Время словно скакнуло назад. Они опять были вместе, как в тот самый вечер в Саду Чудес. И так же, как тогда, снова возникло то волшебное чувство соединения двух душ воедино. Это было не просто притяжение двух любящих сердец друг к другу, а нечто гораздо более сильное. Чувство, похожее на предназначение. Их дыхания звучали в унисон, а сердца стучали в едином ритме. Они были продолжением друг друга, единым целым. Это ощущение сводило с ума, заставляя весь мир становиться нереальным и блёклым. Но так не могло продолжаться вечно.
– У нас с тобой не больше получаса, – прошептал Эдвард. – Я сильно рисковал, явившись сюда. Пришлось подкупить старика Круммеля и уличных мальчишек, чтобы они отвлекли полицейских, устроив беспорядок на улице. Повезло ещё, что сегодня такой плотный туман и дождь, иначе бы мой маскарад не сработал.
– Я так виновата перед тобой, – Амелия чуть отстранилась и взглянула в лицо любимого. – Я сделала столько глупостей, поверила, что ты меня бросил и женился.
Она виновато опустила голову, но он взял пальцами её подбородок и приподнял выше. Их глаза встретились и Амелия увидела, что во взгляде Эдварда нет ни капли осуждения, а только свет от переполняющих его чувств.
– Нет, дорогая, вина полностью лежит на мне. Я не должен был оставлять тебя одну. Даже находясь в другой стране, я чувствовал все твои переживания, всю твою боль. Знаю всё, что происходило. Тебя жестоко обманули, вынудили отказаться от наследства и согласиться выйти замуж. Но теперь я здесь. Мы сможем сбежать, Амелия, уйдём через чёрный ход, там, в переулке уже ждёт экипаж. Мы уедем в другую страну. Я добуду нам новые документы, мы забудем всё, что было плохого и сможем жить счастливо.
Он потянул её за руку к лестнице, но Амелия остановила его.
– Нет, прошу тебя. Так нельзя. Мы никогда не будем счастливы в бегах, нам придётся всё время прятаться и бояться, что нас разоблачат. Я должна предстать перед судом, искупить свою вину.
– Ты слишком много пережила. Я боюсь, что ты не выдержишь судебного процесса, там будет слишком много народа. Есть те, кто относится к тебе негативно.
Амелия взяла его руки в свои ладони и постаралась улыбнуться.
– Теперь, когда ты со мной, мне ничего не страшно.
Эдвард смотрел на неё с отчаянием. Амелия видела по выражению лица любимого, что в его душе идёт внутренняя борьба. Ему хотелось схватить в охапку эту хрупкую девушку, унести её от всех бед на край света, спрятать за своей спиной. Он дёрнулся вперёд, словно хотел осуществить это, но, увидев в глазах Амелии решимость, остановился.
– Если ты останешься, то обратного пути уже не будет. Твои Тётя Шарлотта и дядя Морган призвали на помощь министерство. Тебе нашли лучшего адвоката Лондона – Дика Трумана. Этот человек всегда добивается поставленной цели, но его методы часто бывают не совсем честными. Он может вывернуть всё наизнанку, представить дело совсем не так, как оно было. Вряд ли тебе это понравится, но всё это лишь для того, чтобы твоё имя и имя твоего отца остались чистыми. Адвокат уже развил бурную деятельность. Он нашёл всех свидетелей, которые способны как-либо помочь этому делу. Пегги-Флоренс, твоя названная мачеха, пыталась бежать из Англии, но люди Трумана вычислили её и успели взять прямо на корабле. Теперь она тоже предстанет перед судом. И я уверен, что она даст именно те показания, которые нужны Дику Труману. Адвокат приедет в твой дом завтра утром.
– Если так нужно, то пусть приезжает. Я готова ответить на любые его вопросы. Понимаю, что меня ждёт наказание за моё преступление. Я должна искупить свой грех, и только тогда моя душа получит очищение.
