Глава 1. Страх
Страх… Ничего больше нет, кроме страха. Он падает мне на сердце тяжелой свинцовой гирей, и теперь я едва могу дышать. Пальцы отчаянно вцепились в винтовку, а мозг постоянно твердит о том, что едва эта тварь покажет морду, я должна успеть отправить ей порцию химпатрона точно в лоб. Прямо между маленькими бледно-голубыми свинячьими глазками.
Но Чужеродный не спешит. Я слышу, как существо тяжело и шумно дышит, как его тягучие, дурно пахнущие слюни капают на бетонный пол, как шаркают несуразные, чересчур длинные конечности, когда оно продвигается в одном только ему известном направлении. Тварь где-то в коридорах, совсем рядом, жадно втягивает воздух своим крохотным уродливым носом и ищет нас. А кто ищет, тот всегда найдет, даже если преследует совсем не благие цели.
Вжимаюсь затылком в тонкую фанерную стену и закрываю глаза. Как же хочется вернуться домой, к горячим, дивно пахнущим ватрушкам, налить чай в большую кружку и непременно бросить туда дольку лимона… Как же хочется домой!
Чья-то рука сильно сжимает мою руку. Открывая глаза, вижу Дэна. В его глазах нет и капли сомнения, только холодная, злая решимость.
- Нужно уходить отсюда, - одними губами шепчет он, - они уже за стеной. – Потом ругается: – Господи Боже, ну и вонь!
Киваю. Мой напарник начинает тихо скользить вдоль стены, он не решается подняться на ноги, и я следую его примеру. Сейчас любая кошка позавидовала бы нашей грации. Вместе мы осторожно продвигаемся вглубь комнаты, хотя совсем не знаем, имеет ли она еще один выход. За стеной твари шаркают ногами в бестолковом поиске жертв, роль которых сейчас играем мы, и поскуливают, словно, потеряв нас, они утратили смысл жить. Прислушиваюсь, стараясь хотя бы примерно прикинуть, сколько Чужеродных жаждет нашей крови, но на слух определить сложно. Кажется, будто все звуки мира превратились в бестолковую какофонию, которая никогда не закончится, и нам остается только искать пути к отступлению. Мы не справлялись, когда в отряде нас было двенадцать, теперь же у нас двоих шансы равны нулю.
Мой шлем то и дело съезжает на бок, упирается в щеку, и я, уставшая его поправлять, высвобождаю ремешки под подбородком, стаскиваю этот кусок пуленепробиваемого металла и тихо кладу на пол. Хочется оставить его здесь, но, подумав несколько секунд, решаю, что будет лучше взять шлем, и прикрепляю его к ремню.
Пока нам с Дэном везет – мы благополучно добираемся до выхода из комнаты, за которой следует длинный темный коридор. Там мы еще не были, и сама мысль о том, что это, возможно, наш шанс выбраться, кружит голову. Дэн смотрит на меня, будто спрашивая, готова ли я идти, на что остается только утвердительно кивнуть. Он встает на ноги и помогает подняться мне, а потом мы оба беспомощно вглядываемся в темный коридор. Там можно ждать чего угодно, несмотря на высокую надежность такого пути. Как известно, твари проникают внутрь только через окна или двери, коридор же лишен и того, и другого, что означает низкую вероятность встречи с ними. Но как заманивает приятный солнечный свет, льющийся в окна и позволяющий увидеть все уголки помещений, каждую пылинку, вальсирующую в лучах дневного светила. Несмотря на то что солнце уже клонится к горизонту, обещая погрузить захваченную в плен неизвестными тварями маленькую планету в относительно спокойную ночь, лишенную душераздирающих воплей и голодных происков, мне не становится легче.
- Нам нужно найти рацию и передать сигнал о спасении на Землю, - шепчет Дэн. – Они должны прислать подмогу.
- А тебе не кажется, что они должны были еще час назад ее прислать, - подмечаю я. – Мы почти сутки не выходим с ними на связь, руководство могло бы побеспокоиться уже.
