Корзины постепенно наполнялись, но Агли нес их с удивительным изяществом, как танцоры — декоративные фонари.
— Ты очень сильный! — отметила хозяйка. — Я уже так много на тебя нагрузила! Носильщик бы двойную оплату потребовал.
— Носильщик не таскал за офицером полную вещевую оснастку и не выталкивал из грязи застрявшие телеги, госпожа, — ответил южанин. — Весь переход через Умелин мы тащили грузы на себе. В грязи с мелкими камнями вязли и колеса, и животные.
— Ты сражался при Умелине? — она невольно вздрогнула. О той битве мало что рассказывали, но тогда множество воинов пало от черных чар, а еще больше — от черных мечей. Оставшиеся бежали или попали в плен...
— Сражался, госпожа. Некуда отступать было, над нами был Атахен.
Она понимающе закивала. Имя этого колдуна вызывало ужас у воинов и ночные кошмары у мирных людей. Преданный Повелителю, он не щадил ни своих солдат, ни тем более чужих. Да, отступить бы он не дал.
— А ты не знаешь, пленных... вы много взяли?
— Немного, госпожа, больше разбежалось. У нас не было сил их преследовать.
На Дознавателя они наткнулись при выходе с рынка. Он шел в середине отряда усталых и мрачных солдат и, к удивлению Агли, узнал того мгновенно.
— А! Это ты... Слышал, что случилось?
— Нет. — Парень вопросительно взглянул на хозяйку, не получил от нее приказ двигаться и снял корзины с плеч, давая себе отдых. — Опять что-то сожгли?
— Хуже! Убийство у нас, ритуальное зверское убийство. Народ боится. Требуют выгнать всех ваших.
— Раз требуют, надо выгонять. Только я сперва груз донесу.
— Нельзя выгонять. — Дознаватель и сам не знал, почему разговорился, но кипевшая в душе злость требовала выхода: — Здесь хотя бы есть шанс найти тварь, а если он уйдет из города... Будет творить то же самое, только мы не узнаем! Пока поздно не станет!
— Я не подумал об этом! — с досадой воскликнул Агли и поклонился. — Вы мудрый человек, господин...
— Умара Ил-Ран, — представился наконец Дознаватель.
— Я слышал это имя... — Агли уставился под ноги, вспоминая: — Или похожее? Умара Ил-Ран — Жрец Света — ваш тезка?
— Это я и есть, — признал Ил-Ран. — Как видишь, война с тьмой не окончена.
— Господин! — вмешалась Верея. — Прошу вас! Я уверена, что Агли не совершал ничего преступного. Он постоянно у меня на виду, много работает, и он не колдун. Колдуны не болеют.
— Ты защищаешь бывшего темного воина, добрая женщина, — мягко улыбнулся воин света.
— Господин Ил-Ран! — опять заговорила Верея, делая шаг вперед, чтобы встать между Агли и дознавателем. — Он такой старательный, что соседи думают, будто я получила военнопленного с полным подчинением! Но он же сам! Крыльцо починил, стены утеплил, печь перебрал. Сарай отремонтировать обещал.
— Я не был в плену! — возмутился Агли. — Как привык работать, так и работаю.
Госпожа «незаметным» тычком призвала его к молчанию, вызвав усмешки патрульных.
— Хорошо! Ступай! — распорядился Ил-Ран, тоже сделав вид, что не заметил общения горожанки с работником. — Возможно, у меня будут к тебе вопросы.
— Постараюсь ответить на них со всем старанием, — отозвался южанин, подхватывая корзины.
— Госпожа Верея, прошу вас, присматривайте за юношей. Будет страшно, если темные силы опять поглотят его!
— Я присмотрю, господин дознаватель, — отозвалась она и поспешила следом за равномерно шагающим парнем.
— Не слишком ли быстро она за него вступилась? — пробормотал один из солдат.
— Не за него, а за дармового работника. Он же у нее за трех рабов вкалывает! И работает куда совестливей, — ответил другой.
Дознаватель провел ладонью по сухому лбу. Ему так нужно войти к темным в доверие. Но среди побежденных нет предателей. Загнанные звери, они по-прежнему готовы вцепиться и рвать того, кто только покажется им угрозой! Но шпион нужен, любой ценой... Любой.
