Я оставил далеко в стороне высокую пагоду, прошел мимо торговых рядов и сам не заметил, как оказался в районе, где, судя домам и окружавшим их садам, проживали чиновники. И вновь я уловил слабый запах тлена, но внезапно след оборвался. А затем моего носа коснулся совершенно другой волнующий аромат спелой ежевики.
«Когда я впервые увидел твою маму, мир для меня словно перевернулся», — вспомнились мне слова отца.
Пораженный, я оглядывался по сторонам, надеясь найти источник. Мимо меня прошел мужчина, пробежали мальчишки и совсем маленькая девочка, от которой приятно тянуло чистотелом.
Но кто? Откуда?
— Эмия, ко мне! — услышал голос, а затем увидел за воротами голову девушки. Незнакомка открыла дверь и запусти кого-то в дом.
Неужели это она?
Я должен был все узнать.
Но прежде я отыскал мальчишку, слонявшегося неподалеку.
— Эй, ты, — позвал его. — Иди сюда.
Побледневший паренек задрожал. Однако с детьми всегда было проще — у них любопытство чаще перевешивает страх. А когда я достал из кошелька монету, мальчишка наполнился радостью. Переборов эмоции, он приблизился ко мне.
— Чей это дом?
— Чиновника Бэху, господин.
Бэху, если память не подводила, возглавлял городской совет. А теперь надо придумать повод. Я огляделся, надеясь, что увиденное подкинет мне причину заявиться в дом высокопоставленного человека без приглашения. Все-таки город не входил в мои владения, а раскрывать цель нашего отряда пока рановато. И тут я вспомнил из-за чего вообще начал бродить по улицам.
Я подошел к воротам и показал императорскую печать стражнику.
— Я генерал Ёнгхо Гом, и мне срочно надо увидеть господина Бэху.
У охранявших ворота пехотинцев на лбу выступила испарина. Да ладно, не такой я и страшный! И я вновь попытался улыбнуться, но стражник только нервно сглотнул и прижался спиной к стене.
Через несколько мгновений я оказался в саду, где меня встретил чиновник и предложил расположиться в беседке.
— Чем обязан такой чести, господин генерал? — поинтересовался низенький грузный мужчина в красном халате. Его круглое, украшенное длинными тонкими усами лицо было очень добродушным и бесхитростным, что совершенно не вязалось с образом чиновника.
— Господин Бэху, до столицы долетели тревожные слухи, что на некоторых окраинах происходят странные вещи — пропадают люди, а затем их находят мертвыми... без лица. Люди поговаривают о кицунэ. Бред, конечно, но меня попросили пошептаться с вами.
Я сделал паузу, чтобы заглянуть в глаза Бэху. Мужчина на удивление спокойно улыбнулся.
— Вы хотели спросить у меня, не происходит ли в нашем городе подобное? Нет, господин генерал. Наш городок маленький и тихий. Да, через него проходят караваны, но суть от этого не меняется. Здесь окотившаяся кошка — событие. Нет, нет. Хвала Небу, нас эта беда миновала.
— И совсем ничего не случалось в последнее время?
Мужчина помотал головой.
— Я живу здесь десять лет. Тишь — благодать. Поверьте мне.
Ладно. Это была хорошая новость. Может кицунэ просто проходила с караваном? А плохая заключалась в том, что я так и не увидел нужной мне девушки и даже не знаю, как к ней подобраться. Я поблагодарил Бэху и, получив уже официальное приглашение на следующий визит, поспешил уйти, когда удача все-таки улыбнулась мне — незнакомка вышла в сад. Я внимательно всматривался в миловидные черты лица, вновь ожидая эмоционального всплеска, но ощутил лишь аромат герани с едва уловимой ежевичной нотой.
Девушка склонилась, проходя мимо, а затем поспешила по своим делам.
Ничего. Разве так должно быть? Нет, я просто ошибся.
С утра пораньше тетя решила отправиться на прогулку вместе со мной. Она надела на меня расшитый жемчугом ошейник, не забыв прикрепить к нему поводок. И мне ничего не оставалось как покорно следовать за ней везде и всюду. Нравится мне это или нет.