- Не истерии, а! – раздраженно кидает Дэн. – Может быть, они просто не могут нас найти.
За стеной слышится чавканье и довольное мурлыканье. Я с ужасом смотрю на тонкую перегородку, боясь даже подумать о том, что в этот раз послужило для тварей едой. Конечности наливаются свинцом, идти совсем не хочется. Я понимаю, что почти уже пропиталась паникой, что она прошила мое сердце и вот теперь добралась до мозга. Я хочу сдаться, но Дэн, словно чувствуя меня, хватает за руку и тянет за собой.
- Ты же знаешь, что они не брезгуют даже гипсокартоном - шепчет он на ходу. –Вспомни лекции, Крина.
Мы скрываемся в коридоре, оставляя позади кошмарные чавкающие звуки, и доверяем себя объятьям кромешно темноты. Продвигаться сначала приходиться наощупь, но вскоре Дэн находит в кармане фонарик. Полоса белого света кажется лучом надежды в смертельной темноте. Мы видим, как на самом деле узок коридор - его арочный свод нависает прямо над головой Дэна. Будь парень на сантиметров восемь повыше, точно бы задевал его головой.
- Кажется, это подземный ход, - приглушенным голосом произносит напарник. – Нам с тобой везет.
Здесь вероятность встретиться с тварью совсем мала – они ненавидят маленькие пространства и темноту - так что можно не бояться, что тебя услышат.
- Может, тут есть еще какой-нибудь выход, - неуверенно предполагаю я.
Мысль о том, что нам придется идти по безымянному туннелю неизвестно сколько времени по-настоящему пугает меня. На лекциях нас учили, что если ты окружен Чужеродными, лучше найти такое укрытие, откуда может быть несколько вариантов побега. Этот туннель совсем не похож на надежное укрытие, стоит пробить брешь в стене, куда смело просочиться солнечный свет, и безопасный путь превратиться в место для бойни.
Но мы продолжаем идти выбранным маршрутом, вернее Дэн идет, а я устало плетусь за ним, уперев взгляд в его широкую спину и лишь изредка подглядывая на прыгающий по стене светодиодный луч фонарика. Мне вспоминается, как нас с Дэном определили в одну группу на учениях и как мы тогда друг другу не нравились. Он называл меня Выскочкой, а я его Верзилой. Я отлично стреляла, а он отчаянно «мазал» и в конце концов от злости разломал своим огромным кулаком мишень. Это было полтора года назад! Мы не считали Чужеродных серьезной опасностью для человечества и мечтали избавиться друг от друга, пытаясь в каждом следующем месяце записаться в другую группу. Но нас упорно сводили в одну команд, будто бы знали, что в итоге именно мы двое выживем, чтобы рассказать в итоге всю правду о разведывательной операции. Дэн лучший стрелок «Противостояния», а я его верный напарник, один-единственный, потому что десять остальных полегли меньше суток назад, защищая планету. А ведь на Земле нам говорили, что это будет просто разведывательная вылазка. Я чувствую, как от страха и скорби дрожит нижняя губа.
- Как ты думаешь, кому-нибудь из наших все-таки удалось спастись? – спрашиваю, понимая, что вопрос мой неуместен. Я сама все видела.
- Лучше не думай об этом, - ледяным тоном отвечает тот.
- Но все же, Дэн…
Он останавливается и оборачивается ко мне, направляя луч фонаря нам под ноги. В полутьме вижу его серьезное лицо и глаза, в которых затаились грусть и усталость. Дэн кладет руку мне на плечо.
- Послушай, Крина, к сожалению, мы не на учениях, как полгода назад, - тихо и ровно произносит он. – Тогда все было интересно и весело, тогда нам казалось, что Чужеродные – просто наряженные добровольцы, которым нравится играть в экстремальные игры. И это было правильно. Но сейчас мы не играем, мы даже не на Земле. Это Олт, и тут творится не понятно что. Наши бойцы полегли, подкрепление черт знает где, вероятнее, командование и не знает о нашем положении, а мы бредем по черному коридору, который, возможно, приведет нас совсем не туда, куда нам надо. Нас здесь двое, Крина, и терять друг друга мы не должны. Соберись, Выскочка!
