Возможно, когда-то здесь стоял трон, перед которым падали ниц простолюдины и министры, герои и злодеи. Может быть, здесь кружились в вальсах утончённые дамы и блистательные, горделивые кавалеры. Или плелись заговоры, от которых сотрясался мир.
Возможно! А сегодня, судя по обстановке, тут должна была решаться чья-то судьба…
Конвой проводил через весь зал и заставил остановиться метрах в пяти от новенького стола с резными ножками. На фоне общей разрухи, стол смотрелся как гламурная блондинка на вечеринке готов. Семёрка, устроившаяся за ним, напоминала экзаменационную комиссию, с той лишь разницей, что нормальные экзаменаторы лица масками не закрывают, и алых плащей не носят. А эти – закрывали. И да, носили!
Мой локоть, наконец, оставили в покое – ушастый бэтмен отступил шага на три, как и его товарищи. Ориса тоже не держали – зачем удерживать того, чьи руки скованы за спиной?
Товарищи, восседавшие за столом, окинули пристальными взглядами и тот, что сидел по центру, воскликнул:
– Приступим?
Вопрос был риторическим, но остальные закивали. А «председатель комиссии» важно задрал подбородок и провозгласил:
– Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене!
Я опешила. Граф, судя по потрясённому молчанию, тоже. А обвинитель, насладившись нашим молчанием, новый повод для потрясения дал:
– На протяжении последних пяти веков, вы делали всё, чтобы подвести нашу страну, наш народ, к грани гибели!
Вот тут я не выдержала – повернулась и ошарашено уставилась на графа.
Сколько-сколько тебе лет? Ну орёл! Ну аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я конечно предполагала, что тебе не восемнадцать, но… но не настолько же! Чёрт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дёргала? Ой-ёй…
А «председатель» тем временем продолжил:
– Вы, лучше других знаете, что человек разумен. Тем не менее, продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!
Так… а поподробнее можно? И, желательно, попроще.
– Вы попросту ненавидите людей! – выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.
Я пригляделась к «выскочке» и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.
Эльфы, они ведь утончённые, воспитанные, благородные… У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее вешаются. А тут… густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.
Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.
– Спокойно, Бр… – «председатель» осёкся, пробубнил под нос явную непристойность. – Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. – Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: – Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают: если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведёт к бунту.
Вы собственными глазами видели восстание в именье господина Рариза. Но если подзабыли, напомню – взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разорённые усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы? Если мы не пересмотрим своё отношение к человеку, рано или поздно, эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это, как никто другой.
Орис даже бровью не повёл. Стоял ледяной скульптурой, и бесстрастно взирал на «председателя». А тот пыхтел, сжимал кулаки и совсем по-человечески играл желваками.
И я эту реакцию понимала! Просто «председателю» жуть как хотелось диалога, спора! Ему прям грезилось, как на одно Орисово оправдание он выбросит десять обвинений, как растопчет врага морально. Но…
– Но не это главное… – так и не дождавшись реакции, процедил обвинитель. – Пользуясь служебным положением и влиянием на его величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведённых вами же?
Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у «преступников» деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?
Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.
Я же, зажмурилась и позвала уже мысленно:
– Шердом! Приди! Козёл лопоухий…
Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо, обречённо подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе «председателя», показалась не совсем искренней:
– Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так… Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.
Шердом! Чёрт тебя подери! Где тебя носит?!
– Мы – свободный народ, – заявил эльф в красной мантии. – Наше общество во многом строится на доверии. Вы же насаждаете тиранию. Когда-то нам казалось, что вы искренне верите в идеалы, о которых заявляете. Но это искусный обман и только. Нам доподлинно известно: у вас, граф, есть породистая человеческая самочка, и вы проделываете с ней всё то, за что другим положена казнь.
Ох… Кажется сейчас дело дойдёт до меня. Вон как эльфы затаились, даже не дышат. Только глазками из-под масок сверкают.
Я скосила взгляд на «сообщника» и едва удержалась от тягостного вздоха. Он, конечно, зараза и старый пер… пентюх, как выяснилось, но всё-таки жаль, что ничего «такого» со мной не проделывал. Может нам дадут пару часов, чтобы наверстать упущенное?