Я по привычке засмотрелась на игравших в камешки парней, но тетя резко дернула за поводок, и я опомнилась.
Проходя через торговую площадь, я увидела парившего над городом воздушного змея. Всегда мечтала его запустить! Яркий, красочный, умеющий летать — у него тоже был поводок, но я подумала, что будь «змей» живым, он бы не страдал. Его «цепь» приносила радость не только владельцу, но и игрушке, ведь без нее «змей» просто не смог бы парить. Это не тот поводок, который душит.
Пока Хонеши выбирала в лавке косметику, дочка владелицы магазина, поедавшая мясной пирожок, от аромата которого у меня в животе все свело, присела рядом и стала меня рассматривать.
— Можно погладить?
— Можно, милая, но не кормить! — протянула тетя. От улыбки Хонеши у меня шерсть на загривке приподнялась. Хотелось крикнуть малышке «Беги! Прячься, чтобы она не разглядела твое личико», но я не могла. И лишь молча смотрела на девочку.
Крохотные пальчики прикоснулись ко мне, осторожно поглаживая.
— Ты такая красивая, грустная, — шептала девочка. Одному Небу известно, как она изловчилась, что даже Хонеши ничего не заметила! Но малышка незаметно подсунула мне кусочек пирожка, пока тетя отошла к другому прилавку, а я торопливо его проглотила и повеселела.
Когда мы вышли на улицу, там играли дети. У девочки был кукла — неказистая, но такая милая. Старики играли в кости. Как бы я тоже хотело потанцевать с девушками, поиграть с малышами, побегать с парнями. Я подалась было в сторону хохочущих подростков, но…
— Сидеть! — И ошейник сдавил мне горло, аж дыхание перехватило, а в глазах потемнело. Тетя была встревожена. Она озиралась по сторонам, будто почувствовала опасность. А затем она потащила меня в сторону дома, и я на полном серьезе решила, что задохнусь.
Оказавшись в своих покоях, Хонеши осторожно выглянула в окно.
— Ты почувствовала опасность? — спросила тетя. Я помотала головой, радуясь, что еще чуть-чуть и меня освободят от пут. — Так почувствовала?
— Тяф! — сказала, удивляясь поведению тети. Хонеши вздрогнула и, не глядя на меня, выругалась.
— Когда ты уже заговоришь?! — раздраженно бросила она. — Я ощутила запах оборотня! Мне казалось, они ушли с этих земель! Натихэ!
Натихэ примчалась через несколько минут.
— На улицах не болтали о чем-нибудь новом? — осторожно поинтересовалась Хонеши. — Например, о караване или гостях из другого города.
— Да, госпожа, — ответила служанка. — Девушки говорили, что отряд солдат двигается, кажется, в сторону границы. Один из них, генерал, навестил нашего господина. Они разговаривали в саду.
— О чем?
— Простите, госпожа, я не знаю.
— Да что ты за служанка такая, если не стремишься подслушивать?! — прошипела тетя.
— Простите, госпожа, — виновато ответила Натихэ. — Завтра они уже уезжают.
И тетя облегченно выдохнула.
— Надо просто немного подождать, — проговорила Хонеши, когда Натихэ ушла. — Вот только, боюсь, наша жизнь уже не будет спокойной. Кажется, пора подыскивать новый дом.
Я поежилась от ее слов, ведь это означало одно — скоро госпожа Бэху исчезнет без вести. Но чей облик примет Хонеши? Я не знала точно, сколько она имела лиц, но моя интуиция подсказывала, что тетя предпочтет добыть себе новое.
«У тебя очень хорошо получается, Ёнгхо. Со временем появится цвет, и они станут прекрасными», — прозвучал в голове голос матери, когда я разложил на столе кисти, бумагу и краски. С приближением к границе воспоминания стали наведываться чаще.
Завтра мы окажемся в гарнизоне, и я должен буду думать только о контрабандистах, а пока мы в гостинице, можно отвлечься.
Я пытался понять свои ощущения. Будь я обычным человеком, наверное, я испытывал бы разочарование — так Гин называл чувство, когда его ожидания не оправдывались.
Как мне могли показаться запахи кицунэ и избранницы? Может просто возвращение в родные земли сыграло со мной злую шутку, пробудив воображение? А есть ли оно у меня? Хотелось бы мне, чтобы Кибом оказался рядом и можно было бы обсудить этот вопрос с ним.
Я попытался вспомнить служанку Бэху. Ничего — образ девушки выветрился из головы как не заслуживающий внимания. Но аромат ежевики никуда не пропал, вновь заставляя сердце биться чаще.
И я решил попробовать вообразить его владелицу. Это оказалось сложно. Моя звериная сущность не обладала фантазией, а человеческая ограничена до тех пор, пока я не встречу Ее. Я закрыл глаза, вспоминая все оттенки аромата — сладость, свежесть, насыщенность, позволяя родиться смутному образу. Я поспешил набросать его на бумаге, опасаясь упустить.
Окинул придирчивым взглядом, что получилось. Незнакомка смотрела на меня огромными бесцветными глазами и улыбалась. Над ее головой протянулась ветка ежевики. Нарисованная не походила ни на одну знакомую мне девушку. Я рассматривал черные плавные линии, когда ощутил приближение Гина.
Друг ворвался в комнату и застал меня с рисунком. Он присвистнул, увидев мою работу.
— Хо-хо, господин генерал! — рассмеялся Гин. — Да вы не устаете меня удивлять! Оказывается, ты неплохо рисуешь. Кто она?
Я пожал плечами.
— Просто придумал. — Друг не поверил, лишь прищурил глаза и усмехнулся.
— Не хочешь добавить цвета? — безобидный вопрос Гина разозлил меня.
Я бросил взгляд на контуры. Не знаю. Может быть и хочу, но опасался все испортить. Чтобы появился цвет нужны эмоции. Но пробудятся ли они когда-нибудь?
Взглянул на портрет девушки. Какого цвета у нее должны быть волосы, глаза? Каким будет ее взгляд? А какими чувствами она меня одарит? Отец говорил, что мама наделила его добродушием, отходчивостью, радостью и благодушием.
— С цветом определенно будет лучше, — продолжал Гин. — Волосы…
Он взял кисть и потянулся к краске.
— Не надо! — запретил, но Гин не слышал. Кисть уже опускалась к листу, кончик коснулся бумаги… — Не смей! — прорычал, понимая, что кто-то покушается на мое! Иногда звериная сущность во мне сильнее человеческой.
Кисть провела в районе волос светло-коричневую полосу, а затем выпала из рук друга, к счастью, больше ничего не задев.
— Слушай, Ёнгхо, я просто хотел, как лучше… Ненавижу, когда ты так делаешь! — Гин тряхнул головой. Я ощущал волны ужаса, исходившие от друга. Кажется, я переборщил.
— Извини.
Гин вышел. А я взял рисунок. Девушке действительно не хватало цвета. Стоило бы добавить, но я не понимал какого. Пожалуй, коричневые волосы действительно смотрелись мило. Глаза же я сделал ей зелеными, как листья ежевики.
На следующий день мы добрались до гарнизона, где мне доложили, что Кибом улетел в горы проверить наводку лесника. Поскорей бы он вернулся. С ним хотя бы можно открыто поговорить на любые темы.
— Я все думала, где тебе достать лицо, — говорила тетя, перебирая мою шерсть. — Вначале я планировала, что ты прихватишь кого-нибудь из детей в этом городке. Но сейчас думаю, это слишком рискованно. Я решила, через месяц мы отправимся в Гондаге. Портовый город, море людей. Никто не хватится пропажи. Подберем тебе какую-нибудь неброскую сиротку…
К сожалению, я не могу обреченно вздыхать. Поэтому просто положила голову на лапы и опустила уши.
Чтобы стать полноценной кицунэ — надо обрести первое лицо. Проще говоря, я должна убить человека. Но я не хотела этого делать! Мне нравились люди. В массе своей они были хорошими, добрыми, ласковыми и жизнерадостными.
Я обожала наблюдать за их работой, играми и мечтала также побегать. Иногда мне это даже удавалось! Дети не думали, что я могла быть опасной и кидали мне палки, мешочки, а я ловила их и несла обратно. Это было весело. Ведь своего детства у меня не было. У кицунэ его вообще нет, если не считать первых трех лет жизни. А потом в свой третий день рождения над девочкой проводился обряд лишения лица.
Кицунэ остается в образе лисы, пока не добудет себе первый образ. После чего она сможет принимать внешность любого, кого она смогла… Того. Меня передернуло, стоило снова об этом подумать.
Мы не обычные оборотни, и не рождаемся с даром перевоплощения, он обретается, принося страдания другим. Среди нас нет мужчин. Мы не живем вечно, как обладатели Духа, заключенного в мече. Но любая, почти любая из нас, мечтает заполучить его. Ведь вместе с мечом воина кицунэ обретет девять хвостов, бессмертие и способность наводить любые иллюзии. Гораздо сильнее, чем сейчас балуется Хонэши.
Да среди людей встречались те, кто кидал в меня камни, но я не могла винить их — они боялись собственной смерти или смерти близких. Разве может быть нечто ужаснее обнаруженного тела любимой дочери в грязной канаве? Только осознание, что вот уже несколько дней подряд с вами живет кто-то другой, способный не только ограбить дом, но вырезать всех его обитателей.
Я вернулась в комнату. Там меня уже ждала Натихэ.
— Привет, рыжуля! Не влетело в этот раз от хозяйки? — И она достала кусочек рыбы. Спасибо, спасибо тебе, милая, добрая Натихэ! Я не сразу уловила запах тревоги. Огромная зловещая тень выросла за спиной девушки. Я тявкнула и отскочила.
— Так вот, оказывается, в чем дело, — прошипела Хонэши, хватая служанку за волосы и дергая ее к себе, так что та оказалась перед госпожой на коленях. Девушка вскрикнула, из ее глаз прыснули слезы. Я прыгнула к тете, но та пихнула меня ногой, а я отлетела почти как курица и жалобно заскулила. — Закрой пасть! — рявкнула Хонеши. — Слушай сюда внимательно, Натихэ, если я еще раз увижу, как ты подкармливаешь мою лису, я обвиню тебя в воровстве и прикажу отрубить руку! Поняла?
Натихэ побледнела.
— Простите, госпожа! Простите мне мою глупость...
— Пошла вон!
Девушка вскочила и без оглядки кинулась прочь из комнаты. Я проводила ее грустным взглядом. Бедная! Больше нельзя ее так подставлять. А потом я вспомнила, что тетя никуда не делась, и она смотрела на меня суровым холодным взглядом. Я сжалась в комочек, опасаясь наказания, но она ничего не сказала — молча развернулась и покинула комнату, закрыв дверь на ключ.
И вот я осталась в одиночестве. Никто ко мне не приходил. Если не считать Натихэ, которая торопливо поставила чашку с сырыми куриными потрохами.
Единственным моим местом для прогулки теперь был балкон, но, несмотря на голод, голуби аппетитнее не становились. От нечего делать, я носом листала страницы тех немногих книг, что были припрятаны в моей комнате. Спала. Выходила на балкон. И тосковала, тосковала, тосковала… а как же ночью мне захотелось завыть на луну! Но я лисица, а не собака, а потому я лишь тихонько поскулила, опасаясь привлекать внимание Хонеши.
Проходившая по двору Натихэ посмотрела на меня с жалостью, но я тут же юркнула в комнату, опасаясь за ее жизнь и здоровье.
Убедившись, что девушка ушла, я вновь выбралась на балкон, чтобы увидеть, как высоко-высоко блестящими бусинками рассыпались по бархатистой черноте звезды. Они завораживали меня своим мерцанием. Было в них что-то волшебное. Я встала на задние лапы, опираясь передними на цветочный горшок. На миг мне показалось, что я сейчас упаду в эти шарики и смогу свободно побегать, поиграть… жалко, без друзей.
В животе немедленно засосало.
Небо, Небо! Не знаю, можно ли мне демону, обращаться к тебе с просьбами. Как бы я хотела стать человеком, но только другим путем, не причиняя никому вреда. Я бы бродила по улицам города, срывала цветы, бегала и танцевала.
С этими мыслями я уснула прямо на балконе без шелковых подушек.
«Когда я впервые увидел твою маму, мир для меня словно перевернулся», — вспомнились мне слова отца.
Пораженный, я оглядывался по сторонам, надеясь найти источник. Мимо меня прошел мужчина, пробежали мальчишки и совсем маленькая девочка, от которой приятно тянуло чистотелом.
Но кто? Откуда?
— Эмия, ко мне! — услышал голос, а затем увидел за воротами голову девушки. Незнакомка открыла дверь и запусти кого-то в дом.
Неужели это она?
Я должен был все узнать.
Но прежде я отыскал мальчишку, слонявшегося неподалеку.
— Эй, ты, — позвал его. — Иди сюда.
Побледневший паренек задрожал. Однако с детьми всегда было проще — у них любопытство чаще перевешивает страх. А когда я достал из кошелька монету, мальчишка наполнился радостью. Переборов эмоции, он приблизился ко мне.
— Чей это дом?
— Чиновника Бэху, господин.
Бэху, если память не подводила, возглавлял городской совет. А теперь надо придумать повод. Я огляделся, надеясь, что увиденное подкинет мне причину заявиться в дом высокопоставленного человека без приглашения. Все-таки город не входил в мои владения, а раскрывать цель нашего отряда пока рановато. И тут я вспомнил из-за чего вообще начал бродить по улицам.
Я подошел к воротам и показал императорскую печать стражнику.
— Я генерал Ёнгхо Гом, и мне срочно надо увидеть господина Бэху.
У охранявших ворота пехотинцев на лбу выступила испарина. Да ладно, не такой я и страшный! И я вновь попытался улыбнуться, но стражник только нервно сглотнул и прижался спиной к стене.
Через несколько мгновений я оказался в саду, где меня встретил чиновник и предложил расположиться в беседке.
— Чем обязан такой чести, господин генерал? — поинтересовался низенький грузный мужчина в красном халате. Его круглое, украшенное длинными тонкими усами лицо было очень добродушным и бесхитростным, что совершенно не вязалось с образом чиновника.
— Господин Бэху, до столицы долетели тревожные слухи, что на некоторых окраинах происходят странные вещи — пропадают люди, а затем их находят мертвыми... без лица. Люди поговаривают о кицунэ. Бред, конечно, но меня попросили пошептаться с вами.
Я сделал паузу, чтобы заглянуть в глаза Бэху. Мужчина на удивление спокойно улыбнулся.
— Вы хотели спросить у меня, не происходит ли в нашем городе подобное? Нет, господин генерал. Наш городок маленький и тихий. Да, через него проходят караваны, но суть от этого не меняется. Здесь окотившаяся кошка — событие. Нет, нет. Хвала Небу, нас эта беда миновала.
— И совсем ничего не случалось в последнее время?
Мужчина помотал головой.
— Я живу здесь десять лет. Тишь — благодать. Поверьте мне.
Ладно. Это была хорошая новость. Может кицунэ просто проходила с караваном? А плохая заключалась в том, что я так и не увидел нужной мне девушки и даже не знаю, как к ней подобраться. Я поблагодарил Бэху и, получив уже официальное приглашение на следующий визит, поспешил уйти, когда удача все-таки улыбнулась мне — незнакомка вышла в сад. Я внимательно всматривался в миловидные черты лица, вновь ожидая эмоционального всплеска, но ощутил лишь аромат герани с едва уловимой ежевичной нотой.
Девушка склонилась, проходя мимо, а затем поспешила по своим делам.
Ничего. Разве так должно быть? Нет, я просто ошибся.
***
С утра пораньше тетя решила отправиться на прогулку вместе со мной. Она надела на меня расшитый жемчугом ошейник, не забыв прикрепить к нему поводок. И мне ничего не оставалось как покорно следовать за ней везде и всюду. Нравится мне это или нет.
Я по привычке засмотрелась на игравших в камешки парней, но тетя резко дернула за поводок, и я опомнилась.
