Вслед за леди Элвой в обитель творчества прошмыгнули две служанки с подносами. Одна тащила бутерброды и какие-то закуски, а вторая фрукты и десерт. Повинуясь жесту маркизы, девушки водрузили подносы на предназначенный для перекусов столик и мгновенно ретировались. Сама леди Элва уходить не спешила – едва за служанками закрылась дверь, плавно повернулась ко мне.
На её лице отражалась целая гамма эмоций – от грусти до молчаливой попытки подбодрить. И слова… В общем, они были ожидаемы.
– Айрин, не расстраивайся. Прошу!
Я глубоко вздохнула и, отложив кисть, отошла от мольберта. Затем вытерла руки о фартук и открыла рот в желании объяснить, что мне дико жаль тех роз, но леди Элва оказалась быстрей.
– Айрин, милая, всё действительно хорошо! Мне ужасно неловко, что ты стала свидетельницей того разговора… Я просто не подумала, не догадалась, что это мальчики. Они впервые покусились на розы из зимнего сада, вот я и…
Маркиза замолчала и потупилась. Она была совершенно искренна, а смущалась даже больше, чем я. Именно поэтому я подумала и… промолчала. Более того, улыбнулась, делая вид, что инцидент исчерпан и зла ни на кого не держу.
Леди Элва в эту улыбку поверила. Сразу просияла в ответ и даже поникшие плечи расправила.
А выдержав приличную моменту паузу, прощебетала:
– На обед вас, как понимаю, не ждать?
Я отрицательно качнула головой, Вирдж, который колдовал над куском глины – тоже.
– Вот так я и знала, – продолжила Элва. И, указав на столик: – Тогда хотя бы бутербродов поешьте.
– Поедим, – не отрываясь от своего занятия, заверил Вирдж.
– Обязательно, – поддержала я.
В этот раз не лукавила и, если совсем честно, угоститься бутербродом планировала прямо сейчас – просто очень за время прогулки с Идгардом проголодалась.
Однако намекать маркизе на собственное голодное состояние, разумеется, не стала. Чуяла, что в этом случае меня выдернут из студии и накормят как полагается.
– Ну, тогда ладно, – выдохнула леди Элва.
Вытянула шею, чтобы взглянуть на недописанный пейзаж, затем пригляделась к будущей скульптуре Вирджа.
– Раз все при деле, то я, пожалуй, пойду.
– Угу, – откликнулся младший поросёнок.
А я всё-таки сказала…
– Я очень рада, что вы не злитесь.
– Ох, Айрин!
Леди Элва всплеснула руками, давая понять, что злиться вообще не с чего. Следом подарила лучистую улыбку и действительно поспешила прочь.
Едва она ушла, я вытерла руки уже не о фартук, а пропитанной растворителем салфеткой. Затем сходила в примыкающую к студии уборную, чтобы воспользоваться мылом, и лишь после этого уделила внимание бутербродам.
Сообщник как раз переделывал шутовской колпак и присоединиться к перекусу отказался. Так что я взяла тарелку и отошла к окну… Жевала, смотрела на подпорченную снежной крепостью натуру и… всё-таки злилась. То есть с наличием крепости я как бы смирилась, но теперь, после истории с розами, снежное строение раздражало жутко.
И тем неприятнее было услышать отстранённое:
– Айрин, смирись.
– Что? – отворачиваясь от окна, переспросила я.
– Смирись, говорю. Сопротивляться бесполезно.
Я сперва замерла и нахмурилась, пытаясь сообразить, о чём он вообще толкует, а потом…
– С ума сошел? – выдохнула ошарашено. – Ты обещал, что нужно потерпеть всего пару дней!
Красавчик, втравивший в это сомнительное приключение, всё же изволил отвлечься от заготовки и взглянуть на меня.
– Если я хоть немного знаю своих братьев, то теперь в покое тебя не оставят. Видишь ли, Ид нарушил правила. Вместо нормальной прогулки по замку, устроил целое представление. То, что он старший, конечно, даёт некоторые привилегии, но остальные с таким положением не смирятся. Теперь им нужно нагнать Идгарда.
– Вирдж! – не выдержав, взвизгнула я.
