Эх, вот если бы за практику хотя бы парочка таких случаев произошла, то о деньгах до самого конца учёбы можно не думать… Только сомневаюсь, что найдутся идиоты, желающие нарушить один из законов, по которым полагалась смертная казнь. А жаль. Ну да ладно, хотя бы отдохну, и вон какого питомца отхватила, Васенька же прелесть будет, когда вырастет! В общем, читать бумаги оказалось интересно, и время потратила не зря.
Единственное, что напрягало – невозможность понимать Колина. Он исправно появлялся на ночные вахты, но общались мы по-прежнему через бумажки. Но не всегда это было удобно, особенно когда кормишь котика смесью, или в его гнезде убираешься, короче, когда руки заняты. Так прошла неделя, в конце которой Вася как раз глазки открыл, и за ним нужно было глаз да глаз. И вот когда я в очередной раз, держа Ваську на руках, чтобы никуда не удрал, пыталась объяснить, что мне нужен новый плед для котика, потому как старый в стирке, Колин наконец додумался до главного вопроса. «Хочешь понимать нашу речь?» – появилось на бумажке.
— Это решило бы множество проблем, – буркнула я, поудобнее перехватывая уже упитанного и увесистого Васеньку, с любопытством вертевшего лобастой головой.
«Хорошо, тогда завтра на рассвете пойдём в одно место в лесу, оденься в удобное и немаркое. Это не запрещено, капитана я сам предупрежу». Отлично! Предложение обрадовало донельзя, и я с воодушевлением кивнула.
На следующее утро я оделась в джинсы, свитер потеплее – всё же, раннее утро, и лес, – прихватила на всякий случай куртку и спустилась вниз, ждать Колина. Он пришёл не один, а в сопровождении ещё одного скелета, побольше и помощнее, явно какой-то могучий мужик был при жизни. Я вопросительно глянула на моего знакомого, и он протянул мне записку. «Стефан присмотрит за Васей, пока нас не будет». Ага, значит, нас точно не будет больше трёх часов… Ну ладно. Я быстренько объяснила и показала, что где, почесала сонного Васеньку за ухом и вышла на улицу за Колином.
Лес начинался почти за последним домом, до него мы дошли минут за десять, и некоторое время шли по красивому утреннему лесу, прозрачно-туманному, с зарослями малины, паутиной, украшенной бисеринками росы. Я наслаждалась природой и дышала свежим лесным воздухом, спокойно шагая за Колином по тропинке, подмечая ягодные кочки и предвкушая, как в конце практики наведаюсь сюда с лукошком, привезу вкуснятины натуральной в общежитие. А потом лес начал потихоньку меняться: высокие сосны сменились лохматыми елями, стало сумрачно, и слегка не по себе. Воздух стал влажным, тяжёлым, и в низинах прозрачный жемчужный туман превратился в зеленоватое марево, и он постепенно наползал на тропинку. Колин уверенно шагал вперёд, и я старалась не отставать, обхватив себя руками и зябко поёжившись. Так мы шли ещё некоторое время…
Туман постепенно поднимался сначала до колен, потом до пояса, и хотя где-то там солнце, наверное, уже встало, здесь по-прежнему сохранялись сумерки. Тропинку я практически не видела, шагая на ощупь, и меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, интерес, с другой – я сражалась с паникой, толкавшей закатить Колину истерику на тему, куда он меня завёл. Ведь ни о каких аномалиях в этом лесу я не слышала, а это больше всего походило именно на неё. Я старалась смотреть только на своего проводника, потому что мне всё время мерещились какие-то тени, мелькающие между елями, а ещё, пугало полное отсутствие звуков. Они будто тонули в этом тумане, в густой тишине, даже веточка не треснет под подошвой.
