Лохматые, грязные, сгорбленные. Лица как у неандертальцев, руки чересчур длинные. Одно неосторожное движение и пленник, если не сильно устал, демонстрирует звериный оскал. А «южане» и вовсе на прутья бросаются.
Одежды на эльфийских «питомцах» тоже было негусто. Мужчины в одних портах, женщины в рубищах, опоясанных верёвками. Собственно, только благодаря одежде их и можно было различить.
– Эти уже стерилизованы, – продолжал вещать «гид», указывая на клетку, полную серых, длинноволосых фигур. – Эти ещё нет. – И новый взмах руки, за прутьями те же фигуры, только поменьше. Хотя, даже девочки кажутся старухами. – Ждём. Господин Шердом обещал новый рецепт отвара, сказал – смертность при стерилизации будет меньше. А то ведь знаете, дохнут!
Следующая клетка встретила неприглядной сценой. Верней, для меня она была неприглядной, а эльфы взирали на происходящее бесстрастно, как мы на случку собак или интим у кошек. Грязная женщина стонала под столь же грязным мужчиной, третий «самец» бродил вокруг, не стесняясь мял промежность.
– Это он очереди дожидается, – услужливо пояснил «гид». И обращался при этом, почему-то, ко мне. – Люди, как большинство животных, полигамны. Не умеют хранить верность.
– А вы не пробовали их в разных клетках держать?! – выпалила я.
– Зачем? Самка же стерилизована.
Ох, дайте мне что-нибудь тяжелое. А лучше гранатомёт или ядерную бомбу!
– А тут щенки, – с особым восторгом сообщил толстяк.
Я зажмурилась.
Не хочу. Не хочу и не могу! У меня нет пожизненного абонемента на посещение «Кащенко», а на другую психушку я не согласна!
– Ой, господин Орис! А как же леди будет выбирать, если она не смотрит?
Мой палач откликнулся мгновенно:
– Лёля? Разве тебе не интересно?
Слов я не нашла. Просто показала ему оттопыренный средний палец. Никакой реакции, видимо эльфам сей универсальный жест незнаком.
– Будьте добры, – произнёс Орис, – оставьте нас ненадолго.
Когда я повернулась спиной к клеткам и открыла глаза, толпы уже не было. Зато черноглазый граф стоял рядом и исчезать не собирается.
– Что? – усмехнулся он. – Не нравится?
Я зарычала, чем вызвала неописуемый восторг длинноухого козла.
– Да, совсем как «южане»! Только на прутья не бросаешься.
Чёрт, а я бы бросилась. Жаль, осознание того, что девочкам драться неприлично сидит в голове прочней, чем большинство рефлексов. Ну ничего, будет и на моей улице праздник. Подкрадусь ночью и морду подушкой накрою.
– Как насчёт покупки? – не унимался лопоухий. – Выбирай, оплачу.
– Да пошел ты!
– Неужели? – он изумился так натурально, так искренне, будто уже и кошелёк приготовил и место в бараке. – Не хочешь спасти? Хотя бы одного?
Вот ведь… зараза. На самую больную точку давит.
– Я не в том положении, Орис. Ты лучше других знаешь: сама на правах домашнего любимца.
– Любимцам тоже нужны игрушки, – расплылся эльф.
От пощечины его спасла молниеносная реакция, а я оказалась с заломленной рукой. Правда со стороны всё выглядело очень пристойно – объятья и ничего больше.
– Не дури, Лёля. И не зли меня, – рыкнул Орис.
Из глаз хлынули слёзы. Чтобы не зарыдать в голос пришлось до крови прикусить губу.
– Ну что ты… – обречённо вздохнул граф. – Не позорься…
А подоспевшему «гиду» объяснил:
– Леди, что с них взять? Выбрать не может, вот и расплакалась.
Истинный смысл нашей поездки я поняла чуть позже, когда, следуя за седеющим толстяком, мы оказались на цокольном этаже. Тут были всё те же клетки, но пленники совсем не походили на тех, прежних. Земля и небо. Стимпанк и гламур.
– Элитные самочки! – горделиво заявил «гид». – От лучших заводчиков!
Хвалёное равнодушие Ориса попятилось, он выдал себя с головой.
Нет, его не интересовали пугливые девицы в полупрозрачных платьях, эльф коршуном следил за моей реакцией. Думал, узнаю место и вздрогну.
