– Что за словечки! – вмиг опомнилась я. – И что за… «нашего мага»?!
Сестры надулись, чем снова напомнили бурундуков. И даже элегантные платья и взрослые прически исправить положение не могли. Бурундуки – они бурундуки и есть!
– Соули, ты понимаешь, он с ней три танца станцевал! – выпалила Мила.
– Только с ней! – добавила Лина.
– Она его увести хочет!
– Отбить!
– Отбить у нас! – горячо добавила старшенькая, а я… поперхнулась вином.
О Богиня, ну что за балаган?
– Ну а я то тут при чем?
– Соули, ты должна помочь, – безапелляционно заявила Мила.
– Как?
– Отбей его у этой дуры. – Лина даже ногой от возмущения топнула.
– Отбей! – горячо поддержала Мила. – Ты вон какая красивая, ты точно сможешь!
– А потом, ну когда он госпожу Вайю забудет, нам отдашь… Все по честному.
Я так и не сообразила, как быть – растеряться или рассмеяться. В итоге выбрала третье – начала злиться.
– Девочки… а вы забыли, о чем мы говорили вчера? Перед обедом?
Мила сделала честные глаза и заявила:
– Помним, конечно. Но ведь папа его простил…
– Ага, – вклинилась младшенькая. – Запрета больше нет…
О Богиня! Они невыносимы.
– Мой ответ – нет. Не буду. И вам не позволю.
Снова надулись. А еще губки поджали и глазки опустили.
– А мы ей пирожные приносили, – пробормотала Лина.
– Ага. – Мила громко шмыгнула носом и брезгливо осмотрела зажатый в руке бокал. – И вино…
От просмотра полной версии театральной постановки под названием «Неблагодарная сестра» спас далекий, басистый, совершенно пьяный крик:
– Да я… да я… да я вас всех!
Шепотки и разговоры стихли мгновенно. Отныне тишину нарушала лишь тихая мелодия флейты – музыканты… им положено быть невозмутимыми и играть, даже когда потолок рушится.
Выходя из за колонны, я не знала, но чувствовала… и не ошиблась. Двое плечистых слуг уверенно вели к выходу не менее плечистого господина Данда. Ну как вели… несли – ноги отставного военного волочились по начищенному до блеска паркету, изредка дергались в попытке найти опору, но…
– О Богиня!
– М да… неприятное зрелище, – сказал кто то.
Я вздрогнула и повернула голову, чтобы встретиться с возмущенным взглядом. Господин Райлен примирял на себя образ тетушки Тьяны, не иначе.
– Какой скандал! – тихо ахнула мамулечка.
Одновременно с ней ту же мысль высказала половина дам.
Потом родительница повернулась ко мне, сказала с искренним сочувствием:
– А ты с ним танцевала!
О Богиня! Как хочется провалиться!
– Кстати о танцах, – тут же подключился Райлен. – Госпожа Соули, я могу рассчитывать на первые два танца второго акта?
– Нет! – выпалила я. Вышло гораздо громче, чем предписано этикетом.
Брюнет подавил улыбку и обратился к госпоже Далире:
– Надеюсь, господин Данд не успел слишком сильно повлиять на вашу дочь… – сказал и бросил недвусмысленный взгляд на зажатый в пальчиках бокал.
О Богиня! Я же совсем забыла!
В глазах мамулечки вспыхнул неподдельный ужас.
– Анрис…
Папа в нашем разговоре не участвовал, потому что по прежнему стоял рядом с господином Данредом. Только теперь они явно не поставки вина обсуждали. Кажется, господин Данред был глубоко шокирован поведением сына, и господин Анрис, как человек знакомый с ситуацией – ведь наши братья тоже вдали от родительского очага воспитывались, – пытался успокоить.
Зато повернувшись, понял все и сразу.
– Соули? – строго вопросил он.
Тут из за колонны выпорхнули близняшки. Мила уже избавилась от пустого бокала, и я решилась на ложь:
– Папа, это первый бокал…
Сестричка… нет, она ничего не сказала, только нахмурилась недоуменно, и родители все все поняли.
– Я все таки настаиваю, – мягко сказал Райлен.
– Настаиваете на чем? – зло прищурился отец.