– Амелия, я уверен, что министерство и мистер Труман смогут добиться оправдательного приговора, но после суда тебя наверняка спрячут куда-нибудь подальше на какое-то время, пока люди не начнут забывать эту историю. Может случится так, что мы с тобой долго не увидимся, но знай, я всё равно буду ждать тебя, даже если на это уйдёт вся моя жизнь. Ты ведь знаешь, что мы предназначены друг другу, что мы с тобой единое целое.
Он притянул её к себе, их губы встретились. Это было, как удар током, намного сильнее страсти, не плотское желание, а нечто более возвышенное и всеобъемлющее. Казалось, что обоих поглотила вспышка света, исходящая от соединившихся душ.
Поцелуй длился меньше минуты. В дверь постучали.
– Миссис Гнор, откройте!
– Это полицейский, – прошептал Эдвард, подхватывая с пола одежду, бороду и саквояж. – Скажи, что мистер Круммель устранил поломку и ушёл через чёрный ход. Всё будет хорошо, Амелия. Я люблю тебя.
– Я тоже, – жарко ответила девушка, в последний раз коснувшись пальцами его лица. – Я люблю тебя больше жизни.
Дик Труман оказался ужасным человеком. Нет, на внешность он вполне был хорош собой, но его характер и манера общения вызывали резкую неприязнь. Странно было видеть такого щёголя в дорогом модном фраке, с тщательно уложенными и напомаженными волосами, в начищенных до зеркального блеска ботинках, явившегося словно только что с бала, но крайне невоспитанного и надменного. Мистеру Труману было уже за сорок, но его холёное лицо, стройная фигура, видимо затянутая в корсет, быстрые движения и кипящая в нём энергия, делали его внешне гораздо моложе. Единственное, что выдавало истинный возраст адвоката – это его бледные, словно выцветшие, глаза. В них была видна старческая мудрость и презрение ко всему миру.
Дик Труман прибыл не один. С ним была небольшая процессия из двух врачей и молчаливого невзрачного на вид секретаря, который без остановки что-то всё время записывал в толстую книжицу.
– Приветствую вас, миссис Гнор, – провозгласил адвокат, врываясь в дом, словно ураган. Он на пару секунд остановился возле девушки, осмотрел её с ног до головы пронизывающим взглядом и сообщил. – Вы у нас будете сумасшедшей! Жаль, что такая молодая. Это существенный минус. Впрочем, ваша молодость свидетельствует о том, что жизненного опыта пока ещё нет, а, следовательно, на изощрённую хитрость вы не способны. У нас к таким проявляют снисходительность и жалость. Скажите, вы до сих пор девица или уже нет?
Амелия едва не задохнулась от такой наглости. Она застыла с открытым ртом, не в силах произнести ни звука.
– Можете не отвечать. Девушки на этот вопрос всегда дают положительный ответ, хоть это зачастую и неправда. Я привёз с собой врачей, которые выяснят истину.
– Да как вы смеете! – наконец пришла в себя Амелия.
– Смею, дорогая моя, – холодно бросил ей Дик Труман. – Мне поручено оправдать вас, а для этого я намерен использовать все козыри. Вы ведь не хотите попасть на каторгу? Думаю, долго вы там не протяните. Уясните для себя, миссис Гнор, что я единственное ваше спасение. И если Дик Труман взялся за дело, то он вытянет любые сведения, какими бы тайными они не были. В ваших же интересах быть со мной предельно откровенной.
Адвокат слов на ветер не бросал. Амелия не могла противостоять его напору, наглости и бешеной энергии. Он несомненно умел подчинять себе людей. Как не пыталась девушка сопротивляться, но очень быстро поняла, что это бесполезно. Было в мистере Трумане нечто гипнотическое. Стоило ему направить на собеседника взгляд своих белёсых глаз, как тот терял самообладание и невольно выполнял все требования адвоката.