Очень хотелось, чтобы сокурсник забрал слова обратно. Чтобы улыбнулся и сказал – шучу! Но нет. Нет, он был серьёзен и непоколебим.
– Вирджин, я тебя придушу! – выдала единственное, что могла.
Будущий великий скульптор равнодушно пожал плечами. Мол, души, Айрин, ибо изменить ситуацию я всё равно не в силах.
– Кстати, насчёт пейзажа и остальных работ, – продолжил сообщник. – Ты не расстраивайся, но братья всё равно влезут. Можешь заниматься чем угодно, но они обязательно найдут лазейку, потому что каникулы не бесконечны, а соревноваться за внимание девушки, которая постоянно погружена в свои картины совсем неинтересно.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное, а потом я не выдержала снова:
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А что я могу? – отозвался Вирдж. – Особенно против всех четверых.
Я буквально захлебнулась возмущением и испытала острое желание потребовать билет до Демстауна! Но спустя ещё миг, вспомнила лицо леди Элвы, срезанные в зимнем саду розы, невероятный азанарис и самодовольство ввалившихся в купе поросят.
Вспомнила и поняла – нет, без боя не сдамся! И возможности снова влезть в мою работу не предоставлю. Я буду писать такую картину, которую никакими крепостями не испортишь. И мы ещё посмотрим кто кого!
Короткая ревизия студии дала чудесные результаты, а ещё показала – Вирджин не только очень талантливый скульптор, но и настоящий хомяк. Просто тут нашлось всё – и ширма, и ткань для драпировки, и специальная лампа для подсветки, и ещё один совершенно бесхозный столик.
В итоге, всего через полчаса у меня уже была нужная композиция – отличная натура для натюрморта!
Да, я отложила работу над пейзажем и перешла к другой. В качестве главного компонента выступали принесённые в студию фрукты – кстати, довольно экзотичные для этого времени года. Кроме яблок, на серебряном блюде лежали виноград, груши и пара спелых персиков. Всё вместе смотрелось очень красиво.
А когда я, заглянув в самый захламлённый угол обители Вирджина, нашла два старинных бронзовых кувшина, картинка заиграла новыми красками. Это было по-настоящему здорово и, что особенно важно, вдохновляюще!
Не удивительно, что за гвоздемёт я взялась с особым энтузиазмом. Ну а после того, как натянула новый холст на подрамник и выбрала ракурс для установки мольберта, почти сразу погрузилась в работу.
Я была счастлива! Абсолютно и безоговорочно! Но ровно до тех пор, как на землю спустился сумрак, а в умиротворённой тишине, наполнявшей студию, прозвучало:
– Ну что? Вы уже заканчиваете?
Идгард, а это был именно он, стоял в дверях и… как-то виновато улыбался. Через несколько секунд причины вот такого выражения лица прояснились – маг пришел не один и выступал в качестве разведчика.
Едва он переступил порог студии, показались и остальные участники поросячьей компании. И если на Идгарда я отреагировала почти нормально – а чего злиться, он-то розы не воровал! – то при виде остальных, невольно закатила глаза и шумно вздохнула.
– А у вас как-то невесело, – заявил одетый в очередной щёгольской камзол Осб.
– И темновато, – добавил Селв.
– И что-то как-то… – попытался продолжить мысль Тунор, но со словами всё-таки не нашелся.
Я, невзирая на творческий зуд в руках, отложила палитру и развернулась к великовозрастным оболтусам. Злилась уже не так сильно, как утром, но выходку не забыла. А братья – о, чудо! – поняли…
– Айрин, прости, мы не хотели тебя смутить, – заявил Осберт.
– Мы больше не будем, – всё-таки подобрал слова Тунор.
Одно плохо – обещание прозвучало неубедительно. В поставленные домиком бровки и щенячьи глаза адвоката я тоже не поверила.
– Конечно, не будете, – пробормотал Вирдж, отрываясь от своего шедевра. – Ведь если вы продолжите в том же духе, то Айрин сбежит, и тогда…
Сообщник замолчал, но угрозу леди Элвы все и так помнили. Доказательством тому ставшие ну очень кислыми физиономии, и сказанное уже Селвином:
– Айрин, прости.