По правде, будь я элитной самочкой, место бы узнала. Потому что это единственный павильон на всё королевство, где можно приобрести подобный товар. Все, без исключений, проходят через комфортабельные клетки. И проводят здесь от нескольких месяцев, до нескольких лет.
Завидев нас, девицы приободрились. Одни выстроились у самых прутьев, другие приняли красивые позы и смотрели из глубины клеток, третьи пытались танцевать – по крайней мере, именно так я поняла их плавные подёргивания.
– Хочешь какую-нибудь из них? – после долгого молчания спросил Орис.
Я мотнула головой и отвернулась.
– А вы? – тут же встрял торговец. – Вы, господин инкви… э… извините, Орис? Элитные самочки такие забавные, так веселят гостей.
– У меня уже есть одна, – буркнул граф.
Брови толстяка взлетели на середину лба, в выпученных глазах вспыхнуло изумление.
– Но откуда? У нас вы точно не покупали…
– Приятель подарил.
«Гид» по-прежнему таращился и ждал пояснений.
– Где купил – не знаю.
– Как?! Как такое возможно? Она что же, не породистая?
Граф пожал плечами, холодно покосился на меня.
– Господин Орис! – возопил толстяк. Девчонки в полупрозрачных платьях шарахнулись от прутьев. – Но зачем? Вы разве не понимаете? У нас порода! У нас родословные! Мы каждую, с пелёнок, обучаем! Делаем регулярные осмотры у врачей! Зачем вам беспородная самка? С ними столько проблем, вы не представляете!
– Хватит.
Толстяк вздрогнул всем телом. Я тоже слегка испугалась собственного голоса.
– Хватит, – повторила уже спокойней, хотя внутри клокотала ярость. – Орис, пойдём отсюда. Прошу тебя.
Что опять не так? Почему толстяк побледнел и отступил?
– Да, – произнёс граф, глядя на седеющего торговца. – Для неё я просто Орис. Для неё, короля и ещё нескольких аристократов. А обращение на «ты» позволено только ей, даже Георганус не заслужил такого права.
Ох… Кажется снова во что-то вляпалась…
Согласна оказаться где угодно – в клетке работорговца, в тюрьме, в гробу… только бы не видеть мерзкую физиономию Ориса! А он словно почувствовал и вместо особняка привёз в один из ресторанов «верхнего города», усадил напротив и нагло уставился на меня.
Посетителей в зале было немного, искусственный полумрак и тихая музыка намекали на романтик, а меня тянуло на порнографию – просто колотило от желания высказать графу где и в каких позах видела всю его родню. И забегаловку эту разнести хотелось, аж зубы сводило. Официантку так вообще – прямо сейчас за волосы и об стол! Чтобы иллюминаторы свои не таращила, и не хихикала с подругами, исподволь кивая на нас.
Ну вот, опять вылупилась! Ты чем занимаешься, дура ушастая? Вино открываешь? Вот и смотри на штопор! Что, благородных эльфиек с синяками на шее никогда не видела?!
– Господин Орис, – проворковала официантка. – Позвольте предложить вашей избраннице сладости. Их ещё нет в меню, только-только из восточного королевства привезли.
Предложи мне сала и самогона!
Стоп. Как ты меня назвала?!
– Благодарю, – откликнулся эльф. – Лёля, хочешь?
Я послала Орису испепеляющий взгляд. Он, умница, догадался, что шутить не стоит. Значит, в королевские советники благодаря уму выбился, а не через постель, как подозревала.
– Нет, сладости ни к чему.
– Как скажете, – учтиво поклонилась девица. – Ваш ужин почти готов.
Удалялась она со скоростью парализованной черепахи, и взглядом по мне елозила до неприличия долго.
Орис словно не замечал. Подхватил бокал, наполненный вином, спросил ласково:
– За что выпьем?
– За человечество! – рыкнула я, и залпом, не чокаясь, осушила свой. Тут же водрузила стекляшку на стол, стукнула по ней ногтем.
Мой палач изогнул бровь и недоверчиво уточнил:
– Что? Ещё? Может не надо? На пустой-то желудок.
Не твоё дело! Лей, пока я эту бутылку о твой лопоухий кочан не разбила!