Дик Труман не только перерыл весь дом, включая шкаф с нижним бельём Амелии, но и вытряс даже самые мельчайшие подробности её жизни. Иногда он, правда, снисходил до того, что объяснял девушке ход своих мыслей. Казалось, что он готовится не защищать Амелию в суде, а собирается поставить некий спектакль для широкой публики.
– Понимаешь, что судьи, что присяжные, что зрители – все они хотят кровавого зрелища. Ещё совсем недавно в Лондоне прилюдно казнили преступников. И чем более жестокой была казнь, тем больше народа собиралось посмотреть на это. Так уж устроен человек. Глядя на чужие страдания, каждый радуется тому, что это происходит не с ним. Насущные проблемы кажутся такими мелкими и ничтожными по сравнению с пытками и угрозой смерти. Суд – это та же казнь. Нам нужно предоставить зрителям преступника, некое чудовище, которое толпа сможет линчевать, иначе они накинутся на тебя. Было бы идеальным сделать злодеем твоего бывшего мужа, но он, к сожалению, мёртв, так что придётся искать другого кандидата.
– Это я произвела тот выстрел, – возразила Амелия, – значит и отвечать за преступление придётся мне.
Адвокат смерил её презрительным взглядом и усмехнулся:
– Выброси из головы эту чепуху. Преступник не тот, кто совершил убийство, а тот, кого удалось в этом обвинить. Тебе отведена роль полоумной вдовы, а на роль убийцы я, пожалуй, назначу твою горничную – Люсинду Майер.
– Нет! – Амелия не могла поверить своим ушам. – не смейте порочить её имя! Люси останется чиста перед Богом и людьми!
– Позволю напомнить вам, миссис Гнор, что этот чистый непорочный ангел всё же пытался выстрелить в своего хозяина! Разве нет? Не нужно страдальчески заламывать руки и закатывать глаза. Я не собираюсь выставлять вашу подопечную монстром. Для этого есть более подходящая кандидатура. Но я не буду вам озвучивать, кого имею ввиду. Вы так непосредственны и так натурально реагируете на провокации, что я собираюсь воспользоваться этим.
– Вы бессердечный манипулятор! – не выдержала Амелия.
– Смею вас поправить - я самый лучший профессиональный манипулятор, нанятый для вашего спасения.
***
Судебный процесс над миссис Амелией Гнор проходил в здании Высокого суда Ее Величества в Англии, находящегося в центре Лондона на улице Стрэнд. Громкое запутанное дело об убийце, которая вроде бы оказалась и не убийцей, привлекло множество народа.
Интерес к процессу подогревался ещё и тем, что адвокатом обвиняемой значился сам Дик Труман, про которого рассказывали легенды. Все, кто видел его в деле, уверяли, что его выступление - это зрелище поинтереснее некоторых спектаклей. Не удивительно, что билеты на посещение этого судебного процесса стоили довольно дорого. Но, несмотря на это, все билеты были распроданы задолго до начала суда, и в назначенный день зал оказался переполненным. Те, кому не хватило мест, стояли прямо у входа, жались в углах или заглядывали в двери. Не обошлось без скандалов и потасовок. Полицейские пыталась успокоить возбужденных зрителей, но справиться с такой массой народа не представлялось возможным. Знатные господа и их дамы в модных нарядах, сидящие на почетных местах, стали выказывать недовольство. Гул голосов разносился эхом по высоким сводам огромного зала, превращаясь в невыносимую какофонию. К счастью, вскоре появились присяжные заседатели, секретарь и сам господин судья в красных одеждах. Внимание зрителей переключилось на них, и шум начал стихать.
Но это длилось недолго. Едва ввели обвиняемую, как в зале снова начались разговоры, гул, послышались отдельные выкрики. Пришлось вмешаться самому господину судье и объявить, что если в зале будет так шумно, то заседание придётся отложить. Это подействовало. Зрители присмирели, переговариваясь между собой исключительно шепотом.