– Вы молчите, граф? – после долгой паузы вопросил «председатель». – Неужели ни одного возражения?
– Я просто жду доказательств, – спокойно отозвался Орис.
Брайт, угнездившийся по правую руку от оратора, аж подпрыгнул. Оглушающе громкое сопение судий могло позабавить, если бы ситуация была хоть чуточку проще.
– Какие ещё доказательства? – возопил «председатель». – Разве слова благородного эльфа недостаточно?
– Семи благородных эльфов, – язвительно уточнил Брайт.
В жестах рыжего было столько высокомерия, что я начала закипать.
Не знаю, насколько правдивы обвинения. Понятия не имею, насколько честен был Орис, лишая любителей «человеченки» титулов и отправляя на плаху, но одно знаю наверняка: передо мной не благородные эльфы, а шайка трусливых длинноухих обезьян. Благородные не прячутся за масками и не требуют верить на слово.
– А в чём обвиняют мою спутницу? – голос графа прозвучал бесстрастно, но что-то подсказывало – Орису не всё равно.
– В лицемерии! – выпалил Брайт.
«Председатель» дёрнул рыжеволосого за рукав, что-то прошептал. Через пару минут напряженного молчания, заговорил сам:
– Госпожа Лёля, титула и происхождения которой мы не знаем, обвиняется во лжи и пособничестве преступным замыслам графа Фактимуса. Она сорвала принятие закона о смягчении содержания людей умышленно, по указанию вышеназванного графа.
– А в качестве доказательств – «слово благородного»? – не выдержала я.
Судий заметно перекосило, и даже маски не смогли этот перекос скрыть.
Брайт хотел ответить, но его опять одёрнули.
– Если возражений нет, – задрав подбородок, сообщил «председатель», – оглашается приговор!
– Возражения есть, – усмехнулся Орис.
Главный обвинитель тут же подобрался, выпятил грудь. Правда, злорадство, с которым ждал вопросов графа тогда, в самом начале, уже улетучилось. Его сменила лёгкая нервозность.
– Во-первых, я хочу знать кто вы.
Ответ на этот вопрос был придуман заранее, иначе с чего на губах эльфов вспыхнули столь гаденькие улыбочки?
– Мы члены ордена «Свободный Север»! – торжественно заявил эльф.
– Впервые слышу, – в тоне графа прозвучало столько пренебрежения, что даже я на мгновенье почувствовала себя вшой.
– А мы не стремимся к известности.
Я не хотела встревать – всё-таки Орису видней как разговаривать с этими мужчинами. Уверена, он опознал не только Брайта, и знает, на что давить. Но, увы, слово выпорхнуло раньше, чем успела прикусить язык:
– Пока.
– Что, простите? – встрепенулся «председатель». На короткий миг предстал в образе простого, довольно вежливого обывателя.
– Молчите, но только пока. Потому что нет повода заявить о себе. А вот казнив королевского советника…
– Да как вы смеете! – взвился Брайт. – Это оскорбление! Клевета! Мы боремся за счастье королевства! За свободу человека!
Последние слова, конечно, кольнули. Сразу вспомнился рынок рабов, рассказы о стерилизации женщин и принудительном размножении. Да и работа на эльфийских полях вряд ли сахарная. Но, чёрт возьми, моя шкурка тоже чего-то стоит, разве не так?
– Вы идёте против воли короля, – сказала я со вздохом. – Значит, подрываете основу существования государства и процветания вашего народа.
– Нет! – прорычал рыжеволосый. Вспыхнул факелом. – Мы действуем в интересах народа! Вершим суд, на который король неспособен! Не потому что слаб, а потому что Орис Фактимус – мастер лицемерия и лжи!
– А решить вопрос цивилизованными методами вы пробовали? Устроить публичные прения или хотя бы поговорить с королём?
Брайт ударил кулаком по столу, запыхтел. Даже отсюда чувствуется жар, бушующей в нём ненависти.
И снова тишина. Давящая, но почему-то совсем нестрашная.