Спустя ещё час путешествия по жутковатому лесу ели впереди наконец расступились, и мы с Колином оказались на поляне, идеально круглой, в центре которой стоял камень. Перед ним в земле торчал самый настоящий меч, с рукояткой, гардой, деревья с другой стороны поляны почти полностью тонули в зелёном тумане. Эм… Наличие меча и подобия алтаря совсем напугало, и я с трудом удержала панику: только мысль о том, что если бы Колину понадобилось что-то со мной сделать, он бы давно это сделал, утешала. Ведь он каждый день бывал в моём доме. Тишина давила на уши, ни птичка чирикнет, ни веточка не хрустнет. Тут Колин повернулся ко мне, и я чуть не подскочила от неожиданности – он протягивал очередную записку. «Садись», и махнул на камень.
— Это не опасно? – с подозрением всё же переспросила я, косясь на валун.
Скелет помотал черепом, и я, подавив вздох, осторожно приблизилась, потрогала ладонью – вроде, не холодный, – и аккуратно примостилась на нём, кутаясь в куртку. От Колина пришла следующая записка: «Я сейчас вернусь, жди». Эй-эй, куда?! Только я рта не успела открыть, как мой провожатый скрылся в тумане. А ещё, внезапно из него выступили другие скелеты и молча, всё в той же тишине, обступили, замерев страшненькими пособиями для анатомии. Только огоньки в глазницах сверкали, и жуткое ощущение, что на меня смотрят с вполне определённым интересом, лишь нарастало. Захотелось залезть на камень с ногами, я покосилась на меч – интересно, если я воспользуюсь им в целях самообороны, мне ничего не будет? М-мамочки, куда меня этот прохиндей притащил?!
Не знаю, сколько прошло времени, мне казалось, что часы, хотя на самом деле, подозреваю, всего-то минут десять-пятнадцать. Скелеты не стояли на месте, они бродили в тумане жуткими призраками, и меня начало трясти, пришлось стиснуть зубы, чтобы не стучали. Всё казалось, скелеты подбираются всё ближе, сужая круги, чтобы напасть… А бежать мне некуда! Я ж одна отсюда не выйду! Я настолько погрузилась в собственные переживания, что даже не заметила, как наконец появился Колин, причём как-то внезапно, будто из воздуха появился. Он протягивал мне странную ягоду, отдалённо похожую на ежевику, но крупнее, и с колючками из каждого зёрнышка, ядовито-зелёного, почти как туман, цвета. И записка: «Съешь». Всего мгновение я колебалась, потом взяла ягоду и решительно закинула в рот. Приятный, кисло-сладкий вкус с едва уловимым терпким, растёкся во рту, я прожевала и проглотила.
— Вкусная, а что это? – посмотрела на Колина.
Только ответа не дождалась. Неожиданно горло сдавило, и стало трудно дышать, потом в груди закололо, и сердце заколотилось, как сумасшедшее. Я рванула ворот свитера, сползла с камня, с трудом выговорив:
— Колин… Мне п-плохо…
И тут меня посетила очень, очень нехорошая мысль. Может, он и Даниэлю ничего не сказал, и насчёт безопасности соврал, а я, дура, поверила! Нет бы сначала у капитана прояснить! А теперь никто и не узнает, где пропала студентка-практикантка…
— Ты отравил меня! – прохрипела я, в глазах потемнело, и сознание покинуло меня.
Возвращалась в реальность я очень медленно, как будто всплывала с большой глубины. Смутно ощущала, что укрыта чем-то тёплым – одеялом, наверное, которое кто-то заботливо поправлял, на лбу лежало что-то мокрое и тёплое, которое сняли и заменили на приятно холодное. А ещё, звучали голоса, негромкие, один – сердитый, капитана, а второй – незнакомый, звонкий и виноватый.
— Ты чем думала, дурная твоя голова, что потащила Линду в Сумеречный лес?! Не спросив меня?! Не подумала, что она уже могла побывать на грани жизни и смерти?!
— Откуда я могла знать? – отозвалась невидимая собеседница. – Она же молодая, красивая, когда умирать-то могла?
— В жизни всякое, знаешь ли, случается, – мрачно ответил ей Даниэль. – Ты понимаешь, что если бы я хоть немного опоздал, Линда уже была бы мертва, и тебя, глупое ты создание, мне бы пришлось казнить?!