Надо признать, что обвиняемая не произвела какого-то особого впечатления. Многие судили о ней по газетным статьям и представляли либо буйнопомешанной дамой с горящими гневом и ревностью глазами, либо забитой, вздрагивающей от каждого шороха, тихой сумасшедшей девушкой, облачённой в смирительную рубашку. На деле миссис Гнор оказалась слишком тривиальной. Невысокого роста, бледная, худенькая, в серо-зелёном платье и шляпке – она шла прямо, чуть прихрамывая, погружённая в свои мысли, словно была в парке на прогулке, а не в зале суда. Её усадили на отведённое место, где был установлен специальный фонарь с зеркалом, светящий прямо в лицо, но это, казалось, совсем не отвлекало девушку от своих раздумий. Выражение её лица оставалось безучастным, большие грустные глаза всего лишь раз взглянули на присутствующих, на мгновение задержавшись на молодом светловолосом мужчине с ямочками на щеках, сидящем в первом ряду.
Зрители были разочарованы – обещанный громкий процесс превращался в скучный и рутинный. Секретарь что-то монотонно зачитывал простуженным голосом, присяжные откровенно зевали, обвиняемая сидела не шевелясь.
Амелия чувствовала сейчас странную апатию. Всю ночь девушка не спала, с утра была очень взволнованной, путалась в мыслях, не знала, как себя вести, что говорить. Она задавала вопросы адвокату, но он словно нарочно игнорировал её. Когда Амелия в сопровождении полицейских вышла из дома, то увидела, что на улице собралось много народа. Люди оживлённо переговаривались, указывали в её сторону пальцами, что-то кричали. Кто-то пытался общаться с ней или привлекать внимание жестами. Зеваки буквально перекрыли дорогу, и Амелия боялась, что им будет сложно пробиться к полицейскому экипажу. Пара шустрых и наглых журналистов наскакивали на несчастную, бесцеремонно хватая её за руки.
На счастье, откуда-то вдруг появился Дик Труман. Его высокая фигура в чёрном развевающемся на ветру плаще, увенчанная лакированным цилиндром, мигом отвлекла на себя внимание и оттеснила толпу в сторону. Стражам порядка удалось беспрепятственно усадить миссис Гнор в экипаж и отъехать от дома. Адвокат запрыгнул в транспорт уже на ходу. Он насмешливо взглянул бесцветными, как лондонский туман, глазами на трясущуюся Амелию и коснулся её руки. Её тряхнуло от этого прикосновения, как от удара током. В то же мгновенье страхи и волнения словно потеряли свою силу, оставшись где-то далеко позади. Амелия ощутила усталость и равнодушие ко всему происходящему. В таком состоянии её и провели в зал суда. Единственный, кто вызвал в ней смутное душевное волнение – это Эдвард, которого она заметила в зале, сидящего в первом ряду вместе с тётей Шарлоттой и дядей Морганом. Под глазами Эдварда пролегли тёмные тени, видимо, он тоже провел бессонную и тревожную ночь.
Но вдруг по залу пронёсся оживлённый гул голосов, послышались быстрые цокающие шаги, и из толпы выскочил высокий стройный господин в тёмно-лиловом фраке и ярко-голубом шейном платке. Он передал стопку документов секретарю, что-то быстро сказал ему и с сияющей улыбкой на лице вышел в центр зала.
Это был обещанный адвокат Дик Труман. Его неподобающий внешний вид сразу привлёк всеобщее внимание. Он словно и не на суд явился, а вырядился на какое-то театрализованное представление. Впрочем, те, кто видел мистера Трумана раньше, ничуть этому не удивились. Его считали экстравагантным и склонным к чудачествам.
Едва ему предоставили слово, как Дик повернулся к судье и присяжным и хорошо поставленным голосом объявил:
– Господин судья, уважаемые присяжные, дамы и господа, все вы, наверняка, читали в бульварной прессе подробности жизни моей подзащитной. Прошу вас выбросить из головы эти журналистские выдумки. Сейчас вы узнаете настоящую историю миссис Гнор. Когда ее отец умер, девушка так переживала, что порой путала дни и не всегда могла понять, где находится. Ее учитель музыки воспользовался этим, сначала втёрся в доверие, а затем и вовсе вынудил хитростью выйти за него замуж.