Вслух, увы, пришлось сказать мягче:
– Наливай.
Заказанный Орисом ужин в горло не лез, зато вино оказалось отменным. Как раз под настроение. Когда официантка открывала для нас третью бутылку, глазки её едва не лопались от удивления. Зато мой спутник был спокоен, как танк!
Интересно, господин инквизитор по-прежнему уверен, что его репутация нерушима? «Избранница» с наклонностями алкоголички тоже не пугает? Ну-ну…
– Лёля, откуда тебе известно про уши, – наконец, произнёс эльф.
Я невольно скривилась, вспомнив Грегора и сцену в шатре.
– Отвечу, если и ты кое-что расскажешь.
– Согласен, – усмехнулся граф. – Так откуда?
– Был один… самонадеянный тип. – Раскрывать имена и звания точно не собираюсь, градус не тот. – Похвастаться передо мной решил, выставил ухо: смотри, мол, какая красота. А я его и цапнула, просто из любопытства. Тут-то всё и выяснилось.
Чёрт, интересно, если у них настолько чувствительные уши, в штанах-то что?
– Ладно, – кивнул эльф. – А что говорит на эту тему этикет, знаешь?
– Нет, – улыбнулась я. Хлебнула вина и добавила доверительным шепотом: – И знать не хочу!
Действительно не хочу. Только заморочек с этикетом мне не хватало!
Орис почему-то повеселел, без напоминания подлил вина.
– Сама-то о чём узнать хочешь?
Набрала в грудь побольше воздуха, выпалила:
– Тебе не кажется, что шутка затянулась? Одно дело привести замаскированную самку человека на совещание, совсем другое – представить сестре и прогуляться в её компании по столице!
Ушастый интриган улыбался и молчал. От его взгляда мурашки по спине поползли и сердце споткнулось.
– Орис, это не смешно. Зачем ты надо мной издеваешься?
– Лёля! – возмутился он. – Я окружил тебя заботой и роскошью! Это называешь издевательством? Ну а в том, что бываю жесток… сама виновата. Провоцируешь.
Ага, конечно. Тебе просто нравится ежесекундно доказывать своё превосходство!
– Орис, это мелко, – осушив очередной бокал, пояснила я. – Недостойно мужчины. А такого как ты – тем более. Ведь ты же эльф!
Граф подавился помидоркой, закашлялся. Когда отошел, я продолжила:
– Ты существо высокой культуры, высокой духовной организации. Не орк какой-нибудь, не тролль, а эльф! Значит должен быть утончённым и воспитанным. И должен понимать – нет чести в том, чтобы обижать слабых! К слабым нужно быть снисходительней! Добрей! Особенно к женщинам. Ну сделала глупость и что? Я всего лишь самка человека и блондинка к тому же. Глупость у меня в крови, разве не понимаешь? Прости и забудь, делов-то? Да и чего злиться? Ладно бы я твой «Мальбох»! Или слушок пустила, что ты гей!
– Я не гей!
– Ну хорошо. Импотент.
– Нет! – рыкнул Орис.
– Не проверяла, – равнодушно парировала я. – Да и какая разница?
– Лёля, может хватит вина? – осторожно уточнил черноглазый ушастик. – А то договоришься…
Я решительно помотала головой, сама плеснула в бокал.
– Нет, Орис! Я всё скажу! Кстати, а что-нибудь покрепче тут подают?!
Утро начиналось с боли. Дикой, раздирающей.
Чувство было такое, словно по мне колонна бульдозеров проехала. Каждая клеточка тела, каждая косточка стонала! Голова и вовсе раскалывалась. Во рту не кошки ночевали, нет. Скунсы!
Щекой я ощутила что-то мягкое, сверху – что-то тёплое, но глаза не открывала – страшно. Решила: полежу ещё полчасика – вдруг похмелье рассосётся? Ох, кто бы аспиринчику подал.
Рядом недовольно заворочалось и забухтело.
Чёрт! Неужели я… Ох… Так и знала, что этим кончится. Ну, почему не слушала Машку? Почему?
Машка уже с полтора года твердит, чтобы я кончала дурить, завела себе парня. А я не могу просто взять и «завести» – мне чувства нужны! И вообще… После расставания с Виталиком от парней немного подташнивает. Что если опять бабник попадётся? Снова терпеть шепотки за спиной, а после рыдать в подушку и выслушивать лицемерные соболезнования знакомых? Нет. Уж чего, а такого не хочу!