Тихое ойканье, звук, похожий на шмыганье, и такой же тихий, очень виноватый голос:
— Ну прости, я же как лучше хотела…
Во мне завозилось любопытство: я ж сюда с Колином вроде как шла, и что это за девица тут крутится? Сделав над собой усилие, я таки открыла глаза, чтобы оглядеться, где вообще нахожусь. Так, рядом, на постели, точно Колин сидел – его скелет я успела хорошо изучить за те дни, пока он приходил к Васеньке. Помещение незнакомое, бревенчатая хижина с одной просторной комнатой, я лежу на довольно узкой кровати, укрытая почти до подбородка одеялом. Колин, заметив, что пришла в себя, тут же радостно сверкнул глазницами и повернул череп к стоявшему рядом хмурому Даниэлю.
— Ну вот видишь, очнулась! – радостно сообщил… сообщила?.. Колин тем самым незнакомым девичьим голосом. – Я ж не хотела, честно, не думала, что так получится! – затараторила, ну, она, наверное, раз так повернулось. – Ты же сказала, что хочешь нашу речь понимать, это же вообще безопасно, съесть ягоду знаненки, у нас даже детям её дают! Откуда ж я знала…
Я невольно поморщилась, от трескотни скелета даже в висках слегка заломило. Даниэль заметил и тут же встрепенулся, шикнул на Колина, шагнув ближе.
— Тише, балаболка! Видишь, плохо человеку? Линда, поспи, вот отвар укрепляющий, – он взял со стола кружку и протянул мне. – Тебе лучше станет, как проснёшься.
Я послушно взяла кружку, пока воздержавшись от вопросов, осторожно сделала глоток: различила мяту, лимонник, и были ещё какие-то травы, на вкус отвар оказался вполне приятным. Уснула почти сразу.
Следующее утро я встретила в гораздо лучшем состоянии, чем вчера. Конечно, Колин сидел – или всё-таки сидела?.. – рядом, как и вчера. Несколько мгновений я размышляла, как к нему обращаться, а потом решила, что как и раньше – тем более, скелет мужского рода всё-таки. А сейчас Колин – скелет. Откашлявшись, я спросила:
— Где я?
— Так в избушке Комитета по охране нежити, – охотно пояснил Колин, болтая ногами – удивительно, но эмоции скелета я ощущала чётко и ясно, как будто разговаривала с обычным человеком. – Тут обычно собираются стражники, делающие обход. Но пока тебе нельзя уходить отсюда, капитан запретил, и сказал, что сам придёт и проводит в деревню, – тут же добавил он.
Что ж, ладно. Надеюсь, Даниэль оказался душкой и объяснил всё старосте, и за Васенькой кто-то приглядит, пока я тут валяюсь. Вздохнув, посмотрела на Колина и решила пока пообщаться, раз делать больше нечего.
— А как ты таким стал? – спросила у него.
Колин вздохнул.
— Не очень радостная история, но если хочешь, расскажу.
Оказалось, при жизни мой собеседник был молоденькой аристократкой, наивной и мечтательной, сбежавшей вслед за возлюбленным на войну, переодевшись в мальчика, как в любимых ею дамских романах. Ей казалось это ужасно романтичным, однако она даже не подозревала, что её ждёт. Во-первых, она толком не знала, где искать предмет своих чувств, и попала совсем в другой отряд. Во-вторых, вместо подвигов и спасения любимого, как писали в книжках, после которого он просто обязан был влюбиться в неё до конца жизни и сделать предложение, получила чистку грязных котлов, потому как больше ни на что была не способна. Ну а когда выяснилось, что она всё же девушка, то пришлось вообще делить постель с командиром отряда – с женским полом было всё сложно в походных условиях. Да, он оказался не противным и старым, а вполне привлекательным, но… Её же никто не спрашивал, хочет она этого или нет!