Против своей воли я шмыгаю носом, и в следующую секунду оказываюсь прижатой к его груди. Настоящие сильные мужские объятия, которые я успела позабыть, ведь они остались в моем детстве, когда еще папа вот также прижимал меня к груди, если мне удавалось порадовать его какими-либо успехами. Теперь же подобный порыв Дэна обескураживает, но я не пытаюсь его оттолкнуть. Мы стоим так несколько коротких минут, не произносим ни слова, даже не двигаемся, будто таким образом заряжаем друг друга энергией и верой в счастливый конец операции. Потом напарник выпускает меня из объятий, и все становится по-прежнему.
- Полегчало? – спрашивает он.
- Да.
Дэн подбирает с пола фонарь, и мы продолжаем путь.
Глава 2. Ранение
Сколько лет я не была на Олте? Лет пятнадцать. С тех пор, как родители вернулись обратно на Землю, я почти не вспоминала ту маленькую и чужую планету, которую с таким рвением пыталось обжить человечество. Тогда мне было пять, и я почти ничего не помню, разве что момент, когда суровый солдат запретил мне брать в космолет мою плюшевую собаку – Тобика. «Заражён», - это единственное, что я поняла из слов «злого дяди». Тобика пришлось оставить, но не описать словами, сколько слез я пролила по нему.
Сейчас я с трудом могу вспомнить своего плюшевого друга. Кажется, он был изрядно обшарпан, и у него напрочь отсутствовало одно из ушей. Почему – тоже не помню. Но самое главное, уже став взрослой, я никогда не спрашивала родителей, по какой причине нам пришлось так поспешно покинуть Олт, и что означало это страшно-неизвестное слово «заражён». Уже позже я узнала, почему люди в такой спешке покидали новую среду обитания. Дело было в Чужеродных. Желаю изучить новую планету, ученые копалы шахты и котлованы, различные убежища и даже метро, до тех пор, пока один из вырытых ими же туннелей не привел в логово к странным существам. Они были слепыми и малоподвижными, с безобразными звереподобными лицами, но очень похожи на людей. Тогда все на Земле гордились этой находкой. Сгорбленные, с короткими вывернутыми наружу ногами, длинными, как у орангутанга руками, бледно-зеленой кожей и уродливым лицом, с маленькими водянисто-голубыми глазками, широким, носом и алым ртом, который то ли улыбался, то ли скалился – сказать точно было сложно. Существа оказались тупыми одноклеточными особями, над которыми было решено проводить опыты для преобразования в новый вид человечества. Лично мне не известно, когда все пошло не так. Возможно, уже тогда, когда ученые только еще наткнулись на убежище Чужеродных.
Они делали им вакцины, вживляли стволовые клетки людей, переливали кровь… Это был отличный материал для изучения, но до тех пор, когда особи не стали мутировать. Им хотелось убивать. Все равно кого, годились даже крысы. Солнечный свет удивительным образом преображал Чужеродных, не внешне, увы, это было невозможно, но физически они становились активнее и сильнее, а еще кровожаднее. Твари быстро размножались, поэтому вскоре армия на Олте не могла держать ситуацию под контролем. Чужеродные стали нападать на людей и поедать их, а те, кому посчастливилось отбиться и выжить, заболевали неизвестной болезнью и умирали. Тогда правительство на Земле издало указ переселить всех людей с Олта обратно, а всю планету подвергнуть тщательной химической обработке. С тех пор про Олт больше не говорили. Планета осталась, но возвращаться туда не разрешалось. Работа по дезинфекции была проведена, отчеты написаны и сданы, статистика неуверенно вещала о нескольких выживших тварях. Больше ничего. Не говорили даже о том, что стало с теми, кто наотрез отказался переселяться обратно на Землю. Сейчас я знаю, что все они погибли. Если не от химической обработки, то от лап Чужеродных точно, против которых теперь тоже изготовили оружие. Не супер-эффективное, но убить тварь таким химпатроном было вполне реально. Главное – попасть ему в мягкое местечко между глаз, а если учесть, что твари передвигались быстро и постоянно меняли траекторию движения, с первого раза уложить такое чудо природы было почти невозможно. Другое дело, когда твари подходили близко, но это тоже случалось крайне редко. Они словно знали, чем заряжены наши винтовки, поэтому предпочитали нападать сзади, ломая жертве шейные позвонки.