Я окинула четвёрку взглядом и поняла – нет, простить не готова. И вообще…
– Вы зачем пришли? – мой голос прозвучал ровно и очень вежливо. Вернее, слишком вежливо! Гораздо вежливее, чем надо.
Братья подобного приёма не ждали и уставились удивлённо, ну а я, подумав, приняла самое здравое решение. Просто развернулась и отправилась туда, где ни один из поросят достать не сможет.
Да, я ушла в уборную!
Мой демарш сопровождался растерянным дружным «Ээ-э…», но истинный масштаб замысла высокопоставленные оболтусы ещё не осознали. Они точно решили, что девушка на минуточку, в то время как я…
Я вошла, прикрыла дверь и плюхнулась на установленный возле двери пуфик. При том, что уборная была просторной, идеально чистой и весьма красивой, посидеть тут проблем не составляло.
Вот я и села! И вознамерилась провести тут ровно столько времени, сколько понадобится. Понадобится, разумеется, не мне, а им, поросятам. Чтобы осознать, что продолжения веселья не будет! Что вся их «великолепная» четвёрка в жестком, безапелляционном игноре!
Вдох, выдох, ещё один вдох, и… я даже расслабилась. Привалилась спиной к стене, прикрыла глаза и приготовилась ждать. Думать о чём-либо не хотела, и мне даже удавалось, но только первые несколько минут. А потом – увы, в голову полезли мысли, причём самые нежелательные.
Каждый раз, когда этот эпизод всплывал в памяти, я старательно от него отмахивалась. Здесь и сейчас отмахнуться тоже попыталась, но не думать было невозможно. Вот невозможно и всё.
Перед мысленным взором вспыхнула знакомая картинка – приглушенный тёплый свет, многочисленные столики, массивные выкрашенные в тёмный цвет балки и расположенная в дальнем углу маленькая сцена… Именно так выглядел самый популярный среди студентов кабачок.
Заведение располагалось в квартале от нашего Университета Искусств, и туда регулярно заглядывали все, включая преподавателей. Там же проходили самые громкие вечеринки, на одной из которых всё и случилось.
Вирдж! Наш невероятно талантливый и безумно симпатичный сокурсник, решил исправить пробел в списке своих побед и… пристал ко мне. Вернее, для начала пригласил на танец, а потом с мастерством матёрого ловеласа зажал в уголке и спросил:
– Айрин, а почему ты меня не любишь?
Представитель благородного семейства был немного нетрезв, я, увы, тоже. Однако на тот момент лишний бокал вина ещё не выпила, поэтому просто рассмеялась и выскользнула из некачественного захвата.
Особого значения интересу Вирджина не придала – под алкоголем многих на разговоры о любви тянет. Но синеглазый блондин отступиться не пожелал…
Вторая попытка поговорить состоялась через час и успехом тоже не увенчалась. Ну а для третьей Вирдж уже не в уголке зажал, а утащил в один из отдельных кабинетов – тех самых, что предназначены для трапез особо важных гостей.
Я такому утаскиванию не сопротивлялась, в том числе потому, что знала – будущий великий скульптор, невзирая на репутацию бабника, парень приличный. То есть руки, если сама не позволю, распускать не будет, и с поцелуями не полезет.
И он действительно не полез! Вместо этого усадил за стол и завёл философскую беседу о жизни. Начал с очень высоких материй, а закончил уже слышанным:
– Почему ты меня не любишь, Айрин?
Под «не любишь» имелось в виду – не вздыхаешь, завидев меня в коридоре, и флиртовать не пытаешься. Хуже того – не отвечаешь, когда флиртую я!
То есть да, красавчика задело. Не настолько, чтобы перейти к каким-то решительным действиям, но в достаточной степени, чтобы затащить в отдельную кабинку кабачка.
Я, выслушав стенания, конечно, начала отшучиваться, но лишний бокал вина вкупе с философским настроем Вирджина… В общем, остаться равнодушной я не сумела. Просто в какой-то момент стало очень грустно – ведь все вокруг влюбляются, целуются, ревнуют, а я… Не ледышка, но почти.