– На танце, разумеется…
– А…
Взгляд родителя мог пробить каменную стену. У меня просто не осталось выбора.
– Конечно, господин маг. Конечно, я подарю вам эти два танца!
Родители облегченно выдохнули. Просто танец со столь важным гостем точно затмит воспоминание о танце с господином Дандом, а значит, сплетен не будет.
Кажется, я начинаю ненавидеть и мага, и провинцию, и… и Богиню заодно!
Райлену повезло. Вернее – очень повезло. Так, словно брюнету не только Всевышний – само мироздание благоволит! А чем еще объяснить, что первым танцем во втором акте объявили дурборский вальс?
Говорить во время дурборского вальса невозможно, но это полбеды, а беда… беда в том, что более пошлого танца во всех семи мирах не сыскать! Почему его до сих пор не запретили – ума не приложу! Впрочем… до сегодняшнего вечера, особых неудобств от существования этого псевдохореографического безобразия не испытывала. Да и вообще о пошлости танца не задумывалась.
Маг протянул правую руку, а я, как и полагается, подала левую. На первых аккордах Райлен учтиво склонил голову, я присела в обязательном реверансе, и… началось.
Разошлись и снова шагнули навстречу друг другу. Опять отдалились, чтобы через мгновение подойти вплотную. Подобно дуэлянтам, очертили полный круг, замерли, повинуясь мелодии. Мои ладони легли на его плечи, ладони Райлена крепко сжали талию. Новый аккорд и взлет… Райлен прижимает сильно сильно и кружит все быстрее и быстрее. Я же пытаюсь побороть то ли злой, то ли смущенный румянец и не думать о том, что мое горячее дыхание щекочет обнаженную кожу.
И вновь под ногами паркет… кажется. То есть умом понимаю, что стою, а вот ног не чувствую. Совсем совсем. Как во сне снова подаю руку, делаю шаг назад, шаг вперед, иду по кругу, опять кладу ладони на его плечи и снова взлетаю… а в голове сгущается туман, и краска смущения расползается по всему телу. И я уже не понимаю, что горячей – дыхание Райлена или пожар в моей груди… Не понимаю, но продолжаю танцевать.
Последние аккорды вальса – как гром набата, вот только не настораживают и не отрезвляют. Хочется рухнуть на паркет и забыться, а еще… еще в голову приходит шальная мысль: может, Райлен не поил господина Данда? Может, он с ним просто станцевал?
– Госпожа Соули… – От голоса мага мурашки по спине побежали. – Госпожа Соули, сейчас классический верилийский вальс танцевать будем.
Кисть партнера по хозяйски легла на талию, вторая завладела моей рукой. Я едва удержалась от желания прижаться к великолепному телу, чудом заставила себя остаться на пристойном для классического верилийского вальса расстоянии.
Из сказки выдернул теплый, но не лишенный ехидства, вопрос:
– И стоило так сопротивляться?
В следующее мгновение музыканты заиграли, и мы заскользили по залу под вечное, как небо, и столь же привычное «раз два три». Райлен лучился счастьем, а я… я просто задыхалась от негодования:
– Хам!
Удивленно заломил бровь и продолжил кружить в танце. Двигался брюнет столь уверенно, словно последние семнадцать лет не в академии, а при дворе провел.
– Мерзавец!
К заломленной брови добавилась легкая самодовольная ухмылка.
– Подлец!
А вот это обвинение ухмылку с аристократичного лица стерло. Словно, на «хама» и «мерзавца» был согласен, а вот на «подлеца» – никак.
– Это почему же? – ровно спросил он.
– Вы и без меня знаете!
– А если нет?
Жаль, вальс относится к тому роду танцев, где наступать на ногу партнеру крайне нежелательно. Просто риск упасть вместе с ним – выше гор.
– Ваш поступок в отношении господина Данда! – пояснила, хотя оба знали, пояснений не требуется. – Это подло, господин Райлен! Очень подло! Вы разве не понимаете – вы ему жизнь сломали! С такой репутацией, как у него теперь…
Губы Райлена превратились в жесткую линию, в глазах появился недобрый блеск. Но спустя мгновение злость испарилась, и я услышала:
– А с чего вы взяли, что скандал вокруг господина Данда – моих рук дело?