Рядом завозилось, раздался приглушенный стон. Одеяло поползло на звук, норовя оставить моё тельце без прикрытия. Я вцепилась в краешек и зажмурилась.
Чёрт, я отлично знаю – от длительного воздержания крыша едет не только у парней, но даже предположить не могла, что докачусь до такого! И где я его подцепила? А где напилась-то? Чёрт! Не помню!
– Лёля? – осторожно позвал голос.
Я приоткрыла один глаз, молчаливо моля судьбу, чтобы незнакомец оказался хотя бы симпатичным!
Похмелье сыграло дурную шутку – брюнет в белой рубашке, нависший надо мной, был не только хорошеньким, но и длинноухим. Как эльф, честное слово.
Стоп.
– Эльф?! – взвизгнула я, шарахнулась в сторону. Тело отозвалось нестерпимой болью, мир перед глазами закружился, к горлу подступила тошнота. И память, будь она неладна, начала возвращаться. По крайней мере, брюнета я вспомнила.
– Лёля, не бойся, – шепнул Орис.
Потянулся, положил ладонь мне на лоб. Уж не знаю, что нашептывал длинноухий, но похмелье попятилось. Через пару минут о вчерашнем загуле напоминала только лёгкая головная боль и горящие от стыда уши.
Когда я сообразила, что платье, а значит и девичья честь, всё ещё при мне, немного успокоилась. Даже обнаглела слегка.
– Как ты оказался в моей постели, Орис?
– Хм… Вообще-то это моя постель… – насмешливо отозвался эльф.
Снова поплохело. Даже температура, кажется, подскочила.
– И что я тут делаю? – спросила осторожно, с лёгким заиканием.
– Прячешься от Оризинды.
Я чуть с кровати не упала.
– Чего?!
Черноглазый ухмыльнулся. Глаза блеснули подозрительным весельем. Ничего не поняла. Либо у меня мозг с похмелья взорвался, либо у эльфа крыша поехала.
– Зачем?
– Она нас застукала. Когда мы в винный погреб полезли.
– А мы разве не в ресторане пили?
– Ну… сначала в ресторане. Потом в моём кабинете. А потом ты потребовала игристого вина, и, чтобы не будить слуг, мы пошли в погреб сами…
– О, нет!
– О, да! – передразнил граф. – Правда, до сих пор не понимаю, как тебе удалось перевернуть ту бочку. Она же неподъёмная! Оризинда примчалась на грохот. Хорошо, стражу вызвать не успела.
Я представила себе эту картину и ужаснулась.
Пью я редко и довольно умеренно, а тут, видать, стресс сработал. Или незнакомое вино так подействовало. Господи, за что?!
– Когда слуги по велению Оризинды попытались нас растащить, ты вцепилась в меня мёртвой хваткой и разрыдалась. Умоляла не бросать на поругание «ушастой ведьме». Кстати, сестра, жутко обиделась.
– А дальше что?
– Что… Спрятал, как мог. Моя комната – единственное место в доме, куда Оризинда не сунется даже под страхом смерти.
Несколько минут я переваривала полученную информацию. Стыдно было до одури, но пьяное решение казалось единственно верным – если бы я отдалась во власть Орисовой сестрицы и служанок, меня бы непременно раздели, и шпильки из причёски вынули. Тут бы моя легенда о дочери некого Филанрека таким тазом накрылась – помыслить страшно.
Так что умница я и красавица! Всё правильно сделала.
Но Орис! Как он согласился положить в собственную постель самку человека? Чёрт, чего-то я не понимаю! И есть в этом пазле ещё один момент, который определённо не клеится.
– Орис?
– А?
– Объясни-ка… почему ты меня не остановил?
А что? Он ведь рассудительный и серьёзный до тошноты! И отлично знает, чем пьяные желания оборачиваются! Мог урезонить!
Лицо графа утратило аристократическую бледность. Он сперва отстранился, после и вовсе поднялся с кровати, с таким видом, будто его тут и не лежало. Небрежным движением поправил ворот измятой белой рубашки, отряхнул с лосин несуществующую пыль.