Добавить сюда предельно искреннюю грусть очень симпатичного парня, и…
– Дело не в тебе, Вирджин, – в итоге сказала я. И добавила фатальное: – Мне просто нельзя.
Брови собеседника сразу взлетели на середину лба, а глаза вспыхнули неподдельным любопытством.
– Почему? – выдохнул он. – Что с тобой не так?
Последний вопрос, увы, добил. Он был ключом ко всей ситуации, к пониманию собственной ущербности и горя.
Что не так… Да всё!
– Просто я… я…
Я выболтала. Не сумела сдержаться и сказала. Всего два слова, после которых лицо собеседника вытянулось, а в синих глазах отразился шок.
Следом были уже не вопросы, а настоящий допрос с пристрастием. Вирдж неплохо разбирался в теме и едва ли не зубами в меня впился.
Его интерес был искренним, а мои чувства оказались слишком сильными. Добавить сюда тот злосчастный бокал вина, и… Я не могла молчать. Действительно не могла!
Осознание того, что натворила, пришло уже утром и вызвало настоящую панику. Я целых два часа металась по комнате, пугая своим неадекватным состоянием соседок, а потом не выдержала и отправилась к Вирджу.
Красавчик, как и положено отпрыску очень родовитого и состоятельного семейства, жил в отдельной комнате и, увидав на пороге меня, удивился безмерно. Девица, которая делила с ним постель в эту ночь, отреагировала немного иначе – оскалилась и зашипела, в явном намерении выцарапать «конкурентке» глаза.
Но, невзирая на разъярённую деву, поговорить мы всё же смогли. Вирджин заверил, что дальше него мой секрет не уйдёт, и выглядел при этом настолько открыто, что я поверила. С этого момента и началась наша… ну не дружба, но почти.
Два семестра будущий великий скульптор даже взглядом про тот разговор не напомнил! А теперь – вот, практически скатился до шантажа. Заманил в такую дурацкую, выматывающую нервы ловушку.
Из водоворота мыслей выдернул осторожный стук в дверь. Я невольно вздрогнула, распахнула глаза и не сразу сообразила, где нахожусь.
Когда же до сознания дошло, стук повторился…
Потом прозвучало обеспокоенное:
– Айрин, с тобой всё хорошо?
Звал, кажется, Тунор. Только отвечать я не собиралась. Вместо этого мотнула головой, отбрасывая остатки воспоминаний, и нахохлилась. Заразы! Нет, ну ведь в самом деле!
– Айри-ин, – повторил… да, всё-таки адвокат. – Айрин, ну скажи хоть что-нибудь. Мы же волнуемся.
Угу. Волнуются они, как же.
– Айрин, – опять позвал мужчина, и вот теперь я всё-таки откликнулась. Исключительно для того, чтобы он отстал.
– Всё в порядке!
– Да?..
Снаружи воцарилось молчание, но продлилось, увы, недолго.
– Айрин, а когда ты выйдешь-то? – на сей раз голос принадлежал судье, Осберту.
Могла промолчать, но, подумав, решила всё-таки ответить.
– После того, как уйдёте вы.
Мой голос прозвучал строго, только братья, увы, не впечатлились.
– Кхе-кхе, – сказал кто-то из них.
Следующая реплика опять Осберту принадлежала:
– Айрин, так нечестно. Выходи.
Я понимала, что меня не видят, но всё равно сложила руки на груди и грозно заломила бровь. Почти сразу услышала ещё один призыв:
– Ну, Айри-и-ин…
Этот голос тоже опознала – Вирджина с его любовью поканючить, пародировал сотрудник торговой компании, Селв.
Спустя секунду, к попытке выманить из укрытия присоединился ещё один персонаж…
– Айрин, ну ладно они, но я-то в чём виноват? – нахально заявил ищейка. – Я розы не трогал. – И после короткой паузы: – Я вообще безопасный!
Интонация, прозвучавшая в голосе Ида, определению не поддавалась, но, как по мне, в ней точно было что-то чуточку зловещее. Впрочем, зацепило меня не это. Внимание привлёк другой момент.