Хроники лист 27
— Мой господин! — полувздох-полустон. — Что я должен делать? Боюсь подвести тебя!
— Скоро ты займешь подобающее тебе место. Не бойся, доверь мне свою жизнь.
— Я доверяю тебе и жизнь, и судьбу, Повелитель! Я люблю тебя. Мне так не хватает твоего присутствия, твоего взгляда, твоего голоса. Словно часть меня мертва и только мысль о том, что сейчас я служу твоей славе, удерживает меня от окончательной смерти.
— Еще немного, дитя мое. Прими в свои руки войска верных, как принял мой трон и корону. Забери из рук узурпатора власть.
— Повинуюсь, мой Господин, мой бог! Любовь моя!
Прошлое властно захватывает. Синие глаза владыки. Горячие, обжигающие даже через одежду, руки на плечах.
— Зачем ты здесь? Кто прислал тебя?
— Служить тебе... Я пришел сам.
— Ты сошел с ума, мальчик!
— А может, я более нормален, чем все остальные, мой Господин! Позволь мне сделать так, как хочешь ты! — Он смотрит, и этот взгляд сжигает душу, чтобы сотворить ее заново. Здесь и сейчас.
— Мой Господин! — голос падает до неслышного шепота.
— Я люблю тебя, дитя! Делай, что можешь!
— Я сделаю... Враги заплатят за все!
Темный переулок заброшенных, еще не восстановленных домов. Скалятся обломками камня развалины. Пролом стены, короткая пробежка и черный густой кустарник, затянувший останки форта. Они пришли. Вышли из провалов, преклонив колено, замерли, ожидая.
— Как вы нашли меня?
— Вся наша жизнь — служение тебе, господин! Могли ли мы не ощутить призыв? — На одеждах потрепанные символы отрядов. Гвардия. Лучшие из лучших. Разведка — самые хитрые, самые преданные повелителю. Его глаза и уши. Мало же их уцелело! Но сейчас на осунувшихся лицах боль и тоску сменяет радость понимания! Они ждут, верят...
— Прикажи! Мы готовы сражаться, готовы умереть, господин! Пошли нас к врагу!
— Наоборот. Исчезните, скройтесь. Пусть забудут о нас, пока я не совершу необходимое. Станьте мирными людьми, укройте мечи так, чтобы извлечь их по сигналу. Я призову вас.
Странно видеть, как лучшие из лучших кланяются ему. Видеть на их лицах счастье. Принимать их повиновение.
— Господин наш! Мы готовы ждать твоего приказа, — и исчезают в темноте. А ему пора назад, в город. Под прикрытие стен и Света...
— Агли? — хозяйка стояла у колодца с двумя пустыми ведрами и смотрела на него как-то очень уж задумчиво.
— Госпожа? — парень остановился с ведром грязной воды в руках у кучи преющей травы. — Я что-то не то делаю?
— Нет, я хотела тебя как раз попросить... Обкоси траву у забора. И принеси воды. Да, сначала воды! А то я еду готовлю для постояльцев, еще две комнаты сдала и для тебя отдельно пирожки с потрохами, как на твоем родном юге!
— Вы очень добры, госпожа, — южанин поклонился и, вылив воду, поставил ведро стекать, а сам отправился к колодцу. Воды дом требовал много, а еще вдруг госпожа стирку затеет? Принесет, от него не убудет! Тем более, время пока есть, в отличие от денег. — Госпожа, как бы мне службу найти?
— Так! Погоди... — Верея уже шагнула было на крыльцо, приподняв темную верхнюю юбку, но остановилась и повернулась к нему: — Службу, значит... Вот что, в солдаты не ходи. Ваши предателей не терпят — и дня не проживешь, найдут со стрелой во лбу. Можешь в охрану рынка или трактира какого-нибудь! Эх, свой бы открыть! Так без работника не справлюсь. Стройка опять же... Ты как насчет остаться у меня? Деньги положу, как всем, без обиды! Ну и жилье за собой оставишь. Мне работников надо будет нанять, а женщину любой норовит обсчитать. Поможешь?