Хорошо ещё, что кроме него ни с кем не пришлось спать, за этим командир строго следил. Ну а когда встреча с любимым всё же произошла, и девушка слёзно умоляла спасти её и забрать с собой, случилось закономерное. Любимый лишь поморщился и сказал, что она сама виновата, нечего было тащиться за ним, и вообще, зачем её спасать, если репутация и так уже того, подмочена. Так что, несколько месяцев ей пришлось так и путешествовать в качестве ночной утешительницы командира, и хоть немного утешало одно: он был к ней добр, не поднимал руку, приглядывал. Но ей было уже всё равно… Даже когда она забеременела, эта новость не вызвала никаких эмоций, кроме усталой обречённости. И заявление будущего отца, что женится, как только они найдут священника, тоже не обрадовало. Только вот случилась вооружённая стычка, настоящее сражение, в котором девушка случайно и погибла, а очнулась уже таким вот скелетом.
— Террен и его отряд тоже стали такими же, – подошёл к концу своей нехитрой истории Колин. – Ну и с тех пор и ходит за мной, все прихоти выполняет, животных мне таскает, – скелет фыркнул, закатив огоньки в глазницах. – Может, вину чувствует, что не уберёг, может, и правда любил, я не знаю, – он пожал плечами. – А живность всякую я и при жизни любила, ну и, больше заботиться не о ком, – снова вздох, в котором слышалась неподдельная грусть. – И ребёнок, опять же…
— А что там за меч был? – я поспешила перевести тему и отвлечь Колина от невесёлых воспоминаний.
— А, это меч того мага, ставшего личем, только в этом месте и растёт знаненка, – махнул Колин конечностью. – Он для разумной нечисти как маяк работает, и благодаря ему мы сохраняем разум. Ой, я тебя заговорила, а тебе отдыхать надо! – спохватился скелет и поднялся. – Вот, отвар выпей, и я поесть бульончика принесу, капитан скоро придёт!
Даниэль действительно явился к полудню, только увидев его на пороге и отметив мрачное лицо, заподозрила неладное. Мельком глянув на меня, капитан перевёл взгляд на замершего Колина и хмуро сообщил:
— Колин, ты арестован за похищение и покушение на жизнь живого человека.
Пару мгновений я ошарашенно пялилась на него, Колин только клацнул челюстью, а потом меня прорвало. Резко прибавилось сил, и я даже смогла выпрямиться в постели, уперев руки в бока и нахмурившись.
— Какое похищение, какое покушение?! Дан, ты с дуба рухнул? Не было ничего такого, никто меня не похищал! – праведно возмутилась произволом.
Что это на него нашло, интересно? Знает же, как всё было. Я сама с Колином пошла, и он и правда не знал, что эта клятая ягода так подействует на меня! Даниэль длинно вздохнул и поморщился. Огляделся, упал на стоявшую рядом табуретку и устало ответил:
— Да при чём тут ты, Линда… Знаешь, что это чудовище натворило? – капитан метнул хмурый взгляд в переминающегося костяка. – Он брата моего похитил неделю назад и удерживал в Морозной пещере, а там же всего тринадцать градусов тепла, и зимой, и летом! По всем законам, это и есть похищение и покушение на убийство!
Колин закатил огоньки под череп, и я услышала ворчание:
— Ну конечно, убьёшь волколака этими градусами…
Так. Я ошарашенно хлопнула ресницами, пришибленная новостями. Волколаки – это же инициированные, прошедшие через обряд перерождения, существа, ни разу не оборотни, хотя и умеют превращаться в смертельно опасных хищников. Это отдельная, самая опасная раса, даже вампиры предпочитали не связываться с волколаками. Оборотни уже рождались с второй сущностью, и к четырнадцати годам в полнолуние начинали обращаться, а в остальное время оставались нормальными людьми, перекидывавшимися только в случае угрозы жизни.
Волколаки же… Изначально это люди, в шестнадцать лет проходившие сложный ритуал перерождения. Описания самого ритуала нигде не было, только общие смутные намёки, что связан он с кровью старших инициированных родственников и смертью. Кинжал вонзали в сердце, подросток умирал и возрождался уже волколаком, то есть, нежитью, формально: температура тела оставалась низкой, сердце не билось. Могли обращаться в страшных зверей в любое время, и необязательно в момент опасности, зачастую просто даже под влиянием эмоций.