Слова прозвучали столь уверенно, что я просто не могла не усомниться:
– А чьих?
Лицо брюнетистого мерзавца озарила невероятная улыбка, а его ответ заставил споткнуться:
– Возможно… ваших, госпожа Соули.
– Что?!
– А что вас удивляет, госпожа Соули? Молодой человек выпросил у самой очаровательной девушки в мире десять танцев подряд, ну и… напился. На радостях. Понимаете? С мужчинами такое бывает. Не со всеми, но со многими…
– Издеваетесь? – догадалась я.
Брюнет рассмеялся. Нагло, громко, совершенно не думая, как это веселье со стороны выглядит.
– Райлен, неужели вам не стыдно?
– Ничуть, – тут же посерьезнел маг.
– И за подножки не стыдно? Или скажете, что мои партнеры тоже от счастья спотыкались?
– Видимо, да. По крайней мере, я едва держусь, чтобы не спотыкаться, госпожа Соули. И вызвана столь внезапная неуклюжесть вашей близостью.
Ясно. Ясно! Он не просто хам и нахал – он еще и непробиваемый! Но и я не из сахарной ваты сделана!
– О чем вы говорили с моим отцом?!
– Я извинился перед господином Анрисом за свое поведение. Тогда, у гостиницы. Извинился и предложил устроить официальное знакомство, чтобы сгладить то недоразумение.
– И все? Отец не мог согласиться!
– Я очень горячо извинялся, госпожа Соули. Едва ли голову пеплом не посыпал. Хотел на колени упасть, но господин Анрис не позволил.
Я заскрежетала зубами и рыкнула:
– Врете!
– Ну… насчет мольбы на коленях – действительно вру. Остальное – правда. Можете спросить у папы.
– А второй раз?
– А вот об этом сказать не могу. Вас этот вопрос не касается.
– Что значит «не касается»?!
– То и значит… – ухмыляясь, протянул маг.
Я уже не злилась – свирепела!
– Господин Райлен!
– Госпожа Соули…
– Господин… Райлен!!
– Госпожа Соули?..
– Господин Райлен, вы подлец!
И снова плотно сжатые губы и недобрый блеск в черных, невероятно притягательных глазах. О Богиня! Не притягательных, а наглых!
– Еще аргументы, госпожа Соули?
– Намек на мое пьянство!
– Просто по хорошему вы не хотели…
– Ваша ложь старой, наивной женщине!
– Это вы тетушку Тьяну в виду имеете? – ухмыльнулась зараза благородная. – И всерьез считаете ее наивной?
Нет, наивность тетушки лишь для красного словца упомянула, вот только признаваться Райлену не собиралась. Проигрывать спор – тем более. Поэтому набрала побольше воздуха и выпалила последний, самый главный аргумент:
– Ваша попытка затащить меня в постель!
Маг совсем серьезным стал. Настолько серьезным, что я таки не выдержала и споткнулась.
– Я не пытался затащить вас в постель, госпожа Соули, – тихо сказал он. – Хотя, не скрою, этот пункт в моих планах присутствует.
– Что о о?!
Вместо извинений легкая улыбка, теплый взгляд и встречный вопрос:
– Вас возмутила первая часть моего ответа? Или все таки вторая?
У меня от такой наглости язык отнялся. Просто отнялся, и все тут.
– Ладно, буду надеяться, что вторая…
Что?! Он на что намекает?!
Я решительно остановилась и вырвала свою руку из его. Маг тоже остановился, взгляд лучился весельем, а улыбка… улыбка была до того теплой, словно он все это время не гадости говорил, а в искренних комплементах рассыпался.
– Ну, знаете! – воскликнула и осеклась. Потому что поняла вдруг – а музыки то не слышно. В зале абсолютная, почти гробовая тишина.
Леденея от ужаса, огляделась. Все верно – тот же зал с белыми мраморными колоннами, начищенным паркетом, тяжелыми напольными вазами и разодетыми гостями, вот только… Вот только на паркете никого, кроме нас с Райленом, нет, потому что танец давно кончился!
Это что же получается? Мы все это время одни, без музыки, по залу скользили? Почему никто не окликнул? Не предупредил?!