– М-да… – протянул «председатель». – Эта… леди действительно опасна, зря мы не верили. – И заключил с искренним сожалением: – Решение о помиловании госпожи Лёли – ошибка. А ошибки нужно исправлять…
Вот ведь! И кто меня за язык тянул?
На помощь пришел Орис. Спокойный и холодный, как обычно. Будто ничего особенного не происходит, а мы мирно беседуем за чашечкой чёрной бурды на веранде его поместья.
– Прекратите балаган. Я оценил вашу фантазию и, – он скосил взгляд на замершую в трёх шагах охрану, – возможности. Но моя позиция неизменна. И запугивать меня незачем. Каков приговор вашего кустарного суда? Огласите и исполните, наконец.
Последняя фраза прозвучала как приказ, эльфы в красных плащах синхронно вздрогнули.
Моя и без того испуганная душа, сползла в «пуанты», в животе похолодело. Несколько секунд я провела на грани обморока, но вдруг поняла – Орис блефует. Берёт напыщенных эльфов на слабо!
Конечно! Очень легко сказать – чтоб ты сдох. Заочно подписать приговор о смерти тоже довольно просто. А вот отправить на казнь того, кто стоит перед тобой и смотрит в глаза… Нет. Эльфы, какими бы самодурами они ни были, не посмеют.
– Госпожа Лёля, – подал голос «председатель». – Вы спрашивали о цивилизованных методах? Так вот, если вы ещё не поняли, договориться с графом Фактимусом невозможно.
– Есть желание – тысяча возможностей, нет желания – тысяча причин, – не подумав буркнула я.
Лицо главного обвинителя приобрело приятный зеленоватый оттенок, он не выдержал, поднялся. Дрожащий палец указал сперва на Ориса, после на меня. Дребезжащий голос велел:
– Сбросить в колодец.
– У столь благородных эльфов не хватило денег на виселицу? – хмыкнул Орис. – Ладно. Колодец, так колодец.
И всё бы было хорошо… но шестёрка в чёрных плащах шагнула к нам не раздумывая. Меня опять ухватили за локоть, Ориса толкнули в спину. На секунду мы оказались рядом, и я шепнула, холодея:
– Орис, кажется, твой блеф не удался.
– Я не блефовал, – ответ прочла по губам.
Как это?! Эй, ты что, сдурел?! Слышь, ушастый, это тебе пятьсот с гаком, а мне всего двадцать один! Я не хочу умирать! Я не согласна!
Нас опять развели. Бэтмен с повадками женоненавистника оскалился, велел, чтоб не дёргалась. Я, вопреки приказу, вывернулась и саданула ногой в колено. Конвоир вскрикнул, но вместо того, чтобы красиво растянуться на полу, ринулся на меня.
Я ничего не знаю о религии этого мира, но в то, что Богиня Удачи существует, поверила сразу и навсегда – уж слишком ровно моя коленка впечаталась в промежность бэтмена. Такому удару даже мастер самообороны позавидует.
Пару мгновений, которые даровал всеобщий шок, я истратила на то, чтобы подлететь к Орису и повиснуть на его шее. Выдохнула прямо в ухо:
– А план спасения у тебя есть?
В следующую секунду меня отодрали от графа, но матов эльфийского ОМОНа я не слышала. Ошарашено глядела на Ориса, который мотнул головой и грустно усмехнулся.
Если сегодня меня всё-таки казнят, то я умру феминисткой.
– А ну стоять! – проревела я. И сама испугалась собственного голоса.
Эльфы тоже замерли – просто не ожидали такого тона от леди.
– Я хочу говорить с судьями! Немедленно!
Замешательство бэтменов позволило снова вырваться, но кидаться на Ориса или кого-то другого я больше не пыталась. Встала, гордая и независимая. Задрала подбородок, копируя председателя этого фарса.
– Вы чем-то недовольны, госпожа Лёля? – усмехнулся Брайт. – Хотите попросить о снисхождении?
– Нет, – нагло заявила я.