– У нас с тобой не больше получаса, – прошептал Эдвард. – Я сильно рисковал, явившись сюда. Пришлось подкупить старика Круммеля и уличных мальчишек, чтобы они отвлекли полицейских, устроив беспорядок на улице. Повезло ещё, что сегодня такой плотный туман и дождь, иначе бы мой маскарад не сработал.
– Я так виновата перед тобой, – Амелия чуть отстранилась и взглянула в лицо любимого. – Я сделала столько глупостей, поверила, что ты меня бросил и женился.
Она виновато опустила голову, но он взял пальцами её подбородок и приподнял выше. Их глаза встретились и Амелия увидела, что во взгляде Эдварда нет ни капли осуждения, а только свет от переполняющих его чувств.
– Нет, дорогая, вина полностью лежит на мне. Я не должен был оставлять тебя одну. Даже находясь в другой стране, я чувствовал все твои переживания, всю твою боль. Знаю всё, что происходило. Тебя жестоко обманули, вынудили отказаться от наследства и согласиться выйти замуж. Но теперь я здесь. Мы сможем сбежать, Амелия, уйдём через чёрный ход, там, в переулке уже ждёт экипаж. Мы уедем в другую страну. Я добуду нам новые документы, мы забудем всё, что было плохого и сможем жить счастливо.
Он потянул её за руку к лестнице, но Амелия остановила его.
– Нет, прошу тебя. Так нельзя. Мы никогда не будем счастливы в бегах, нам придётся всё время прятаться и бояться, что нас разоблачат. Я должна предстать перед судом, искупить свою вину.
– Ты слишком много пережила. Я боюсь, что ты не выдержишь судебного процесса, там будет слишком много народа. Есть те, кто относится к тебе негативно.
Амелия взяла его руки в свои ладони и постаралась улыбнуться.
– Теперь, когда ты со мной, мне ничего не страшно.
Эдвард смотрел на неё с отчаянием. Амелия видела по выражению лица любимого, что в его душе идёт внутренняя борьба. Ему хотелось схватить в охапку эту хрупкую девушку, унести её от всех бед на край света, спрятать за своей спиной. Он дёрнулся вперёд, словно хотел осуществить это, но, увидев в глазах Амелии решимость, остановился.
– Если ты останешься, то обратного пути уже не будет. Твои Тётя Шарлотта и дядя Морган призвали на помощь министерство. Тебе нашли лучшего адвоката Лондона – Дика Трумана. Этот человек всегда добивается поставленной цели, но его методы часто бывают не совсем честными. Он может вывернуть всё наизнанку, представить дело совсем не так, как оно было. Вряд ли тебе это понравится, но всё это лишь для того, чтобы твоё имя и имя твоего отца остались чистыми. Адвокат уже развил бурную деятельность. Он нашёл всех свидетелей, которые способны как-либо помочь этому делу. Пегги-Флоренс, твоя названная мачеха, пыталась бежать из Англии, но люди Трумана вычислили её и успели взять прямо на корабле. Теперь она тоже предстанет перед судом. И я уверен, что она даст именно те показания, которые нужны Дику Труману. Адвокат приедет в твой дом завтра утром.
– Если так нужно, то пусть приезжает. Я готова ответить на любые его вопросы. Понимаю, что меня ждёт наказание за моё преступление. Я должна искупить свой грех, и только тогда моя душа получит очищение.
– Амелия, я уверен, что министерство и мистер Труман смогут добиться оправдательного приговора, но после суда тебя наверняка спрячут куда-нибудь подальше на какое-то время, пока люди не начнут забывать эту историю. Может случится так, что мы с тобой долго не увидимся, но знай, я всё равно буду ждать тебя, даже если на это уйдёт вся моя жизнь. Ты ведь знаешь, что мы предназначены друг другу, что мы с тобой единое целое.