Единственное, что напрягало – невозможность понимать Колина. Он исправно появлялся на ночные вахты, но общались мы по-прежнему через бумажки. Но не всегда это было удобно, особенно когда кормишь котика смесью, или в его гнезде убираешься, короче, когда руки заняты. Так прошла неделя, в конце которой Вася как раз глазки открыл, и за ним нужно было глаз да глаз. И вот когда я в очередной раз, держа Ваську на руках, чтобы никуда не удрал, пыталась объяснить, что мне нужен новый плед для котика, потому как старый в стирке, Колин наконец додумался до главного вопроса. «Хочешь понимать нашу речь?» – появилось на бумажке.
— Это решило бы множество проблем, – буркнула я, поудобнее перехватывая уже упитанного и увесистого Васеньку, с любопытством вертевшего лобастой головой.
«Хорошо, тогда завтра на рассвете пойдём в одно место в лесу, оденься в удобное и немаркое. Это не запрещено, капитана я сам предупрежу». Отлично! Предложение обрадовало донельзя, и я с воодушевлением кивнула.
На следующее утро я оделась в джинсы, свитер потеплее – всё же, раннее утро, и лес, – прихватила на всякий случай куртку и спустилась вниз, ждать Колина. Он пришёл не один, а в сопровождении ещё одного скелета, побольше и помощнее, явно какой-то могучий мужик был при жизни. Я вопросительно глянула на моего знакомого, и он протянул мне записку. «Стефан присмотрит за Васей, пока нас не будет». Ага, значит, нас точно не будет больше трёх часов… Ну ладно. Я быстренько объяснила и показала, что где, почесала сонного Васеньку за ухом и вышла на улицу за Колином.
Лес начинался почти за последним домом, до него мы дошли минут за десять, и некоторое время шли по красивому утреннему лесу, прозрачно-туманному, с зарослями малины, паутиной, украшенной бисеринками росы. Я наслаждалась природой и дышала свежим лесным воздухом, спокойно шагая за Колином по тропинке, подмечая ягодные кочки и предвкушая, как в конце практики наведаюсь сюда с лукошком, привезу вкуснятины натуральной в общежитие. А потом лес начал потихоньку меняться: высокие сосны сменились лохматыми елями, стало сумрачно, и слегка не по себе. Воздух стал влажным, тяжёлым, и в низинах прозрачный жемчужный туман превратился в зеленоватое марево, и он постепенно наползал на тропинку. Колин уверенно шагал вперёд, и я старалась не отставать, обхватив себя руками и зябко поёжившись. Так мы шли ещё некоторое время…
Туман постепенно поднимался сначала до колен, потом до пояса, и хотя где-то там солнце, наверное, уже встало, здесь по-прежнему сохранялись сумерки. Тропинку я практически не видела, шагая на ощупь, и меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, интерес, с другой – я сражалась с паникой, толкавшей закатить Колину истерику на тему, куда он меня завёл. Ведь ни о каких аномалиях в этом лесу я не слышала, а это больше всего походило именно на неё. Я старалась смотреть только на своего проводника, потому что мне всё время мерещились какие-то тени, мелькающие между елями, а ещё, пугало полное отсутствие звуков. Они будто тонули в этом тумане, в густой тишине, даже веточка не треснет под подошвой.
Спустя ещё час путешествия по жутковатому лесу ели впереди наконец расступились, и мы с Колином оказались на поляне, идеально круглой, в центре которой стоял камень. Перед ним в земле торчал самый настоящий меч, с рукояткой, гардой, деревья с другой стороны поляны почти полностью тонули в зелёном тумане. Эм… Наличие меча и подобия алтаря совсем напугало, и я с трудом удержала панику: только мысль о том, что если бы Колину понадобилось что-то со мной сделать, он бы давно это сделал, утешала. Ведь он каждый день бывал в моём доме. Тишина давила на уши, ни птичка чирикнет, ни веточка не хрустнет. Тут Колин повернулся ко мне, и я чуть не подскочила от неожиданности – он протягивал очередную записку. «Садись», и махнул на камень.