— Ваш раб, госпожа Верея, — склонил голову Агли. И швырнул ведро вниз, придерживая рукой отшлифованное прикосновениями бревно ворота, с быстро разматывающейся цепью. Теперь, когда он работает на госпожу за деньги, следует быть еще послушнее и усерднее.
Он уже наполнил одну большую бочку и вылил несколько ведер во вторую, когда в приоткрытые ворота проскользнул мужчина. Южанин.
— Агли?! — радостно воскликнул он. — Не узнаешь?
— Нет. У меня плохая память на лица, — признался юноша, с недоумением разглядывая гостя.
— Я — Тахата! И я тебя хорошо помню! Ты храбро сражался.
— Война кончилась. Мы потерпели поражение и проигравшим требуется не храбрость, а смирение. — Агли повернулся к колодцу. — Если ты не против, мне надо наполнить водой эту бочку.
— Я не вижу на тебе ни петли, ни магической метки, парень! Ты не пленный, так что с тобой? Почему ты работаешь на эту... женщину? Разве ты не хочешь вернуться домой? Вернуть нашу родину?
Агли набрал ведро воды, вылил в бочку и заглянул внутрь — там оставалось еще две трети пустого пространства.
— Есть вещи, которые невозможно объяснить словами, брат, — ответил он наконец.
— Так ты попытайся! — гость злился, но сдерживал себя ради разговора с соплеменником.
— Иногда, чтобы вернуться домой, надо оставаться на чужбине. — Агли опять бросил ведро вниз. — Здесь мое место, брат. Там мы проиграли и должны смириться с поражением.
Гость от этих слов отшатнулся, а потом в ярости схватил Агли за грудки и приподнял над землей, встряхивая в такт словам.
— Ты все равно будешь с нами! Или будешь трупом!
Парень молчал, терпеливо ожидая, когда же Тахата его отпустит. Тот убедился, что ответа не будет, разжал пальцы и брезгливо вытер руки о штаны.
— Трус!
Агли пошатнулся, но устоял. И, повернувшись к бывшему товарищу спиной, принялся выбирать веревку.
— Что, так и будешь молчать?!
— Агли! — пронзительный голос хозяйки перекрыл голос южанина, заставив того попятиться со двора. — Агли, ты набрал воды?!
— Почти, госпожа!
Она спустилась по ступенькам, заглянула сперва в одну бочку, потом в другую...
— Агли, кто это был?
— Не знаю, госпожа Верея. И что он хотел — тоже.
— Это подозрительный человек, я не хочу, чтобы ты общался с такими! Может быть, стоит о нем сообщить господину Ил-Рану?
— Как пожелаете, госпожа. — Агли вылил в бочку очередное ведро. Судьба гостя ему была безразлична.
Осень пока щадила людей, дожди шли по ночам, намекая бродягам, что пора подыскивать на зиму прибежище, а путникам — возвращаться домой. Боги даровали людям щедрое лето: большой урожай, приход рыбы в реку и приплод птицы и мелкого скота. Хозяйка не единожды гоняла парня за покупками: теперь отдавая ему деньги, пока сама солила, квасила и коптила. Агли работал, не отлынивая, чем вызывал зависть соседок новоявленной трактирщицы. Многие из них наняли себе в помощь мужчин или получили пленных, но ни один из работников не мог сравниться в старании с Агли. Парня несколько раз пытались переманить, предлагая щедрую оплату, но он только едва заметно, углом рта, усмехался и мотал головой. А если очень уж настаивали — поворачивался и уходил. Свою пристройку он утеплил, дополнительно обшил просмоленными досками и не боялся ни холода, ни сырости. Полученные от хозяйки деньги Агли почти не тратил, довольствуясь тем из вещей, что оставляли в залог и не выкупали посетители.
К тому же Верея в рассрочку выкупила у города соседний дом, хозяева которого уехали от войны и не вернулись в положенный срок. И теперь его быстро перестраивали под новое назначение. За стройкой тоже присматривал южанин — Агли вставал до рассвета и ложился затемно, но успевал все. Только отмахивался, слушая сплетни, что он не только военнопленный, но еще и подчинен магически. А когда возмущенная хозяйка попыталась эти сплетни опровергнуть, остановил ее аргументом, что так к нему будут приставать намного меньше. Нанятые мастера сперва относились к южанину пренебрежительно, но быстро выяснили, что он умеет не только молча работать, но и дать сдачи — после этого попытки обмануть сошли на нет.