Вся четвёрка стояла сейчас под дверью, и я вообразила, как это со стороны смотрится… Несколько взрослых, родовитых, занимающих высокие должности мужчин, толпятся возле уборной, пытаясь выманить одну-единственную девушку…
На её лице отражалась целая гамма эмоций – от грусти до молчаливой попытки подбодрить. И слова… В общем, они были ожидаемы.
– Айрин, не расстраивайся. Прошу!
Я глубоко вздохнула и, отложив кисть, отошла от мольберта. Затем вытерла руки о фартук и открыла рот в желании объяснить, что мне дико жаль тех роз, но леди Элва оказалась быстрей.
– Айрин, милая, всё действительно хорошо! Мне ужасно неловко, что ты стала свидетельницей того разговора… Я просто не подумала, не догадалась, что это мальчики. Они впервые покусились на розы из зимнего сада, вот я и…
Маркиза замолчала и потупилась. Она была совершенно искренна, а смущалась даже больше, чем я. Именно поэтому я подумала и… промолчала. Более того, улыбнулась, делая вид, что инцидент исчерпан и зла ни на кого не держу.
Леди Элва в эту улыбку поверила. Сразу просияла в ответ и даже поникшие плечи расправила.
А выдержав приличную моменту паузу, прощебетала:
– На обед вас, как понимаю, не ждать?
Я отрицательно качнула головой, Вирдж, который колдовал над куском глины – тоже.
– Вот так я и знала, – продолжила Элва. И, указав на столик: – Тогда хотя бы бутербродов поешьте.
– Поедим, – не отрываясь от своего занятия, заверил Вирдж.
– Обязательно, – поддержала я.
В этот раз не лукавила и, если совсем честно, угоститься бутербродом планировала прямо сейчас – просто очень за время прогулки с Идгардом проголодалась.
Однако намекать маркизе на собственное голодное состояние, разумеется, не стала. Чуяла, что в этом случае меня выдернут из студии и накормят как полагается.
– Ну, тогда ладно, – выдохнула леди Элва.
Вытянула шею, чтобы взглянуть на недописанный пейзаж, затем пригляделась к будущей скульптуре Вирджа.
– Раз все при деле, то я, пожалуй, пойду.
– Угу, – откликнулся младший поросёнок.
А я всё-таки сказала…
– Я очень рада, что вы не злитесь.
– Ох, Айрин!
Леди Элва всплеснула руками, давая понять, что злиться вообще не с чего. Следом подарила лучистую улыбку и действительно поспешила прочь.
Едва она ушла, я вытерла руки уже не о фартук, а пропитанной растворителем салфеткой. Затем сходила в примыкающую к студии уборную, чтобы воспользоваться мылом, и лишь после этого уделила внимание бутербродам.
Сообщник как раз переделывал шутовской колпак и присоединиться к перекусу отказался. Так что я взяла тарелку и отошла к окну… Жевала, смотрела на подпорченную снежной крепостью натуру и… всё-таки злилась. То есть с наличием крепости я как бы смирилась, но теперь, после истории с розами, снежное строение раздражало жутко.
И тем неприятнее было услышать отстранённое:
– Айрин, смирись.
– Что? – отворачиваясь от окна, переспросила я.
– Смирись, говорю. Сопротивляться бесполезно.
Я сперва замерла и нахмурилась, пытаясь сообразить, о чём он вообще толкует, а потом…
– С ума сошел? – выдохнула ошарашено. – Ты обещал, что нужно потерпеть всего пару дней!
Красавчик, втравивший в это сомнительное приключение, всё же изволил отвлечься от заготовки и взглянуть на меня.
– Если я хоть немного знаю своих братьев, то теперь в покое тебя не оставят. Видишь ли, Ид нарушил правила. Вместо нормальной прогулки по замку, устроил целое представление. То, что он старший, конечно, даёт некоторые привилегии, но остальные с таким положением не смирятся. Теперь им нужно нагнать Идгарда.
– Вирдж! – не выдержав, взвизгнула я.
Очень хотелось, чтобы сокурсник забрал слова обратно. Чтобы улыбнулся и сказал – шучу! Но нет. Нет, он был серьёзен и непоколебим.