Он притянул её к себе, их губы встретились. Это было, как удар током, намного сильнее страсти, не плотское желание, а нечто более возвышенное и всеобъемлющее. Казалось, что обоих поглотила вспышка света, исходящая от соединившихся душ.
Поцелуй длился меньше минуты. В дверь постучали.
– Миссис Гнор, откройте!
– Это полицейский, – прошептал Эдвард, подхватывая с пола одежду, бороду и саквояж. – Скажи, что мистер Круммель устранил поломку и ушёл через чёрный ход. Всё будет хорошо, Амелия. Я люблю тебя.
– Я тоже, – жарко ответила девушка, в последний раз коснувшись пальцами его лица. – Я люблю тебя больше жизни.
глава 28
Дик Труман оказался ужасным человеком. Нет, на внешность он вполне был хорош собой, но его характер и манера общения вызывали резкую неприязнь. Странно было видеть такого щёголя в дорогом модном фраке, с тщательно уложенными и напомаженными волосами, в начищенных до зеркального блеска ботинках, явившегося словно только что с бала, но крайне невоспитанного и надменного. Мистеру Труману было уже за сорок, но его холёное лицо, стройная фигура, видимо затянутая в корсет, быстрые движения и кипящая в нём энергия, делали его внешне гораздо моложе. Единственное, что выдавало истинный возраст адвоката – это его бледные, словно выцветшие, глаза. В них была видна старческая мудрость и презрение ко всему миру.
Дик Труман прибыл не один. С ним была небольшая процессия из двух врачей и молчаливого невзрачного на вид секретаря, который без остановки что-то всё время записывал в толстую книжицу.
– Приветствую вас, миссис Гнор, – провозгласил адвокат, врываясь в дом, словно ураган. Он на пару секунд остановился возле девушки, осмотрел её с ног до головы пронизывающим взглядом и сообщил. – Вы у нас будете сумасшедшей! Жаль, что такая молодая. Это существенный минус. Впрочем, ваша молодость свидетельствует о том, что жизненного опыта пока ещё нет, а, следовательно, на изощрённую хитрость вы не способны. У нас к таким проявляют снисходительность и жалость. Скажите, вы до сих пор девица или уже нет?
Амелия едва не задохнулась от такой наглости. Она застыла с открытым ртом, не в силах произнести ни звука.
– Можете не отвечать. Девушки на этот вопрос всегда дают положительный ответ, хоть это зачастую и неправда. Я привёз с собой врачей, которые выяснят истину.
– Да как вы смеете! – наконец пришла в себя Амелия.
– Смею, дорогая моя, – холодно бросил ей Дик Труман. – Мне поручено оправдать вас, а для этого я намерен использовать все козыри. Вы ведь не хотите попасть на каторгу? Думаю, долго вы там не протяните. Уясните для себя, миссис Гнор, что я единственное ваше спасение. И если Дик Труман взялся за дело, то он вытянет любые сведения, какими бы тайными они не были. В ваших же интересах быть со мной предельно откровенной.
Адвокат слов на ветер не бросал. Амелия не могла противостоять его напору, наглости и бешеной энергии. Он несомненно умел подчинять себе людей. Как не пыталась девушка сопротивляться, но очень быстро поняла, что это бесполезно. Было в мистере Трумане нечто гипнотическое. Стоило ему направить на собеседника взгляд своих белёсых глаз, как тот терял самообладание и невольно выполнял все требования адвоката.
Дик Труман не только перерыл весь дом, включая шкаф с нижним бельём Амелии, но и вытряс даже самые мельчайшие подробности её жизни. Иногда он, правда, снисходил до того, что объяснял девушке ход своих мыслей. Казалось, что он готовится не защищать Амелию в суде, а собирается поставить некий спектакль для широкой публики.