Громкие дружные аплодисменты мало отличались от гомерического хохота. Я покраснела вся. До кончиков волос и ногтей!
– Господин Райлен, вы… как вы вели в танце, если музыки не было?
Маг, в отличие от меня, даже не думал смущаться. Он всего лишь пожал плечами и протянул руку в явном намерении проводить к родителям.
О Богиня! Большего позора даже вообразить невозможно!
Я вложила руку в ненавистную горячую ладонь и, опустив глаза, последовала за высокородным негодяем, который успел не только разрушить мою жизнь, но и растоптать осколки.
Не видела, но знала – со всех сторон летят ехидные взгляды и улыбочки, народ потешается, как может, и уже начинает мыть кости. О Богиня! За что? За что мне такое наказание?!
– Простите! – громко возвестил маг. Я точно знала, что обращается к господину Анрису – просто носы отцовских сапог видела… – Мы слишком увлеклись разговором!
– Мы заметили, – тихо, но беззлобно, отозвался папа. – О чем же вы столь увлеченно беседовали, можно узнать?
Ответ мага опять прозвучал громче, чем требовалось:
– Обсуждали превосходство одноместных драконов над лошадьми дарайхаркской породы.
– Вы хотели сказать – превосходство лошадей дарайхаркской породы над драконами? – пробасил отец. Вот теперь в его голосе очень недобрые нотки появились. Как же! Любимых питомиц принижают!
Маг рассмеялся.
– Да, госпожа Соули сказала так же.
Отец одобрительно хмыкнул, и лишь после этого Райлен выпустил мою ладошку из горячего плена.
О Богиня! Когда же кончится этот проклятый бал?!
– Соули! Соули, дорогая, просыпайся!
О Богиня! Опять?!
Я натянула одеяло повыше, зарылась носом в подушку, но это не помогло. Матушка, не стесняясь, уселась на постель и возвестила:
– Соули, ты даже не представляешь, что случилось!
Да, именно. Более того – я и не хочу представлять! Я спать хочу. Очень! Потому что из Вайлеса вернулись только на рассвете, а сейчас, кажется, немногим больше полудня.
– Нет, ну ты послушай, что пишет госпожа Флер! – не обращая никакого внимания на мои стоны, заявила мамулечка. И начала зачитывать: – «Дорогая госпожа Далира! Спешу сообщить удивительную новость! Вы, конечно, помните вчерашний скандал с сыном господина Данреда, с господином Дандом? Так вот, по слухам, сразу после бала наш новый штатный маг и, возможно, ваш будущи… хм… – тут родительница закашлялась, а я окончательно проснулась, – …новый штатный маг поехал в поместье господина Данреда и настоял на осмотре господина Данда. И знаете что? Он обнаружил магическое вмешательство! Я точно еще не знаю, но из того, что удалось разведать, на господина Данда было наложено заклинание, которое заставляло пьянеть от пары глотков вина. Господин маг сказал, что заклинание относительно свежее и, видимо, было наложено на господина Данда перед его отъездом домой. То есть кто то из жителей Дойлерстра…»
– Жителей чего? – нахмурилась я.
– Города, где господин Данд проходил военную службу, – любезно пояснила мамочка и тут же продолжила: – «…кто то из жителей Дойлерстра (а мы с госпожой Дюи уверены, что не жителей, а жительниц!) хотел сделать так, чтобы господин военный не смог жить дома и вернулся! Ведь род господина Данда имеет виноградники и винодельню! А владеть винодельней и не пить вина – совсем невозможно!»
– О Богиня! – простонала я и безвольно откинулась на подушки.
А госпожа Далира продолжала читать:
– «Мы с госпожой Дюи думаем, что в глазах общества господин Данд будет оправдан! Так что, если вы с господином Анрисом против кандидатуры господина Ра…», а на этом все! – вдруг сообщила мамулечка и вскочила.
Но я услышала достаточно, чтобы издать новый протяжный стон. За что?! Неужели госпожа Флер не понимает – мы с Райленом не пара!
– Он тебе нравится? – спросила мамулечка доверительным шепотом. Знаю, о родителях так говорить нельзя, но все таки… слабоумие госпожи Флер заразно, да?