– Вирджин, я тебя придушу! – выдала единственное, что могла.
Будущий великий скульптор равнодушно пожал плечами. Мол, души, Айрин, ибо изменить ситуацию я всё равно не в силах.
– Кстати, насчёт пейзажа и остальных работ, – продолжил сообщник. – Ты не расстраивайся, но братья всё равно влезут. Можешь заниматься чем угодно, но они обязательно найдут лазейку, потому что каникулы не бесконечны, а соревноваться за внимание девушки, которая постоянно погружена в свои картины совсем неинтересно.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное, а потом я не выдержала снова:
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А что я могу? – отозвался Вирдж. – Особенно против всех четверых.
Я буквально захлебнулась возмущением и испытала острое желание потребовать билет до Демстауна! Но спустя ещё миг, вспомнила лицо леди Элвы, срезанные в зимнем саду розы, невероятный азанарис и самодовольство ввалившихся в купе поросят.
Вспомнила и поняла – нет, без боя не сдамся! И возможности снова влезть в мою работу не предоставлю. Я буду писать такую картину, которую никакими крепостями не испортишь. И мы ещё посмотрим кто кого!
Короткая ревизия студии дала чудесные результаты, а ещё показала – Вирджин не только очень талантливый скульптор, но и настоящий хомяк. Просто тут нашлось всё – и ширма, и ткань для драпировки, и специальная лампа для подсветки, и ещё один совершенно бесхозный столик.
В итоге, всего через полчаса у меня уже была нужная композиция – отличная натура для натюрморта!
Да, я отложила работу над пейзажем и перешла к другой. В качестве главного компонента выступали принесённые в студию фрукты – кстати, довольно экзотичные для этого времени года. Кроме яблок, на серебряном блюде лежали виноград, груши и пара спелых персиков. Всё вместе смотрелось очень красиво.
А когда я, заглянув в самый захламлённый угол обители Вирджина, нашла два старинных бронзовых кувшина, картинка заиграла новыми красками. Это было по-настоящему здорово и, что особенно важно, вдохновляюще!
Не удивительно, что за гвоздемёт я взялась с особым энтузиазмом. Ну а после того, как натянула новый холст на подрамник и выбрала ракурс для установки мольберта, почти сразу погрузилась в работу.
Я была счастлива! Абсолютно и безоговорочно! Но ровно до тех пор, как на землю спустился сумрак, а в умиротворённой тишине, наполнявшей студию, прозвучало:
– Ну что? Вы уже заканчиваете?
Идгард, а это был именно он, стоял в дверях и… как-то виновато улыбался. Через несколько секунд причины вот такого выражения лица прояснились – маг пришел не один и выступал в качестве разведчика.
Едва он переступил порог студии, показались и остальные участники поросячьей компании. И если на Идгарда я отреагировала почти нормально – а чего злиться, он-то розы не воровал! – то при виде остальных, невольно закатила глаза и шумно вздохнула.
– А у вас как-то невесело, – заявил одетый в очередной щёгольской камзол Осб.
– И темновато, – добавил Селв.
– И что-то как-то… – попытался продолжить мысль Тунор, но со словами всё-таки не нашелся.
Я, невзирая на творческий зуд в руках, отложила палитру и развернулась к великовозрастным оболтусам. Злилась уже не так сильно, как утром, но выходку не забыла. А братья – о, чудо! – поняли…
– Айрин, прости, мы не хотели тебя смутить, – заявил Осберт.
– Мы больше не будем, – всё-таки подобрал слова Тунор.
Одно плохо – обещание прозвучало неубедительно. В поставленные домиком бровки и щенячьи глаза адвоката я тоже не поверила.
– Конечно, не будете, – пробормотал Вирдж, отрываясь от своего шедевра. – Ведь если вы продолжите в том же духе, то Айрин сбежит, и тогда…
Сообщник замолчал, но угрозу леди Элвы все и так помнили. Доказательством тому ставшие ну очень кислыми физиономии, и сказанное уже Селвином:
– Айрин, прости.
Я окинула четвёрку взглядом и поняла – нет, простить не готова. И вообще…
– Вы зачем пришли? – мой голос прозвучал ровно и очень вежливо. Вернее, слишком вежливо! Гораздо вежливее, чем надо.