– Понимаешь, что судьи, что присяжные, что зрители – все они хотят кровавого зрелища. Ещё совсем недавно в Лондоне прилюдно казнили преступников. И чем более жестокой была казнь, тем больше народа собиралось посмотреть на это. Так уж устроен человек. Глядя на чужие страдания, каждый радуется тому, что это происходит не с ним. Насущные проблемы кажутся такими мелкими и ничтожными по сравнению с пытками и угрозой смерти. Суд – это та же казнь. Нам нужно предоставить зрителям преступника, некое чудовище, которое толпа сможет линчевать, иначе они накинутся на тебя. Было бы идеальным сделать злодеем твоего бывшего мужа, но он, к сожалению, мёртв, так что придётся искать другого кандидата.
– Это я произвела тот выстрел, – возразила Амелия, – значит и отвечать за преступление придётся мне.
Адвокат смерил её презрительным взглядом и усмехнулся:
– Выброси из головы эту чепуху. Преступник не тот, кто совершил убийство, а тот, кого удалось в этом обвинить. Тебе отведена роль полоумной вдовы, а на роль убийцы я, пожалуй, назначу твою горничную – Люсинду Майер.
– Нет! – Амелия не могла поверить своим ушам. – не смейте порочить её имя! Люси останется чиста перед Богом и людьми!
– Позволю напомнить вам, миссис Гнор, что этот чистый непорочный ангел всё же пытался выстрелить в своего хозяина! Разве нет? Не нужно страдальчески заламывать руки и закатывать глаза. Я не собираюсь выставлять вашу подопечную монстром. Для этого есть более подходящая кандидатура. Но я не буду вам озвучивать, кого имею ввиду. Вы так непосредственны и так натурально реагируете на провокации, что я собираюсь воспользоваться этим.
– Вы бессердечный манипулятор! – не выдержала Амелия.
– Смею вас поправить - я самый лучший профессиональный манипулятор, нанятый для вашего спасения.
***
Судебный процесс над миссис Амелией Гнор проходил в здании Высокого суда Ее Величества в Англии, находящегося в центре Лондона на улице Стрэнд. Громкое запутанное дело об убийце, которая вроде бы оказалась и не убийцей, привлекло множество народа.
Интерес к процессу подогревался ещё и тем, что адвокатом обвиняемой значился сам Дик Труман, про которого рассказывали легенды. Все, кто видел его в деле, уверяли, что его выступление - это зрелище поинтереснее некоторых спектаклей. Не удивительно, что билеты на посещение этого судебного процесса стоили довольно дорого. Но, несмотря на это, все билеты были распроданы задолго до начала суда, и в назначенный день зал оказался переполненным. Те, кому не хватило мест, стояли прямо у входа, жались в углах или заглядывали в двери. Не обошлось без скандалов и потасовок. Полицейские пыталась успокоить возбужденных зрителей, но справиться с такой массой народа не представлялось возможным. Знатные господа и их дамы в модных нарядах, сидящие на почетных местах, стали выказывать недовольство. Гул голосов разносился эхом по высоким сводам огромного зала, превращаясь в невыносимую какофонию. К счастью, вскоре появились присяжные заседатели, секретарь и сам господин судья в красных одеждах. Внимание зрителей переключилось на них, и шум начал стихать.
Но это длилось недолго. Едва ввели обвиняемую, как в зале снова начались разговоры, гул, послышались отдельные выкрики. Пришлось вмешаться самому господину судье и объявить, что если в зале будет так шумно, то заседание придётся отложить. Это подействовало. Зрители присмирели, переговариваясь между собой исключительно шепотом.