Не в силах вынести этот бред, перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Но голос мамы и там достал:
Сестры надулись, чем снова напомнили бурундуков. И даже элегантные платья и взрослые прически исправить положение не могли. Бурундуки – они бурундуки и есть!
– Соули, ты понимаешь, он с ней три танца станцевал! – выпалила Мила.
– Только с ней! – добавила Лина.
– Она его увести хочет!
– Отбить!
– Отбить у нас! – горячо добавила старшенькая, а я… поперхнулась вином.
О Богиня, ну что за балаган?
– Ну а я то тут при чем?
– Соули, ты должна помочь, – безапелляционно заявила Мила.
– Как?
– Отбей его у этой дуры. – Лина даже ногой от возмущения топнула.
– Отбей! – горячо поддержала Мила. – Ты вон какая красивая, ты точно сможешь!
– А потом, ну когда он госпожу Вайю забудет, нам отдашь… Все по честному.
Я так и не сообразила, как быть – растеряться или рассмеяться. В итоге выбрала третье – начала злиться.
– Девочки… а вы забыли, о чем мы говорили вчера? Перед обедом?
Мила сделала честные глаза и заявила:
– Помним, конечно. Но ведь папа его простил…
– Ага, – вклинилась младшенькая. – Запрета больше нет…
О Богиня! Они невыносимы.
– Мой ответ – нет. Не буду. И вам не позволю.
Снова надулись. А еще губки поджали и глазки опустили.
– А мы ей пирожные приносили, – пробормотала Лина.
– Ага. – Мила громко шмыгнула носом и брезгливо осмотрела зажатый в руке бокал. – И вино…
От просмотра полной версии театральной постановки под названием «Неблагодарная сестра» спас далекий, басистый, совершенно пьяный крик:
– Да я… да я… да я вас всех!
Шепотки и разговоры стихли мгновенно. Отныне тишину нарушала лишь тихая мелодия флейты – музыканты… им положено быть невозмутимыми и играть, даже когда потолок рушится.
Выходя из за колонны, я не знала, но чувствовала… и не ошиблась. Двое плечистых слуг уверенно вели к выходу не менее плечистого господина Данда. Ну как вели… несли – ноги отставного военного волочились по начищенному до блеска паркету, изредка дергались в попытке найти опору, но…
– О Богиня!
– М да… неприятное зрелище, – сказал кто то.
Я вздрогнула и повернула голову, чтобы встретиться с возмущенным взглядом. Господин Райлен примирял на себя образ тетушки Тьяны, не иначе.
– Какой скандал! – тихо ахнула мамулечка.
Одновременно с ней ту же мысль высказала половина дам.
Потом родительница повернулась ко мне, сказала с искренним сочувствием:
– А ты с ним танцевала!
О Богиня! Как хочется провалиться!
– Кстати о танцах, – тут же подключился Райлен. – Госпожа Соули, я могу рассчитывать на первые два танца второго акта?
– Нет! – выпалила я. Вышло гораздо громче, чем предписано этикетом.
Брюнет подавил улыбку и обратился к госпоже Далире:
– Надеюсь, господин Данд не успел слишком сильно повлиять на вашу дочь… – сказал и бросил недвусмысленный взгляд на зажатый в пальчиках бокал.
О Богиня! Я же совсем забыла!
В глазах мамулечки вспыхнул неподдельный ужас.
– Анрис…
Папа в нашем разговоре не участвовал, потому что по прежнему стоял рядом с господином Данредом. Только теперь они явно не поставки вина обсуждали. Кажется, господин Данред был глубоко шокирован поведением сына, и господин Анрис, как человек знакомый с ситуацией – ведь наши братья тоже вдали от родительского очага воспитывались, – пытался успокоить.
Зато повернувшись, понял все и сразу.
– Соули? – строго вопросил он.
Тут из за колонны выпорхнули близняшки. Мила уже избавилась от пустого бокала, и я решилась на ложь:
– Папа, это первый бокал…
Сестричка… нет, она ничего не сказала, только нахмурилась недоуменно, и родители все все поняли.
– Я все таки настаиваю, – мягко сказал Райлен.
– Настаиваете на чем? – зло прищурился отец.
– На танце, разумеется…
– А…
Взгляд родителя мог пробить каменную стену. У меня просто не осталось выбора.