– Видишь ли, Лёля… Слушать твою лекцию о мужчинах вообще, а эльфах – в частности, на трезвую голову было невыносимо. Так что…
Одежды на эльфийских «питомцах» тоже было негусто. Мужчины в одних портах, женщины в рубищах, опоясанных верёвками. Собственно, только благодаря одежде их и можно было различить.
– Эти уже стерилизованы, – продолжал вещать «гид», указывая на клетку, полную серых, длинноволосых фигур. – Эти ещё нет. – И новый взмах руки, за прутьями те же фигуры, только поменьше. Хотя, даже девочки кажутся старухами. – Ждём. Господин Шердом обещал новый рецепт отвара, сказал – смертность при стерилизации будет меньше. А то ведь знаете, дохнут!
Следующая клетка встретила неприглядной сценой. Верней, для меня она была неприглядной, а эльфы взирали на происходящее бесстрастно, как мы на случку собак или интим у кошек. Грязная женщина стонала под столь же грязным мужчиной, третий «самец» бродил вокруг, не стесняясь мял промежность.
– Это он очереди дожидается, – услужливо пояснил «гид». И обращался при этом, почему-то, ко мне. – Люди, как большинство животных, полигамны. Не умеют хранить верность.
– А вы не пробовали их в разных клетках держать?! – выпалила я.
– Зачем? Самка же стерилизована.
Ох, дайте мне что-нибудь тяжелое. А лучше гранатомёт или ядерную бомбу!
– А тут щенки, – с особым восторгом сообщил толстяк.
Я зажмурилась.
Не хочу. Не хочу и не могу! У меня нет пожизненного абонемента на посещение «Кащенко», а на другую психушку я не согласна!
– Ой, господин Орис! А как же леди будет выбирать, если она не смотрит?
Мой палач откликнулся мгновенно:
– Лёля? Разве тебе не интересно?
Слов я не нашла. Просто показала ему оттопыренный средний палец. Никакой реакции, видимо эльфам сей универсальный жест незнаком.
– Будьте добры, – произнёс Орис, – оставьте нас ненадолго.
Когда я повернулась спиной к клеткам и открыла глаза, толпы уже не было. Зато черноглазый граф стоял рядом и исчезать не собирается.
– Что? – усмехнулся он. – Не нравится?
Я зарычала, чем вызвала неописуемый восторг длинноухого козла.
– Да, совсем как «южане»! Только на прутья не бросаешься.
Чёрт, а я бы бросилась. Жаль, осознание того, что девочкам драться неприлично сидит в голове прочней, чем большинство рефлексов. Ну ничего, будет и на моей улице праздник. Подкрадусь ночью и морду подушкой накрою.
– Как насчёт покупки? – не унимался лопоухий. – Выбирай, оплачу.
– Да пошел ты!
– Неужели? – он изумился так натурально, так искренне, будто уже и кошелёк приготовил и место в бараке. – Не хочешь спасти? Хотя бы одного?
Вот ведь… зараза. На самую больную точку давит.
– Я не в том положении, Орис. Ты лучше других знаешь: сама на правах домашнего любимца.
– Любимцам тоже нужны игрушки, – расплылся эльф.
От пощечины его спасла молниеносная реакция, а я оказалась с заломленной рукой. Правда со стороны всё выглядело очень пристойно – объятья и ничего больше.
– Не дури, Лёля. И не зли меня, – рыкнул Орис.
Из глаз хлынули слёзы. Чтобы не зарыдать в голос пришлось до крови прикусить губу.
– Ну что ты… – обречённо вздохнул граф. – Не позорься…
А подоспевшему «гиду» объяснил:
– Леди, что с них взять? Выбрать не может, вот и расплакалась.
Истинный смысл нашей поездки я поняла чуть позже, когда, следуя за седеющим толстяком, мы оказались на цокольном этаже. Тут были всё те же клетки, но пленники совсем не походили на тех, прежних. Земля и небо. Стимпанк и гламур.
– Элитные самочки! – горделиво заявил «гид». – От лучших заводчиков!
Хвалёное равнодушие Ориса попятилось, он выдал себя с головой.
Нет, его не интересовали пугливые девицы в полупрозрачных платьях, эльф коршуном следил за моей реакцией. Думал, узнаю место и вздрогну.