— Здесь переделать. — Услышала хозяйка его голос. — Это будет зал, пол должен быть прочным — люди будут не только сидеть, но и плясать, и драться.
— Ты... много понимаешь... — донесся хриплый голос, стук и спокойный ответ Агли:
— Полагаю, все-таки лучше переделать.
Покачав головой, она отправилась в дом — готовить еду для своих постояльцев, не догадываясь, что Агли только что был в немалой опасности.
Обнаружив потемневшую от влажности доску, он потребовал ее заменить и мгновенно оказался в окружении сразу троих работяг. Словно собаки волка, они обошли его с трех сторон, прижимая спиной к стене и перекрыв путь к спасению.
— Ты... много понимаешь... — выдохнул самый рослый из них.
Южанин поднял топор, не отрывая взгляда от противников, подбросил к потолку и поймал другой рукой. И также, походя, швырнул в отпиленный от опорной балки чурбак. Подошел, раздвинув обалдевших мужиков плечом, выдернул и повторил:
— Полагаю, лучше переделать!
— Ну, так бы и сказал, что доски не того... — проворчал рослый. — Сейчас сделаем. — И, убедившись, что южанин отошел достаточно далеко, добавил: — Псих!
Трактир потихоньку ремонтировался, и южанин занялся коновязью. Работал он, не торопясь, без надрыва и хозяйка мысленно уже подсчитывала прибыль и зорко следила, чтобы парня не свели. Кто их знает, этих соседок! Работник нужен каждой, да не каждый готов работать.
Агли сидел на ступеньках новенького трактира, вырезая из дощечки голову лошади — украсить коновязь.
— Госпожа, трактир почти закончен, — сообщил он, увидев Верею с мужской курткой, оставленной и не выкупленной каким-то постояльцем. — Думаю, через пару дней...
— Слышал? На площади казнь! А ведь не так давно к тебе этот подозрительный тип заходил! Ох, не нравится мне это! — перебила она.
Агли отрицательно покачал головой.
— Неинтересно. Я достаточно видел казней. Одной больше, одной меньше. Лучше скажите, какую вывеску делать? Я уже все подготовил.
— Это приказ государя, всем вашим явиться на площадь, — Верея нахмурилась — название она как раз и упустила. А ведь нужно для окончательной регистрации в гильдии.
— Благодарю, госпожа, я и правда пропустил объявление. Наверное, в этот момент работал. Все... кто нарушили... порядок... ответят за это.
Она сделал вид, что не замечает едва заметных пауз, когда парень подбирал слова. И постаралась успокоить и предостеречь.
— Я не хочу, чтобы ты влез во что-то подобное, Агли. Война закончилась, но некоторые не понимают этого и хотят воевать дальше. Будь, пожалуйста, осторожен!
— Я не полезу, госпожа. То, чем они занимаются, это глупость, а не война. Война — она другая.
— Я слышала, они хотели убивать вернувшихся с войны героев, — произнесла она, внимательно глядя в лицо парня.
— Зачем?
— Говорят, вдохновились подвигом того убийцы, ритуального!
— Там ритуал, здесь — глупость, которая может только разозлить власть. Странно, что люди не видят этого. Их слишком мало для чего-то серьезного, госпожа.
— А тот человек? Южанин?
Агли сразу понял, о ком ведет речь трактирщица. Наморщил лоб, подбирая слова:
— Он и правда говорил что-то такое, но я... отказался.
— Он угрожал тебе! — Вопросом это не было и Агли сообразил, что хозяйка видела последнюю сцену. Он отложил нож и дощечку, на которой пытался вырезать узор и задумался, уронив кисти рук свободно лежать на коленях.
— Можно сказать, что угрожал. Но у него нет ни силы, ни власти. Он просто болтун, способный привлечь на свою сторону только глупцов.
— Я тебе принесла куртку, — изменила тему Верея. — Пожалуйста, надень. Сколько будет длиться казнь, не знаю и не хочу, чтобы ты простыл.