– Конечно, господин маг. Конечно, я подарю вам эти два танца!
Родители облегченно выдохнули. Просто танец со столь важным гостем точно затмит воспоминание о танце с господином Дандом, а значит, сплетен не будет.
Кажется, я начинаю ненавидеть и мага, и провинцию, и… и Богиню заодно!
Райлену повезло. Вернее – очень повезло. Так, словно брюнету не только Всевышний – само мироздание благоволит! А чем еще объяснить, что первым танцем во втором акте объявили дурборский вальс?
Говорить во время дурборского вальса невозможно, но это полбеды, а беда… беда в том, что более пошлого танца во всех семи мирах не сыскать! Почему его до сих пор не запретили – ума не приложу! Впрочем… до сегодняшнего вечера, особых неудобств от существования этого псевдохореографического безобразия не испытывала. Да и вообще о пошлости танца не задумывалась.
Маг протянул правую руку, а я, как и полагается, подала левую. На первых аккордах Райлен учтиво склонил голову, я присела в обязательном реверансе, и… началось.
Разошлись и снова шагнули навстречу друг другу. Опять отдалились, чтобы через мгновение подойти вплотную. Подобно дуэлянтам, очертили полный круг, замерли, повинуясь мелодии. Мои ладони легли на его плечи, ладони Райлена крепко сжали талию. Новый аккорд и взлет… Райлен прижимает сильно сильно и кружит все быстрее и быстрее. Я же пытаюсь побороть то ли злой, то ли смущенный румянец и не думать о том, что мое горячее дыхание щекочет обнаженную кожу.
И вновь под ногами паркет… кажется. То есть умом понимаю, что стою, а вот ног не чувствую. Совсем совсем. Как во сне снова подаю руку, делаю шаг назад, шаг вперед, иду по кругу, опять кладу ладони на его плечи и снова взлетаю… а в голове сгущается туман, и краска смущения расползается по всему телу. И я уже не понимаю, что горячей – дыхание Райлена или пожар в моей груди… Не понимаю, но продолжаю танцевать.
Последние аккорды вальса – как гром набата, вот только не настораживают и не отрезвляют. Хочется рухнуть на паркет и забыться, а еще… еще в голову приходит шальная мысль: может, Райлен не поил господина Данда? Может, он с ним просто станцевал?
– Госпожа Соули… – От голоса мага мурашки по спине побежали. – Госпожа Соули, сейчас классический верилийский вальс танцевать будем.
Кисть партнера по хозяйски легла на талию, вторая завладела моей рукой. Я едва удержалась от желания прижаться к великолепному телу, чудом заставила себя остаться на пристойном для классического верилийского вальса расстоянии.
Из сказки выдернул теплый, но не лишенный ехидства, вопрос:
– И стоило так сопротивляться?
В следующее мгновение музыканты заиграли, и мы заскользили по залу под вечное, как небо, и столь же привычное «раз два три». Райлен лучился счастьем, а я… я просто задыхалась от негодования:
– Хам!
Удивленно заломил бровь и продолжил кружить в танце. Двигался брюнет столь уверенно, словно последние семнадцать лет не в академии, а при дворе провел.
– Мерзавец!
К заломленной брови добавилась легкая самодовольная ухмылка.
– Подлец!
А вот это обвинение ухмылку с аристократичного лица стерло. Словно, на «хама» и «мерзавца» был согласен, а вот на «подлеца» – никак.
– Это почему же? – ровно спросил он.
– Вы и без меня знаете!
– А если нет?
Жаль, вальс относится к тому роду танцев, где наступать на ногу партнеру крайне нежелательно. Просто риск упасть вместе с ним – выше гор.
– Ваш поступок в отношении господина Данда! – пояснила, хотя оба знали, пояснений не требуется. – Это подло, господин Райлен! Очень подло! Вы разве не понимаете – вы ему жизнь сломали! С такой репутацией, как у него теперь…
Губы Райлена превратились в жесткую линию, в глазах появился недобрый блеск. Но спустя мгновение злость испарилась, и я услышала:
– А с чего вы взяли, что скандал вокруг господина Данда – моих рук дело?