По правде, будь я элитной самочкой, место бы узнала. Потому что это единственный павильон на всё королевство, где можно приобрести подобный товар. Все, без исключений, проходят через комфортабельные клетки. И проводят здесь от нескольких месяцев, до нескольких лет.
Завидев нас, девицы приободрились. Одни выстроились у самых прутьев, другие приняли красивые позы и смотрели из глубины клеток, третьи пытались танцевать – по крайней мере, именно так я поняла их плавные подёргивания.
– Хочешь какую-нибудь из них? – после долгого молчания спросил Орис.
Я мотнула головой и отвернулась.
– А вы? – тут же встрял торговец. – Вы, господин инкви… э… извините, Орис? Элитные самочки такие забавные, так веселят гостей.
– У меня уже есть одна, – буркнул граф.
Брови толстяка взлетели на середину лба, в выпученных глазах вспыхнуло изумление.
– Но откуда? У нас вы точно не покупали…
– Приятель подарил.
«Гид» по-прежнему таращился и ждал пояснений.
– Где купил – не знаю.
– Как?! Как такое возможно? Она что же, не породистая?
Граф пожал плечами, холодно покосился на меня.
– Господин Орис! – возопил толстяк. Девчонки в полупрозрачных платьях шарахнулись от прутьев. – Но зачем? Вы разве не понимаете? У нас порода! У нас родословные! Мы каждую, с пелёнок, обучаем! Делаем регулярные осмотры у врачей! Зачем вам беспородная самка? С ними столько проблем, вы не представляете!
– Хватит.
Толстяк вздрогнул всем телом. Я тоже слегка испугалась собственного голоса.
– Хватит, – повторила уже спокойней, хотя внутри клокотала ярость. – Орис, пойдём отсюда. Прошу тебя.
Что опять не так? Почему толстяк побледнел и отступил?
– Да, – произнёс граф, глядя на седеющего торговца. – Для неё я просто Орис. Для неё, короля и ещё нескольких аристократов. А обращение на «ты» позволено только ей, даже Георганус не заслужил такого права.
Ох… Кажется снова во что-то вляпалась…
Согласна оказаться где угодно – в клетке работорговца, в тюрьме, в гробу… только бы не видеть мерзкую физиономию Ориса! А он словно почувствовал и вместо особняка привёз в один из ресторанов «верхнего города», усадил напротив и нагло уставился на меня.
Посетителей в зале было немного, искусственный полумрак и тихая музыка намекали на романтик, а меня тянуло на порнографию – просто колотило от желания высказать графу где и в каких позах видела всю его родню. И забегаловку эту разнести хотелось, аж зубы сводило. Официантку так вообще – прямо сейчас за волосы и об стол! Чтобы иллюминаторы свои не таращила, и не хихикала с подругами, исподволь кивая на нас.
Ну вот, опять вылупилась! Ты чем занимаешься, дура ушастая? Вино открываешь? Вот и смотри на штопор! Что, благородных эльфиек с синяками на шее никогда не видела?!
– Господин Орис, – проворковала официантка. – Позвольте предложить вашей избраннице сладости. Их ещё нет в меню, только-только из восточного королевства привезли.
Предложи мне сала и самогона!
Стоп. Как ты меня назвала?!
– Благодарю, – откликнулся эльф. – Лёля, хочешь?
Я послала Орису испепеляющий взгляд. Он, умница, догадался, что шутить не стоит. Значит, в королевские советники благодаря уму выбился, а не через постель, как подозревала.
– Нет, сладости ни к чему.
– Как скажете, – учтиво поклонилась девица. – Ваш ужин почти готов.
Удалялась она со скоростью парализованной черепахи, и взглядом по мне елозила до неприличия долго.
Орис словно не замечал. Подхватил бокал, наполненный вином, спросил ласково:
– За что выпьем?
– За человечество! – рыкнула я, и залпом, не чокаясь, осушила свой. Тут же водрузила стекляшку на стол, стукнула по ней ногтем.
Мой палач изогнул бровь и недоверчиво уточнил:
– Что? Ещё? Может не надо? На пустой-то желудок.
Не твоё дело! Лей, пока я эту бутылку о твой лопоухий кочан не разбила!
Вслух, увы, пришлось сказать мягче:
– Наливай.
Заказанный Орисом ужин в горло не лез, зато вино оказалось отменным. Как раз под настроение. Когда официантка открывала для нас третью бутылку, глазки её едва не лопались от удивления. Зато мой спутник был спокоен, как танк!
Интересно, господин инквизитор по-прежнему уверен, что его репутация нерушима? «Избранница» с наклонностями алкоголички тоже не пугает? Ну-ну…
– Лёля, откуда тебе известно про уши, – наконец, произнёс эльф.
Я невольно скривилась, вспомнив Грегора и сцену в шатре.
– Отвечу, если и ты кое-что расскажешь.
– Согласен, – усмехнулся граф. – Так откуда?
– Был один… самонадеянный тип. – Раскрывать имена и звания точно не собираюсь, градус не тот. – Похвастаться передо мной решил, выставил ухо: смотри, мол, какая красота. А я его и цапнула, просто из любопытства. Тут-то всё и выяснилось.
Чёрт, интересно, если у них настолько чувствительные уши, в штанах-то что?
– Ладно, – кивнул эльф. – А что говорит на эту тему этикет, знаешь?
– Нет, – улыбнулась я. Хлебнула вина и добавила доверительным шепотом: – И знать не хочу!
Действительно не хочу. Только заморочек с этикетом мне не хватало!
Орис почему-то повеселел, без напоминания подлил вина.
– Сама-то о чём узнать хочешь?
Набрала в грудь побольше воздуха, выпалила:
– Тебе не кажется, что шутка затянулась? Одно дело привести замаскированную самку человека на совещание, совсем другое – представить сестре и прогуляться в её компании по столице!
Ушастый интриган улыбался и молчал. От его взгляда мурашки по спине поползли и сердце споткнулось.
– Орис, это не смешно. Зачем ты надо мной издеваешься?
– Лёля! – возмутился он. – Я окружил тебя заботой и роскошью! Это называешь издевательством? Ну а в том, что бываю жесток… сама виновата. Провоцируешь.
Ага, конечно. Тебе просто нравится ежесекундно доказывать своё превосходство!
– Орис, это мелко, – осушив очередной бокал, пояснила я. – Недостойно мужчины. А такого как ты – тем более. Ведь ты же эльф!
Граф подавился помидоркой, закашлялся. Когда отошел, я продолжила:
– Ты существо высокой культуры, высокой духовной организации. Не орк какой-нибудь, не тролль, а эльф! Значит должен быть утончённым и воспитанным. И должен понимать – нет чести в том, чтобы обижать слабых! К слабым нужно быть снисходительней! Добрей! Особенно к женщинам. Ну сделала глупость и что? Я всего лишь самка человека и блондинка к тому же. Глупость у меня в крови, разве не понимаешь? Прости и забудь, делов-то? Да и чего злиться? Ладно бы я твой «Мальбох»! Или слушок пустила, что ты гей!
– Я не гей!
– Ну хорошо. Импотент.
– Нет! – рыкнул Орис.
– Не проверяла, – равнодушно парировала я. – Да и какая разница?
– Лёля, может хватит вина? – осторожно уточнил черноглазый ушастик. – А то договоришься…
Я решительно помотала головой, сама плеснула в бокал.
– Нет, Орис! Я всё скажу! Кстати, а что-нибудь покрепче тут подают?!
Глава 10
Утро начиналось с боли. Дикой, раздирающей.
Чувство было такое, словно по мне колонна бульдозеров проехала. Каждая клеточка тела, каждая косточка стонала! Голова и вовсе раскалывалась. Во рту не кошки ночевали, нет. Скунсы!
Щекой я ощутила что-то мягкое, сверху – что-то тёплое, но глаза не открывала – страшно. Решила: полежу ещё полчасика – вдруг похмелье рассосётся? Ох, кто бы аспиринчику подал.
Рядом недовольно заворочалось и забухтело.
Чёрт! Неужели я… Ох… Так и знала, что этим кончится. Ну, почему не слушала Машку? Почему?
Машка уже с полтора года твердит, чтобы я кончала дурить, завела себе парня. А я не могу просто взять и «завести» – мне чувства нужны! И вообще… После расставания с Виталиком от парней немного подташнивает. Что если опять бабник попадётся? Снова терпеть шепотки за спиной, а после рыдать в подушку и выслушивать лицемерные соболезнования знакомых? Нет. Уж чего, а такого не хочу!
Рядом завозилось, раздался приглушенный стон. Одеяло поползло на звук, норовя оставить моё тельце без прикрытия. Я вцепилась в краешек и зажмурилась.
Чёрт, я отлично знаю – от длительного воздержания крыша едет не только у парней, но даже предположить не могла, что докачусь до такого! И где я его подцепила? А где напилась-то? Чёрт! Не помню!
– Лёля? – осторожно позвал голос.
Я приоткрыла один глаз, молчаливо моля судьбу, чтобы незнакомец оказался хотя бы симпатичным!
Похмелье сыграло дурную шутку – брюнет в белой рубашке, нависший надо мной, был не только хорошеньким, но и длинноухим. Как эльф, честное слово.
Стоп.
– Эльф?! – взвизгнула я, шарахнулась в сторону. Тело отозвалось нестерпимой болью, мир перед глазами закружился, к горлу подступила тошнота. И память, будь она неладна, начала возвращаться. По крайней мере, брюнета я вспомнила.
– Лёля, не бойся, – шепнул Орис.
Потянулся, положил ладонь мне на лоб. Уж не знаю, что нашептывал длинноухий, но похмелье попятилось. Через пару минут о вчерашнем загуле напоминала только лёгкая головная боль и горящие от стыда уши.
Когда я сообразила, что платье, а значит и девичья честь, всё ещё при мне, немного успокоилась. Даже обнаглела слегка.
– Как ты оказался в моей постели, Орис?
– Хм… Вообще-то это моя постель… – насмешливо отозвался эльф.
Снова поплохело. Даже температура, кажется, подскочила.
– И что я тут делаю? – спросила осторожно, с лёгким заиканием.
– Прячешься от Оризинды.
Я чуть с кровати не упала.
– Чего?!
Черноглазый ухмыльнулся. Глаза блеснули подозрительным весельем. Ничего не поняла. Либо у меня мозг с похмелья взорвался, либо у эльфа крыша поехала.
– Зачем?
– Она нас застукала. Когда мы в винный погреб полезли.
– А мы разве не в ресторане пили?
– Ну… сначала в ресторане. Потом в моём кабинете. А потом ты потребовала игристого вина, и, чтобы не будить слуг, мы пошли в погреб сами…
– О, нет!
– О, да! – передразнил граф. – Правда, до сих пор не понимаю, как тебе удалось перевернуть ту бочку. Она же неподъёмная! Оризинда примчалась на грохот. Хорошо, стражу вызвать не успела.
Я представила себе эту картину и ужаснулась.
Пью я редко и довольно умеренно, а тут, видать, стресс сработал. Или незнакомое вино так подействовало. Господи, за что?!
– Когда слуги по велению Оризинды попытались нас растащить, ты вцепилась в меня мёртвой хваткой и разрыдалась. Умоляла не бросать на поругание «ушастой ведьме». Кстати, сестра, жутко обиделась.
– А дальше что?
– Что… Спрятал, как мог. Моя комната – единственное место в доме, куда Оризинда не сунется даже под страхом смерти.
Несколько минут я переваривала полученную информацию. Стыдно было до одури, но пьяное решение казалось единственно верным – если бы я отдалась во власть Орисовой сестрицы и служанок, меня бы непременно раздели, и шпильки из причёски вынули. Тут бы моя легенда о дочери некого Филанрека таким тазом накрылась – помыслить страшно.
Так что умница я и красавица! Всё правильно сделала.
Но Орис! Как он согласился положить в собственную постель самку человека? Чёрт, чего-то я не понимаю! И есть в этом пазле ещё один момент, который определённо не клеится.
– Орис?
– А?
– Объясни-ка… почему ты меня не остановил?
А что? Он ведь рассудительный и серьёзный до тошноты! И отлично знает, чем пьяные желания оборачиваются! Мог урезонить!
Лицо графа утратило аристократическую бледность. Он сперва отстранился, после и вовсе поднялся с кровати, с таким видом, будто его тут и не лежало. Небрежным движением поправил ворот измятой белой рубашки, отряхнул с лосин несуществующую пыль.
– Видишь ли, Лёля… Слушать твою лекцию о мужчинах вообще, а эльфах – в частности, на трезвую голову было невыносимо. Так что…