Просто знала: разговаривать с Брайтом – всё равно, что переругиваться со сторожевым псом. Так что, излагать свои мысли я начала лишь после утвердительного кивка главного обвинителя.
В принципе, его разрешение тоже не особо требовалось, но я решила, что выказать уважение к ушастому гаду – полезно. Капля бальзама на мужское тщеславие лишней вообще не бывает. Особенно в таких обстоятельствах.
– Господа судьи, я выслушала ваши обвинения, но я не согласна. Я убеждена в вашей искренности и верю, что решение суда обосновано. Я не буду требовать у вас доказательств, вы правы: слово благородного эльфа – лучшее из них. Но хочу спросить, вас не удивляет, что ни граф, ни я, не восприняли эти обвинения всерьёз?
– Вы слишком уверены в своей безнаказанности, – ответил «председатель».
Я выдержала паузу. Не театральную, нет. Просто постояла с грустной улыбкой, скромно похлопала ресничками.
– А может дело в другом? Вы не допускаете мысли, что вам представили фальшивые доказательства? Что ваш источник лжет?
Внешне ничего не изменилось: те же серые стены, тот же стол, семёрка в полумасках и алых мантиях. Но в воздухе повило напряжение. Я не видела, но чувствовала – судьи задумались. Значит, я не ошиблась.
– Только представьте: беспочвенная ненависть к человеку, наветы, сфабрикованные обвинения, казни невинных, присвоение их имущества, общение с породистой самкой… Не многовато ли для одного че… э… эльфа? Прям не граф, а суперзлодей какой-то.
– Он талантливый и работоспособный, – хмыкнул Брайт.
Я сделала вид, что ничего не слышала.
– Вы знаете Ориса ни первый день. Вот скажите, сто лет назад, могли предположить, что он – последняя сволочь?
Эльфы слегка зависли. В какой-то миг даже почудилось, что слышу, как крутятся шестерёнки в их мозгах.
– За скольких осуждённых вы поручились бы собственной головой? – продолжала гнуть я. – Вы проверяли его счета, имущественные грамоты? Кто-нибудь из вас видел, как граф развлекается с человеческой самкой? А саму самку видели? Может он давно прибил её и в лесочке закопал – учитывая его взгляды, это самый вероятный исход, не находите?
Возможно! А сегодня, судя по обстановке, тут должна была решаться чья-то судьба…
Конвой проводил через весь зал и заставил остановиться метрах в пяти от новенького стола с резными ножками. На фоне общей разрухи, стол смотрелся как гламурная блондинка на вечеринке готов. Семёрка, устроившаяся за ним, напоминала экзаменационную комиссию, с той лишь разницей, что нормальные экзаменаторы лица масками не закрывают, и алых плащей не носят. А эти – закрывали. И да, носили!
Мой локоть, наконец, оставили в покое – ушастый бэтмен отступил шага на три, как и его товарищи. Ориса тоже не держали – зачем удерживать того, чьи руки скованы за спиной?
Товарищи, восседавшие за столом, окинули пристальными взглядами и тот, что сидел по центру, воскликнул:
– Приступим?
Вопрос был риторическим, но остальные закивали. А «председатель комиссии» важно задрал подбородок и провозгласил:
– Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене!
Я опешила. Граф, судя по потрясённому молчанию, тоже. А обвинитель, насладившись нашим молчанием, новый повод для потрясения дал:
– На протяжении последних пяти веков, вы делали всё, чтобы подвести нашу страну, наш народ, к грани гибели!
Вот тут я не выдержала – повернулась и ошарашено уставилась на графа.
Сколько-сколько тебе лет? Ну орёл! Ну аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я конечно предполагала, что тебе не восемнадцать, но… но не настолько же! Чёрт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дёргала? Ой-ёй…
А «председатель» тем временем продолжил:
– Вы, лучше других знаете, что человек разумен. Тем не менее, продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!
Так… а поподробнее можно? И, желательно, попроще.
– Вы попросту ненавидите людей! – выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.
Я пригляделась к «выскочке» и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.
Эльфы, они ведь утончённые, воспитанные, благородные… У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее вешаются. А тут… густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.
Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.
– Спокойно, Бр… – «председатель» осёкся, пробубнил под нос явную непристойность. – Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. – Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: – Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают: если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведёт к бунту.
Вы собственными глазами видели восстание в именье господина Рариза. Но если подзабыли, напомню – взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разорённые усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы? Если мы не пересмотрим своё отношение к человеку, рано или поздно, эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это, как никто другой.
Орис даже бровью не повёл. Стоял ледяной скульптурой, и бесстрастно взирал на «председателя». А тот пыхтел, сжимал кулаки и совсем по-человечески играл желваками.
И я эту реакцию понимала! Просто «председателю» жуть как хотелось диалога, спора! Ему прям грезилось, как на одно Орисово оправдание он выбросит десять обвинений, как растопчет врага морально. Но…
– Но не это главное… – так и не дождавшись реакции, процедил обвинитель. – Пользуясь служебным положением и влиянием на его величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведённых вами же?
Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у «преступников» деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?
Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.
Я же, зажмурилась и позвала уже мысленно:
– Шердом! Приди! Козёл лопоухий…
Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо, обречённо подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе «председателя», показалась не совсем искренней:
– Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так… Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.
Шердом! Чёрт тебя подери! Где тебя носит?!
– Мы – свободный народ, – заявил эльф в красной мантии. – Наше общество во многом строится на доверии. Вы же насаждаете тиранию. Когда-то нам казалось, что вы искренне верите в идеалы, о которых заявляете. Но это искусный обман и только. Нам доподлинно известно: у вас, граф, есть породистая человеческая самочка, и вы проделываете с ней всё то, за что другим положена казнь.
Ох… Кажется сейчас дело дойдёт до меня. Вон как эльфы затаились, даже не дышат. Только глазками из-под масок сверкают.
Я скосила взгляд на «сообщника» и едва удержалась от тягостного вздоха. Он, конечно, зараза и старый пер… пентюх, как выяснилось, но всё-таки жаль, что ничего «такого» со мной не проделывал. Может нам дадут пару часов, чтобы наверстать упущенное?
– Вы молчите, граф? – после долгой паузы вопросил «председатель». – Неужели ни одного возражения?
– Я просто жду доказательств, – спокойно отозвался Орис.
Брайт, угнездившийся по правую руку от оратора, аж подпрыгнул. Оглушающе громкое сопение судий могло позабавить, если бы ситуация была хоть чуточку проще.
– Какие ещё доказательства? – возопил «председатель». – Разве слова благородного эльфа недостаточно?
– Семи благородных эльфов, – язвительно уточнил Брайт.
В жестах рыжего было столько высокомерия, что я начала закипать.
Не знаю, насколько правдивы обвинения. Понятия не имею, насколько честен был Орис, лишая любителей «человеченки» титулов и отправляя на плаху, но одно знаю наверняка: передо мной не благородные эльфы, а шайка трусливых длинноухих обезьян. Благородные не прячутся за масками и не требуют верить на слово.
– А в чём обвиняют мою спутницу? – голос графа прозвучал бесстрастно, но что-то подсказывало – Орису не всё равно.
– В лицемерии! – выпалил Брайт.
«Председатель» дёрнул рыжеволосого за рукав, что-то прошептал. Через пару минут напряженного молчания, заговорил сам:
– Госпожа Лёля, титула и происхождения которой мы не знаем, обвиняется во лжи и пособничестве преступным замыслам графа Фактимуса. Она сорвала принятие закона о смягчении содержания людей умышленно, по указанию вышеназванного графа.
– А в качестве доказательств – «слово благородного»? – не выдержала я.
Судий заметно перекосило, и даже маски не смогли этот перекос скрыть.
Брайт хотел ответить, но его опять одёрнули.
– Если возражений нет, – задрав подбородок, сообщил «председатель», – оглашается приговор!
– Возражения есть, – усмехнулся Орис.
Главный обвинитель тут же подобрался, выпятил грудь. Правда, злорадство, с которым ждал вопросов графа тогда, в самом начале, уже улетучилось. Его сменила лёгкая нервозность.
– Во-первых, я хочу знать кто вы.
Ответ на этот вопрос был придуман заранее, иначе с чего на губах эльфов вспыхнули столь гаденькие улыбочки?
– Мы члены ордена «Свободный Север»! – торжественно заявил эльф.
– Впервые слышу, – в тоне графа прозвучало столько пренебрежения, что даже я на мгновенье почувствовала себя вшой.
– А мы не стремимся к известности.
Я не хотела встревать – всё-таки Орису видней как разговаривать с этими мужчинами. Уверена, он опознал не только Брайта, и знает, на что давить. Но, увы, слово выпорхнуло раньше, чем успела прикусить язык:
– Пока.
– Что, простите? – встрепенулся «председатель». На короткий миг предстал в образе простого, довольно вежливого обывателя.
– Молчите, но только пока. Потому что нет повода заявить о себе. А вот казнив королевского советника…
– Да как вы смеете! – взвился Брайт. – Это оскорбление! Клевета! Мы боремся за счастье королевства! За свободу человека!
Последние слова, конечно, кольнули. Сразу вспомнился рынок рабов, рассказы о стерилизации женщин и принудительном размножении. Да и работа на эльфийских полях вряд ли сахарная. Но, чёрт возьми, моя шкурка тоже чего-то стоит, разве не так?
– Вы идёте против воли короля, – сказала я со вздохом. – Значит, подрываете основу существования государства и процветания вашего народа.
– Нет! – прорычал рыжеволосый. Вспыхнул факелом. – Мы действуем в интересах народа! Вершим суд, на который король неспособен! Не потому что слаб, а потому что Орис Фактимус – мастер лицемерия и лжи!
– А решить вопрос цивилизованными методами вы пробовали? Устроить публичные прения или хотя бы поговорить с королём?
Брайт ударил кулаком по столу, запыхтел. Даже отсюда чувствуется жар, бушующей в нём ненависти.
И снова тишина. Давящая, но почему-то совсем нестрашная.
– М-да… – протянул «председатель». – Эта… леди действительно опасна, зря мы не верили. – И заключил с искренним сожалением: – Решение о помиловании госпожи Лёли – ошибка. А ошибки нужно исправлять…
Вот ведь! И кто меня за язык тянул?
На помощь пришел Орис. Спокойный и холодный, как обычно. Будто ничего особенного не происходит, а мы мирно беседуем за чашечкой чёрной бурды на веранде его поместья.
– Прекратите балаган. Я оценил вашу фантазию и, – он скосил взгляд на замершую в трёх шагах охрану, – возможности. Но моя позиция неизменна. И запугивать меня незачем. Каков приговор вашего кустарного суда? Огласите и исполните, наконец.
Последняя фраза прозвучала как приказ, эльфы в красных плащах синхронно вздрогнули.
Моя и без того испуганная душа, сползла в «пуанты», в животе похолодело. Несколько секунд я провела на грани обморока, но вдруг поняла – Орис блефует. Берёт напыщенных эльфов на слабо!
Конечно! Очень легко сказать – чтоб ты сдох. Заочно подписать приговор о смерти тоже довольно просто. А вот отправить на казнь того, кто стоит перед тобой и смотрит в глаза… Нет. Эльфы, какими бы самодурами они ни были, не посмеют.
– Госпожа Лёля, – подал голос «председатель». – Вы спрашивали о цивилизованных методах? Так вот, если вы ещё не поняли, договориться с графом Фактимусом невозможно.
– Есть желание – тысяча возможностей, нет желания – тысяча причин, – не подумав буркнула я.
Лицо главного обвинителя приобрело приятный зеленоватый оттенок, он не выдержал, поднялся. Дрожащий палец указал сперва на Ориса, после на меня. Дребезжащий голос велел:
– Сбросить в колодец.
– У столь благородных эльфов не хватило денег на виселицу? – хмыкнул Орис. – Ладно. Колодец, так колодец.
И всё бы было хорошо… но шестёрка в чёрных плащах шагнула к нам не раздумывая. Меня опять ухватили за локоть, Ориса толкнули в спину. На секунду мы оказались рядом, и я шепнула, холодея:
– Орис, кажется, твой блеф не удался.
– Я не блефовал, – ответ прочла по губам.
Как это?! Эй, ты что, сдурел?! Слышь, ушастый, это тебе пятьсот с гаком, а мне всего двадцать один! Я не хочу умирать! Я не согласна!
Нас опять развели. Бэтмен с повадками женоненавистника оскалился, велел, чтоб не дёргалась. Я, вопреки приказу, вывернулась и саданула ногой в колено. Конвоир вскрикнул, но вместо того, чтобы красиво растянуться на полу, ринулся на меня.
Я ничего не знаю о религии этого мира, но в то, что Богиня Удачи существует, поверила сразу и навсегда – уж слишком ровно моя коленка впечаталась в промежность бэтмена. Такому удару даже мастер самообороны позавидует.
Пару мгновений, которые даровал всеобщий шок, я истратила на то, чтобы подлететь к Орису и повиснуть на его шее. Выдохнула прямо в ухо:
– А план спасения у тебя есть?
В следующую секунду меня отодрали от графа, но матов эльфийского ОМОНа я не слышала. Ошарашено глядела на Ориса, который мотнул головой и грустно усмехнулся.
Если сегодня меня всё-таки казнят, то я умру феминисткой.
– А ну стоять! – проревела я. И сама испугалась собственного голоса.
Эльфы тоже замерли – просто не ожидали такого тона от леди.
– Я хочу говорить с судьями! Немедленно!
Замешательство бэтменов позволило снова вырваться, но кидаться на Ориса или кого-то другого я больше не пыталась. Встала, гордая и независимая. Задрала подбородок, копируя председателя этого фарса.
– Вы чем-то недовольны, госпожа Лёля? – усмехнулся Брайт. – Хотите попросить о снисхождении?
– Нет, – нагло заявила я.
Просто знала: разговаривать с Брайтом – всё равно, что переругиваться со сторожевым псом. Так что, излагать свои мысли я начала лишь после утвердительного кивка главного обвинителя.
В принципе, его разрешение тоже не особо требовалось, но я решила, что выказать уважение к ушастому гаду – полезно. Капля бальзама на мужское тщеславие лишней вообще не бывает. Особенно в таких обстоятельствах.
– Господа судьи, я выслушала ваши обвинения, но я не согласна. Я убеждена в вашей искренности и верю, что решение суда обосновано. Я не буду требовать у вас доказательств, вы правы: слово благородного эльфа – лучшее из них. Но хочу спросить, вас не удивляет, что ни граф, ни я, не восприняли эти обвинения всерьёз?
– Вы слишком уверены в своей безнаказанности, – ответил «председатель».
Я выдержала паузу. Не театральную, нет. Просто постояла с грустной улыбкой, скромно похлопала ресничками.
– А может дело в другом? Вы не допускаете мысли, что вам представили фальшивые доказательства? Что ваш источник лжет?
Внешне ничего не изменилось: те же серые стены, тот же стол, семёрка в полумасках и алых мантиях. Но в воздухе повило напряжение. Я не видела, но чувствовала – судьи задумались. Значит, я не ошиблась.
– Только представьте: беспочвенная ненависть к человеку, наветы, сфабрикованные обвинения, казни невинных, присвоение их имущества, общение с породистой самкой… Не многовато ли для одного че… э… эльфа? Прям не граф, а суперзлодей какой-то.
– Он талантливый и работоспособный, – хмыкнул Брайт.
Я сделала вид, что ничего не слышала.
– Вы знаете Ориса ни первый день. Вот скажите, сто лет назад, могли предположить, что он – последняя сволочь?
Эльфы слегка зависли. В какой-то миг даже почудилось, что слышу, как крутятся шестерёнки в их мозгах.
– За скольких осуждённых вы поручились бы собственной головой? – продолжала гнуть я. – Вы проверяли его счета, имущественные грамоты? Кто-нибудь из вас видел, как граф развлекается с человеческой самкой? А саму самку видели? Может он давно прибил её и в лесочке закопал – учитывая его взгляды, это самый вероятный исход, не находите?