Слова прозвучали столь уверенно, что я просто не могла не усомниться:
– А чьих?
Лицо брюнетистого мерзавца озарила невероятная улыбка, а его ответ заставил споткнуться:
– Возможно… ваших, госпожа Соули.
– Что?!
– А что вас удивляет, госпожа Соули? Молодой человек выпросил у самой очаровательной девушки в мире десять танцев подряд, ну и… напился. На радостях. Понимаете? С мужчинами такое бывает. Не со всеми, но со многими…
– Издеваетесь? – догадалась я.
Брюнет рассмеялся. Нагло, громко, совершенно не думая, как это веселье со стороны выглядит.
– Райлен, неужели вам не стыдно?
– Ничуть, – тут же посерьезнел маг.
– И за подножки не стыдно? Или скажете, что мои партнеры тоже от счастья спотыкались?
– Видимо, да. По крайней мере, я едва держусь, чтобы не спотыкаться, госпожа Соули. И вызвана столь внезапная неуклюжесть вашей близостью.
Ясно. Ясно! Он не просто хам и нахал – он еще и непробиваемый! Но и я не из сахарной ваты сделана!
– О чем вы говорили с моим отцом?!
– Я извинился перед господином Анрисом за свое поведение. Тогда, у гостиницы. Извинился и предложил устроить официальное знакомство, чтобы сгладить то недоразумение.
– И все? Отец не мог согласиться!
– Я очень горячо извинялся, госпожа Соули. Едва ли голову пеплом не посыпал. Хотел на колени упасть, но господин Анрис не позволил.
Я заскрежетала зубами и рыкнула:
– Врете!
– Ну… насчет мольбы на коленях – действительно вру. Остальное – правда. Можете спросить у папы.
– А второй раз?
– А вот об этом сказать не могу. Вас этот вопрос не касается.
– Что значит «не касается»?!
– То и значит… – ухмыляясь, протянул маг.
Я уже не злилась – свирепела!
– Господин Райлен!
– Госпожа Соули…
– Господин… Райлен!!
– Госпожа Соули?..
– Господин Райлен, вы подлец!
И снова плотно сжатые губы и недобрый блеск в черных, невероятно притягательных глазах. О Богиня! Не притягательных, а наглых!
– Еще аргументы, госпожа Соули?
– Намек на мое пьянство!
– Просто по хорошему вы не хотели…
– Ваша ложь старой, наивной женщине!
– Это вы тетушку Тьяну в виду имеете? – ухмыльнулась зараза благородная. – И всерьез считаете ее наивной?
Нет, наивность тетушки лишь для красного словца упомянула, вот только признаваться Райлену не собиралась. Проигрывать спор – тем более. Поэтому набрала побольше воздуха и выпалила последний, самый главный аргумент:
– Ваша попытка затащить меня в постель!
Маг совсем серьезным стал. Настолько серьезным, что я таки не выдержала и споткнулась.
– Я не пытался затащить вас в постель, госпожа Соули, – тихо сказал он. – Хотя, не скрою, этот пункт в моих планах присутствует.
– Что о о?!
Вместо извинений легкая улыбка, теплый взгляд и встречный вопрос:
– Вас возмутила первая часть моего ответа? Или все таки вторая?
У меня от такой наглости язык отнялся. Просто отнялся, и все тут.
– Ладно, буду надеяться, что вторая…
Что?! Он на что намекает?!
Я решительно остановилась и вырвала свою руку из его. Маг тоже остановился, взгляд лучился весельем, а улыбка… улыбка была до того теплой, словно он все это время не гадости говорил, а в искренних комплементах рассыпался.
– Ну, знаете! – воскликнула и осеклась. Потому что поняла вдруг – а музыки то не слышно. В зале абсолютная, почти гробовая тишина.
Леденея от ужаса, огляделась. Все верно – тот же зал с белыми мраморными колоннами, начищенным паркетом, тяжелыми напольными вазами и разодетыми гостями, вот только… Вот только на паркете никого, кроме нас с Райленом, нет, потому что танец давно кончился!
Это что же получается? Мы все это время одни, без музыки, по залу скользили? Почему никто не окликнул? Не предупредил?!
Громкие дружные аплодисменты мало отличались от гомерического хохота. Я покраснела вся. До кончиков волос и ногтей!