Теперь такой опасности подвергаемся мы с Дэном, потеряв всю свою команду, но упорно продвигаясь по узкому коридору все дальше и дальше, пока не выходим в большое помещение с тремя окнами, стекла которых выбиты и осколки тонким слоем покрывают пол, припорошенные пылью, уличной грязью и брызгами крови. Чужеродных здесь нет, но они точно заходили в эту комнату – их слюна на оконных рамах и дверном косяке. Отвратительный запах все еще витает в этих стенах, и я с трудом подавляю рвотный позыв.
- Даже интересно, далеко эти твари ушли отсюда? – тихо усмехается Дэн.
- Лучше не задерживаться, - отвечаю я, ощущая, как ко мне возвращается уверенность. Вот что делает солнечный свет, даже если он тихо умирает на горизонте, отбрасывая на грязный пол вытянутые уродливые тени неживых предметов комнаты.
Мы осторожно проходим помещение, стараемся не задерживаться здесь, боясь нападения. Осколки стекла под ногами тихо похрустывают, и я скрещиваю пальцы, молясь, чтобы Чужеродные не услышали этих звуков. В противоположном конце комнаты находится дверь. Она сорвана с петель, косяк почти вырван с корнем и висит в прямом смысле на честном слове. На светлой древесине остались глубокие царапины от ногтей тварей. Видимо, кто-то пытался спрятаться от них по ту сторону двери, а Чужеродные не могли оставить такое вольное поведение своей пищи.
Эта догадка подтверждается на все сто процентов, когда мы переступаем через перекореженный порог и оказываемся в другой, меньшей по размеру комнате. Здесь по периметру разбросаны человеческие останки, клочки кожи, волос, даже зубов и пальцев. Стол возле стены забрызган кровью, на нем рассыпаны какие-то бумаги. Приборы перевернуты, вдребезги разбиты низкие шкафы, из которых вывались наружу увесистые деловые папки. Признаки отчаянной борьбы были на лицо и страшно представить, что на самом деле творилось в этой комнатенке, противоположная дверь которой тоже была снята с петель.
Дэн быстро идет к столу, не обращая внимания на то, что фактически идет по человеческим останкам и тяжелые сапоги разминают в кашу те клочки людской бренности, что попадают ему под ноги. Нервно сглатываю и неуверенно вступаю в комнату. Запах крови, разлагающейся плоти и вонь слюны Чужеродных смешались здесь в один тошнотворный запах и я зажимаю нос. На глаза попадается наполовину обглоданная человеческая рука, брошенная в ближний от меня угол. Указательный и средний пальцы отсутствуют, но на остальных трех сохранился изящный маникюр. Я вдруг понимаю, что меня трясет мелкой дрожью.
- Черт побери, они разбили пульт! – раздается злой и достаточно громкий голос Дэна.
Я тут же заставляю себя полностью сосредоточиться на нем, чтобы не впасть в панику. Дэн держит в руках прямоугольную металлическую коробку и смотрит на меня с явным раздражением.
- Рация здесь, но эти твари разбили пульт. Мы не сможем передать сигнал даже на этой территории, не говоря уже про Землю. Знаешь, сколько теперь времени уйдет на то, чтобы починить рацию!
- Но у нас нет выбора, - как-то совсем обреченно отзываюсь я.
Дэн смотрит на меня и явно хочет что-то сказать, но в это самое время за спиной напарника, из коридоров здания доносится протяжный вой Чужеродного. Это зов изголодавшегося, отчаявшегося охотника, напавшего на след своей жертвы.