Проходя через торговую площадь, я увидела парившего над городом воздушного змея. Всегда мечтала его запустить! Яркий, красочный, умеющий летать — у него тоже был поводок, но я подумала, что будь «змей» живым, он бы не страдал. Его «цепь» приносила радость не только владельцу, но и игрушке, ведь без нее «змей» просто не смог бы парить. Это не тот поводок, который душит.
Пока Хонеши выбирала в лавке косметику, дочка владелицы магазина, поедавшая мясной пирожок, от аромата которого у меня в животе все свело, присела рядом и стала меня рассматривать.
— Можно погладить?
— Можно, милая, но не кормить! — протянула тетя. От улыбки Хонеши у меня шерсть на загривке приподнялась. Хотелось крикнуть малышке «Беги! Прячься, чтобы она не разглядела твое личико», но я не могла. И лишь молча смотрела на девочку.
Крохотные пальчики прикоснулись ко мне, осторожно поглаживая.
— Ты такая красивая, грустная, — шептала девочка. Одному Небу известно, как она изловчилась, что даже Хонеши ничего не заметила! Но малышка незаметно подсунула мне кусочек пирожка, пока тетя отошла к другому прилавку, а я торопливо его проглотила и повеселела.
Когда мы вышли на улицу, там играли дети. У девочки был кукла — неказистая, но такая милая. Старики играли в кости. Как бы я тоже хотело потанцевать с девушками, поиграть с малышами, побегать с парнями. Я подалась было в сторону хохочущих подростков, но…
— Сидеть! — И ошейник сдавил мне горло, аж дыхание перехватило, а в глазах потемнело. Тетя была встревожена. Она озиралась по сторонам, будто почувствовала опасность. А затем она потащила меня в сторону дома, и я на полном серьезе решила, что задохнусь.
Оказавшись в своих покоях, Хонеши осторожно выглянула в окно.
— Ты почувствовала опасность? — спросила тетя. Я помотала головой, радуясь, что еще чуть-чуть и меня освободят от пут. — Так почувствовала?
— Тяф! — сказала, удивляясь поведению тети. Хонеши вздрогнула и, не глядя на меня, выругалась.
— Когда ты уже заговоришь?! — раздраженно бросила она. — Я ощутила запах оборотня! Мне казалось, они ушли с этих земель! Натихэ!
Натихэ примчалась через несколько минут.
— На улицах не болтали о чем-нибудь новом? — осторожно поинтересовалась Хонеши. — Например, о караване или гостях из другого города.
— Да, госпожа, — ответила служанка. — Девушки говорили, что отряд солдат двигается, кажется, в сторону границы. Один из них, генерал, навестил нашего господина. Они разговаривали в саду.
— О чем?
— Простите, госпожа, я не знаю.
— Да что ты за служанка такая, если не стремишься подслушивать?! — прошипела тетя.
— Простите, госпожа, — виновато ответила Натихэ. — Завтра они уже уезжают.
И тетя облегченно выдохнула.
— Надо просто немного подождать, — проговорила Хонеши, когда Натихэ ушла. — Вот только, боюсь, наша жизнь уже не будет спокойной. Кажется, пора подыскивать новый дом.
Я поежилась от ее слов, ведь это означало одно — скоро госпожа Бэху исчезнет без вести. Но чей облик примет Хонеши? Я не знала точно, сколько она имела лиц, но моя интуиция подсказывала, что тетя предпочтет добыть себе новое.
Глава 3
«У тебя очень хорошо получается, Ёнгхо. Со временем появится цвет, и они станут прекрасными», — прозвучал в голове голос матери, когда я разложил на столе кисти, бумагу и краски. С приближением к границе воспоминания стали наведываться чаще.
Завтра мы окажемся в гарнизоне, и я должен буду думать только о контрабандистах, а пока мы в гостинице, можно отвлечься.
Я пытался понять свои ощущения. Будь я обычным человеком, наверное, я испытывал бы разочарование — так Гин называл чувство, когда его ожидания не оправдывались.
Как мне могли показаться запахи кицунэ и избранницы? Может просто возвращение в родные земли сыграло со мной злую шутку, пробудив воображение? А есть ли оно у меня? Хотелось бы мне, чтобы Кибом оказался рядом и можно было бы обсудить этот вопрос с ним.