– Господин Райлен, вы… как вы вели в танце, если музыки не было?
Маг, в отличие от меня, даже не думал смущаться. Он всего лишь пожал плечами и протянул руку в явном намерении проводить к родителям.
О Богиня! Большего позора даже вообразить невозможно!
Я вложила руку в ненавистную горячую ладонь и, опустив глаза, последовала за высокородным негодяем, который успел не только разрушить мою жизнь, но и растоптать осколки.
Не видела, но знала – со всех сторон летят ехидные взгляды и улыбочки, народ потешается, как может, и уже начинает мыть кости. О Богиня! За что? За что мне такое наказание?!
– Простите! – громко возвестил маг. Я точно знала, что обращается к господину Анрису – просто носы отцовских сапог видела… – Мы слишком увлеклись разговором!
– Мы заметили, – тихо, но беззлобно, отозвался папа. – О чем же вы столь увлеченно беседовали, можно узнать?
Ответ мага опять прозвучал громче, чем требовалось:
– Обсуждали превосходство одноместных драконов над лошадьми дарайхаркской породы.
– Вы хотели сказать – превосходство лошадей дарайхаркской породы над драконами? – пробасил отец. Вот теперь в его голосе очень недобрые нотки появились. Как же! Любимых питомиц принижают!
Маг рассмеялся.
– Да, госпожа Соули сказала так же.
Отец одобрительно хмыкнул, и лишь после этого Райлен выпустил мою ладошку из горячего плена.
О Богиня! Когда же кончится этот проклятый бал?!
Глава 14
– Соули! Соули, дорогая, просыпайся!
О Богиня! Опять?!
Я натянула одеяло повыше, зарылась носом в подушку, но это не помогло. Матушка, не стесняясь, уселась на постель и возвестила:
– Соули, ты даже не представляешь, что случилось!
Да, именно. Более того – я и не хочу представлять! Я спать хочу. Очень! Потому что из Вайлеса вернулись только на рассвете, а сейчас, кажется, немногим больше полудня.
– Нет, ну ты послушай, что пишет госпожа Флер! – не обращая никакого внимания на мои стоны, заявила мамулечка. И начала зачитывать: – «Дорогая госпожа Далира! Спешу сообщить удивительную новость! Вы, конечно, помните вчерашний скандал с сыном господина Данреда, с господином Дандом? Так вот, по слухам, сразу после бала наш новый штатный маг и, возможно, ваш будущи… хм… – тут родительница закашлялась, а я окончательно проснулась, – …новый штатный маг поехал в поместье господина Данреда и настоял на осмотре господина Данда. И знаете что? Он обнаружил магическое вмешательство! Я точно еще не знаю, но из того, что удалось разведать, на господина Данда было наложено заклинание, которое заставляло пьянеть от пары глотков вина. Господин маг сказал, что заклинание относительно свежее и, видимо, было наложено на господина Данда перед его отъездом домой. То есть кто то из жителей Дойлерстра…»
– Жителей чего? – нахмурилась я.
– Города, где господин Данд проходил военную службу, – любезно пояснила мамочка и тут же продолжила: – «…кто то из жителей Дойлерстра (а мы с госпожой Дюи уверены, что не жителей, а жительниц!) хотел сделать так, чтобы господин военный не смог жить дома и вернулся! Ведь род господина Данда имеет виноградники и винодельню! А владеть винодельней и не пить вина – совсем невозможно!»
– О Богиня! – простонала я и безвольно откинулась на подушки.
А госпожа Далира продолжала читать:
– «Мы с госпожой Дюи думаем, что в глазах общества господин Данд будет оправдан! Так что, если вы с господином Анрисом против кандидатуры господина Ра…», а на этом все! – вдруг сообщила мамулечка и вскочила.
Но я услышала достаточно, чтобы издать новый протяжный стон. За что?! Неужели госпожа Флер не понимает – мы с Райленом не пара!
– Он тебе нравится? – спросила мамулечка доверительным шепотом. Знаю, о родителях так говорить нельзя, но все таки… слабоумие госпожи Флер заразно, да?
Не в силах вынести этот бред, перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Но голос мамы и там достал:
