обхаживал: то комплименты говорил во время ваших уроков, то пальчики и плечики тебе мял. Он надеялся, что ты в него влюбишься и уговоришь отца на свадьбу, но папаша застукал вас раньше и выгнал беднягу-учителя из дома. Ах, как же наш Энтони переживал, что его богатенькая ученица сорвалась с крючка! Но на счастье гневливый папочка упал с лестницы и сломал шею, а адвокат рассказал о завещании…
— Пегги, замолчи! — Гнор уже пришёл в себя и накинулся на красавицу. — Зачем ты ей всё рассказываешь?
—Я и сама уже догадалась, что это было враньё, — не смогла сдержаться Амелия. — Актриса из вас – так себе. Слишком переигрываете.
Мошенница недовольно передёрнула плечиком.
— Однако наша затея удалась на славу, и под венец ты побежала, как милая. Без меня Энтони так бы и остался нищим.
— Ты тоже не осталась в накладе, — вспылил Гнор. — За услугу ты потребовала с меня немалую плату, ещё и шантажировала.
— Я бедная девушка, мне приходится выкручиваться, чтобы хоть как-то выживать, — невинно захлопала ресницами Пегги.
— А как же твой граф-любовник? Разве он тебя не содержит? — зло засмеялся Тони.
— Это не твоё дело! — вскричала блондинка.
— Когда-то ты клялась, что любишь меня, — выплюнул ей в лицо Энтони. — Правда, тогда отец ещё не разорил нашу семью, у меня водились деньги, и ты охотно дарила свои ласки.
Пока Энтони спорил со своей бывшей любовницей, Люси пыталась, не привлекая внимание, потихоньку отступать к лестнице, за которой был запасной ход на улицу. Но у Пегги словно глаза были на затылке.
— Стой на месте, девчонка, — красавица резко обернулась к горничной и мотнула головой в сторону здоровяков, всё ещё стоящих у входа. — Джерри поймает тебя в два прыжка, и я не могу обещать, что при этом он не переломает тебе ноги.
— Не трогайте её, — испугалась Амелия и обессиленно прислонилась к перилам лестницы. — Вы уже получили и мой дом, и мои деньги, теперь прошу оставить нас в покое и позволить уехать отсюда.
— Это совершенно невозможно, – Энтони изобразил на лице притворное сожаления и даже руки развёл в стороны. Ты замужняя женщина, и уезжать ночью из дома – крайне неприлично. Что о нас люди скажут?
Он явно надсмехался над ней. Это было невыносимо обидно. Она не сделала ему ничего плохого, относилась, как к лучшему другу. Почему Энтони поступает с ней подобным образом? Он обворовал её, лишил всего, но этого показалось мало, нужно было ещё запереть, отнять свободу, опаивать лекарствами, унижать, растоптать её волю и надежду.