Я попытался вспомнить служанку Бэху. Ничего — образ девушки выветрился из головы как не заслуживающий внимания. Но аромат ежевики никуда не пропал, вновь заставляя сердце биться чаще.
И я решил попробовать вообразить его владелицу. Это оказалось сложно. Моя звериная сущность не обладала фантазией, а человеческая ограничена до тех пор, пока я не встречу Ее. Я закрыл глаза, вспоминая все оттенки аромата — сладость, свежесть, насыщенность, позволяя родиться смутному образу. Я поспешил набросать его на бумаге, опасаясь упустить.
Окинул придирчивым взглядом, что получилось. Незнакомка смотрела на меня огромными бесцветными глазами и улыбалась. Над ее головой протянулась ветка ежевики. Нарисованная не походила ни на одну знакомую мне девушку. Я рассматривал черные плавные линии, когда ощутил приближение Гина.
Друг ворвался в комнату и застал меня с рисунком. Он присвистнул, увидев мою работу.
— Хо-хо, господин генерал! — рассмеялся Гин. — Да вы не устаете меня удивлять! Оказывается, ты неплохо рисуешь. Кто она?
Я пожал плечами.
— Просто придумал. — Друг не поверил, лишь прищурил глаза и усмехнулся.
— Не хочешь добавить цвета? — безобидный вопрос Гина разозлил меня.
Я бросил взгляд на контуры. Не знаю. Может быть и хочу, но опасался все испортить. Чтобы появился цвет нужны эмоции. Но пробудятся ли они когда-нибудь?
Взглянул на портрет девушки. Какого цвета у нее должны быть волосы, глаза? Каким будет ее взгляд? А какими чувствами она меня одарит? Отец говорил, что мама наделила его добродушием, отходчивостью, радостью и благодушием.
— С цветом определенно будет лучше, — продолжал Гин. — Волосы…
Он взял кисть и потянулся к краске.
— Не надо! — запретил, но Гин не слышал. Кисть уже опускалась к листу, кончик коснулся бумаги… — Не смей! — прорычал, понимая, что кто-то покушается на мое! Иногда звериная сущность во мне сильнее человеческой.
Кисть провела в районе волос светло-коричневую полосу, а затем выпала из рук друга, к счастью, больше ничего не задев.
— Слушай, Ёнгхо, я просто хотел, как лучше… Ненавижу, когда ты так делаешь! — Гин тряхнул головой. Я ощущал волны ужаса, исходившие от друга. Кажется, я переборщил.
— Извини.
Гин вышел. А я взял рисунок. Девушке действительно не хватало цвета. Стоило бы добавить, но я не понимал какого. Пожалуй, коричневые волосы действительно смотрелись мило. Глаза же я сделал ей зелеными, как листья ежевики.
На следующий день мы добрались до гарнизона, где мне доложили, что Кибом улетел в горы проверить наводку лесника. Поскорей бы он вернулся. С ним хотя бы можно открыто поговорить на любые темы.
***
— Я все думала, где тебе достать лицо, — говорила тетя, перебирая мою шерсть. — Вначале я планировала, что ты прихватишь кого-нибудь из детей в этом городке. Но сейчас думаю, это слишком рискованно. Я решила, через месяц мы отправимся в Гондаге. Портовый город, море людей. Никто не хватится пропажи. Подберем тебе какую-нибудь неброскую сиротку…
К сожалению, я не могу обреченно вздыхать. Поэтому просто положила голову на лапы и опустила уши.
Чтобы стать полноценной кицунэ — надо обрести первое лицо. Проще говоря, я должна убить человека. Но я не хотела этого делать! Мне нравились люди. В массе своей они были хорошими, добрыми, ласковыми и жизнерадостными.
Я обожала наблюдать за их работой, играми и мечтала также побегать. Иногда мне это даже удавалось! Дети не думали, что я могла быть опасной и кидали мне палки, мешочки, а я ловила их и несла обратно. Это было весело. Ведь своего детства у меня не было. У кицунэ его вообще нет, если не считать первых трех лет жизни. А потом в свой третий день рождения над девочкой проводился обряд лишения лица.