Надо признать, что обвиняемая не произвела какого-то особого впечатления. Многие судили о ней по газетным статьям и представляли либо буйнопомешанной дамой с горящими гневом и ревностью глазами, либо забитой, вздрагивающей от каждого шороха, тихой сумасшедшей девушкой, облачённой в смирительную рубашку. На деле миссис Гнор оказалась слишком тривиальной. Невысокого роста, бледная, худенькая, в серо-зелёном платье и шляпке – она шла прямо, чуть прихрамывая, погружённая в свои мысли, словно была в парке на прогулке, а не в зале суда. Её усадили на отведённое место, где был установлен специальный фонарь с зеркалом, светящий прямо в лицо, но это, казалось, совсем не отвлекало девушку от своих раздумий. Выражение её лица оставалось безучастным, большие грустные глаза всего лишь раз взглянули на присутствующих, на мгновение задержавшись на молодом светловолосом мужчине с ямочками на щеках, сидящем в первом ряду.
Зрители были разочарованы – обещанный громкий процесс превращался в скучный и рутинный. Секретарь что-то монотонно зачитывал простуженным голосом, присяжные откровенно зевали, обвиняемая сидела не шевелясь.
Амелия чувствовала сейчас странную апатию. Всю ночь девушка не спала, с утра была очень взволнованной, путалась в мыслях, не знала, как себя вести, что говорить. Она задавала вопросы адвокату, но он словно нарочно игнорировал её. Когда Амелия в сопровождении полицейских вышла из дома, то увидела, что на улице собралось много народа. Люди оживлённо переговаривались, указывали в её сторону пальцами, что-то кричали. Кто-то пытался общаться с ней или привлекать внимание жестами. Зеваки буквально перекрыли дорогу, и Амелия боялась, что им будет сложно пробиться к полицейскому экипажу. Пара шустрых и наглых журналистов наскакивали на несчастную, бесцеремонно хватая её за руки.
На счастье, откуда-то вдруг появился Дик Труман. Его высокая фигура в чёрном развевающемся на ветру плаще, увенчанная лакированным цилиндром, мигом отвлекла на себя внимание и оттеснила толпу в сторону. Стражам порядка удалось беспрепятственно усадить миссис Гнор в экипаж и отъехать от дома. Адвокат запрыгнул в транспорт уже на ходу. Он насмешливо взглянул бесцветными, как лондонский туман, глазами на трясущуюся Амелию и коснулся её руки. Её тряхнуло от этого прикосновения, как от удара током. В то же мгновенье страхи и волнения словно потеряли свою силу, оставшись где-то далеко позади. Амелия ощутила усталость и равнодушие ко всему происходящему. В таком состоянии её и провели в зал суда. Единственный, кто вызвал в ней смутное душевное волнение – это Эдвард, которого она заметила в зале, сидящего в первом ряду вместе с тётей Шарлоттой и дядей Морганом. Под глазами Эдварда пролегли тёмные тени, видимо, он тоже провел бессонную и тревожную ночь.
Но вдруг по залу пронёсся оживлённый гул голосов, послышались быстрые цокающие шаги, и из толпы выскочил высокий стройный господин в тёмно-лиловом фраке и ярко-голубом шейном платке. Он передал стопку документов секретарю, что-то быстро сказал ему и с сияющей улыбкой на лице вышел в центр зала.
Это был обещанный адвокат Дик Труман. Его неподобающий внешний вид сразу привлёк всеобщее внимание. Он словно и не на суд явился, а вырядился на какое-то театрализованное представление. Впрочем, те, кто видел мистера Трумана раньше, ничуть этому не удивились. Его считали экстравагантным и склонным к чудачествам.
Едва ему предоставили слово, как Дик повернулся к судье и присяжным и хорошо поставленным голосом объявил:
– Господин судья, уважаемые присяжные, дамы и господа, все вы, наверняка, читали в бульварной прессе подробности жизни моей подзащитной. Прошу вас выбросить из головы эти журналистские выдумки. Сейчас вы узнаете настоящую историю миссис Гнор. Когда ее отец умер, девушка так переживала, что порой путала дни и не всегда могла понять, где находится. Ее учитель музыки воспользовался этим, сначала втёрся в доверие, а затем и вовсе вынудил хитростью выйти за него замуж.