Братья подобного приёма не ждали и уставились удивлённо, ну а я, подумав, приняла самое здравое решение. Просто развернулась и отправилась туда, где ни один из поросят достать не сможет.
Да, я ушла в уборную!
Мой демарш сопровождался растерянным дружным «Ээ-э…», но истинный масштаб замысла высокопоставленные оболтусы ещё не осознали. Они точно решили, что девушка на минуточку, в то время как я…
Я вошла, прикрыла дверь и плюхнулась на установленный возле двери пуфик. При том, что уборная была просторной, идеально чистой и весьма красивой, посидеть тут проблем не составляло.
Вот я и села! И вознамерилась провести тут ровно столько времени, сколько понадобится. Понадобится, разумеется, не мне, а им, поросятам. Чтобы осознать, что продолжения веселья не будет! Что вся их «великолепная» четвёрка в жестком, безапелляционном игноре!
Вдох, выдох, ещё один вдох, и… я даже расслабилась. Привалилась спиной к стене, прикрыла глаза и приготовилась ждать. Думать о чём-либо не хотела, и мне даже удавалось, но только первые несколько минут. А потом – увы, в голову полезли мысли, причём самые нежелательные.
Каждый раз, когда этот эпизод всплывал в памяти, я старательно от него отмахивалась. Здесь и сейчас отмахнуться тоже попыталась, но не думать было невозможно. Вот невозможно и всё.
Перед мысленным взором вспыхнула знакомая картинка – приглушенный тёплый свет, многочисленные столики, массивные выкрашенные в тёмный цвет балки и расположенная в дальнем углу маленькая сцена… Именно так выглядел самый популярный среди студентов кабачок.
Заведение располагалось в квартале от нашего Университета Искусств, и туда регулярно заглядывали все, включая преподавателей. Там же проходили самые громкие вечеринки, на одной из которых всё и случилось.
Вирдж! Наш невероятно талантливый и безумно симпатичный сокурсник, решил исправить пробел в списке своих побед и… пристал ко мне. Вернее, для начала пригласил на танец, а потом с мастерством матёрого ловеласа зажал в уголке и спросил:
– Айрин, а почему ты меня не любишь?
Представитель благородного семейства был немного нетрезв, я, увы, тоже. Однако на тот момент лишний бокал вина ещё не выпила, поэтому просто рассмеялась и выскользнула из некачественного захвата.
Особого значения интересу Вирджина не придала – под алкоголем многих на разговоры о любви тянет. Но синеглазый блондин отступиться не пожелал…
Вторая попытка поговорить состоялась через час и успехом тоже не увенчалась. Ну а для третьей Вирдж уже не в уголке зажал, а утащил в один из отдельных кабинетов – тех самых, что предназначены для трапез особо важных гостей.
Я такому утаскиванию не сопротивлялась, в том числе потому, что знала – будущий великий скульптор, невзирая на репутацию бабника, парень приличный. То есть руки, если сама не позволю, распускать не будет, и с поцелуями не полезет.
И он действительно не полез! Вместо этого усадил за стол и завёл философскую беседу о жизни. Начал с очень высоких материй, а закончил уже слышанным:
– Почему ты меня не любишь, Айрин?
Под «не любишь» имелось в виду – не вздыхаешь, завидев меня в коридоре, и флиртовать не пытаешься. Хуже того – не отвечаешь, когда флиртую я!
То есть да, красавчика задело. Не настолько, чтобы перейти к каким-то решительным действиям, но в достаточной степени, чтобы затащить в отдельную кабинку кабачка.
Я, выслушав стенания, конечно, начала отшучиваться, но лишний бокал вина вкупе с философским настроем Вирджина… В общем, остаться равнодушной я не сумела. Просто в какой-то момент стало очень грустно – ведь все вокруг влюбляются, целуются, ревнуют, а я… Не ледышка, но почти.
Добавить сюда предельно искреннюю грусть очень симпатичного парня, и…
– Дело не в тебе, Вирджин, – в итоге сказала я. И добавила фатальное: – Мне просто нельзя.