Поблагодарив, Агли накинул куртку на плечи и пошел вместе с другими соотечественниками на главную площадь.
— Ты очень сильный! — отметила хозяйка. — Я уже так много на тебя нагрузила! Носильщик бы двойную оплату потребовал.
— Носильщик не таскал за офицером полную вещевую оснастку и не выталкивал из грязи застрявшие телеги, госпожа, — ответил южанин. — Весь переход через Умелин мы тащили грузы на себе. В грязи с мелкими камнями вязли и колеса, и животные.
— Ты сражался при Умелине? — она невольно вздрогнула. О той битве мало что рассказывали, но тогда множество воинов пало от черных чар, а еще больше — от черных мечей. Оставшиеся бежали или попали в плен...
— Сражался, госпожа. Некуда отступать было, над нами был Атахен.
Она понимающе закивала. Имя этого колдуна вызывало ужас у воинов и ночные кошмары у мирных людей. Преданный Повелителю, он не щадил ни своих солдат, ни тем более чужих. Да, отступить бы он не дал.
— А ты не знаешь, пленных... вы много взяли?
— Немного, госпожа, больше разбежалось. У нас не было сил их преследовать.
На Дознавателя они наткнулись при выходе с рынка. Он шел в середине отряда усталых и мрачных солдат и, к удивлению Агли, узнал того мгновенно.
— А! Это ты... Слышал, что случилось?
— Нет. — Парень вопросительно взглянул на хозяйку, не получил от нее приказ двигаться и снял корзины с плеч, давая себе отдых. — Опять что-то сожгли?
— Хуже! Убийство у нас, ритуальное зверское убийство. Народ боится. Требуют выгнать всех ваших.
— Раз требуют, надо выгонять. Только я сперва груз донесу.
— Нельзя выгонять. — Дознаватель и сам не знал, почему разговорился, но кипевшая в душе злость требовала выхода: — Здесь хотя бы есть шанс найти тварь, а если он уйдет из города... Будет творить то же самое, только мы не узнаем! Пока поздно не станет!
— Я не подумал об этом! — с досадой воскликнул Агли и поклонился. — Вы мудрый человек, господин...
— Умара Ил-Ран, — представился наконец Дознаватель.
— Я слышал это имя... — Агли уставился под ноги, вспоминая: — Или похожее? Умара Ил-Ран — Жрец Света — ваш тезка?
— Это я и есть, — признал Ил-Ран. — Как видишь, война с тьмой не окончена.
— Господин! — вмешалась Верея. — Прошу вас! Я уверена, что Агли не совершал ничего преступного. Он постоянно у меня на виду, много работает, и он не колдун. Колдуны не болеют.
— Ты защищаешь бывшего темного воина, добрая женщина, — мягко улыбнулся воин света.
— Господин Ил-Ран! — опять заговорила Верея, делая шаг вперед, чтобы встать между Агли и дознавателем. — Он такой старательный, что соседи думают, будто я получила военнопленного с полным подчинением! Но он же сам! Крыльцо починил, стены утеплил, печь перебрал. Сарай отремонтировать обещал.
— Я не был в плену! — возмутился Агли. — Как привык работать, так и работаю.
Госпожа «незаметным» тычком призвала его к молчанию, вызвав усмешки патрульных.
— Хорошо! Ступай! — распорядился Ил-Ран, тоже сделав вид, что не заметил общения горожанки с работником. — Возможно, у меня будут к тебе вопросы.
— Постараюсь ответить на них со всем старанием, — отозвался южанин, подхватывая корзины.
— Госпожа Верея, прошу вас, присматривайте за юношей. Будет страшно, если темные силы опять поглотят его!
— Я присмотрю, господин дознаватель, — отозвалась она и поспешила следом за равномерно шагающим парнем.
— Не слишком ли быстро она за него вступилась? — пробормотал один из солдат.
— Не за него, а за дармового работника. Он же у нее за трех рабов вкалывает! И работает куда совестливей, — ответил другой.
Дознаватель провел ладонью по сухому лбу. Ему так нужно войти к темным в доверие. Но среди побежденных нет предателей. Загнанные звери, они по-прежнему готовы вцепиться и рвать того, кто только покажется им угрозой! Но шпион нужен, любой ценой... Любой.