— Это не опасно? – с подозрением всё же переспросила я, косясь на валун.
Скелет помотал черепом, и я, подавив вздох, осторожно приблизилась, потрогала ладонью – вроде, не холодный, – и аккуратно примостилась на нём, кутаясь в куртку. От Колина пришла следующая записка: «Я сейчас вернусь, жди». Эй-эй, куда?! Только я рта не успела открыть, как мой провожатый скрылся в тумане. А ещё, внезапно из него выступили другие скелеты и молча, всё в той же тишине, обступили, замерев страшненькими пособиями для анатомии. Только огоньки в глазницах сверкали, и жуткое ощущение, что на меня смотрят с вполне определённым интересом, лишь нарастало. Захотелось залезть на камень с ногами, я покосилась на меч – интересно, если я воспользуюсь им в целях самообороны, мне ничего не будет? М-мамочки, куда меня этот прохиндей притащил?!
Не знаю, сколько прошло времени, мне казалось, что часы, хотя на самом деле, подозреваю, всего-то минут десять-пятнадцать. Скелеты не стояли на месте, они бродили в тумане жуткими призраками, и меня начало трясти, пришлось стиснуть зубы, чтобы не стучали. Всё казалось, скелеты подбираются всё ближе, сужая круги, чтобы напасть… А бежать мне некуда! Я ж одна отсюда не выйду! Я настолько погрузилась в собственные переживания, что даже не заметила, как наконец появился Колин, причём как-то внезапно, будто из воздуха появился. Он протягивал мне странную ягоду, отдалённо похожую на ежевику, но крупнее, и с колючками из каждого зёрнышка, ядовито-зелёного, почти как туман, цвета. И записка: «Съешь». Всего мгновение я колебалась, потом взяла ягоду и решительно закинула в рот. Приятный, кисло-сладкий вкус с едва уловимым терпким, растёкся во рту, я прожевала и проглотила.
— Вкусная, а что это? – посмотрела на Колина.
Только ответа не дождалась. Неожиданно горло сдавило, и стало трудно дышать, потом в груди закололо, и сердце заколотилось, как сумасшедшее. Я рванула ворот свитера, сползла с камня, с трудом выговорив:
— Колин… Мне п-плохо…
И тут меня посетила очень, очень нехорошая мысль. Может, он и Даниэлю ничего не сказал, и насчёт безопасности соврал, а я, дура, поверила! Нет бы сначала у капитана прояснить! А теперь никто и не узнает, где пропала студентка-практикантка…
— Ты отравил меня! – прохрипела я, в глазах потемнело, и сознание покинуло меня.
ГЛАВА 4
Возвращалась в реальность я очень медленно, как будто всплывала с большой глубины. Смутно ощущала, что укрыта чем-то тёплым – одеялом, наверное, которое кто-то заботливо поправлял, на лбу лежало что-то мокрое и тёплое, которое сняли и заменили на приятно холодное. А ещё, звучали голоса, негромкие, один – сердитый, капитана, а второй – незнакомый, звонкий и виноватый.
— Ты чем думала, дурная твоя голова, что потащила Линду в Сумеречный лес?! Не спросив меня?! Не подумала, что она уже могла побывать на грани жизни и смерти?!
— Откуда я могла знать? – отозвалась невидимая собеседница. – Она же молодая, красивая, когда умирать-то могла?
— В жизни всякое, знаешь ли, случается, – мрачно ответил ей Даниэль. – Ты понимаешь, что если бы я хоть немного опоздал, Линда уже была бы мертва, и тебя, глупое ты создание, мне бы пришлось казнить?!