Брови собеседника сразу взлетели на середину лба, а глаза вспыхнули неподдельным любопытством.
– Почему? – выдохнул он. – Что с тобой не так?
Последний вопрос, увы, добил. Он был ключом ко всей ситуации, к пониманию собственной ущербности и горя.
Что не так… Да всё!
– Просто я… я…
Я выболтала. Не сумела сдержаться и сказала. Всего два слова, после которых лицо собеседника вытянулось, а в синих глазах отразился шок.
Следом были уже не вопросы, а настоящий допрос с пристрастием. Вирдж неплохо разбирался в теме и едва ли не зубами в меня впился.
Его интерес был искренним, а мои чувства оказались слишком сильными. Добавить сюда тот злосчастный бокал вина, и… Я не могла молчать. Действительно не могла!
Осознание того, что натворила, пришло уже утром и вызвало настоящую панику. Я целых два часа металась по комнате, пугая своим неадекватным состоянием соседок, а потом не выдержала и отправилась к Вирджу.
Красавчик, как и положено отпрыску очень родовитого и состоятельного семейства, жил в отдельной комнате и, увидав на пороге меня, удивился безмерно. Девица, которая делила с ним постель в эту ночь, отреагировала немного иначе – оскалилась и зашипела, в явном намерении выцарапать «конкурентке» глаза.
Но, невзирая на разъярённую деву, поговорить мы всё же смогли. Вирджин заверил, что дальше него мой секрет не уйдёт, и выглядел при этом настолько открыто, что я поверила. С этого момента и началась наша… ну не дружба, но почти.
Два семестра будущий великий скульптор даже взглядом про тот разговор не напомнил! А теперь – вот, практически скатился до шантажа. Заманил в такую дурацкую, выматывающую нервы ловушку.
Глава 8
Из водоворота мыслей выдернул осторожный стук в дверь. Я невольно вздрогнула, распахнула глаза и не сразу сообразила, где нахожусь.
Когда же до сознания дошло, стук повторился…
Потом прозвучало обеспокоенное:
– Айрин, с тобой всё хорошо?
Звал, кажется, Тунор. Только отвечать я не собиралась. Вместо этого мотнула головой, отбрасывая остатки воспоминаний, и нахохлилась. Заразы! Нет, ну ведь в самом деле!
– Айри-ин, – повторил… да, всё-таки адвокат. – Айрин, ну скажи хоть что-нибудь. Мы же волнуемся.
Угу. Волнуются они, как же.
– Айрин, – опять позвал мужчина, и вот теперь я всё-таки откликнулась. Исключительно для того, чтобы он отстал.
– Всё в порядке!
– Да?..
Снаружи воцарилось молчание, но продлилось, увы, недолго.
– Айрин, а когда ты выйдешь-то? – на сей раз голос принадлежал судье, Осберту.
Могла промолчать, но, подумав, решила всё-таки ответить.
– После того, как уйдёте вы.
Мой голос прозвучал строго, только братья, увы, не впечатлились.
– Кхе-кхе, – сказал кто-то из них.
Следующая реплика опять Осберту принадлежала:
– Айрин, так нечестно. Выходи.
Я понимала, что меня не видят, но всё равно сложила руки на груди и грозно заломила бровь. Почти сразу услышала ещё один призыв:
– Ну, Айри-и-ин…
Этот голос тоже опознала – Вирджина с его любовью поканючить, пародировал сотрудник торговой компании, Селв.
Спустя секунду, к попытке выманить из укрытия присоединился ещё один персонаж…
– Айрин, ну ладно они, но я-то в чём виноват? – нахально заявил ищейка. – Я розы не трогал. – И после короткой паузы: – Я вообще безопасный!
Интонация, прозвучавшая в голосе Ида, определению не поддавалась, но, как по мне, в ней точно было что-то чуточку зловещее. Впрочем, зацепило меня не это. Внимание привлёк другой момент.
Вся четвёрка стояла сейчас под дверью, и я вообразила, как это со стороны смотрится… Несколько взрослых, родовитых, занимающих высокие должности мужчин, толпятся возле уборной, пытаясь выманить одну-единственную девушку…