Хроники лист 27
— Мой господин! — полувздох-полустон. — Что я должен делать? Боюсь подвести тебя!
— Скоро ты займешь подобающее тебе место. Не бойся, доверь мне свою жизнь.
— Я доверяю тебе и жизнь, и судьбу, Повелитель! Я люблю тебя. Мне так не хватает твоего присутствия, твоего взгляда, твоего голоса. Словно часть меня мертва и только мысль о том, что сейчас я служу твоей славе, удерживает меня от окончательной смерти.
— Еще немного, дитя мое. Прими в свои руки войска верных, как принял мой трон и корону. Забери из рук узурпатора власть.
— Повинуюсь, мой Господин, мой бог! Любовь моя!
Прошлое властно захватывает. Синие глаза владыки. Горячие, обжигающие даже через одежду, руки на плечах.
— Зачем ты здесь? Кто прислал тебя?
— Служить тебе... Я пришел сам.
— Ты сошел с ума, мальчик!
— А может, я более нормален, чем все остальные, мой Господин! Позволь мне сделать так, как хочешь ты! — Он смотрит, и этот взгляд сжигает душу, чтобы сотворить ее заново. Здесь и сейчас.
— Мой Господин! — голос падает до неслышного шепота.
— Я люблю тебя, дитя! Делай, что можешь!
— Я сделаю... Враги заплатят за все!
Темный переулок заброшенных, еще не восстановленных домов. Скалятся обломками камня развалины. Пролом стены, короткая пробежка и черный густой кустарник, затянувший останки форта. Они пришли. Вышли из провалов, преклонив колено, замерли, ожидая.
— Как вы нашли меня?
— Вся наша жизнь — служение тебе, господин! Могли ли мы не ощутить призыв? — На одеждах потрепанные символы отрядов. Гвардия. Лучшие из лучших. Разведка — самые хитрые, самые преданные повелителю. Его глаза и уши. Мало же их уцелело! Но сейчас на осунувшихся лицах боль и тоску сменяет радость понимания! Они ждут, верят...
— Прикажи! Мы готовы сражаться, готовы умереть, господин! Пошли нас к врагу!
— Наоборот. Исчезните, скройтесь. Пусть забудут о нас, пока я не совершу необходимое. Станьте мирными людьми, укройте мечи так, чтобы извлечь их по сигналу. Я призову вас.
Странно видеть, как лучшие из лучших кланяются ему. Видеть на их лицах счастье. Принимать их повиновение.
— Господин наш! Мы готовы ждать твоего приказа, — и исчезают в темноте. А ему пора назад, в город. Под прикрытие стен и Света...
— Агли? — хозяйка стояла у колодца с двумя пустыми ведрами и смотрела на него как-то очень уж задумчиво.
— Госпожа? — парень остановился с ведром грязной воды в руках у кучи преющей травы. — Я что-то не то делаю?
— Нет, я хотела тебя как раз попросить... Обкоси траву у забора. И принеси воды. Да, сначала воды! А то я еду готовлю для постояльцев, еще две комнаты сдала и для тебя отдельно пирожки с потрохами, как на твоем родном юге!
— Вы очень добры, госпожа, — южанин поклонился и, вылив воду, поставил ведро стекать, а сам отправился к колодцу. Воды дом требовал много, а еще вдруг госпожа стирку затеет? Принесет, от него не убудет! Тем более, время пока есть, в отличие от денег. — Госпожа, как бы мне службу найти?
— Так! Погоди... — Верея уже шагнула было на крыльцо, приподняв темную верхнюю юбку, но остановилась и повернулась к нему: — Службу, значит... Вот что, в солдаты не ходи. Ваши предателей не терпят — и дня не проживешь, найдут со стрелой во лбу. Можешь в охрану рынка или трактира какого-нибудь! Эх, свой бы открыть! Так без работника не справлюсь. Стройка опять же... Ты как насчет остаться у меня? Деньги положу, как всем, без обиды! Ну и жилье за собой оставишь. Мне работников надо будет нанять, а женщину любой норовит обсчитать. Поможешь?