Кицунэ остается в образе лисы, пока не добудет себе первый образ. После чего она сможет принимать внешность любого, кого она смогла… Того. Меня передернуло, стоило снова об этом подумать.
Мы не обычные оборотни, и не рождаемся с даром перевоплощения, он обретается, принося страдания другим. Среди нас нет мужчин. Мы не живем вечно, как обладатели Духа, заключенного в мече. Но любая, почти любая из нас, мечтает заполучить его. Ведь вместе с мечом воина кицунэ обретет девять хвостов, бессмертие и способность наводить любые иллюзии. Гораздо сильнее, чем сейчас балуется Хонэши.
Да среди людей встречались те, кто кидал в меня камни, но я не могла винить их — они боялись собственной смерти или смерти близких. Разве может быть нечто ужаснее обнаруженного тела любимой дочери в грязной канаве? Только осознание, что вот уже несколько дней подряд с вами живет кто-то другой, способный не только ограбить дом, но вырезать всех его обитателей.
Я вернулась в комнату. Там меня уже ждала Натихэ.
— Привет, рыжуля! Не влетело в этот раз от хозяйки? — И она достала кусочек рыбы. Спасибо, спасибо тебе, милая, добрая Натихэ! Я не сразу уловила запах тревоги. Огромная зловещая тень выросла за спиной девушки. Я тявкнула и отскочила.
— Так вот, оказывается, в чем дело, — прошипела Хонэши, хватая служанку за волосы и дергая ее к себе, так что та оказалась перед госпожой на коленях. Девушка вскрикнула, из ее глаз прыснули слезы. Я прыгнула к тете, но та пихнула меня ногой, а я отлетела почти как курица и жалобно заскулила. — Закрой пасть! — рявкнула Хонеши. — Слушай сюда внимательно, Натихэ, если я еще раз увижу, как ты подкармливаешь мою лису, я обвиню тебя в воровстве и прикажу отрубить руку! Поняла?
Натихэ побледнела.
— Простите, госпожа! Простите мне мою глупость...
— Пошла вон!
Девушка вскочила и без оглядки кинулась прочь из комнаты. Я проводила ее грустным взглядом. Бедная! Больше нельзя ее так подставлять. А потом я вспомнила, что тетя никуда не делась, и она смотрела на меня суровым холодным взглядом. Я сжалась в комочек, опасаясь наказания, но она ничего не сказала — молча развернулась и покинула комнату, закрыв дверь на ключ.
И вот я осталась в одиночестве. Никто ко мне не приходил. Если не считать Натихэ, которая торопливо поставила чашку с сырыми куриными потрохами.
Единственным моим местом для прогулки теперь был балкон, но, несмотря на голод, голуби аппетитнее не становились. От нечего делать, я носом листала страницы тех немногих книг, что были припрятаны в моей комнате. Спала. Выходила на балкон. И тосковала, тосковала, тосковала… а как же ночью мне захотелось завыть на луну! Но я лисица, а не собака, а потому я лишь тихонько поскулила, опасаясь привлекать внимание Хонеши.
Проходившая по двору Натихэ посмотрела на меня с жалостью, но я тут же юркнула в комнату, опасаясь за ее жизнь и здоровье.
Убедившись, что девушка ушла, я вновь выбралась на балкон, чтобы увидеть, как высоко-высоко блестящими бусинками рассыпались по бархатистой черноте звезды. Они завораживали меня своим мерцанием. Было в них что-то волшебное. Я встала на задние лапы, опираясь передними на цветочный горшок. На миг мне показалось, что я сейчас упаду в эти шарики и смогу свободно побегать, поиграть… жалко, без друзей.
В животе немедленно засосало.
Небо, Небо! Не знаю, можно ли мне демону, обращаться к тебе с просьбами. Как бы я хотела стать человеком, но только другим путем, не причиняя никому вреда. Я бы бродила по улицам города, срывала цветы, бегала и танцевала.
С этими мыслями я уснула прямо на балконе без шелковых подушек.