Тихое ойканье, звук, похожий на шмыганье, и такой же тихий, очень виноватый голос:
— Ну прости, я же как лучше хотела…
Во мне завозилось любопытство: я ж сюда с Колином вроде как шла, и что это за девица тут крутится? Сделав над собой усилие, я таки открыла глаза, чтобы оглядеться, где вообще нахожусь. Так, рядом, на постели, точно Колин сидел – его скелет я успела хорошо изучить за те дни, пока он приходил к Васеньке. Помещение незнакомое, бревенчатая хижина с одной просторной комнатой, я лежу на довольно узкой кровати, укрытая почти до подбородка одеялом. Колин, заметив, что пришла в себя, тут же радостно сверкнул глазницами и повернул череп к стоявшему рядом хмурому Даниэлю.
— Ну вот видишь, очнулась! – радостно сообщил… сообщила?.. Колин тем самым незнакомым девичьим голосом. – Я ж не хотела, честно, не думала, что так получится! – затараторила, ну, она, наверное, раз так повернулось. – Ты же сказала, что хочешь нашу речь понимать, это же вообще безопасно, съесть ягоду знаненки, у нас даже детям её дают! Откуда ж я знала…
Я невольно поморщилась, от трескотни скелета даже в висках слегка заломило. Даниэль заметил и тут же встрепенулся, шикнул на Колина, шагнув ближе.
— Тише, балаболка! Видишь, плохо человеку? Линда, поспи, вот отвар укрепляющий, – он взял со стола кружку и протянул мне. – Тебе лучше станет, как проснёшься.
Я послушно взяла кружку, пока воздержавшись от вопросов, осторожно сделала глоток: различила мяту, лимонник, и были ещё какие-то травы, на вкус отвар оказался вполне приятным. Уснула почти сразу.
Следующее утро я встретила в гораздо лучшем состоянии, чем вчера. Конечно, Колин сидел – или всё-таки сидела?.. – рядом, как и вчера. Несколько мгновений я размышляла, как к нему обращаться, а потом решила, что как и раньше – тем более, скелет мужского рода всё-таки. А сейчас Колин – скелет. Откашлявшись, я спросила:
— Где я?
— Так в избушке Комитета по охране нежити, – охотно пояснил Колин, болтая ногами – удивительно, но эмоции скелета я ощущала чётко и ясно, как будто разговаривала с обычным человеком. – Тут обычно собираются стражники, делающие обход. Но пока тебе нельзя уходить отсюда, капитан запретил, и сказал, что сам придёт и проводит в деревню, – тут же добавил он.
Что ж, ладно. Надеюсь, Даниэль оказался душкой и объяснил всё старосте, и за Васенькой кто-то приглядит, пока я тут валяюсь. Вздохнув, посмотрела на Колина и решила пока пообщаться, раз делать больше нечего.
— А как ты таким стал? – спросила у него.
Колин вздохнул.
— Не очень радостная история, но если хочешь, расскажу.
Оказалось, при жизни мой собеседник был молоденькой аристократкой, наивной и мечтательной, сбежавшей вслед за возлюбленным на войну, переодевшись в мальчика, как в любимых ею дамских романах. Ей казалось это ужасно романтичным, однако она даже не подозревала, что её ждёт. Во-первых, она толком не знала, где искать предмет своих чувств, и попала совсем в другой отряд. Во-вторых, вместо подвигов и спасения любимого, как писали в книжках, после которого он просто обязан был влюбиться в неё до конца жизни и сделать предложение, получила чистку грязных котлов, потому как больше ни на что была не способна. Ну а когда выяснилось, что она всё же девушка, то пришлось вообще делить постель с командиром отряда – с женским полом было всё сложно в походных условиях. Да, он оказался не противным и старым, а вполне привлекательным, но… Её же никто не спрашивал, хочет она этого или нет!