— Ваш раб, госпожа Верея, — склонил голову Агли. И швырнул ведро вниз, придерживая рукой отшлифованное прикосновениями бревно ворота, с быстро разматывающейся цепью. Теперь, когда он работает на госпожу за деньги, следует быть еще послушнее и усерднее.
Он уже наполнил одну большую бочку и вылил несколько ведер во вторую, когда в приоткрытые ворота проскользнул мужчина. Южанин.
— Агли?! — радостно воскликнул он. — Не узнаешь?
— Нет. У меня плохая память на лица, — признался юноша, с недоумением разглядывая гостя.
— Я — Тахата! И я тебя хорошо помню! Ты храбро сражался.
— Война кончилась. Мы потерпели поражение и проигравшим требуется не храбрость, а смирение. — Агли повернулся к колодцу. — Если ты не против, мне надо наполнить водой эту бочку.
— Я не вижу на тебе ни петли, ни магической метки, парень! Ты не пленный, так что с тобой? Почему ты работаешь на эту... женщину? Разве ты не хочешь вернуться домой? Вернуть нашу родину?
Агли набрал ведро воды, вылил в бочку и заглянул внутрь — там оставалось еще две трети пустого пространства.
— Есть вещи, которые невозможно объяснить словами, брат, — ответил он наконец.
— Так ты попытайся! — гость злился, но сдерживал себя ради разговора с соплеменником.
— Иногда, чтобы вернуться домой, надо оставаться на чужбине. — Агли опять бросил ведро вниз. — Здесь мое место, брат. Там мы проиграли и должны смириться с поражением.
Гость от этих слов отшатнулся, а потом в ярости схватил Агли за грудки и приподнял над землей, встряхивая в такт словам.
— Ты все равно будешь с нами! Или будешь трупом!
Парень молчал, терпеливо ожидая, когда же Тахата его отпустит. Тот убедился, что ответа не будет, разжал пальцы и брезгливо вытер руки о штаны.
— Трус!
Агли пошатнулся, но устоял. И, повернувшись к бывшему товарищу спиной, принялся выбирать веревку.
— Что, так и будешь молчать?!
— Агли! — пронзительный голос хозяйки перекрыл голос южанина, заставив того попятиться со двора. — Агли, ты набрал воды?!
— Почти, госпожа!
Она спустилась по ступенькам, заглянула сперва в одну бочку, потом в другую...
— Агли, кто это был?
— Не знаю, госпожа Верея. И что он хотел — тоже.
— Это подозрительный человек, я не хочу, чтобы ты общался с такими! Может быть, стоит о нем сообщить господину Ил-Рану?
— Как пожелаете, госпожа. — Агли вылил в бочку очередное ведро. Судьба гостя ему была безразлична.
Осень пока щадила людей, дожди шли по ночам, намекая бродягам, что пора подыскивать на зиму прибежище, а путникам — возвращаться домой. Боги даровали людям щедрое лето: большой урожай, приход рыбы в реку и приплод птицы и мелкого скота. Хозяйка не единожды гоняла парня за покупками: теперь отдавая ему деньги, пока сама солила, квасила и коптила. Агли работал, не отлынивая, чем вызывал зависть соседок новоявленной трактирщицы. Многие из них наняли себе в помощь мужчин или получили пленных, но ни один из работников не мог сравниться в старании с Агли. Парня несколько раз пытались переманить, предлагая щедрую оплату, но он только едва заметно, углом рта, усмехался и мотал головой. А если очень уж настаивали — поворачивался и уходил. Свою пристройку он утеплил, дополнительно обшил просмоленными досками и не боялся ни холода, ни сырости. Полученные от хозяйки деньги Агли почти не тратил, довольствуясь тем из вещей, что оставляли в залог и не выкупали посетители.
К тому же Верея в рассрочку выкупила у города соседний дом, хозяева которого уехали от войны и не вернулись в положенный срок. И теперь его быстро перестраивали под новое назначение. За стройкой тоже присматривал южанин — Агли вставал до рассвета и ложился затемно, но успевал все. Только отмахивался, слушая сплетни, что он не только военнопленный, но еще и подчинен магически. А когда возмущенная хозяйка попыталась эти сплетни опровергнуть, остановил ее аргументом, что так к нему будут приставать намного меньше. Нанятые мастера сперва относились к южанину пренебрежительно, но быстро выяснили, что он умеет не только молча работать, но и дать сдачи — после этого попытки обмануть сошли на нет.
— Здесь переделать. — Услышала хозяйка его голос. — Это будет зал, пол должен быть прочным — люди будут не только сидеть, но и плясать, и драться.
— Ты... много понимаешь... — донесся хриплый голос, стук и спокойный ответ Агли:
— Полагаю, все-таки лучше переделать.
Покачав головой, она отправилась в дом — готовить еду для своих постояльцев, не догадываясь, что Агли только что был в немалой опасности.
Обнаружив потемневшую от влажности доску, он потребовал ее заменить и мгновенно оказался в окружении сразу троих работяг. Словно собаки волка, они обошли его с трех сторон, прижимая спиной к стене и перекрыв путь к спасению.
— Ты... много понимаешь... — выдохнул самый рослый из них.
Южанин поднял топор, не отрывая взгляда от противников, подбросил к потолку и поймал другой рукой. И также, походя, швырнул в отпиленный от опорной балки чурбак. Подошел, раздвинув обалдевших мужиков плечом, выдернул и повторил:
— Полагаю, лучше переделать!
— Ну, так бы и сказал, что доски не того... — проворчал рослый. — Сейчас сделаем. — И, убедившись, что южанин отошел достаточно далеко, добавил: — Псих!
Трактир потихоньку ремонтировался, и южанин занялся коновязью. Работал он, не торопясь, без надрыва и хозяйка мысленно уже подсчитывала прибыль и зорко следила, чтобы парня не свели. Кто их знает, этих соседок! Работник нужен каждой, да не каждый готов работать.
Агли сидел на ступеньках новенького трактира, вырезая из дощечки голову лошади — украсить коновязь.
— Госпожа, трактир почти закончен, — сообщил он, увидев Верею с мужской курткой, оставленной и не выкупленной каким-то постояльцем. — Думаю, через пару дней...
— Слышал? На площади казнь! А ведь не так давно к тебе этот подозрительный тип заходил! Ох, не нравится мне это! — перебила она.
Агли отрицательно покачал головой.
— Неинтересно. Я достаточно видел казней. Одной больше, одной меньше. Лучше скажите, какую вывеску делать? Я уже все подготовил.
— Это приказ государя, всем вашим явиться на площадь, — Верея нахмурилась — название она как раз и упустила. А ведь нужно для окончательной регистрации в гильдии.
— Благодарю, госпожа, я и правда пропустил объявление. Наверное, в этот момент работал. Все... кто нарушили... порядок... ответят за это.
Она сделал вид, что не замечает едва заметных пауз, когда парень подбирал слова. И постаралась успокоить и предостеречь.
— Я не хочу, чтобы ты влез во что-то подобное, Агли. Война закончилась, но некоторые не понимают этого и хотят воевать дальше. Будь, пожалуйста, осторожен!
— Я не полезу, госпожа. То, чем они занимаются, это глупость, а не война. Война — она другая.
— Я слышала, они хотели убивать вернувшихся с войны героев, — произнесла она, внимательно глядя в лицо парня.
— Зачем?
— Говорят, вдохновились подвигом того убийцы, ритуального!
— Там ритуал, здесь — глупость, которая может только разозлить власть. Странно, что люди не видят этого. Их слишком мало для чего-то серьезного, госпожа.
— А тот человек? Южанин?
Агли сразу понял, о ком ведет речь трактирщица. Наморщил лоб, подбирая слова:
— Он и правда говорил что-то такое, но я... отказался.
— Он угрожал тебе! — Вопросом это не было и Агли сообразил, что хозяйка видела последнюю сцену. Он отложил нож и дощечку, на которой пытался вырезать узор и задумался, уронив кисти рук свободно лежать на коленях.
— Можно сказать, что угрожал. Но у него нет ни силы, ни власти. Он просто болтун, способный привлечь на свою сторону только глупцов.
— Я тебе принесла куртку, — изменила тему Верея. — Пожалуйста, надень. Сколько будет длиться казнь, не знаю и не хочу, чтобы ты простыл.
Поблагодарив, Агли накинул куртку на плечи и пошел вместе с другими соотечественниками на главную площадь.