Хорошо ещё, что кроме него ни с кем не пришлось спать, за этим командир строго следил. Ну а когда встреча с любимым всё же произошла, и девушка слёзно умоляла спасти её и забрать с собой, случилось закономерное. Любимый лишь поморщился и сказал, что она сама виновата, нечего было тащиться за ним, и вообще, зачем её спасать, если репутация и так уже того, подмочена. Так что, несколько месяцев ей пришлось так и путешествовать в качестве ночной утешительницы командира, и хоть немного утешало одно: он был к ней добр, не поднимал руку, приглядывал. Но ей было уже всё равно… Даже когда она забеременела, эта новость не вызвала никаких эмоций, кроме усталой обречённости. И заявление будущего отца, что женится, как только они найдут священника, тоже не обрадовало. Только вот случилась вооружённая стычка, настоящее сражение, в котором девушка случайно и погибла, а очнулась уже таким вот скелетом.
— Террен и его отряд тоже стали такими же, – подошёл к концу своей нехитрой истории Колин. – Ну и с тех пор и ходит за мной, все прихоти выполняет, животных мне таскает, – скелет фыркнул, закатив огоньки в глазницах. – Может, вину чувствует, что не уберёг, может, и правда любил, я не знаю, – он пожал плечами. – А живность всякую я и при жизни любила, ну и, больше заботиться не о ком, – снова вздох, в котором слышалась неподдельная грусть. – И ребёнок, опять же…
— А что там за меч был? – я поспешила перевести тему и отвлечь Колина от невесёлых воспоминаний.
— А, это меч того мага, ставшего личем, только в этом месте и растёт знаненка, – махнул Колин конечностью. – Он для разумной нечисти как маяк работает, и благодаря ему мы сохраняем разум. Ой, я тебя заговорила, а тебе отдыхать надо! – спохватился скелет и поднялся. – Вот, отвар выпей, и я поесть бульончика принесу, капитан скоро придёт!
Даниэль действительно явился к полудню, только увидев его на пороге и отметив мрачное лицо, заподозрила неладное. Мельком глянув на меня, капитан перевёл взгляд на замершего Колина и хмуро сообщил:
— Колин, ты арестован за похищение и покушение на жизнь живого человека.
Пару мгновений я ошарашенно пялилась на него, Колин только клацнул челюстью, а потом меня прорвало. Резко прибавилось сил, и я даже смогла выпрямиться в постели, уперев руки в бока и нахмурившись.
— Какое похищение, какое покушение?! Дан, ты с дуба рухнул? Не было ничего такого, никто меня не похищал! – праведно возмутилась произволом.
Что это на него нашло, интересно? Знает же, как всё было. Я сама с Колином пошла, и он и правда не знал, что эта клятая ягода так подействует на меня! Даниэль длинно вздохнул и поморщился. Огляделся, упал на стоявшую рядом табуретку и устало ответил:
— Да при чём тут ты, Линда… Знаешь, что это чудовище натворило? – капитан метнул хмурый взгляд в переминающегося костяка. – Он брата моего похитил неделю назад и удерживал в Морозной пещере, а там же всего тринадцать градусов тепла, и зимой, и летом! По всем законам, это и есть похищение и покушение на убийство!
Колин закатил огоньки под череп, и я услышала ворчание:
— Ну конечно, убьёшь волколака этими градусами…
Так. Я ошарашенно хлопнула ресницами, пришибленная новостями. Волколаки – это же инициированные, прошедшие через обряд перерождения, существа, ни разу не оборотни, хотя и умеют превращаться в смертельно опасных хищников. Это отдельная, самая опасная раса, даже вампиры предпочитали не связываться с волколаками. Оборотни уже рождались с второй сущностью, и к четырнадцати годам в полнолуние начинали обращаться, а в остальное время оставались нормальными людьми, перекидывавшимися только в случае угрозы жизни.
Волколаки же… Изначально это люди, в шестнадцать лет проходившие сложный ритуал перерождения. Описания самого ритуала нигде не было, только общие смутные намёки, что связан он с кровью старших инициированных родственников и смертью. Кинжал вонзали в сердце, подросток умирал и возрождался уже волколаком, то есть, нежитью, формально: температура тела оставалась низкой, сердце не билось. Могли обращаться в страшных зверей в любое время, и необязательно в момент опасности, зачастую просто даже под влиянием эмоций.
